Текст книги "Замуж вокруг света. Путешествие вокруг света в поисках мужа"
Автор книги: Шери Лоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Но хочу ли я унизить его в присутствии всех этих людей? Нет. И другого выбора нет. Я кивнула головой.
– Да, – прошептала я. Он надел мне на палец сверкающее кольцо с бриллиантом. Рев толпы донесся бы до самого неба – только вот мы находились в подвале и над нами были еще сорок этажей. Вмешался Кей:
– Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один. С Новым годом!!!!!
Нас окружили сотни потных тел, словно марафонских бегунов, миновавших финиш.
– С Новым годом, миссис Мортон!
– С Новым годом, Сэм!
В течение следующих месяцев трусость захватила мой организм, как тяжелый грипп. Вместо того чтобы признаться Сэму, что я не совсем стопроцентно уверена насчет любви до гроба, я заставляла себя привыкнуть к тому, что мне придется провести с ним остаток жизни.
Я как-то умудрилась уговорить себя, что у нас все получится (ну я же мастер самообмана, сами знаете). Как-никак, я его обожаю и наслаждаюсь каждой проведенной вместе минутой! Нет, все у нас получится. Точно.
Так почему же я все время увертываюсь, когда он хочет назначить точную дату свадьбы? У меня вдруг появилась боязнь ответственности – болезнь мужчин девяностых. Я бы добровольно отдала себя в руки врачей, если бы случай был не безнадежный.
Как-то раз в июле меня вызвал к себе Питер Флинн. Я с опаской шла к нему в кабинет: что-то подсказывало, что новости плохие. И я не ошиблась.
– Мисс Купер, пришло ваше следующее назначение.
Я была поражена:
– Но я не просила меня переводить. Я планировала остаться здесь на неопределенный срок.
– Извините, мисс Купер, но это невозможно. Такова политика отеля: каждый год менять менеджера ночного клуба. Так мы вносим в бизнес свежую струю. Я думал, вы в курсе.
– Да, я была в курсе, но думала, что вы хотя бы поговорите со мной, прежде чем решать мою судьбу!
«Муссолини» не смутился.
– Мисс Купер, – визгливым голосом проговорил он, – я очень занятой человек. У меня в этом здании работают более тридцати иностранцев. Если бы я задумывался об их чувствах, у меня не было бы времени на управление отелем.
– И куда меня переводят?
– У нас есть вакансии в Лондоне и в Дубае. Оба отеля с радостью вас примут. Выбор за вами. Вы должны уехать через четыре недели.
Я думала об этом весь день, и мое мнение менялось чаще, чем у шизофреника. Хочу ли я остаться здесь? Мне нравился Гонконг, но мысль о том, что придется остаться здесь и найти другую работу, наполняла меня ужасом. «Азия» – лучший клуб на острове, с лучшей клиентурой. Конечно, есть еще большие клубы, но их посещают тинейджеры в вандербра и лайкре (причем мальчики), до изнеможения трясущиеся под рейв. При одной мысли об этом у меня начинается мигрень. Нет, это не вариант.
Я могла бы попробовать себя в другой сфере, но, кроме управления ночными клубами, я больше не знала ничего. У меня не было образования, чтобы заниматься чем-то еще. Да я и не хотела. Мне нравилась каждая пьяная, безрассудная, непредсказуемая минута, проведенная в клубе. Клубная жизнь была такой же частью меня, как грудь и целлюлит. Ну уж нет, работая где-то еще, я буду несчастнее героев сериалов.
Дубай был заманчивой перспективой. Солнце, море, пляжи и денег, как у арабского шейха. Но Лондон! Там Кэрол, Джесс и Кейт. Я так скучала по нашим девичникам, так хотела проболтать с девчонками всю ночь, не думая о разнице во времени. Может, это судьба? Но разве я могу просить Сэма уехать из Гонконга? Здесь вся его жизнь. Следующие двадцать лет у него уже распланированы, как сценарий военных действий. Через два года он накопит достаточно денег, чтобы открыть школу, а это то, к чему он всю жизнь стремился. Его мечта. Разве я могу встать у него на пути – я, которая даже не знает, что случится со мной на следующей неделе?
О черт! Ну почему жизнь обязательно должна быть такой сложной? Я переезжаю из страны в страну чаще, чем нормальные женщины покупают духи.
