Текст книги "Утраченный и обретенный (ЛП)"

Автор книги: Слоан Кеннеди

Соавторы: Люси Леннокс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Глава 27
Зендер

Это правда, когда люди говорят, что самые травмирующие события происходят у вас на глазах будто в замедленной съемке. Всего секунду назад Беннет пытался показать мне что-то жестами, как вдруг его лицо стало мертвецки бледным, и он крикнул мне немедленно прыгать через последний камень на берег.

Я обернулся, силясь понять, о чем он пытается предупредить, и увидел огромное бревно, что неслось прямо на меня. Едва успев присесть, чтобы посильней оттолкнуться от валуна, я почувствовал, как меня сбили с ног, врезавшись в спину и со всей силы толкнув вперед на мокрый берег. Я грохнулся на землю сильно ударившись плечом и непременно скатился бы обратно в реку, если бы мой рюкзак не зацепился за что-то, резко тормознув меня. Все еще лежа на боку, не успев подняться, я различил вспышку знакомого синего цвета, что уходит под воду. Рубашка Беннета.

Мой Беннет. В бушующей реке.

Время внезапно ускорилось, когда я быстро выпутался из рюкзака и вскочил на ноги. К счастью, вовремя сообразив схватить моток веревки, который прикрепил к своему рюкзаку на всякий случай, я бросился со всех ног вдоль реки вниз по течению.

– БЕННИ! – кричал я ему. – Брось рюкзак!

Не имея ни малейшего понятия, был ли тот до сих пор у него на плечах, я знал только одно, если он от него не избавится, он покойник. Я бежал по берегу так быстро, как только мог, стараясь не выпускать из виду мелькание синей рубашки Беннета, пока он изо всех сил боролся с течением, пытаясь оставаться на поверхности и не уйти под воду. Его рука запуталась в густом скоплении небольших веток, и я прекрасно понимал, что в любой момент они могут зацепиться за какой-нибудь камень и утянуть его на дно, похоронив под собой.

– БЕННИ! – закричал я снова, когда увидел, как он исчезает под водой.

Нет, нет, нет, нет… Нужно было добраться к нему. Вытащить его до того, как он ударится головой о камень и вырубится без сознания или его расплющит о каменный валун, и он останется под водой навечно.

– Бенни, я иду! – выкрикнул я, борясь с тошнотой и чувствуя, как все перед глазами расплывается. Спотыкаясь, быстро снял ботинки и бросил их на землю. Я видел, как он снова протянул руку и попытался схватиться за ветви, в которых запутался, как будто они были спасательным плавательным средством, а не одной из худших опасностей в реке.

– Отпусти ветки! – прокричал я, обогнав его на несколько ярдов, и закинул в воду веревку. – Хватайся за веревку!

Должно быть, он меня услышал, потому что постарался добраться до яркого троса, но тот выскользнул из его рук. Я быстро смотал его, и побежал дальше, чтобы попытаться снова.

– Бенни! – выкрик походил на всхлип отчаяния, когда я начал терять надежду.

Я готов был уже сам сигануть в реку в расчете, что мы каким-нибудь образом окажемся с ним рядом, и мне удастся вытащить его в безопасное место, но в голове не переставая мигала красная лампочка, напоминая о том, что на всех курсах по спасению из воды, которые я когда-либо проходил, требовали строго следовать правилам. Только тогда у Беннета был самый высокий шанс спастись и выжить.

Я снова бросил веревку, изо всех сил стараясь, чтобы она упала на водную поверхность так, что он просто не мог не ухватиться за нее. На этот раз мой расчет сработал, она оказалась точно там, где нужно, и Беннет схватил ее, помогая себе руками и ногами в попытке подобраться к берегу. Я быстро закрепил веревку, обмотав ее вокруг ближайшего дерева, чтобы держать крепче, одновременно выкрикивая при этом ободряющие слова, когда Беннет оказался ближе.

– Вот так, детка, – выкрикнул я. – Ты справишься. Давай, иди ко мне. У тебя получится. Еще совсем немного...

Я мог с уверенностью сказать, что он тратил каждую унцию своей энергии, чтобы добраться до берега. Вода в реке была ледяной, потому что подпитывалась стаявшим на альпийских вершинах снегом, и я знал, что у нас очень мало времени, прежде чем переохлаждение истощит те немногие силы, что у него еще оставались. Беннет уже был белым как простыня, нахлебавшись воды, и я молился, чтобы он смог продержаться еще немного.

