Текст книги "Покидая рай (ЛП)"

Автор книги: Симона Элькелес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 22. Мэгги.

В понедельник после школы я иду на автобус. Когда я ступаю в проход, то замечаю Калеба, сидящего в конце. Было довольно-таки плохо работать вмести с ним на этом небольшом чердаке на прошлой неделе. Если мне придется работать с ним снова, то я уволюсь.

Но тогда я не смогу отправится в Испанию.

А если я не уеду в Испанию, то не покину Рай в следующем семестре.

А если я не покину Рай в следующем семестре, Калеб и его друзья будут смеяться всю дорогу на выпускном вечере, в то время как я буду сидеть дома, и это докажет их правоту.

Может быть, он не собирается домой к миссис Рейнолдс сегодня, и я поддаюсь этим ненужным рассуждениям просто так.

Может быть, он работает где-то ещё, выполняя случайные работы.

Но когда он идет за мной на задний двор миссис Рейнолдс, мои страхи воплощаются в жизнь.

– Так, входите внутрь вы оба. Ирина принесла пирог.

Миссис Рейнолдс входит в дом, не осознавая, что ни я, ни Калеб не последовали за ней.

– Долго же вы возились, – говорит миссис Рейнолдс, когда я вхожу в кухню.

– Вот, я отрезала кусок пирога для вас обоих.

Я сажусь за кухонный стол и смотрю на этот отрезанный пирог. Обычно я ем с аппетитом, но сейчас не могу.

Калеб входит в комнату и садится напротив меня. Я направляя все свое внимание в противоположную сторону, как будто бы картина с изображением вазы для фруктов на стене самый интересный объект, который только попадался мне на глаза.

– Маргарет, помнишь, ты говорила, что мне следует построить беседку?

– Да, – осторожно отвечаю я.

Миссис Рейнолдс держится за подбородок.

– Ну, Калеб, собирается помочь воплотить это в реальность. Это может занять несколько недель…

Несколько недель?

– Если он останется, я уволюсь, – выпаливаю я. Несколько недель?

Я слышу звон вилки Калеба, ударившейся о тарелку, затем он встает и пулей вылетает из комнаты.

Миссис Рейнолдс кладет руки по обе стороны лица и говорит:

– Маргарет, что это за чепуха про увольнение? Почему?

– Я не могу работать с ним, миссис Рейнолдс. Именно он сделал это со мной, – плачу я.

– Сделал что, дитя?

– Я попал в тюрьму за то, что сбил Мэгги машиной, кроме того я был пьян, – говорит Калеб, появляясь в дверном проеме.

У миссис Рейнолдс вырывается какие-то непонятные звуки, потом она произносит:

–Ну и ну, мы в плачевном состоянии, не правда ли?

Я смотрю на миссис Рейнолдс умоляющими глазами.

– Просто заставьте его уйти.

Я могу сказать, что она собирается сделать это, она собирается сказать Калебу, чтобы он ушел.

Миссис Рейнолдс подходит к Калебу и говорит:

– Ты должен понять, что мой первый приоритет это Мэгги. Я позвоню в главный центр и попрошу их связаться с сотрудником по общественным работам.

– Пожалуйста, миссис Рейнолдс, – просит Калеб, в его голосе мольба, – Я просто хочу закончить работу и всего лишь…Снова быть свободным.

Миссис Рейнолдс обратно поворачивается ко мне, её мудрые глаза говорят мне больше, чем можно было бы сказать словами.

Простить.

Я не могу простить. Я пыталась. Если бы он не специально потерял контроль над машиной и сбил меня, это бы можно было простить. Но я не знаю, как неумышленна была авария. Боже, я не могу поверить в глубине души, что он намеренно сбил меня машиной. Но слишком много вопросов осталось без ответов.

Вопросы, которые я хочу, чтобы остались без ответов.

Говорили, что он оставил меня лежать на улице, словно я была животным. Это непростительно. Мне не известно, смогу ли я смириться с этим.

