Текст книги "Феечка с сердцем дракона (СИ)"

Автор книги: Софья Дашкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

Эренида Янброк

Старина Деймар говорил нам, что у каждого воина есть свой особый дар. Кто-то незаменим в ближнем бою, кто-то – в метании огня, а кто-то – в обороне. Я же чудо, как хороша в фехтовании на мечах. Но вот в чем меня действительно невозможно превзойти, так это в умении выводить мужчин из себя.

Раньше мне удавалось выбесить только одного за раз. Отца, например, или того же старину Деймара. Нет-нет и у рябого Грэта начинал дергаться глаз, а уж профессор Бургунди стабильно к концу каждого урока начинал плеваться слюной. Но чтобы достать троих сразу… Кажется, учеба в фейской академии и впрямь подняла меня на новые высоты.

Итак, что мы имеем. Вздутая вена на лбу папы – привычная картина. Дрожащая морщинистая, как у черепахи, шея старого скрипача – ну, тоже знакомое дело. Плотно сжатые губы и искорки гнева в ледяных глазах Фабиана – уже что-то новенькое. Но вот, в чем вопрос: кто из них первым сорвется и прибьет меня? И за что? За элегию всеобщего поноса, за сплетни, за вранье – или за то, что я обручилась с феем без родительского благословения? Н-да… Сюда бы Морка с дружками, они бы хоть развлеклись, делая ставки!

– Любовная дребедень?! – Отец аж побагровел. – О чем это он толкует, Эренида?

– Нет, ну ладно я, мне-то давно пора предстать перед музами, – встрял профессор Бургунди. – Но вы-то как могли забыть, что отдали собственную дочь…

Я уже внутренне сгруппировалась, приподняла плечи, опустила голову, – так проще не оглохнуть, когда на тебя орут, – однако заорал, как ни странно, не папа. С истошным визгом Солианна схватилась за живот, согнулась пополам и повалилась на траву. Барабанные перепонки опасно натянулись, норовя вот-вот лопнуть, – до того громко верещала оранжевая.

– Что с ней? – опешил отец.

– А-а-а! – стонала Соль, катаясь по земле. – Умира-а-аю!..

– В лечебницу, быстро! – скомандовал Фабиан, и они с Бургунди материализовали крылья и понесли Солианну прочь.

Никогда я не думала, что муки совести могут причинять самую настоящую боль. Огненный владыка, до чего же мне было стыдно! Я злилась на себя едва ли не больше, чем отец, ректор и скрипач вместе взятые. Вот вам хотелось когда-нибудь взять розги подлиннее и всыпать себе так, чтобы неповадно было?!

Ну как я могла втянуть в свои злоключения Соль? Жизнь ее не готовила к такому! Она ж поди и в углу-то ни разу в жизни не стояла! А тут нате – разъяренный дракон. К папиному гневу надо привыкать постепенно, с детства. Немудрено, что у оранжевой скрутило кишки! Я даже не сомневалась: элегия тут ни при чем. Соль накрыло паникой. И если я такие эмоции подавлять умею, то феи-то нежнее! Всякие там зайчики и ежики порой умирают от разрыва сердца. Вдруг у фей тоже случается нечто подобное?

– Ты можешь мне хоть что-нибудь объяснить? – одернул меня папа.

– А ты можешь хоть раз в жизни проявить сострадание?! – не выдержала я. – Она там же там сейчас крылья склеит! Из-за меня!

И, оставив изумленного отца рядом с очередью в туалет, я бросилась за соседкой. Благо, драконьи крылья чуть шире фейских, и я догнала скорбную процессию буквально в пару взмахов.

– Янброк, не сейчас! – огрызнулся профессор Бургунди. – Ты уже сделала все, что могла! Жди меня в кабинете!

– Но ей же плохо! Вдруг я смогу помочь!.. – Я вилась над ними назойливой мухой, подлетала то слева, то справа, силясь разглядеть лицо Солианны.

– Приступом диареи ты ее не спасешь! – отрезал Фабиан. – Так что будь добра…

– Эри!.. – слабо позвала меня Солианна. – Моя лучшая подруга… Может, я больше никогда ее не увижу! Прошу! Последнее желание…

Ее голос мог выдавить слезу даже из камня. И я бы, пожалуй, разревелась от этих печальных слов, если бы не одно но. Лучшая подруга?! Нет, настолько плохо ей стать не могло. У Солианны не так много друзей, – приблизительно ноль, – но даже этот факт не заставил бы ее назвать меня лучшей подругой.