В какой-то момент он перестал тянуть веревку, взглянув на меня, и я понял, что у него не осталось больше сил, чтобы продолжать.

– Не могу, – пробормотал он.

Я не столько услышал это, сколько прочел по его посиневшим губам.

– Я знаю, что ты устал, детка, но еще немного. Пожалуйста…

Течение сбило его, и Беннет вновь ушел под воду. Он изо всех сил пытался держаться за веревку, но когда вновь вынырнул, я увидел, как его руки неумолимо скользят по ней. Он посмотрел на меня с таким душераздирающим выражением в глазах, будто просил прощения.

– Нет! – закричал я сквозь слезы. – Даже не смей, блядь! Держи веревку. Держи ее, Беннет Кроуфорд, черт тебя возьми, слышишь меня?!

Я потуже завязал ее вокруг дерева, а затем бросился к нему, зная, что у меня остаются считанные секунды, прежде чем течение вырвет яркий трос из рук Беннета, и я потеряю его навсегда. Это был мой единственный шанс. Если я не смогу добраться к нему вовремя, то с тем же успехом сам могу броситься в воду следом за ним.

Потому что жизнь, в которой его нет, больше мне была не нужна.

Запрыгнув в воду, я в последний момент успел схватить его. Вначале просто сгреб рубашку в кулак, пока не удалось покрепче вцепиться в руку, а потом подтянул Беннета ближе к себе, заметив несколько порезов на бледной коже – водянистая кровь, что сочилась из ран, тут же смывалась рекой каждый раз, когда она окатывала нас очередным ледяным всплеском. Течение настойчиво пыталось вырвать Беннета из моих рук, но я вцепился в него мертвой хваткой.

Если река хотела заполучить его, тогда ей чертовски точно придется попытаться забрать и меня тоже.

Ноги в носках поскользнулись на мелководье, когда я подтянул его ближе к берегу. Я отчетливо чувствовал собственное онемение и был в ужасе от того, что это значит для Беннета, который пробыл в воде гораздо дольше меня. Нужно было срочно обсушить его и согреть.

Даже когда мне, наконец, удалось вытащить его из воды на берег, опасность все еще не миновала. Он был без сознания, поэтому я быстро перевернул Беннета, чтобы попытаться избавить легкие от воды, прежде чем оценить состояние. Кожа была белой и холодной. На виске кровоточила рана и вся рука была исцарапана, но это были единственные повреждения, которые я заметил.

Я ударил его по спине, и он тут же начал отплевываться, рвано задыхаясь и хватая ртом воздух, пока вода выходила из его легких через рот и нос.

Как только он начал более-менее нормально дышать, я схватил его, как это обычно делают пожарные, поблагодарив Бога, что Беннет не был таким большим и массивным, как я. Быстро добравшись до того места, где оставил свой рюкзак, я внимательно просканировал берег в поисках безопасного места – нужно было срочно установить палатку, чтобы обсушить Беннета и согреть его.

Всего в пятнадцати ярдах от реки возвышалась каменная стена каньона с естественным навесом, это была не совсем пещера, но там можно было укрыться от ветра и даже от самого сильного ливня.

Не обращая внимания на горящие мышцы, я работал так быстро как мог, при этом громко разговаривая с Беннетом, хотя прекрасно знал, что он не в себе и не может мне отвечать.

– Только быстренько поставлю палатку, и мы тебя согреем, – бормотал я, щелкая столбиками и шестами, втайне благодаря себя за годы верности одной и той же палатке, которую купил, будучи новичком-туристом. Я мог поставить ее даже во сне, а тот шок, который я испытал, вероятно, был крайне близок к подобному состоянию, потому что я делал все на автомате.

Как только палатка была установлена, я поспешно развернул спальный мешок и бросил его внутрь, а затем вернулся туда, где оставил Беннета, прислонив его к каменной стене и своему рюкзаку. Он то приходил в сознание, то снова отключался, периодически бормоча что-то, и спрашивая, все ли со мной в порядке.

– Ты ранен? – снова спросил он, не открывая глаз.

