Текст книги "Первые шаги (СИ)"

Автор книги: Софья Непейвода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Подготовка к самостоятельности в Тартаре шла своим чередом. За месяцы жизни в институте мне удалось многое узнать об окружающем мире.

Оказалось, что не только вольеры, но и весь институт в целом находится под специальным куполом, обеспечивающим оптимальные условия для его работы и ровный температурный режим. Снаружи же, в Шесефесе, погода резко менялась по сезонам: зима холодная и малоснежная, а лето тёплое и тоже засушливое. Первую свою зиму в Чёрной Дыре я провела в Белокермане – но там сезоны различались мало, оставаясь вполне комфортными даже для человека в лёгкой одежде. Здесь же обойтись одним костюмом на весь год не получится.

Ещё выяснилось, что возвращаться в детство, а именно получать школьное (или, как оно тут называлось – базовое) образование всё равно придётся: без него поступить хоть куда-то гораздо сложнее, хотя, судя по отдельным свидетельствам, всё-таки возможно. Но обычно даже приезжие с высшим образованием стремятся сдать на базовый аттестат – он открывает многие возможности и позволяет лучше жить в Тартаре. Хорошо, что необходимый минимум можно подтвердить быстро, к тому же требуемый объём знаний прописан чётко и совсем невелик. Другой вопрос, что готовиться всё равно придётся: кроме чтения (не менее, чем двумя способами), письма (тоже не менее, чем двумя), достаточно простого уровня математики (но с активным использованием разных систем счисления), в программу входили элементарные география, обществоведение и самокультура. Кратко посмотрев описания предметов, я сначала подумала, что самокультура фактически аналогична земной физкультуре, но чуть позже, почитав программу, поняла ошибку. Самокультура действительно включала в себя физическую подготовку (хотя и на невысоком уровне), но, кроме того, требовалось хотя бы по верхам изучить своё собственное тело. Знать его слабые и сильные стороны, уязвимости, их признаки и какие меры применять в случае чего. На мой взгляд, это один из самых сложных и индивидуальных предметов базовой программы: ведь спрашивать станут не о твоём виде, а именно о личном теле. О индивидуальных физиологических особенностях, хронических заболеваниях и так далее, и тому подобное. Интересно, как они меня в этом плане проверять собираются? Или просто заглянут в медицинскую карточку? Да, наверное, именно так и будет: иначе сложно объяснить необъятные знания преподавателей. Даже так им требуется весьма широкий кругозор и умение хорошо разбираться в медицинских и видовых описаниях.

Прочитав про необходимый минимум, насчёт математики я не беспокоилась, благо знала её на достаточном уровне... но оптимизм продлился ровно до того момента, пока не просмотрела несколько задач на пробу. Самая простая из них, в грубом переложении на Земные реалии звучала бы следующим образом:

«Саша пошла в магазин, чтобы купить карандаши и бумагу. Выяснилось, что по сравнению с прежними ценами, на которые она рассчитывала, карандаши подорожали на в три раза меньший процент, чем подорожало топливо для грузовика, который развозит товары. Поговорив с продавцом, Саша узнала, что теперь расходы на топливо в общей смете поездок занимают вместо 76 – 79%, другие расходы на один рейс в город за товаром возросли на 368 денежных единиц, а зарплата продавца магазина понизилась на 3%. Одновременно, в связи с открытием собственного производства в посёлке и проводимой рекламной акцией, в продаже появились ручки, на 18,2% дешевле своих аналогов. Посчитав деньги, девочка купила несколько дешёвых ручек и в три раза больше тетрадей, после чего у неё осталось столько денег, сколько без остатка хватило бы на несколько карандашей по начальной цене и по три тетради на каждый карандаш, или несколько карандашей по новой цене и на три тетради больше, чем карандашей, или на несколько ручек по большей цене и на две больше по меньшей, но не более девятнадцати предметов в каждом случае. Общее число купленных канцтоваров тоже не превышает девятнадцати. Следует учитывать, что все числа, кроме цен на интересующие её товары и расчётного количества товаров, девочка грубо округляла до десятой. На сколько подорожало топливо в расчёте на единицу расстояния, если до ближайшего города 345 условных единиц, а транспортные затраты на одну поездку за товаром, по заверению владельца магазина, составляют 12800 денежных единиц? Какова цена тетрадей, если Саша пришла в магазин с 186 денежными единицами, а цена на товар не бывает дробной и бесплатно ничего не раздают? При решении учитывайте, что все дроби и числа, кроме расстояния, даны в десятичной системе счисления, а расстояние может быть приведено от двоичной до семеричной системы счисления.»

