Текст книги "Красавица и пират"

Автор книги: Сильвия Торп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Сильвия Торп

Красавица и пират

Scan, OCR & SpellCheck: Larisa_F

Торп С. Т61 Красавица и пират: Роман / Пер. с англ. А.А. Чечиной. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. – 254 с. – (Стрела Амура).

Оригинал: Sylvia Thorpe «The Sword and the Shadow», 1951

ISBN 5-9524-1840-6

Переводчик: Чечина А.А.

Аннотация

Волею судьбы пират Криспин Барбикан, гроза морей, спасает от наемных убийц красавицу Франсис из рода Ротердейлов. Не видя других средств уйти от погони, они уплывают на пиратском судне навстречу приключениям. Между Франсис и Криспином постоянно вспыхивают ссоры, но каждый раз, когда ее жизни грозит опасность, он неизменно приходит на помощь.

Сильвия Торп

Красавица и пират

Книга первая

Глава 1

СУДЬБА И КРИСПИН БАРБИКАН

Капитан Криспин Барбикан, управлявший пиратским судном под командованием самого великого Моргана, сидел в портовой таверне в Бристоле и пытался определить ход будущей жизни. Он удобно расположился у очага и, откинув голову на подголовник, вытянув ноги и крепко зажав в зубах трубку, задумчиво смотрел на огонь, не обращая внимания ни на гомон голосов вокруг, ни на откровенно восхищенные взгляды неопрятной служанки, сновавшей между столиками.

Внезапно двери таверны распахнулись, и внутрь ввалилась шумная компания подвыпивших матросов во главе с неприятным молодым человеком в грязной бархатной куртке, абсолютно не гармонировавшей с его черными как смоль брюками и огромными сапожищами. Росту он был не выше среднего, но его массивные плечи говорили о недюжинной силе, а грохочущий голос и развязные манеры явно выдавали драчуна и хулигана. Его сопровождала полная, черноволосая девушка с влажными красными губами. Она скинула плащ и капризно пожаловалась на холод и влажность.

Ее кавалер взглянул в направлении очага и, обнаружив, что столь видное место занято лишь одним человеком, повел всю свою компанию к нему. Капитан, казалось, вовсе не замечал их приближения. Держа одной рукой длинную глиняную трубку, он продолжал сидеть, неотрывно смотря на язычки пламени. Его куртка из фиолетовой ткани была отделана серебром; широкополая черная шляпа с фиолетовым пером лежала подле; эфес длинной рапиры поблескивал золотом. Для грязного головореза подобная элегантность обещала легкую добычу, но только потому, что он никогда не имел чести лично знать Генри Моргана, или Гарри – так называли его друзья.

– А ну, вставай, уступи-ка место тем, кто будет получше тебя! Молл, – обратился наглец к девушке, – иди к огню.

Данное изречение было встречено взрывом смеха его товарищей. Капитан не шелохнулся, только его проницательные серые глаза из-под бровей метнули взгляд на говорившего.

Чванливый заводила подобным безразличием был и удивлен и раздосадован. Мгновение он тупо смотрел на капитана, а затем, прорычав ругательство, выбил у него изо рта трубку. Упав на пол, та разлетелась на кусочки.

Капитан Барбикан неторопливо поднялся на ноги. Он был чуть выше шести футов: его темноволосая голова терлась о почерневшие от дыма балки потолка, а ширина плеч ужасала. Мгновение спустя хулиган уже валялся в углу, падая, он разнес шаткий столик на щепы.

В воцарившейся тишине капитан невозмутимо занял свое место и подозвал служанку, в нерешительности стоявшую поодаль.

– Принеси-ка мне еще трубочку, – сказал он, опуская золотую монету в ее ладонь. – Это тебе за причиненный ущерб.

Она ушла. Молл в оцепенении все еще стояла перед ним, хотя ее спутники уже волокли обмякшее тело, когда-то бывшее их главарем, к двери, на которую им тут же указал хозяин таверны. Встретившись с капитаном взглядом, Молл улыбнулась и сделала шаг вперед.