Потому что это слишком сильно напоминает мне о том,что сделал мой отец. Он без оглядки покинул меня. А что ещё хуже, Калеб разрушил единственный шанс, которым я могла произвести впечатление на отца. Я отталкиваю прошлое и направляюсь на чердак, темное уединенное и закрытое место. Я даже не думаю про пауков черных вдов, когда открываю дверь чердака и ковыляю внутрь.

Черт возьми, я бы поклонялась земле, по которой прошел Калеб. Он был высокий, красивый… Несомненно, один из популярных, где положение Лии и меня балансировало на грани. Как будто бы этого было недостаточно, но парня никогда ничего не беспокоило. Может быть, это потому что парни, как он, всегда получают то, чего хотят, им никогда не придется усердно работать для чего-нибудь. Может быть, в глубине души, я рада, что у него неприятности. И на самом деле я знаю, что это эгоистично, так думать. Я не должна радоваться несчастью других людей.

Но как говориться, несчастье любит компанию. А я несчастна внутри и снаружи.

Разве это не справедливо, что человек, который страдает вместе со мной, это парень, сделавший меня такой?

Миссис Рейнолдс последовала за мной, я могу это сказать по запаху порошка, который тянется за ней.

– Это очень интересное место для укрытия. Я думала, что ты боишься пауков.

– Да, но в темноте я не могу их видеть. Он ушел? – спрашиваю я с надеждой.

Она качает головой.

– Нам нужно поговорить.

– Я обязана делать это?

– Давай я выражусь так. Ты не уйдешь с чердака до тех пор, пока не выслушаешь меня.

Побежденная, я сижу на одной из коробок.

– Я слушаю.

– Хорошо.

Она садиться на стул, оставленный здесь недавно.

– У меня была сестра, – говорит она, – Её звали Лотти. Она была моложе меня, красивее и умнее меня, с длинными стройными ногами и густыми темными волосами, Миссис Рейнолдс бросает взгляд на меня и продолжает,– Дело в том, что я была пухленьким ребенком с ярко-красными волосами, ребенком, на которого посмотришь и отвернешься, чтобы не испытывать отвращения. Во время ежегодных летних каникул в колледже, я привела парня в летний домик моих родителей. Я похудела и больше не была в тени своей сестры, и, наконец, я начала чувствовать, что стоила большего, чем думала, что заслужила.

Я могу это представить.

– Выходит вы победили все свои страхи и влюбились?

– Согласна, я влюбилась по уши. Его звали Фред, – миссис Рейнолдс останавливается, затем вздыхает,-Он относился ко мне, как будто думал, что я самая потрясающая девушка, которую он только видел. Ну, он так думал, пока не приехала моя сестра в летний домик с неожиданным визитом.

Она смотрит прямо на меня и пожимает плечами.

– Я нашла их целующимися в доках утром, после её приезда.

– О, Боже.

– Я возненавидела её, обвинила в том, что она отбила у меня парня. Когда я покончила с этим, то уехала и никогда снова не говорила ни с одним из них.

– Вы никогда не говорили со своей сестрой снова? – спрашиваю я, – С тех пор?

– Я даже не присутствовала у них на свадьбе, которая была через два года.

Мой рот открывается.

– Она вышла замуж за Фреда?

– Точно. К тому же, у них было четверо детей.

– Где они сейчас?

– В доме престарелых с болезнью Альцгеймера. Ты знаешь, что хуже всего ?

Я прислушиваюсь к ее истории.

– Что?

Миссис Рейнолдс встает, затем похлопывает меня по колену.

– Это то, моя дорогая, что тебе нужно выяснить все самой.

– Вы думаете, что Калебу нужно остаться и построить беседку, не правда ли? – спрашиваю я, когда она начинает подходить к двери.

– Я предоставлю тебе принять решение. Он вернется в тюрьму, если не отработает, я бы никогда не позволила этому случиться. Я просто считаю, что он парень, который хочет исправить свои ошибки, Маргарет. Он ждет внизу твоего ответа.

