Текст книги "Стеклянный лес"

Автор книги: Синтия Суонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 33
Руби

Было очень важно перехватить его до того, как он окажется дома, поэтому Руби выбралась через окно, прошла через лес и оказалась на Стоун-Ридж-роуд. Заметив бирюзовый «фэрлейн», она помахала рукой, и он остановился.

– Что ты здесь делаешь? – спросил дядя Пол.

– Мне нужно поговорить с тобой наедине.

Он съехал на обочину, заглушил мотор и, не убирая рук с руля, повернулся к Руби.

– Все очень плохо, – сказала она. – Тебе это не понравится.

Дядя Пол медленно кивнул:

– Ладно, но ведь ты все равно мне расскажешь.

Руби, поджав губы, настороженно изучала его лицо.

– Сначала мне нужно знать… быть уверенной на сто процентов, что ты примешь мою сторону, что бы ни случилось.

Дядя Пол молчал.

– Только на тебя я могу положиться. – Руби наклонилась ближе и прошептала: – У меня много денег.

– Денег? – Она видела, что дядя заинтригован. – Что ты хочешь этим сказать?

– Я не прячу их под матрасом, но знаю, где добыть, – объяснила Руби и коснулась его плеча. – Только нужно, чтобы кто-нибудь помог. А у меня нет никого, кроме тебя, дядя Пол.

Пол открыл рот, и Руби знала, что он хочет спросить ее о Шепарде, а еще больше хочет узнать, зачем она вызвала его на разговор.

– Руби, ты можешь мне доверять. Расскажи все, дорогая, и не сомневайся в моей преданности.

Глава 34
Энджи

Я собиралась укладывать Пи Джея спать, когда зазвонил телефон. Я поспешила на кухню и сняла рубку.

– Резиденция Глассов.

– Энджи? – раздался женский голос.

– Да. – Это была не мама и не одна из сестер или подруг. И не директор школы, которая звонила вчера. Как, бишь, ее? Миссис Хоук.

– Энджи, это Джин Келлерман. – И прежде чем я успела что-либо ответить, она продолжила: – Я просто хотела… извиниться – вот, пожалуй, подходящее слово. Да, я хотела извиниться за свою статью во вчерашней газете. Я совсем не подумала о реакции Пола. – Она выдержала паузу, а потом заговорила снова: – Он ее видел?

– Видел. – Я старалась говорить как можно безразличнее.

– Надеюсь, он на вас не разозлился? Я знаю, что Пол не склонен выносить сор из избы.

Я выдохнула, а потом спросила:

– Откуда вы это знаете, Джин? Во время нашей первой встречи вы сказали, что муж должен вас помнить, но он ответил, что не помнит. – Я пересекла кухню, налила стакан воды и сделала большой глоток. – Однако мне сразу стало ясно, что вы знакомы, и очень хотелось бы услышать объяснение.

– Частично об этом рассказывалось в статье. Вы читали ее?

– Мне удалось прочитать только то, что была написано на первой странице. – Ужасно не хотелось признаваться, что Пол вырвал газету у меня из рук.

Я огляделась, задумавшись о том, что стало с газетой. Должно быть, Пол ее выбросил.

Джин молчала.

– Так, может быть, вы все же объясните? – не сдавалась я.

– А вы спрашивали об этом у Пола?

Я призналась, что не спрашивала.

– Знаете, – в голосе Джин послышалось облегчение, – я поступлю неправильно, если раскрою весьма… личную информацию, которой мужчина не поделился даже с собственной женой, но если вам неловко разговаривать с Полом, то в нашей редакции есть копия вчерашней газеты, так что в любое время можете приехать и почитать.

Я ничего не ответила, а вместо этого спросила:

– А почему вы не возле нашего дома? И почему нет других репортеров? Вчера представители прессы обложили нас со всех сторон, а сегодня все куда-то подевались.

Джин рассмеялась.

– Вчера вечером стало известно, что в Йонкерсе полиция накрыла банду наркоторговцев. Так что теперь все там. Я тоже поеду, только чуть позже.

– О… – Я не знала, что сказать. – Пожалуй, для нас это хорошо.