– Ваши друзья уже ушли, – равнодушно произнес он, кивнув в направлении двери. – Вам лучше последовать за ними.

Капитан Барбикан пребывал отнюдь не в дружелюбном расположении духа. Он жил жизнью, полной жестоких сражений и опасностей, жизнью, не оставлявшей ни времени, ни желания для самоанализа, но сегодня вечером пребывал в столь для него несвойственном состоянии задумчивости. Перед его глазами проплыли и детство в беспокойные и трудные годы гражданской войны, и юношество, задавленное отцом, помещиком-пуританином. В возрасте семнадцати лет он отправился на поиски приключений.

Приключений Барбикан-младший нашел в изобилии. Плывя на Барбадос, он стоически выносил лишения, плохую пищу и почти ежедневные порки, и все ради своей конечной цели – невообразимых богатств островов Вест-Индия. В блаженном неведении, без гроша за душой прибыл он на те сказочные земли, но не успела его нога ступить на сушу, как капитан продал его в качестве слуги человеку, использующему рабов как вьючных животных.

Пять лет из предписанных семи капитан Барбикан трудился на сахарных полях Барбадоса, прежде чем ему представилась возможность бежать. Вместе с другими рабами ему удалось освободиться, украсть лодку и выйти в море в надежде попасть на Тортугу – цитадель пиратов. Удался бы этот безумный план или нет, так никто и не узнает: беглецов подобрал испанский галеон, направлявшийся домой и остро ощущавший нехватку рабочей силы после встречи с пиратами.

Их вынудили присоединиться к команде; в конце пути всех ждала перспектива костра инквизиции, но Криспин не видел смысла умирать ради религии, в которой воспитывался, поэтому присоединился к вере своих тюремщиков. Его обращение было встречено со слезами радости и благодарности доминиканским монахом. Тем самым Криспин спас себя от неминуемой смерти в тисках святой палаты, но купить свободу ему не удалось. Испания слишком уж пострадала от английских морских разбойников, чтобы проявлять милосердие, а потому Криспин из-за своего исключительного роста был назначен на галеры.

Целый год терпел он муки, в сравнении с которыми рабство на Барбадосе казалось просто приятным времяпрепровождением. В цепях, обнаженный, прикованный к скамье, в неописуемой грязи трудился он час за часом у огромного весла, беспрерывно моля о смерти, что была его единственной надеждой на спасение. Его молитвы так и остались без ответа. Со временем Барбикан перестал надеяться даже на смерть; если галеры не убивали быстро, они развивали недюжинную силу.

Наконец, он освободился. После месяцев терпеливого труда над слабым звеном удерживающей его цепи, оно наконец поддалось. Ночью, когда они встали на якорь в испанском порту, он спрыгнул за борт и поплыл к берегу, оставив на корабле трупы вооруженного боцмана и матроса.

Криспина снова схватили бы, не спаси его женщина, спрятавшая беглеца в своем бедном жилище. Со временем охота за ним поутихла, появилась возможность в относительной безопасности попытаться бежать из Испании. К французской границе Барбикан, отправился пешком и лишь спустя многие недели добрался до Бордо. В Англию возвращаться не хотелось, Вест-Индия по-прежнему манила его, как и шесть лет назад, только теперь у Криспина появился дополнительный стимул: глубокая и неутолимая ненависть ко всему испанскому.

После многих злоключений Барбикан, наконец, добрался до Порт-Рояля на Ямайке, где без труда присоединился к команде пиратского судна и, принеся клятву на черепе, кинжале и порванном черном флаге, сделавшую его членом Берегового Братства, отправился в свое первое флибустьерское плавание. Наконец-то судьба начала ему улыбаться: вскоре Криспин уже плавал во флотилии Мэнсфилда, первого пиратского адмирала.

Среди последователей старого пирата оказался некий молодой валлиец, Генри Морган, чьи подвиги уже принесли ему некоторую славу, и Криспин, быстро уразумев, что к чему, присоединился к его команде. Его способности и в сражении, и в морском деле привлекли внимание капитана, и он сделал его одним из своих лейтенантов, и между двумя молодыми людьми завязалась дружба.