Она выходит с чердака. Я слышу шарканье её ортопедической обуви, когда она спускается по ступенькам.

Могу ли я просто остаться здесь навсегда, живя с пауками, паутиной и антикварными чемоданами, наполненными воспоминаниями старой женщины?

Я знаю ответ, даже когда встаю и направляюсь вниз по лестнице, чтобы столкнуться с человеком, которого до смерти пыталась избегать.

Он сидит на диване в гостиной, наклонившись вперед и упершись локтями на колени. Когда он слышит, как я вхожу в комнату, то поднимает взгляд.

– Ну что?

Я могу сказать, что он не выглядит счастливым, и что владею ситуацией я. Калеб привык, что карты всегда у него на руках, и он знает, как играть ими, чтобы добиться своего. Но не в этот раз. Мне бы очень хотелось, чтобы он ушел. Это его наказание за то, что в ответ он не признался мне в любви. Но я знаю, что это должно быть по-идиотски, глупо и несерьезно.

Кроме того, я больше не люблю Калеба.

Мне он даже не нравится. Я убедилась, что он не может больше причинять мне боль, физическую или эмоциональную.

– Ты можешь остаться.

Он кивает и начинает подниматься.

– Подожди. У меня есть два условия.

Его брови приподнимаются.

– Первое: ты никому не скажешь о нашей совместной работе. Второе: ты не разговариваешь со мной. Я не замечаю тебя, а ты меня.

По-моему, он собирается спорить, потому что презрительно кривит рот и хмурит брови, как будто думает, что я идиотка.

Но затем он говорит:

– Отлично. Вопрос решен, – и направляется на задний двор.

Я нахожу миссис Рейнолдс на кухне. Она сидит за столом и пьет чай.

– Я сказала ему, что он может остаться, – сообщаю я ей.

Миссис Рейнолдс одаривает меня небольшой улыбкой.

– Я горжусь тобой.

А я нет.

– Ты смиришься с этим, – говорит она, – Ты готова сегодня для посадки новых луковиц?

Я вытягиваю старый изношенный комбинезон с рюкзака, так я могу сберечь себя от необходимости в одевании комбинезона.

Калеб повернут спиной ко мне, когда я выхожу на улицу. Хорошо. Я беру мешок с луковицами, медленно и осторожно сажусь на траву. Небольшой лопатой в руке я начинаю копать.

– Не забудь, Маргарет. Пятнадцать сантиметров в глубину, – говорит Миссис Рейнолдс позади меня, склоняясь надо мной, чтобы проверить мою работу.

– Поняла, пятнадцать сантиметров.

– И убедись, что расположила луковицу правой стороной вверх.

– Хорошо, – говорю я.

– И отдели их друг от друга. Не сажай их по узору или ещё как-нибудь: это выглядит смешно.

Старушка берет садовый стульчик и ставить его прямо возле меня, чтобы она могла наблюдать за моей работой.

– Почему вы не смотрите за ним? – спрашиваю я, указывая туда, где Калеб взял панели из дерева и, кажется, пытается положить их в какой-то порядок.

– Меня вполне устраивает, как он работает. Кроме того, я совершенно не разбираюсь в строительстве беседки.

Я выкапываю три ямы, тщательно делаю мягкие подушки из почвы для них, потом кладу луковицы туда луковицы и сдвигаюсь на колени, чтобы посадить побольше. Немного погодя миссис Рейнолдс засыпает на стуле. Она обычно делает это, как минимум, раз в день, и когда я говорю ей, что она задремала на час, то она полностью отрицает это. Удивительно, как она может спать со всеми этими стуками, что производит Калеб, но женщина спит, хоть она чаще всего не признается, как мертвая.

Я бросаю взгляд на Калеба. Он быстрый работник, уже начавший прибивать панели друг к другу, как будто бы он строит беседки каждый день. Его рубашка насквозь промокла от пота под мышками, на груди и спине.

И его явно не беспокоит, что по одному из условий мы игнорируем друг друга.

Он делает невероятную работу, не обращая на меня внимания. По-моему, он даже ни разу не посмотрел в мою сторону.

