Текст книги "Покидая рай (ЛП)"
Автор книги: Симона Элькелес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Глава 16. Мэгги.
Понадобилась неделя, чтобы Калеб полностью влился в старую жизнь.
Я покинула кафетерий после полудня, как раз тогда, когда самые популярные девушки станцевали приветствие прямо перед ним. Я могла бы поклясться: он думал, что приветствие было предназначено только для него.
И без этого я слышала, как Тристан Норрис говорил на геонауке, что Калеб уходит из борьбы в этом году.
Мало того, что я потеряла Лию как друга, так ещё и все ещё думает, что я ходячий урод, так у меня нет никакой надежды на возвращение в теннисную команду, да и вообще на то, чтобы снова заняться когда-нибудь спортом.
Я корю себя за сравнение с Калебом, когда иду на остановку на автобус, едущий в Хэмптон, так как сегодня мой первый рабочий день у мисс Рейнольдс. Я просто хочу, чтобы мне было легче… или чтобы было не так легко ему. Я понимаю, что жестокая, но ничего не могу с собой поделать. Я пережила такую боль и страдания в прошлом году, а возвращение в школу только подчеркнуло то, что я стала изгоем.
Я дохожу до дома миссис Рейнольдс и звоню в дверь. Она не открывает. Я продолжаю звонить, надеясь, что с ней ничего плохого не случилось. Просто удача решила отвернуться от меня даже раньше, чем я начала работать. Я ставлю свой рюкзак на землю и направляюсь за дом.
Миссис Рейнольдс сидит в качелях на крыльце .Её голова опущена ,но грудь поднимается и опускается с каждым вздохом. Ладно, женщина спит. Ну и ну. Стакан лимонада балансирует в её руке.
Эта работа будет проще простого. Мне стыдно за то, что беру так много денег от Миссис Рейнольдс за безделье.
Я на цыпочках подхожу к качелям. Мне нужно вынуть стакан из рук миссис Рейнольдс, пока лимонад не расплескался, или, ещё хуже, пока стакан не разбился, когда её хватка ослабнет.
Медленно и потихоньку я протягиваю руку и вытаскиваю стакан из её руки.
– Что, по-твоему, ты делаешь?
Голос старухи пугает меня, и я отпрыгиваю. Миссис Рейнольдс открыла один глаз, как тот парень из фильма про мультяшных монстров.
– Я, эм, думала, что вы спите.
– Я выгляжу спящей?
– На данный момент,нет.
Миссис Рейнольдс садится прямо, её волосы красиво уложены на макушке.
– Хватит болтать. У нас много работы сегодня.
– Вы не хотите, чтобы я долила вам лимонада? Сделать вам снек? Взбить ваши подушки?
– Нет. Видишь те мешки там? – говорит миссис Рейнольдс, её сгорбленный палец указывает в сторону двора.
Около десяти бумажных мешков выстроены на траве. На всех их наклеены странные надписи: Абрикосовый Вихрь, Насыщенный Цвет, Соблазн, Желтый Рожок, Каскад, Лимонные Дольки, Розовое Облако.
– Для чего они нужны?
– Мы должны посадить их. Это нарциссы. Ну, они прямо сейчас не выглядят похожими на нарциссы, потому что всего лишь луковицы.
Посадить? Я заглядываю в мешок с пометкой “Каскад”.В нем, наверное, больше тридцати луковиц. Я, прихрамывая, иду к следующему мешку”Лимонные Дольки”. И в этом мешке их больше, чем в первом.
– Не смотри так испуганно, Маргарет, – произносит миссис Рейнольдс. – Это тебе не к лицу.
Я хватаю несколько луковиц со следующего мешка, помеченного как “Одебон”. У меня за спиной миссис Рейнольдс говорит:
–Даже не думай о том, чтобы садить их сразу. Во-первых, тебе нужен план.
– План?
– Конечно. Ты когда-нибудь что-нибудь сажала?
– Только какие-то травы в садике. Но это был маленький вазон, который мы забрали домой на День Матери.
– Не луковицы?
