Текст книги "Замуж вокруг света. Путешествие вокруг света в поисках мужа"

Автор книги: Шери Лоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Ну и ну, неужто это моя блудная невеста? – смеется он.

Меня это радует: он шутит, а не злится, не впадает в шок – подумаешь, немножко сарказма. Сарказм я переживу. И как-никак я не ждала, что меня встретят с плакатом «Добро пожаловать домой» и марширующим оркестром.

– Опять ищешь работу? – Ну и ледяной у него тон, прямо как мороженое из морозильника!

Но и я так тоже умею.

– Нет, просто хотела проверить, как там моя золотая рыбка.

В уголках его глаз появляются морщинки.

– Умерла, мне очень жаль. Естественный исход в результате долгой и счастливой жизни. Не правда ли, приятно узнать, что даже золотая рыбка прожила дольше, чем наши отношения?

Я вдруг обрадовалась, что одела траурный наряд. Бедняжка Флиппер.

Тут кто-то кашляет – я же совсем забыла о Хагаре, нордическом боге.

– Купер, это Клаус, мой партнер. Клаус, познакомься с Карли Купер, мастером таинственных исчезновений.

– А, мисс Купер, – произносит Клаус таким голосом, будто ему сразу вдруг все стало ясно. – Наслышан о вас.

У меня такое чувство, что наслушался он не сияющих дифирамбов о моих выдающихся человеческих добродетелях. Оборачиваюсь к Джо:

– Может, пойдем куда-нибудь и поговорим?

– Вряд ли. Каждый раз, когда ты будешь удаляться в туалет, я буду бояться, что ты уже не вернешься.

– Можешь привязать меня за ногу веревочкой.

Он улыбается. Вроде как оттаял малость. Может, все в конце концов обернется не так уж плохо? Только надо держать его подальше от острых предметов.

Оборачиваюсь, чтобы попрощаться с Клаусом, и он что-то бурчит в ответ. У меня воображение разыгралось или он действительно выглядит так, будто хочет выковырить мне глаза мотыгой?

Мы идем в итальянский ресторан через дорогу от клуба. Джо заказывает два бокала вина и чесночные хлебцы – видимо, сегодня мы с ним уже не поцелуемся. Он смотрит на меня, и повисает неловкая тишина. Он явно не собирается облегчать мне жизнь. Я делаю глубокий вдох, зажимаю нос и ныряю.

– Наверное, теперь уже бессмысленно извиняться? – бормочу я.

Секунду он молчит, потом отвечает:

– Да, но ты могла бы объясниться.

Сказать ему, что меня похитили и продали в рабство? Или что я ушиблась головой и пережила полную потерю памяти? Или признаться, что я бесхребетная, как кобра, и добропорядочная, как наемный убийца? Я решаю сказать правду – я была глупой, струсила, сбилась с пути и поступила бессердечно. Я заслуживаю того, чтобы на меня снизошли голод и нашествие саранчи.

– Ты знаешь, что я тебя разыскивал?

– Что?

– Примерно через полгода. Вспомнил, откуда ты родом, и поехал туда, расспросил людей и выяснил, что ты работаешь в ночном клубе.

– Так почему ты со мной не связался?

Я так потрясена, что даже прикосновение перышка способно свалить меня на пол.

– Я приехал в клуб и видел тебя там, но ты металась туда-сюда как ненормальная. В конце вечера хотел поговорить с тобой, но ты сцепилась языками с каким-то здоровенным блондином. Я решил, что лучше мне потихоньку исчезнуть.

У него такой грустный вид. Да чтоб меня молния поразила! Я самый ужасный человек, ступавший на эту землю после Ирода. У меня нет права быть здесь и снова вытаскивать на свет эту историю. Разве недостаточно вреда я уже причинила?

– Джо, извини меня ради бога. Я тебя оставлю.

Я встаю, чтобы уйти и найти сточную канавку, где бы спрятаться. Он хватает меня за руку и сажает обратно за стол:

– Так просто тебе не уйти, Купер. Я хочу узнать, чем ты занималась с тех пор. Хочу знать, что же такое произошло, что ты не смогла ко мне вернуться.

Я слышу в голове одну из поговорок Кэрол: «Назвался каратистом – полезай в драку».

– У тебя много времени?

Он смотрит на часы:

– Неделя примерно есть. – И что-то подсказывает мне, что нужно расположиться поудобнее.