В этот момент расплакался Пи Джей, и я закончился разговор.

Пол вернулся около полудня. Я как раз освобождала кухонные полки от продуктов.

– И что мне со всем этим делать? – спросила я. – Думаю, банки можно пока оставить в отличие от муки, сахара, печенья и круп.

Пол покачал головой.

– Просто выброси все. Это уже никому не нужно.

Я с минуту смотрела на мужа. Мне отчаянно хотелось рассказать ему о просьбе Руби, показать альбом с фотографиями и вместе узнать, что за тайны он хранит. Хотелось рассказать о звонке Джин и заставить его признаться, если он действительно что-то скрывает. Мне хотелось избавиться от тайн и недомолвок, чтобы развеять витающую над Стоункиллом зловещую атмосферу недосказанности и двигаться дальше.

Однако интуиция подсказывала, что это не слишком хорошая идея, хотя мне и не нравилось, что у нас с Полом появились друг от друга какие-то секреты.

Чего я действительно хотела, так это вернуться к прежней жизни, где были только я, Пол и малыш. К жизни, в которой остальных Глассов не существовало.

Пол показал мне билеты, аккуратно уложенные в конверт с ярко-красным логотипом авиакомпании «Нортвест эйрлайнс».

– Мы улетаем во вторник. На понедельник билетов не было. Помоги Руби собрать вещи.

Я провела пальцами по конверту, словно там лежал пропуск участника состязаний лозунгов и рифмовок, которые так обожала моя мать, не терявшая надежды стать очередной обладательницей приза в тысячу долларов.

Я постучала в дверь.

– Руби? Можно войти?

Сначала мне никто не ответил, а потом раздалось приглушенное «да», и я вошла в комнату.

Мое внимание привлекло большое створное окно, из которого открывался вид на лес. Сквозь листья раскидистого клена, растущего недалеко от дома, пробивались солнечные лучи.

Я перевела взгляд на книжную полку, заставленную книгами, которые и сама читала несколько лет назад, учась в старших классах школы. «Алая буква», «Гордость и предубеждение», «Большие надежды». Я улыбнулась, подумав о мисс Уэллс, диктующей список обязательной литературы. Однако рядом с классическими произведениями я увидела и более современные, которые ученикам не только не рекомендовали, но и, возможно, даже запрещали читать: «Лолита», «451° по Фаренгейту», «Гроздья гнева». Во всяком случае, так было, когда я училась в школе.

Руби лежала на кровати с книгой «Убить пересмешника» в руках, уставившись на меня невидящим взглядом.

Я сказала ей о билетах на самолет и необходимости собрать вещи.

– Можешь взять с собой некоторые из этих книг, если хочешь, – кивнула я на книжную полку и улыбнулась в надежде показаться по-матерински великодушной и доброй. – Думаю, неплохо, когда под рукой есть любимые романы. У моих родителей очень богатая библиотека, а вот в коттедже, где мы живем с дядей Полом, для книг, к сожалению, нет места. Но ты сможешь брать книги у моих родителей.

– Хорошо. Начну собираться, как только дочитаю главу, – ответила Руби и возобновила чтение.

– Если тебе нужна помощь или совет, что лучше взять…

– Я все поняла, тетя Энджи, – перебила меня Руби и снова уткнулась в книгу, почти касаясь страниц своим большим круглым носом.

Я кивнула и вышла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.

Глава 35
Силья

1949–1950 годы

Утром после ужасного происшествия Силья проснулась с чувством благодарности за то, что находится дома, в безопасности. Кто знает, что случилось бы с ней и Руби, если бы не помощь Дэвида.

Утренние газеты наводнили статьи о потасовке на поляне и фотографии окровавленных и раненых людей. Одного человека даже пырнули ножом, хотя не говорилось конкретно, на чьей стороне была жертва, а на чьей – нападающий. На холме рядом с поляной был обнаружен пылающий крест, однако полиция так и не выяснила, кто его поджег.

Услышав признание Сильи и прочитав газеты, Генри пришел в ужас, но его гнев был направлен не на протестующих и даже не на организаторов концерта, а на Силью.

