Текст книги "Кричи, белокрылое создание (СИ)"

Автор книги: Соня Середой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Ясная и солнечная погода меня успокаивает, Илона. Тепло лучей, запах сосен…

– Рада слышать, что здесь есть хотя бы такие вещи, которые тебе нравятся.

– Я не говорил, что мне нравится такая погода. Она успокаивает.

Осторожнее…

Им всем определенно полученные ожоги не приносили ничего приятного, так что девушка невольно задумалась, а стоило ли задавать вопросы и заходить в клетку к зверю? Ей не хватало здравомыслия, осторожности Софии, и порой действительно хотелось сорваться с места и бежать прочь из этого места, но что-то удерживало ее. Она ли едва не на физическом уровне ощущала невидимый барьер вокруг больницы, нечто, что не позволяло отдалиться. Оно затягивало глубже и глубже.

– Все в порядке?

– А? – Растерянно помотав головой, медсестра осознала, что молчала долгую минуту, во время которой Уильям пристально наблюдал за ней. Ей стало не по себе от жгучего взгляда; проглотив ком воздуха, она натянуто улыбнулась: – Да, все в порядке. Задумалась.

– Ты тоже слышишь голос этого места?

– Что?.. Нет, я не слышу…

– Он не разговаривает, а шепчет, проплывает на краю периферии, и ты едва замечаешь этот силуэт, думая, что тебе показалось, но он есть, он здесь. И ты тоже его видишь, верно?

Да…

– Нет, – не отводя взгляд от мужчины, жестко бросила Илона. – Ты ошибаешься, Уильям.

– Не обманывай меня, мой Ангел, я ведь чувствую это.

У Илоны лопнула последняя струна самообладания, она резко вскочила и едва сдержалась, чтобы не броситься к выходу. Мужчина только проводил ее взглядом, молчаливо ожидая дальнейших действия, однако медсестра видела, как напряглись его плечи – он был готов вскочить в любой момент и остановить ее.

– Прости, Уильям, – дрожащим голосом произнесла девушка, выдавив подобие улыбки и неспешно, шаг за шагом, попятилась к двери. – Рада знать, что у тебя нет затруднений. Я зайду позже.

Как только холодный металл коснулся спины, Илона постучала в дверь, которая моментально открылась со скрипом. Проскользнув в щель, девушка не сдержала нахлынувших чувств, шумно выдохнув и облокотившись о соседнюю стену.

– Ты чего-то совсем бледная, – обеспокоенно подметила София, пока Эрик закрывал засовы. – Раньше ты не казалась такой… испуганной.

– Он назвал меня Ангелом, София.

Женщина неподдельно удивилась, а затем стала мрачнее тучи, неодобрительно покачав головой. Все, кто был знаком с делом Билли Хоупа, знал, что его главная цель – отыскать своего ангела, а каким способом, так лучше не вспоминать.

– Но пациент в порядке, – постепенно возвращаясь в норму, констатировала Илона. Ей нельзя раскисать и теряться, от нее зависело благополучие других пациентов. – Обход закончен, Эрик. Если будут проблемы, сообщай непосредственно докторам, а мы с Софией вернемся к работе...

…туда, где люди потеряли надежду отыскать своего ангела.

====== ЧАСТЬ 1.4 LES VICTIMES. Avant ======

Комментарий к ЧАСТЬ 1.4

LES

VICTIMES

. Avant Музыкальная подборка (Стефано и Лиза):

Zayde Wølf – Born Ready;

Chase Holfelder – Every Breath You Take;

Halsey – Control.

4 мая. 19:16

Франция, лечебница «CygneBlanc».

А закаты здесь действительно потрясают воображение, Лиза не переставала восхищаться розовым заревом, разливающимся над горами. Птицы щебетали, в полете разрезая крыльями воздух. Даже атмосфера психиатрического заведения терялась на фоне спокойствия окружающей природы.

