Текст книги "До любви две мили и один шаг (СИ)"

Автор книги: Софа Любимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 19

Все к лучшему в этом лучшем из миров.

Вольтер

Безымянное поместье, а вернее дом, принадлежащий с незапамятных времен семье Эванс, могло внушать трепет всем проезжающим мимо грешникам, ибо арка и ворота, выкрашенные белой краской, как двери старинного монастыря, порождали множеств ассоциаций. Скрипучий засов, веревочные качели, кудахчущие куры и одна грубоватая служанка, которая была сразу и поварихой и горничной, могли натолкнуть страждущих на недобрые мысли. И я, по правде говоря, не избежала этой участи, поселившись в доме на втором этаже в комнате, которая только ради приличий считалась гостевой. Странная лестница, которая неожиданно вырастала, едва я переступала порог, откровенно страшила. Виды, открывающиеся из моего окна, были не из простых, с замашками на сказочный пейзаж из старинных сказок о феях – заросший сад с дикой вишней и кустами шиповника. Я должна была испытывать пренебрежение, но, к собственному удивлению, меня что-то роднило с этим деревенским уютом.

Вернувшись в поместье Эванс после незапланированной встречи с Остином и скандала, который мы устроили друг другу, я, перво-наперво, ощутила, что в доме что-то поменялось. Странно, почти неуловимо. Скрипучая лестница поглотила меня, заставив завороженно подниматься в комнату. Неужели случилось что-то страшное? Может, Вебер и Найт обоюдно застрелились на глазах квохчущей публики? Или кому-то удалось вразумить этих дураков?

Вдруг до меня донеслись отчаянные стуки. Кто-то ломает дверь? Тот самый убийца, что поджог мой дом? Или меня посетили обширные слуховые галлюцинации?

Представьте, что, затаив дыхание и выпучив глаза, вы пробираетесь в позе крадущегося удава, виляя бедрами, едва не теряя сознание от дурных предчувствий и видите нечто – картину маслом. Мистер Коулл, запыхавшийся и красный со всей мочи долбит в дверь. На убийцу он не похож, но увлекся занятием настолько, что едва бы меня заметил, но тут случилось следующее: за дверью, которую он так старательно колотил, раздался всхлип Шарлотты.

– Мистер Коулл, я прошу вас… Уходите…

И я не выдержала.

– Прошу прошения, – откашлялась и вежливо улыбнулась, – мистер Коулл, – он окаменел, как застигнутый на месте преступления воришка, – потрудитесь объяснить, что здесь происходит?

Он медленно повернул голову, демонстрируя прекрасный синяк под глазом и разбитую губу.

Совершенно замечательная ситуация, скажу я вам.

– Ооо, – протянула, складывая руки и выразительно изгибая бровь. Он не был зол и даже наоборот премило мне улыбнулся, как бы извиняясь за свой внешний вид.

– Леди Блайт, пожалуйста, попросите миссис Эванс выйти из комнаты, – умоляюще прошептал, боясь, что Шерри услышит.

– Не стану этого делать, пока вы мне все не объясните и не убедите, что это, – я взмахнула рукой, подразумевая его синяки, – не ее рук дело.

– Конечно, нет, – даже возмутился, все еще с опаской глядя на дверь, – миссис Эванс попросила меня отвезти ее к мистеру Найту.

– И вы пошли у нее на поводу? – странно видеть Коулла, этого здравого, сильного человека в столь нелепой ситуации.

– Я поступил так, как поступил бы любой мужчина на моем месте.

– Неоспоримый факт, – иронично буркнула и воззрилась на него с ожиданием, – так что же случилось, мистер Коулл?

– Мы приехали к Найту…

В этот момент Шерри, которая подслушивала наш разговор через дверь, и, видимо, очень усердствовала, воскликнула:

– Ничего не говорите! Оставьте меня в покое!

Это грозило перерасти в истерику. Неплохо зная Шерри, могу предположить, что истерика у нее тоже своя, с причудами.

– Шарлотта Эванс, выходите оттуда немедленно и расскажите, что случилось. Я теряю терпение! – рыкнула, притопнув ногой для убедительности. Беременным женщинам перечить нельзя!

– Леди, умоляю… хватит…

Вопль превратился в мышиный писк, и мы с Коуллом переглянулись.

– Продолжайте! – скомандовала ему.

– Продолжать что? – вид у него был растерянный.