При первом прочтении условия, к концу я забыла начало. После второго, вооружившись письменными принадлежностями и делая пометки, некоторое время раздумывала, с которой стороны подступиться к решению. В общем, вместо отведённых двадцати пяти минут, над этой задачей я просидела около двух часов, но так и не смогла ввести такой ответ (а его полагалось давать развёрнутым), который обучающая школьная система, найденная на компьютере опекуна, признала бы правильным. Причём такое повторялось даже тогда, когда проверка и перепроверка решения подтверждала правильность всех, в том числе и лишних, чисел. Неохотно признав поражение, попросила помощи у Шаса.

Опекун без возражений посмотрел мои выкладки и одобрительно улыбнулся, показывая на последнее, десять раз проверенное решение:

– Правильный, хотя и неполный вариант. В чём проблема?

– Проблем три, но главные – две, – пожаловалась я. – Во-первых, получается, что куча информации в условии лишняя. А во-вторых, почему вариант неполный?

Шас снова пролистал тетрадь и укоризненно покачал головой:

– Для одного из вариантов решение верное, то ты разобрала только случай, в котором владелец магазина не обманывает насчёт своих затрат на поездку. Надо рассмотреть и второй случай – если он скрывает истинные расходы. Ведь недаром в задаче упоминается, что траты указаны «по заверению владельца магазина».

Я попыталась оценить условия задачи с этой точки зрения и ужаснулась:

– Но ведь тогда вообще почти ничего определённого не остаётся!

– Почему? Есть девочка, которая – читай внимательно – знает старые и новые цены. Она знает, что карандаши подорожали, а ручки – подешевели, причём указан процент, на который подешевели ручки. Так что как минимум цену тетрадей... варианты цены на тетради, ты вычислить сможешь. Просто иди от стоимости ручки, а не от изменения цен на топливо – а от него – цен на карандаши. Кстати, потом от стоимости ручек можно поискать варианты изменения цен на топливо...

Прикинув объём работы, я чуть не взвыла, но вскоре взяла себя в руки, и снова засела за задачу. На сей раз писать пришлось гораздо больше и ответ получился неоднозначный – подходило несколько вариантов. Окончательно вымотавшись, ради эксперимента загрузила в программу новый вариант решения – но он тоже не прошёл.

– Сразу все записывай, – посоветовал Шас. – И не забудь указать, какой для каких условий.

Наконец, школьная система выдала удовлетворительную характеристику ответа, но не преминула сделать несколько замечаний: по неточности формулировок, языку и несколько хаотичному способу поиска решения. Облегчённо вздохнув, я прогулялась перед сном и отправилась на боковую.

Всё гораздо сложнее, чем казалось. Даже вроде бы знакомая часть программы, которая не требует от меня специальной переподготовки по набору знаний, по факту, способам решения и самим задачам сильно отличается от привычной. А ведь это только начало.

Следующие дни подтвердили, что я не ошиблась в опасениях. Задачи редко имели всего одно решение, очень многие содержали немалую долю «белого шума», а порой данных для ответа (даже неоднозначного) не хватало. В последнем случае было положено доказывать, почему решение невозможно, где возникает неустранимое противоречие или каких данных (один или несколько вариантов) недостаёт. Кстати, и в случае неоднозначного ответа (нескольких решений) указание на нехватку информации засчитывалось в плюс. Ответ же требовалось оформлять грамотно и чётко, в том числе указывать ту систему (или системы) счисления, в которых он написан.