Сидя во дворе под высокой раскидистой сосной, девушка наблюдала за пациентками, играющими в мяч – точнее, вяло пинающими тот. Некоторые бесцельно бродили по территории, а парочка о чем-то разговаривала, выглядя совершено нормально. Не так, конечно, как у Эйфелевой башни, например, сидя на веранде кафе за чашечкой чая с абсурдно дорогим печеньем.

Не отказалась бы от печенья и чая.

Сладости оставались только в мечтах, однако Лиза с небывалым воодушевлением взялась за эскизы. В последний раз она с пылом рисовала в двадцать три года на последнем курсе университета, когда время позволяло увлекаться творчеством. В двадцать три года она также в последний раз участвовала в выставке, надеясь отыскать спонсорство, ведь ее работы в узких кругах пользовались популярностью. Но вместо спонсоров она отыскала громкий скандал с родителями, когда заявила, что по окончании ВУЗа перейдет в искусство. Они отказывались видеть в ее полотнах нечто прекрасное или стоящее, уж тем более не способ заработать на хлеб. И решили преподать урок, заморозив все счета и лишив наследства – как минимум на ближайшие десять лет.

И тогда у брюнетки действительно не осталось шансов, кроме как отправиться с техническим дипломом искать работу, а не ловить удачу на выставках и в светских кругах. Ей выделили несколько тысяч евро, чтобы банально не помереть с голоду и найти крышу над головой. Первое время злость переполняла Лизу, она ненавидела все и вся, едва не заработав очередной нервный срыв. За поисками стабильной работы ее имя и идеи постепенно забывались, пока не стерлись из памяти общественности и новостных строк интернета. А как известно, молодые и начинающие творцы довольно быстро заменяют друг друга.

Тогда у нее был самый отвратительный период в жизни, даже поддержка брата не помогла излечить свежую рану.

Зато сейчас…

Сейчас у меня полно времени для творчества, кто бы мог подумать.

Глубоко вздохнув, Лиза поднялась со скамейки и потянулась, разминая затекшие бедра. В последнее время ей было явно не до тренировок, которыми она себя изнуряла, словно от этого зависела ее жизнь. Друзья и коллеги и так говорили ей, что она слишком худая, зачем же так утруждаться?

Один наркотик на другой. Вместо картин я создавала себя заново. Или же просто пыталась сдержать гнев благодаря физической нагрузке.

Конечно, неплохо коротать время, отстранившись от всех и вся, однако одиночество постепенно напоминало о себе. Хотелось поговорить, поделиться с кем-то мнением, узнать что-то новенькое. Илона оказалась неожиданно приятной собеседницей, хотя ее взгляд на мир никак не укладывался у брюнетки в голове, нельзя же быть настолько доброй. И тем не менее она пересекалась с ней слишком редко, чтобы вдоволь насладиться беседой.

С кем же еще искать общение, если не с пациентами?

Оглянись вокруг, Лиза, тебя окружают десятки персон, желающих найти своих слушателей. Выбирай, кого хочешь: Наполеона, графинь, цариц и мессий.

На словах звучало неплохо, но едва девушка присматривалась к одной женщине, то сразу же вычеркивала ее из списка возможных собеседников. Они выглядели такими покинутыми и пугающими, неживыми куклами, чьи лица искажали острые эмоции или заливало бесстрастие.

Внимание Лизы привлекла группа пациенток, столпившаяся у края здания. Они перешептывались, испугано поглядывая за угол и тут же с визгом отпрыгивая назад и нервно хихикая.

– Обернулась, обернулась…

– А! Заметила! Она заметила.

Будто дети малые, играющие в салочки. Лиза с задумчивостью наблюдала за картиной с минуту, пока любопытство не подтолкнуло подойти ближе. Выдерживая дистанцию, она остановилась так, чтобы наблюдать не только перекликающихся женщин, но и пространство за углом. В метрах шести-семи под деревьями сидела девушка с остриженными по плечи волосами темно-каштанового цвета. Издалека Лизе не удалось разглядеть ее черты лица, однако она заметила, что губы ее шевелились.

– Нет! – Неожиданно закричала одна из незнакомок, всполошившись, словно ужаленная пчелой кошка. – Она нас видит! Теперь все нас видят!!!

