Текст книги "До любви две мили и один шаг (СИ)"

Автор книги: Софа Любимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 23

Любовь никогда не просит, она всегда дает.

С. Вивекананда

Среди ночи меня разбудило подозрительное желание придушить лорда Беккета. Я вскочила с постели, подлетела к окну, распахивая его и задыхаясь от волнения. Китти, которая спала на соседней кушетке, вскинула голову. Я заверила ее, что чувствую себя просто восхитительно, хотя внутри разрасталась плохо контролируемая паника. Чарльз непременно узнает, кто отец моего ребенка… Это ясно, как день. А я никак не могу защитить Джеймса. Я создала ему слишком много проблем этой ужасной связью.

– Кэтрин! – позвала я компаньонку так, как звала крайне редко. – Подай мне мое черное дорожное платье!

Она молча села, протирая глаза, видимо не совсем понимая, чего мне вдруг не спиться среди ночи.

– Мое платье! – потребовала я.

– Вы… вы хорошо себя чувствуете?

– Я же сказала, что просто потрясающе, – начала вскипать, – принеси платье, Кэтрин Хостер!

– Куда вы собрались? Леди Блайт? С вами все хорошо?

Я подошла к шкафу, распахнув обе дверцы и попросту начала все из него выбрасывать. Китти остановила меня, почтительно отстранив и отыскав нужное платье.

– А теперь помоги одеться…

Когда я была полностью одета и приведена в порядок насколько это возможно в темноте и второпях, я приказала Китти разбудить слугу и вывести во двор мою лошадь. Пока Китти причитала и отчитывала меня, как девчонку, я спустилась в холл, и тут мы обе, как по команде замерли, переглянулись и бросились в самый темный угол за дверью. В гостиной раздавались тихие голоса:

– Думаете, она знает?

– Я не смогу долго от нее скрывать… – этот голос принадлежал Шарлотте.

– Вы должны пообещать мне, – мужской голос я тоже хорошо знала.

– Я не хочу ее ранить… еще не время… но она может и сама обо всем догадаться.

Китти несдержанно хихикнула, и голоса затихли. Раздался звук захлопывающейся двери и, вторя ей, я дала своей компаньонке внушительную затрещину.

– Черт побери! – выругалась глухо, – Коулл и Эванс любовники.

Китти продолжала гоготать, пока я на нее не шикнула.

– Но вот интересный факт, с каких пор мистер Коулл имеет свободный доступ в этот дом? Может быть, ему было не столь трудно зайти и оставить на комоде коробку конфет? – убедившись, что влюбленные поднялись на второй этаж, я потянула горничную на выход.

– Под ваше подозрение попали все жители графства, леди, – произнесла она, когда слуга, стараясь не шуметь, вывел лошадь, и я водрузилась в седло. – Я не отпущу вас одну ночью, леди. Я поеду с вами.

Этакая защитница, поглядите. Я откровенно усмехнулась.

– Тебя я тоже подозреваю, поэтому поеду одна.

Я пришпорила лошадь, и та понесла меня по дороге. Мне еще не приходилось ездить верхом ночью, когда единственный свет, освещающий путь, это свет полной луны. Вокруг меня несдержанно стрекотали кузнечики, заливались на соседнем пруду лягушки, а в воздухе стояла густая пряная прохлада, которую я с наслаждением втягивала. Проселочная дорога, дикий кустарник и шелест листвы наводили на меня страх, но я лишь крепче сжала поводья, повторяя, что до поместья Остина не так уж далеко. Однако через двадцать минут мне сделалось дурно, и пришлось спешиться, чтобы хоть как-то прийти в себя. Я уж было начала жалеть о содеянном, как вдруг за поворотом дороги, отчетливо вырисовывающимся, раздался протяжный волчий вой. Я дрогнула и едва не поседела от ужаса. Волки? Здесь, в Шропшире? Или это не волки вовсе, а оборотни… или дикие лесные фейри… Показалась тень – внушительная и трепещущая. Щелчок затвора… Разве оборотни носят с собой оружие?

Вцепившись в лошадь, я готова была увидеть все, что угодно. Сердце выпрыгивало из груди, решив, что лучше доконать меня сердечным приступом. Святые небеса… я зажмурилась.