Приспособиться к такому необычному способу решения задач оказалось сложно. Избыток или, наоборот, недостаток информации в условии, а порой и то, и другое одновременно, сильно затрудняли анализ. Непросто было привыкнуть и к оформлению ответа, не говоря уж о том, что пришлось осваивать новые способы решения и его поиска.

Как ни удивительно, с чтением и письмом проблем почти не возникло. Выполняя проверочные задания, я не раз мысленно поблагодарила Шаса за так раздражающую программу обучения общему языку и его диалектам – она до сих пор то и дело блокировала доступ в сеть, теперь задавая гораздо более сложные тексты, чем вначале. В том числе, благодаря ей каждый день приходилось осваивать несколько новых слов или узнавать о нюансах их значений и употребления.

Немало времени я уделяла изучению гигантской пятёрки, да и Чёрной Дыры в целом – тем более, что данные знания входили в школьным минимум. Оказалось, что освоенная, так называемая «стабильная» зона этого мира составляла чрезвычайно малую долю от общей территории. Грубо говоря, границы Чёрной Дыры ещё не нашли. Впрочем, с некоторых сторон вести разведку весьма проблематично: окружающая среда становится настолько неблагоприятна для жизни, что даже при помощи техники выживание людей невозможно, да и исследовательские зонды не выдерживают. Там же, где жизнь и работа ещё реальны, достичь границ или обойти мир кругом так и не удалось. Пока не удалось.

Кстати, сведения о размере Миртара подтвердились. Да и вообще, гигантская пятёрка действительно являлась таковой. Нередко между границами этих государств оставалась узкая нейтральная зона (узкая в масштабах гигантов, а на деле почти всегда превышающая сто тысяч километров, причём иногда во много раз) – в ней и ютились остальные, так называемые мелкие, страны. Например Белокерман находился в нейтральной зоне между Миртаром, Тартаром и Древтаром, но прилегал к первому из гигантских государств.

Самые общие сведения о расположении, границах, внешней и внутренней политике гигантов, их основных особенностях – изучать приходилось пусть по верхам, но многое. Честно говоря, после прочтения об этих странах, у меня возникло больше вопросов, чем ответов. Например, почему время в разных местах течёт по-разному? Или как Миртар умудряется существовать на территории, где размножения недостаточно для поддержания численности населения? Однако рыть землю в поисках истины сейчас не так актуально... важнее освоить школьный курс.

А при изучении базового минимума по обществоведению я одновременно узнавала новые аспекты жизни в Тартаре: правила поведения, особенности законов, обычаев и взаимоотношений между разумными. Многое приходилось запоминать: вдруг компьютер окажется недоступен, а упустив кажущуюся мелочь, легко потерять жизнь.

Как можно было предположить, после долгих сомнений Шас всё-таки решил купить опасную химеру. Но вот чего я не ожидала, так это того, что он поинтересуется моим мнением на данный счёт.

– Ты читала про его виды. Что думаешь?

Вопрос застал меня врасплох.

– Информация пугает, – призналась я. – Но при личном общении он не производит впечатление ни дурака, ни психа, – перед глазами как живая всплыла устроенная над химерой живодёрня. – Невероятно спокойный и сдержанный. Я бы так не смогла. Пусть и глупо и бесполезно, но всё равно бы попыталась вырваться или дать сдачи.

– Я тоже не смог, – криво улыбнулся опекун. – Меня до самой продажи на свободный выгул не пускали.

– Но я не понимаю, почему ты задал вопрос: это ведь твои деньги и твоё решение?

– Моё. Но тебе тоже придётся некоторое время жить с ним рядом.