Когда Морган занял место Мэнсфилда в 1667 году, Англия и Испания официально находились в состоянии мира, но губернатор Ямайки сэр Томас Модифорд знал Вест-Индию довольно хорошо, чтобы не особенно доверять соглашению, подписанному в другой части света. Англия не посылала нужных сил на охрану своих карибских владений, и сэр Томас был вынужден искать протекции в иных местах, в том числе и у капитана Моргана.

В последующие три года Испания первая разорвала перемирие с Англией, затем подписала другой мирный договор, но политики Старого Света практически не оказали влияния на блистательную карьеру Генри Моргана. Порто-Бельо, Маракайбо, Пуэрто-Принсипе, Панама – один за другим города Новой Испании попадали в его жадные руки, отдавали все свое богатство и погибали от огня и меча. За эти короткие три года чванливый герой-валлиец и его головорезы сломили власть Испании в Новом Свете и привезли в Порт-Рояль добычу на многие тысячи фунтов стерлингов.

Со временем, однако, протесты испанского посла в Уайт-холле стали слишком настойчивыми. Не имея возможности игнорировать их и далее, ленивый сардонический Чарльз был вынужден пойти на кой-какие уступки. Сначала сэр Томас Модифорд, а затем и сам Морган были вызваны в Англию, чтобы ответить за свои преступления против короны, но если кастильский представитель и лелеял надежды увидеть свою страну отомщенной, то горько разочаровался. Модифорд действительно провел несколько лет в Тауэре, но в итоге получил пожизненную должность главного судьи на Ямайке, а «страшный и ужасный» Морган в тюрьме не пробыл и дня. Единственный суд, на котором он был, разумеется, оправдан, явил собой личную аудиенцию у короля. Чуть позже известный пират удостоился звания и должности вице-губернатора Ямайки.

Прежде чем это произошло, капитан Барбикан покинул Вест-Индию, хотя, в отличие от своего прежнего командира, действовал при этом по собственной воле. Он уже получил свою долю испанской крови и испанского золота; теперь прихоть заставила Криспина вернуться на родину и искать свою семью, которую он не видел столь долгое время.

Барбикан вернулся одним октябрьским днем в деревню, что покинул пятнадцать лет назад, но серый каменный дом, в котором он некогда родился, встретил Криспина отнюдь не с радостью. Родители умерли, а старший брат с холодом смотрел на «чужака», тому еле удалось объяснить, кто он такой. Брат пустил Криспина в дом, но в сердце его не нашлось теплоты для этого искателя приключений с загорелым лицом, внезапно вернувшегося домой из неведомых земель. Единственное утешение старший Барбикан находил в мысли, что размеренность и безмятежность сельской жизни скоро надоест тому, кто так долго жил битвами и сражениями.

Наконец, молитвы старшего брата были услышаны: с первыми весенними днями Криспин отправился в Бристоль, чтобы найти корабль, направляющийся на запад. Его поиски не сразу оказались успешными, в течение нескольких недель, проведенных в порту, Криспин не раз спрашивал себя, зачем он так торопится на Карибские острова. Барбикан задавался этим вопросом все чаще и чаще, вот и теперь он сидел в прибрежной таверне и неспешно размышлял над своим богатым приключениями прошлым и неясным будущим. Криспин был все еще молод, но казалось, в целом мире для него не было места, а спустя девять лет пиратства он порядком устал от неприкаянности и бродяжничества. Жизнь, горько заключил капитан Барбикан, явилась для него пустым и бесполезным приобретением.

В этот момент его меланхолические размышления были прерваны вторично. Какой-то тучный, с песочными волосами человек вышел из задней комнаты, явно направляясь на улицу, но, увидев одинокую фигуру у огня, на мгновение остановился, а затем прямиком направился к очагу. Прежде чем кто-либо успел дать совет или выкрикнуть предостережение, он похлопал капитана по плечу своей огромной ручищей и радостно воскликнул:

– Провалиться мне на этом месте, если это не Криспин Барбикан! Как тебя занесло в Англию, дружище? Хочешь покутить и в Лондоне вместе со своим Гарри?