Долгие секунды ожидания проходили бесследно, но ничего не происходило, и я распахнула глаза, увидев, что на фоне полной луны передо мной стоит человек. Его рука сжимает рукоять ружья, небрежно перекинутого через плечо. Я шумно выдохнула.

– Вы меня напугали, сэр, – дрожащим голосом произнесла.

Но, честное слово, он продолжал пугать меня, ибо не собирался ничего отвечать. Я еще раз обвела его взглядом. Что он здесь делает с ружьем? Ночью? Ведь он не на охоте… или на охоте, но жертва здесь… я?

– Сэр? – мои пальцы зачем-то ощупывала крутой круп лошади.

Я не могла понять, кто этот незнакомец. Луна, как назло, не была зашторена тучами и выглядывала из-за его спины.

– Что вы здесь делаете ночью, леди Блайт? – наконец, я услышала его голос, и мое сердце громыхнуло о ребра.

– А вы? – просипела, потеряв голос.

– Танцуете под луной, леди, или торопитесь на шабаш? – вместо ответа язвительно спросил он.

– А вы вышли пристрелить пару тройку кроликов?

– А вы всегда отвечаете вопросом на вопрос, – его спокойный самоуверенный голос чертовски бесил, но вместе с тем вызывал желание броситься на шею.

– Только в тех случаях, когда у собеседника нет с собой ружья. А сейчас это нервное.

Он выразительно глянул на оружие.

– Приходиться думать о своей безопасности, когда вокруг горничные мрут, как мухи.

Я нахмурилась, сжав поводья и переступив с ноги на ногу. Он продолжил:

– Быть может, это ваши колдовские штучки, леди Блайт? А здесь вы прячете улики.

– Мистер Остин, я не убиваю на полнолуние. Да, и не люблю яд. Предпочитаю пить кровь девственниц. Кто там у меня на очереди? Ах, да… я как раз спешила в дом миссис Бейли, слышала, что скоро ее дочурка потеряет невинность, – кажется, я перестала соображать, что говорю, и меня захлестнула ревность.

– Тогда придется вас пристрелить, леди, – в его голосе не было ни грамма сочувствия.

– Уверена, что один человек точно вам скажет за это спасибо.

– Тот, что поджег ваш дом, отравил горничную и убил мистера Стоуна?

Я окаменела. Откуда ему известно про гувернера? Разве я говорила?

– Дьявол, кто посмел так облажаться? – выругалась, стиснув зубы, – откуда вам известно про Стоуна?

– Не вы ли говорили, леди Блайт, что сплетни – это преимущество деревни?

Я растерялась. Он запомнил мои слова. Он точно дьявол! Настоящий, во плоти!

– Вы меня пугаете, Джеймс.

– Почему? Потому что говорю правду? Или потому что хорошо вас знаю?

– Потому что… – я вновь задыхалась, вцепившись в седло обеими руками, – потому что… как это хорошо знаете?

– Лучше, чем вы сами себя знаете, леди Блайт, – произнес с той уверенностью, которая шевельнула в душе суеверный страх, – и знаю, что вы любите меня, Анна, но боитесь сказать.

Слезы подступили к горлу, удушая, словно удавкой. Я покусывала губы, едва сохраняя остатки самообладания.

– Джеймс… я…

– Ваш муж… этот чертов ублюдок, который никогда вас не ценил, – его голос стал безумно громким и обличающим, – приехал только ради одного, чтобы дать вам развод. А я, леди Блайт… Анна, я жалею только о том, что потерял голову от ревности, когда увидел тебя с Вебером и сделал мисс Бейли предложение, – его голос тоже прерывался от тяжелого дыхания. – Все дело в том, что я люблю тебя. И я не могу с этим ничего поделать. Я бы с радостью, поверь мне, вырвал из груди сердце, уехал на другой конец мира, чтобы никогда, слышишь, никогда тебя не видеть. Но я не могу. Я люблю тебя больше этой чертовой жизни, больше всего на свете. Я люблю тебя. Ты слышишь, Анна?

Я тихо рыдала, прижав к губам побелевшие кулаки. Эмоции разрывали сердце, выворачивали душу, медленно рассекая ее на куски. Я глядела себе под ноги, не в силах поднять голову. Шарахнулась от его прикосновения, как от удара. Это было больно. Больнее, чем когда Энтони впервые мне изменил. Больнее, чем грядущий развод. Чем унизительное положение разведенной женщины.

