Текст книги "Сахара"

Автор книги: Сизя Зике

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

За мной, скованные за своими баранками, сидят Раз и Два, малийские граждане, не имеющие водительских прав. Капоне тоже не имеет водительских прав. Индеец, дорожный пират, прав не имеет. Валлид, с подделанной картой постоянного пребывания, из Франции экстрадирован. Самуэль Граповиц, которого разыскивают во многих европейских странах – прав не имеет. Джеки и тот прав не имеет.

И будут статьи на первых страницах газет, о тебе и обо мне. Мусорок мой маленький, не делай этого. Ты же видишь, что я всего лишь законопослушный водитель-дальнобойщик.

– Ну ладно, езжайте, только осторожно.

– Нечего и говорить, будем стараться.

Я трогаю. Сейчас я еще боюсь того, что рожи Раз и Два, а также всех остальных подтвердят опасения полицейского. Достаточно ему удивиться величине конвоя и вытащить свисток. Двести метров, пятьсот – и ничего. Перед ним проехали уже все грузовики. Несколько километров я гляжу в зеркало заднего вида, ожидая, что вот-вот в нем появятся мотоциклисты. Но ничего не происходит. Они остались на обочине шоссе и останутся там до конца жизни.

Именно такие мгновения и составляют всю прелесть этого бизнеса; если бы он проходил в соответствии с правилами, мне было бы просто неинтересно.

***

Испанскую границу мы проезжаем ночью. Никаких трудностей не было. Единственный таможенник, которому захотелось выйти из теплого помещения, открыл мой прицеп и тут же отскочил назад. Шина, тщательно выставленная у самых дверей Джосом, падает в паре сантиметрах у его ног. Мои извинения он принимает и, кривя лицо, проходит мимо открытых прицепов с царящим на них балаганом. Затем он попытался открыть прицеп Джоса, очень осторожно приоткрывая двери. Увидал он там лишь опасно качающуюся кучу шин, после чего тут же закрыл дверь и успокоился. Поскольку он все же выразил свое удивление такому количеству запчастей, я с серьезной миной объясняю, что мы компания водителей, находящаяся в отпуске, и что все эти запчасти мы везем для обеспечения туристического рейда через Сахару. Он только поглядел на меня и без всяких дискуссий вернулся в свою контору. Так или иначе, но месяц назад умер Франко. Вся Испания пьет на убой, чтобы отпраздновать это событие. Во всех учреждениях царит полный бардак. Я мог бы проехать во главе колонны танков, а таможенники бы этого и не заметили.

Приятно катить через Испанию, радующуюся смерти марионетки. В моей группе настроения самые замечательные. Что же касается меня, то настоящая работа начнется только в Африке.

Наконец-то я вновь на солнце. Во время каждого постоя на кофе я сажусь на ступеньках грузовика и загораю сколько удается. Я все еще не в самой лучшей кондиции, но чувствую, что в этом тепле ко мне возвращаются силы. Играет музыка, и я чувствую себя прекрасно.

***

Переезд занял у нас неделю, и все обходится без особых инцидентов. Заснеженные дороги в Пиренеях, хотя и опасные, особых хлопот не доставляют. Один только раз я свалил фонарь во время маневров на паркинге, но грузовик, к счастью, не пострадал. Что же касается навеса заправки, который Два содрал верхней частью своего прицепа в чудовищном скрежете разрываемого металла, то я считаю, что его давно уже следовало поменять.

Вся бодяга с неграми заключается в том, что, хотя они и неплохо справляются с вождением машины, зато они понятия не имеют о правилах дорожного движения. Их просто забыли обучить им, как, впрочем, и меня.

Переезд через предместья Барселоны мог закончиться трагически, но, думаю, мне просто везет. На одном из перекрестков я поехал на желтый свет. Охваченные паникой при мысли, что могут меня потерять, Раз и Два держатся за мной. А этот красный огонек на столбе для них совершенно ничего не значит. С разгону весь конвой промчался на красный свет среди сумасшедшего концерта клаксонов и писка покрышек.