В голове бесновались мысли. Может, Сэм захочет поехать в Лондон? Кого я пытаюсь обмануть?
А что, если мы годик поживем отдельно? Так мы, по крайней мере, проверим прочность наших отношений! Да, это выход. Сэму это не понравится, но он, конечно, поймет, что лучших вариантов нет. Но я ошиблась.
Когда вечером я рассказала обо всем Сэму, он отреагировал вовсе не так, как я ожидала. У него случился второй за все время припадок ярости: он ударил кулаком о стену. Ладно, теперь у нас хоть появилось отверстие для вентиляции.
– Они не могут так поступить!
– Могут, Сэм. Такая у них политика.
– Тогда бросай все. Скажи, чтобы засунули в задницу свою вакансию. Ты найдешь другую работу без проблем.
Я ничего не ответила. Он уставился на меня. И через пару секунд, как ни странно, рассмеялся:
– А, я все понял. Ты хочешь согласиться на одну из этих вакансий, да? Ты уже решила, черт возьми. И когда ты планировала обо всем рассказать мне – в записке, после отъезда?
Можно подумать, я на такое способна! Он что, знаком с Джо?
Я вдруг превратилась в женщину-клише. Все банальности, которые можно было придумать, вылетели у меня изо рта. Даже мне казалось, что я говорю фразами из дешевого романа.
– Послушай, Сэм, я хочу ненадолго поехать домой. Меня не было почти три года. Наверное, я соглашусь на ту работу в Лондоне. Но я не хочу, чтобы наши отношения на этом закончились. Не хочу, чтобы они зашли в тупик. До сих пор все складывалось слишком быстро. Может, нам полезно провести какое-то время отдельно друг от друга? Это всего лишь на год, Сэм, а потом я вернусь в Гонконг. Прошу тебя, Сэм, подумай об этом.
– Карли, здесь вся моя жизнь. Как ты можешь просто собрать все вещи и уехать? Я не хочу, чтобы ты жила в другой стране, я хочу, чтобы ты жила здесь.
В его словах был смысл. Но разве то, чем я хочу заниматься, не имеет такую же ценность? Неужели мы должны выбирать, будет ли все по-моему или так, как хочет он? Опять то же самое. Я вспомнила Тома. Ведь те отношения загнулись быстрее, чем ковбой в Додж-Сити именно потому, что я была слишком упряма и не захотела передумать. Неужели я ничему не научилась?
М-да.
Следующие четыре недели прошли в слезах и истериках. Он умолял меня не уезжать. Я умоляла его понять, что это всего на год. Но он отказывался смириться. Он считал, Что, если я уйду, то все между нами будет кончено. Мы попали в тупиковую ситуацию, где не было победивших. Это была уже не битва желаний. Теперь наше противостояние превратилось просто в битву. Даже Армагеддон не принес бы столько жертв.
В последний день я предприняла последнюю отчаянную попытку заставить его передумать. Он сделал то же самое:
– Прошу тебя, Купер, не уезжай! Я не хочу без тебя жить. Не уезжай!
– Тогда жди меня, Сэм. Обещаю, я вернусь через двенадцать месяцев.
– Но неужели ты не понимаешь – если бы ты любила меня по-настоящему, ты бы не уехала!
Лучший способ оттолкнуть девушку – применить дешевый эмоциональный шантаж.
– Сэм, я ухожу. Я должна ехать.
Он взглянул на меня и покачал головой.
– Значит, езжай, – прошептал он.
Поднялся, взял пиджак и вышел из квартиры.
Я тихонько сняла обручальное кольцо и аккуратно положила его на прикроватный столик. Мое сердце разрывалось на части.
Я взяла паспорт, билеты, чемодан и вышла за ним. Внизу помахала Хьюи, Дьюи и Льюи, поймала такси. От слез ничего не было видно, тушь текла по щекам, как струйки черного дождя.
– Аэропорт Кай Так, пожалуйста.
Водитель удивленно посмотрел на меня. Я знала, что он подумал: Чи Син Гвай Пау. Ненормальная иностранка. И может, он был прав.
Сэма Мортона я больше ни разу не видела.
Глава 13
Что, если пойдешь молоком, а найдешь подругу?