Только что он перестал стучать и, находясь все ещё ко мне спиной , кричит:

– Могла бы ты перестать смотреть на меня?

Глава 23. Калеб.

Ты игнорируешь меня, а я буду игнорировать тебя. Мэгги, как любая Девушка Х в моей жизни, пытается контролировать меня. Я устал чувствовать себя ублюдком. И больше всего я устал от того, что люди таращат глаза на меня, когда проходят мимо, из-за того, что я был в тюрьме.

Она смотрит на меня. Я чувствую ее взгляд на себе также четко, как и уколы маленьких булавок в мою спину. Заколачивать следующий гвоздь размером два – на– четыре оказалось сложнее, чем обычно и я заезжаю молотком по указательному пальцу.

Я смотрю на Мэгги.

Девчонка сидит на земле, одетая в порванный и заляпанный комбинезон.

– Я … Я не смотрела на тебя, – запинаясь, говорит она.

– Черта с два, ты не смотрела, – огрызаюсь я. Ага, держи руки шире! – Ты хочешь поглазеть на бывшего заключенного, ты получила шанс. Просто ответь мне на один вопрос, а? Тебе нравиться, когда люди смотрят на тебя хромающую повсюду, как будто ты собираешься упасть в любую секунду?

Мэгги втягивает воздух, затем закрывает нос и рот рукой, когда прихрамывая идет внутрь дома.

Вот дерьмо.

Мой палец пульсирует, голова раскалывается, и я оскорбил хромую девушку – девушку, ответственность, за причиненный вред которой лежит на мне. Я определенно должен идти к чертям прямо сейчас, потому что сделка с дьяволом, наверное, так или иначе подписана.

Миссис Рейнолдс понятия не имеет о том, что происходит. Её голова опустилась на стул, и она похрапывает.

Я бросаю молоток и иду в дом искать Мэгги. Я слышу всхлипы со стороны кухни. Мэгги стоит у кухонного стола и вынимает овощи из холодильника. Она вытаскивает разделочнаю доску и начинает резать их огромным ножом для мяса.

– Извини, -произношу я, – Мне не следовало тебе это говорить.

– Я в порядке.

– Видимо, нет, иначе бы ты не плакала.

– Я не плачу.

Я прислоняюсь бедрами к кухонному столу.

– Слезы текут по твоему лицу.

Это ясно как день, я даже могу видеть их.

Она берет лук и протягивает его мне.

– У меня слезятся глаза, когда я режу лук.

Мои кулаки сжимаются одновременно, потому что я не могу встряхнуть её, заставить кричать на меня. В этот раз я заслужил, чтобы на меня наорали.

– Скажи что-нибудь.

Вместо ответа она разрезает лук на двое. Мне кажется, она представляет, что лук – это моя голова… Или другие части моего тела.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, – говорю я, затем ухожу от неё. Если она хочет побыть в тишине, это её выбор.

Я до боли стискиваю зубы, и остаток дня работаю на улице, делая беседку. От этого я чувствую себя хорошо, потому что создаю что-то полезное, что-то, в конце концов, за что кто-нибудь будет гордиться мной, для разнообразия. Потому что остальная часть моей жизни полностью испоганена.

Мэгги покинула свой пост во дворе. Она была в доме, так как я не видел, как она выходила.

В семь я сообщаю бодрствующей Миссис Рейнолдс, что я ухожу с работы домой и отправляюсь на остановку. Мэгги идет следом.

Я стоял на углу Джарвис и Лэйк Стритс, с переброшенными через плече рюкзаком, когда позади меня завопила машина.

– Что ты делаешь в трущобах на этой стороне города, богатенький мальчик?

Вот блин! Это Вик Мидония. И другие парни из команды борцов Фремонт Хай.

– Не твое собачье дело, – говорю я.

Вик смеется, злоба просачивается из его гогота.

–Твои друзья из тюрьмы научили тебя, как стоять в углу улицы и быть сутенером? Как много ты просишь со своей использованной добычи, по крайней мере?