В противоположность всеобщему ожиданию, капитан вынул трубку изо рта и с улыбкой ответил:

– Нет, Том Адамс, я иду за Гарри Морганом в битву, а ко двору не гожусь. Я не льстец. Ну а ты? Я видел «Ямайскую девочку» в гавани, но мне сказали, что в Бристоле тебя нет.

– Верно, я ездил в Сомерсет. – Капитан Адамс отодвинул шляпу Криспина и присел рядом.

Другие присутствующие, поняв, что больше насилия не предвидится, потеряли интерес к происходящему и вернулись к собственным удовольствиям. Гул голосов, который было стих, уступив место обнадеживающей тишине, возобновился снова.

– В конце недели я снова уезжаю, – продолжал Адамс. – Зимней Англии с меня достаточно. Дайте-ка мне Вест-Индию, там-то человек может чувствовать себя комфортно, не промерзая при этом до мозга костей... или не задыхаясь, – прибавил он, когда только что вырвавшийся из печи клуб дыма вызвал у него приступ кашля.

– Значит, ты плывешь на запад? – поинтересовался Криспин, но Адамс покачал головой:

– Сначала на юг, надо взять груз. Потом на Ямайку.

– По-прежнему торгуешь людьми, а?

Работорговец хихикнул:

– Человеку нужно жить, Криспин, а на плантациях нужно работать. – Он проницательно взглянул на своего собеседника. – Ищешь пути попасть в Порт-Рояль?

Капитан Барбикан усмехнулся:

– Но только не через Африку, Том, и не на твоем чертовом суденышке.

– Не так уж оно и плохо, – спокойно возразил работорговец. – Бьюсь об заклад, тебе бывали знакомы и похуже, это уж точно.

– И лучше, Том, а я предпочитаю именно последние. Подожду другого корабля. Я не тороплюсь.

– Как пожелаешь. – Том пожал своими широченными плечами. – Мне-то все равно, но, если вдруг передумаешь, найдешь меня на борту. – Он поднялся и смерил Криспина взглядом. – Отплываем через шесть дней.

Криспин долго еще сидел перед огнем, размышляя над словами работорговца. Он последовал за Генри Морганом ради собственной наживы – изумруд на его правой руке был из Панамы и был лишь малой толикой его добычи, – а потому он немного поразмыслил над идеей действительно отправиться в Лондон, где Морган – сэр Генри теперь – жил жизнью придворного. Но этот импульс умер почти так же быстро, как и родился. Подобная перспектива казалась не более соблазнительной, чем любая другая.

Наконец, он встал, набросил на плечи плащ и вышел на улицу. Дождь прекратился, и луна проглядывала сквозь быстро плывущие рваные облака. Капитан Барбикан надел широкополую шляпу и быстро зашагал прочь, не подозревая, что идет навстречу своей судьбе.

Внезапно до него донесся слабый крик, наполовину заглушенный воем ветра, затем раздался снова, на этот раз громче, хотя и его вскоре заглушил очередной порыв. Пройдя дюжину шагов, Криспин очутился на углу следующей улицы и тут увидел двух мужчин, яростно нападавших на третьего. Последний, припертый к стене, защищался, как только мог. Шляпа его упала; короткие волосы в лунном свете отливали серебром.

Изящная и смертоносная рапира капитана Барбикана, которую он предпочитал привычному оружию пиратов, абордажной сабле, и во владении которой за годы долгих скитаний приобрел восхитительный навык, вылетела из ножен со зловещим скрежетом. Он ринулся на нападавших. К счастью, его противник оказался неважным фехтовальщиком и не сумел задержать Криспина дольше минуты. Но этого оказалось достаточно: второй нападавший обезоружил свою жертву, нанес ей смертельный удар и обратился в бегство.

Криспин не погнался за ним; он присел возле сползшего на землю старика и принялся нащупывать рану, каковую вскоре обнаружил на левом боку. Неожиданно раненый заговорил:

– Благодарю вас, сэр, за вашу помощь. – Слова вырывались с трудом, человек задыхался. – Прошу вас, помогите мне добраться домой. Здесь недалеко.