Я помолчала. Вздохнула и покосилась на опекуна. Тот играл с огнём, и казалось, что Шас полностью поглощён этим занятием. После первого раза опекун вовсю пользовался резервом хвороста, как-то признавшись, что делал бы это с самого начала, если бы знал, что костёр не просто разрешён, но и снабжается за счёт института.

– Ты обращаешься со мной не как с рабом, – высказала я опекуну давно вертевшуюся на уме мысль.

– Как с человеком, по жизненным обстоятельствам попавшим в рабство, – улыбнулся Шас. – Так, как хотел бы, чтобы поступали бы со мной в аналогичной ситуации.

Невольно улыбнувшись в ответ, я отложила компьютер и посмотрела на огонь.

– Его приобретение не противоречит твоему контракту, – пояснил опекун. – Сам по себе он не признан буйным или невменяемым, а видовые особенности и обычаи в таких случаях считаются недостаточными аргументами. Но надо смотреть правде в глаза – в реальности он опасен. Хотя не думаю, что будет причинять нам вред намеренно: в его интересах стать гражданином.

– Я не против твоего решения, – твёрдо сказала я. – Может быть, даже за. Хотя и опасаюсь.

Шас кивнул и закрыл данную тему.

Через некоторое время объект разговора покинул институт, но опекун по-прежнему часто ночевал в моём вольере.

– Квартиру пришлось сменить, – поделился он. – Новая мне меньше нравится, так что пока есть возможность – буду отдыхать здесь, – заметив мой взгляд, Шас смутился. Но лишь на мгновение. – Да, ты права. Если откровенно, то тут я чувствую себя в большей безопасности. К тому же, поведение у него...

– Буянит? – я резко села.

– Нет, придраться не к чему. Точнее все неудобства были предсказуемы и больше связаны с физиологией, чем с воспитанием, – признался опекун. – Не забивай голову. Скоро сама увидишь.

Я кивнула и поудобнее устроилась у огня. Время моего пребывания в институте подходит к концу. В последний месяц изменений не заметно, да и исследователи явно заканчивают свою работу.

Так и получилось. Уже через две недели Шас сообщил, что контракт завершён и всё что могли в институте, уже сделали.

– Последняя ночь, завтра с утра провожу в квартиру, – с тоской поглядев на вольер, закончил опекун.

Шаса понять несложно: наверняка, помещение такого типа стоит немало и расставаться с комфортными условиями опекуну не хочется. Поэтому я тоже постаралась насладиться этим вечером. Впервые сама сходила за топливом для костра и была инициатором его разведения. Но всё равно, в отличие от Шаса, радовалась, что исследования завершены и мы наконец-то вернёмся домой.

12 мая – 32 октября 617133 года от Стабилизации

Квартира Шаса, Шесефес, Тартар

С утра пораньше опекун проводил меня до нового места жительства, но сам не остался даже на завтрак. Велел разбираться самой и ушёл (или сбежал?) на работу, оставив на попечение второй химере. От такой несправедливости (всё-таки я у него живу дольше и наверняка ориентируюсь не хуже) стало немного обидно. Ну да ладно, там разберёмся.

Нынешняя квартира Шаса больше всего походила на старый бункер или бомбоубежище. Она располагалась в другой части города на подземном (и отнюдь не минус первом) этаже. Но низких потолков или затхлости не было вообще. Толстые, плотные стены, массивные металлические двери, краны и канализация – всё сделано очень крепко, основательно, как на века, но без малейшей доли домашнего уюта. Потолки высокие, да и площадь квартиры раза в полтора больше, чем прежняя, хотя комнат, как и там, только две. Радует, что сухо, температура комфортная и света вполне достаточно или даже больше – как в солнечный день. А вот окон или обманок под окна нет вовсе: вентиляция выглядит именно как ни под что не замаскированная решётка – такая, что лев не проломится, не то что человек. Даже мебель монументальная, под стать квартире.