– Нет, детка. Просто испугался за тебя. Давай-ка быстренько тебя разденем.

Он фыркнул.

– Если ты так настаиваешь...

Я не смог не улыбнуться, стягивая с него рубашку, а затем воспользовался своей собственной полусухой, чтобы тщательно вытереть его, избавив от речной воды и крови на лице и руке. К счастью, обе раны прекратили кровоточить. К тому моменту, как полностью его раздел и уложил в спальный мешок, я сам уже был полураздет. Вся моя сухая одежда пошла на то, чтобы обсушить его. Я нашел маленькую походную печку у себя в рюкзаке, собираясь вскипятить воду и сделать горячий шоколад. Нужно было как можно скорее напоить его чем-нибудь теплым.

Пока плита не спеша нагревала воду, я полностью разделся и скользнул в спальный мешок рядом с Беннетом. Его кожа была как лед, и я сгреб его, оплетая руками и ногами, притягивая максимально ближе к себе, чтобы как можно больше соприкасаться с его замерзшей кожей своей теплой.

Он лихорадочно дрожал, и я не сводил глаз сквозь просвет в палатке, подгоняя воду закипать быстрее. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем над водой появился едва заметный белый пар. Я тут же выполз из спального мешка, различив жалобный протест Беннета.

– Принесу тебе что-нибудь теплое попить. Сейчас вернусь, – произнес я через плечо.

Когда вернулся с огромной кружкой горячего какао, мне пришлось приподнять его и прислонить спиной к своей груди, чтобы помочь пить.

– Просто хочу спать, Зендер.

– Я знаю, детка. Но ты будешь спать лучше, как только согреешься, хорошо? Ты не ударялся головой о камни? Не помнишь?

Я почувствовал, как его голова качнулась лежа на моей груди.

– Не уверен... Поцарапал голову, – произнес он, подняв руку, но так и не коснувшись повязки, которой я перебинтовал его рану. – …ударился плечом. И мое бедро…

– Какое мое второе имя? – спросил я, пытаясь вспомнить как правильно проводить оценку сотрясения мозга.

– Что-то дурацкое, – пробормотал он. – Типа Кевин.

К сожалению, он был прав.

– Кто президент?

– Ты пытаешься меня расстроить?

Я коснулся губами его макушки и помог сделать еще несколько глотков.

– Хорошо, думаю, теперь ты можешь вздремнуть, но я буду тебя время от времени будить, чтобы удостовериться, что все в порядке, просто на всякий случай.

Я допил остатки горячего шоколада и потянулся, чтобы выставить кружку за пределы палатки, когда Беннет вдруг попытался встать. Я крепко прижал его к груди.

– Ты что делаешь?

– Надо добраться до Джимми, – пробормотал он. – Со мной все будет в порядке.

– О, нет, даже не думай. Для начала тебе нужно немного отдохнуть. С ними все будет хорошо, – проговорил я настолько спокойно, насколько мог.

Я не собирался говорить ему, что даже если бы он чувствовал себя достаточно сильным и здоровым, у нас уже не было шансов попасть в лагерь Джейка до того, как начнется гроза. Поэтому оставалось только укрыться здесь, пока пик урагана не минует. Это могла быть всего одна ночь или максимум пара дней, насколько я знал.

– Но… – сонно начал он. – …я в порядке, клянусь.

– Я знаю, детка. А вот я действительно выдохся. Ты не против, если мы немного отдохнем? Не уверен, что прямо сейчас смогу проделать весь этот путь. Прости… – мягко сказал я, ощутив, как его дыхание выровнялось, еще до того, как я договорил.

К тому времени, как я тщательно упаковал нас обоих обратно в спальный мешок, он негромко сопел в моих объятиях, и я изо всех сил старался не прижимать его к себе мертвой хваткой, в попытке извиниться за то, что все произошедшее едва не стоило ему жизни.

Вместо того чтобы заснуть вместе с ним, я лежал и думал о том, сколько раз подвел его и сколько раз причинил ему боль по всяким идиотским причинам. Начиная с того момента, как он сошел с автобуса, и заканчивая трахом в лесу у дерева, а затем обвиняя его в измене, и, наконец, позволив ему переправляться со мной через эту реку, что было чертовски опасно. Мне было это прекрасно известно. Я знал это лучше, чем кто бы то ни было, и все же позволил нам попробовать сделать это вопреки собственным разумным доводам. А потом я едва не потерял его.