Впрочем, ни Фабиан, ни профессор Бургунди ничего подозрительного в стонах оранжевой не заметили. Напротив, позволили мне залететь вместе с ними в лечебницу и пустили в палату к Соль, пока сами бегали за эликсирами.

Вот тогда-то все и прояснилось. Стоило мужчинам скрыться за дверью, как Солианну будто подменили. Она перестала корежиться, как угорь на жаровне, успокоилась и приподнялась на локтях:

– Ушли? – шепнула абсолютно спокойно.

– Погоди… – Я растерянно моргнула. – А ты что, уже не умираешь?

– Вот досада, правда?! – скептически отозвалась она. – Я тут тебя пытаюсь спасти! Надо было их как-то отвлечь, пришлось импровизировать. А ты зачем за мной увязалась?! Беги уводи отца! Или весь моноспектакль пегасу под хвост!

– Моноспектакль?..

– Музы, с кем приходится иметь дело! – Соль закатила глаза. – Моноспектакль – это когда один актер…

– Да знаю я! Просто думала, что тебе правда стало плохо… Предупредила бы!

– Значит, волновалась за меня, – бессовестно усмехнулась оранжевая, но тут же посерьезнела: – Слушай, у тебя полчаса, не больше. Потом они разберутся, что я в порядке, и возьмутся за тебя. И всем будет лучше, если к тому моменту твоего отца в академии уже не будет. Расспроси его! Зачем он тебя сюда отправил учиться…

– Бесполезно, – вздохнула я. – Бургунди все испортил. Теперь отца интересует только «любовная дребедень». Не отстанет, пока я не расскажу про Фабиана, он у меня упрямый, как… Как дракон!

– Эри, честное слово! Ну что ты как маленькая?! Саэлей-тэй не говорил, что любовная дребедень в голове именно у тебя. Он сказал: «У девушки!» Поэтому – что?

– Что?! – окончательно запуталась я.

– Поэтому вали все на меня, – разжевала Соль. – Могу же я тоже в кого-нибудь влюбиться? Так и передай своему отцу!

В том, что феи – не так просты, как кажется, я убедилась уже давно. Но о том, что все это время на соседской кровати обитала такая коварная особа, даже не подозревала. А ведь такой правильной казалась, такой безупречной! Манеры, аккуратность… Все по расписанию, по этим ее часикам… И будьте любезны, в тупиковой ситуации сориентировалась ловчее меня! Задурить троих взрослых мужчин – это ж где, интересно, она натренировалась?!

– А если он спросит, в кого ты влюбилась? – замешкалась я. – Имей в виду, вру я плохо, лучше выдай мне готовую легенду!

– Да придумай что-нибудь! – Соль вдруг безжизненно откинулась на подушку. – А-а-а!.. По-моему, я вижу свет! Музы, вы призвали меня?!

Эти вопли предназначались уже не мне, а вошедшему Фабиану. А я, чтобы не казаться бессердечной, вынуждена была подыграть.

– Не могу! – выдавила, закрыв лицо руками. – Такая юная… Я не могу на это смотреть! Спасите ее, Фабиан-тэй! Умоляю!

Заплакать по-настоящему у меня, к сожалению, не получалось, поэтому я просто звучно шмыгала носом и не отрывала ладоней от глаз. Вот так, наощупь по стеночке, сморкаясь и периодически подвывая для убедительности, я и выбралась из палаты.

Найти отца в садах академии и вытянуть из него правду за полчаса – задача, конечно, сложная, но пускать старания Соль насмарку было никак нельзя. К счастью, папа и сам уже подоспел к лечебнице: я столкнулась с ним прямо у дверей.

– Как она? – спросил он, явно собираясь войти внутрь.

Ага, так я и пустила его к профессору Бургунди!

– Туда нельзя. Ни в коем случае. Все очень серьезно. Не уверена, что прощу себе… – С каждой фразой я отодвигала отца все дальше и дальше от потенциальной опасности. – Тебя же в гостевом особняке поселили? Давай там дождемся новостей. Заодно поболтаем!