Зато выяснилось, что именно в прежнем помещении принадлежало Шасу: деревянный стол с креслом, гамак, ковёр, постельные принадлежности и компьютер. Здесь любимая мебель опекуна тоже сильно выбивалась из окружающей обстановки, но это уже не удивляло. Как-никак, Шас жертвует своим удобством ради того, чтобы создать условия зависимому от него него существу – это достойно уважения, а не насмешки.

К тому времени, как я завершила осмотр квартиры, удалось понять, почему Шас переехал именно в такую «крепость». Вторая химера уже успела пробежаться по шкафам на кухне и теперь висела вниз головой, каким-то чудом зацепившись ногами за выступы осветительных приборов на потолке большой комнаты. Я остановилась в дверях, внимательнее осматривая соседа по квартире, он, в свою очередь, тоже изучал меня. Сейчас мужчина выглядел совсем не похожим на самого себя в институте. За те два месяца, пока мы не виделись, шрамы сошли, а волосы отросли почти до пят (ну или до пола, когда он висит на потолке). Да и в остальном хорошо выглядит. Здоровым. Я невольно поёжилась, когда взгляд снова скользнул к волосам – почему-то они вызывали смутный страх. Блестящие, чёрные и толстые. Слишком толстые волосинки для нормальных. Как проволока. Словно в ответ на пристальное внимание, по «волосам» будто волна прошла. Они шевелятся! Если вначале шевелюра спокойно свисала до пола, то теперь она двигалась. Отдельные «волосинки» изгибались, закручивались в кудри, причём создавалось впечатление, что каждая шевелится сама по себе – как тонкие черви или нечто подобное. Невольно передёрнув плечами, поняла, что именно эта неестественность и вызвала страх. До медузы-горгоны, может, и не тянет, хотя вряд ли впечатление менее сильное. Если эти... это нечто шевелится, значит, оно – не волосы. Внутри вспыхнуло раздражение: гораздо легче принять какого-нибудь незнакомого монстра, чем извращённую подделку под человека или даже гуманоида.

Закрыв глаза, несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Здесь не Земля, и никто не будет считаться с моими представлениями о правильном или естественном. Надо принимать реальность такой, какая она есть, и не обманывать саму себя.

Псевдоволосы оказались не единственным выбивающим из колеи фактором. Сильно изменилось поведение: вместо неестественно спокойного и предельно правильного, теперь оно казалось безалаберным, похожим на действия ребёнка или игривого животного. По крайней мере, несерьёзным. Ну какой взрослый человек станет скакать по мебели или вот так висеть на потолке?

– Ты можешь вести себя по-человечески? – не выдержав, поинтересовалась я у невольного соседа.

Тот ненадолго задумался, и волосы зашевелились активней, то свиваясь в кудри, то вытягиваясь так, что концы пучками проволоки ложились на пол.

– Это... – мужчина неопределённо покрутил кистью, – могу, но недолго. А ты можешь вести себя по-чиртериански? – склонив голову на бок, простодушно спросил он, глядя наивными, как у котёнка, глазами.

Я смутилась и невольно отвела взгляд. Неудобно получилось. Одной невинной фразой пристыдил и поставил на место.

– Нет. Даже не представляю, как это, – призналась собеседнику. – Но ведь ты не чиртериан, а химера.

Собеседник отцепился от потолка, ловко приземлился на ноги, осторожно откинул волосы за спину, а потом обиженно посмотрел на свою потемневшую от крови ладонь.

– Ещё не привык, – пояснил он и скрылся в санузле.

Но уже через пару минут вышел, не дав мне времени придумать причину, по которой он успел пораниться.

– Это... – мужчина снова покрутил рукой. – Про химеру. Мы решили, что будем меняться: то я его поддерживаю, то он меня. Так никому не обидно, и всем хорошо. Завтракать хочешь?

Сбитая с толку неожиданным вопросом, я кивнула.