– Громить дом, мистер Коулл, что же еще? Ломайте эту дверь. Я разрешаю.

– Но…

– Ломайте, я оплачу ремонт.

– Не смейте трогать мою дверь! – раздался категоричный голос Шарлотты, которая, кажется, всерьез испугалась.

– А вот и нет, моя драгоценная, – произнесла тоном старушки миссис Тейлор, – либо открывай дверь, либо мы ее вынесем вместе с петлями!

– Вы не имеете права!

Я и не имею право? Столичная леди с содержанием в тысячу фунтов могла позволить себе сотню таких дверей и даже больше. Кроме того, на правах ее подруги я могла бесстыдно лезть в ее личную жизнь. А еще, мне ужасно хотелось узнать, кто же поставил этот фонарь под глаз мистера Коулла.

После первого удара крепкого плеча о полотно двери, которое жалостливо скрипнуло, Шарлотта сдалась. Молча выйдя из комнаты, она решительно прошагала мимо, вытирая слезы.

– Прошу в гостиную, – проговорила, сбив меня с толку окончательно. Н-да, так владеть собой не смогла бы даже я, если бы мне случилось так крепко влипнуть в историю с тремя мужчинами: Коуллом, Найтом и Вебером.

Пока мы усаживались, мне на глаза попался портрет мистера Эванса. Эдвард Эванс, при жизни, владелец земель и арендодатель, теперь же просто изображение на стене. Я не чувствовала к нему симпатии, да и возможно ли это, созерцая довольно непривлекательного пожилого мужчину. Не представляю рядом с ним Шарлотту. Хоть убей, не пойму, на что она польстилась, соглашаясь, стать его женой?

Я вздрогнула от неожиданности, когда моя подруга плюхнулась на диван, вытирая платком нос, а затем долго молчала, собираясь с духом.

– Мистер Коулл, – начала она, стараясь выдержать тон, – я благодарна вам за то, что поехали со мной, даже если моя просьба была нелепой с самого начала. Я хотела только одного, уберечь мистера Вебера от дуэли с Найтом. Я рассчитывала, что мистер Найт осознает, как виноват передо мной и принесет извинения.

– Что ж, это не делает вам чести, миссис Эванс, – прервала ее монолог. Полагать, что у мерзавца проснется совесть наивно. Впрочем, Шерри всегда была наивной.

– Да, вы правы. Я поступила глупо и втянула в эту историю мистера Коулла, о чем сожалею.

– Да уж, ошибка огромная, – я откровенно язвила.

– Леди Блайт, – упрекнул Коулл, – миссис Эванс ни в чем передо мной не виновата. Я повел себя… несколько… импульсивно, узнав…

– Прошу… – взмолилась та, чем вывела меня окончательно.

– Не тяните уже… Либо говорите, либо забудьте об этом. Одно из двух.

Они переглянулись. Шарлотта покраснела, как помидор. Мистер Коулл слабо улыбнулся и произнес:

– Я бросился на этого мерзавца, когда узнал, как гнусно он поступил с миссис Эванс.

– Но Найт кинулся в ответ, – у Шерри прорезался голос, и она нахмурилась, – и они с мистером Коуллом покатились вниз по лестнице, припали к перилам, и Найт упал со второго этажа и сломал ногу.

Все-таки не зря я ходила в церковь. Кара небес настигла доходягу в собственном доме, на собственной лестнице в лице непреклонного Коулла. Я захлопала в ладоши.

– Браво! Разрешите пожать вам руку, – и я с довольным лицом приняла его горячую ладонь в свои, – надеюсь, вы сами не сильно ушиблись при падении?

– Мистер Найт, конечно, и думать забыл о дуэли, – продолжила Шарлотта.

И Веберу несказанно повезло, ибо еще на балу я слышала, что поговаривали о его меткости.

– И что же дальше?

Шарлотта покраснела сильнее и стыдливо опустила голову.

– Найт повел себя недостойно, – коротко бросил Коулл.

– Пока его переносили на кровать, он имел наглость… – слова застревали у Шерри в горле, – озвучить все, что между нами было…

Коулл молчал, лишь тяжело втягивая воздух.

– Я хотел уверить, миссис Эванс, что об этом никто не узнает, но она бросилась бежать. Зато теперь я могу сказать вам, Шарлотта, что я не тот человек, кто станет осуждать вас. Вы одинокая женщина и вправе поступать так, как находите нужным.