– Но ты же только что оттуда вышла! Значит, пустили? – заупрямился папа. – Если все так серьезно, далеко уходить нельзя. Может, послать бабочку ее родителям? Или вызвать из Фервира Ванку? Она лечит лучше любых эликсиров! Когда у Грэта был заворот кишок, Ванка ему ртути дала – и все!

– Помогло?

– Нет, через неделю все равно резать пришлось. Зато зашила – загляденье! Такой шрам…

Шрам рябого Грэта не видели только слепые. Кузнец показывал его на каждом празднике, и, в общем-то, ему было, чем гордиться: шов Ванки один в один напоминал очертания Волчьего пика. Вот только я сильно сомневалась, что Солианна хотела себе такое же украшение. Тем более, что и с кишками у нее все было в полном порядке.

Поэтому всеми правдами и неправдами я увела отца подальше от лечебницы. И лишь когда стены гостевого особняка надежно защитили нас от посторонних ушей, смогла, наконец, выдохнуть и приступить к допросу.

В роли дознавателя мне бывать еще не приходилось, да и время поджимало, а потому я отбросила церемонии.

– Аурвир, – выдала с порога.

– Что – Аурвир? – не понял отец.

– Кто победил в той битве с орками?

Папа медленно прошелся по комнате, встал у окна, скрестив руки на груди. Чем больше он тянул с ответом, тем сильнее я убеждалась: он скрывал от меня правду неспроста.

– Эри, это долгий разговор, – начал он, наконец. – Мы можем обсудить все это дома, как-нибудь потом… Сейчас есть дела поважнее. Давай-ка ты мне для начала объяснишь, что это за история с твоей влюбленностью.

Еще и тему сменил! Неужто он по-прежнему считает меня маленькой девочкой, у которой новеньким мечом перед носом помахал – и она обо всем забыла от радости?!

– Во-первых, ни в кого я не влюбилась. Профессор Бургунди говорил про Соль. А во-вторых…

– При чем здесь соль?! Еще скажи: «перец»! Я точно слышал: у тебя в мыслях одни парни!

– Солианна, – пояснила, теряя терпение. – Та фея, у которой прихватило живот. С оранжевыми кудряшками. У нее роман, она пыталась привлечь внимание своего жениха, я ей помогала… Ну, и элегия сработала не так! Так что насчет Аурвира?

– Нет, погоди! – Папа мотнул головой. – Какой еще жених?! Этот ваш профессор упомянул тебя.  Якобы я отдал свою дочь…

– Огненный владыка! – не выдержала я. – Ты знаешь, сколько лет профессору Бургунди?

– Нет, но…

– И никто не знает! Потому что столько даже феи не живут! Он студентов путает, имя мое запомнил раза с десятого, а драконы для него вообще на одно лицо. Может, он даже не понял, что говорит с тобой, принял тебя за… За Тарвина!

Да, все-таки ложь – это тоже искусство. И как Солианне удалось так складно все сочинить? Меня вот несло куда-то, я и сама потеряла нить логики. Откуда вдруг всплыло имя Тарвина, я не имела ни малейшего понятия. В итоге вместо того, чтобы узнать заветную правду и отвлечь отца, я только сильнее его запутала.

– У Тарвина нет дочерей! – помрачнел отец. – Эри, ты темнишь! Лучше признайся сразу, я ведь все равно выясню!

Меня прошиб холодный пот, мысли завертелись с бешеной скоростью…

– Нарт! – сорвалось с языка. – У Тарвина есть Нарт! И… И это он жених Солианны. Да! Просто профессор… Он это все не одобряет… Тут недавно Тарвин прилетал, они обсуждали помолвку… Наверное, старика переклинило. Такой стресс в его-то возрасте…

Все это звучало как первосортный бред. И я уже ждала, что папа не поверит и устроит мне жуткий разнос, но имя заклятого врага всегда действует на драконов магическим образом.

– Да уж, это в духе Тарвина Гульдброка! – сказал отец, брезгливо поморщившись. – Наплевать на правила, на устои академии… Он же должен быть в центре внимания! Еще и старого профессора довел… Как будто нельзя было обстряпать помолвку в каникулы!

– И не говори… – выдохнула с облегчением. – Ни стыда, ни совести!