Снова.

Глава 28
Беннет

Наконец-то мне было тепло. Теплее, чем когда бы то ни было за уже очень долгое время. Это заставило меня задуматься, не умер ли я. Но разве можно ощущать боль будучи мертвым? Моя голова и рука отчетливо пульсировали, хотя боль и была терпимой.

Когда сознание прояснилось окончательно, я почувствовал горячие грубые пальцы, что скользили вверх-вниз по моему позвоночнику, и понял, что даже несмотря на боль я, должно быть, все-таки умер.

Потому что эти пальцы могли принадлежать только одному человеку. И то, что я чувствовал их на своей коже, означало только одно.

Наконец-то я оказался там, где хотел быть уже очень давно.

Голый в постели с Зендером.

Ладно, пусть постель было преувеличением, но спальный мешок в этом случае казался даже еще лучше. Хоть земля под нами и была чертовски твердой, делить вдвоем один спальный мешок значило, что мы вынуждены тесно прижиматься друг к другу. Мне хотелось верить, что я лежу на его груди, а моя ладонь покоится в области его сердца потому, что он желал этого, но я не собирался обманываться пустыми надеждами, которые в конце концов принесли бы только боль и разочарование, когда реальность снова безжалостно вторгнется в случайную идиллию.

– Где мы? – спросил я.

– Все еще у реки. Нужно дождаться, пока не минует буря.

Его голос показался странным. Что-то было не так, но если бы меня спросили, что именно, я бы не ответил.

– Ты в порядке, Зендер?

Я не пытался сменить позу, потому что не хотел смотреть на него. Боялся, что увижу в его глазах то, чего видеть совершенно не желал.

– Нет, Беннет, – ответил он тихо. – Я не в порядке.

Его пальцы продолжали поглаживающе скользить по моей спине, так что я просто лежал не двигаясь, оставаясь в том же положении. Он казался таким… разбитым. А я боялся поинтересоваться у него в чем дело. Возможно, он злился на меня за то, что я сделал, но я не стану извиняться за это. Ни за что и никогда я не стал бы просить прощения за то, что пытался уберечь его от опасности.

– Расскажи мне о той ночи.

Я резко напрягся, потому что это было последнее, чего я ожидал. Разумеется, было понятно, о какой ночи идет речь. Но до этой минуты он несколько раз ясно дал понять, что больше не хочет, чтобы мы касались данной темы.

– Ты сказал…

– Теперь я готов это услышать, – он сделал паузу и добавил, – всю историю полностью.

Я понимал, о чем он просит, и хотя осознание того, что Зендер готов выслушать мою точку зрения должно было стать облегчением, мне, напротив, совершенно не хотелось об этом говорить. Несмотря на неуверенность, я знал, что нам нужно оставить все это позади, но этого никогда не произойдет, если мы наконец не столкнемся с нашим прошлым лицом к лицу.

– У меня была тренировка команды в тот день, поэтому я не знал о том, что произошло, пока не вернулся домой. Мама рассказала мне. Я умолял ее отвезти меня в больницу, но она отказалась… сказала, что это будет неприемлемо.

Это слово было и остается одним из самых любимых у моей матери. В ее мире не бывает ничего правильного или неправильного, хорошего или плохого. Все просто либо приемлемо… либо нет.

– Я попытался позвонить в больницу из своей комнаты, но они сказали, что не могут предоставить мне информацию о твоем отце. А когда я попросил позвать тебя к телефону, мне объяснили, что нельзя использовать линию для личных разговоров. Я чувствовал себя таким… беспомощным. Я знал, что ты ждешь меня там.

В глазах защипало и мне едва удалось сдержать скапливающуюся в них влагу, когда Зендер слегка напрягся подо мной, что было своего рода подтверждением моим словам.

Он действительно ждал меня.

– Прости, Зендер, я хотел быть там…

Он ничего не ответил, лишь коснулся губами моих волос. Этот нежный жест был практически моей погибелью, но я взял себя в руки и продолжил дальше.

Я задолжал ему это.