Медленно я ощутила, что вокруг смыкаются объятия, что к макушке прижались его мягкие губы, что его сердце стучит громче и сильнее моего собственного. Я рыдала уже в голос, шмыгая носом, вцепившись в его одежду. Он был моим всем… моей жизнью. Я понимала, что буду любить его до последнего своего вздоха.

– Прости меня, моя любимая, – он утешал, думая, что я плачу из-за него, – моя Анна…

Я стукнула его в грудь, чтобы он замолчал. Это было невыносимо. Я должна успокоиться.

– Джеймс, ты ни в чем не виноват, – произнесла, когда поняла, что способна сказать целое предложение, не срываясь на всхлипы и плачь.

– Останься со мной, – его голос обволакивал и ласкал.

– Остаться? – он даже не знал, как я этого хотела. Просто быть с ним всю жизнь. – Как кто? Любовница?

– Анна, пожалуйста…

– Я не могу, – в другой раз бы смогла, но не сейчас.

– Я разорву помолвку.

Я подняла голову, встречаясь с ним взглядом. Едва сдержав вновь накатившие слезы, ответила категорично:

– Если ты это сделаешь, Мери Бейли будет опозорена.

Если честно, мне не было до нее дела. Но я не могу быть дрянью перед самой собой.

– Я никогда не забуду о том, что было здесь, в Шропшире, – произнесла, сглатывая молчаливые слезы, – я уеду, Джеймс. Я убегу от тебя на край света, чтобы ты мог жить спокойно. Но я буду счастлива. Поверь мне.

– Счастлива? – повторил он, будто не сознавая смысл этого слова.

– Я буду не одна… – я закусила губу до крови. Почему я хочу сказать ему о ребенке?

Его глаза сощурились, губы распахнулись, будто я вонзила ему кинжал в сердце. И я сказала:

– Я беременна, Джеймс…

Первые утренние лучи касались золотистых полей в долине. В чаще уже раздавался благодарный птичий щебет. Мне показалось, что я на несколько секунд умерла – такую бурю чувств я увидела в его глазах, что мир вокруг просто растворился…

ГЛАВА 24

Истина – один или несколько компрометирующих фактов.

Г. Менкен

Ночь не спешила отпускать даже тогда, когда наступило утро. Я сидела напротив лорда Беккета и не слушала, что он говорит, хотя от его слов зависела моя жизнь. Единственное, что мне удалось вырвать из контекста – то, что Чарльз не сидел на месте. В то время как мы с Остином выясняли отношения, он навестил доктора, который исследовал тело горничной.

– Почему, черт побери, вы не сказали? Почему я должен узнавать об этом последним? Вы вообще слышите меня, леди Блайт?

Я перевела на него задумчивый взгляд: «А? Что?»

– Почему, о том, что мистер Вебер травит крыс тем же ядом, что и людей, я узнаю так поздно? – он тряс меня за плечи, глядя свирепым и цепким взглядом прямо в глаза.

– А что здесь такого?

Он опешил и отпустил меня, тяжело вздыхая. Заговорил уже спокойно:

– Я вам жизнь пытаюсь спасти, леди. Или вы думаете, убийца оставит вас в покое? Я не могу работать, когда мне что-то недоговаривают. Мне потребовалось полдня, чтобы уломать вашу подругу во всем сознаться…

– Что? Сознаться в чем? – наконец, я выпрямилась в кресле, сосредоточив взгляд исключительно на нем.

– В том, что у Патрика Вебера в подвале целая коллекция ядов.

– Патрик очень мягкий человек. Он не мог пойти на убийство.

– И между тем, этот мягкий человек бросился на Найта с кулаками и потребовал дуэли.

– Скорее я поверю, что меня хотела убить Оливия…

– Оливия, хоть и тщеславна, но полная дура.

– О, вы не очень-то высокого мнения о своей любовнице.

– Любовнице? Нет. Всего лишь легкое увлечение на одну ночь, леди Блайт. А в постели я не особенно придирчив к умственным способностям женщины.

– Не будем вдаваться в подробности, – раздраженно отмахнулась, – эта версия тоже не состоятельна. Лив не похожа на убийцу.

– А кто, по-вашему, похож? – взвился он.

– Не знаю.