Ее губы задрожали, тихо шепнув: «спасибо», и я вдруг почувствовала себя лишней. Они так нежно и бережно смотрели друг на друга, что я поморщилась. Вот-те на, подруга увела у меня очередного воздыхателя! Неожиданная новость!

– Мистер Коулл, – произнесла я, заставляя обоих дрогнуть, – примите мою искреннюю благодарность, – я поднялась, заставляя собеседников тоже встать и прощаясь с невольным спасителем Шерри, я еще раз протянула ему руку, – сейчас вам лучше покинуть нас, мистер Коулл. Миссис Эванс должна побыть одна.

Он поклонился, ласково улыбаясь, и сопровождаемый грубоватой служанкой, покинул поместье.

Я ожидала от Шерри чего угодно: слез, упреков, злости, но она внезапно схватила меня за руку и потащила наверх в свою комнату, усадила на постель и стала ходить взад-вперед по комнате, прикидывая что-то в уме и нервно касаясь волос. Я наблюдала за ней с явным изумлением. А не помешалась ли Шерри от обилия мужского внимания? Ох и подмочила ж я репутацию вдовы-тихушницы…

– Леди Блайт, вы можете помочь мне в одной ситуации. Только не смейтесь, иначе я выставлю вас из дома.

Вот и до угроз дошли. Сегодня день такой или в Шропшир проник тленный душок лондонских кулуаров?

– Шерри, ты сведешь меня с ума, а безумная леди Блайт – это уже слишком.

– Я совершенно запуталась…

Она, конечно, имела в виду любовный треугольник, в котором оказалась. С одной стороны Патрик Вебер, друг детства и самоотверженный добряк, с другой стороны манящий и самодостаточный мистер Коулл.

– Мне так неловко, – сокрушалась Шарлотта.

– Ты хотела, чтобы не состоялось дуэли. Так ее и не было. Твой план сработал. Поздравляю.

– Ума не приложу, как я отважилась позвать мистера Коулла…

Я фыркнула и закатила глаза, а она продолжила:

– Надеюсь, об этом никто и никогда не узнает. Представьте, что будет, если Найт расскажет еще кому-нибудь.

Я почти не сомневалась, что он уже рассказал кому-нибудь. И не раз. Оставалось рассчитывать на то, что народ не сбежится, чтобы изгнать из Шерри дьявола. По местным меркам, быть впутанной в ситуацию, где фигурируют имена сразу троих господ, вверх распущенности. В аристократических кругах – это милые забавы, в королевских – хороший тон. Странная кульминация: чем выше положение, тем фривольней нравы.

– Если я неплохо разбираюсь в людях, то твоего Патти не остановит сломанная нога противника, – по-филосовски рассуждала, покачивая ногой, – думаю, пистолеты будут спокойно пылиться, пока не срастутся кости, но после обязательно пойдут в расход.

– Не говорите так, Анна, – она надула губы, – я никогда не прощу себе, если из-за меня пострадает мистер Вебер.

– А если пострадает Коулл? – провокационно усмехнулась я. – Между прочим, на нем остались явные улики. Я имею в виду лицо этого джентльмена. Его фонарем теперь можно освещать улицы…

– Прекратите насмешки, леди Блайт, – нахмурилась Шерри. – Я никому не позволю над ним смеяться!

Она разгорячилась, выкручивая пальцы, а меня так и разбирало подсластить пилюлю.

– А если Коулл тоже сделает тебе предложение? Что ты ответишь?

– Бред! – она побледнела, вытянувшись и остолбенев, как памятник на городской площади, – Коулл увлечен другой женщиной.

– Кем, позвольте узнать?

– Вами! Разве вы не видите?

Я изобразила на лице крайнюю степень изумления, не забыв раскрыть рот для убедительности.

– Шарлотта Эванс, вы только что увели у меня из под носа мистера Коулла, – притворное возмущение заставило ее оттаять, – а еще назывались подругой.

– Я… я, – она трагично хватала воздух, и я поднялась и поманила ее к двери.

– Умираю от голода, Шерри. Негоже хозяйке морить свою гостью голодом, – весело заулыбалась, – а за обедом обсудим, как быть дальше.

Едва я схватилась за ручку двери, как что-то больно сжалось внутри, заставив согнутся пополам. Огненная резь подкосила ноги, и я с тяжелым вздохом опустилась на пол.