– Не знаю, что ты любишь, поэтому поставил на вторую и третью полку то, что тебе по кодам подходит, – сказал собеседник, надевая толстый, сделанный из материала, на вид напоминающего резину, драный халат. – На второй то, что съедобно для тебя и Шаса, на третьей – для тебя.

Перебравшись на кухню, я открыла холодильник и удивлённо застыла.

– А для тебя? – поинтересовалась я, поражаясь обильному выбору. Опекун никогда не заморачивался с продуктами, и обычно еда разнообразием не отличалась: ровно столько, сколько требуется для здоровой жизни.

– Мне всё подходит, – мужчина мельком глянул на полки в холодильнике, потом перескочил через стул (даже не подумав сдвинуть его с прохода), вытащил из небольшой печки сковородку и небрежно бросил её на стол. – Вот, тут это... – химера задумчиво покрутила рукой. – То, что некоторые люди любят есть.

Отодвинув стул, я шагнула к столу, и мужчина тут же переместился на его противоположную сторону, как будто не желая находиться рядом. Интересно, моё тело, по его мнению, воняет, как и с точки зрения разумных слизней, или дело в чём-то другом? Но промелькнувшую мысль быстро вытеснила другая. В сковороде оказалась картошка! Обычная жареная картошка с мясом. Она была такой на вид, запах и даже на вкус. Первая картошка со времени ренства! Где только отыскали? Едва сдержав начальный порыв (хотя кусочек всё-таки стащила), я метнулась к холодильнику, но остатков картофеля там не обнаружила.

– Где коды от того, из чего сготовлено?

Химера ткнула пальцем в мусорку, а потом с интересом наблюдала, как я в ней копаюсь. Но лучше перестраховаться, чем отравиться. Только получив подтверждение, что все компоненты данного блюда мне подходят, я вернулась к сковородке и позволила себе в полной мере насладиться неожиданным лакомством.

За жизнь в этом мире уже не раз встречала продукты, по вкусу похожие на Земные. Похожие, но не полностью идентичные – может, именно по этой причине не дающие такого наслаждения. А ведь если здесь есть картошка, то наверняка есть и нормальный хлеб! Крупы, лук, морковь, помидоры, яблоки – всё, что раньше казалось обычным, теперь воспринимается как деликатес.

Мужчина недолго полюбовался на моё пиршество, а потом достал из холодильника яйца, масло, какие-то фрукты, зелень и тоже сел завтракать. К тому времени, как я, впервые после ренства почувствовав, что объелась, оторвалась от сковородки, он тоже почти закончил и теперь с явным удовольствием хрустел скорлупой от съеденных яиц, предварительно посыпая её каким-то белым порошком. Закинул в рот последний обломок и внимательно осмотрел стол, подбирая остатки.

Помыв посуду, мы перебрались в комнату.

– Тут такое... – с сомнением поглядела на меня химера. – Ликрий я. Лик – это от меня, а Ри – от второго меня.

Я тоже представилась, после чего каждый занялся своими делами.

Всё-таки хорошо, что на Земле неизвестны ни чиртерианы, ни арваны. Даже без этого некоторые привычки нового соседа, мягко говоря, нервировали. Иногда он мог сорваться с места в карьер, практически мгновенно переместившись в другую часть квартиры или бегая по стенам и даже потолку, порой двигался так тихо, что обострившийся в результате изменений слух не помогал определить местонахождение, а иногда метал вещи, в том числе хрупкие, через всю комнату, причём так, что они оставались целыми и невредимыми. Доходило до того, что вода из кружки, которую мужчина небрежно швырнул от входа на стол у противоположной стены комнаты, не расплёскивалась.