– Судя по вашим словам, здесь все святые! – усмехнулся и склонил голову, разглядывая меня, – уж поверьте, обзавестись поводом, чтобы убить вас, не так уж сложно.

– Единственный, на кого могут пасть мои подозрения – это мистер Найт. Но мерзавец сломал ногу.

– В двух местах, – уточнил Чарльз, – и не сможет встать с постели как минимум неделю.

– Вы успели узнать даже это? Браво. Что еще?

– Ваша ирония не уместна, Анна. Я же не говорил, что буду сидеть без дела?

И мне выпала возможность убедиться, насколько в своих поисках активен этот несносный лорд, ибо уже через четверть часа мы подъезжали к поместью Веберов. Я была откровенно не в духе, и мне было уже плевать, кто убьет меня и как скоро. Единственное, чего мне хотелось по-настоящему – это нежится в объятиях Джеймса. После того, как я обрушила на него новость об отцовстве, все окончательно запуталось. Он, естественно, не стал кружить меня в объятиях (хотя где-то в глубине души я на это рассчитывала и этого хотела), не стал расспрашивать что к чему, не поднял шум и не упал в обморок. Он лишь смотрел. И, боюсь, в этом взгляде было все вышеперечисленное, умноженное на сто и возведенное в квадрат. А затем посадил меня на лошадь и, спокойно держа животное под уздцы, повез в сторону поместья Шарлотты. Он молчал вплоть до изгороди, а я вместо того, чтобы возмущаться этим молчанием, дала ему время прийти в себя. Думаю, для него известие, что он станет отцом, было настоящим шоком. Кто из мужчин жаждет обзавестись внебрачным отпрыском, когда стоит на пороге собственной свадьбы?

– Я приеду завтра, – сказал он, целуя меня в лоб.

Полагаю, всю ночь он просидел перед камином с бокалом вина и крепкой сигарой, неподвижно глядя в затухающие угли и думал, что будет делать дальше.

– Вы уснули, леди Блайт? – раздался недовольный голос Чарльза. Он уже несколько минут стоял у распахнутой дверцы экипажа.

Я выпорхнула на улицу, увидев сдержанного привратника, который дожидался пока господа, то есть мы, последуем за ним.

Патрик Вебер пожелал принять нас в кабинете, и тот час поднялся изо стола, когда мы вошли. Он поспешно протянул Беккету руку, смущенно потряс ее, затем переместил на меня взгляд, выражающий лишь холодность, и предложил нам присесть.

– Не желаете чего-нибудь?

Я тактично отказалась, ерзая на стуле и чувствуя себя крайне неуютно. А Чарльз охотно воспользовался предложением:

– Виски, пожалуйста…

Чертыхнувшись про себя, я послала Беккету раздраженную улыбку. Какого дьявола, он решил пить с самого утра? Но он проигнорировал мой посыл, растекшись по креслу, небрежно закинув ногу на ногу.

– Мистер Вебер, говорят, вы много путешествуете? – начал он издалека, размашисто жестикулируя рукой.

– После окончания университета, лорд Беккет. Путешествия – это моя страсть.

– Что-нибудь коллекционируете?

Не замечая подвоха, Патрик ответил.

– Привожу интересные вещицы.

– Как замечательно. Видите ли, я тоже своего рода коллекционер. Только моя коллекция… эм… она своеобразная.

Вебер заинтересовался и более расслабленно сложил на столе руки, думая, что речь пойдет о безделушках.

– И что вы коллекционируете, лорд Беккет?

Я тоже хотела бы это знать. Меня начинал разбирать смех из-за того, что я худо-бедно, но была посвящена в планы Чарльза и видела его довольно убедительную игру на публику.

– Вернемся к этому позже, мистер Вебер.

В этот момент Патрик откупорил графин, наполнил бокал и передал Беккету. Тот немного поморщился, понюхал содержимое и усмехнулся:

– Надеюсь, здесь нет яда?

Массивная нижняя челюсть Вебера нервно дрогнула, и он опустился в кресло, недоуменно хлопая глазами.

– Простите, вы сказали яда?

– Ну, да, – улыбка буквально приросла к губам лорда Беккета, – яда бик, – он глянул на меня, – представляете, леди Блайт, в Индии племена индийцев дигаора готовят на основе этого яда отраву, которой смазывают наконечники своих стрел. Занятно, не так ли?