Я посчитал, что будет безопасней переждать до сумерек, прежде чем мы пересечем весь город. В плотном потоке пополуденных часов катастрофа была бы неизбежной.

Не могу иметь каких-либо претензий к моим черномазым. Они совершенно потеряны в этой стране, где – ах, какая неожиданность! – люди говорят на каком-то диалекте, которого они не понимают. "Почему так, шеф?" Единственное, что их интересует, это головной убор Гражданской Гвардии, смешная шляпа из водоотталкивающей кожи с поднятым козырьком сзади. Они уверены, что у себя в деревне все просто с ума бы сошли, увидав у них на голове такую шапку, поэтому пристают, чтобы я им купил такую. Все мои объяснения, что это полицейские шапки, никак не помогают.

***

Я часто останавливаю конвой у ресторанов. Там мы занимаем по несколько столиков. Мои сотрудники горды, чувствуют себя крутыми в группе. Все громко смеются и с шумом передвигают стулья. Каждый рассказывает о своем грузовике, о своей "машине", о своих подвигах за баранкой. Пока что их похвальба меня забавляет.

В Барселоне Самуэль Граповиц решает познать первую любовь. Я указал ему на Баррио Чинно портовой квартал. Он вернулся в последнюю минуту, перед самым отъездом. Их такси он выскочил весь взъерошенный и, положив руку на сердце, долго благодарил меня за то, что я позволил ему познакомиться с пиренейскими удовольствиями.

Уж если блядь из самого паршивого европейского квартала так на него действует, то, думаю, Самуэль Граповиц удивит нас еще не раз. Отвечаю, что все удовольствие на моей стороне.

Сразу же за Барселоной газеты подтверждают опасения, возникшие у меня с некоторого времени. Марокко с Алжиром на ножах, поговаривают о войне. Я размышляю о всех тех бедных солдатах, которых убьют, что повергает меня в печаль, тем более, что в связи со всем этим, въезд в Алжир с марокканской стороны делается для нас просто невозможным. Для своих игрушек они имеют самую громадную песочницу в мире, и на тебе, когда мне нужно проехать, все они становятся у меня на пути.

А кроме того, как мне сообщают в бюро путешествий в Валенсии, пару недель о паромной переправе Аликанте – Оран нечего и думать.

Джеки спасает мое настроение гениальной задумкой..

А что если оставить всех в Колорадо, а самим отправиться во Францию, чтобы немного отдохнуть?

Идея просто замечательная! В Колорадо, небольшой деревушке на юге Испании, у нас имеются знакомые, способные принять у себя всю нашу банду. Что же касается нас двоих, то Джеки напомнил мне о своих обязанностях. Смерть Пейруса и моя болезнь сократили наши каникулы. В то время, как обычно мы покидаем Европу, имея ровно столько, сколько требуется для проезда конвоя, на сей раз в наших карманах болтается лишняя пара миллионов на пропой.

И время самое что ни на есть подходящее.

Приказываю всем подниматься, готовить кофе, и посреди ночи колонна отправляется в Колорадо.

Сегодня утром какой-то испанец попытался приостановить наш победный марш. Плохо припаркованная машина была буквально раздавлена грузовиком Альбаны. Только приличная пачка банкнот смогла успокоить вопли пострадавшего. Но время применения других методов еще не наступило.

Через несколько часов у меня отказали тормоза, так что потребовалось пару километров, чтобы остановиться, и, хочешь не хочешь, весь конвой спешил за мною. Дюжина грузовиков, проезжающих через деревушку, это уже само по себе редкое зрелище, но с такой скоростью – абсолютное исключение!

***

Эль Колорадо принадлежит к тем деревням, через которые проезжаешь, даже не замечая. Она расположена чуть поодаль от главного шоссе, неподалеку от курорта Конил в Андалузии.

Здесь имеется парочка вилл, окруженных лишь бы какими садиками, и несколько баров, явно закрытых, кучкующихся здесь в одной точке.