По несколько раз в день Ликрий устраивал своеобразную тренировку. Он разбрасывал на полу какие-нибудь предметы (чаще всего – пищу), повисал на потолке вниз головой и подбирал их... псевдоволосами. Застав эти упражнения, я почти сразу поняла причину ранения его ладони: нередко, подбирая плоды, псевдоволосы оставляли на них глубокие порезы, а иногда буквально шинковали их на мелкие кусочки. Как бритвы. Неудивительно, что халат химеры такой толстый и от него по всей квартире валяются отсечённые ошмётки. Заодно нашли объяснения многочисленные царапины и засечки на стенах, к которым любил прислоняться Ликрий, и характерные следы на поверхности толстой металлической ванны. А ещё понятна причина, по которой химера сторонилась меня и Шаса – элементарная безопасность. С другой стороны, порой мужчине удавалось поднять даже очень нежную пищу, не повредив. Это вызывало удивление, и любопытство заставило снова искать информацию по двум его видам. Точнее, даже трём, поскольку, как выяснилось, нечто от эаледа (то есть того вида, под который маскировался арван) тоже осталось.

Но глубоко копать не пришлось. Выяснилось, что у всех чиртериан именно такие псевдоволосы, как и у Ликрия. И это действительно не волосы в обычном понимании, а, в первую очередь, орган дыхания, во вторую – выделения, а уже в третью – предназначенный для манипуляции. Неудивительно, что каждый отдельный волос кажется толстым: в нём умещаются кровеносные сосуды, мышцы и нервы. Кстати, чувствительность «волос» очень велика, насколько удалось разобраться, вполне сравнима, а может, даже превышает таковую у пальцев. В том числе и болевая. Вспомнив институт, невольно посочувствовала мужчине: как он вообще выжил без лёгких? К тому же, наверняка, для него потеря «волос», мягко говоря, очень неприятна. У нетренированных чиртериан они шевелятся, могут поцарапать или содрать кожу, но серьёзных травм обычно не наносят. В отличие от тренированных – их «волосинки» мышечным напряжением способны превратиться в острейшее трёхгранное лезвие, представляющее огромную опасность как для других, так и для владельца. Кстати, характерным признаком смертельно-опасного в этом плане чиртериана являлась возможность удержать псевдоволосы в неподвижности в течение хотя бы нескольких минут.

– Это... – раздалось над головой, и я чуть не подпрыгнула от неожиданности: Ликрий, как обычно, подкрался совершенно незамеченным и не преминул прокомментировать написанное. – Глупый способ.

– Почему? – я обернулась, но к этому моменту собеседник уже снова устроился на потолке.

– Неправильно, – мужчина привычно покрутил кистью. – Обмануть легко. А ещё может парализовать при болезнях или травмах. Плохой признак. Не покажет правды.

Я задумчиво проследила, как мужчина «волосами» вытаскивает из миски тонкий корешок и аккуратно отправляет его себе в рот.

– А вот ответь мне на такой вопрос. Если ты дышишь волосами, то почему их не было в институте?

– Так это... – Ликрий в очередной раз сделал паузу, и я вздохнула. Манера речи химеры, когда «главным» становился чиртериан, действительно выглядела не слишком умной. – У меня есть ещё органы для того, чтобы дышать. Запасные. А после того, как мы стали химерой, они улучшились. Хотя всё равно хуже этого, – мужчина указал на псевдоволосы и обиженно добавил. – Их нарочно удаляли.

– Зачем? Для экспериментов? – опомнившись, я тут же добавила. – Это любопытство, а не желание поиздеваться.

– Я умный, понял, – заверил Ликрий. – Нет, не для опытов. Без них дышать плохо, и сил гораздо меньше. Бегаю не так быстро, менее внимательный, и всё такое. А им кажется, что когда я бегаю медленней, то не такой опасный.

Посмотрев в чистые, наивные глаза мужчины, зажевавшего очередной корешок, я прошествовала на кухню и вытащила несколько морковин на перекусить. Заодно под этим предлогом удалось выиграть время, достаточное, чтобы вернуть самообладание. Может, у чиртерианской личности собеседника странная речь и поведение, но он не глуп. И прекрасно осознаёт, как его воспринимают другие. Более того, в последних словах проскользнул явный намёк, что даже тогда Ликрий оставался очень опасным. Или мне только кажется?