Я коротко кивнула, понимая, что Беккет разыгрывает настоящее представление. Что ж, иногда очень любопытно быть в роли зрителя.

– Он эффективней, чем стрихнин, – продолжал Чарльз, – и почти неопределяем. В этом его преимущество перед мышьяком. Кроме того, этот яд не вызывает судорог, смерть от него наступает вследствие удушья. Очень удобно… для травли крыс.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – произнес Патрик, невероятно побледнев.

Беккет еще раз взглянул на свой бокал, проверив на просвет, и осушил залпом.

– Яд бик почти не растворяется в жидкости. Зато почти не имеет вкуса и неплохо дополняет аромат трюфелей, – он приложил к губам пальцы, будто распробовав и ощутив весь букет вкуса недорогого виски, – мистер Вебер, в вашем доме нет случайно грызунов?

– Я понимаю, о чем вы говорите, – дрогнувшим и осевшим голосом ответил тот. – Несколько дней назад из моего подвала пропала склянка с ядом.

Я не могла поверить в происходящее. Взгляд Чарльза стал острым, как лезвие бритвы. Могу поклясться, он уже мысленно представлял, как сомкнутся кандалы на руках и ногах Патрика.

– Не эта ли случайно? – в руках Беккета возник небольшой пузырек, и я едва не подскочила, ужаленная неким предчувствием.

– Именно эта, – рассеяно подтвердил Патрик, – откуда она у вас?

– Это длинная история, мистер Вебер. Я надеюсь, вы понимаете, какие это может иметь последствия?

– Да, но я ни коим образом в этом не замешан.

– А мне кажется, у вас был мотив, – невозмутимо созерцая его напуганное лицо, продолжил Беккет.

– Мотив? – Патрик коротко на меня взглянул, – быть может, я зол на леди Блайт за то, что произошло с миссис Эванс и за то, чего натерпелась моя сестра из-за своего нелепого желтого платья, но убивать я никого не собирался.

– Кроме мистера Найта, разумеется, – напомнил Чарльз, – или его вы тоже простили?

– Об этом я не намерен разговаривать.

Неожиданно Беккет поднялся, протягивая ему руку.

– Тогда до встречи, мистер Вебер. Был рад знакомству.

Я было воспротивилась столь скоропалительным завершением нашей беседы, но Беккет не оставил мне шансов, и демонстративно вывел во двор. Может быть это разумно, ибо я намеривалась выяснить откуда у Чарльза появилась пустая склянка из-под яда.

– Значит, вы тоже от меня кое-что скрыли? – спросила, пользуясь его помощью при посадке в карету. – Но зачем вам было показывать пузырек Патрику? Хотели увидеть его реакцию?

– Спешу огорчить вас, Анна, но он действительно в этом не замешан.

– И каким образом вы это поняли?

– Эту склянку я нашел у его сестры, так сказать, воспользовавшись своим положением. Она прятала его под матрасом.

– Думаете, это Лив?

– Нет, я еще раз напомню вам, леди Блайт, что у нее попросту не хватило бы мозгов. Ею кто-то воспользовался. Кроме того, мисс Вебер, имея доступ в мою комнату, сумела стащить парочку моих документов. Думаю, они сгодились в качестве образцов, чтобы подделать почерк.

– Имеете в виду записку, которая была передана вместе с конфетами?

– Именно.

– Так что нам мешает поговорить с Оливией и вывести на чистую воду?

– Пусть она думает, что подозрение пало на ее братца. Рано или поздно она выведет нас на убийцу, в противном случае мы его спугнем.

– Вам не говорили, Чарльз, что вы невероятно дотошны и проницательны? – завуалировала комплимент, ибо восторгаться им в открытую было слишком поспешно.

Дело в том, что я никогда не забывала, что передо мной не просто аристократ, а человек, наделенный острым умом и прозорливостью и напрочь лишенный принципов. Он был опасен, черт побери!

– Это хорошо или плохо? – усмехнулся он.

– Для Оливии Вебер – очень плохо, надо думать.