Я качаю головой.
Миссис Рейнольдс выглядит обеспокоенной.
– Давай я расскажу тебе кое-что о нарциссах, Маргарет. Они пахучие, прекрасные и морозостойкие.
Я разглядываю все выстроенные восемь мешков.
– Все это нарциссы?
– О да. Но каждый из них имеет свой собственный уникальный аромат и индивидуальность.
Надо же. Я вообще не очень много знала о цветах, не говоря уже о тонкостях. Моими любимыми были одуванчики, потому что когда мы были помоложе, я и Лия отыскивали и вырывали все одуванчики с газонов наших соседей. Мы напевали про маму, родившую ребенка и оторвавшую ему голову, резким движение мы срывали вершинки цветов от стеблей, когда пели слово «оторвать». Хотя технически одуванчики не цветы ,а сорняки.
– Для начала тебе нужна лопата, – говорит моя работодательница, прерывая мои грезы. – Я думаю, одна есть в гараже.
Я вернула луковицы в соответствующие им мешки, а затем направилась к отдельно стоящему гаражу в задней части двора. Это большое, двухэтажное строение. Желтая краска, хотя и потрескалась и отслоилась за годы запущения, но она же и указывает на то, что когда-то это место была предметом гордости хозяев. Сбоку есть лестница, ведущая на второй этаж. Грязные, пыльные окна в среднем обрисовывают состояние верхней комнаты. Это своего рода офис? Приватная комната?
Дверь гаража закрыта, так что я должна поднять ее, полагаясь лишь на свои силы, что не очень-то легко.
С громким скрипом протеста, дверь наконец-то поднимается, раскрывая припаркованный внутри черный Кадилак.
В гараже темно и полно паутины. А это значит, что в этом месте полно пауков. Как же я не люблю такие места.
Мэгги, ты можешь сделать это. Когда я углубляюсь в темное помещение, мои глаза ищут пауков. Моя мама обычно шутила надо мной, говоря, что у меня развилось периферийное зрение специально для обнаружения восьминогих существ.
Лопата висит на стене недалеко от входа. Хорошо. Я медленно продвигаюсь вперед, протягиваю руку и хватаюсь за ручку лопаты. После того, как я хватаю её, я выдыхаю, даже не понимая, что сжимаю лопату. Я поспешно выхожу из гаража и направляюсь обратно к миссис Рейнольдс, убедившись, что как минимум немного паутины ухитрилось приклеиться ко мне.
– Я принесла её, – произношу я, протягивая лопату, как ценный трофей.
На женщину, по её выражению, это не произвело большего впечатления.
– Во-первых, нам надо подготовить почву.
Я подхожу к пустой клумбе и начинаю ковырять лопатой грязь, чтобы разрыхлить её. Я делаю это несколько минут. Это не так уж и плохо.
Миссис Рейнольдс подкрадывается ко мне сзади.
– Подожди.
Я оборачиваюсь. Женщина держит длинный халат с розовыми и зелеными цветками на нем.
– Что это? – спрашиваю я.
– Мой комбинезон. Надень его. Так твоя одежда будет чистой.
– Миссис Рейнолдс, я не могу это одеть.
– Почему нет?
Миссис Рейнолдс зажимает комбинезон, большое уродливое домашнее платье. Я и так застенчива и не нося что-то, что, вероятно, имеется в шкафу у моей двоюродной бабушки Генриетты.
– Это…не мой размер, – неубедительно произношу я.
– Не будь дурочкой, комбинезоны подходят всем. Один размер для всех. Надень её.
С неохотой, я беру комбинезон и одеваю ткань через голову. Платье висит на мне как палатка.
Миссис Рейнолдс отходит назад и осматривает меня.
– Прекрасно.
Я слабо улыбаюсь ей в ответ.
– Ладно, давай работать.