– Когда отец вернулся домой, я сходил с ума от беспокойства. А потом он сказал, что твой отец… что он умер, и я просто не мог в это поверить. Умолял его отпустить меня увидеться с тобой, а когда он отказал, я слетел с катушек и начал орать на него. Кричал, что нужен тебе... Он был просто в бешенстве, – пробормотал я, вспоминая гнев и ярость в глазах своего отца, когда впервые в жизни я нашел в себе мужество противостоять ему.

– Он сделал тебе больно? – пальцы Зендера запутались в моих волосах.

– Нет, – качнул я головой, – просто схватил меня и сказал больше никогда впредь не сметь говорить с ним в таком тоне. А потом напомнил о нашей с ним договоренности.

Зендер застыл, и вдруг перевернул меня на спину, нависнув надо мной.

– Какой договоренности?

Я даже не понял, что начал жевать нижнюю губу, пока его большой палец не коснулся ее, высвобождая нежную плоть из-под кромки зубов, а затем погладил место укуса подушечкой пальца. Необходимость чем-то занять собственные руки заставила меня ухватиться за его плечо. Пальцы машинально начали поглаживать рельефные мышцы Зендера, и я мгновенно почувствовал, как расслабляюсь.

– Незадолго до начала нового учебного года у нас с отцом случился серьезный разговор. Он считал, что мы с тобой слишком сблизились… стали ближе, чем положено просто обычным друзьям. Он хотел, чтобы это прекратилось. Я понимал, о чем он говорит, потому что уже тогда начал испытывать к тебе нечто, что явно выходило за рамки дружбы, – признался я.

– Я тоже, – прошептал он и склонился, чтобы коснуться моих губ своими.

Боль пронзила все тело, напоминая о том, от чего я отказался, потому что был тогда не достаточно храбр, чтобы признать, кем на самом деле являюсь.

– Продолжай, – пробормотал Зендер, поглаживая пальцами мою щеку.

Ощущение тяжести его тела странно поддерживало и давало мне силы.

– Отец сказал, если я не выставлю между нами дистанцию, он заставит школу отозвать твою стипендию, а твоего отца уволит. И тогда вам придется переехать из Гринвича.

В глазах Зендера вспыхнул гнев, хотя его прикосновение по-прежнему оставалось нежным.

– Я не мог тебя потерять. Просто не мог. Так что я сделал то, что он сказал. В тот день в школе… в наш первый день… – начал я, но голос подвел меня, и я замолчал.

Зендер прижался своим лбом к моему.

– Я понял, детка, – мягко произнес он. – Все хорошо.

Я покачал головой.

– Нет. Я видел твое лицо. И знал, что ты подумал.

Прежде чем он смог отрицать это, чтобы попытаться пощадить мои чувства, я поспешно продолжил.

– В ночь, когда умер твой отец, мой сказал мне, что вечеринка у бассейна для парней из команды все равно состоится, как и планировалось ранее, и что если я попытаюсь сбежать, чтобы увидеться с тобой, он проследит за тем, чтобы тебя лишили стипендии. Но если я сделаю все, как он скажет, то вам с тетей будет позволено жить в коттедже смотрителя и дальше, бесплатно, пока ты не закончишь школу, – я покачал головой. – И я подумал, что потерять тебя на одну ночь лучше, чем потерять навсегда, Зендер, – прохрипел я.

– Бенни…

– Нет, дай мне закончить, пожалуйста, – произнес я, сглотнув непрошеные слезы. – Я был как зомби, когда ребята начали собираться. Даже не плавал с ними… просто сидел на одном из шезлонгов во дворе все время, наблюдая, как они резвятся в моем бассейне, едят мою еду… и все казалось таким чертовски нормальным. Но внутри меня просто рвало в клочья. Я едва сдерживался, чтобы не сказать им всем проваливать на хрен по домам, лишь бы найти тебя. Мне хотелось забраться в твою кровать, обнять тебя и сказать, что все будет хорошо, даже если я знал, что уже не будет.

– Черт, Бенни… – прошептал Зендер. Он вновь лег на бок и притянул меня к себе, прижавшись губами к моему лбу. Я уткнулся в изгиб его шеи, чувствуя сильные руки, что сомкнулись вокруг меня будто стальные тиски.