– Леди? Леди Блайт? Анна? – закудахтала Шерри, бегая вокруг меня и пытаясь определить, что случилось.

А то, что случилось, было скорее предчувствием, предвкушающим трагедию. Меня уложили на постель, убедив, что я должна дождаться врача. Боль прекратилась, но мой живот окутал странный холод. Китти, Шерри и грубоватая горничная носились надо мной, как над сокровищем, и только одна из них, моя компаньонка, понимала, в чем было дело. Я потонула в собственной слабости, упросив, чтобы мне принесли чашку горячего шоколада и плед. Когда, наконец, явился врач, я уже чувствовала себя превосходно. Хитростью и не дюжими стараниями нам с Китти удалось выпроводить из комнаты других женщин, чтобы поговорить с врачом, и после уймы манипуляций с моим телом, мне объявили, что я должна больше отдыхать и не тревожится. На том мы с доктором распрощались.

Спать я легла, все еще тревожась за ребенка. Склонна думать, что мой малыш обладал даром предвидения и хотел всего-навсего предупредить меня заблаговременно бежать из Шропшира, ибо вскоре меня ожидала страшная встреча. Мне снился огонь, пожирающий Шил-парк – предвестник разрушения наяву, которого я боялась и жаждала долгих одиннадцать лет.

ГЛАВА 20

Любовь сильнее самолюбия: женщину можно любить, даже когда она презирает вас.

Л. Вовенарг

Утро принесло лишь малое облегчение. Я поднялась на удивление рано. В Хартфордшире я не вылезала из постели до полудня, завтракая прямо на простынях, едва разлепив глаза. Столичная жизнь обязывала, видите ли.

Спустилась в гостиную, принарядившись, ибо садится за стол нужно было при полном параде. Мое личное убеждение. Сегодня я пренебрегла корсетом и надели воздушное платье светло-голубой лазури и жемчужное ожерелье, как истинная лондонская дама, принимающая в будуаре. Правда, еще на лестнице я услышала, что у нас с Шерри гости. Мужские голоса. Сердце отчего-то тупо заныло и тяжело затрепыхалось. Я шла, как на каторгу, сжимая кулаки. Голоса становились громче, и вдруг я узнала один из них и обомлела. Злость разом затмила рассудок, оборвав дыхание, и я влетела в комнату, видя перед собой только одного человека – Чарльза Бенджамина Беккета. Однако меня ждал сюрприз. Едва я выпорхнула на середину гостиной, заставив всех умолкнуть и удивленно на меня воззриться, я заметила его – моего горячо любимого супруга – Энтони, который стоял у окна в пол оборота, равнодушно перебирая пальцами.

Мы долго играли в гляделки: то лорд Блайт, то Беккет, то Шерри и обратно. Занятно, но это не могло продолжаться вечность. Кроме того у меня было такое дикое выражение лица и, наверно, стоящие дыбом волосы, что на губах Чарльз вольготно расположилась нахальная улыбочка.

– Леди, – он поклонился, как галантный кавалер на королевском балу, – рад вас видеть, – его глаза говорили больше, буквально пожирая меня.

– Анна, – Энтони подошел, аккуратно взяв мои руки кончиками пальцев, свел их вместе и поцеловал.

Меня передернуло. Всегда создавалось впечатление, что на губах у мужа был неприятный жирный осадок после съеденных деликатесов. Он заметно раздобрел в талии. Энтони никогда не был подтянут, но и толстым не был. Видимо, его протеже – любительница изысканных блюд.

Беккет, напротив, становился только краше. Меня от него тошнило, но я знала дам, которые были от него без ума. Холодная кровожадная кобра была во стократ приятнее.

– Как вы себя чувствуете, леди? – любезно осведомился он. – Миссис Эванс сказала, что вчера вам было плохо.

Я бросила многозначный взгляд Шерри, которая лишь удивленно хлопала глазами, плохо соображая, чем обязана визиту столь влиятельных господ.

– Я чувствую себя прекрасно, лорд Беккет, – мой ледяной тон мог приморозить усы Энтони к его подбородку.

– Рад это слышать, – его улыбка стала по-настоящему раздражающей, – мы беспокоились.

Наверное, я съем свои панталоны, если муженек и Чарльз действительно беспокоились.