В течение следующих сорока пяти минут миссис Рейнолдс учит меня, как глубоко выкопать ямку, как распределить дополнительный грунт, который необходим внизу ям для создания подушки луковицам, и что лучший способ посадить луковицы – не в ряд, а рассадив на десять сантиметров по сторонам. Я уже вспотела, и, боюсь, миссис Рейнолдс только приступила к посадке. Но я сделаю все, чтобы сохранить эту работу. Если это значит создавать подушки для её драгоценных луковиц следующие несколько недель, пока холода не придут к нам, это просто отлично. Я могу справиться со всем, если в итоги заработаю денег, чтобы уехать.
Сидя сзади, я вытираю грязь с лица рукавом комбинезона.
– Что вон там? – Спрашиваю я, указывая на кучу древесины.
– Беседка, которую никогда не построят.
– Я была в прошлом году в беседке, находящейся в Ботаническом Саду, – говорю я, представляя огромную беседку в центре двора. – Это напомнило мне о сцене из «Звуки Музыки», где парень Лизл поет: “Ей шестнадцать, почти семнадцать”.
Миссис Рейнолдс с тоской смотрит на кучу.
– Да, ну, боюсь, дерево, наверное, будет лежать здесь долго после того, как я умру, и меня похоронят.
– Вам однозначно нужно заставить кого-то построить её, – возбужденно говорю я. – Она мне представляется только с остроконечной крышей.
– Давай сделаем перерыв, – произносит она. – Не будем больше говорить о беседке, которую никогда не построят.
Ох, да, я забыла. Никакой бессмысленной болтовни с миссис Рейнолдс .
После аварии попытки встать не были легкими. Сейчас они гораздо сложнее, так как я одета в комбинезон. Особенно когда мне нужно вытянуть ногу вперед, чтобы встать.
– Что ты делаешь?
– Встаю.
Миссис Рейнолдс размахивает руками, как будто её конечности могут говорить.
– Обычно люди сгибают ноги, когда встают.
– Я не могу согнуть ногу.
– Кто так сказал?
Я поворачиваюсь и смотрю прямо на миссис Рейнольдс. Она что шутит? Ведь ясно, что я калека.
Хорошо, не такая уж и калека. Но меня сбила машина, и я ни когда не буду такой как прежде.
– Ты сгибаешь ногу, когда идешь. Не понимаю, почему тогда не можешь согнуть её, когда встаешь, только и всего, – произносит она.
Я, наконец, встаю и делаю глубокий вдох. У меня непреодолимое желание сказать кое-что миссис Рейнолдс, но я не могу.
Миссис Рейнольдс первый человек больше чем за год, который относиться ко мне, как будто ничего не случилось. Это одновременно и обескураживающе, и освежающе.
Глава 17. Калеб.
Мама стучит в мою дверь в субботу вечером,перед тем как уйти на ежегодный Осенний Праздник.
– Ты уверен,что не хочешь пойти,Калеб?
О да,конечно.
– Я уверен.
– Лия тоже идет.
Как, черт возьми, это удалось маме сделать? Лия живет в своей комнате, как будто она медведь в вечной спячке. По-моему, я видел её больше в школьных коридорах, чем дома.
– Я собираюсь остаться дома и погулять, – говорю я. Мне абсолютно не хочется после выхода из тюрьмы быть одной из главных достопримечательностей.
Мама открывает дверь и просовывает внутрь голову.
– Твой отец и я, хотели бы показать тебя доктору и миссис Тремонт, которые будут там. Твой отец надеяться на его клиентов. Надень один из новых костюмов, которые я тебе купила, чтобы показать, какой ты приятный человек.
Мне не хочется одеваться в одежду, которая жмет мне, и напускать поддельный “счастливый” вид.
– Это то, чего ты действительно хочешь?
Она кивает.
– Да.
– Ладно, я встречусь с вами там попозже , – коротко произношу я. Этот бред быстро утомляет меня.
– Спасибо, Калеб. Я ценю это, – говорит она так, как будто разговаривает с коллегой.
Кто эта женщина, которую я привык звать матерью? Мне нужно заставить ее понять, что я такой же человек, как и раньше. Она может любить старого Калеба Бекера без попытки создать новую и улучшенную версию.