– С охотой, сэр, но врач вам сейчас нужнее.

– Нет, нет, врач мне уже ничем не поможет. Шпага убийцы знает свое дело. Домой, сэр, молю вас. Меня там ждут.

– Что ж, так тому и быть. – Капитан Барбикан поднялся, взяв на руки раненого, как ребенка. – Куда идти, сэр?

Наконец, они подошли к высокому, узкому дому на бедной улице и, войдя, очутились в узком грязном холле, тускло освещенном одной-единственной свечой, лишь подчеркивавшей мрак и запустение окружающей обстановки. В дальнем конце холла, в темноте под потолком, исчезали ступени лестницы. Криспин ногой захлопнул за собой дверь и двинулся по коридору, крича так, что голос его отдавался по всему дому.

Верхняя площадка лестницы осветилась, и в следующее мгновение на ней появилась девушка со свечой в руке. Она была одета в серое строгое платье, а под белым пуританским чепцом виднелась полоска огненно-рыжих волос. Она опрометью сбежала вниз и с болью взглянула в лицо раненого старика.

– Дедушка! – воскликнула она. – О небеса, что произошло?

– На него напали на улице, госпожа, – ответил Криспин, поскольку старик, судя по всему, потерял сознание. – Боюсь, он тяжело ранен. Если вы мне покажете дорогу, я отнесу его в постель.

– Да, да, разумеется.

Они поднялись по лестнице, прошли по короткому коридору и очутились в одной из комнат. Находившийся в ней мальчик лет двенадцати кинулся к девушке, но она жестом остановила его и кивнула на кушетку в другом конце комнаты.

– Сюда, сэр, мы должны найти доктора, – быстро произнесла она. – Вы были так добры, сэр! Могу я заручиться вашей помощью и сейчас? Мой брат пойдет с вами. Джонатан...

Криспин положил ей руку на плечо, но она вырвалась и тревожно взглянула на него. Она сама не намного взрослее ребенка, подумал Криспин, семнадцать или восемнадцать, самое большее.

– Если бы врач мог спасти вашего дедушку, госпожа, – заговорил он серьезным тоном, – я бы сразу отнес его к нему.

– Нет! – В глазах девушки светился ужас. – Я этому не верю. Вы ведь не доктор.

– Нет, госпожа, но я столько раз видел смерть, что не могу не распознать ее сейчас. Если вы сомневаетесь в правоте моих слов, взгляните ему в лицо.

Не послушавшись совета, она продолжала с испугом и презрением смотреть на этого богато разодетого незнакомца, так легко рассуждающего о смерти. Криспин тем временем бесстрастно отметил, что ее лицо отличалось тонкой, ясной красотой, с изящными чертами и темно-голубыми глазами.

– Он прав, детка, – проговорил старик. – Ошибки нет. Да будет так. Еще чуть-чуть, и их работу выполнила бы сама природа. – Он смолк и, переведя дыхание, поднял трясущуюся руку. – Подойдите ближе, дорогие мои, я должен вас видеть. Франсис, поставь рядом свечу.

Она подчинилась и наклонилась над ним, сжав его слабую руку в своих.

– Дедушка, заклинаю тебя! Дай мне, по крайней мере, обработать рану. Может быть, она не столь опасна, как ты полагаешь.

– Нет, дорогая, тебе это не под силу, кроме того, у меня осталось слишком мало времени. Теперь тише, дайте мне сказать. Где тот незнакомец, что принес меня домой?

– Он здесь, дедушка.

Капитан Барбикан, до сих пор стоявший поодаль, подошел и склонился над постелью.

– Сэр, – проговорил старик, взглянув на своего спасителя и, судя по всему, оставшись довольным его сильным, с грубыми чертами лицом. – Я не знаю, кто вы, но уверен, что вы посланы мне небом. А потому прошу вас об услуге, от исполнения которой вы имеете полное право отказаться, о которой просит вас человек, чье имя вам неизвестно, и об опасности которой вы можете судить по только что произошедшему.

Легкая улыбка пробежала по губам капитана.