– Как ты могла взять нашу дочь на подобное мероприятие? – скептически спросил он. – Горящие кресты. Разбитые машины. Ни одному ребенку там не место!

Силья старалась сохранять спокойствие, хотя ее ошеломили несправедливые обвинения Генри.

– Ты же сам дал согласие на то, чтобы мы туда поехали, – возразила она. – Или ты об этом забыл?

Генри ничего не ответил. Вместо этого он пересек кухню и взял с полки телефонную книгу.

– Надеюсь, мне удастся найти водителя эвакуатора, который согласится поработать в воскресенье, – проворчал он, зло перелистывая страницы. – Это был последний раз, когда ты брала мой пикап.

– Прекрасно. – Силья сложила руки на груди. – Я вполне могу купить собственную машину. Так что мне больше не нужен твой убогий грузовик.

С тех пор как они переехали в Стоункилл, все внимание Генри было поглощено домом, и он редко выходил из себя в присутствии жены. Но Силья была вынуждена признать, что в последнее время это происходило все чаще, и вспомнила, как на прошлой неделе муж тоже вспылил из-за того, что она не заперла заднюю калитку и в мусорный бак забрались еноты.

Впрочем, напомнила она себе, все могло быть гораздо хуже. Во всяком случае, Генри не кричал и не ругался на нее ежедневно, как поступали некоторые из соседей.

В тот же день после полудня пикап отбуксировали в мастерскую Стоункилла, и Генри вернулся домой в хорошем настроении.

– Ну и зрелище открылось мне там, на поляне, – присвистнул он. – По меньшей мере две дюжины автомобилей находилось в гораздо худшем состоянии, чем мой пикап. Должно быть, люди Робсона были настроены очень враждебно, а иначе с чего так разбушевались те, кто находился за пределами поляны? Судя по всему, это была мирная демонстрация. – Он нахмурился и посмотрел на Силью. – Эти коммунисты так и стараются раззадорить людей без особой на то причины. С чего они решили устроить концерт в Пикскилле, а не в Нью-Йорке?

Силья подбоченилась.

– Потому что за аренду сцены в Нью-Йорке нужно заплатить астрономическую сумму. Я уж не говорю про погоду. Кому захочется пойти на концерт в такую жару? – Она покачала головой. – Организаторы выбрали идеальное место. Это демонстранты вышли из-под контроля!

Генри скептически посмотрел на жену.

– Члены «Американского легиона» – благоразумные люди. Они не стали бы чинить беспорядки, если бы их на это не спровоцировали.[15]15
  «Американский легион» – организация ветеранов войны США.


[Закрыть]

– Поверь мне, их никто не провоцировал.

– И все равно ты меня не убедишь, – возразил Генри. – В любом случае вам очень повезло, что вы сумели унести оттуда ноги. И кстати, как вам это удалось? Ты так и не рассказала.

Солгать оказалось легко. Силья сказала, что встретила на концерте приятеля своей подруги из Хантера, который и довез их до дома.

– Очень славный мужчина. – Она повернулась к дочери, сидевшей за кухонным столом. – Верно, Руби? Мой знакомый, который подвез нас до дома.

Руби кивнула с серьезным видом. Силья не знала, поняла ли девочка, что ее мать видела Дэвида впервые. А может, и поняла, но не стала открывать отцу правду.

Второй концерт должен был состояться в следующий выходной, но Генри строго-настрого запретил Силье туда ходить. Только вот зря он беспокоился. Силье вовсе не хотелось вновь пережить весь этот кошмар. К тому же она поняла, что первый концерт был организован вовсе не ради музыки. Назвав свое мероприятие концертом, сторонники Робсона смогли заработать большую сумму денег. Силья расстроилась, но вместе с тем была благодарна судьбе за то, что им с Руби удалось остаться целыми и невредимыми.

Силья никогда не была бунтаркой, поэтому всякие политические сборища ее не интересовали, так что в следующий выходной она пошла в кино.

Осенью Силья купила себе новенький седан «бьюик» – большой и неуклюжий, к тому же совершенно непривлекательного серого цвета. Она надеялась стать обладательницей спортивной машины, но Генри настоял на этой марке.

