Текст книги "Пусть грянет гром (ЛП)"

Автор книги: Шеннон Мессенджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Прошу прощения, – говорит Солана, проталкиваясь мимо нас и практически выбегая из комнаты.

– Ну, я предполагаю, что это улажено, – говорит моя мама, наблюдая, как она исчезает в холле.

Я не могу сказать, сожаление ли в ее тоне, потому что Солане причинили боль, или потому что Солана ушла. Так или иначе, я не могу это больше выносить.

– Смотри, – говорю я и тру лоб, пытаясь запихнуть назад мою головную боль. – У меня всего много происходит прямо сейчас, и я просто... Мне нужно, чтобы ты просто доверяла мне... пожалуйста? Я нуждаюсь в ком-то на своей стороне или...

Мой голос раскалывается, и я отвожу взгляд.

Я не должен расстраиваться, но мне нужно, чтобы у родителей с этим все было в порядке. Я не могу разбираться с ними, Бурями, Соланой, Райденом и...

– Эй, – говорит моя мама, выходя вперед и обнимая меня. Так или иначе ей удается избежать всех моих ушибов и не тронуть меня пакетом льда, когда она шепчет, – Хорошо, Вейн. Я буду доверять тебе.

– Спасибо, – шепчу я в ответ.

Я впитываю объятие достаточно долго для нас обоих и глубоко вздыхаю. Потом она позволяет мне отойти и поворачивается к Одри.

– Я... думаю, я должна сказать, Добро пожаловать в семью!

Я улыбаюсь, когда она дает Одри самое неловкое объятие из всех неловких объятий... вместе с неудобным задним кусочком.

– Мы не женаты, мама. Нет... – я останавливаюсь, не решаясь сказать "пока нет". Это должно быть решением Одри.

Моя мама отпускает Одри и поворачивается ко мне.

– Хорошо тогда пока она не твоя жена, я собираюсь придерживаться своей политики сна на диване. Я позволю вам, ребята, решить, кто получает кровать.

– Перестань... мы не собираемся ничего делать с тобой и папой внизу. И я думал, что ты сказала, что доверяешь мне.

Моя мама вздыхает... один из вздохов драматического вида, который встряхивает ее плечи.

– Прекрасно. Но вы будете держать дверь открытой, и я буду проверять вас, ребята, всю ночь.

Я не могу поверить, что она прогнулась. И я не могу удержаться от смеха, смотря, когда говорю ей:

– Кажется удивительным… и не жутким.

Слабая улыбка появляется у нее на губах, когда она смотрит на Одри.

– Посмотри, во что ты влезла?

– Я знаю, – говорит Одри спокойно. – Я предполагаю, что это хорошо, я люблю его.

Это первый раз, когда она использовала слово на букву Л, с тех пор как она вернулась, и я клянусь, что мое сердце пропускает удар. Глаза моей мамы становятся немного водянистыми, и ее голос кажется толще, когда она напоминает нам, что мы действительно не одни. Потом она бросает пакет льда на мою кровать, открывает мою дверь очень широко и говорит нам поспать.

– Так... это было интересно, – говорю я после нескольких секунд молчания.

– Да, – бормочет Одри.

Я вижу десятки вопросов в ее глазах… и я целую ее, прежде чем она может задать любой из них.

Я хотел медленный поцелуй, только чтобы ее успокоить, что все будет в порядке. Но когда она прижимается ближе, и я чувствую ее голые ноги, поцелуй углубляется до тех пор, пока я не задыхаюсь, и ее пальцы держатся за мою спину, а мои руки скользят…

– Я сказала, идите спать, – резко произносит моя мама, и мы отрываемся друг от друга, краснея, но ни один из нас не выглядит сильно сожалеющим.

Моя мама топает ногами, уходя, и я не могу удержаться от смеха, глядя, когда я сажусь на кровать, чувствуя себя немного слабым в коленях. Одри медлит секунду, прежде чем она ложится рядом со мной, автоматически принимая сторону, где я не сплю.

– Хочешь быть сверху или снизу? – спрашиваю я, и она поднимает брови. – Я имел в виду, одеяла.

– О. Сверху.

Я надеялся, что она скажет это. Теперь я могу смотреть на ее ноги.

Я скольжу под простыни, и Одри покрывает мои ушибы льдом, я ненавижу меня за то, что хихикаю, но чертовски холодно, и я выключаю свет.

– Тебе удобно? – шепчу я, когда она поворачивается несколько раз.

– Не очень. – Она придвигается ближе, кладя свою голову в пространство между моей шеей и незамороженным плечом. – Лучше.