– Отец пришел и сказал, что ты ждешь у дверей. Сказал, если не выпровожу тебя…

Я не договорил, потому что это было уже не обязательно. Я не мог заставить себя перефразировать те несколько мгновений, когда увидел, как Зендер потянулся ко мне, как слезы блестели на его щеках, а мое имя прозвучало надломленным шепотом. Но то, что я не мог озвучить это, не значит, что я не пережил это заново.

– Боже, Зендер, мне так чертовски жаль… – я вжался в него, благодарный за то, что он больше не отталкивает меня, потому что еще никогда прежде мне не хотелось чувствовать его крепкие объятия настолько сильно и при этом не волноваться, что он меня отпустит. Это было гораздо больше того, что я дал ему пятнадцать лет назад. И я не заслуживал этого, но все равно принимал.

– Шшш… все в порядке, Бенни, я все понимаю.

Я помотал головой, не пытаясь больше сдерживать слез.

– Я сделал неправильный выбор, – резко зашептал я. – Ты нуждался во мне. А я думал лишь о себе. Лишь о том, чего я лишусь.

– Прекрати, – гневно произнес он. – Не смей винить себя, Беннет Кроуфорд, – его пальцы заставили меня приподнять лицо, чтобы посмотреть в глаза. – Ты был ребенком. А тебя поставили перед невозможным выбором… ты не мог знать, чем это обернется.

Я вновь покачал головой, потому что не мог принять то, что он так просто дал мне соскочить с крючка. Не после того, как я узнал, что он пережил в ту ночь гораздо больше, чем просто потерю отца.

– Ты говорил, что пришел ко мне той ночью, – негромко напомнил Зендер, когда я затих.

Я кивнул.

– После того, как выпроводил тебя, я ушел к себе в комнату и заплакал. Мне было плевать и на отца в тот момент, и на всех тех придурков на вечеринке. Я дождался пока все не разошлись по домам, а родители легли спать и тогда я сбежал из дома.

– Но меня уже не было...

– Когда увидел, что вся твоя одежда пропала, я до чертиков испугался, не понимая, что это должно означать. Но заставил себя поверить в то, что этого просто не может быть. Забрался в твою кровать и стал тебя ждать. На следующее утро именно там меня и нашел отец. Сказал, что тебя больше нет и что ты уже не вернешься, – я слегка отстранился, чтобы взглянуть в его лицо. – Что с тобой случилось? Почему вы так спешно уехали из Гринвича? Как же похороны твоего отца?

– Мы не уехали, Беннет, – тихо произнес он. – Да, мы покинули домик смотрителя после того, как я сказал тете Лолли, что не могу провести в нем больше ни секунды. Но мы просто съехали в отель.

– Что? – я отшатнулся от него, чтобы иметь возможность действительно видеть его.

– Мы оставались в Гринвиче еще неделю. Достаточно для того, чтобы похоронить отца и забрать оставшиеся вещи из дома… тетя отдала их все на благотворительность.

Мне вдруг начало казаться, что я задыхаюсь, поэтому я быстро расстегнул спальный мешок и резко сел. Мое сердце чуть не выпрыгивало из груди.

– Он сказал, что тебя больше нет! Вот почему я не пошел на похороны. Я не мог пойти туда без тебя.

Неверие разрывало меня на части. Предательство ранило так глубоко, что трудно было дышать. Я знал, что мой отец был одержим тем, чтобы держать нас с Зендером порознь, но пойти на такое? Нагло солгать мне в лицо, зная, насколько тяжело я переживаю произошедшее. Насколько тяжело его переживал Зендер...

Рука Зендера легла мне на спину.

– Дыши глубже, Беннет, – он начал поглаживать меня круговыми движениями, и я попытался сделать, как он сказал, но ничто не облегчало моего дыхания. Зендер обхватил ладонью мою шею и притянул к себе, прижавшись своим лбом к моему.

– Я здесь, детка. Он не победил.

Только вот все как раз наоборот. Он разлучил нас.

– Бенни, пожалуйста, просто дыши.

Беспокойство в его голосе заставило меня сосредоточиться на нем, вместо той агонии, которая рвала в клочья мои внутренности. Стеснение в легких, казалось, наконец прошло и я сгреб его в объятия.