– Это вполне надежная и крепкая машина. Я всегда хотел, чтобы ты ездила именно на такой. Если вам с Руби придется куда-то поехать, я хочу, чтобы вы были в безопасности.

Вздохнув, Силья уступила. Она не собиралась пользоваться автомобилем слишком часто, так что какая разница, как он выглядит. «Бьюик» стоял на подъездной аллее их дома в течение всей рабочей недели, а Силья продолжала ходить на станцию и обратно пешком. Но зато теперь ей не было нужды просить у Генри его уродливый грузовик, чтобы ездить по магазинам или в кино.

Весной 1950 года Генри получил письмо от брата, в котором тот сообщал, что намеревается приехать в гости. До этого Пол ни разу у них не был.

– Как получилось, что он никогда не навещал нас? – спросила Силья, когда они с Генри ждали на станции вечерний поезд из Манхэттена. – Я всегда считала, что вы очень близки.

Генри пожал плечами и схватился за шляпу, которую едва не сорвало с головы порывом ветра с реки.

– Пол марширует под ритм своего собственного барабана. Нельзя заставить его делать то, что он не хочет. – Генри водрузил шляпу на голову и устремил взгляд на приближающийся поезд.

Вид сошедшего на платформу Пола несказанно ошеломил Силью.

– Ты уверен, что вы не близнецы? – спросила она Генри, когда тот представил их друг другу. – Или у меня двоится в глазах? Сегодня первое апреля. Вы что, решили меня разыграть? – Она вопросительно заглянула в темные глаза Пола.

Медальон на тяжелой цепочке, висевший у него на шее, ярко блеснул в лучах заходящего солнца, и Силья сделала шаг назад. Искренний смех Пола согрел ветреный день, а улыбка напомнила Силье выражение лица прежнего Генри. При мысли об этом ее охватила тоска, ведь теперь муж смеялся очень редко.

Пожав Силье руку, Пол заверил ее, что никакого фокуса здесь нет.

– Мы с Генри – разные люди.

И все же она продолжала дивиться столь невероятному сходству.

Рано утром в понедельник Генри и Пол уселись в грузовик, чтобы ехать за новым ковровым покрытием. Руби, у которой были пасхальные каникулы, напросилась с ними.

Силья наблюдала, как Генри завел мотор, и пикап, затарахтев, выехал со двора. Руби устроилась на сиденье между отцом и дядей. При этом Пол как бы случайно и вместе с тем собственнически обнял ее за худенькое плечо. Братья переглянулись и засмеялись. На мгновение Силье показалось, что они смеются над ней, хотя в глубине души она сомневалась, что это действительно так. Рукопожатие Пола при их первой встрече оказалось теплым и искренним, а Генри нечасто проявлял жестокость намеренно. В большинстве случаев он попросту игнорировал жену.

Время от времени Силья стала подумывать о том, чтобы начать все сначала. Она не знала, почему эта мысль не приходила ей в голову раньше, но ведь она действительно могла бы жить нормально, если бы захотела. Она могла уйти от Генри и, забрав Руби с собой, уехать из этого унылого городка, например в Лос-Анджелес. Силья часто представляла, каково это – жить там, где всегда тепло, где по улицам ходят кинозвезды и у каждого есть новый автомобиль. Она и себе купила бы такой же, с откидным верхом. По выходным они с Руби ездили бы на пляж и купались в Тихом океане. Завели бы собаку, о которой давно мечтали, но которую не разрешал купить Генри.

Правда, причин для развода с мужем не было. Единственной веской причиной могла стать измена, только вот со стороны Генри это было исключено. Так что, если она и собиралась начать новую жизнь, ей пришлось бы попросту сбежать – забрать Руби и потихоньку исчезнуть из дома в надежде, что Генри не станет их разыскивать. А если все же станет? Силья ничего не знала наверняка. Генри всегда говорил, что брак – это навсегда, несмотря ни на что. И уж, конечно, он обожал дочь. Только иногда Силье казалось, что к своему ужасному старому дому он питает более нежные чувства, нежели к кому-то из них. Если бы только он позволил им уехать, а сам остался в Стоункилле…

Почему же Силья не предприняла ничего раньше? Почему не сбежала?