Я усмехаюсь. Кто бы подумал, что Одри свернется калачиком?

Ее жар мчится по мне, и я понимаю, что это может быть недостаток плана делить кровать с Одри. Как я вообще смогу заснуть?

Я даже не уверен, должен ли я спать, в случае, если Райден пошлет жуткие ветры. Но затем Одри зовет несколько ближайших Восточных и ткет их в водоворот мягких колыбельных, как она раньше посылала меня каждую ночь. Мирное спокойствие их песни всегда охраняло меня, и я опускаюсь в чувство расслабления, все наконец вернулось так, как было раньше.

Лицо Одри врывается в мои мечты, позволяя мне смотреть ей в глаза. Ее дикие удары темных волос, щекочут мою кожу, когда она наклоняется и шепчет, что все будет хорошо. Она поет песню любви и мира, но слова становятся более печальными, исчезая в извинениях. Обещание, что она никогда не оставит меня снова.

Я хочу сказать ей, что я ей верю, но потом темная форма идет по ней, крадя ее песни и ее улыбку. Она отворачивается от меня и кричит... ужасный, леденящий крик, который заставляет мое тело вздрогнуть, когда я сажусь.

Для моих горящих глаз слишком расплывчато, чтобы сказать мне, реально ли это, но я вижу красный и черный, кровь и тень, смешанные с отчаянными криками Одри.

И ветер. Так много ветра.

Буря темных проектов бушует и ревет и глотает все, чего они касаются, нет ничего кроме шторма и хаоса, разрывающих мою кожу, пытаясь вытянуть меня. Я борюсь, чтобы держаться, когда преследующий смех заглушает ветры, вгрызаясь в мой мозг и заставляя мою голову пульсировать с каждым острым ударом.

Шторм распутывается, выращивая голову, руки и дикие темные волосы... Живой Шторм Одри, которая присоединяется к армии других, воя и смеясь, когда они неистовствуют в мою долину, разрывая дороги, здания, автомобили, людей... все что стоит на пути.

Бури выступают против них, вставая в линию Штормов, Гас шагает вперед, поднимая ветрорез Райдена, чтобы хлестать и кромсать... но ветры бросают его в небо и рвут его на кусочку часть за частью. Его отчаянные крики смешивают с громом шторма, когда он рушится, чтобы рассеяться и потеряться в бризе. Остальная часть опекунов поворачивается и бежит, но ветры глотают их целиком, обрызгивая землю красным, когда их тела искривляются в новые Штормы... армия, которая продолжает становиться более сильной, впитывая любого, кто смеет встать у нее на пути. Она направляется прямо ко мне.

Мои родители пытаются бежать, пытаются кричать, но Штормы слишком быстры, слишком беспощадны, когда они поднимают их как бумажные куклы и плюют их на землю раздавленными кучами. Оставляя только меня, стоящим в кругу мертвых деревьев, когда Штормы распутываются, и Райден выходит вперед с почти ликующей улыбкой.

– Я знаю, как сломать тебя, – говорит он мне, и я хочу убежать куда-нибудь в безопасное место.

Но все ушли.

И некуда бежать.

Он смеется, откидывает голову назад, когда говорит:

– Теперь ты умрешь.

Превозмогая боль, бушующую в моей голове, и я чувствую, что мое тело ломается, но я не могу оторваться, не могу вытащить мой разум из ужаса, когда Райден связывает меня в своей гнусный ветер. Не до тех пор, пока теплый ветер сгоняет меня внутри, и тает, и густой туман.

Я прорываюсь, открывая глаза и вскакиваю с кровати... радуясь тому, что я в моей неразрушенной спальне, что мой мозг только регистрирует это, и это Солана склонилась надо мной вместо Одри.

Я падаю на пол, качая головой, чтобы спихнуть сон или кошмар или независимо от того, что это было. Но когда изображения переигрывают в моем уме, я понимаю, что это не была ни одна из тех вещей.

Это не было даже предупреждение.

Это было обещание.

Глава 30

Одри

Вейн не просыпается для меня.

Я попыталась кричать его имя. Пробовала бить жаром нашей связи, как делала в прошлом. Ничто не помогало. Даже поцелуи.

Тогда Солана услышала мои испуганные крики и ворвалась, отпихивая

меня в сторону, и вползала поверх его. Она послала Южный в его ум, шепча команду, которую я никогда не слышала и...

Вейн проснулся.

Его папа повеселел, а его мама плакала и все, что я могла сделать – стоять в углу как посторонняя, задаваясь вопросом, почему он не проснулся для меня.