После ухода родителей и Лии, я вышел во двор и сделал себе в какой-то степени курицу гриль. Я собираюсь, есть прямо здесь в моих комфортных, порванных джинсах и футболке, прежде чем одеться как банкир и направиться на ярмарочную площадь.
Я сижу за столом во дворике, когда слышу знакомый голос.
– Я подумала, что найду тебя именно здесь.
Я поворачиваюсь к мой бывшей девушке. Кендра великолепно выглядит, одетая, в обтягивающую розовую рубашку и короткую белую юбку. В ее одежде нет никаких следов консервативности, это уж точно.
– Ты не собираешься на ярмарку? – спрашиваю я.
Она подходит реально близко ко мне и нагибается.
– Я ходила, но тебя там не было, – сексуально шепчет она.
– А тебе хотелось, чтобы я там был?
– Нет, потому что я хочу, чтобы ты целиком принадлежал мне. Ты легенда в Раю. Все требуют хотя бы возможности взглянуть на таинственного и опасного Калеба Бекера.
– Ты думаешь, что я опасен?
– Я просто передаю слухи. Ты был в тюрьме, знаешь ли. Я слыша, что множество вещей произошло с тобой пока ты там был, они заставили тебе измениться.
– И что ты думаешь? – спрашиваю я, озадаченный причинами, по которым она пришла сюда. -Ты думаешь, что я опасен?
– Конечно.
Она смотрит прямо на меня, но я чувствую, что она думает о чем-то ещё.
– Неужели это так жестоко, как они говорят?
– Иногда.
Она накручивает свой белокурый локон на палец.
–Ты думаешь обо мне?
– Почти каждый день, – признаюсь я. -А ты?
Она улыбается.
– Я скучала по тебе. Но я не могу разобраться с тем, что произошло.
– Не волнуйся насчет этого. Это была однозначно дерьмовая ночка.
– Ты говорил мне это.
Я смотрю на неё сбоку. Я бы умер, чтобы узнать ответ на этот вопрос.
– Ты помнишь, что случилось?
Она дважды моргает, прежде чем ответить.
– Мало. Я была такая же пьяная, как и ты, и когда приехали полицейские, я убежала. Ты же знаешь, что мой отец мэр. Его дочь не могла попасть в центр этой грязной сцены.
– Угу.
– Я не думала, что тебя отправят в тюрьму, Калеб. Я просто…Это шокировало меня.
– Меня тоже это шокировало. Но теперь я вернулся.
– Точно.
Мне нужно все свое самолюбие, чтобы задать следующий вопрос. Странно, но эта беседа наш способ выяснить ,в каких отношения состоит каждый из нас.
– Ты была с кем-нибудь ещё?
– Кто б это ни был, это не имеет значения.
Что, черт возьми, это значит? Я не ревную. Ладно, это так. Но она сейчас здесь со мной, говорит мне голос в моей голове.
И я скучал по ней так сильно. Слишком. Я мечтал о её поцелуях снова, эти полные губы на моих, прикасаться к ней, пока мне не будет казаться, что я умру от настоящего удовольствия.
– Иди сюда, – говорю я, передвигая стул так, чтобы она могла сидеть у меня на коленях. Мое либидо приходит в форму, мгновенно готовый к этому.
– Это был долгий срок, Кенд, но я «за», если ты хочешь.
Она усаживается на мои бедра и обнимает за шею. Я с интересом смотрю на её губы, когда она улыбается мне. Влажные, блестящие от того, что она накрасила их, перед тем как пришла.
Тот, кто сделала это блестящее дерьмо для макияжа – гений.
Я беру закрученные концы её золотистых волос в пальцы и накручиваю их между большим и указательным пальцем. Её волосы на ощупь другие, не такие как я помню. Раньше они были мягче. Мне всегда нравилось играть с ними.
– Ты изменила цвет, – произношу я.
– Этот светлее. Тебе нравится?
Что я могу сказать: они на ощупь больше похожи на солому, чем на шелк?
– Мне нужно время, чтобы привыкнуть к нему.