Наступил великий день – начало миссии «Охота на мужчин». К сожалению, он совпал с первым днем после моей вечеринки «Карли Купер покидает Лондон». Когда я в следующий раз решу взойти на борт с похмелья, то вспомню этот день и останусь в кровати. В голове как будто устроили нелегальную рейв-дискотеку. Зачем я такое с собой творю? Если стюардесса в ближайшее время не появится здесь и не принесет кофе, я на нее нападу. В сотый (а может, и в тысячный) раз в жизни я даю клятву бросить пить. Или хотя бы пить умеренно. Ладно, прекратить пить на голодный желудок. Да пропади оно пропадом – все равно у меня сила воли, как у ночного колпака.
Мы снижаемся над аэропортом Глазго, а я вспоминаю вчерашний вечер – по крайней мере, ту его часть, которую могу вспомнить. Прежде чем я утратила способность думать связно, я насчитала более ста гостей. У Пако был такой вид, будто он вот-вот упадет с сердечным приступом. Громкая музыка, еще более громкое пение и официанты, которые навсегда изменили свои взгляды на жизнь.
Последнее, что я помню, – это как я орала «Любовь – мой наркотик» с Кейт, Джесс и Кэрол на подпевках. Когда-нибудь мы прислушаемся к людям, которые говорят, что мы не умеем петь. До нас дойдет. Но пока мы знаем, что у нас нет голоса, и нам все равно.
Вечер не обошелся без драм. Кэрол наконец поддалась нашим уговорам и привела с собой Джорджа, своего последнего ОСКАРа, чтобы мы смогли устроить ему тщательную инспекцию. Они были знакомы всего месяц, но Кэрол уже успела разжиться уик-эндом в Венеции, сумочкой «Шанель» и бриллиантовым браслетом с такими же сережками. Вот кто умеет торопить события! Это только я в первый месяц знакомства не получаю ничего, кроме предложения руки и сердца! Итак, этот бедный мужчина (бедный в переносном смысле, ведь ему принадлежит половина Мэйфэра), кажется, чувствовал себя так же уютно, как полярный медведь на Барбадосе. Было совершенно очевидно, что вечера он предпочитает проводить в «джентльменском клубе». И все же, физическую часть экспертизы он прошел: высокий, седой, под шестьдесят, костюм с Сэвил-Роу, рубашка «Армани», похож на Блейка Кэррингтона, с аристократическим произношением. Когда он вытащил бумажник, чтобы заплатить за бутылку шампанского, я поняла, что Кэрол в нем нашла – золотых кредиток там было больше, чем в «Хэрродс» на предрождественской распродаже.
Но нет, решила я, оглядев его еще разок, он с моим любимчиком Джоном Toy не сравнится. Я была рада, что моей бабушки здесь нет: он как раз в ее вкусе, она присосалась бы к нему, как затычка в ванной.
Все шло согласно плану – куча выпивки, прощальных подарков, пожеланий и «мы будем по тебе скучать» (хотя я подозреваю, что в основном это говорили пришедшие без приглашения, которых я видела впервые в жизни и которые пытались сделать вид, что они меня знают).
Пришла Кейт, очень хорошенькая в черных кожаных брюках на бедрах и белой футболке – живота еще совсем не было видно. Неужели после рождения двух детей можно выглядеть так изумительно? Может, она их усыновила?
Брюс крепко меня обнял.
– У меня такое чувство, Купер, что это мой ребенок уезжает из дому, – рассмеялся он.
– Не переживай, Брюс. Полицейские наверняка скоро приведут меня к твоим дверям в наручниках.
Он подумал, что я шучу. Ну ладно, еще посмотрим.
Раздался чей-то голос:
– Эй, Купер, иди сюда и скажи мне, что ты передумала насчет этой дебильной затеи, тупица!
Это была Джесс, которая в кои-то веки обогнала нас по нормам потребления алкоголя. Глянув ей через плечо, я поняла почему. Для храбрости. Ведь за ее спиной стоял сам Бэзил Эсквит, член парламента, представляющий палату Женатых Извращенцев и Голых Мужчин, Которым Нравится, Когда Их Связывают и Дразнят Перышком. Это же такая редкость, все равно что аудиенция у папы Римского! Бэзил никогда не появлялся на публике без жены и команды фотографов из «Хелло!». Джесс наверняка его шантажировала, чтобы привести сюда. Вот молодец! А то она все время жалуется, что на вечеринках у нее нет спутника, но в жизни бы не подумала, что она предпримет активные действия на этот счет.