Признаюсь, в какой-то момент я засомневалась: стоит ли выкладывать ему всю правду? Но в чем смысл утаивать? Выражение его лица говорит о том, что он не в восторге, но не думаю, что он будет пытать меня или калечить. Нет, он заслуживает правды, во всех кровавых подробностях. Я рассказываю ему все, что произошло до тех пор, пока я не бросила все и не уехала из Лондона. Я как будто на исповеди. «Благословите меня, святой отец, ибо я грешна, в последний раз исповедовалась семнадцать лет назад, и вообще я мерзкая поганка».

Пару раз он прерывает меня, чтобы кое-что прояснить, но в основном просто слушает. Через два часа у меня заболевает горло, и мне хочется пойти к психиатру.

– Теперь ты хочешь, чтобы я ушла?

Он качает красивой лысой головой. Потом улыбается, почти печально:

– Нет. Видишь ли, мне кажется, что так все и должно было произойти, по злой шутке судьбы.

– О чем это ты?

– Дело в том, что после твоего отъезда моя жизнь сильно изменилась, и эти перемены пошли мне на пользу.

Значит, он закрыл клуб и, наверное, переехал. И что в этом такого полезного?

– Можешь не говорить: ты женат, у тебя шестеро детей и по субботам ты работаешь тренером школьной футбольной команды.

Он смеется:

– Не совсем так, но ты недалека от истины.

Я подзуживаю его, чтобы он рассказал мне свою историю. Очень большая ошибка.

– Когда ты уехала, я все ждал, что ты позвонишь или вернешься. Я был уверен, что ты приедешь. Разве могло быть иначе? Мне казалось, что мы были так счастливы. Но когда ты не вернулась, я стал волноваться, не случилось ли с тобой чего плохого, вот и поехал на твои поиски… – Он презрительно ухмыляется. И я этого заслуживаю. – И конечно, я увидел тебя с…

– Дагом, – подсказываю я. Я в полном проигрыше.

– Да, ты пыталась удалить его внутренности языком.

– Фу! Нокаут!

– Итак, я вернулся в Амстердам и стал работать. Жил в клубе круглосуточно. Работал день и ночь, ходил на вечеринки. Я не спал, много пил и потом решил, что настало время немного поэкспериментировать.

О нет! Он стал наркоманом! Поставил над собой больше экспериментов, чем ученый-исследователь, и стал торчком! Так вот о чем умалчивал Рене. У меня не было слов.

Он продолжал:

– Через год я встретил Клауса, и мы вместе открыли клуб. Решили сосредоточиться на растущей гомосексуальной публике, и «Рай Джо и Клауса» с момента открытия полон каждую ночь.

– А как же личная жизнь? Только не говори, что после меня у тебя никого не было.

– Я уже все сказал.

– Когда?

Я что, прослушала? Может, он продолжал говорить, пока я была в туалете, и я целый кусок пропустила?

У него озадаченный вид. Но не такой озадаченный, как у меня.

– Я представил тебе Клауса как партнера, но он не только мой деловой партнер, Купер, он мой партнер по жизни. Вот что я имел в виду под «экспериментами». Я экспериментировал с однополой любовью и обнаружил, что это мое.

Матерь Божья! Этого я никак не ожидала. Он не наркоман, он гомик! Чувствую прилив крови к голове; мне хочется засунуть голову между коленок. Только через пару минут я обретаю дар речи.

– Хочешь сказать, что ты уже не Джо, а Джоанна? – спрашиваю я. Мое непонимание можно сравнить с состоянием пенсионера, которому дали в руки ноутбук.

Он смеется и зажигает сигарету. Мне же нужен шланг, я хочу выкурить сразу целую пачку!

– Да, но для краткости можешь по-прежнему называть меня Джо.

Я извиняюсь и бегу в туалет. Настало время подумать. Подозревала ли я когда-нибудь, что он голубой? Нет. Были ли у него раньше явные наклонности? Нет. Хочу ли я заплакать? Да.

Усаживаюсь обратно за столик.

– Скажи, Джо, а когда мы были вместе, ты тоже встречался с парнями? – выпаливаю я.

– Как ты можешь говорить такое? Ты знаешь, что я тебе не изменял. У меня не было отношений и связей с другими мужчинами, пока я не встретил Клауса.