Другие ребята смеются в машине ,потом Вик выходит. Он смотрит прямо на меня и говорит:

– Это твоя новая девушка?

Я поворачиваюсь посмотреть на Мэгги, находящуюся неподалеку и хромающую к нам, в то время как она направляется на автобусную остановку.

– Мэгги возвращайся в дом, – предупреждаю я её. Я видел достаточно драк и понимаю, что Вик ищет одну из них. Надеясь перенаправить интерес Вика, я произношу:

– Это только между тобой и мной, парень. Оставь её в покое.

Вик смеётся, от этого высокого звука у меня мурашки по коже.

– Зацените её, парни. Боже, Бекер, у тебя действительно мало денег. Это возбуждает тебя, когда девушка ходит с важным видом кругом, как дебилка, вроде этой?

Я кидаю рюкзак и бросаюсь на него. Мы оба падаем на землю, но один из его друзей хватает меня сзади и заламывает руки. Прежде чем я могу освободить их, Вик бьет меня в челюсть и ребра.

Перед тем как я понимаю, что происходит, Мэгги появляется в середине между нами, размахивает сумкой и сбивает Вика.

Несмотря на всю эту неразбериху, я освобождаюсь и толкаю придурка, который держал меня, затем хватаю Мэгги и выступаю в качестве её щита, прежде чем она угробит себя.

– Беги, – приказываю я ей, когда бью одного из парней.

Я наношу удары и хватаю за рубашки столько, сколько могу в драке три против одного. Перевес не на моей стороне и это не выглядит красиво. Вся суматоха замирает, когда я слышу сирену, расположенную на полицейском автомобиле с красной и синей мигалкой.

Офицер вылетает из машины и ставит нас на колени с руками над головой.

– Что здесь происходит, парни?

Я не смотрю на Мэгии.

– Ничего, – говорит Вик, – Мы просто забавлялись. Правда, Бекер?

Я смотрю прямо на Вика и произношу:

– Правда.

– Как по мне, не похоже на “ничего”.

Полицейский протягивает руку ко мне, ладонью вверх.

– Дай мне посмотреть ИД.

Поскольку мои водительские права забрали, единственный документ, который у меня есть, это ИД общественных работ из ДИПДН. Но я не собираюсь вынимать его, чтобы они позвонили Деймону. Меня посадят в тюрьму снова, даже раньше чем я смогу сказать “скрывшийся с места преступления”. – У меня ничего нет, – произношу я.

– Что ты делаешь в Хэмптоне?

– Навещаю друзей.

Парень принимает положение важного копа из кино, расставляя ноги и кладя руки на бедра, расположив прямо над оружейным поясом.

– Позволь я дам тебе совет. Мы не дружелюбны с незнакомцами, приезжающими в наш город и вызывающими проблемы.

Он поворачивается к Вику.

– Я советую тебе, встретится со своим другом на его территории, или мне придется вызвать твоих родителей. Понял?

В это время я должен был сказать полицейскому правду: я в Хэмптоне по распоряжению Департамент Иллинойса по делам несовершеннолетних. Но я не делаю этого.

– Понял, – произносит Вик.

Офицер возвращается в патрульную машину и приказывает Вику и его друзьям уехать. Он следует за машиной Вика. Я смотрю на обе машины, пока они не пропадают из поля зрения.

Я оглядываюсь в поисках рюкзака, но быстро понимаю, что он исчез. Один из друзей Вика, наверное, похитил его. Но это последняя вещь, которая меня волнует.

Моя челюсть начинает заявлять о ударе Вика, и я кладу руку на лицо, чтобы почувствовать, есть ли кровотечении. Когда я делаю это, Мэгги напоминает о себе.

Наши взгляды встречаются.

Автобус до Рая приезжает, громыхая по улице, и мы оба влезаем в него. Я сажусь на своем обычное место сзади, и она идет за мной и садится рядом. Меня удивляет, как я ещё не заметил, что у неё дрожат пальцы.