– Вы не писали мне, леди Блайт, – в голосе Беккета проскользнул неясный упрек, – Я предполагаю, вы хотя бы обо мне вспоминали?

Конечно, вспоминала, срываясь на крепкие словечки.

– Миссис Эванс, – он вдруг обратился к Шерри, которая вздрогнула и поднялась с дивана, – распорядитесь принести кофе. Верно, лорд Блайт?

– Да, непременно без сахара.

Энтони блюдет фигуру? Это что-то новенькое.

– А мне, пожалуйста, еще чего-нибудь перекусить, – невозмутимо командовал Беккет, говоря с Шарлоттой, как с прислугой.

Она закивала и побежала в кухню тормошить свою горничную-кухарку.

Мы остались наедине – я, Энтони и Чарльз. Я вдруг осознала, что моя жизнь как-то странно перекликалась с судьбой миссис Эванс. В ее жизни было трое мужчин и в моей трое. Я определенно дурно на нее влияю.

– Леди, – Беккет оказался рядом, предлагая присесть в кресло. Я ощутила запах его парфюма – не слишком резкий, не слишком сладкий – а именно такой, какой мне нравился. Он делает успехи, – нам нужно поговорить.

После этих слов по коже пробежался мороз, лишая хладнокровия.

Энтони облокотился о подоконник, как большой сгорбленный ворон, загородивший свет солнца, и выжидающе глядел на Чарльза, предоставив ему право вести беседу. Так было всегда.

– Леди Блайт, я надеюсь, вы воспримите то, что я хочу сказать, спокойно, – Беккет сел напротив меня, положив ногу на ногу и вперив пристальный взгляд мне в переносицу, – мы не раз обсуждали это с вашим мужем, – затаенный голос – признак торжества и снисхождения. Так говорят победители с проигравшими, – и пришли к выводу, что так будет лучше для всех.

Мне стало казаться, что он, как паук, плетет вокруг паутину. Энтони никак не выражал эмоций, стоя, как чучело на поле. Что, святые небеса, происходит?

– Я хочу, чтобы вы понимали, что решение, которое я вам озвучу, окончательное. Выражаю надежду, что вы будете благоразумны и мудры, леди, иначе мне придется действовать по-другому. Я этого не хочу. Мы разумные люди и должны прийти к компромиссу.

– Говорите, Беккет, – я устала это слушать, понимая, что все это говорится ради того, чтобы меня запугать.

– Будьте терпеливы, – он улыбнулся, как обычно вежливо, – я вам все объясню.

– Потрудитесь…

Энтони шелохнулся, ощущая, что обстановка накаляется.

– Анна, я ни в коем случае не хочу вас обидеть. Но это необходимо сделать сейчас.

Меня уже потряхивало. Что они оба от меня хотят?

– Озвучьте, наконец! Если у вас, дорогой супруг, не хватает смелости, то пусть это сделает ваш бессердечный друг!

Энтони нахмурился, а Беккет сделал огорченное выражение, предупредительно цокая языком.

– Вижу, в деревне вы совершенно забыли о манерах, Анна. Но я могу напомнить, если вам угодно.

– Мне угодно вышвырнуть вас за дверь, Чарльз, – я вцепилась в подлокотники, ерзая на сидении, – но думаю, без вас мой муж не вспомнит зачем пришел.

– Это уже слишком… – проворчал Энтони, – я знал, что этим все закончится. Гораздо проще доказать ее измену, чем просить быть благоразумной.

Я поперхнулась воздухом. Что он только что сказал? Этот ходячий бочонок с навозом осмелился говорить об изменах?

– Я надеюсь, – сказал Беккет, – что вы возьмете себя в руки и станете опять той леди, какой были в Лондоне.

– Вашими стараниями, лорд, я никогда не стану прежней!

– Эти упреки вас ни к чему не приведут, – спокойно отозвался он.

– А я не пытаюсь упрекать, я говорю правду.

– Это хорошо, – он расположил руки на подлокотники, сохраняя расслабленную позу, – тогда перейдем к сути. Лорд Блайт даст вам развод, – он выждал паузу, – вы, наверное, слышали, что теперь развод получить проще, и для этого не нужно доказывать измену супруги.

Меня медленно накрывало волной ненависти. Я хотела вцепиться в лицо Беккета и растерзать в клочья.

– Мы обсудим условия вашего содержания, Анна…

– Обсудим? – в следующую секунду я оказалась рядом с ним, возвышаясь и свирепо сверкая глазами.

