Текст книги "Утраченный и обретенный (ЛП)"

Автор книги: Слоан Кеннеди

Соавторы: Люси Леннокс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 16
Беннет

Зендер Рид ревнует.

Зендер Рид ревнует меня к прикосновениям другого мужчины.

Это было слишком хорошо, чтобы походить на правду, поэтому я понимал, что это, должно быть, полнейшая чушь. Но я уж точно не собирался упустить возможность поддразнить его.

– Я тебе нравлюсь, – произнес я нараспев.

– Заглохни. Неважно, – пробормотал он, а потом отобрал у меня из рук палку и начал делать то, что перед этим делал я – рисовать фигуры в грязи ее кончиком, старательно делая вид, что я вдруг перестал существовать.

– Я тебе действительно, действительно нравлюсь, – продолжал я его дразнить.

– Черт возьми, беру свои слова обратно. Пусть ублюдок прикасается к тебе сколько хочет. Мне плевать, – прорычал Зендер, но в его голосе не было и капли настоящего гнева.

Я не смог удержаться и наклонился к самому его уху.

– Лжец, – негромко произнес я.

Он сидел достаточно близко, чтобы я смог заметить, как по его телу пробежала дрожь. Зендер посмотрел на меня, а потом его взгляд скользнул к моему рту, и я мгновенно перенесся назад во времени, в ту часть вечера, когда он целовал меня.

Прямо перед тем, как втрахать в дерево.

Достаточно было всего лишь одного воспоминания о том, как его член двигался внутри меня, чтобы я тут же каменно отвердел и мне пришлось оторвать от него взгляд. Я нашел другую палку и начал перекатывать ее между пальцами.

Сказать, что секс был невероятным, было бы преуменьшением столетия. То, что Зендер делал со мной, даже нельзя было обозначить словом «секс». У меня было достаточно парней после того, как я потерял девственность с Эйденом в девятнадцать лет, но я ни разу не чувствовал себя таким… нужным. Не просто желанным… а необходимым. Эйден был великолепным любовником, но у меня всегда оставалось ощущение, что он скрывает от меня часть себя. Не впускает меня в душу. Даже спустя несколько месяцев наших отношений он сохранял эту некую дистанцию как в постели, так и вне ее. Но с Зендером это казалось чем-то настолько… большим. Как будто для него кроме меня больше ничего другого не существовало в тот момент. Как будто, даже если бы у него был выбор, где быть и с кем быть, он все равно выбрал бы меня.

Я знал, что вероятней всего вижу в произошедшем то, чего нет. И Зендер подтвердил это, как только все закончилось, это несложно было расслышать в той интонации, с которой он произнес мое имя. Так что я просто опередил его, сказав, что случившееся было ошибкой.

Даже если на самом деле так не считал. И ни о чем не жалел. И если бы у меня была возможность повторить это с ним снова, я бы не раздумывая ею воспользовался. Каждый раз.

Но не в ущерб ребят. Эйден был прав. Я потерял фокус почему мы на самом деле были здесь. И мне следовало помнить, что эта история у нас с Зендером не имеет будущего, она закончится через несколько дней, а вот ребята… они останутся. Как и в случае с Колином, я хотел быть частью жизни этих парней, насколько это было возможно. Как бы мне ни хотелось, чего бы то ни было с Зендером, он не был моим будущим. И он ясно дал мне это понять.

– Думаю, нам стоит разобраться с тем, чтобы это путешествие сработало для ребят, как можно лучше, Беннет, – заговорил вновь Зендер.

Я бессознательно рисовал свои узоры поверх фигур, начерченных Зендером палкой на земле.

– Согласен. Как считаешь? Перемирие?

Зендер казался совершенно спокойным, и я улыбнулся, когда понял, какой именно узор он рисует в грязи.

– Да. Перемирие, – он поставил крестик на средней клетке начерченного им поля для игры в крестики-нолики.

– Почему ты всегда выбираешь крестик? – поинтересовался я.

– Эм… потому что Зендер<sup>[3]3
  англ. Xander


[Закрыть]</sup>, – произнес он безапелляционно, глянув на меня. – Х. И ежу понятно.