Женщины запаниковали и бросились врассыпную, вынудив Лизу остолбенеть от неожиданности и застыть в надежде, что ее не сметут с ног. Теперь под стеной разливалась не только прохладная тень, но и слышен был шелест сосен, а также хриплый голос пациентки:

– Похоже, новая душа… И правда, не место ей здесь.

У девушки непроизвольно пробежали мурашки по телу, внутренний голос подсказывал ей, чтобы она разворачивалась и уходила. Но что-то во внешнем виде незнакомки интриговало и притягивало, словно запретный плод, отчего она непроизвольно помахала в знак приветствия. На слабый и нерешительный жест пациентка недоумевающе изогнула бровь, оглянулась, и поманила незваную гостью к себе.

Осмотревшись по сторонам и не найдя подвоха, а точнее прячущихся неадекватных личностей, Лиза решилась подойти ближе, остановившись напротив девушки на расстоянии двух метров. Теперь она могла увидеть, что под отросшей челкой прячутся миндалевидные карие глаза, очерченные длинными ресницами. Но бледность и запавшие синяки под глазами оказались не главной причиной, мешающей увидеть утонченную красоту женского профиля. От носа ко лбу тянулись мелкие язвы, кожа слезала с лица незнакомки, словно скорлупа, едва успевая заживать. Лиза непроизвольно нахмурилась, поскольку раны напоминали не следы болезни, а физические увечья.

– Ну и что ты встала?

– Я… – Замялась девушка, выдав первое, что пришло в голову: – Я искала, с кем поговорить.

Честный и не менее глупый ответ вынудил незнакомку застыть с приоткрытым ртом и удивленно захлопать ресницами. Но она не засмеялась, не ухмыльнулась, а просто наклонила голову, внимательно присмотревшись к Лизе.

– Как тебя зовут?

– Лиза.

– Ты не француженка, Лиза, – заключила пациентка. – Здесь так много иностранцев… Это место притягивает безумие со всех уголков мира.

– Я здесь оказалась по ошибке, – поспешно пробормотала девушка, до сих пор не смирившись с несправедливостью судьбы. Наверняка подобные фразы часто пролетали в стенах заведения, и никто не верил этому.

– Ты попалась, остальное не имеет значения. Мой тебе совет, новенькая, не слоняйся по углам, – неожиданно мрачно посмотрела на нее собеседница, отчего тени под глазами стали еще более насыщенными. – Не заглядывай в дверные проемы, ни с кем не говори, держись подальше ото всех, особенно от медсестер. Они нам не помощники. Они стервятник – присматриваются, изучают, чтобы забрать и больше никогда не отдать.

Предостережение, сказанное с таким пылом, обеспокоило Лизу, но куда сильнее она испугалась собеседницы. Она хотела поговорить, но выбрала не того человека, уж лучше смастерить тряпичную куклу и рассказывать ей секреты, как в детстве, а не сумасшедшим.

– Ладно, я пойду…

У Лизы вспыхнуло неприятное чувство беспокойства, от пациентки веяло угрозой, но так просто уйти подальше ей не удалось – та неожиданно схватила ее за руку и потянула к себе. От внезапности момента у девушки подкосились ноги, она опустилась коленями на мягкую влажную траву, в испуге уставившись на недавнюю собеседницу, которая взяла в ладони ее лицо – аккуратно, будто опасаясь навредить – и грустно улыбнулась.

– А вы чем-то похожи… так похожи… Они забрали ее, и я скучаю каждый день. Поэтому, – вдруг стиснув ее щеки, пациентка вкрадчиво повторила: – не доверяй им. Не доверяй никому.

Терпение лопнуло, как натянутая нить под давлением страха. Лиза дернулась назад и повалилась на спину, однако моментально подскочила на ноги и побежала прочь от девушки, которая, к счастью, не нашла необходимым преследовать ее.

Ненормальные, ненормальные кругом и везде. Даже если думаешь, что они просто другие, это не так. Их умы сложены иначе, они разумны, но опасны… Я не хочу становиться такой же, я не хочу сходить с ума и потерять реальность!