Кажется, мой вопрос обидел его и разозлил. Надо было думать. Джо Кейн – хороший человек, таким был всегда. Мой голос смягчается:

– Ты счастлив?

– Очень. У нас с Клаусом особенные отношения.

Я протягиваю руку и касаюсь его лица:

– Тогда я рада за тебя, Джо. Правда. Мне просто жаль, что все получилось так, а не иначе.

– Мне тоже, Купер.

Несколько секунд мы сидим в тишине, держась за руки.

– И какие у тебя теперь планы?

Я решаю рассказать ему всю историю до конца. Мою затею с великой охотой на бывших женихов. Он думает, что это просто умора.

– Значит, я по списку был номером вторым? А кто номер третий?

– Тот самый блондин, которого я совращала в Глазго.

Он хватается за бока:

– Фантастика. Я бы разозлился, если бы ты бросила меня и нашла счастье с ним. Но он больше в моем вкусе, чем в твоем.

Я швыряю в него коркой от чесночного хлебца.

– Где он живет?

– В Манчестере. Поеду туда после того, как повидаюсь с друзьями в Лондоне.

– Не уезжай так быстро, Карли. Амстердам красив в это время года. Отдохни немножко, можешь пожить у нас с Клаусом.

Интересное предложение. Мне не помешало бы пару неделек погреться на солнышке. Расслабиться, ничего не делать.

– А Клаус не будет возражать?

– Не переживай насчет Клауса, он очень надежный парень. К тому же он в курсе, что мой деревянный башмачок давно уже на другой ноге.

Я соглашаюсь. Мы возвращаемся в «Рай Джо и Клауса» и поднимаемся в офис. Клаус, кажется, рад, что мы вернулись. Я подхожу к нему и целую его в щеку.

– Клаус, так как ты увел у меня парня, за тобой должок: придется тебе поселить меня у себя на пару недель и устроить мне сногсшибательный отдых.

Он смотрит на Джо, тот кивает головой, и Клаус лениво улыбается:

– О'кей, только ты будешь каждый вечер готовить ужин и убираться в ванной. – Кажется, он мне понравится.

Я вздыхаю:

– Какая жалость. Я сижу в комнате с двумя прекрасными мужчинами, а они смотрят только друг на друга. Кажется, придется научиться вязать.

Двухнедельные каникулы растягиваются на три недели. Каждый день я готовлю ребятам завтрак, потом весь день гуляю по Вондельпарку и берегам каналов. Вечером мы ужинаем, потом парни уходят в клуб. Иногда я иду с ними, иногда пораньше ложусь с хорошей книгой. Такая жизнь мне по душе. В жизни не чувствовала себя настолько умиротворенно. Клаус – просто лапочка, понимаю, что Джо в нем нашел. Сильный, забавный, заботливый, да и Пирс Броснан по сравнению с ним – серая мышка.

Наконец я нахожу в себе силы уехать и звоню Кейт, чтобы та приготовила мне ночлег.

– Купер! Ну, какой счет?

– Бывшие женихи – два, Карли Купер – ноль.

– Сара рассказала, что у вас с Ником произошло. А как же Джо? Девчонки устроили тотализатор, я на него поставила. Только что из-за тебя проиграла десятку и неделю на спа-курорте.

– Долго рассказывать, Кейт. Отряхни пыль с бутылки лучшего пойла, все узнаешь в выходные. Как там Джесс и плохиш Бэзил?

– Его сломанная челюсть зажила как раз к выходу нового «Хелло». Он и его жена на шести страницах объясняют, что все это было большим недоразумением и теперь они стали еще ближе друг к другу.

– Черт, Джесс небось обплевалась.

– Скажем так: наручники и перышки в последнее время ее больше не заботят.

– А Кэрол?

– Джордж в знак извинения прислал ей крестик от Тиффани, так что она в рекордные сроки оправилась от несчастья.

Я смеюсь. В этом вся Кэрол. Нет такой раны, которую не залечили бы бриллианты.

– Увидимся в воскресенье, Кейт. И девочки пусть приходят, последний эпизод моей саги – это нечто.

– Не может быть, чтобы все было плохо – у тебя счастливый голос.

Я смотрю на Джо и Клауса, которые лежат на диванчике, свернувшись калачиком, довольные, как алкоголики в пивном супермаркете. Несмотря на все неудачи, я снова верю в любовь.