Я усмехнулся и почувствовал, как мое тело тут же напряглось, стоило разглядеть то, ради чего я готов был надорвать свою задницу на протяжении всего этого гребаного похода.

Ту самую улыбку.

Тихую, мягкую улыбку Зендера, которая была моей. Глупо было думать, что это моя улыбка… что он улыбался так только мне, но мне все равно нравилось в это верить.

– Ты настолько предсказуемый, – усмехнулся я. – Ты всегда выбираешь середину.

Мы играли в эту детскую игру несчетное количество раз, когда оба были шкетами, настолько часто, что это крепко въелось мне в память.

– Заткнись уже и играй, – хмыкнул он.

Я выбрал квадрат и нарисовал нолик.

– Хороший круг, – заметил он едко. – Неудивительно, что ты практически завалил геометрию.

– Заглохни, – усмехнулся ему я, наблюдая, как он делает свой ход. – Могу я кое-что спросить у тебя?

Он кивнул.

– Куда вы с тетей Лолли отправились? – осторожно поинтересовался я. – Я имею в виду… после… ну, ты понял.

Его тело слегка напряглось, и я не был уверен, что он ответит, но Зендер продолжил нашу дурацкую игру в крестики-нолики, поэтому я решил, что не разозлил его своим любопытством.

– Поначалу где мы только ни были. В основном на западном побережье. У нее были друзья, которые жили в коммуне в Орегоне.

– Коммуне?

– Да, люди просто собрались вместе и купили кусок земли, а затем поставили на нем кучку трейлеров и маленьких домишек. Они делили все обязанности между собой, вместе обрабатывали землю, ели то, что сами выращивали, а лишнее продавали на фермерских рынках.

– И как там жилось?

– Неплохо, – произнес он. – Просто… иначе. Но именно там я понял, что никогда не стану одним из тех парней, – он глянул на меня, – ну, знаешь, которые весь день работают, сидя в тесной кабинке и пялясь в компьютер.

Я кивнул. Зендер всегда хорошо учился в школе, но у него никогда не было какой-то одной конкретной цели на примете, когда речь заходила о потенциальной карьере в будущем. Его отец мечтал, чтобы он пошел в колледж, что Зендер и планировал сделать, но он никогда не мог ответить на извечный вопрос о том, кем хочет стать, когда вырастет, как большинство остальных детей нашего возраста. У меня имелся дежурный ответ, тот, который мне внушали с момента моего рождения, но я всегда мечтал иметь возможность отвечать так, как это делал Зендер.

Понятия не имею, но пойму, когда увижу это.

– Мы жили в паре коммун в течении нескольких лет, прежде чем поселились здесь. В Колорадо.

– Твоя тетя все еще живет где-то здесь?

– Эм… да, она… она живет в колонии в небольшом городке к северу от Денвера.

– В колонии? – переспросил я. – Как в том фильме, где все люди превратились в зомби?

Зендер рассмеялся и толкнул меня плечом.

– Нет… идиот, – произнес он улыбаясь, – это… это нудистская колония.

Его лицо слегка наморщилось.

– О боже мой, – засмеялся я. – Нудистская колония в Колорадо? А тут разве не слишком холодно для подобного? Я имею в виду… наверняка хозяйство у каждого настолько сморщено от холода, что невозможно сказать, у кого что.

– Заглохни, мне приходится очень усиленно стараться, чтобы не задумываться об этом дерьме.

– Прости, – произнес я смеясь, хотя мы оба знали, что я не по-настоящему извинялся.

– У них полно мероприятий, которые проходят в помещении, – сказал он. – Мы можем не говорить об этом? Я думаю о том, что было бы неплохо ослепнуть каждый раз, когда навещаю ее там.

У меня случился приступ истерического хохота, и я едва справился со своим голосом, чтобы не разбудить весь лагерь.

– Ты ездишь туда?

Зендер толкнул меня рукой, и я чуть не свалился с бревна, потеряв на миг равновесие, но он вовремя схватил меня, чтобы не дать упасть, а я все продолжал давиться от смеха, не в силах остановиться.