– Это он специально, мне назло! Мы с ним как-то обсуждали, не поженить ли вас с Нартом. Укрепить союз кланов… А он исподтишка какую-то Солианну нашел! Каков, а? Ну ничего, если он считает, что для тебя других женихов не найдется, то он горько ошибается! Мы такой брак тебе устроим, такой…

– А знаешь, что он еще говорил? – перебила, пока отец не слишком увлекся идеей меня сосватать.  – Что ты не участвовал в битве под Аурвиром! Прятался, как трус! И… И что в фейскую академию ты меня отдал, потому что не веришь, будто я могу стать воином!

В светлой и опрятной гостиной повисла предгрозовая тишина. Отец посерел, стальные глаза стали почти черными. Даже несмотря на весь свой буйный нрав, до такой стадии бешенства папа доходил крайне редко. И обычно я пережидала подобные приступы где-нибудь в тихом месте. А он перевоплощался, вылетал из пещер и пропадал на час-другой, чтобы ненароком не превратить Фервир в руины.

Здесь этот фокус не пройдет. Вся злость до капли достанется мне. Но я обязана была попробовать! На прямые вопросы отец не отвечал, пришлось действовать хитростью. Благо, я успела поучиться у Солианны. И да, нельзя наговаривать на других, Тарвин Гульдброк не сделал ничего плохого. Но у них с отцом отношения все равно так себе, хуже-то не будет! Если приплести золотого дракона – единственный способ вытянуть из папы честный ответ, то… Что ж. Я готова к последствиям.

– Тар-р-рвин?! – грянул первый раскат грома, и стекло в окне испуганно задребезжало. – Как ты посмела говорить с ним?!

Я терпеливо ждала. Игра на скрипке вообще здорово развивает терпение. Когда тебе нужно снова и снова, изо дня в день повторять ненавистную гамму, начинаешь смотреть на жизнь философски. Да и после отвратительных звуков, что выскребает смычок из струн, гневные крики родного отца уже не так сильно терзают слух. Что-то даже гармоничное было в этих «Никогда не верь золотым драконам!» или «Я смету Аурвир с лица земли!»

Когда первая волна ярости схлынула, и вены на папином лбу чуточку сдулись, началось, наконец, самое интересное.

– Да я был ранен под Аурвиром! – признался отец уже тише. – Защищал королевские скалы, как собственный дом! Грудью! И если бы не твоя мать с фейскими эликсирами, я бы сохранил на память каждый шрам. Орки почти вырвали мне левую руку…

Описывать раны – любимое развлечение каждого дракона. Без этого не обходится ни одно торжество. И обычно я, затаив дыхание, слушала, кому где отхватили палец и выкололи глаз, но сейчас меня волновало другое. Папу следовало поторопить, и я снова надавила на больную мозоль.

– Ты из-за ранения не видел перелома битвы? Или просто не хотел говорить, что это золотые смогли победить орков?

– Это Тарвин так сказал?! – опять завелся отец. – Ничего подобного! Битву выиграли феи! Конечно, мы дожали бы орков рано или поздно, но боевой оркестр Фабиана… – Тут папа замолчал на полуслове и прищурился. – Ты ведь уже знаешь, да?

Ну, не успела я вовремя изобразить шок! Не схватилась за сердце, не ахнула, и не воскликнула что-нибудь вроде «Огненный владыка меня забери!» Отпираться было бесполезно. Да и смысл?! Папа уже признал правду, осталось только выяснить, почему он так долго ее скрывал.

– Как ты мог? – спросила с упреком. – Зачем?! Я столько лет считала фей хрупкими бабочками! И мама… Она, выходит, тоже воин? Ну, потенциально! Я видела, на что способны здешние флейтисты! А я думала, что мама… Что она…

– Слабая? – Отец вздохнул, устало опустился на софу и похлопал рядом с собой. – Поверь, твоя мама сильнее многих. Магически. Но способности – это одно, а призвание – другое. Эйлин ненавидит насилие. И никогда не хотела убивать или причинять боль своей музыкой. Однажды ей пришлось… Ради меня… Но она приняла твердое решение больше не использовать флейту как оружие. Что же касается битвы под Аурвиром…

Я боялась, что отец снова попытается уйти от честного ответа, навешает мне всякой ерунды, начнет оправдываться, однако он почти слово в слово изложил мне историю Нарта. Более того, битвой папа не ограничился.