– Я и счастлива. Но все еще остаюсь женщиной в поиске. Готовься, номер три.

Глава 16
Что, если месть – эта блюдо, которое лучше подавать со сливочным кремом?

– Да ты шутишь! – визжит Кейт, хватаясь за беременный живот и скрещивая ноги, чтобы от смеха не началось недержание. Живот уже видно – не могла же она проглотить целиковую дыню!

Мы сидим в гостиной у Кейт солнечным воскресным утром. Самолетная еда на утреннем рейсе из Амстердама опять была похожа на экспериментальную вакцину, провоцирующую ботулизм, так что я поглощаю остатки вчерашнего яблочного пирога.

Брюса с детьми отправили в бассейн, чтобы освободить место для Кэрол, Джесс и Кэла, который зашел попрощаться перед отлетом в Штаты. У него трехмесячная съемка в качестве лица новой коллекции Донны Каран. Тяжелая у моего братика жизнь – сама не знаю, как он справляется! Глядя на него, трудно поверить, что мы родственники. Кэл – само совершенство, а я так и похожа до сих пор на взорвавшуюся щетку для унитаза.

Я только что дошла до той части моего рассказа, где Джо признается в своей ориентации. Джесс стала пунцовой, ей явно требуется кислород; у Кэрол такой вид, будто ей срочно надо в туалет; Кейт с криком зовет акушерку. Все ржут так, будто только что попали на новое шоу Билли Коннелли. Что ж, я рада, что я такая забавная. С каждым днем моя жизнь все больше похожа на дурную телекомедию, но до тех пор, пока моим друзьям есть над чем посмеяться, я не против. Рада служить обществу. Я игнорирую их попытки меня прервать.

– Если честно, – продолжаю я, – они так счастливы вместе. Никогда не видела более счастливой пары.

– Кажется, этого пациента мы потеряли, – еле дыша, Джесс констатирует очевидное. – Разве что ты не собираешься сменить пол. Я бы не исключала такую возможность – стрижку ты уже сделала.

Решаю первым же делом в понедельник утром купить парик.

Встревает Кэрол:

– И почему все красивые, заботливые, чувствительные и интересные мужчины оказываются голубыми? Трагедия какая-то. Неудивительно, что для нас парней не осталось.

Кэл кидает в нее плетеной салфеткой:

– Не все такие мужчины голубые. В последний раз, когда я проверял, я все еще был гетеросексуалом.

– Ты не считаешься, ты – член семьи, – отвечает она. – К тому же мне нравится, чтобы в мужчине была какая-то загадка. А в тебе загадок не больше, чем в повторном показе серии «Скуби-Ду».

Ой! Моего братика поставили на место. Кэл надувает губки. Джесс его обнимает:

– Не обращай на нее внимания, Кэл. Она просто злится, потому что один из ее ОСКАРов отобрал у нее карточку «Американ Экспресс».

Бедняжка Кэрол, для нее это равноценно потере ноги или руки.

Кейт возвращается к разговору:

– Так кто у нас следующий?

– Даг. Последнее, что я о нем знаю, что он в Манчестере, и я собираюсь отправиться туда завтра.

– Он не в Манчестере, а здесь, в Лондоне, – небрежно бросает Кэл.

Я потрясенно оборачиваюсь к нему:

– С каких это пор он в Лондоне? И откуда ты знаешь?

– Карли, он был моим лучшим другом. Ты выгнала его из города, но это не значит, что мы с ним перестали общаться. Ему принадлежит салон «мерседесов» в Уимблдоне.

Не могу поверить. Все эти годы он жил всего в двадцати милях от меня, а я об этом не знала! Решаю отказаться от родства с Кэлом. И вдруг у меня появляется хорошее предчувствие. На этот раз все началось очень легко. То есть не пришлось искать, не надо никуда ездить, прибегать к мошенническим тратам. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. И это может означать только одно: Даг – моя судьба. Меня переполняет предчувствие, что Даг и есть мой единственный и неповторимый.

На следующее утро я одеваюсь со всей тщательностью. Если я собираюсь изображать из себя потенциальную покупательницу «мерседеса», то и выглядеть надо соответственно. Решаю надеть угольно-серый брючный костюм, черные сапожки и серебристую блузку. Шикарно, но не слишком броско. После бесконечных выпрашиваний, пресмыканий и клятв в пожизненном услужении Кэрол позволяет мне взять ее черную сумочку «Прада». Даже не знаю, перекинуть ли мне ее через плечо или поставить в рамочку.