В глаза ударили слезы. Спрятавшись ото всех в пышных кустах, Лиза шумно дышала и растирала глаза, упав на колени и заплакав. Она держалась из последних сил, но странная пациентка напомнила, что это вовсе не родной дом, а психиатрическая больница на отшибе посреди соснового леса и гор. Где прохладный воздух не приносил облегчение, а заставлял дрожать. Это не курорт или санаторий, это – тюрьма, из которой, возможно, не будет дороги обратно.

Я не хочу терять реальность, не хочу… Но правда такова, что реальность осталась далеко позади. И увижу ее я довольно нескоро.

В глазах до сих пор стояло давление, Лиза отчаянно боролась с ним, убегая прочь от очага страха и волнения. Ей хотелось взлететь подобно птице, озирая просторы, лежащие за пределами CygneBlanc в осознании, что за высокими стенами существует свобода.

Она двигалась вдоль решетчатого забора, цепляясь пальцами за металлическую проволоку. Девушке отчаянно хотелось упасть на колени и расплакаться вновь, – не столько от испуга, сколько от осознания, что никто ее не спасет и не заберет из обители безумия. Она понимала, что если срочно не найдет что-то, за что можно ухватиться, то упадет в глубокую яму отчаяния, из которой окажется не в состоянии выбраться.

Взгляд медленно поднялся вверх. Первое, что увидела Лиза, стало для нее возможным спасением, по крайней мере, на несколько секунд она позабыла о страхах и отчаянии.

За несколькими слоями сетчатого забора, на территории досугового центра, пациенты мирно гуляли по территории и занимались творчеством, по большей части рисуя на мольбертах. Их движения казались неуверенными или слишком резкими, будто бы они пытались… собрать кресло из IKEA без инструкции, но им приносил удовольствие сам процесс.

Только внимание Лизы привлекли не они, а мужчина, стоящий ближе всех к ее персоне. Он сосредоточенно водил кистью по холсту, не отвлекаясь на посторонние раздражители. Присмотревшись к нему получше, постаравшись зафиксировать его острые черты лица и прищуренный взгляд, она заметила шрамы, выглядывающие из-под припущенной на левый глаз челки.

Лизе моментально вспомнились язвы на коже той неадекватной дамочки, но она не позволила страху возобладать над собой. Девушка сосредоточилась на брюнете, и сердце успокоили воспоминания из молодости, когда она посещала художественную школу. Запах масляных красок и гуаши, руки, вымазанные краской и раздражение от неспособности подобрать идеальный оттенок для композиции. С завершением института и началой карьеры в области IT, брюнетка все реже возвращалась к холсту и листу бумаги, ее работы не украшали стены местных выставок, угасло и само желание творить.

Но сейчас у меня куча свободного времени.

Вдохновленная неожиданной идеей, Лиза не сразу сообразила, что откровенно разглядывает мужчину, и тот, в свою очередь, не оставил без внимания ее любопытство. Зная, что в этом заведении каждый мог взорваться от любого жеста, брюнетка быстро отвела взгляд. Хорошо, что их разделял забор…

Только мужчина не планировал бросаться на нее в приступе ярости. Переняв инициативу, теперь он изучал девушку, присматриваясь к ней, словно к экспонату, объекту исследования. У Лизы быстро забилось сердце от волнения, однако, взяв себя в руки, она шагнула вперед и вцепилась в металлическую паутину забора. И что, если он подумает, будто ее поведение странное? Тут ведь все психи.

– Что вы рисуете?

Мужчина поймал ее взгляд и ухмыльнулся уголками губ, а затем обронил фразу, от которой у Лизы на миг остановилось сердце, – не от страха, а от наслаждения. Она не поняла ни слова, поскольку он обратился к ней то ли на итальянском, то ли на испанском языке. Но его певучий насыщенный голос стал бальзамом для ее слуха. В последнее время уши резали вопли и крики, грубость и ругань пациентов. Даже если фраза обозначала что-то непотребное, брюнетка была готова простить его.