– Опасность, сэр, была моим лучшим спутником многие годы, – ответил он. – А что касается имен – я капитан Криспин Барбикан с Ямайки. К вашим услугам.

– А я сэр, – с натугой проговорил умирающий, – Ричард Крейл, второй маркиз Ротердейл. А это мои внук и внучка: леди Франсис Крейл и лорд Шервин.

Глава 2

СМЕРТЬ МАРКИЗА

Барбикан давно научился не выдавать своих чувств, и ни малейшая толика удивления не отразилась на его лице, когда, слегка поклонившись в знак признательности, он тихо отвечал:

– Чем могу служить?

В глазах маркиза промелькнула признательность.

– Я понимаю, что делать это у вас нет никаких причин. Мы вам никто, да и у вас, несомненно, найдутся и собственные дела. Но довольно! Мне надо вам кое-что рассказать, а времени осталось не так уж много.

История, рассказанная маркизом, началась почти сорок лет назад, еще до того, как разногласия между королем и парламентом переросли в открытую войну. Род Крейлов издавна служил трону, но Ричард, наследник, оказался на стороне оппозиции: отец выгнал его из дому, запретив когда-либо возвращаться в Ротердейл. Вместе с женой и маленьким сыном изгнанник отправился в Лондон, и единственным членом своей семьи, которого он видел с тех пор, был его брат, Генри, в ту пору состоявший на службе у короля.

После казни короля лорд Генри последовал за молодым Чарльзом в изгнание, а Ричард получил титул и имения, унаследованные им по смерти своего отца несколькими годами ранее. Сын его благополучно женился, и в 1656 году у них родилась дочь, Франсис.

Затем наступили времена, когда Англия, устав от безрадостного образа жизни, навязанного ей ее новыми властелинами, восстала вновь и пригласила своего полноправного, законного правителя вернуться. Лорд Ротердейл сопротивлялся этому любыми способами, находившимися в его власти, а это, достигнув ушей его брата, явилось для последнего блестящим оружием.

Лорд Генри Крейл к тому времени уже пользовался великим расположением короля, и настроить Чарльза против Ротердейла так, что тот поклялся предать смерти изменника, а вместе с ним и его сына, не составило большого труда. Таковая судьба наверняка настигла бы их, не будь они предупреждены о нависшей над ними опасности другим изгнанным роялистом, графом Ларчвудом. Этот благородный человек приходился братом маркизы и, хотя его сестра уже усопла, счел своим долгом сделать все возможное для спасения ее мужа и сына от угрожающей им гибели.

Вместе со своей семьей лорд Ротердейл бежал в Голландию, где обосновался в маленьком старинном городке. Там спустя год родился Джонатан, а когда ему было всего пять лет, умерли его родители, сойдя в могилу с разницей в одну неделю.

Подавшись в бега, маркиз отказался от своего титула, и в последующие восемь лет он и его внуки мирно и спокойно жили в старом голландском городке. Казалось, ничто уже не заставит их вернуться в Англию. Вначале не хотел этого и сам лорд Ротердейл. Англия, под расхлябанным правлением любителя удовольствий Чарльза, с двором, погрязшим во всевозможных излишествах, была не тем местом, которое пуританский маркиз выбрал бы для своих внуков.

Но он старел, его здоровье ухудшалось, а обеспечить существование Джонатана и Франсис после его смерти было нечем. Наконец, узнав о собственной смертельной болезни, оставившей ему всего несколько месяцев, он написал графу Ларчвуду, умоляя того использовать все свое влияние от имени своих молодых родственников. Граф ответил щедро. В случае смерти Ротердейла дети становились его подопечными, тем же временем он обещал приложить все свои силы, чтобы попытаться отобрать Ротердейл у лорда Генри. Возможно, писал он, удастся устроить брак между леди Франсис и его собственным сыном и наследником, виконтом Маунтхитом. Подобный брак обеспечит ее положение при дворе и существенно поможет ее брату вернуть свое наследство.