Я знаю, что должен поцеловать её сейчас, но я медлю. Я раньше целовал Кендру тысячу раз. Она классно целуется, и эти губы предназначены, чтобы сводить с ума. Так в чем моя проблема?
Она чувствует, как мой ежик колит её ладони.
– Я надеюсь, что ты отрастишь волосы. Я не могу взяться за них сейчас.
– Увидим.
– Такой уклончивый ответ, верно? -смеется она, а затем говорит: -Я скучала по тебе КБ.
Если она скучала по мне так сильно, то почему у меня это странное чувство, что она что-то скрывает. Черт, я должен перестать играть в эти игры разума с самим собой и анализировать поступки. Я знаю, что заставит меня перестать думать.
Я кладу руку на затылок Кендры и притягиваю её рот к своему. Когда мои губы касаются её, запах вишневого блеска пересиливает в плохом смысле.
Мои губы и язык соприкасаются с её, но все, о чем я могу думать, что ненавижу вишни. Я ненавижу вишневый пирог, вишни в фруктовом коктейле или на верхушке мороженого, политого горячей помадкой. Я даже ненавижу Cherry Coke.
Кендра стонет в то время, как мы целуемся. Её язык разошелся, и она изгибается таким образом, что сидит на мне верхом.
Пока мы целуемся, я открываю глаза и смотрю на комнату Мэгги Армстронг.
Мало того, что теперь вишневые губы приклеены к моим, надеюсь, Мэгги Армстронг не видит меня с соединенными губами и сплетенными языками с Кендрой. Даже не спрашивайте, почему это волнует меня.
Я отодвигаюсь назад и говорю:
– Пойдем внутрь.
Кендра соскальзывает с моих коленей, и мы держимся за руки, когда я веду её в свою спальню. Я вытираю свои губы, тыльной стороной ладони, надеясь, что вишневый вкус исчезнет.
Кендра ложится на кровать, когда мы добираемся до моей комнаты, даже не задумываясь или сомневаясь, почему мы движемся так быстро, хотя не были вместе почти год.
– Это как в старые времена, – говорит она.
Так или иначе, все выглядит не так волнующе или дерзко, как обычно. Может быть, потому что мы
теперь старше.
Я снимаю рубашку, затем проскальзываю в кровать к ней. Она начинает целовать мою грудь. – -Боже, Калеб. У тебя огромные мышцы.
Указательным пальцем я слегка шевелю её новое блестящее кольцо в пупке.
– Я думаю, что мы оба изменились, да?
– Позволь мне узнать, как сильно?
Она, целуя, спускается вниз, мимо моей груди и останавливается на поясе моих джинсов. Когда она начинает расстегивать их, я кладу свою руку поверх её, тем самым останавливая её.
Она с непониманием смотрит на меня. Я не виню её. У меня все запуталось в голове, и нужно действовать медленнее, чем раньше. Клянусь, год назад я бы хотел переспать с ней, даже раньше, чем мы добирались до комнаты.
– Что случилось? – произносит она.
Я качаю головой, прикасаюсь рукой к волосам и делаю глубокий вдох. Черт. Я все испортил.
Она кладет голову на мое плечо и помещает руки на мой живот. Это действительно хорошее чувство, и я рад, что она не заставляет меня говорить об этом. Может быть, она понимает, может быть, догадывается, что я не могу выразить словами свои запутанные мысли. Но затем она начинает беспокоиться, и спустя несколько минут поднимается.
– Я, наверное, должна вернуться на праздник, пока мои родители не узнали, куда я пошла.
В конце концов, она не понимает, как и все остальные.
Откидывая волосы за плечи, она обувает туфли и встает.
Я убеждаю себя в том, что все войдет в норму довольно скоро. Я вернулся домой, со мной снова моя девушка. Ладно, я признаю, что что-то странное происходит между нами. Её волосы поддельные, вкус у губ другой и её поцелуи отчаянные, а не сексуальные.
– Я видела, что ты вчера в коридоре разговаривал с Самантой Хантер, – произносит она, поворачиваясь и смотря на меня.