– Бури вернулись? – Вейн задыхается, протирая виски, когда он поднимается с пола и прислоняется к кровати.

– Я слышала, что Гас пришел в рощу приблизительно час назад, – отвечает Солана, и Вейн резко поднимает голову к ней.

– О, – бормочет он, – Я думал, что ты ушла.

– Нет. Я начала, но... Но мне некуда больше идти.

Даже я не могу не чувствовать жалость к ней. Хотя мое сочувствие становится неловким, когда Вейн спрашивает:

– Ты вытащила меня из кошмара, да?

Она краснеет, когда кивает.

– Твой ум боролся больше на сей раз, но я нашла способ вытащить тебя назад.

– Слава Богу, – шепчет мама Вейна, ее голос – толстый.

– Да, мы должны тебе, – добавляет его папа.

Солана практически пылает от похвалы, или возможно это просто слезы, я чувствую, что мои глаза горят. Но все, что Вейн говорит:

– Мы должны сказать Гасу позвать всех.

Боль в его тоне выдергивает меня с моего места, и я двигаюсь в его сторону, чувствуя, что все наблюдают за мной, когда я пытаюсь выяснить, что сделать. Касаться его почти кажется неправильным теперь, но когда я протягиваю руку, он хватает ее и цепляется за меня, как будто я – единственная вещь, держащая его на земле.

Я падаю на колени на неуклюжий серый коврик и обнимаю его, удивленная, что чувствую, что он дрожит. Я ловлю, как Солана наблюдает за нами, прежде чем она побежит к парадной двери, чтобы позвать Гаса... но я слишком потрясена, чтобы чувствовать торжество.

Почему он проснулся для нее?

Я знаю, что мы связаны, но это только означает, что он не должен заботиться о ком-то еще. Не то, чтобы он не может.

И у них ясно есть своего рода связь.

И когда я сначала вернулась в комнату вчера вечером, я слышала их шептания о том, что они поговорят о нем с Бурями... посмотрят, могло ли быть что-нибудь сделано...

– Что случилось? – спрашивает Вейн, притягивая меня к себе на колени.

Я перемещаю свой вес, изо всех сил пытаясь удержать короткую рубашку, которая на мне надета.

– Я просто волнуюсь по поводу тебя. Ты... не просыпался.

Мне удается помешать себе добавить "для меня".

Он тянется, убирая волосы мне за ухо.

– Я иногда делаю так, помнишь?

Я вынуждаю себя улыбнуться ему, но слова только тяжелее сдавливают мою грудь.

Я раньше была той, в ком он нуждался.

Он прислоняет лоб к моему, и я могу чувствовать гул нашей связи, мчащийся по мне как реактивная струя. Я нежусь в тепле, обещая себе, что я не буду одной из тех глупых девочек, которые волнуются о мальчике. Особенно о мальчике, который держит меня на полу его грязной комнаты и смотрит только на меня.

– Что происходит? – спрашивает Гас, заставляя нас с Вейном подпрыгнуть, когда он влетает в комнату, немного запыхавшись от его спринта по газону. – Еще кошмар?

– На сей раз это чувствовало больше так, как Райден говорил прямо со мной... – Голос Вейна затихает, и он тянет меня ближе. – Он идет.

Гас хватает рукоятку своего ветрореза.

– Когда?

– Я не знаю. Но я сомневаюсь, что он будет долго ждать.

Его мама прикрывает рот и прислоняется к своему мужу.

– Но... это не имеет смысла, – говорит Солана через секунду. – Почему он предупреждает нас? Почему дает нам время, чтобы подготовиться?

– По той же самой причине, по которой кошка играет с добычей, – ворчит Гас, похоже, что он хочет ударить кого-нибудь кулаком.

– Страх – одно из самых мощных оружий, – добавляю я спокойно. – Хотя я не удивлюсь, есть это уловка.

– Вероятно, – соглашается Гас. – Что точно он показывал тебе, Вейн?

– Просто я собираюсь разрушить все, что тебе дорого моей армией Кошмарных Живых Штормов.

Я пытаюсь не дрожать, но мои плечи трясутся так или иначе.

Райден говорил о строительстве армии, но чтобы сделать это, ему будут нужны...

– Оз сказал, что вчера Буреносцы захватили двадцать девять Бурь, – нам говорит Гас, когда он знает то, что я думаю.

– Твою мать, – шепчет Вейн.

– Как они вязи так много? – Я никогда не слышала о таком сокрушительном поражении.