– Ты уже в курсе, что проклятие ведьмы испортило наши амулеты двуединости, – рассказывал он. – Мы не контролировали перевоплощения, сердца многих окутала тьма. Мне повезло: любовь твоей мамы сдерживала худшее во мне. И все же я не хотел подвергать вас опасности и не пускал в Фервир, пока в гильдии верховных магов не изготовили новые амулеты.

Как выяснилось, именно в гильдии и была зарыта главная собака. Точнее – ключ ко всем загадкам.

Верховные затягивали со сроками, отец лично отправился в гильдию, но замок магов устроен еще сложнее, чем пещеры Фервира. Хитрые лабиринты, коридоры, лестницы, которые исчезают и появляются без предупреждения… Короче, папа случайно забрел в отдел пророчеств.

– Я никогда им не верил! Слишком мутные, слишком запутанные… На все воля огненного владыки. Если он не наделил нас даром предвидеть будущее, то и не надо, верно?

– Ага. – Я медленно кивнула, предчувствуя, что ничего хорошего за этим не последует.

И вот же чудо, не промахнулась! Может, мне не в фейскую академию надо было поступать, а сразу устраиваться в отдел пророчеств?

– Мне встретился старый архимаг, – нехотя поделился отец. – И он спросил меня: «Вы же по поводу дочери?» Ну не мог я развернуться и уйти! Ладно бы про меня, но ты… Моя единственная девочка… А вдруг там было что-то серьезное, понимаешь?

– Ага.

Пророчество. Всю мою жизнь выстраивали по какому-то пророчеству старого архимага, можете себе представить? А знаете, в чем оно заключалось? Так я расскажу! Благо, отец запомнил его от и до:

«Той, что от разных стихий рождена,

Участь великих была суждена.

Но устлан шипами музыки путь,

И раньше поры на него не свернуть.

Прежде созреет в сердце дракон,

От страшной потери спасет только он.

Дорога цветов или сила огня —

Решение трудно будет принять.

На выбор меж песней и звоном мечей

Ясность прольет кровь королей».

Ну не бред ли?! Я всегда считала отца здравомыслящим и мудрым, а он поверил в свиток с каракулями!

– То есть ты, – уточнила на всякий случай, – скрывал от меня правду, не рассказывал про боевых фей только потому, что незнакомый дед дал тебе бумажку?

– Это было наше совместное решение, Эри! Мое – и Эйлин! Когда тебе говорят, что твоему ребенку угрожает страшная потеря, ты еще не то сделаешь! А вдруг ты бы захотела полететь в Тайфо раньше времени? И с тобой бы случилась беда? Может, однажды у тебя тоже будут дети, и ты поймешь…

– Ну уж нет! – Я вскочила. – В смысле, может, и будут, но я ни в какие пророчества не верю!

– Король Драгнар тоже не верил, – резонно заметил отец. – А потом оказалось, что вся история с проклятием ведьмы и нашествием орков была предсказана давным-давно! Ты хоть представляешь, сколько жизней мы могли бы сохранить, если бы прежний король прислушался к верховным магам?!

– Нисколько! Ну, по твоей логике: если предначертано, то сбудется, тут хоть из штанов выпрыгни! Тогда какой смысл?!

– Я не буду с тобой спорить, Эри. Теперь ты знаешь все. Может, тебе вообще не стоило сворачивать на этот… Музыки путь. Как видишь, кроме элегии поноса он ничего не принес. Поэтому выбор за тобой. Если хочешь, мы вернемся домой. Сегодня же.

Глава 14

Фабиан Магнолли

– Я не понимаю, что с ней. Надо вызывать родителей или переводить ее в столицу. Выбор за вами, Фабиан-тэй, – таков был вердикт главного лекаря академии.

Ректор не верил своим ушам. Чтобы Астиль Аконитти расписался в своем бессилии?! Тот самый Астиль-тэй, который при каждом удобном случае хвалился, будто лучше него в Тайфо лекаря не сыскать?

– Ее величество умоляла меня стать ее придворным лекарем, – любил повторять он, в особенности – после бокала ягодного пунша, – но я хочу помогать многим. Такова уж моя натура! Чем сильнее талант, тем выше ответственность!