Конвой останавливается напротив них, вдоль дороги. Я с Джеки отправляюсь, чтобы разведать ситуацию. В домишках царит тишина, соответствующая пополуденной сиесте. Единственная особа, кто не спит, это хозяйка всех заведений, которой подчиняются все окружающие домики. Зовут ее Tia Zohra, тетка Зохра, бордельмама и моя большая подруга. Она услышала грохот дюжины грузовиков, устраивающихся перед ее домом, и бежит на шум.

Тиа Зохра – это толстая марокканка, лет около пятидесяти, одинаковая что в высоту, что в ширину, в тесно облегающем розовом платье. Нельзя сказать, чтобы целое напоминало о вкусе, но впечатление делает самое симпатичное.

– Чарли! Tanto tiempo. Como estas?

– Все нормально, тетка Зохра.

Она заводит нас на кухню. Как и каждый день, она литрами давит апельсиновый сок, готовясь к скорому пробуждению своих племянниц.

Хозяйка предлагает нам кофе. Выполнив тем самым требования гостеприимства, она спрашивает меня о цели приезда. Тетка Зохра была хозяйкой баров и многочисленных публичных домов в Танжере, Барселоне и Таррагоне. При этом она выработала собственную философию, выучив при этом парочку уроков. Главный из них тот, что всем правят деньги, из другого следует, что мужчина не возвращается после пяти месяцев абсолютного молчания, если ему чего-то не нужно. Объясняю, что разыскиваю для своих людей крышу над головой на ближайшие пару недель. После чего она спрашивает, сколько я собираюсь ей заплатить. Делаю ей интересное предложение, которое она принимает. После того, как мы уже договорились, тетка Зохра начинает мне рассказывать о собственных делах. А ведь эта забавно выглядящая толстуха прекрасно справляется! Как раз сейчас она собирается прикупить соседнее заведение. Помимо этого, она держит монополию на девочек-танцовщиц, работающих в окрестных забегаловках, не считая того, что она же сделалась одним из главных дилеров гашиша в этой округе.

В разговоре с ней каждое десятое слово касается денег. Все ее рассказы, это длинная череда деловых предприятий, из которых, впрочем, никакое не способно обеспечить ей капиталы раз и навсегда. Вместе с Джеки я улетучиваюсь, чтобы разбудить "племянниц" тетки Зохры.

В одной из комнат находим троих. Они спят на спинах, раскинув ноги, и храпят словно солдафоны. Их объединенное дыхание заполняет всю комнату алкогольными выхлопами. Мы будим их парочкой ласковых пинков, щипков и точно отмеренных касаний. Девицы открывают глаза и бросаются нам на шею.

***

Все мои люди собрались в салоне тетки, когда появляются дамы. Их около пятнадцати, все они марокканки, в большинстве своем родом из одного и того же местечка на севере Марокко; я даже знаком с их братьями. Кое-кто из них и вправду является племянницами тети Зохры. Но имеется и парочка новых, мне еще не известных; среди них одна алжирка и одна африканка, которые приехали сюда после пребывания в Португалии.

В эту пору они выглядят не самым привлекательным образом. Натянув спортивные костюмы или халаты, они трутся своими громадными задницами, которые так нравятся мужикам из Андалузии, о спинку стула или же, разбросав ноги, падают на диван, тупо ожидая, когда – наконец – придут в себя. Выкашляв первую мокроту и выпив кофе или же апельсиновый сок, они наконец-то врубаются, что здесь имеются мужчины, которые робко стоят под стеночками, после чего начинается.

Девицы эти умеют только визжать или взрываться хохотом. Говорят они исключительно по-испански или по-арабски, что поначалу никак поддержанию беседы не помогает.

Мои ребята словно школяры толкаются локтями, видя, что девицы откупоривают первую бутылку виски.

Раз уж каникулы начались, то нет никаких причин приказывать им торчать здесь, не позволяя смочить горло. Бутылки появляются отовсюду. Будучи девицами для танца, здешние обитательницы зарабатывают кучу бабок, но при этом они очень щедры. У большинства из них в Марокко на содержании целые семьи, которые живут крайне бедно. Мне они нравятся, у них добрые сердца, и, хоть они и родились для жизни с закрытым лицом, под вечным надзором мужа, гулять девочки умеют.