Пока, наконец, не понял, что крепко прижат к нему, а сам он убийственно тих. Его тело было напряжено, я чувствовал это своими ладонями – одна из моих рук оказалась зажата у него подмышкой, а другой я ухватился за его спину. Мы оба начали тяжело дышать, но я не смел смотреть на него. Потому что знал, что случится, если я это сделаю. Но боже, как же мне на самом деле хотелось взглянуть в его глаза. И еще сильнее хотелось того, что будет после. Сладость его рта, твердость губ, которые одновременно ощущались нежными и требовательными...

– Прости, – пробормотал я, отодвинувшись от него и выпутавшись из наших случайных объятий.

– Порядок, – произнес он, после чего между нами повисло несколько минут напряженного молчания.

– Почему ты решил работать гидом? – наконец, нарушил я тишину.

– Жить в коммуне было хорошо и все такое, но я знал, что это не та жизнь, которую я хотел. Поэтому пошел работать на неполный рабочий день в магазин на ферме, накопил достаточно денег, купил машину и воспользовался ею, чтобы уехать в Денвер и найти работу получше, с большей зарплатой. Устроился в один из этих крутых магазинов, которые продают снаряжение и одежду для путешествий. Несколько парней как-то раз поинтересовались, не хочу ли я пойти с ними в поход и все. Я совершенно попал. Каждую секунду, свободную от работы, проводил здесь. Через пару лет начал исследовать места самостоятельно и разработал целые маршруты, по которым мог бы водить людей на экскурсии и походы по всему Колорадо.

Я был поглощен его рассказом, но слова сорвались с языка до того, как я обдумал их.

– Но почему именно это?

Он, казалось, понял, что конкретно я имел в виду, потому что несколько мгновений изучающе смотрел на меня, а затем перевел взгляд в сторону озера.

– Ты же знаешь, я никогда особо не ладил с людьми, Беннет. Никогда по-настоящему не вписывался, не подходил.

Я знал, что это правда. Но он всегда подходил мне. Мне хотелось сказать ему об этом, вот только я знал, что ему не захочется это слышать. Это лишь взбудоражит то, что должно остаться в прошлом.

– Здесь мне никому ничего не нужно объяснять. Не нужно притворяться. Мне не приходится полагаться на кого-либо, кроме себя самого.

Болезненная волна прошла по мне, когда я понял, что таилось между строк.

Никто больше не сможет причинить мне боль, пока я здесь.

Напоминание о том, что наше перемирие не отменяет того травмирующего вреда, который я нанес этому человеку, убило что-то у меня в душе. Может быть, я надеялся, что, даже несмотря на наше соглашение, на котором Зендер настаивал исключительно ради ребят, между нами двумя что-то все же происходило и чем бы оно ни было, оно могло бы превратиться в нечто большее.

– Тебе это подходит, – произнес я вслух, пытаясь скрыть внутреннее смятение. И я на самом деле так считал. Я мог с уверенностью сказать, что он любит свой мир и свою жизнь. Но при этом я не мог не задаваться вопросом, любил бы он по-прежнему все это так же сильно, если бы разделил свой мир с кем-нибудь особенным.

С кем-то вроде меня.

Нет, не с кем-то вроде меня.

Со мной.

Черт, мне следовало прекратить заниматься этим мазохизмом.

По мере того, как тишина между нами затягивалась, я чувствовал, что усталость все отчетливее растекается во мне после этого бесконечно долгого дня. Часть меня с радостью осталась бы здесь и провела всю ночь, сидя с ним рядом, но быть так близко и вместе с тем не иметь возможности прикоснуться к нему так, как мне хотелось, было уникальной формой изощренных пыток.

– Итак, завтрашний день посвящается ребятам, – произнес я.

– Да, – согласился Зендер, а затем улыбнулся мне.

– Думаю, мне пора идти спать, – неловко заметил я, поднимаясь на ноги и Зендер встал одновременно со мной. Мое сердце екнуло, когда он не отступил, продолжая оставаться в моем личном пространстве.

– Да, мне тоже, – пробормотал он.

Мне почудилось это нежелание уходить в его интонации?

Боже, а вот я в самом деле боялся уходить от него. Даже после нашей договоренности о перемирии, я по-прежнему до чертиков боялся вновь его потерять. Что, если завтра с утра он снова вернется к состоянию холодного злого Зендера? Что, если ничего из произошедшего сегодня не имело значения? Включая то, что произошло у дерева?