Она напугана.

Это безумно и странно, но после того, что случилось на данный момент она чувствует себя безопасно рядом со мной. Я не смею трогать ее, потому что это будет означать что-то большее, чем есть на самом деле. И я знаю, что это… Это чувство дружбы мимолетное, временное. Это пугает меня до чертовой смерти, потому что часть моего мозга решила, что этот незначительный акт Мэгги, сидящей рядом со мной, является первым шагом в исправлении всего, что пошло не так в моей жизни. И это делает данный факт более значительным.

Глава 24. Мэгги.

Я видела Калеба сегодня в школе. Слухи о синяках на его лице быстро распространились. Но все они ошибочны.

После школы я сажусь на автобус, чтобы поехать домой к миссис Рейнолдс. Я иду по проходу туда, где сидит Калеб. Он не поднимает глаз. Я занимаю место рядом с ним, как и вчера.

В этот раз он не идет позади меня после того, как мы вышли на автобусной остановке у дома миссис Рейнолдс.

Мы идем бок о бок, как будто между нами негласное понимание. Я единственная (кроме Вика и его друзей-отморозков), кто знает, откуда у Калеба синяки. Вчерашняя драка напугала меня. Калеб был втянут в драку, потому что Вик оскорбил меня? Какие бы ни были причины, мы оба были против них.

Калеб и я были в одной комнате, и у нас не было шансов на победу.

Вот почему я побежала к дереву и позвонила в 911, чтобы защитить его (нас), потому что он никогда бы не смог побороть трех парней сам. И, Бог его знает, моя дешевая сумка не выдержала бы гораздо большего. И, во всяком случае, мне никогда не нравилось драться. Драка закончилась, но последствия остались.

Так что сейчас, это еще один день работы вместе в доме миссис Рэйнолдс, но нет.

Калеб все ещё придерживается моих условий: он не разговаривает со мной, когда работает над беседкой, а я сажу новые нарциссы.

Я напеваю песню, когда работаю. Иногда Миссис Рейнолдс принимается напевать вместе со мной, пока она ни начинает распевать слова песни во все горло так громко, что я перестаю работать и щурюсь, смотря на эту старую леди, которую не заботит то, что о ней подумают люди. Это действительно ошеломляет.

Когда Миссис Рейнолдс начинает клевать носом, я иду в дом и наливаю себе стакан воды. Прежде, чем я ухожу с кухни, я набираю еще один стакан для Калеба. Я тихо ставлю его на одну из деревянных планок рядом с ним.

Отправляясь обратно в дом, я вспоминаю, что забыла принести тарелку из – под печенья на прошлой неделе. Я поднимаюсь на два лестничных проема на чердак и беру тарелку. Дверь закрывается и я вскрикиваю.

Калеб стоит рядом со мной на чердаке, держа в руках стакан с водой.

– О, Боже мой!

– Я не собираюсь причинять тебе боль. Я просто хотел сказать спасибо за воду и … Ну, и я знаю, что нелегко работать вместе, но ценю, что ты не выгоняешь меня.

– Ты не можешь уйти, – говорю я.

– Почему нет?

– Потому что дверь автоматически блокируется.

Калеб оглядывает дверь, которую он только что захлопнул.

– Ты ведь шутишь?

Я качаю головой. Я пытаюсь не паниковать из-за реальности того, что мы с Калебом Бекером застряли на чердаке. Дыши, Мэгги. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Калеб сначала пытается повернуть ручку, а затем повернуть-дверную-ручку-одновременно-толкая-дверь.

– Дерьмо, – поворачивается он ко мне, – Ты и я. В одной комнате. Этого просто не могло произойти.

– Я знаю, – говорю я.

– Мы могли бы позвать миссис Рэйнолдс. Она спит на улице, но…

– Она ни за что не услышит нас. Она не услышит тебя, если ты дальше, чем на десять метров. Когда она проснется, мы услышим, а затем завопим, обращая на себя внимание.

– Так ты говоришь, что мы застряли здесь?

Я снова киваю.