И все же когда-нибудь она это сделает. Непременно.

Глава 36
Руби

Тихо выскользнув из комнаты и притаившись в тени коридора, Руби наблюдала за дядей Полом и тетей Энджи. Он быстро и нервно расхаживал по гостиной и напоминал разъяренного кота. Она сидела на диване и смотрела телевизор – судя по диалогам, «Бонанцу» или какой-то другой глупый сериал, не имеющий ничего общего с реальной жизнью.[16]16
  «Бонанца» – длительный американский телесериал, транслировавшийся на канале Эн-би-си.


[Закрыть]

Руби провела большим пальцем ноги по ковролину с пышным ворсом и принялась рисовать на нем узоры. Ей никогда не нравилось это покрытие, которым были устланы полы во всем доме, а его безупречность претила. Где-то она слышала, что обилие зигзагов в декоре заставляет людей чувствовать себя неуравновешенными. Руби была уверена, что так оно и есть. В старом доме ковровое покрытие представляло собой буйство узоров и красок и выглядело так пестро, что иногда Руби казалось, будто пол устлан флагами разных государств. В ее комнате лежал зелено-голубой ковролин, а в холле – ярко-оранжевый. Дядя Пол, приехавший тогда к ним погостить, сказал, что они контрастируют по цвету и поэтому так сочетаются друг с другом.

Дядя Пол был единственным, кто мог заставить отца говорить на определенные темы. Именно во время его визита Руби впервые услышала, как отец рассказывает о войне.

Генри никогда не ходил по барам и не напивался, как это делали отцы одноклассников Руби, и, глядя на соседей, которые по вечерам, спотыкаясь, возвращались домой, насмешливо произносил: «Глупцы. Не умеют себя контролировать».

Сам Генри всегда держал себя в руках, никогда не позволяя эмоциям взять верх. Ну или почти всегда.

Руби помнила, как она с отцом и дядей Полом ездила за новым ковровым покрытием. Путь был неблизкий, что располагало к разговорам. Мужчины беседовали, а Руби слушала, ибо слушать у нее всегда получалось лучше всего. Дядя Пол рассказывал, как служил летчиком на Тихом океане.

– Люди думают, что война такая же, как в кино, – все время какое-то движение, какие-то действия. На самом же деле мы по многу дней просто сидели в ожидании приказов. – Отец Руби согласно кивал, и дядя Пол продолжал: – Черт! Многие парни так и не поучаствовали в боевых действиях. Однажды в Айдахо учебный самолет упал прямо в реку Кутеней. Бедолаги разбились, даже не успев покинуть пределов США.

Он сравнивал северо-западные штаты с уничтоженными огнем островами в южной части Тихого океана.

– Раньше они наверняка напоминали насаженные на нить изумруды, но к тому времени, как их увидел я, от большинства остались лишь акры каменистой земли, сгоревших деревьев да трупов свиней и собак. Ни на берегу, ни в небе я не видел ни одной птицы. Все они или погибли, или улетели в поисках более безопасных мест.

В отличие от соседей, рассказывавших о войне, Генри не ругал брата за воспоминания.

– Пол не пересказывает одни и те же истории за очередной кружкой пива. Каждый раз вспоминает что-то новое, – объяснил он как-то Руби, и его взгляд потеплел. Так случалось всякий раз, когда Генри заговаривал о брате. – Пол совсем не такой, как эти местные парни.

Отец открывался перед ним так, как не открывался никогда и не перед кем. Однажды он рассказал дяде Полу о том, как во Франции убил одного немца, столкнув со скалы.

– Этот раненый оказался безоружен, а у меня был пистолет. Я мог бы угостить этого фрица пулей, но мне почему-то доставило большее удовольствие с силой пнуть его в живот, а потом наблюдать, как он падает с пятидесятифутовой высоты. Этот олух орал до тех пор, пока не разбился о камни внизу. – Он немного помолчал и добавил: – Иногда я все еще чувствую себя виноватым. Словно было нечестно убивать безоружного человека таким способом.

Дядя Пол только пожал плечами.

– Ублюдок получил по заслугам. Мы живем в жестоком мире. – Он взглянул на брата: – Если бы вы поменялись местами, он поступил бы точно так же, Генри. Ты всегда – всегда – должен быть первым.