В поместье Шарлотты мы вернулись к обеду. Я с нетерпением дожидалась, когда подруга спуститься и сядет за стол, дабы обсудить с ней все, что произошло за последнее время. Однако вместо этого мне пришлось столкнуться с некой проблемой – моя Китти, узнав о смерти мистера Стоуна, впала в такое уныние, что я забыла обо всем на свете, выпроводила Беккета и до самого вечера занималась лишь ею, осознав, что моя компаньонка действительно была влюблена.

ГЛАВА 25

Победитель тот, кто встает на один раз больше, чем падает.

Э. Маккензи

Иногда мне казалось, что жизнь слишком абсурдна, чтобы выдумывать себе развлечения. В Шропшире представления случались на каждом углу. Вот сейчас драму разыграла моя милейшая Шарлотта Эванс. Потупив глаза, она пыталась выкрутиться, когда я спросила:

– Как поживает мистер Коулл?

Бедняжка не знала, что я в курсе ее ночных свиданий, и теперь рассказывала мне о вреде чрезмерного любопытства и о моем недоверии, и о чем-то еще, пока я не выдала, перелистывая газету:

– Успокойся же, наконец. Я прекрасно все знаю. Если нужно мое благословение, получите, миссис Эванс, мне не жалко.

Она облегченно выдохнула.

– Вы знаете? Я так переживала… мистер Коулл – тот человек, с которым я хочу связать свою судьбу! Если бы не вы, Анна, мы с ним никогда бы не сблизились! Как я счастлива…

– О, да. Прям-таки светишься от счастья, – иронично заметила, неожиданно натыкаясь на заметку шропшировского журналиста.

«ЗА ЖЕНОЙ ИЗВЕСТНОГО ПОЛИТИКА, ГРАФА ЭНТОНИ БЛАЙТА, ТЯНЕТСЯ ВЕРЕНИЦА СТРАННЫХ ТРАГИЧЕСКИХ СМЕРТЕЙ…»

Представить не могу, как сей опус отразится на моей репутации. Скоро при виде меня начнут креститься. Необходимо срочно повидать Джозефа Шустера, способного выслушать мои сбивчивые откровения и даровать раскаяние, а главное – заверить местных жителей, что я вовсе не ведьма, хоть и рыжая.

«СТАЛО ИЗВЕСТНО, ЧТО ПОМЕСТЬЕ ДАННОЙ ЛЕДИ ПОДОЖГЛИ ЗЛОУМЫШЛЕННИКИ…»

И как эта новость приобрела столь широкую известность? Видимо констебль не блюдет секретность. Однако в статье ни слова о лорде Беккете. Все-таки какую-то редакторскую правку она прошла.

«СМЕРТЬ МИСС ЭВЕРТОН, ГОРНИЧНОЙ ВДОВСТВУЮЩЕЙ ШАРЛОТТЫ ЭВАНС, БЫЛА СЛУЧАЙНОЙ…»

Я покачала головой. Зачем-то упомянули Шерри, которая совершенно ни в чем не виновата.

Отвлекшись на шум, который поднялся в холле, я нахмурилась. Поберегите мои нервы, черт возьми, я итак на грани истерики! Кто посмел устроить скандал? Я поднялась, а за мной поднялась Шарлотта и вцепилась в мою руку. Надо отдать ей должное, она держалась неплохо, хоть и периодически всхлипывала от страха.

Неожиданно дверь распахнулась, и на нас вылетело нечто. Мы обе отпрянули и завопили, что было сил. Сознаюсь, что я поддалась секундной панике и трижды пожалела, что не взяла с собой револьвер, с недавних пор хранящийся в верхнем ящике моей прикроватной тумбочки.

– Леди… Блайт… – окутал нас призрачный голос, а мне в руки упало исстрадавшееся тело.

Женщина с растрепанной шевелюрой, которая крепко сжимала мои плечи и висела на уровне моей груди, захрипела, втягивая воздух. Шерри беззвучно рыдала.

– … приедет за вами… спасайтесь…

Женщина запрокинула голову, глядя на меня стекленеющими желтоватыми глазами, и я узнала (хоть и трудно было узнать) в этой бледной с красноватыми прожилками на щеках и мрачными тенями на веках, женщине юную дочь миссис Бейли, Мэри Розалин.

– Шерри! Немедленно врача! – закричала, оттаскивая девушку на диван и укладывая.

Я вцепилась в ее холодные руки, крепко сжала их, видя, что она тяжело дышит, глядя перед собой немигающим мутным взором.