– Простите, я не поняла, – обратилась она к нему на английском языке.

– Я спросил твое имя.

Акцент никуда не исчез, однако он придавал его словам шарм, изысканность. Лиза понятия не имела, за что его сюда посадили, но пока между ними стоял забор, это не имело значения. В данный момент она радовалась своему любопытству и возможности отвлечься на что-то хорошее.

– Лиза... Элайза то есть. Но можно Лиза.

– У тебя изящные черты лица, Элайза, которые подчеркивает острый взгляд.

– Вы… художник?

– В каждом из нас живет творец, – он одарил ее хищным взглядом, смотря словно на добычу, а не на предмет восхищения. – Кисть и холст только заменяют мой инструмент творения. С их помощью я могу только выразить свое стремление к искусству, но не творить его.

Ладно… чего я еще ожидала от психушки? Возможно, на свободе он кромсал своих жертв и пытался убедить общественность, что творил искусство. Этот мир действительно безумен.

– Много вы картин нарисовали? Здесь. В… этом месте.

– Только наброски, ничего стоящего.

– А что вы рисуете?

– То, чего заслуживает мир.

Очередной сошедший с ума гений. Лиза даже не испугалась, скорее, разочаровалась. Творческие люди зачастую считались безумцами и создавали шедевры, которыми восхищалось общество, но некоторые индивиды заходили слишком далеко.

– В обществе принято восхищаться человеческой жизнью, но смерть они отвергают в любом проявлении, – незаметно для себя пробормотала Лиза, выдерживая ироничность мысли, которая, похоже, заинтриговала собеседника.

– Глубокая мысль, – напряженно произнес мужчина, будто готовясь разорвать металлическую проволоку забора и схватить девушку за горло. Но затем он рассеянно пожал плечами и вернулся к работе. – Этот мир никогда не поймет глубокую суть смерти.

– А ты понимаешь? – Дерзнула Лиза, с удивлением отметив, что перешла на «ты».

– Хм, – пожал плечами мужчина, – мой ответ – мои творения.

– Тогда… можно посмотреть, что ты рисуешь?

– О-о, нет, боюсь, что эту картину ты не в состоянии понять. Она и не для этого создавалась. Этот набросок я заготовил для другой особы, чтобы показать ей, какой она станет, когда я возьмусь за нее вновь.

Звучало довольно запутано и пугающе, внутренний голос подсказывал, что стоило тактично попрощаться и более никогда не попадаться на глаза этому человеку. Но психиатрическая лечебница была идеальным местом, чтобы заводить новые знакомства с теми, жертвой которого ты не хотел бы стать. Металлические решетки, охрана и таблетки создавали наилучшую защиту.

– Думаешь, это возможно? Тут же решетка.

– О, для Стефано Валентини нет ничего невозможного, – улыбнулся мужчина, подводя штрих алой краской на портрете молодой девушки с чернеющими глазницами.

5 мая. 20:07

Франция, лечебница «CygneBlanc».

Время ужина прошло, скоро пациентам нужно будет готовиться ко сну, а, значит, на сегодня работа окончена. По крайней мере ночная смена виделась на горизонте через пару дней, а пока что Илона могла вздохнуть с облегчением и надеяться, что никаких казусов не возникнет. Насколько это возможно. Она неплохо отдохнула за два отведенных выходных, успев убраться дома и приготовить рыбный пирог, который так любит ее жених. Девушка скучала по мужчине, который находился в парижской больнице. В коме…

Вернулся целым с войны, а от автомобильной аварии никто не застрахован. Злая ирония…

Честно говоря, Илона постепенно привыкала к одиночеству, словно оно шло с ней бок о бок несколько лет, и никакого Анджея – ее возлюбленного – не существовало. Они так долго находились в разлуке, что с каждым днем воспоминания о нем помогла держать лишь фотография в ее комнате. С каждым разом навещать его в госпитале становилось все тяжелее. Мысль, что он, возможно, никогда не вернется, приводила в ужас, вгоняла в истерику. И у нее не оставалось иного выбора, кроме как верить в лучшее, окружить себя коконом из добра и заботы по отношению к другим. Это помогало держаться. Не сойти с ума.