Наконец тетя Энджи выключила телевизор, и Руби быстро вернулась в свою комнату. Перед тем как лечь спать, дядя Пол заглянул к ней и увидел, что племянница лежит в кровати и читает. Он открыл дверь пошире, словно собирался войти в комнату, но не сделал этого, а глядя Руби прямо в глаза, произнес:

– Все будет хорошо, дорогая. Отдыхай. Увидимся утром.

– Увидимся, – ответила Руби сонным голосом, выключила лампу и натянула одеяло до подбородка, как если бы действительно собиралась спать.

Дядя Пол тихонько прикрыл дверь.

Но, конечно же, Руби вовсе не собиралась спать, и когда дом погрузился в темноту, осторожно выбралась через окно на улицу.

Руби не помнила второй такой же темной осенней ночи. Небо затянули черные тучи, сыпал противный мелкий дождь. По скользкой тропинке она направилась к камню и встретила там Шепарда. Щелкнув зажигалкой, Руби осветила его лицо. На щеках доктора блестели капли, и Руби не знала, что это – дождь или слезы.

– Вы в порядке? – спросила она, и ее тело начала бить дрожь.

Шепард кивнул:

– Когда я вижу тебя, Руби, меня охватывают такие эмоции…

Руби погасила зажигалку и убрала ее в карман. Шепард бросил на девочку полный беспокойства взгляд.

– Ну и погода! Ты замерзла.

Сняв свитер, он набросил его на плечи Руби. Та завязала рукава у горла, обняла Шепарда за шею и положила голову ему на грудь, а он в свою очередь обхватил ее сильными руками. Так они и простояли несколько минут, прежде чем Руби сделала шаг назад и заглянула доктору в глаза.

– Что они имели в виду на похоронах? Когда сказали, что вам здесь не место. Что они имели в виду? – Руби старалась найти ответ в глазах Шепарда. – Я знаю, что они говорили не об этом.

Шепард кивнул, но ничего не ответил.

– Значит, об этом? – Руби достала из сумки смятую газету, развернула и показала Шепарду.

Номер вышел несколько недель назад. Вверху страницы крупными буквами было написано: «МНЕНИЯ», – но эти буквы стали расплываться от падавших на газету капель дождя. Взгляд Шепарда застыл на статье, озаглавленной «Что не так с Обществом Джона Бирча? Если одним словом, то всё». У него не было необходимости ее читать, содержание статьи было ему определенно знакомо.[17]17
  Общество Джона Бирча – праворадикальная политическая группа в США, стоящая на платформе антикоммунизма, ограничения влияния государства, конституционной республики и личных свобод.


[Закрыть]

– Это написали вы, не так ли? – спросила Руби.

– В конце статьи стоит мое имя. Напечатано черным по белому. – Голос Шепарда звучал подавленно.

– Мой отец пришел в ярость, когда это прочитал.

Шепард кивнул:

– Я совершенно не удивлен.

Руби сделала шаг назад, и Шепард, протянув руку, коснулся ее плеча.

– Руби, я никогда не скрывал, кто я такой: ни от тебя, ни от… остальных.

– Вы клянетесь мне? Клянетесь, что у вас не было от меня никаких секретов?

– Есть вещи, которые мы не обсуждали, – произнес Шепард, – но между нами никогда не было никаких секретов или лжи.

Поверив ему, Руби подошла ближе и снова обняла за шею, готовая стоять, казалось, так вечно, но, увы, это невозможно.

– Спасибо, что встретились со мной сегодня, – сказала она, когда они разжали объятия.

– Ты же знаешь, что я прихожу по первому твоему зову.

Руби рассказала о билетах на самолет, об отъезде в Висконсин через несколько дней и о других вещах, которые Шепарду необходимо знать. Она болтала без умолку, ведь такая разговорчивая она была только с ним.

Наконец пришло время прощаться. Руби начала развязывать рукава свитера, но Шепард ее остановил:

– Оставь себе.

Перешагнув через низкую каменную ограду, он направился к машине, а Руби вернулась в свою «птичью клетку».