Сейчас, когда все уже почувствовали первые эффекты спиртного, атмосфера делается совершенно свойской. Самуэль Граповиц похаживает гоголем по комнате, стараясь все углядеть и, время от времени, посылая в мою сторону знаки, выражающие полнейшее одобрение. Африканка взяла под свою опеку Раз и Два, которые по этой причине сняли свои знаменитые шапки с цифрами. Тетка Зохра приносит целую миску жареных цыплят и огромную кучу хлеба.

Неожиданно девицы исчезают. В комнате воцаряется спокойствие. Не прошло и часа, как мы становимся участниками гала-шоу. Наши дурнушки в тренировочных трико появляются теперь, переодевшись в рабочие костюмы, чтобы попрощаться. В мини-юбочках и казаках, накрашенные и надушенные, они трижды окружают комнату, выслушивают комплименты, как обычно визжат на всю катушку, а потом испаряются.

Капоне не скрывает разочарования.

– Так они уходят, Чарли?

– Им пора на работу. А работают они здесь рядом, в барах.

– О! Так это шлюхи?

– Вовсе нет, девушки для танцев. Если желаешь, можно будет сходить вечером поглядеть на них.

Эль Колорадо оживает только вечером. Около двух часов ночи, когда мои работнички более-менее улеглись с помощью Валлида, служащего здесь еще и переводчиком, мы с Джеки забираем Капоне и Самуэля Граповица, единственных, кто еще держится на ногах, чтобы сходить к девочкам.

Все они работают в барах, разместившихся на отрезке в три десятка километров. Все они похожи друг на друга: затемненное освещение, громкая музыка и заслоненные занавесками отсеки, куда можно пойти перепихнуться. Испанцы проводят здесь каждую ночь, в чем девчата им помогают, за что и получают пятьдесят процентов от заказа клиента. Свой праздник мы заканчиваем в четыре ночи, в баре, который только-только оживает.

Все остальное время заведение представляет собой печальное зрелище. Девицы ведут в него последних клиентов и всех тех, кто еще держится на ногах. Появление девочек пробуждает собравшуюся компанию. Возбужденные мужики с поплывшими от блаженства рожами цепляются за стойку. Одна из девиц бесстыдно закатила юбку и греется, придвигая раздвинутые бедра к теплу печки. Какой-то тип вытащил гитару и теперь заходится в фламенко.

Самуэль Граповиц, стоя у бара, прижался к какой-то марокканке и без устали болтает. Я сижу рядом и, несмотря на фламенко, до меня долетают отрывки его болтовни:

– ...вылизать письку ...член... сзади...

При оказии он пытается прикоснуться к девице, чтобы проиллюстрировать свои выводы, а все более сильные оплеухи его вовсе не пугают, совсем наоборот.

Мы вытаскиваем его из бара, пока он еще хоть в каком-то сознании. Наш Граповиц шатается на ногах, совершенно побежденный виски и хашем, но при этом горячо меня благодарит:

– Ах! Эти женщины!... Какой темперамент! Чарли, я тебе дико благодарен...

До Капоне дошло, что здесь забава продолжается весь день, после чего он спешит за нами в экстазе, пританцовывая и подпевая.

***

Рано утром мы будим Джоса и Шотара, чтобы передать им последние указания и договориться о встрече через десять дней. Тетка Зохра тоже получила инструкции. Шотар же займется деньгами на карманные расходы.

Мы берем такси до Севильи, оттуда самолетом до Мадрида. Теперь у нас на очереди Париж.

Джеки звонит из аэропорта. Свои каникулы мы начнем с кошечек.

Они на месте, время у них имеется, нас ждут.

Имеемся мы оба – молодые и богатые, что женщинам очень нравится, но мы и весьма требовательны; мы любим, чтобы о нас заботились. Еще нам требуются чувства и милые словечки. Идя с кем-нибудь на одну ночь, никогда не знаешь, на что попадешь. Нам же нужен роман. Чтобы женщина этого пожелала, она должна быть или влюблена, или же заинтересована материально. Первое решение весьма красиво, но требует массы времени. Потому-то мы выбираем заинтересованность двух профессионалок, очень высокого класса, и нанимаем их обеих – брюнетку и блондинку.