Пейджер неожиданно ожил, однако Илона не испугалась, а только устало вздохнула и достала устройство. Ей хотелось прилечь ненадолго, к счастью, она не дежурила сегодня ночью, поэтому пришедшее сообщение раньше времени нагнало разочарования.

А зря. Стоило вместо этого напрячься.

«Зайди в мой кабинет. Есть разговор», – гласило сообщение. Устройство могло передавать ограниченное количество символов, так что эмоциональный оттенок послания остался для Илоны загадкой. Когда имеешь дело с Нестором Новаком, иного ждать не приходится.

Надев белоснежный халат и захватив ключ-карту вместе с пейджером, Илона направилась к административному зданию, минуя пустые коридоры корпуса для персонала. Выйдя на улицу, девушка с неожиданностью обнаружила, что солнце уже скрылось за горами, оставив после себя едва желтеющие пятна неба, выглядывающие из-за пелены облаков. Похоже, на этой неделе придут дожди и весенняя прохлада, медсестра задернула полы халата, ступив на асфальтированную дорожку. Наступающие сумерки в момент забирали чарующую атмосферу, становилось дольно не по себе от колышущихся в тени деревьев, а также от темнеющих за решетками окнах. Крики больных уносил ветер.

Стараясь не смотреть по сторонам, Илона ускорила шаг, раздражаясь тому, как быстро заколотилось сердце. Несмотря на образ добродушной и открытой медсестры, она боялась этого места, воспринимая, как дикого зверя, с которым нужно аккуратно вести себя, а не выпендриваться и показывать характер.

Свист сквозняка, промчавшегося мимо теснящихся друг к другу зданий, вынудил девушку обернуться и шумно вздохнуть, затаив дыхание. Высокая трава танцевала под волнами ветра, но и только.

Это место… Пора было бы привыкнуть.

Административное здание лежало впереди за оградой, отделяющей зоны содержания пациентов. Большинство калиток запиралось на подвесные замки, поэтому пришлось двигаться вдоль забора, чтобы выйти непосредственно к зданию. От пеших прогулок по вечерам у Илоны вставали волосы дыбом, это место нагнетало, отчего в последнее время ей чудилось всякое, и воображение не обошло ее стороной и в этот раз.

Оставалось несколько метров, и теплые объятия закрытого помещения спрятали бы ее от ужасов ночи. Но она остановилась.

Капелька пота скатилась по лбу, обжигая холодом. Дыхание перехватило, в горле застрял ком воздуха.

Поодаль от двери, во мраке, за пределом ореола света, отбрасываемого фонарем, стоял размытый силуэт. Фигура рябила, перемещалась, как рой насекомых. Днем призрак постоянно мелькал на периферии зрения, ускользал, едва девушка поднимала на него взгляд. Ей казалось, что воображение и усталость играли с ней злую шутку, но сейчас – на короткую секунду – она встретилась с ним лицом к лицу.

Призрак растворился в темноте, исчез также неожиданно, как и появился, отчего у Илоны сдали нервы, и она бросилась ко входу. Доставать ключ карту она не стала, решив, что ввести кодовую комбинацию будет намного проще. Дрожащие пальцы не слушались, паника накатывала с новой силой, и когда прозвучал спасительный писк, блондинка нырнула внутрь и с грохотом захлопнула за собой дверь.

Долгие минуты показались блондинке вечностью; едва она вошла через боковой вход в здание, напряжение отхлынуло, воображение успокоилось. В висках стучала кровь, сердце било по ребрам с невероятной силой.

Такого просто не может быть, не может. Это все усталость, успокойся, Илона, успокойся.

Она подняла взгляд на пустующий коридор, к счастью, отметив, что никого не оказалось поблизости – быть может, охранник заметил ее неожиданное появление через камеру видеонаблюдения.