Позови меня, блядь, к себе в палатку, Зендер.

Я практически кричал эти слова у себя в голове, но внешне пытался оставаться спокойным. Апотом сделал нечто банальное.

Хотя и все равно невероятно дурацкое.

Дотянулся и обхватил ладонью его шею, а затем притянул к себе, чтобы коротко поцеловать.

– Спокойной ночи, Зендер, – негромко выдохнул в его губы и, развернувшись, направился к своей палатке.

Еще одна частичка моего сердца разорвалась в клочья, когда он не остановил меня.

Глава 17
Зендер

Поход к озеру Джин начался с того, что ребята затеяли игру в «Я вижу», которая заставляла Беннета смеяться настолько заразительно, что я просто не мог не смеяться вместе со всеми.

– Я вижу что-то белое и мокрое, – выкрикнул Тоби, когда мы пересекли перевал Сэддл.

Глаза Фрэнки расширились, когда он остановился и оглядел окружающие нас снежные заносы.

– Боже правый, Тоби, – произнес он, прикидываясь дурачком. – Даже не знаю. Может быть это… снег?

– Угадал, Эйнштейн, – смеясь ответил Тоби.

– Я вижу что-то белое и пушистое, – выдал Фрэнки в свою очередь.

– Хм, – задумался Лаки, приложив палец к подбородку. – Может быть, облака?

– Бинго, – просиял Фрэнки.

– Думаю, здесь не такой уж большой выбор, – заметил я. – Может, вам, парни, нужна небольшая помощь в идентификации более интересных вариантов, которые располагаются под линией деревьев в альпийском регионе? Я вижу что-то, что является ярким примером сигнальной маркировки.

Я рассказывал им о том, что ветви деревьев росли размашисто только с одной стороны ствола из-за альпийских ветров, что дули на этой высоте, но мне было интересно посмотреть, сколько ребят запомнило, что это означает.

– Беннет сигналит, – выкрикнул кто-то. – Это считается сигнальной маркировкой?

Я обернулся и наткнулся взглядом на Беннета, прыгающего на одной ноге, в нескольких ярдах позади нас. Передав карту Тоби и позволив ему взять на себя временную функцию проводника, дабы вести ребят дальше через перевал, сам вернулся в конец группы, чтобы узнать, что случилось. Когда Беннет увидел, что я направляюсь к нему, то попытался отмахнуться от меня.

– Просто камень в ботинок попал. Не обращайте внимания. Идите дальше.

Я посмотрел на снег, который лежал повсюду вокруг нас.

– Здесь негде присесть, не намочив и не отморозив себе при этом зад. Давай-ка, обопрись на меня, пока снимаешь ботинок, – произнес я, стащив с него рюкзак и приобняв за пояс, чтобы поддержать.

Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не склониться еще чуть ниже к шее и не вдохнуть запах его кожи. Недавно все мылись в озере, и я знал, что он пахнет опьяняющим сочетанием специального биоразлагаемого мыла для походов и свежим потом. Я наслаждался этим запахом накануне вечером, когда прижал его к дереву. Боже, всего одна мысль о нем у того чертового дерева заставила мою кровь стремительно нестись к югу.

– Это трудно? – поинтересовался Беннет.

– Что? – растерянно выдал я, глядя на него широко распахнутыми глазами.

Он приподнял голову, чтобы посмотреть на меня и слегка нахмурился.

– Быть ответственным за всех и каждого. Здесь. Все время, – повторил он. – Я спросил, трудно ли это?

– Эм… да. Немного. То есть, конечно, гораздо проще, когда я один, но показывать людям насколько здесь красиво на самом деле мне нравится не меньше. Так что оно того стоит. Быть ответственным… я имею в виду.

Господи, ну здравствуй, мой бормочущий рот. Мне показалось, что я снова в средней школе. Неконтролируемый член и неконтролируемый рот.

Я отчетливо почувствовал, как краснею и глянул вниз, когда Беннет, наконец, вытряхнул камень из своего ботинка. Линии мышц его икры напряглись, пока он пытался удержать равновесие, стоя на одной ноге, и я не мог оторвать взгляда от знакомого шрама возле его колена.