Жрицы любви очень красивы, они высокие и элегантные. Их громадные коллекции одежек позволяют им всегда выглядеть идеально для любого вечернего приема. Что же касается остального, то, поскольку наши девушки образованны, рафинированны, заботливы и оплачиваемы сотнями долларов, предлагаемые ими удовольствия приближают человека к райским вратам.

На пространстве, состоящем из огромной спальни, выложенной толстенным ковром, с широченной кроватью, предусмотренной для занятий любовью, и великолепной ванной комнаты, я отдаюсь в опытные руки. Моя избранница глядит на меня, и я чувствую красавцем, она слушает меня, и я чувствую себя мудрецом, ее профессионализм требует от нее помнить, что я рассказывал во время последнего визита, и неподдельно интересоваться этим. Она нашептывает мне на ухо нежные слоечки, гладит и ласкает меня. В течение сорока восьми часов, всего за небольшую пачку баксов, мы с Джеки переживаем великую любовь, царские удовольствия, чертовскую расслабуху. И никаких комплексов, за нас платит Африка.

Прекрасным свойством данного безупречного романа является то, что кончается он точно так же, как и начался, а именно, в тот самый момент, который выбираем мы сами. В нынешнем случае – это через два дня. С кошечками покончили. Пора развлечься.

***

Я узнал кучу стран, в самых разных краях света. Я пробовал блюда самых разных кухонь и протестировал всех женщин.

Благодаря Джеки, я открыл, что, как среди первой, так и второй категории, наилучшие находятся во Франции. Нигде больше нет более богатой гастрономии, а женственность француженок не имеет себе равных. Как обычно, во время ожидающего нас турне, моим проводником будет Джеки.

– Привет, мужики.

Кока сидит в салоне, окруженная молоденькими девочками. На столе лежит приготовленный для нас пакет кокаина.

– Возвращаетесь в Африку, ребята?

– Нет. Хотим немного расслабиться.

И Джеки представляет программу: гастрономическое турне, в течение которого будем снимать всех женщин, которые только очутятся на нашем пути. В вызванной кокаином эйфории он со всеми подробностями рассказывает все, что собирается сделать со всеми этими дамами. Несколько скептичная Кока пытается его успокоить.

– Может не все будут такими охотными, мой маленький Джеки.

В словах этих ни капельки сарказма, но Джеки воспринимает их крайне плохо, и с этого-то все и начинается. Джеки твердит, что достаточно, чтобы женщины только глянули на нас, после чего начнут падать в наши объятия. Легкое пожатие плечами Коки приводит его в бешенство, и наша неотесанная подружка, столь же возбужденная кокаином, что и мой дружок, неожиданно взрывается.

– Бедненькие мои копеечные супермены. Да пока вам удастся снять одну, я успею оттрахать десяток девиц.

Джеки взбешенно глядит на нее.

– Ты уж извини меня, Кока, но ты забыла, что тебе кое-чего не достает.

Они собачатся друг на друга и ссорятся целый вечер. Кока бросает нам вызов, чтобы мы взяли ее с собой на прогулку. При этом, не скрывая презрения, она предлагает пари, что снимет больше девиц, чем мы. Джеки соглашается. В результате он остается один в громадном салоне, а Кока отправляется спать в дамском обществе.

Какое-то время я раздумываю, не разбудить ли старуху Горду, но потом, проклиная своих приятелей, отправляюсь спать в гордом одиночестве.

***

На следующий день мы устанавливаем правила соревнований. Каждому нужно будет принести трусики завоеванных им женщин. Выигрывает тот, кто принесет их больше всего.

Мне немного неприятно по отношению к Коке, у которой, по сравнению с нами двоими, нет никаких шансов, но, быть может, это отучит ее оставлять меня одного в салоне. Девушка предлагает начать нашу забаву с того, чтобы посетить именинный прием ее дружка в Женеве. И уже через пару часов роллс-ройс мчит по автостраде.