– Черт.

– Ты уже говорил это, – сообщаю я ему. Калеб начинает ходить из стороны в – строну, запустив ладони в стрижку под “ежика”.

– Да, ну, это отстойно. Быть запертым везде, где только можно, становится главной темой моей жизни, – бормочет он, – Когда она обычно просыпается?

Я пожимаю плечами.

–Она может спать полчаса, но иногда она спит больше часа, как вчера.

Я глубоко вздыхаю, он сидит в центре комнаты и склоняется к чемодану Миссис Рейнолдс.

– Ты тоже могла бы сесть, – говорит он.

– Я немного боюсь пауков.

– Все еще?

– Ты помнишь это обо мне?

– Как я могу забыть? Если ты и Лиа используете меня как личного убийцу пауков, – говорит он. Я же странно на него смотрю.

– Сядь, – приказывает он, – Я даю пожилой леди два часа на то, чтобы освободить нас, а затем я выломаю дверь.

Долгое время нам нечего сказать друг другу. Единственным звуком в комнате является наше дыхание и жуткий треск и скрип из старого дома.

– В тюрьме было страшно? – спрашиваю я, нарушая тишину.

– Иногда.

– Например, когда? Что они с тобой делали?

Я поворачиваюсь и смотрю на него. Выражение его лица настороженно.

– Ты знаешь, ты первая, кто спрашивает меня о деталях.

– Я признаю, что слышала слухи. Я подозреваю, что большинство из них не правда.

– Что ты слышала?

Я сжала губы, нервничая из-за того что скажу ему.

– Давай посмотрим… У тебя был друг в тюрьме… Ты вступил в банду. Ты пытался бежать и попал в карцер… Ты избил парня, которого потом госпитализировали… Стоит продолжать?

– Ты веришь чему-нибудь из этого?

– Нет. А что, должна? Они правдивы?

Он прислоняется головой к стволу и глубоко вздыхает.

– Я был в драке и был брошен в карцер за это. Он закрывает глаза ладонями, – Я был в карцере 36 часов. Господи, я не могу поверить, что из всех людей, я говорю именно тебе об этом.

– Они давали тебе еду или воду?

Он издает смешок.

– Да, тебе дают пищу. Но ты спишь на плите цемента и одном дюймовом поролоновом матрасе, что положен на пол. Туалет из нержавеющей стали – ваш единственный компаньон.

– Ты, по крайней мере, был один, – говорю я. Я должна была ждать кого-то чтобы мне принесли пластиковую миску, чтобы я пошла в ванну, пока я была в больнице. Потом я должна была лежать там, пока они вытирали меня. Это было так унизительно.

– Врачи говорят, что когда-нибудь ты сможешь ходить без хромоты?

– Они не знают. Я должна ходить на физиотерапию два раза в неделю, до поездки в Испанию.

– Испания?

Я объясняю, почему работаю в доме Миссис Рейнолдс каждый день и о своей мечте уехать из Рая, чтобы отделаться от прошлого.

– Я не мог дождаться, чтобы вернуться сюда, – признается он, – Вернуться сюда, означало, что я буду свободен от заключения.

– Это потому, что ты, Калеб Бекер. Люди всегда примут тебя. Единственное, что мешало мне быть изгоем до этого, был теннис и Лия. Сейчас, я потеряла их обоих. У меня нет ничего, кроме унизительных взглядов и комментариев людей, которые они думают, я не слышу.

Калеб встает и принимается снова мерить чердак шагами.

– Возвращаться домой так отстойно. Но уезд из Рая будет отговоркой.

– Для меня, – говорю я ему, – Уезд из Рая означает свободу. Я чувствую себя взаперти, пока живу в этом городе, где каждый напоминает мне, что теперь я полная неудачница.

Калеб приседает, его лицо прямо перед моим.

– Ты не неудачница. Черт, Мэгги, ты всегда знала, чего хотела и шла к этому.

Я говорю ему чистую правду.

– Уже нет. Когда ты сбил меня, часть меня умерла.