– Я предполагаю, что они думали, что только преследовали двух Буреносцев, но когда они вошли в каньон, третий Бреносец заманил их в засаду и дал какую-то команду, которая выгнала все ветры, с которыми они летели. Некоторые Бури ударились о дюны, но большинство смогло позвать проект, чтобы остановить их падение, и очевидно проекты просочились в их умы и убаюкали их всех. Тогда Буреносцы прокричал что-то, и проекты покраснели и взорвали всех, прежде чем другие могли сделать что-либо, чтобы остановить это.

– Райден хотел удостовериться, что он поймал самых сильных, – бормочу я. Хотя я удивлена, что среди них не было Оза.

– Двадцать девять Живых Штормов, – говорит Вейн, и дрожь в его голосе отражается в моем животе.

– Какие они? – спрашивает Солана спокойно.

– Поверь, ты не захочешь знать, – Гас волнуется, дергая рукава униформы, прежде чем он смотрит на меня. – Когда он изменил Фенга... сколько времени это заняло?

Момент был такой размытый и трудно сказать наверняка. Но я знаю, что это было не так.

– Лишь несколько минут.

Вейн выпрямляется.

– Так... он может уже быть на пути?

Гас наклоняется из окна, поворачивая лицо к душным бризам, несущимся через мягкий свет рассвета.

– Я еще не чувствую предупреждения.

– Но все мы знаем, как быстро ветры могут перейти, – напоминаю я ему.

– Что это означает? – спрашивает мама Вейна, и все мы затихаем. Она поворачивается к Вейну. – Мы снова должны уехать?

– Вероятно, – признает он.

Я никогда не видел ее взгляда, столь усталого, когда она кивает и говорит:

– И я предполагаю, что ты не сможешь пойти с нами?

– Нет, я буду нужен им здесь. – Он тянет меня ближе, таким образом, он может прошептать в мое ухо. – Но я хочу, чтобы ты пошла с ними.

– Я остаюсь с тобой.

– Ты могла бы присмотреть за ними для меня... и к тому же я не должен буду волноваться о тебе.

– Я не оставлю тебя.

– Я пойду с ними, – предлагает Солана. – Я сделаю то, что тебе нужно.

Я не знаю, что я ненавижу больше, как благодарно смотрит Вейн или как плохо я ощущаю не быть тем, кто заставил его так смотреть.

Но Гас шагает вперед до того, как Вейн может согласиться.

– Если у нас будет двадцать девять Живых Штормов, нам будет нужен каждый солдат, которого мы можем получить. Я знаю, что ты хочешь защитить своих родителей, Вейн. Поверь мне, я понимаю. Но я не думаю, что мы можем позволить себе отказаться от кого-то на сей раз.

– Да, мы будем в порядке, – скакивает папа Вейна. – Я становлюсь хорошим в опережении штормов. Еще не получил талон о превышении скорости!

Вейн выглядит готовым разорваться, когда он поворачивается к своей маме, которая так сильно сжимает руки, что ее пальцы бледнеют:

– Ты уверена, что с вами все будет в порядке?

– Я не волнуюсь по поводу нас, Вейн. – Она смотрит на меня. – Позаботишься о нем для меня?

Вопрос чувствуется подобно успокаивающемуся бризу.

Она могла обратиться с той просьбой к любому в комнате. Но она попросила меня.

– Я защищала его в течение десяти лет, – говорю я ей. – Ничего с ним не случится.

Вейн сжимает меня.

Солана отводит взгляд.

– Я думаю, что должна пойти, сделать немного кофе с собой, – говорит мама Вейна спокойно, бросая один последний взгляд на сына, прежде чем она выходит из комнаты.

Папа Венй улыбается.

– По крайней мере, мне нравятся поездки. Возможно мы на сей раз посетим Большой каньон.

– Нет... идите на юг, – говорит ему Вейн. – В последний раз мы видели Райдена в Долине Смерти.

Улыбка его папы исчезает.

– Хорошо. Ну, тогда... в Мексику. Маргарита звучит довольно хорошо прямо сейчас. Экстра сухая текила.

Вейн вздыхает.

– Прости, что это происходит.

– Эй, мы знали, что усыновить ребенка было приключением. Я не ожидал воинов ветра, но... – Он проводит рукой по солнечной голове. – Ты действительно будешь в порядке? Тот ушиб...

– Со мной все будет хорошо.

Вейн, вероятно, кажется менее уверенным, чем его папа хотел бы, но его папа оставляет это, поворачиваясь ко мне.

Потом в сторону.

Потом снова возвращается.

Он наконец выходит вперед, протягивая руку.

– Думаю, я должен, гм... поздравить вас.

– Тьфу, вы, ребята так смущаете, – жалуется Вейн, когда мои щеки горят.