Вечеринка, на которую затащила нас Кока, уже раскрутилась как следует, как тут приезжаем мы – в великолепном настроении, отдохнувшие и с полными кокаина карманами. Прием происходит в громадном доме, в котором развлекается воспитанное и желающее немного посвинячить богатое общество. Здесь имеется элегантный метрдотель, шампанское наряду с другой выпивкой льется потоками...

Понятное дело, что мы с Джеки думаем только об одном, и каждый из нас старается начать соревнование. Джеки усаживает за нашим столиком первую молодую женщину, но та, которую привожу я через пару минут, еще красивей. Кока куда-то исчезает. Мы лишь время от времени замечаем ее, смеющуюся и приветствующую знакомых. Сами же мы флиртуем с нашими случайными подружками, милыми и очень ухоженными обитательницами Женевы. Краем глаза замечаю Коку, углубившуюся в дискуссию с высокой рыжеволосой девушкой. Они улыбаются друг другу. Вот это уже нехорошо. Удваиваю порцию улыбок, направленных в сторону моей швейцарочки, а Джеки, который тоже не слепой, источает все свои личные чары.

И ничего не получается, это не мы зарабатываем первое очко. Неожиданно появляется Кока, которая лыбится от уха до уха, совершенно естественным движением готовит для себя дорожку кокаина прямо на столе, нюхает ее, после чего вытаскивает из своей сумочки краешек маленьких зеленых трусиков – трофей от своей первой добычи. Потом она хохочет и обращается к нашим подружкам:

– Ну как вам мои приятели, годятся? Могу заверить, что они вас могут весьма хорошенько оттрахать.

Новый взрыв хохота, и она исчезает. Обе девушки чувствуют себя великолепно и остаются с нами. Распоясавшаяся Кока появляется еще дважды, всякий раз увеличивая свой счет.

На следующее утро, когда забава начинается с начала, мы выходим, чтобы торжественно уложить тоненькие трусики наших швейцарочек в предназначенный для этой цели ящичек, лежащий на заднем сидении роллса. Джеки поднимает крышку и не может сдержать ругательства, довольно-таки оскорбительного для Коки, которое наворачивается ему на уста. После этого он вытаскивает шесть пар трусиков, которые уже лежат в коробке.

– Махлюет.

– Да как же...

– Еще как махлюет. Это же первостатейная аферистка. Он же здесь всех знает. Вот врубись, нам сообщает: "Тут в Женеве день рождения у знакомого". Мы, закрыв глаза, бросаемся на это, тем временем она, зная здесь всех девиц, обеспечивает себе результат, который просто невозможно перебить. Так что ничего сложного!

– Эй, браток, таковы правила игры.

– Чего? Но ведь мы же не можем ей этого позволить. Не будем оставаться здесь ни минуты. Едем.

Мы летим предупредить Коку, что роллс уезжает. Она принимает наше решение со слегка издевательской усмешечкой, собирается и идет за нами. Джеки садится за руль и словно сумасшедший везет нас обратно во Францию, на гастрономическое турне.

Джеки знает на память список поваров, с которыми желает нас познакомить, и как обычно выбирает все самое лучшее. Мы останавливаемся в окруженных деревьями кабачках, чтобы в тишине и спокойствии предаться радостям прекрасной кухни. Блюда, которые нам приносят, показывают и подают, невообразимо деликатны. Каждый кусочек – это истинный фейерверк богатейших, рафинированных и утонченных вкусовых оттенков. Щуки, омары, соусы, а прежде всего – мясо, несравнимые ни с чем горы жаркого... Все время под шофе, переполненные счастьем, мы трое концентрируемся на ощущениях наших вкусовых сосочков. Джеки подбирает вина к каждому меню, стараясь, чтобы наши ощущения сделались еще более полными.