– Разве они ошибались? Ты сам говоришь, что сил становилось меньше, – заметила я, возвращаясь.

– Это... смотря для чего, – с детской рассудительностью заявил мужчина. – Если знаешь, как и куда бить, то много силы не надо. А я знаю, куда. Теперь ещё лучше, потому что Ри тоже знает свои способы.

Чуть не подавившись корнеплодом, я кивнула и прекратила разговор под предлогом того, что надо возвращаться к учению.

Ликрий часто занимал ванную. Набирал в неё холодную воду и погружался с головой, только часть неспешно двигающихся волос, да, иногда, ноги торчали наружу. И ещё любил хотя бы в одной комнате, кухне или санузле подкрутить климат-контроль так, чтобы температура опустилась почти до нуля, а то и отрицательных значений – судя по всему, у него представления о комфорте совсем другие, чем у меня или Шаса. Ну и последнее: Ликрий много ел. Много, причём предпочитая высококалорийные продукты. Например, сосед по квартире мог за раз уничтожить полкилограмма или даже килограмм жира. Однако, несмотря на необычное поведение, постепенно я начала к нему привыкать. Тем более, что агрессии он действительно ни разу не выказывал.

В целом и общем, Ликрий оказался весьма общительным, подвижным и эмоциональным. Можно даже сказать, приятным. После того, как удалось приспособиться к его манере общения, оказалось, что с ним достаточно легко и интересно говорить почти на любую тему. Кроме прочего, выяснилось, что, несмотря на кажущуюся примитивность, он хорошо ориентировался в технике в целом и компьютерах в частности. А ещё неплохо (лучше меня) решал базовые математические задачи, с готовностью поделившись двумя ранее неизвестными мне способами анализа условий. Один из них освоить так и не удалось, зато второй действительно сильно облегчил жизнь и ускорил поиск решения.

Всё вышесказанное, в первую очередь, касалось чиртерианской личности Ликрия. Однако примерно половину (хотя в субъективном восприятии – гораздо меньше) времени «власть» находилась у арвана. Определить, что Лик ушёл в тень, не составляло труда: Ри отличался необычным, можно сказать, неестественным спокойствием и некой отстранённостью, псевдоволосы становились гораздо менее опасными: почти всегда сокращались несильно, равномерными и предсказуемыми волнами. В отличие от Лика, речь второй половины химеры была правильной, построение фраз более сложным, а иногда и витиеватым. Арвану тоже нравился холод (может, это особенность тела?), но физическим упражнениям он предпочитал медитацию, обычно над необработанным сырым продуктом питания: плодом, корнем, зеленью или грибом. А вот поесть тоже любил, но явно выбирал сладости.

Общаться с второй личностью химеры тянуло гораздо меньше. Нет, Ликрий и в этом случае вёл себя вполне нормально, но при серьёзных разговорах часто оставалось ощущение собственной неполноценности. Интересно, что когда за базовые задачи брался Ри (по заверению Лика, даже если без его помощи), то он сразу же писал ответ. Причём его решение проходило всегда, максимум небольшое замечание получал. С другой стороны, у арванской части химеры имелись и приятные черты. Например, он мог очень доходчиво и понятно объяснить, где и по какой причине сделана ошибка, а также подсказать, как избежать подобного в дальнейшем. А ещё иногда сообщал интересные сведения.

– В общедоступной части паспорта будет указано только то, что ты химера, но не из каких видов получилась, – как-то заметил он, сидя за компьютером опекуна с кружкой подслащённого травяного сока. – Естественно, данную информацию при желании получить всё равно смогут, но, судя по тому, что удалось узнать, в эту сторону редко глядят. Это плюс и для меня, и для тебя. Хотя чиртерианскую часть не заметить сложно, – вполголоса добавил мужчина, покосившись на псевдоволосы.