И вдруг из-за моей спины раздался резкий «ах» – такой громкий, как будто утку засосало в трубу. Я обернулась и увидела Джорджа, то есть ОСКАРа, который смотрел на Бэзила с нескрываемой злобой. Жилка на его виске билась так громко, что можно было измерить пульс.
Бэзил поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть руку, схватившую его горло и с силой торпедо протащившую его через толпу ко входной двери. Все мы раскрыли рты от изумления. То есть мы, конечно, слышали о ненависти с первого взгляда, но чтобы до такой степени?
Мы побежали за ними и оказались у входной двери как раз тогда, когда Джордж опрокинул Бэзила на землю правым хуком, которым гордился бы сам Тайсон.
Бэзил попытался подняться, но его ноги превратились в бланманже.
Джордж выпрямился, прошагал внутрь и сказал Кэрол, что уходит. Когда она даже не двинулась с места, он резко развернулся и промаршировал к своему белому лимузину, который с ревом сорвался с места.
Джесс выбежала на улицу, чтобы оказать первую помощь. Одно из преимуществ положения любовницы: пока подлые изменники проводят один вечер в неделю со своими женами, ты можешь спокойно сидеть в субботу дома и смотреть «Скорую помощь». Кейт повернулась к Кэрол, которая так и сидела с открытым ртом и словно приросла к месту.
– Может, ему не понравился его галстук? – слабым голосом проговорила она.
Снаружи опять взвизгнули шины. На этот раз Бэзил бежал с места происшествия.
Джесс вернулась в ресторан с ошарашенным видом. Мы усадили ее и налили бренди, обмахивая ее салфетками и крича: «А ну отойдите, нечего здесь смотреть!» Так надо делать, если у жертвы шок. Я и сама смотрела пару эпизодов «Скорой помощи».
– Что случилось? Что там произошло? – спросила Кэрол, к которой вернулся дар речи.
Джесс подняла голову – у нее до сих пор был недоуменный вид – и пожала плечами, тихо сказав Кэрол:
– Откуда мне было знать, что твой Джордж – это Джордж Милфорд? Ты никогда не называла его фамилию.
– И в чем проблема? – спросила Кэрол. Джесс что-то прошептала. Мы все напрягли уши.
– Джордж – шурин Бэзила. Кажется, нас только что раскрыли.
Я приезжаю к маме и вхожу, открыв дверь черного хода ключом, который она до сих пор прячет на крылечке. Никаких понятий о безопасности. Кричу «привет», но мне никто не отвечает. На холодильнике висит записка:
«Дорогая Карли.
Я уехала на ферму (она имеет в виду ферму с козами или «ферму красоты», где работает ее мачо-инструктор по аэробике?), вернусь где-то через недельку. Располагайся как дома.
С любовью, мама.
P. S. Пожалуйста, попроси мистера Робертса из 39-го дома стричь траву. Он берет всего десять фунтов».
А я-то надеялась, что мне устроят вечеринку в честь приезда. Конечно, я не ожидала увидеть плакаты на улице и все такое, но было бы неплохо, если бы кто-нибудь со мной хотя бы поздоровался и обнял. Ну и ладно, пусть достает своего Эйвана, а не меня.
Одному Богу известно, какого она мнения о моей последней выходке. То есть что она подумает, когда я наконец наберусь храбрости ей во всем признаться. Когда дело доходит до разговоров с мамочкой, я превращаюсь в жуткую трусиху. Я даже подкупила Кэла и Майкла галстуками от Хуго Босс, чтобы они меня не выдали.
Несмотря на то что иногда меня обуревают сомнения и мне кажется, что моя психика деградирует быстрее, чем Государственная служба здравоохранения, я все еще абсолютно уверена, что поступаю правильно. Скажите, у скольких женщин моего возраста нет дома, который нужно убирать, детей, о которых надо волноваться, и работы, которая причиняет одни стрессы? Я раздумываю минутку об этом, но тут рациональная часть моего мозга добавляет, что у меня к тому же нет ни денег, ни перспектив, ни будущего.