Я сажусь и прислоняюсь к изголовью, по-прежнему без рубашки.
– Да, она хотела знать, буду ли я бороться в этом году.
Кендра выпускает раздраженный вздох.
– Ты не думаешь, что она симпатичная, не правда ли?
Я пожимаю плечами.
– Думаю, что она нормальная.
– Потому что такие девушки как она, однозначно манипулируют людьми.
– Я не смотрю на других девушек, Кенд, если это то, о чем ты беспокоишься.
– Хорошо.
Уголки её рта приподнимаются, но затем она прикусывает нижнюю губу.
– Я рада, что ты вернулся, но…
– Но что? – спрашиваю я.
– Может быть, мы сохраним наши отношения в тайне между нами,Калеб? Ребята из школы ждут большего представления между тобой и мной, и я не хочу, чтобы это произошло. Кроме того, мой папа выдвигается на выборы в ноябре, и он уже запретил мне, общаться с тобой. Будет лучше, если никто не будет знать об этом прямо сейчас.
Её объяснения не должны меня удивлять, но это так. Я тупо говорю:
– Хорошо, – потому что, ну, что ещё я могу сказать?
Провожая Кендру к её машине, я задаюсь вопросом, какая бы была у нас жизнь, если б меня не посадили в тюрьму. Я бы не хотел держать наши отношения в проклятом секрете, это точно.
Когда мы оказываемся во дворе, Кендра забирается в машину. Она открывает сумочку и достает блеск для губ. Повернув зеркало заднего вида, она осторожно намазывает вишневый блеск, по сути дела стирая степень нашего развратного мероприятие. Когда её губы такие же блестящие, как и до приезда сюда, она уезжает.
Покачав головой, я возвращаюсь внутрь. Я нахожу фотографию Кендры, когда вхожу в комнату. Снимая её с изголовья, я смотрю на фотографию.Трудно сохранять все как прежде, когда некоторые вещи выглядят и ощущаются по-другому.
Глава 18. Мэгги.
Я одета в длинное ситцевое платье, которое касается земли ,и бледно-голубой свитер поверх него. Мама купила мне платье, потому что знает, как я отношусь к выставлению любой части левой ноги. В глубине души, я знаю, что она ещё надеется, что мальчики обратят на меня внимание как на Мэгги Армстронг, а не девушку, которую сбил Калеб Бекер.
Вы знаете, что этого не когда не случится.
Я не осмеливаюсь сказать ей, что красивое платье не может стереть уродливые шрамы, скрытые под ним.
Мы направляемся в местную ярмарочную площадь Рая. Они превратили это место в парк аттракционов с колесом обозрения и киоском-ловушкой.
Женский комитет спонсирует праздник каждый год. Обычно посещает его весь город.
Павильон для еды покрыт мерцающими огнями, напоминая мне о Рождестве.
Мама относит шоколадный кекс, который она сделала для праздничного стола, а затем разглядывает толпу.
– Смотри, здесь Лу, – указывая на него, говорит она.
Рядом с ним сидит его мама, моя хозяйка.
– Мы должны подойти и поздороваться? – спрашиваю я.
Мама пожимает плечами.
– Было бы неплохо.
Когда мы подходим к столу, мистер Рейнолдс встает и улыбается.
– Линда, рад что ты пришла. Привет, Мэгги.
– Здравствуйте, мистер Рейнолдс, здравствуйте миссис Рейнолдс.
Мистер Рейнолдс наклоняется ближе и шепчет мне на ухо:
– Мы не в закусочной. Можешь называть меня Лу.
– Это будет как-то странно, – говорю я. Называть маминого начальника по имени – это просто слишком… я не знаю… бесцеремонно.
– Ладно, ну, когда ты не будешь чувствовать себя странно по этому поводу, попробуй.
Мама сидит рядом со своим начальником, а я обхожу стол и плюхаюсь рядом с миссис Рейнолдс.
– Миссис Рейнолдс, это было так благородно с вашей стороны предоставить моей дочери работу, -произносит мама, – Как я вам говорила по телефону, я очень признательна.