Он не испугался, что я на него наброшусь, лишь сделал вздрогнувшему Энтони знак не приближаться. Выглядел, как настоящий победитель, черт бы его побрал!

– Я готов выслушать все, что вы скажете.

– А вытерпеть все, что я сделаю? – спросила, от души размахнувшись и влепив ему пощечину.

В этот самый момент миссис Эванс вошла в гостиную со своими чашками и от неожиданности выронила поднос. Меня тут же схватили со спины и поволокли в угол неприятные толстые руки супруга. Я естественно вырывалась, брыкалась и царапалась. Чарльз ничуть не удивившись моему поведению, тактично вывел Шерри за дверь и вернулся, приложив к горящей щеке тыльную сторону ладони.

– Вы предсказуемы, леди, – произнес он, – мы рассчитывали на что-то подобное.

Он подошел ко мне, избегая точечных ударов ногами, и остановился напротив.

– Советую вам, как добрый друг, успокоиться и выслушать все до конца.

– Плевала я на вас! – выкрикнула, теряя остатки самообладания, – катитесь к дьяволу! Оба! – я удачно брыкнулась, дернула головой и влепила затылком по носу Энтони.

Он взвыл, как женщина, столь тонким фальцетом, что, клянусь, задребезжали разбитые чашки, и отступил. Мне представилась отличная возможность расправиться с Беккетом. К сожалению, я недолго торжествовала. Пока мой супруг склонился над столом, поливая все кровью, Чарльз захватил меня в объятия, резко двинулся к стене и прижал к ней своим телом. Я тяжело дышала, глядя в его затуманенные секундным наваждением глаза.

– Чего тебе надо? – прорычала, захлебываясь ядом.

– Я скажу, – его шепот обжег губы, – когда вы, леди, придете в себя. Где же ваше хладнокровие?

– Там же где и ваша галантность, лорд!

– Тогда мы недалеко ушли друг от друга, – он приблизил лицо вплотную, почти касаясь губами моей скулы. Его хватка начала слабеть, – я могу вам доверять или вы опять начнете на всех бросаться?

– Я еще и не начинала!

– Мы продолжим как-нибудь в другой раз, – он усмехнулся, – а сейчас вы должны призвать все свое терпение.

– Даже оно не поможет мне вынести вас и эту смердящую барышню!

– Ваш муж может и обидеться, Анна. А пока он не распорядился вашей частью имущества, вам лучше попридержать язычок.

Он резко отпустил меня, отходя в сторону, и приказал:

– Присядьте.

Энтони уже нашел, чем остановить кровь, прижимая к лицу край занавески.

– Сумасшедшая! – закричал, потрясая рукой, – развод – это единственное правильное решение за последние одиннадцать лет!

– Давайте не будем горячиться, – вмешался Беккет, указывая мне на кресло. – Мы сейчас сядем и все обсудим.

– Что здесь еще обсуждать? – рявкнула я, опускаясь на сиденье и с торжеством наблюдая за мужем.

– Вашу дальнейшую судьбу, к примеру, – ответил Чарльз, опять располагаясь напротив. – Эта тема вам интересна, леди Блайт?

– Мое содержание должно быть не меньше пяти тысяч, мой дом в Хартфордшире должен остаться моим и земли в Шустере, которые принадлежали еще моему отцу.

Раздался ехидный смех Энтони, который оторвался от окна, шмыгая и пошатываясь.

– Эти земли перешли ко мне как часть приданного!

Беккет задумчиво чесал щетину.

– Земли останутся у вашего мужа, леди. Вам они не к чему. Кроме того, у нас есть иное предложение, которое решит все наши проблемы.

– Вот оно как? Хотите оставить меня с голой задницей?

Чарльз рассмеялся.

– Впервые вижу, чтоб вы были так импульсивны, Анна. Может, так на вас действует местный воздух?

– Так на меня действуете вы.

– Продолжим, – не желая вступать в дискуссию, произнес он, – я предложу вам кое-что более выгодное, и если вы, конечно, не круглая дура, то согласитесь.

– А куда ж делись ваши манеры? – зло усмехнулась. – Или мы отбросили условности, когда вы зажимали меня у стенки?

Он несколько секунд собирался с духом, будто желая предложить мне продать душу дьяволу.