Хотя откуда мне знать, может, уже через неделю я окажусь в постели с Мужчиной Моей Мечты! Ник Руссо – моя первая цель, и насколько я помню, потенциал у него есть. Пусть он не сдержал свое обещание найти меня в один прекрасный день и увезти прочь на закате. Не могу поверить, что это было почти пятнадцать лет назад. Он, наверное, даже не помнит, что был в Бенидорме.
В животе поднимаются знакомые волнующие пузырьки. Или, может, меня просто с похмелья тянет съесть сэндвич с беконом?
В холодильнике нет даже молока, так что я еду в «Теско». Меня это очень забавляет: вот я собиралась отправиться в самое грандиозное приключение в жизни и в результате в первый его день оказалась в молочном отделе «Теско» [28]28
Сеть супермаркетов.
[Закрыть]. Надеюсь, это не очень плохая примета.
Я так занята своими мыслями, что, свернув в отдел мороженых продуктов, врезаюсь в покупателя с тележкой.
– Извините, – забормотала я, – сама не вижу, куда… – И тут я вдруг замерла.
Передо мной стояла высокая женщина с длинными рыжими волосами, завязанными в хвостик. Ненакрашенная, ссутулившаяся, как будто у нее жизнь не удалась. Худенькая фигурка утопает в мешковатой серой кофте и старых джинсах. И она старается не смотреть никому в глаза.
– Сара?!
Внезапно она поднимает глаза, и ее лицо вспыхивает, словно бенгальский огонь.
– Купер! О боже мой!
Глава 14
Что, если бы Тельма и Луиза были родом из Глазго?
Я бросаюсь к Саре, чтобы ее обнять, забыв о том, что в руках у меня корзинка, и чуть не ломаю сама себе ноги. Я просто в шоке! Еще пару недель назад я ее вспоминала и думала, что же с ней случилось.
Напомните мне, пожалуйста, чтобы я также подумала о выигрышных номерах в лотерею на следующей неделе – вдруг принесет те же результаты?
Мои пропитанные джином мозговые клетки начинают работать. В последний раз я видела Сару на прощальной вечеринке перед отъездом в Шанхай. Это было… я с трудом произвожу расчеты… почти десять лет назад! Десять лет! И как я позволила этому произойти? После отъезда в Шанхай я пару раз писала ей. Сначала она отвечала, потом переписка сошла на нет. Я говорила об этом с Кейт, но к тому времени она уже жила в Лондоне с Кэрол, и я могла связаться с Сарой только по телефону. А Сара или не отвечала на звонки, или все время куда-то торопилась, и наконец все перестали ей звонить и потеряли связь.
Я чувствую приток крови к голове, хватаюсь за прилавок с йогуртами, чтобы удержать равновесие, и протыкаю тремя пальцами ананасовый диетический «Мюллер».
– Куда ты пропала? Чем сейчас занимаешься? – выпаливаю я. – Я имею в виду, кроме покупки продуктов. Ты спешишь?
Она смеется, качая головой. Я даже не даю ей шанса заговорить. Хватаю ее корзинку и ставлю ее поверх своей на пол.
– Мы идем пить кофе. – Я беру ее за руку и тащу в кафе у входа в супермаркет. Среди посетителей мы единственные, кто моложе шестидесяти: как будто здесь проводится собрание по организации круиза для престарелых. Я заказываю два капучино и два шоколадных эклера – Саре не мешало бы поправиться.
Когда я ставлю поднос на стол, она снова меня обнимает:
– Как же я рада тебя видеть, Купер!
– И я тебя. Невероятно, что прошло столько времени! Что с тобой стряслось?
Она грустно улыбается:
– Долго рассказывать.
Я кладу ноги на соседний стул (официантки начинают громко возмущаться) и откидываюсь на спинку. У меня такое предчувствие, что история Сары понравится мне не больше, чем удар палкой по голове.
– Ну знаешь, я сегодня планировала весь день лежать на диване и смотреть «Она написала убийство», так что времени у меня навалом, если ты тоже свободна, конечно. Начни с самого начала.
Я не ошиблась, сказав, что ее рассказ мне не понравится.
Следующие два часа мы провели, осушая местные запасы кофе, пока Сара рассказывала свою историю. Мне иногда трудно представить, что эта женщина, сидящая напротив меня, и есть та самая безумная, непредсказуемая, смешливая Сара, которую я знала. Женщина, сидящая передо мной, иссохла, опустилась и, можно сказать, постарела – не столько внешне, сколько в манере общения.