Однако все попытки вернуть Ротердейл его законному владельцу не могли рано или поздно не достичь ушей лорда Генри, и тот незамедлительно предпринял эффективные меры их пресечения. Убить маркиза и его внуков пытались не раз; в итоге в отчаянии старик решился пренебречь опасностью королевского мщения и вернуться в Англию, где его дети оказались бы под надежной опекой лорда Ларчвуда.

До сих пор этому мешал ряд несчастливых случайностей. В его лондонском доме графа не оказалось; когда же они прибыли в его загородный замок, Ларчвуд-Холл, выяснилось, что он был срочно вызван в Лондон и они, должно быть, разминулись в дороге. Маркиз, как и в Вестминстере, оставил своему родственнику письмо и поселился в близлежащем Бристоле, полагая, что в кипящем жизнью портовом городе их присутствие обнаружится не так скоро, как в деревне.

– Но головорезы моего брата подобрались ближе, чем я думал, – заключил он слабым голосом. – Сегодня вечером они нарочно поджидали меня, вероятно, знают они и о нашем пребывании в этом доме.

Он попытался приподняться с подушек, но со стоном повалился обратно.

– Когда я умру, эти дети окажутся во власти того, кому неведома жалость. Сэр, умоляю вас! Не дайте мне сойти в могилу с этой мыслью!

– Что вы хотите, чтобы я сделал, милорд? – тихо спросил Криспин, прервав тишину.

Маркиз ответил не сразу. Рассказ истощил его и без того убывающую силу, и теперь он лежал с закрытыми глазами.

– Уведите с собой моих внуков, – наконец, задыхаясь, проговорил он. – Больше не думайте обо мне, со мной все кончено, только уведите их из этого дома прежде, чем эти негодяи доберутся до них. Это единственный шанс на спасение.

Стоявшая с противоположной стороны кушетки леди Франсис ахнула и в ужасе взглянула на капитана Барбикана. Подрагивающее пламя единственной свечи причудливо освещало его лицо, придавая ему выражение, на мгновение показавшееся истощенной девушке почти сатанинским, а отбрасываемая его высокой, завернутой в плащ фигурой тень гротескно вырисовывалась на стене и потолке, угрожающе возвышаясь над присутствующими. Поддавшись внезапно охватившей ее панике, девушка бросилась на колени рядом с кушеткой и схватила руки старика.

– Нет, дедушка, нет! – воскликнула она. – Не отсылай нас прочь. Мы хотим остаться с тобой.

– Моя малышка, – нежно ответил он. – Вы должны идти. Ваш дядя не удовольствуется только моей смертью. Он должен уничтожить всех нас – только так Ротердейл останется ему и его сыну.

Внезапный приступ боли на мгновение исказил лицо маркиза. Оправившись, он продолжал, уже обращаясь к капитану Барбикану:

– Вы молчите, сэр. Отказываете в последнем желании умирающему?

– Я согласен, милорд, – ответил он. – Я уведу их отсюда и спрячу до прибытия лорда Ларчвуда. Но если те люди, что напали на вас, знают об этом месте, нам нужно торопиться. Один из них убежал, и он будет здесь, как только найдет помощь.

Кивок маркиза подтвердил его слова, но девушка взглянула на него с гневом.

– Значит ли это, что мы убежим и оставим моего дедушку во власти этих негодяев? Вот это смело! – Она взглянула с мольбой на раненого старика. – Сэр, вы не имеете права столь многого просить у незнакомца. Кроме того, никуда я не пойду. Если Бог хочет, чтобы мы умерли сегодня от рук убийц моего дяди, зачем пытаться бежать?

– Ты говоришь не подумав, девочка моя, – возразил он. – Если бы Господь хотел, чтобы вы разделили со мной мою участь, он не послал бы вам на помощь покровителя. Не простой случай свел меня с этим джентльменом сегодня вечером.

– Милорд, я готов защищать ваших внуков, но вы должны знать, что я за человек. Я был рабом, я командовал пиратским судном в Карибском море. Сейчас в Бристоле я ожидаю корабля, чтобы вернуться на Ямайку, к моим друзьям из черного братства.

Ни в его голосе, ни на его лице не было и тени стыда. Девушка взглянула на него со страхом и гневом, лорд Ротердейл же смотрел на него с любопытством.