– Это тот шрам, который ты…

– Эй, чуваки, ну вы идете или как? – выкрикнул Фрэнки где-то впереди. – Эйден сказал, что нам следует сперва дождаться, пока вы нас догоните, чтобы идти дальше.

– Иду, – крикнул в ответ Беннет, и это чертово слово прозвучало крайне провокационно в свете моего нынешнего чрезвычайного возбуждения из-за того, что я находился к нему сейчас настолько близко<sup>[4]4
  Примеч. здесь игра слов «иду» будет по англ. «coming», точно так же, как и «кончаю».


[Закрыть]</sup>.

Я прочистил горло.

– Да. Мы… эм… идем. Будем… через минуту.

Беннет глянул на меня, после того как крепко встал на обе ноги.

– Что в тебя вселилось?

– Кого, меня? Ничего… Что?

– Да, тебя, – рассмеялся он. – Должна быть какая-то причина. Ты ведешь себя странно.

Я неохотно отпустил Беннета, не в силах удержаться, чтобы не задеть кончиками пальцев его задницу, когда убирал руку. Его глаза вспыхнули, а брови изогнулись.

– Я прав? – пробормотал он. – Хочешь что-то сказать?

– Нет, – брякнул я, возвращая ему его рюкзак, а затем развернулся и зашагал по тропинке, которую ребята протоптали в снегу.

Пока шел, я яростно спорил о Беннете сам с собой. С одной стороны, мы с ним договорились наладить наше общение ради атмосферы в группе. И мне хотелось заняться с ним сексом буквально все время, не говоря уже о тех моментах, когда я случайно прикасался к нему. Но с другой стороны, я не хотел его. Не так. Разумеется, мне хотелось снова трахаться с ним у дерева и найти любой способ, чтобы раздеть его и заставить извиваться подо мной. Причем сделать это так скоро и повторять так часто, как это только было возможно. Но я был просто возбужден и в отчаянии.

У меня достаточно долго не было секса и, очевидно, мои гормоны брали верх. Вот и все. В этом было все дело. Да. Просто жажда физической разрядки. Я бы испытывал это рядом с кем угодно, правда. Черт, я, вероятно, и Эйдена был бы не прочь трахнуть, если бы он не был таким конченым мудаком.

Но часть меня знала, что я несу чушь. Мне вовсе не хотелось кого угодно. Я хотел Беннета. И это была не просто похоть. Это было понимание того, что Беннету принадлежала часть меня, которую я никогда не смогу подарить никому другому. Огромная часть.

Даже несмотря на то, что он так долго был вне пределов моей жизни, в глубине души я знал, что это ничего не значит и ничего не меняет в моем сердце, в тех его глубинах, о которых я никогда не позволял себе задумываться. Беннет Кроуфорд просто был моим. Так было очень давно и так будет до конца наших дней. Но это не значит, что мы смогли бы быть вместе. Он уже подвел меня однажды, выбил когда-то почву из-под ног настолько, что теперь я не знал, смог бы когда-либо вновь доверить ему свое сердце.

Я стиснул челюсть и напомнил себе, что это было всего лишь перемирие. Временная ностальгия по совместным воспоминаниям из прошлого со старым другом, прежде чем он вернется к своей настоящей жизни, а я вернусь ко своей. Ради всего святого, я ведь могу быть дружелюбным и при этом не пытаться запрыгнуть на него при каждом удобном случае.

Не так ли?

Глава 18
Беннет

Мне хотелось надрать Зендеру задницу за то, что напомнил моему телу, насколько хорошо ощущаются его прикосновения. Он поддерживал меня, пока я вытряхивал свой ботинок, а затем отчетливо задел рукой задницу, прежде чем отступить от меня. Мои яйца тут же напряглись, а дыхание перехватило. Какого хрена он добивался?

Зендер флиртовал со мной? Точно нет. Он ясно дал понять, что я останусь для него всего лишь напоминанием о далеком прошлом, которое он успел уже забыть.

Я следовал за ним по заснеженной глади перевала и вниз по хребту через полосу деревьев к огромному лугу. Перед тем, как выйти из тени деревьев, я увидел, что несколько ребят сделали привал, чтобы перекусить. Они вытащили из рюкзаков пакеты с орехами и сухофруктами и запивали все это водой из бутылок.