Кажется, будто она уже прожила две жизни.
Оказывается, после нашего отъезда Сара забеременела от своего бойфренда Билла. Она бросила аспирантуру в педагогическом университете, планируя вернуться туда после рождения ребенка. Они спешно поженились и стали жить в доме его матери. Смутно помню Билла со школы: высокий, упрямый парень, неуравновешенный. Более того, если я не ошибаюсь, Марк Барвик даже как-то пригрозил ему серьезными увечьями за то, что тот назвал меня уродливой кошелкой. Я уже его ненавидела, а ведь остальная часть истории пока была мне неизвестна.
Вскоре родился и второй ребенок. Билл работал на складе, и значит, они не могли позволить себе собственное жилье, поэтому прожили с его родителями еще четыре года.
– Сначала он был просто чудо, Карли, такой любящий, заботливый. Я очень его любила. Меня даже не волновало, что пришлось на время отказаться от карьеры.
– А потом что произошло?
– В том-то и дело – я не знаю. Почему-то он стал все более угрюмым, постоянно срывался на меня, критиковал все, что я ни делала. Как бы я ни старалась ему угодить, он был всем недоволен.
По ее щеке катится крупная слеза и падает в кофе.
– Потом он совсем с катушек сошел. Он и раньше меня ревновал… – Ее лицо полно горечи. – И мне это даже нравилось, потому что мне казалось, что он меня любит. Но ревность превратилась в абсолютную манию. Он мрачнел, когда я разговаривала с друзьями или если выходила из дому одна. Кейт пару раз звонила, но все было безнадежно: он подслушивал разговоры, а потом часами ходил насупившись. Он был уверен, что мы плетем против него заговор. Сказал, Что, если я его люблю – значит, мне больше никто не должен быть нужен. В конце концов мне было проще подчиниться.
– Мне так жаль, Сара. Мы должны были как-то помочь.
Где были мы, когда Сара в нас нуждалась? Полностью погружены в наши маленькие, незначительные драмы.
Она покачала головой:
– Стало бы только хуже. Мои родные пытались вмешаться, но я в конце концов попросила их оставить нас в покое. Все что угодно, лишь бы жить спокойной жизнью. Я не хотела, чтобы дети видели постоянные ссоры, поэтому сделала бы что угодно, чтобы сохранить мир.
У меня кровь закипает. Ну и ублюдок!
– Потом он совсем потерял самоконтроль. Приходил в ярость, когда я опаздывала или если видел, как я разговариваю с другим мужчиной, каким бы невинным ни был разговор. Теперь, вспоминая то время, я сама не могу поверить, что мирилась с этим, Карли. И понимаю, как выгляжу со стороны. Я была просто тряпкой.
– Каждый по себе судит, Сара. Как знать, как бы мы поступили в такой же ситуации? – отвечаю я, цитируя фразу моей бабушки: она всегда укоряла меня, застав за перемыванием чужих косточек.
Правда, эти укоры не оказывали на меня продолжительного воздействия, так как трепалка из меня выросла еще та, но по крайней мере я запомнила ее слова. Тут я вынуждена спросить об очевидном.
– Почему ты не ушла? – Я так крепко сжимаю ее руку, что она синеет.
– Как я могла? У меня было двое детей, денег не было, дома тоже, да и работы. Тупиковая ситуация.
– Почему ты нам не сказала, Сара? Мы бы помогли. Мы бы что угодно сделали.
Она пожимает плечами:
– Наверное, не хотела никому признаваться. Не хотела, чтобы весь мир знал, как я облажалась со своей жизнью.
Официантки бегут в супермаркет за салфетками для двух рыдающих несчастных в углу. Еще две чашки кофе, шесть салфеток и терапевтический кекс с цукатами – и Сара готова продолжать. Но история лучше не становится. Напротив, все катится вниз со скоростью лавины.
Когда они с Биллом наконец смогли позволить собственную квартиру, он стал вести себя еще хуже. Поставил на телефон замок, чтобы Сара не могла набирать номер, и звонил по десять раз в день – проверить, где она. Он стал холодным, склонным к грубости и насилию.