Вечерами мы развлекаемся в ночном клубе или казино, если таковые имеются в том месте, где сейчас находимся. И при этом мы окружены прекрасными женщинами. Результаты наших завоеваний просто фантастичны. Нет ничего лучшего кроме шампанского с кокаином, чтобы утром проснуться в превосходном настроении, имея за окном парк небольшой гостиницы для избранной клиентуры, в просторном, роскошном и уютном номере. После полудня небольшая любовная сиеста, этажом выше стола, от которого только-только встал. Изредка, в связи с прохладой, романтичная прогулка с временной подружкой.

Но Кока развлекается гораздо интенсивней. Она двоится и троится, чтобы выиграть наше пари, снимая женщин направо и налево. Мы с Джеки сами были свидетелями, как она знакомится, очаровывает, после чего забирает к себе просто невероятные количества женщин, молодых и уже не столь молодых. Иногда она уводит у нас из под носа намеченных нами жертв.

Вчера, после полудня, когда мы с Джеки соревновались в комплиментах, провозглашаемых официантке одного уютного ресторанчика, где мы как раз пообедали, именно Кока затащила девицу к себе наверх.

Джеки не может прийти в себя от бешенства. Я успокаиваю его:

– Ну, знаешь, не такая она уже и красавица... Пошли, поищем чего-нибудь в городе.

Мы берем куртки, кланяемся в сторону гостинички и отправляемся.

***

– Ну сучка!

Место на паркинге, где стоял наш роллс, пусто. Кока застопорила нас на месте.

Джеки лишь пожимает плечами. Я делаю то же самое, и мы отправляемся чего-нибудь перекусить, раз уж ничего другого не остается.

Кока появляется только после полудня, после чего, в свою очередь, исчезает Джеки. Поскольку он долго не возвращается, минут через пятнадцать отправляюсь его искать. Он сидит в роллс-ройсе на заднем сидении, держа коробку на коленях. Потом он поднимает на меня глаза:

– Двадцать четыре, браток!

– Но может быть!

Джеки с печалью кивает. У него самого семь, а у меня только шесть. А тут две дюжины!

Джеки вытаскивает трусики горстями и подает мне.

– Уверен, что эта блядина нас обманывает. Наверняка, это ее собственное белье. Ты же ее знаешь, так что, может, попробуешь...

Я понимаю, что он имеет в виду. Несмотря на те невероятные количества кокаина, которые мы принимаем, чувство обоняния у меня еще не совсем отшибло. Беру несколько трусиков и проверяю.

– Нет, эти не ее. И эти тоже.

После контроля отдаю трусики Джеки. Проверка касается только половины, потому что не все вещественные доказательства чистые, но даже этого достаточно, чтобы заявить:

– Нет, браток, она не обманывает.

– Точно?

– Точно. Ну ладно, пошли чего-нибудь перекусить.

А Кока продолжает действовать. Две девицы, путешествующие автостопом, практически все официантки, женщина-полицейский, которой вздумалось нас оштрафовать – всех и не упомнишь. Я с Джеки увеличиваем порции кокаина, а также наши усилия, но шансов у нас практически никаких. Тем не менее, Джеки не сдается, сражается словно сумасшедший. Как-то раз вижу, как он отводит в сторонку кухарку из маленького ресторанчика, в котором мы как раз обедаем. Это могучая и толстенная бабища, молодость которой минула бог знает когда, но моего приятеля это не останавливает.

Минут через двадцать он, улыбаясь, возвращается в зал, подходит к Коке и триумфально раскладывает на столе гигантские трусищи.

– Они одни стоят не менее четырех очков.

Только Кока думает совершенно иначе. Для нее это всего лишь одно вещественное доказательство и ничего больше.

– То есть как? А начальные сложности?

– Все равно, это только одни трусы.

– А трудности, связанные с реализацией?

– Джеки, это всего лишь одни трусы, так что не махлюй.

– А сложности, связанные с тем, чтобы забрать их у нее? Что ты на это скажешь?

В конце концов они договариваются о том, чтобы я выступил в роли арбитра. Мне неудобно, потому что я испытываю лояльность по отношению к Джеки, но должен признать, что эти трусы, пускай даже и покрывающие четверть обеденного стола, являются всего лишь одним куском ткани и, следовательно, дают только одно очко.