Зендер только снял свой рюкзак, поставив его на землю, как тут же уперся рукой мне в грудь, удерживая на месте, как обычно делают матери, когда резко останавливаются в машине.

– В чем дело? – поинтересовался я.

– Тсс… Ребята, смотрите, – тихо произнес Зендер, поднимая другую руку, чтобы указать туда, где на дальней стороне поляны, на расстоянии приблизительно с длину футбольного поля, гуляла пара черных медведей. Один бродил по цветам, шмыгая носом и выискивая что-то в траве, а другой сидел ровно, принюхиваясь к воздуху.

– Боже мой, – прошептал Лаки.

Другие парни последовали его примеру, бормоча себе под нос слова изумления из-за удивительного зрелища, представшего перед их глазами.

Я замер в благоговении перед этой парой, и все, о чем мог думать в данный момент было, до чего же поразительно, что группе обычных ребят из каменных джунглей большого города посчастливилось сейчас стоять здесь, посреди дикой природы Скалистых гор, всего в ста ярдах от настоящих медведей. Уловив краем глаза какое-то движение, я бросил взгляд на Эйдена.

Он смотрел на меня с небольшой улыбкой, взволнованной и удовлетворенной, и я знал, что он чувствует то же, что и я. Миссия выполнена – спустя долгие месяцы планирования и надежд, мы, наконец, были здесь, наблюдая, как эти парни переживали новый волнующий опыт. Невероятный опыт.

Я почувствовал неуверенное прикосновение чьей-то руки на своем локте и оглянулся, наткнувшись взглядом на Кельвина, единственного из всех, кто машинально вцепился в мой рукав.

– Ты в порядке? – спросил я негромко. Он казался чертовски испуганным и его глаза, казалось, влажно блестели.

Он отрицательно покачал головой.

– Мне стремно, Би, – прозвучало на грани слышимости, и я совершенно точно не услышал бы это, если бы все остальные не молчали, затаив дыхание. Как бы то ни было, я был единственным, кому адресовались его слова, поэтому снял и поставил свой рюкзак на землю настолько бесшумно, насколько мог.

Поймав взгляд Зендера, кивнул вначале в сторону Кельвина, а затем на тропинку, по которой мы пришли, после чего приобнял подростка за плечи и повел обратно в черту леса, подальше от медведей, для того, чтобы он вновь почувствовал себя в безопасности.

Когда мы отошли достаточно далеко от остальных, чтобы нас невозможно было услышать, я повернулся к Кельвину.

– Хочешь поговорить об этом?

Он задумчиво царапал верхнюю губу кромкой нижних зубов, пока раздумывал над своим ответом. Маленькая черно-белая птичка села на ветку неподалеку и заливисто защебетала, заставив Кельвина тихо рассмеяться. Я вопросительно выгнул бровь, но ничего не произнес.

– Даже эта маленькая птица не боится медведей. Я ссыкло.

– Во-первых, эта птица может улететь при первой же возможности, так что ей нечего бояться. Во-вторых, ты не ссыкло, и, пожалуйста, это может быть последний раз, когда мы используем подобное слово?

Кельвин вздохнул, но не взглянул на меня.

– Ты гей?

Вопрос застал меня врасплох, не столько потому, что оказался совершеннейшей неожиданностью, а скорее потому, что я думал все и так в курсе моей ориентации. Я не делал из этого большой тайны, потому что не хотел, чтобы они думали, что быть геем плохо.

Прежде чем я успел ответить, Кельвин продолжил.

– В смысле, извини. Я не знаю, это вообще грубо? Нет? И на самом деле это не мое дело. Я имею в виду, я думаю, что ты гей. Так ведь? Думаю, так и есть. В любом случае, это не имеет значения. Я просто…

Я положил ладонь ему на плечо, чтобы остановить его бормотание, и подождал, когда он на меня посмотрит.

– Да, Кельвин. Я гей. Почему ты спрашиваешь? Это как-то связано с тем, что ты сказал Лаки прошлой ночью?