Все кончилось год назад, когда умерла ее бабушка. Билл устроил скандал, когда Сара сказала, что едет на похороны, и впервые Сара настояла на своем. Она все рассказала родным, и они сделали все возможное, чтобы помочь. Саре и детям достался бабушкин дом, и вся семья собралась, чтобы сделать там ремонт и обставить комнаты для детей. Билл стал ей угрожать, однако после визита двух братьев Сары угрозы прекратились. Когда она рассказывает об этом, на ее лице появляется озорная улыбка. Я вижу, что ей приятно думать об этом.
Она выпрямляется и расправляет плечи, как женщина, у которой все под контролем. Словно она полна решимости оставить все это в прошлом.
– И что теперь? – спрашиваю я.
Она улыбается и говорит, что в сентябре возвращается в педагогический колледж.
– А Билл?
– Я вижу его, только когда он забирает детей по пятницам и привозит их в воскресенье. Слышала, он живет с кем-то еще – бедная женщина…
Я замечаю на стене часы и вижу, что мы сидим уже несколько часов.
– Сара, а где твои дети? – в панике спрашиваю я, вдруг осознав, что уже больше четырех часов.
– Сейчас школьные каникулы. Билл вчера вечером отвез их в Батлинз на две недели. Поэтому у меня и был такой несчастный вид, когда я тебя встретила, – не знаю, куда себя приткнуть, пока их нет.
Пару секунд мы молчим: я усваиваю то, что она только что мне поведала. У меня начинает формироваться мысль. Это же идеальное решение! Я взвизгиваю от восторга, и Сара от испуга опрокидывает кофе на остатки кекса.
– Я знаю, куда тебя приткнуть! Ты поедешь со мной в Сент-Эндрюс!
Как идеально все складывается! В моей голове…
– Что? Карли, мне это не по карману. Я теперь опять бедная студентка.
– Но я заплачу за нас обеих. Точнее, «Американ Экспресс» заплатит.
Я объясняю ей свой план, и наконец-то Сара начинает плакать от смеха, а не от страданий. Она вытирает глаза:
– Ох, Карли, ты ни капли не изменилась. Такая же ходячая катастрофа.
Я радостно киваю головой.
– Знаю, – не спорю я. – Значит, ты поедешь?
Она задумывается всего на три секунды:
– Должен же кто-то за тобой присмотреть.
Мы едем к Саре домой, пакуем чемодан и отвозим его к моей маме. Я звоню в доставку китайской еды и открываю бутылку вина. Потом звоню Кейт. Если я не ошибаюсь, Джесс и Кэрол должны быть до сих пор у нее, мучаясь от похмелья.
Кейт подходит почти сразу:
– Анонимные Алкоголики у телефона.
– Кейт, это я! Девчонки у тебя?
– К сожалению, да. Мне пришлось предупредить Брюса, чтобы он, не дай бог, не чиркнул спичкой, а то дом взорвется от скопившихся алкогольных паров.
– Пусть берут параллельные трубки. У меня для вас сюрприз.
Слышится крик, потом пауза, потом два щелчка: Кэрол и Джесс подходят к другим телефонам.
Первой заговаривает Кэрол:
– Это должно быть что-то важное, Купер. Я чуть аневризму не заработала, подползая к телефону.
– Тут кое-кто хочет с вами поговорить.
– Надеюсь, Ричард Гир, – стонет Джесс.
Я смотрю на Сару, которая держит беспроводную трубку из маминой спальни и улыбается до ушей. И делаю ей знак.
– Я тут хотела спросить, кто из вас взял поносить мой черный топик с блестками? Прошло уже десять лет, не пора ли вернуть?
Еще одна пауза. Я почти слышу, как крутятся колесики у них в мозгах!
А теперь представьте себе шум, который бывает на стадионе, когда шотландская футбольная команда забивает гол (хотя это слишком уж нереалистичный пример), и умножьте его на два. Вы получите вопль, близкий к тому, что раздался в телефоне. Все они стали одновременно орать и разговаривать. Я вмешиваюсь.
– СТОП! – кричу я. Наступает тишина. – Теперь все по очереди. Джесс, ты первая.
– Сара, это даже лучше, чем Ричард Гир! Где ты была?
– В отделе замороженных продуктов «Теско». – Она смеется. – Длинная история, Джесс. Расскажу, когда в следующий раз увидимся. Знали бы вы, как я по вам скучала! – Опять начинаются слезы – надо было надеть резиновые сапоги.