– Прости, Зендер…

– Пожалуйста, никогда больше не говори мне этого, Беннет, – хрипло произнес он. – Мне следовало больше верить в тебя… в нас.

Я покачал головой, но он крепко поцеловал меня, прежде чем я успел хоть что-нибудь сказать.

– Я думал, что потерял тебя, Бенни. Я видел, как ты ушел под воду и поначалу не мог тебя отыскать взглядом, а потом, когда видел, как ты изо всех сил пытаешься держаться за веревку… как ты, блядь, прощаешься со мной…

Его начало трясти, поэтому я крепче обнял Зендера и прижался губами к его шее.

– Я в безопасности, – прошептал ему на ухо. – Ты спас меня.

Я почувствовал горячие слезы, что скользнули по моей коже, но они были не моими. Я не переставая бормотал Зендеру на ухо, что я в безопасности и что сейчас мы вместе, до тех пор, пока он не расслабился.

– Мы не позволим ни ему, ни кому бы то ни было еще, забрать у нас эти последние пару дней, хорошо? – произнес я, когда отстранился, чтобы перевести дух.

– Да, – кивнул он, соглашаясь со мной и вытирая глаза. – Боже, как же я по тебе скучал, Бенни.

– Покажи мне. Покажи, насколько сильно, Зендер.

Он придушено выдохнул, а затем притянул к себе и накрыл мои губы своими. В отличие от всех наших предыдущих поцелуев, этот был неторопливым и нежным. Казалось бы, он должен быть и менее насыщенным, но все было совсем наоборот. Потому что в этом поцелуе я чувствовал все, что он не мог выразить вслух словами.

И это разрывало мое чертово сердце.

Потому что я понимал, что бы ни произошло между нами за эти последние пару дней, это ничего не изменит. Нам все равно придется уйти друг от друга, когда наше время выйдет.

Я отказывался зацикливаться на этой мысли. Вместо этого ответил на его поцелуй, подавшись вперед и седлая его колени. Руки Зендера тут же сомкнулись на моей заднице, чтобы крепче удерживать меня на месте, пока мы целовались. Я чувствовал, как его эрекция прижимается к моей, но на этот раз страсть не сводила нас с ума в желании немедленно что-то с этим сделать. Ветер, что неистово трепал нашу палатку снаружи, вдруг перестал существовать, а дождь, барабанящий по нейлоновой оболочке, стал нашим саундтреком, пока мы не торопясь исследовали тела друг друга. Руки, блуждающие по раскаленной коже, жадно ищущие рты, танцующие по коже и сплетающиеся языки… мы говорили, не произнося ни слова. Любили друг друга единственно возможным способом.

Зендер опустил меня в спальный мешок, и я с удовлетворением ощутил вес его тела, когда он накрыл меня сверху, в то время, как я с радостью освободил для него место, широко расставив ноги. У меня ни разу не было секса лицом к лицу, ни с одним из парней, просто потому что это казалось определенным уровнем интимности. Близостью, которой я никогда не хотел. Даже с Эйденом.

Глядя в глаза Зендеру, я знал, почему.

Потому что слишком боялся, что стоит мне взглянуть в глаза того, с кем я был, как я тут же пойму, что это не те глаза. И тогда мне придется признать правду, которую я не хотел признавать.

Что ничего из того, что они будут делать или говорить, никогда не будет достаточно. Не потому, что с ними было что-то не так… а просто потому что они – не Зендер. Никто никогда не занимал в моем сердце того места, которое принадлежало Зендеру с самого первого дня, как я встретил его.

Я влюбился в него в тот самый момент, как увидел из окна машины, сидящим на качелях, с грустным взглядом, прикованным к его выцветшим кроссовкам с Трансформерами. Тогда это была детская любовь, но она никогда не угасала, только росла. Я даже не мог сказать в какой конкретно момент все изменилось, и я начал любить его уже по-другому. Но это произошло. И произошло оно задолго до того, как я сошел с автобуса семь дней назад.

Но я не мог сказать ему об этом. Это лишь причинит ему боль… и мне.

А последнее, что я хотел испытать этой ночью, это боль… и сожаления. Нам обоим и так хватило их на всю жизнь.

Так что нет, я не мог сказать ему, как сильно его люблю. Но я был чертовски уверен, что смогу ему это показать.

И именно это я и сделал.