Его лицо побледнело, и он отвел взгляд, отвернувшись в сторону.

– Это было… было хреново.

– Да уж, – согласился я. – Действительно.

– Прости, Би.

– Я не единственный, перед кем тебе следует извиняться.

– Я знаю, хорошо? Я знаю это, – сказал он раздраженно. – Но Лаки… этот… этот пацан, блядь, он просто сводит меня с ума, понимаешь? Я имею в виду, он просто… и он… ну, дерьмо.

Ах, так вот, оказывается, как обстояли дела. Все наконец начало обретать смысл. Я был чертовски уверен, что теперь знаю, что именно кроется за поведением Кельвина, но мне следовало ступать на этой почве крайне аккуратно, если я хотел хоть как-то помочь парню.

– Он тебе нравится, – осторожно предположил я.

– Нет, – резко выпалил он, глядя на меня широко распахнутыми глазами. – Он мне совершенно точно не нравится. Ты что, не слышал, что я только что сказал? Он сводит меня с ума.

– Лааадно. Ну, не может же он быть настолько плох. Назови мне три вещи, которые тебе в нем нравятся, – предложил я.

Он закатил глаза, и я засмеялся.

– Давай. Повесели меня.

– Ладно, – фыркнул Кельвин. – Он умный. Я так думаю… В смысле, пацан действительно хорошо учится в школе, понял? Сильно старается, мне кажется. Много учится.

– Продолжай, – кивнул я.

– И он хорошо относится к другим людям. Держит дверь открытой еще несколько секунд, даже если звонок уже прозвенел, и у него могут быть проблемы из-за того, что он до сих пор не на своем месте. Если он видит, что я иду, то ждет, чтобы дверь не закрылась у меня перед носом.

– Это заботливо, – согласился я, прикусив себе язык, чтобы не улыбнуться. – Что еще?

Он вздохнул и посмотрел вверх, туда, где кроны деревьев прятали небо.

– Он рисует довольно классные картины, – произнес Кельвин тихо. – Он не в курсе, что я знаю, но как-то раз я видел его блокнот.

– Хмм… – сказал я. – Похоже на парня, с которым я хотел бы стать приятелями.

Кельвин вновь закатил глаза, но не выдал никакого едкого комментария, как я ожидал. Я думал он еще что-нибудь добавит, но парень больше ничего не произнес.

– Так почему же он так сильно тебя беспокоит? – поинтересовался я. – Почему ты травишь его не переставая?

Прежде чем снова заговорить он недолго думал, но когда вновь открыл рот, его глаза были необычайно яркими, а сам он выглядел крайне серьезным.

– Потому что пацан должен понять, что быть умником и хорошим, и все такое прочее дерьмо в этом духе – не вариант, однажды это его просто уничтожит. Людям такое не нравится. Знаешь, людям не нравится, когда ты выпендрежник? Поэтому он должен оставить это при себе. Нарастить шкуру потолще, а иначе снова пострадает. Он должен научиться иногда пользоваться кулаками, чтобы заставить людей слушать его, понимаешь?

Мои внутренности нервно свело от нехорошего предчувствия, которое липким холодом свернулось внутри.

– Что значит снова? Ты имеешь в виду, как прошлой ночью, или что-то еще произошло?

Кельвин отвернулся, глядя куда-то вглубь леса, чтобы не встречаться со мной взглядом.

– Не, чувак. Я просто. Про вчерашний вечер.

Я не был уверен, что верю ему, но прекрасно знал, что он не станет рассказывать мне ни о чем, что бы там еще ни случилось.

– Кельвин, ты понимаешь, что это у тебя проблемы с тем, какой Лаки? И вчера вечером именно ты пытался унизить его, а не какой-то случайный незнакомец.

– Да? Ну так пусть лучше это буду я, чем тот, кто сможет причинить ему вред по-настоящему, – пробормотал он, развернувшись, чтобы уйти обратно к группе.

– Кельвин, подожди, – попытался я его остановить. Когда он вновь повернулся ко мне, его глаза влажно блестели. – Поговори со мной. В чем проблема на самом деле?