– Кто это сделал, Мэри? Кто?

– … бегите… бегите… – шептали белые губы. Она с трудом повернула голову и в ее расширившихся зрачках я прочитала нечеловеческий испуг. Она распахнула губы, заметалась, и тихо забившись на простынях, испустила последний вздох.

Первая моя мысль: «Господи, отчего же она решила умереть именно здесь?» Я поднялась, отходя к двери, и вдруг уперлась во что-то твердое, что тот час шелохнулось. Я завизжала, как ненормальная, стараясь вырваться. Меня развернули, хорошенько потрясли и прижали к мощной вздымающейся груди, обволакивая чутким теплом. Я глубоко вздохнула, ощутив запах… табака и мяты. Джеймс. Я подняла голову, убеждаясь, что это действительно он.

Подхватив меня на руки, он быстро вышел в сад, приказав мне дышать медленно и спокойно. Усадил на скамью, присаживаясь напротив на корточки и беря в ладони кончики мои пальцев.

– Что происходит, Джеймс? – я была далека от спокойствия.

– Я увидел Мэри, когда она сползла с лошади во дворе и направилась в дом.

– Значит, вы приехали не вместе?

– Нет.

– Джеймс, она действительно умерла или мне показалось?

Он крепко обнял меня, бережно целуя в висок. Видимо, это означало: «Да, леди Блайт, вам не показалось».

– Собирайся, я увезу тебя, – произнес он, поднимаясь и увлекая за собой.

– Куда?

– Неважно. Куда-нибудь далеко.

Он сжимал мои руки в ладонях, и я чувствовала, что ему плевать на предрассудки. Он был достаточно богат, чтобы позволить нам обоим забыть о прошлом.

– Как так все вышло? – задала дурацкий вопрос.

– Ты ни в чем не виновата, – последовал его ответ. И как Остину это удавалось? Я имею ввиду то, что он всегда знал, что я думаю, что чувствую.

Я не сомневалась, что Мэри отравили той же дрянью, что и горничную. Но при чем тут она? Замерев, я до боли закусила губу.

– Джеймс, мне кажется, я начинаю понимать, – произнесла, резко направляясь опять к дому, – я думаю, что следующей может стать Оливия Вебер, – я потянула его за рукав, – ты приехал верхом?

– Да, – он покорно пошел за мной.

Его конь, о котором ввиду последних событий не позаботился привратник, преспокойно щипал травку. Джеймс вскочил в седло и протянул мне руку. Он усадил меня перед собой и обхватил, как хрупкую драгоценность, требующую бережного к себе отношения.

Мы преодолели расстояние в несколько миль в условиях настигших нас сумерек довольно быстро. Перед нами вырисовывалась усадьба Веберов, и пока мы делали последние шаги до дверей пешком, меня посетила странная мысль, о которой я не подумала раньше – теперь Остин был свободен. Мери Бейли, которая должна была стать его супругой, мертва. Черт побери, ведь это слишком высокая цена нашего счастья. И почему я чувствую себя виноватой?

Перед тем, как постучать, Джеймс неожиданно развернул меня и заглянул в глаза:

– Ты не хочешь мне все рассказать, Анна?

– Я ни в чем еще не уверенна…

– А когда ты будешь уверенна?

Я нахмурилась и решительно постучала. Весьма недовольная кухарка, которая высунулась из-за двери, преспокойно сообщила, что семейство Веберов отправилось в Веллингтон еще днем.

– Нам нужно найти Беккета, – произнесла я, стиснув от недовольства зубы, – у него была склянка с ядом.

– Какая неожиданность, – пробурчал Остин, – он, наверно, пользуется большим доверием, чем я. Не так ли, леди Блайт?

– Только не сейчас, Джеймс, – взмолилась я, подходя к лошади с другого бока, и поглядывая, как он хмурится.

Слава всевышнему, что он не стал устраивать мне сцен, что, впрочем, было совершенно не в его характере. Скорее, он окатил бы меня ледяным презрением или холодно распрощался. Но в тот момент, когда я надула губы и наивно захлопала ресницами, изображая, что подавлена произошедшим, он смягчился.

– Где искать вашего лорда? – бросил раздраженно.

– Он обустроился у мистера Вустера…

– Самое место для аристократа, – усмехнулся Джеймс, – рядом с кладбищем.