– Я хочу, чтобы вы, Анна, вышли за меня. Это уладит все противоречия. Ваша репутация останется чиста. Все затраты по вашему содержанию я беру на себя.

– Чем обязана такой щедрости? – я нагло рассмеялась ему в лицо, – вы заводите себе жену или домашнее животное, лорд? Или выплачиваете таким образом карточный долг моему мужу?

– Я не шучу, – без тени улыбки отозвался он, – для разведенной женщины, которая останется одна и вряд ли сможет явиться в свет, это очень выгодное предложение.

– Я бы предпочла овдоветь. Вот тогда бы это было выгодное предложение.

– С ней невозможно разговаривать, – пробурчал Энтони.

– Что вы ответите, Анна? – Чарльз внимательно глядел мне в глаза. Будь я неладна, если в этот момент он не затаил дыхания.

– Я отвечу, что люблю другого мужчину.

– Это меня не волнует, – он отбросил мой ответ, как нечто неважное.

– Я беременна.

В этот момент моя горемычная Шерри второй раз вошла в гостиную, и снова сервиз грохнулся об пол. Она расширила глаза, раскрыла рот и повернулась ко мне.

– Ложь! – бросил Энтони, выставив вперед руку и очерчивая мой силуэт. – Она абсолютно бесплодна!

Беккет некоторое время молчал, уйдя глубоко в подсознание, будто то, что я сказала, окончательно разрушило его планы. Видеть его растерянным – оно удовольствие.

– Кто отец? – его голос стал еле слышен.

– Это не ваше дело.

– Разве? – в глазах трепыхалось раздражение и гнев. – А если мы все-таки изменим основание для развода? И призовем изменницу и ее любовника к суду? Заставим его выплатить баснословные деньги и очерним его имя?

– Вы не посмеете! – змеей взвилась я, опять поднимаясь на ноги.

– Думаете, мне будет сложно узнать кто он? Здесь, в Шропшире, где каждая интрижка шита белыми нитками?

– Гореть вам в аду, Чарльз!

– А затем уничтожить этого человека, чтобы о нем не осталось даже воспоминаний? А, леди Блайт? Как вы считаете, смогу ли я, член парламента, вытравить из вашего сердца мелкого помещика?

– Вам будет это не под силу, лорд Беккет, даже если вы станете королем, – с презрением выплюнула.

– Вы уверены, что хотите эту войну, леди?

– Уверены, что потяните?

– Войну?

– Меня, – я насупилась, глядя на него как дикая кошка, – спросите у Блайта, каково это быть моим мужем. Авось передумаете.

– Я все взвесил, – усмехнулся, – а трудностей я не боюсь, – он повернул голову, уставившись на Шарлотту, – ради бога, миссис Эванс, дайте нам поговорить.

Она выскочила из комнаты, как ужаленная.

– Ваша подруга случайно не любит трепаться? – подал голос Энтони.

– Мою репутацию здесь уже ничем не спасти, – огрызнулась на него, – а ваша по-прежнему остается примером для подражания. Кстати, когда вашей любовнице рожать?

– Она подарила мне детей, что вы сделать не смогли. Я имею все основания требовать развода.

Я едва удержалась от желания снова расквасить ему нос.

– Леди Блайт, никому из нас не нужны неприятности. Я советую вам дать ответ прямо сейчас, хотя он очевиден, – разнял нас Беккет.

– И вы возьмете меня с чужим ребенком? – ради любопытства спросила.

– Разумеется, нет. Ребенок, когда родится, будет передан отцу.

– Никогда!

– Это единственное условие, которое препятствует этому браку.

– А мое желание вы не берете в расчет? Я не люблю вас, Чарльз. Более того, вы мне неприятны.

Он стиснул зубы, не спуская с меня глаз. Сейчас в его голове шла тяжелая умственная работа.

– Это я как-нибудь переживу.

– Меня удивляет ваше упорство, – я снова уселась в кресло, – но я отвечу вам, что никогда и не при каких обстоятельствах не стану вашей женой.

– Даже если я лишу вас всего, что у вас было?

– Деньги меня не волнуют.

– Я имею в виду не ваше состояние, а кое-что более значимое – отца этого ребенка.

– Вы не господь бог, – усмехнулась, хотя все внутри сжалось от страха, – вы не сможете!

На его губах снова заиграла улыбка – холодная, рассудительная и злая, предвещающая скорую возможность убедиться в ошибочности моих слов.