Успокоенная и удовлетворенная Кока разглядывается по сторонам и в нескольких столиках от нас замечает парочку уже зрелого возраста, имеющую весьма солидный и достойный внешний вид. Она поднимается. Через несколько минут эти двое присаживаются за наш столик, чтобы выпить кофе. Понятное дело, что новую знакомую Кока усаживает возле себя – это женщина лет сорока, одетая в голубой костюм, украшенный единственной серебряной брошкой.

Приглядываюсь.

Легкая дрожь губы солидной дамы, когда она подносит чашку с кофе к губам; именно в этот момент Кока коснулась ее колена, я уверен. Легкий румянец на лице и робкая улыбка. Это результат осторожной ласки под столом. Джеки бьет меня локтем и посылает отчаянный взгляд. Я незаметно пожимаю плечами и, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре, поддерживаю попытки беседы, производимые мужем дамы.

Через десять минут обе женщины скрываются в туалете. Кока появляется только через сорок пять минут, когда мы уже и вправду не знаем, о чем говорить с господином, начинающим проявлять первые признаки беспокойства. Через мгновение в зале появляется и его жена. У нее горят щеки, она неуверенно ступает по скользкому полу. С блестящими глазами Кока указывает мне на свою сумочку.

***

Утром пятого дня я встречаю Джеки на террасе небольшого шикарного отеля, в котором мы провели ночь. Зимнее солнце освещает зал и приятно греет за широченными панорамными окнами. Метрдотель, даже не мигнув, принимает мой заказ на говяжий бифштекс, который выбираю себе на завтрак. Джеки просит то же самое. У нас имеются все причины чувствовать себя счастливыми.

Тем не менее, еду заканчиваю без удовольствия. Джеки раскладывает для себя рядок кокаина на тарелочек из под гренок и вздыхает:

– Дальше так уже нельзя.

За один долгий вдох он поглощает кокаин и подает пакетик мне. Готовлю порцию за тем же столом.

– Ты прав. Хватит уже.

Отдаю кокаин ему, через минуту он снова подает мне его, и так это длится довольно долго. В тишине и паскудном настроении мы нюхаем дорожку за дорожкой. Метрдотель, считая, видимо, что мы страдаем насморком, кладет на столик пачку бумажных носовых платков.

Мы с Джеки совершенно не умеем проигрывать.

И правда, так продолжаться уже не может. Вчера вечером мы были в фантастической форме по причине ранее заказанного ужина при свечах и с шампанским. Чистенькие и блистенькие мы делали все возможное, чтобы произвести впечатление на двух приглашенных нами дам, милых девочек, живущих неподалеку.

Под конец ужина, во время которого мы проявили исключительное остроумие и личное обаяние, Кока с девушками поднялись.

– Простите, мы только пописать.

Через два часа нам пришлось признать то, что и так было очевидным. Обманщица забрала их у нас, оставляя нас одних с остатками кокаина и шампанского. Нам не оставалось уже ничего иного как только печалиться до момента, когда оба заснули, уронив головы на скатерть, после чего гостиничная прислуга перенесла нас в наши номера.

Джеки дальше уже не может.

– Смотри-ка, она забирает у нас самых лучших, и в конце концов мы остаемся в дураках.

– Это точно. Нам оставляет одни отбросы.

Длится долгий период мрачных размышлений, прерываемых лишь тяжкими вздохами. Джеки резюмирует:

– Проиграли мы, точно?

– Похоже на то.

– И перемирия просить не станем.

– Джеки, браток, нужно уметь признаваться в собственных ошибках.

Мы с достоинством подходим к стойке администратора и звоним ей в номер.

– Кока? Мы проиграли. И сейчас принесем тебе завтрак.

***

Наша колдунья поудобней оперлась на подушках в компании наших двух девочек. Перед лицом шести великолепных грудок мы покорно признаем свой проигрыш, а также собственное желание покончить с этой дурацкой забавой.