– Я также признательна, – говорит миссис Рейнолдс. – У нас была продуктивная первая неделя, не правда ли, Маргарет?
Под моими ногтями до сих пор грязь, я не смогла их очистить.
– Миссис Рейнолдс эксперт в нарциссах, мам.
– Когда ты вернешься с Испании, они вырастут и будут цвести, – говорит миссис Рейнолдс.
Я улыбаюсь, думая о поездке в Испанию. Это единственная вещь, которая в последнее время вызывает у меня улыбку.
Миссис Рейнолдс с тоской смотрит на буфетную стойку.
– Я голодна, – говорит она. – Как насчет того, чтобы взглянуть на еду, и посмотреть, есть ли что-нибудь стоящее.
– Мама, не объедайся, – говорит мистер Рейнолдс, перекрикивая громкую танцевальную музыку группы, которая только начала играть на импровизированной сцене перед игральным павильоном.
Миссис Рейнолдс закатывает глаза.
– Мой сын думает, что я ребенок.
– Мам ты знаешь,что.. – резкий голос мистера Рейнолдса сливается с песней.
Миссис Рейнолдс одним взглядом заставляет своего сына замолчать. Мама выглядит какой-то нервной, и я чувствую себя так же. Мне не хочется принимать в этом участие. Это явно не входит в мою сферу полномочий, как компаньонки.
Мистер Рейнолдс обращается к моей маме.
– Линда, как насчет того, чтобы показать подросткам некоторые старые движения?
Ничего себе, это выбивает меня из колеи. Моя мама никогда не танцует. Она и папа приходили на праздник каждый год, но я ни разу не видела их качающихся под музыку, не говоря уже о танцах.
– С удовольствием, – произносит она. – Мэгги, ты не возражаешь, не так ли?
Когда я качаю головой, она берет протянутую руку мистера Рейнолдса и уводит его с павильона.
Я сижу на месте с широко открытыми глазами. Что это было? Моя мама согласилась потанцевать со своим начальником? Разве это не запрещено?
Оттуда, где я сижу, виден танцпол. Сразу же мама покачивает телом и дергается, как подросток. Я разглядываю ярмарочную площадь, чтобы увидеть, обращает ли кто-нибудь ещё на это внимание. Конечно же, группа ребят из школы смотрит на неё.
Мне хочется умереть.
Почему вообще мама захотела танцевать? Она выставляет себя на посмешище, прыгая вокруг, как будто её не заботит, что люди смотрят. Разве не достаточно плохо, что люди смотрят на меня?
– Маргарет, я готова заполнить мою тарелку, пока мой сын думающий, что он доктор, не мешает. Ты поможешь мне?
Я отрываю взгляд от королевы танцпола.
– Ох, да, конечно.
Миссис Рейнолдс опирается на трость, когда мы направляемся к стойке. Я держу её тарелку с кучей еды, когда она указывает на различные блюда. Старушка совершенно не обращала внимание на сцену на танцполе.
– На что ты уставилась? – спрашивает миссис Рейнолдс.
– Не на что.
– Это “не на что” привлекает много внимания.
Я фыркаю и пускаюсь в путь. Но когда я добираюсь до известных спагетти Spectacular миссис Бекер, останавливаюсь и задумываюсь, здесь ли Калеб и Лия.
– Выглядит хорошо, – говорит миссис Рейнолдс, указывая на блюдо со спагетти.
– На вкус тоже хорошо, – признаю я. – Но вам можно есть это? Мистер Рейнолдс говорит…
– Маргарет, я старушка, наслаждающаяся едой. Если я не могу есть, то что хочу, можете похоронить меня в сырой земле здесь и сейчас.
– Ла-а-адно, – осторожно произношу я. – Если вы настаиваете.
Я накладываю маленькую ложечку на тарелку миссис Рейнолдс, но она поднимает брови и уговаривает меня наложить ещё ложку. Когда мы достигаем конца фуршетного стола, я боюсь бросить ещё один взгляд на танцпол.