Не то чтобы Аэда прямо умоляла Аконитти, но пост ему предлагала, это Фабиан слышал лично. Именно поэтому он нанял этого самовлюбленного, но, бесспорно, одаренного целителя. И прежде Астиль-тэй с легкостью находил выход даже из самых тяжелых случаев. Кому-то подбирал правильный эликсир, кому-то готовил особый отвар, кого-то спасал музыкой. Мягкое переливчатое звучание лекарского ксилофона и Фабиана не раз избавляло от приступов мигрени.

Однако Солианна Тагетти завела всех в тупик. Ей дали и отвар, и два эликсира. Астиль-тэй сыграл мощнейшую обезболивающую фугу, – у бедного старика Бургунди аж ноги минут на пять отнялись. И ничего! Солианна продолжала стонать и корчиться в муках, словно роженица.

– Может, она в положении? – осенило Фабиана. – Если беременность протекает неправильно или начинается выкидыш…

– Побойтесь муз, Фабиан-тэй! – прервал его профессор Бургунди. – У нас все же академия, а не дом терпимости. А Тагетти – семья с безупречной репутацией!

– Знали бы вы, сколько было на моей практики незамужних рожениц с безупречной репутацией! – Астиль-тэй надменно пригладил и без того зализанные иссиня-фиолетовые волосы. – Вы правы, ее следует осмотреть. Лилли, принесите мои инструменты!

– Нет! – внезапно выпалила больная, схватившись за простыню.

– Не бойся, милая, я все сделаю аккуратно, – успокоил ее лекарь. – Угроза жизни – это не шутки! И тут нечего стесняться. Фабиан-тэй, Саэлей-тэй, подождите в коридоре!

– Нет! Я не беременна! – Солианна залилась густым румянцем.

Ректор никогда не претендовал на звание лекаря, но даже его познаний хватило, чтобы понять: умирающие не краснеют. Да еще и кричать перестала… Вот если тебя мучают дикие боли, разве станешь ты смущаться из-за обычного осмотра?

Фабиан заново прокрутил в голове последние полчаса и чуть не выругался вслух. Все ведь было на поверхности! Солианну прихватило аккурат в тот момент, когда Бургунди заикнулся о помолвке. А Эри? То она переживает за подругу и плачет навзрыд, убитая горем, а то вдруг исчезает куда-то… «Не могу на это смотреть!» Чтобы девушка-воин испугалась какой-то болезни?! Да Фабиан готов был поспорить, что крови она видела больше, чем Астиль Аконитти! Чего далеко ходить: она метнула нож в живого мужчину, и даже не поморщилась! А тут просто невразумительные стоны…

Заговор. Очередной план этих двух отпетых подружек. И неизвестно еще, чья была идея! Эри для подобных выходок слишком бесхитростна. Может, зря ректор считал Солианну такой уж невинной отличницей?

Благо, не появилась еще на свет феечка, способная переиграть Фабиана Магнолли.

– Действуйте. – Он отобрал у сестры Лилли лоток с инструментами и вложил в руки Аконитти. – Осмотрите, как следует, а я пока пошлю бабочку ее родителям.

Удивительно, какой магией обладает одно-единственное продолговатое зеркальце. Астиль-тэй не успел его даже поднести к Солианне, а та уже отползла на подушку и поджала коленки.

– Мне лучше! Все прошло! – Она выдавила неестественную улыбку. – Так что незачем беспокоить папу с мамой. Стресс, наверное! Я, пожалуй, пойду…

И оранжевая попыталась улизнуть. Да-да, она действительно надеялась, что ее вот так возьмут – и отпустят с миром.

– А ну, стоять! – рявкнул Фабиан, и лекарь от неожиданности выронил зеркальце.

– Да что вы, она еще слишком слаба! – вступился наивный профессор Бургунди.

– Вот поэтому, Саэлей-тэй, она пока побудет здесь. – Ректор зловеще улыбнулся юной актрисе. – Для надежности. И заодно ответит на пару вопросов.

– Так мне осматривать ее или нет? – растерялся Аконитти.

– Пока не надо. Думаю, это был острый приступ воспаления хитрости. Или ты считаешь, что я забуду про вашу с Эри расслабляющую элегию?

Зря Фабиан упомянул эту элегию. Определенно, зря. А все проклятая гордыня… Нет бы сначала выпроводил Бургунди! Услышав об элегии, Саэлей-тэй оживился, подскочил, и стало ясно: в ближайшее время он не отстанет, пока не выяснит все подробности. И как теперь выведать, куда побежала Эри?! Если ее новый план такой же гениальный, как предыдущий, то надо немедленно спасать неугомонную девицу. Или и вовсе целую академию!