Такси везет меня в Уимблдон, а я звоню Джо по мобильнику. Чувствую себя так, будто мне предстоит отыграть матч на центральном корте. Коленки превратились в желе, рот сухой, как яблочный пирог Кейт.

– Брось, Купер. Все у тебя будет в порядке. Ты просто порази его до смерти своим искрящимся остроумием и обаянием, – подбадривает меня Джо.

– Я больше беспокоюсь, как бы он не поразил меня до смерти. Учитывая его чувства ко мне, как бы я уже через пять минут не оказалась под колесами нового «мерседеса».

– Все будет хорошо, милая. Мы с Клаусом на твоей стороне.

– Угу. На безопасном расстоянии в сотни миль.

Джо смеется, и меня поражает ирония ситуации: мой бывший голубой жених пытается подбодрить меня перед встречей с мужчиной, ради которого я его и бросила! Мой психиатр мог бы годами только за мой счет и кормиться.

Приехав в салон, я вешаю трубку. Так, Карли, дыши глубоко. Ты можешь это сделать. Ты можешь это сделать.

Я так занята мыслями о своей первой реплике, что не смотрю, куда иду. И через три секунды лежу распластанная на полу, поскользнувшись о придверный коврик. Мой гимнастический трюк даст фору самой Наде Команечи. Радуюсь, что надела брюки, иначе мои трусы в клетку увидел бы весь мир с высоты птичьего полета.

Проверяю ноги на наличие сломанных костей, и тут кто-то протягивает мне руку и поднимает на ноги.

– С вами все в порядке? – Голос мужской, с шотландским акцентом, и мне не надо даже смотреть в лицо его обладателю, чтобы понять, кто передо мной. Внимание, мой выход.

– Кажется в порядке, Даг. А ты?

Он смотрит на меня, как мне кажется, целый час, но на самом деле примерно три с половиной секунды. Я оглядываю его с макушки до ног. Светлые волосы коротко подстрижены и убраны назад, глаза еще зеленее, чем в моей памяти. Фигура по-прежнему, как у манекена из бутика «Келвин Кляйн». На нем темно-синий костюм, происхождение которого выдают пуговки с надписью «Версаче», золотой галстук и белая рубашка. Он – само совершенство. Не знаю даже, говорить с ним или сразу съесть?

– Ты всегда любила громко заявить о своем присутствии.

– Ну… нет ничего лучше гимнастического трюка, чтобы тебя заметили.

Он даже не улыбается. Если можно было бы убить взглядом, я бы сейчас уже копыта откинула.

– Чем могу помочь, Карли?

– Я… хмм… хочу купить «мерседес».

Он скрещивает руки на груди и поднимает брови:

– Правда? А какую модель?

– Ну… модель типа… хмм… такую… голубую.

Меня бы да в автомобильное телешоу: прирожденный талант!

– Ладно, Даг, – раскалываюсь я, – Не нужен мне никакой чертов «мерс». Кэл сказал, что ты здесь работаешь, и я пришла с тобой поговорить.

– Зачем? Разве наставлять рога больше некому?

Удар ниже пояса!

Я поворачиваюсь, чтобы уйти. За одно утро хватит с меня унижений, а лучше уже точно не будет. Быстрый побег кажется идеальным планом.

Но, к моему удивлению, он протягивает руку и останавливает меня:

– Ладно, Карли, пойдем в кафе через дорогу. Полчаса у тебя есть?

Его время поджимает? Или полчаса – это ровно столько, сколько ему понадобится, чтобы собрать прохожих и устроить мне публичную порку при свидетелях?

И вот он сидит за столом, по-прежнему не сводя с меня глаз. И с чего мне начать? Почему-то мне кажется, что вопроса «Как дела?» будет недостаточно.

– Во-первых, мне очень жаль, что так получилось, Даг. Я знаю, у меня нет даже права просить у тебя прощения. Пресмыкаться я плохо умею.

– Именно.

Ну вот, он хоть заговорил. Это уже прорыв.

– Послушай, Даг, ну что я еще могу сказать? Я была жалкой, отвратительной коровой, я не виню тебя за то, что ты меня возненавидел. Я прошу прощения.