Он был ревнив до безумия, но мне это чертовски льстило.

Когда я вновь оказалась рядом с ним, прижавшись к груди, мне захотелось, чтобы лошадь унесла нас как можно дальше. Я была готова расстаться со всем, только бы не расставаться с ним. Я любила его так сильно, что это можно было принять за болезнь – неизлечимую и поглощающую без остатка.

Краем глаза я увидела кровавый закат, разверзшийся над пшеничный полем, вдоль которого скакала наша лошадь. Прекрасное, трепещущее солнце медленно клонилось за горизонт, вмешивая в небо багряные краски. Невероятное зрелище. Я втянула прохладный воздух, повернула голову и взглянула на Джеймса. Запомнить бы его таким… навсегда…

Неожиданно пространство сотряс выстрел. Он прогремел так близко и одновременно далеко, что я не сразу поняла, что случилось. Ощутила, что руки Джеймса разжались, лошадь повело в сторону. Я вскрикнула, и мы оба на полном скаку скатились с высокой спины животного.

К своему удивлению, я не потеряла сознания и даже не расшиблась. Мне удалось подняться на ноги, и даже пройти пару шагов, прежде чем я увидела Джеймса. Но когда увидела, мое сердце остановилось. Я позвала его, сама не слыша собственного голоса, припала к нему, желая, чтобы он очнулся, посмотрел на меня, сказал: «Какая вы глупая, леди Блайт, что так убиваюсь из-за простого падения». Увидев кровь, окрасившую ладони, я не сдержала жуткий вопль. Но еще не верила… только не Джеймс! С ним ничего не могло случиться!

– Он мертв? – этот голос, тонкий тихий дрожащий, выдернул меня из бездны отчаяния и окунул в еще боле мрачную бездну.

За спиной, на фоне темного неба стояла… Мери Бейли? Я дрогнула, вновь наклоняясь над Джеймсом.

– Прошу тебя… – взмолилась тихо, бережно сжимая его руку, – очнись…

Фигура, облаченная в подвенечное платье с чайными розами, которым так гордилась матушка Мэри, и в почти непроницаемой фате, наброшенной на лицо, двигалась ко мне.

– Он мертв? – снова раздался ее голос, обозначая явную истерику. – Он умер, спрашиваю тебя! Говори! Говори!

Нет, он не мертв. Нет! Он не умер, черт побери. Я не дам ему! Никогда! Мои всхлипы утихли на его груди, когда мне было уже все равно, что эта проклятая невеста тычет в затылок револьвером. Пусть стреляет…

Между тем, она не торопилась. Я несколько секунд тихо всхлипывала, прижимаясь к Джеймсу, пока не услышала, как щелкнул затвор револьвера и спокойный, даже несколько язвительный голос, возвестил:

– А теперь медленно, мисс Беркли, очень медленно отпустите оружие, покуда в вашей голове не появилось дополнительное отверстие.

Очередной выстрел прогремел столь неожиданно, что я дрогнула, а в полях встрепенулись и закаркали вороны. Послышалась возня, а затем стон и женский плачь. Я обернулась, увидев, что лорд Беккет прижимает к щеке ладонь, видимо, зажимая кровоточащие царапины, и держит юную Беркли на мушке. Та сидит на земле, тяжело дыша после его ответной пощечины, вытянув дрожащую руку, и метит ему в голову.

– Лучше не тягайтесь со мной, Джейн, – произнес он властно, – это вам дорого обойдется.

– Сдохните вы все! – заревела она, рассеяно водя взглядом. – И ты первая! – ее рука быстро переместилась в мою сторону, и я едва вздохнула, как послышался третий, и на сей раз последний выстрел.

Джейн удивленно глядела на меня, будто между нами ударила молния, затем приоткрыла рот, пробуя что-то сказать, и упала навзничь.

– В яблочко! – мрачно усмехнулся Чарльз, опуская револьвер и поворачиваясь ко мне.

Устало он прошагал, склонился надо мной, покуда я еще тряслась, взирая с недоверием на все, что движется, убрал рыжую прядь волос мне за ухо:

– Надеюсь, вы меня представите этому джентльмену, – произнес, не скрывая ревности, – да отодвиньтесь, наконец, Анна. Я посмотрю, жив ли ваш Дон Жуан…