Кейт принимает эстафету:
– Не могу поверить, что это ты, Сара. Мы тоже скучали по тебе, детка. Когда приедешь к нам в гости?
– Надеюсь, скоро. Но сейчас я готовлюсь к поездке в Сент-Эндрюс вместе с Купер. Буду преданным ассистентом Перри Мейсона.
Слышу, как все они одновременно стонут и хватаются за голову.
– Сара, не дай ей втянуть тебя в переделку, по ней в последнее время психушка плачет, – шутит Кэрол.
Я громко протестую.
Через два часа, выпив три бутылки вина и наевшись кисло-сладкой говядины, мы наконец вешаем трубки.
Когда мама получит телефонный счет, у нее глаза выскочат – надеюсь, Эйван будет рядом.
Сара теперь совсем не похожа на ту женщину, что бродила утром по супермаркету. Лицо сияет (наверное, это от вина; на наших щеках яичницу можно жарить); глаза разгорелись, она все время смеется и помолодела лет на пять. Она плюхается на один диван, я – на соседний.
Сара поднимает бокал:
– За нас, Карли. Сегодня был прекрасный день.
Через две минуты она уже крепко спит, с улыбкой на губах.
На следующее утро меня будит стук в дверь. Открываю глаза и оглядываюсь, пытаясь вспомнить, где нахожусь. Все стены увешаны постерами монстров и роботов-воителей. Значит, я в комнате Майкла. Когда он переехал в новую квартиру, то оставил здесь все свои вещи.
Плетусь к двери и открываю ее достаточно широко, чтобы посмотреть, кто там, но недостаточно широко, чтобы они увидели мой наряд: голубая пижама с надписью «Терминатор-2» и шерстяные носки. Я похожа на гигантского мультперсонажа.
– Я пригнал машину для мисс Купер.
На пороге стоит парень лет четырнадцати. Он явно маловат, чтобы сидеть за рулем. Господи, какая же я старая.
Достаю водительские права, и мы оформляем документы.
Когда он уходит, я бужу Сару, покрутив у нее перед носом чашкой крепкого кофе. Она садится на кровати, потом хватается за голову и опять ложится.
– Голова болит, – хнычет она.
– Это потому, что ты давно не практиковалась. Давай собирайся и пойдем. У нас там мужчина, которого нужно отыскать.
– Вот и у меня в жизни такая же проблема, – отвечает она.
Через час, выпив по таблетке алказельтцера, мы отправляемся в путь. Мы похожи на шотландских Тельму и Луизу, отчаянных дорожных путешественниц, только из Глазго!
Дорога в Сент-Эндрюс – просто красота. Останавливаемся выпить кофе и перекусить пончиком на бензоколонке у моста Форт-Роуд и восхищаемся видом. На меня вдруг находит патриотизм. Хочется раскрасить лицо голубой краской с белым крестом посредине и трахнуть Мела Гибсона в килте.
Заезжаем на бензоколонку заправиться и купить газет, но когда я прохожу мимо газетного прилавка, то вижу на обложке каждого таблоида знакомую физиономию. Сара замечает изумление на моем лице.
– Карли, в чем дело? Кто эти люди?
Она указывает на газету. Фотография немножко зернистая, снята вечером непрофессиональным фотографом под неудачным углом. Но сцена до боли знакомая. И главный персонаж тоже.
«ПЛОХИШ БЭЗИЛ И ЕГО ШУРИН-ДРАЧУН»
«ЧЛЕН ПАРЛАМЕНТА ПОЛУЧАЕТ В НОС»
«УРОВЕНЬ ПРЕСТУПНОСТИ ПОДНИМАЕТСЯ, А БЭЗИЛ ПАДАЕТ»
– Сара, позволь познакомить тебя с бойфрендом Джесс, Бэзилом. Это фотография с моей прощальной вечеринки.
Она смотрит в газету и переводит взгляд на меня:
– Бэзил Эсквит? Член парламента?
Я киваю.
– Боже милостивый, Карли! Ну ничего себе вы без меня развлекались!
Пару секунд мы смотрим друг на друга, а потом начинаем трястись от смеха. С каждой минутой наша жизнь становится все более абсурдной. Бросаемся к телефону-автомату и звоним Джесс, но никто не отвечает. Пытаемся дозвониться до Кэрол – то же самое. Больше ничего не остается. Звоню Кейт на работу.