– Отлично, ты просишь прощения. И что тебе теперь-то надо?

Ничего себе! С каких это пор он стал таким прямолинейным? И это тот самый парень, которому потребовалось пять недель, чтобы только меня поцеловать? Он что, ходил на тренинг личностного роста?

– Наверное, мне просто захотелось тебя повидать. Много времени прошло.

Его лицо говорит мне, что времени прошло недостаточно. Может, стоило подождать еще, не знаю, лет пятьдесят хотя бы?

И что было дальше? – расспрашивает меня Кейт, вернувшись с работы.

Я рассказываю, что первое предложение мне удалось вытянуть из него только через полчаса. Еще через полчаса он соизволил вступить в более-менее нормальную беседу. Наконец спустя два часа, выпив восемь чашек кофе (на двоих), съев кекс с шоколадной помадкой и посмотрев, как я проглотила две таблетки прозака, он вернулся в салон.

– И? – спрашивает она.

– И сегодня я с ним ужинаю, – визжу я, подскакивая на месте.

Она ударяет скалкой по кухонному столу. Дети спасаются в поисках укрытия: мамочка и тетя Карли опять перебрали кофеина.

Надеваю обновку – платье, купленное на обратном пути из Уимблдона. Да, я знаю, что финансовая стабильность у меня, как у Эквадора, но ведь это может быть один из важнейших вечеров в моей жизни! К тому же всегда можно завтра отнести его обратно в магазин.

Даг ведет меня в ресторан «Титаник» Марко Пьера Уайта. Не то чтобы уютный романтический уголок, но полностью в моем вкусе: набитый до отказа, оглушительно шумный, невероятно модный и легкомысленный. Ловлю наше отражение в зеркале за барной стойкой. Мы хорошо смотримся вместе.

Могли бы стать прекрасной парой.

Нас сажают за относительно стихий столик (шум здесь, как в маленьком реактивном самолете). В кои-то веки я рада, что официант по имени Таркин двадцать минут рассказывает нам о фирменных блюдах – у меня появляется время, чтобы отрегулировать сердцебиение. Выбираю «стейк а-ля Макдоналд», предположив, что это лучший кусок мясной вырезки с соусом из превосходного шотландского виски. Вместо этого получаю гамбургер. У Марко развито какое-то странное чувство юмора.

Вначале разговор идет туго, как примерка утягивающих колготок в «Маркс и Спенсер». И я выбираю самый безопасный путь. Мы рассказываем друг другу, что произошло в нашей жизни с последней встречи (я при этом утаиваю больше фактов, чем Тони Блэр). За последние два месяца я повторяла этот рассказ уже три раза: надо будет записать его на пленку для последующих воссоединений с бывшими женихами.

Даг рассказывает, что так и не женился, но в Манчестере жил с одной девушкой шесть лет, а потом решил, что она ему не подходит. Вот это похоже на того Дага, которого я знала.

Мы заказываем один липкий карамельный пудинг на двоих (за день это уже второй его десерт: наверное, даже во сне занимается на гребном тренажере, чтобы поддерживать такую форму). Ковыряя мороженое, я мысленно анализирую ситуацию. И должна сказать, что есть некое оттаивание (в наших отношениях, не в мороженом).

Более того, не хочу показаться излишне самонадеянной, но, по-моему, мы хорошо проводим время. Поглощение закусок было пыткой, но когда принесли горячее, атмосфера явно потеплела, а к десерту мы уже много смеялись, случайно касались друг друга ладонями, долго и томно смотрели в глаза и хлопали ресницами (ну ладно, допустим, ресничками хлопала я, а не он).

Глядя на Дага, я, к своему непреходящему изумлению, обнаруживаю, что он опять стал прежним Дагом – обаятельным, забавным, милым. Общаться с ним – все равно что расстегнуть штаны после плотного ужина: очень приятно. Только он замолкает, как я слишком быстро заговариваю.

– О чем ты думаешь? – спрашиваю я, не зная, хочется ли мне услышать ответ.

– Думаю, что мне хочется пригласить тебя к себе. Что скажешь? – спрашивает он, серьезно глядя на меня.

Это плохая идея. Очень плохая. Худшая, которую я когда-либо слышала. Только в этот момент я не могу понять почему. Ох, проклятие! Советуюсь со своей анатомией: о да, все системы наготове.