– Я не хочу, чтобы он пострадал, – произнес парень, одна слеза скользнула за край и сбежала по щеке. Он яростно стер ее, широко раздувая ноздри от отвращения к самому себе за это проявление слабости, свидетелем которому я неожиданно стал. Было ясно как божий день, что он не собирался демонстрировать кому-либо свои эмоции, и уж точно не мне.

– Ты единственный, кто причиняет ему боль, Кельвин. Если ты перестанешь это делать, ему больше никто не будет угрожать. Разве ты этого не понимаешь? – растерянно спросил я.

Кельвин впился в меня дерзким, вызывающим взглядом и склонился чуть ближе ко мне.

– Я не тот, кто хочет причинить ему боль. Вчерашний вечер был случайностью! Фрэнки встал между нами и это именно он ударил его. Но все произошло случайно. Не обо мне тебе следует беспокоиться! А о его гребаной приемной семье, ты идиот!

И на этом он просто ушел, оставив меня одного стоять в состоянии полнейшего шока, в то время, как его слова никак не шли у меня из головы. Неужели это возможно? Возможно ли, что Эд и Глория Дюрант действительно представляли угрозу для Лаки? Нет. Этого не могло быть. Я лично встречался с ними много раз, и Лаки несомненно рассказал бы мне, если бы у него были проблемы.

Не так ли?

Наверняка Кельвин просто пытался замять то дерьмо, которое сам же и натворил перед этим.

Но воспоминание о его неожиданном проявлении эмоций засело глубоко в душе, и я без тени сомнения знал, что мне нужно выяснить, что, черт возьми, происходит на самом деле.

Когда я вернулся к остальной группе, ступив на солнечный свет из тени деревьев, медведей на лугу уже не было, зато парни носились по поляне, поросшей полевыми цветами, распевая какие-то песни и шутя о том, что снимались в фильме. Все, кроме Лаки и Кельвина. Лаки стоял на коленях у дерева, зарывшись руками в густую шерсть огромного пса Зендера и поглаживая его большое тело, в то время как Кельвин то и дело бросал в его сторону скрытные взгляды, при этом делая вид, будто зашнуровывает ботинок.

Зендер вопросительно выгнул бровь, когда я подошел к нему и поинтересовался, что случилось.

– Потом расскажу, – произнес я негромко. – Мне может понадобиться твой совет по одному поводу.

* * *

Как только мы добрались до озера Джин, парни разбили лагерь, как настоящие профи. Было приятно видеть, что каждый из ребят четко выполняет свои обязанности в той небольшой группе, с которой делил палатку. Одни установили столбики, другие натянули нейлоновую ткань поверх них и брезентового днища, расстеленного на земле, и все, казалось, шутили, пока занимались своим делом. Это был разительный контраст тому, что было несколько дней назад, когда Зендеру снова и снова приходилось демонстрировать эти навыки группе городских ребят, которые и брезента в своей жизни никогда не видели, не говоря уже о маленькой плите для походов.

Я видел, как Фрэнки ходил за Кельвином по пятам, будто преданный щенок, при этом стреляя тяжелыми взглядами в Лаки, и задавался вопросом, нужно ли мне поговорить с Кельвином о том, как его отношение к Лаки влияет на его приятеля. Я решил дождаться возможности получше, чтобы не привлекать внимания остальных, и повернулся к воде, тщательно пытаясь вымыть руки.

Эйден подошел и присел рядом со мной, чтобы наполнить разборной кувшин для воды, который мы использовали для приготовления пищи. Он был не слишком разговорчив после того, как прошлой ночью взорвался на нас с Зендером.

– Хэй, – произнес я неуверенно. – У меня с Кельвином недавно состоялся разговор, и думаю, в нем кроется нечто намного большее, чем это постоянное хулиганское поведение.

Эйден повернулся ко мне с улыбкой на лице.

– Обычно так и бывает, Беннет. Тебе уже давно следовало бы это знать.

Мое лицо обдало жаром, когда я понял, что он прав, а я был идиотом. Я даже не задумывался о том, что у Кельвина могли быть свои мотивы и своя точка зрения, которая заставила его сконцентрировать внимание именно на Лаки. Не то, чтобы это хоть как-то оправдывало его поведение, но очень часто ребята, которые травили других, набрасывались на всех, потому что сами были жертвами насилия.