К сожалению, удобный момент был упущен.

– Что за элегия?! – обратился профессор к Солианне. – Вы что, играли дуэт для двух скрипок? Ми бемоль мажорный?

– Да, – не стала отпираться та.

– И Эри справилась? Нет, я догадываюсь, что она где-то сфальшивила, но вы понимаете, что это значит, Фабиан-тэй?!

– Что у нее нет совести? – предположил ректор.

– Магия! Она-таки выдала магию! – Старик всплеснул руками и просиял. – А я знал! Знал, что в Янброк есть потенциал! Сколько было студентов в столовой? Два десятка? Три? Ишь ты, всех ведь накрыла!

Фабиану захотелось протереть глаза и прочистить уши, да кронфейское воспитание не позволило. Он ждал от Саэлея Бургунди всего, чего угодно, – гнева, возмущения, разочарования, – но только не гордости. А старика прямо-таки распирало от восторга! Точь-в-точь как отца Эри после ее драк на мечах! И как, интересно, она этого добивается? Пакостит напропалую, а эти двое чуть в ладоши не хлопают… Н-да, уникальное явление. Феномен Эрениды Янброк.

– Вообще-то мы обе накрыли… – обиделась Тагетти.

Прекрасно. Теперь и она будет стараться изо всех сил, чтобы заслужить одобрение профессора. Дурной пример заразителен, и зараза эта – пострашнее любой эпидемии.

– Я помню, помню, отработку тебе назначу обязательно! – Старик небрежно отмахнулся от лучшей ученицы. – У тебя-то с музыкой проблем не было. Но Янброк… Послушай-ка, а ты не помнишь точно, в каком месте она сыграла мимо нот? Ведь ты же явно не могла ошибиться. Получается, весь магический механизм элегии изменила Эренида, хотя ее партия второстепенная. Да… Это дорогого стоит!

Здесь Фабиан был с профессором абсолютно согласен. Выходка Эри стоила ему очень дорого. План провалился с треском, репутация строгого ректора, который каждую мелочь держит под контролем, развеялась бесследно. Может, розовой еще почетную грамоту за это выдать?

– Самое странное, что Эри не фальшивила, – задумчиво призналась Солианна. – Она просто сменила штрих.

– Вот как?! – заинтересовался профессор.

– С пятой цифры она решила играть пиццикато. По длительности ноты получились скорее восьмыми, если не шестнадцатыми. И ритм… Она так странно расставила акценты! Синкопы выделила…

– Ритм… – Бургунди принялся мерить шагами палату. – Хотите знать, что меня всегда поражало, Фабиан-тэй?

По правде говоря, гораздо больше ректор хотел знать, как именно Эри рушит его карьеру в данный конкретный момент. Но сбежать и оставить Бургунди наедине с Солианной, чтобы она ненароком разболтала про ложную помолвку, не мог.

– И что же? – спросил Фабиан, с тоской покосившись на дверь палаты.

– Ее диктанты. Она путалась в тональностях, знаках, неправильно опознавала аккорды… Но вот ритм! Ни разу за все это время она не ошиблась с размером или длительностью нот. Если убрать нотный стан, то идеальная работа! Такое уникальное чувство ритма…

– Так, может, вы зря ее взяли в класс скрипки? – встрял Аконитти.

Фабиан и забыл о нем, а лекарь никуда не делся. Тихонько протирал тряпочкой свой рабочий ксилофон и грел уши.

– Как это – зря?! – возмутился профессор Бургунди. – Я сразу разглядел в ней воинственный дух, а всем известно, что в боевом оркестре ведущую партию играет первая скрипка.

– Да-да, я помню вашу позицию. – Астиль-тэй ехидно усмехнулся. – Высшее счастье любой музыкальной феи – попасть в боевой оркестр. И в нем, само собой, все держится на первой скрипке, а остальные нужны так, для аккомпанемента. Что же касается дирижера, то его задача просто позаботиться, чтобы духовики и прочие бездари ничего не испортили.