– Скажу, что я тебе разрешаю, – отвечаю я, пытаясь улыбаться соблазнительно, хотя на самом деле моя улыбка выглядит тупой и бестолковой.

Мы едем на такси в его дом в Фулхэме. Это трехэтажный дом на чистенькой улице, заставленной «БМВ», «порше» и «мерседесами». Рай для угонщика шикарных тачек.

Даг включает лампу, и мы оказываемся в прихожей, словно сошедшей со страниц «Домашнего очага». Кремовые стены, репродукции Моне, Микеланджело и Леонардо да Винчи с золотистой подсветкой. Паркет из необработанного дерева, два черных кожаных дивана, а посередине – стеклянный кофейный столик с антикварными золотыми ножками. У дальней стены – аккуратно спрятанные в стеклянном шкафчике телевизор и стереосистема, а по бокам – стеклянные столики с медными статуэтками. Я боюсь касаться всего этого: вдруг оставлю отпечатки пальцев? И как он борется с пылью? Мистеру Мускулу наверняка приходится нелегко, отчищая пятна с такой мебели.

Даг нажимает кнопочку на пульте, и комнату наводняет голос Куинси Джонса. Черт, это же сцена классического соблазнения! И где только он этому научился?

Изо всех сил пытаюсь казаться невозмутимой, из кожи вон лезу, но в голову ударяют гормоны. Мне вдруг так сильно хочется секса, что даже дверные ручки кажутся привлекательными.

Даг наливает мне шампанского, берет за руку и ведет в спальню. Целует сначала медленно, потом страстно, прижимая к стене. Или он положил тот пульт в карман, или действительно рад меня видеть. Я срываю с него рубашку, и пуговицы прыгают по всей комнате. Он срывает мое платье, и оно рассыпается на кусочки, прежде чем оказаться на полу. Черт, фигушки теперь я верну его в магазин! Хорошо, что я надела кружевное черное боди с трусиками-стринг, поддерживающее все нужные части в нужных местах.

Я стою на коленях и стягиваю с него ботинки и брюки. Думаю, не задержаться ли мне внизу подольше и не сделать что-нибудь полезное, но тут вспоминаю, что Даг у нас в сексуальном плане не любит рассусоливать. А я не хочу, чтобы все закончилось, не успев начаться.

Он поднимает меня и толкает к кровати. Нависает надо мной и наклоняется, целует в губы, в шею… целует меня везде, до самых пальчиков ног. Визжу в экстазе. Если он так продолжит, то я кончу еще раньше него. Вот это будет номер.

Он поднимается в обратном порядке и целует меня в губы, одновременно тянется к ящичку в прикроватном столике и достает презерватив, срывает обертку и надевает его одной рукой. Да, мальчик без меня практиковался.

– Я люблю тебя, Купер. Всегда любил, – шепчет он, проскальзывая внутрь.

Ох, мамочки. В голове взрываются фейерверки: во мне только что стартовала ракета. Он медленно двигается вперед и назад, все время бормоча мне на ухо, что еще он собирается со мной сделать. Я вцепилась ногами в его спину – на всякий случай, если он вдруг захочет сбежать. На этот раз я его не упущу.

Он продолжает, пока я не кончаю, крича так громко, что на улице трижды срабатывает автосигнализация. Пытаюсь перевести дыхание, но он переворачивает меня на живот и снова проникает в меня, держа за плечи и шепча мне в ухо. Так дольше не может продолжаться, иначе я получу внутренние ожоги. Клянусь, я уже чувствую запах жженой резины.

Он неустанно выкручивает мое тело в разные позиции, которые, как я раньше думала, возможно принять лишь после многолетних интенсивных занятий йогой. И каждый раз, когда я уже думаю, что он кончит, он сдерживается и продолжает. Если кто-то и теряет контроль над собой, так это я: чувствую, как оргазм опять подбирается с кончиков пальцев. Вот он добирается до рта, и я громко кричу и нецензурно ругаюсь. Сигнализация на улице опять заливается.

Наконец он кончает, тяжело дыша и замирая. И падает рядом со мной. Мне хочется что-то сказать, но я не могу. Я просто в шоке.

Он поворачивается и проводит пальцем по моему лицу.

– Я люблю тебя, Карли, – повторяет он.