Большая стрелка наручных часов показывала на цифру «25», что невольно удивило девушку – неужели она так долго добиралась до административного здания? Стоило поспешить к доктору Новаку, пусть он и терпелив, однако не стоило пренебрегать правилами приличия.

Длинные коридоры, десятки деревянных дверей и стены с облупливающейся краской у пола – здание нуждалось в косметическом ремонте, особенно Илону пугал старый лифт с решетчатой дверью, которую требовалось закрывать самостоятельно. Он издавал столь пугающие звуки при подъеме, отчего она предпочитала подниматься по лестнице.

Добравшись до кабинета доктора, медсестра глубоко вздохнула и постучала в дверь; услышав приглашение, она зашла внутрь. В отличие от остальных помещений, в этом Илона ощущала себя в безопасности. Взгляд привлекали множественные стеллажи с книгами в твердых переплетах, кресло-качалка в углу рядом с окном, на которое, наверное, уже несколько месяцев никто не садился.

– Ты довольно долго добиралась. Все в порядке?

– Да, все хорошо.

Нестор одарил ее пристальным взглядом, не поверив натянутой улыбке, однако промолчал и жестом пригласил девушку подойти ближе и присесть в кресло напротив рабочего стола. Илона не стала заставлять себя ждать, заняла предложенное место и с неожиданностью ощутила, как расслабляются мышцы, сердце успокаивается.

– А если говорить на чистоту? – мягко настоял мужчина.

Нестор умел смотреть в душу, несмотря на непримечательную внешность, он обладал харизмой, которая привлекала Илону и внушала доверие, уважение. Ей льстило, что он относился к ней, как к равной, несмотря на пропасть в профессиональном плане. Будучи простой аспиранткой, она могла лишь мечтать о практике под руководством столь выдающегося человека. Блондинка пообещала себе, что постарается быть максимально честной и открытой, однако в данной ситуации не могла заставить себя признаться… что видит призраков.

– Все действительно в порядке, просто я вымоталась.

– Если бы все было в порядке, Илона, я бы тебя и не позвал в конце смены. – Нестор выдержал паузу, надеясь, что собеседница пойдет навстречу, вот только девушка уже не была уверена, что речь шла о ее состоянии. – Что ж… Медсестра де-Голь сообщила мне об инциденте, о котором ты не упомянула в отчетах. Относительно Билли Хоупа.

Слава богу… или нет.

На долю секунды Илона расслабилась, поняв, что они не будут говорить о ее странных видениях. Но лучше бы начали эту тему, чем нежели бы вернулись к событиям минувших дней, которое до сих пор будоражили девушку.

– Это же ведь… ничто.

– Ничто? – Хмыкнул Нестор, удивленно изогнув брови.

– Он же мне ничего не сделал.

– Да, пока.

– И не сделает.

– С чего такая уверенность?

– Он доверяет мне, поскольку я честна по отношению к нему, и…

– Илона, – мягко перебил собеседницу мужчина, однако взгляд его оставался холодным. – Уильям Хоуп убивал женщин, оправдывая насилие тем, что пытался освободить ангелов от бренной оболочки.

– Давайте не будем забывать, из-за чего он начал совершать убийства, – насупилась блондинка. – К тому же я не подхожу под типичный портрет его жертв. Я ношу белый халат, добра к нему, и это могло спровоцировать его назвать меня ангелом. Возможно, он не имел в виду… то, что обычно имеет в виду.

– Мне нравится твой оптимизм и как ты относишься к людям, однако альтруизм психбольные вряд ли оценят.

– Уильям оценил, – не согласилась девушка, ухватившись за ниточку, которая могла привести к железному аргументу. – Только меня он подпускает, говорит со мной. Никто из сотрудников не может чувствовать себя в безопасности рядом с ним, поскольку каждый, кто к нему заходил, в той или иной степени подвергался нападению.

– С этим трудно поспорить, – вынуждено признал Нестор. – И я не хочу, чтобы ты стала одной из пострадавших. Я беспокоюсь о тебе, Илона, для меня ты особенная, все это понимают. Мы пришли в это место вместе, никого не зная, могли доверять только друг другу.