Голос Аконитти так и сочился ядом. От порции неприкрытого сарказма профессор Бургунди пошел багровыми пятнами, глаза налились кровью. Фабиан никогда не любил склоки, но в чем-то был все же солидарен с лекарем. Эти скрипачи с их непомерно раздутым эго, с огромным гонором… Саэлей-тэй мог все отрицать, но его представления об устройстве боевого оркестра Аконитти передал верно.

– А разве не так? – робко уточнила Солианна Тагетти.

Что и требовалось доказать! Даже ученики впитали взгляды своего маэстро!

– Я ничего подобного не утверждал! – взорвался профессор. – И не надо передергивать! В оркестре важен каждый! Вплоть до… Вплоть до… – Он чуть не задыхался от негодования. – Вплоть до несчастного треугольника!

– Вот! – Астиль-тэй вскинул руку. – Вы слышали это?! Какой феерический снобизм! Чем вам не угодили ударники, а, Саэлей-тэй?! Чем мы хуже? Да ваш боевой оркестр многие столетия подряд был нужен только для парадов ее величества! Мы в войнах отродясь не участвовали! А столько пафоса, столько амбиций! Одну-единственную битву выиграли… Может, вам теперь собственный храм воздвигнуть? А мы вот сражаемся каждый день! Бьемся за жизни…

– Ну да, ну да! – надсадно хохотнул Бургунди. – То мозоль студенту залечите, то чирей вскроете… Вот это настоящий героизм!

– Да, героизм! – не унимался лекарь. – Да! Кто, скажите на милость, избавил вашу внучку от послеродовой горячки, а? Кто восстановил сломанное крыло профессору Олии Ортензи?

– Она же просто сослепу промахнулась мимо двери…

– И что? В ее возрасте ткани сами уже не срастаются! Все говорили, что проще сдаться, что Ортензи надо отказаться от полетов. Но у меня, знаете ли, тоже есть боевой дух! Я бился до последнего – и вот результат!

– Браво, Астиль-тэй! Мое почтение! – Бургунди театрально зааплодировал. – А ничего, что бедняжка Ортензи через неделю после вашего лечения уснула на подлете к столовой, упала в кусты магонии и сломала еще и шейку бедра? Хотя все ей кричали…

– Над ее слухом я еще работаю! – Аконитти было стушевался, но тут же взял себя в руки, вздернул подбородок и повернулся к ректору. – Фабиан-тэй, у дочери дракона очевидная предрасположенность к ударным. И вместо того, чтобы мучить ее скрипкой…

– Да кто ее мучает! – перебил Бургунди. – Еще великий Тобис Росси говорил, что пение скрипки есть услада для…

– И вместо того, чтобы мучить ее скрипкой, – на пару тонов выше повторил Астиль, – пришлите Янброк ко мне. Я готов лично с ней заниматься. Возможно, ее призвание– не забирать жизни, а спасать их.

О таком Фабиан и помыслить не мог. Да и сама Эри вряд ли захотела бы кого-то лечить, но в словах Аконитти было зерно истины. Ударные… Почему бы и нет? В конце концов, розовая взрослела под звон мечей и стук молота о наковальню. Да и потом: в некоторых боевых симфониях есть и партия для ударных. Не во всех, конечно, потому не каждый барабан или тот же ксилофон можно поднять в воздух, зато оборонительная музыка…

– Я не уверен насчет целительства, но попробовать можно, – ответил Фабиан после недолгих колебаний. – Завтра после обеда у вас найдется время? Я передам Эри.

– Исключено! – Бургунди топнул, как упрямый ребенок. – После обеда у нее урок со мной. И завтра тоже. И послезавтра. И вообще, если она начнет отвлекаться на глупости, то когда ей разучивать программу?

– А зачем ей разучивать вашу программу, – парировал Астиль, – если скрипку она бросает? Фабиан-тэй, я подберу ей удобные палочки, выделю палату под индивидуальные занятия…

– Это вам надо выделить палату в лечебнице для душевнобольных! Если вы думаете, что Янброк бросит скрипку, то вы, с позволения сказать, умом тронулись!

– Я-а-а?! – оскорбился лекарь, а Фабиан украдкой прикрыл глаза и медленно-медленно выдохнул накатившее раздражение.

Скандал между двумя маститыми феями выходил на новый виток. Образованные, интеллигентнейшие музыканты готовы были в кадыки друг другу вцепиться. И все из-за кого? Риторический вопрос. Эри даже заочно умудрялась нарушать спокойствие в академии!