– Зачем вы мне это говорите? – спросил он.

– Я не хочу обманывать человека, стоящего на пороге вечности, – просто ответил он.

– Джонатан, – простонал маркиз, судорожно глотая воздух ртом. – Принеси мне Библию. – Он подождал, пока мальчик не положил в его руки потрепанный томик, а затем снова обратился к Криспину: – Капитан Барбикан, положите руку на эту священную Книгу и поклянитесь мне, что вы будете хранить моих внуков от зла и не отойдете от них ни на шаг, пока они не окажутся в безопасности под покровительством их родственника.

Без колебаний Криспин поклялся, и его глубокий, тихий голос, казалось, принес умирающему успокоение. Но оставалось еще одно неоконченное дело.

– Франсис, – прошептал он. – Ты тоже должна поклясться, что будешь подчиняться капитану Барбикану, пока вы не доберетесь до Ларчвуда. Это... мое последнее распоряжение. Поклянись, дочь моя, как он, на Библии.

Привычка покоряться деду была в ней сильна, но, когда ее пальцы прикоснулись к священному томику, мысль о последствиях подобного обещания заставила ее остановиться.

– Франсис, я приказываю тебе, – повторил слабый голос, и леди Франсис поклялась в покорности Криспину Барбикану. Не успела она это сделать, как Библия выскользнула из ослабевших рук Ротердейла, и его голова склонилась набок.

Свободной рукой Криспин осторожно прикрыл глаза мертвеца и поднялся, увлекая за собой и Франсис. Джонатан бросился на кушетку на тело деда и разразился рыданиями; леди же молча стояла поодаль. Ее глаза, устремленные снизу вверх на темное, цыганское лицо пирата, были сухи. Не успели они ничего произнести, как кто-то громко постучал в дверь внизу.

Капитан Барбикан ринулся к лестнице, но тут же вернулся обратно.

– Миледи, – отрывисто сказал он. – Возможно, это пришли люди, ищущие вас и вашего брата. Есть ли из этого дома иной выход?

Она покачала головой, и он неслышно пробормотал ругательство. Стук снаружи усилился, и Криспин, вспомнив о плачевном состоянии двери, понял, что под подобным натиском долго она не выдержит. Он схватил свечу и бросился во внутреннюю комнату. Это была спальня, за ней находилась еще одна комната, видимо принадлежавшая девушке. Окно дальней комнаты выходило на узкую аллею, и Криспин, выглянув, обнаружил внизу крышу пристройки.

Вот он, выход. Он вернулся: Джонатан лежал, обнимая тело старика и заливаясь слезами, а Франсис стояла, словно оцепенев, там же, где он ее и оставил. Она была настолько подавлена всем произошедшим, что, когда он заговорил с ней, девушка взглянула на него, явно не понимая его слов. Криспин схватил ее за плечи.

– Миледи, – рявкнул он. – Вы видели, как ваш дед только что умер насильственной смертью. Хотите видеть, как и вашего брата постигнет та же судьба? Убийцы уже у дверей, я не смогу спасти вас, если вы того не захотите.

– Что я должна делать? – медленно проговорила она.

– Возьмите все деньги и ценные вещи, которые у вас есть, и все бумаги, принадлежащие вашему дедушке. Остальное придется оставить здесь. – Грохот, донесшийся снизу, возвестил о том, что дверь поддалась. – Торопитесь! Я задержу их, насколько смогу.

Первого нападавшего Криспин встретил на верхней ступени лестницы. Несмотря на то что рапирой владел он отлично, он никак не мог найти место для решающего удара. Наконец ему удалось выбить шпагу из рук противника; не мешкая, он сильно ударил его ногой в грудь. Тот потерял равновесие и повалился на своих же товарищей. Пользуясь возникшей неразберихой, Криспин вернулся в комнату, захлопнул дверь и подпер ее тяжелым деревянным сундуком. Его подопечные смотрели на него с опаской и недоверием. Франсис прижимала к груди кожаный кошелек, а Джонатан, чьи слезы уже успели высохнуть, начинал проявлять интерес к происходящему.