Это как автомобильная авария. Ты знаешь, что увидишь плохое, но ничего не можешь с собой поделать. Интересно, если это так, что чувствовали люди, когда увидели меня, лежащую на земле после аварии.
Ладно, я такая же, как и все остальные. Я смотрю на танцпол, и, слава богу, нигде не нахожу маму. Но я вижу Кендру Грин.
Она медленно танцует с Брайеном Ньюкомби, как будто бы он любовь всей её жизни.
Моя мечта найти парня, который будет любить меня, несмотря на все мои недостатки, и не отвернется от меня, когда идеальная девушка пройдет мимо. Может быть, такого парня даже и не существует.
Я сажусь за стол и наблюдаю, как ест миссис Рейнолдс. Я не представляю, как это все умещается в такую маленькую женщину. Она откусывает маленький кусочек от спагетти Spectacular и кивает мне.
– Это похоже на взрыв вкуса и различной текстуры,делающий вкус…
– Захватывающим? – произношу я.
– Несомненно, – соглашается она, и мы обе смеёмся. Мама приходит и бочком садиться за стол. Что за колебания я сейчас видела от неё, когда она садилась?
– Что такого смешного? – спрашивает она.
– Блюдо со спагетти, – говорит миссис Рейнолдс. – Оно захватывающее.
Сразу тишина, потому что мама, безусловно, знает, что мы говорим о блюде миссис Бекер, удостоенном награды.
Миссис Рейнолдс волнуется и делает глоток воды.
– Что-то не так?
Мама качает головой.
Парень из группы кричит для людей из толпы старше двадцати одного, чтобы они взбирались на танцпол.
Родители устремляются в центр танцпола, готовые показать свои движения.
Я смотрю на других ребят из своего класса, слоняющихся и веселящихся. Брайен и Кендра заходят в игральный павильон. Дрю Рудолф пытается уговорить Брайан на Tilt-A-Whirl [3]3
название аттракциона.
[Закрыть].
Моя кузина Сабрина сидит возле своей сестры на колесе обозрения.
– Иди, – произносит Миссис Рейнолдс. – Присоединяйся к своим друзьям.
– У меня нет друзей, – признаюсь я, – Я та, которую называют неудачница. Или одиночка. Сами выбирайте.
–Тьфу.
– Что?
–Тьфу. Чушь. Ты умная симпатичная молодая особа. Девушек, как ты не называют неудачницами или одиночками.
– Я точно не симпатичная. И я хромаю.
Она осматривает меня с ног до головы.
– У тебя, может, отсутствует вкус стиля, но у тебя прекрасные черты лица, когда ты не надута, и не выглядишь испуганной. А хромота… Поскольку это тебя не беспокоит, значит не важно, что думают люди.
Наверное, прямо сейчас я выгляжу удивленной.
– И что это за глупость о том, что у тебя нет друзей? У каждого человек должен быть хотя бы один друг.
Я оглядываюсь кругом и останавливаюсь на Лии Бекер, одиноко сидящей за столом. Её родители увлечены в серьезный разговор с другой парой в нескольких шагах от неё. Я должна подойти к ней, но, скорее всего, она не обратит на меня внимания.
Миссис Рейнолдс кладет свою руку поверх моей.
– Она твоя подруга?
– Бывшая.
– Пойди поговори с ней.
– Я даже не знаю что сказать.
Миссис Рейнолдс разочарованно вздыхает.
– Как хочешь, дитя. Но когда ты будешь такой старой птицей, как я, ты будешь жалеть, что в твой жизни не было больше друзей. Быть самой по себе не весело, не правда ли?
– Нет. Быть самой по себе не весело.
Я смотрю на маму, которая сейчас танцует. Она не выглядит одинокой. Более того, она давно не выглядела такой счастливой. Мама улыбается мистеру Рейнолдсу, а он ей в ответ.
Мистер Рейнолдс. Лу. Начальник моей мамы. Сын моей работодательницы. Ну, или как там его зовут, мне понятно, что он неровно дышит к моей маме.
Я не знаю, должна ли беспокоиться, злиться или радоваться за неё.