– Я вообще поражена, что мы здесь оказались… – Не уставала удивляться девушка, время от времени возвращаясь к воспоминаниям. – Хотя, кто бы еще согласился работать в психиатрической больнице вдали от цивилизации?

На секунду Нестор замялся, что показалось любопытным, словно он в последний момент удержал рвущиеся слететь с языка слова. Слова, которые ей не следовало слышать.

– Я бы никуда без тебя не уехал, ты же знаешь, – в ответ ухмыльнулся Нестор. – Твой ум и выдающиеся таланты в области медицины… никогда не поздно замахнуться на куда более дальние горизонты. К тому же нас связывает прошлое, я просто не имею права бросить тебя.

– Я же непробиваемый альтруист, куда меня в науку? – Развела руками девушка.

Научное сообщество постоянно оставалось на виду у Илоны из-за матери, которая сутки на пролет могла заниматься исследованиями. Будучи разведенной и без огромного состояния за плечами, она не могла позволить нанять сиделку, так что в детстве Илона играла в НИИ, забившись в угол. Никому не мешая, она вызывала восхищение у ученых и лаборантов, которые в свободную минуту уделяли ей внимание, развлекали и баловали сладостями.

Так получилось, что Нестора Новака девушка знала с младших лет, он работал в том же отделе, что и ее мать, и со временем привязался к белокурой девочке, как и она – к нему. Илона понятия не имела, был ли у него с ее мамой роман или нет. Порой она думала, что неплохо иметь такого отца, этот мужчина нравился ей, а самое главное – женщине, которая растила ее. Он заставлял ее смеяться…

Нелегкая жизнь в конечном итоге подкосила мать Илоны: загруженность на работе, неправильное питание, стрессы. Смерть забрала ее слишком рано, оставив Илону еще подростком совершенно одну. Нестор взял над ней опеку, то ли из жалости, то ли из любви к погибшей женщине. Девушка не знала истинных мотивов мужчины, и старалась не рыться в его душе.

Только, поступив на медицинский факультет, она пошла не совсем тем путем, которым рассчитывала следовать изначально. Ей хотелось не столько погружаться в сложный мир исследований и холодных расчетов, сколько помогать людям. Часы посещений в больнице, когда ее матери проводили процедуры, наложили незабываемый отпечаток на восприятие девушки. Она видела людей, к которым никто не приходил, как они тоскливо смотрели в окно, сидя под капельницей в креслах-каталках, или бродили по коридору. В их глазах стояла такая боль и тоска, от которых Илона попросту не смогла отвернуться.

– Альтруист или нет, но твоя помощь проекту неоценима. К сожалению, это так, – неодобрительно покачал головой Нестор.

Ему не хотелось подпускать ее к опасным преступникам, поначалу мужчина изо всех сил пытался убедить девушку, что работа в CygneBlanc–плохая идея. Здесь она не найдет никакой выгоды, только душевное расстройство, ведь ее жених и так находился в плачевном состоянии. Илона понимала, но ничего не могла с собой поделать – ей хотелось не просто заботиться о людях. Возможно, Нестор напоминал ей о матери, и она боялась терять эту связь.

– Этим людям нужна куда большая забота, чем остальным. – И прежде, чем выслушивать длинную тираду, медсестра добавила: – Я понимаю, о чем и о ком говорю. Они преступники, убийцы. Однако ваша программа… калечит их сильнее, ввергает в ступор, наносит вред, и чтобы то не было зря, необходимо сообщить им об этом. Показать, что нам не наплевать. Если мы будем говорить плохим людям, что они плохие, то вряд ли у них появится желание стать хорошими.

О проекте «Жнец» Илона практически ничего не знала, только могла видеть последствия, результаты, которые он приносил. Надо признать, печальное зрелище – пациенты страдали не только психически, в последнее время резонансная машина воздействовала и на физическую структуру. Она даже не знала, действительно ли риск оправдан. Пусть Уильям и стал вести себя сдержаннее, но лишь по отношению к ней – на остальных он продолжал смотреть голодным взглядом.