Я улыбаюсь и наклоняюсь, чтобы поцеловать его. Ну уж нет, на этот раз не дождетесь, я слишком часто в прошлом спешила признаваться в любви и в результате создала больший хаос, чем туристы в аэропорту Хитроу в июле. Теперь я другая. Не буду торопиться, проверю свои чувства, прежде чем обещать ему весь мир и навлечь катастрофу на его голову. Я исправилась. Но раз уж на то пошло, я точно могу сказать, что люблю его пенис. Для начала неплохо.

– И что дальше будет, мистер Кук?

– Карли, я ни за что тебя больше не отпущу. Ты не против? – Он улыбается и убирает мои волосы с лица.

– Мне твоя идея нравится.

Если бы мы были на футбольном матче, я бы закричала: «Гол!» Он крепко прижимает меня к себе и засыпает. Никогда в жизни мне не было так тепло и спокойно. И как я могла упустить такого парня? Даг начинает тихонько похрапывать, но я в таком волнении, что уже вряд ли усну в этом году. Смотрю на часы: два ночи. Кто из моих подруг в такое время не спит? Прохожу в гостиную и набираю Кэрол. Она сразу же берет трубку.

– Клайв, я же сказала: иди к черту, – кричит она и швыряет телефон.

Так, похоже, я пропустила целый эпизод в ее жизни. А с Джорджем что случилось? Я набираю опять.

– Клайв…

– Кэрол, не вешай трубку, это я. Ты в порядке?

– Нет! – заливается она.

О черт. Вечно я оказываюсь в эпицентре кризиса. Так и знала, что сегодняшний день слишком идеален, чтобы быть правдой.

– Сейчас приеду, – говорю я и бросаю трубку. Отыскиваю свое платье, но оно теперь годно только на тряпочки. Проклятие. Беру штаны и пояс Дага, завязываю пояс узлом. Прежде чем выйти из спальни, замираю и смотрю на него. Какой же он красивый. И любит меня! Я бы затанцевала от счастья, но ноги так болят, что не выдержат этого. В гостиной нахожу ручку и бумажку.

«Даг!

У Кэрол кризис, и я единственная, кто может оказать первую помощь. Ночь была потрясающая.

Пожалуйста, позвони мне утром (по мобильному: 07911 234231). С нетерпением жду звонка.

С любовью, Купер».

Вызываю такси – и только тогда понимаю, что не знаю, где нахожусь. Выбегаю на улицу и смотрю название улицы и номер дома, а потом звоню опять. Разве может вечер так стремительно испортиться?

Рекорд даже для меня.

Кэрол впускает меня в квартиру. Она все еще хлюпает носом, глаза похожи на переспелые сливы.

– Что стряслось? – спрашиваю я, крепко ее обнимая. И мой вопрос оказывает действие: по ее лицу течет ниагарский водопад.

Наливаю Кэрол большую порцию бренди, себе – еще больше, и приказываю ей лечь на диван. В ванной нахожу тряпочку, вымачиваю под холодным краном, возвращаюсь в гостиную и кладу ей на лицо.

– Минуту ничего не говори, – приказываю я. И у нее нет выбора: если она заговорит, то подавится фланелевой тряпкой.

Через несколько минут я снимаю компресс. Так-то лучше – теперь во внешнем виде заметны лишь небольшие повреждения.

– Расскажи, что произошло, – снова приказываю я.

Она долго молчит.

– Клайв попросил меня выйти за него.

Я в растерянности:

– И это плохо, да?

– Карли, ты только посмотри на меня. Как я дошла до такой жизни? Мне тридцать один год, и единственные стабильные отношения, на которые я способна, – это мужчина, которому уже можно бесплатно ездить в транспорте.

– Но я думала, что ты этого и добиваешься. Мне казалось, что ты этого и хочешь – старые и богатые мужики, которых можно цеплять и бросать, когда пожелаешь. Одноразовые пенсионеры.

– Знаю, Карли, так оно и было, но теперь мне все кажется таким бессмысленным. Сама посуди: как я могу провести остаток жизни с мужчинами, которые уже не в силах пережевывать твердую пищу? Безнадежно.

А я-то забыла о золотом правиле всех женщин. Наша прерогатива – в любой момент менять мнение, без предупреждения, и ждать, что весь мир нас поймет и встанет на нашу сторону.