Части меня жалет, что я не мог уткнуться лицом в грудь Вейна и скрыться. Но я вынуждаю себя наклониться вперед и пожать руку его папы.

– Спасибо.

Он кивает, его глаза, немного гладкие, когда он откашливается снова и говорит, что собирается пойти собираться.

– Видимо, это означает, что ты сказал им? – спрашивает Гас, когда он выходит.

– Да, похоже на то. – Вейн глядит на Солану, которая смотрит вдаль. – Я скажу Озу, когда все закончится.

– Скажете мне что? – спрашивает Оз, заставляя всех подскочить, когда он входит в комнату.

Я видела капитана Бурь только однажды, стоящего возле дома моей матери, когда я давала свою клятву как опекун. В то время, он выглядел в равной степени гордым и нервничавшим... они делали все, когда помещали свое самое важное назначение в руки тринадцатилетки.

Теперь шрам под его глазом искривлен гневом, когда я пытаюсь выбраться с коленей Вейна.

Вейн удерживает меня на месте, шепча:

– Он уже заметил.

– Что это за безумие? – спрашивает Оз. – Что вы...

– Райден идет, – прерывает Вейн.

Глаза Оза расширяются, и он поворачивается к окну, уставившись на спокойное небо.

– Ты уверен?

– Да.

Он шепотом чертыхается и проводит руками по распущенным волосам вокруг его косы.

– Так с чем мы столкнемся?

– Гас рассказал тебе все что вчера произошло? – спрашивает его Вейн.

– Почти все. Он не упомянул, что наш бросивший все опекун вернулся... я так понимаю, ты не смогла разыскать третьего Буреносца? – спрашивает он меня.

– Это именно то, о чем ты хочешь поговорить? – перебивает Вейн до того. как я могу спросить, что это значит. – Райден идет уничтожать нас, а ты хочешь поговорить об Одри?

– Самая большая ошибка, которую может сделать любой лидер – держать предателя в своем окружении.

Вейн отодвигает меня в сторону и встает.

– Ты серьезно называешь ее предателем?

Я знаю, что тоже должна встать... сказать что-то в мою защиту... но мое сердце стучит слишком сильно, и моя голова кружится слишком быстро и все, что я могу сделать – уставиться в пол и подвернуть мои глупые голые ноги подо мной.

Оз подходит ближе.

– Так или нет, она бросила свои обязанности в качестве опекуна... нарушила присягу...

– Одри ничего не оставляла, – прерывает Вейн. – Она взяла несколько недель, чтобы прочистить голову... и после всего, что она сделана для нас и всего, через что она прошла, она ее заслужила.

– Да, хорошо, семьи опекунов, которые погибли, выполняя ее обязанности, могли бы не согласиться.

Он поворачивается к Гасу, но Гас качает головой.

– Мой отец имел честь служить своему королю.

Я могу сказать, что Гас имеет в виду каждое слово. Однако, вес утраты его отца чувствуется подобным камню в моем сердце.

– Своему королю, – повторяет Оз, поворачивается ко мне. – И я предполагаю, что это та, кого ты намерен сделать своей королевой?

– Ну, мы действительно не обговоривали такое далекое будущее...

– Но вы связаны? – прерывает Оз.

Мне жаль, что мы не могли подождать пока Вейн наденет рубашку, а я буду в штанах с заплетенными волосами, и это не было бы так невероятно оскорбительно. Но уже слишком поздно.

– Да, – говорит Вейн, потягиваясь к моей руке. – Мы связаны.

Оз стонет, бормоча что-то о глупых подростках.

Я встаю на ноги, пытаясь выглядеть более уверенной, чем я чувствую себя, когда Оз может оценить полный эффект моего нелепого наряда.

Он закатывает глаза и поворачивается к Вейну.

– Значит, таким королем, ты собираешься быть? Тем, кто очевидно игнорирует наши пожелания и делает то, что ему нравится?

– Когда дело доходит до моей личной жизни, да.

– У тебя нет личной жизни... это то, что означает быть королем! Твоя жизнь – служение другим, не самому себе. Иначе ты не отличаешься от Райдена.

– Мм, я не убиваю невинных людей, таким образом, я вполне уверен, это дает мне больший выигрыш. И какое отношение, с кем я встречаюсь, имеет " к служению другим"?

– Поскольку твои люди ищут безопасности и стабильности, а ты связал себя с дочерью убийцы!

Я слишком застывшая, чтобы почувствовать тепло Вейна, когда он обнимает меня рукой. Но я замечаю, что он ничего не говорит.

Нечего говорить.

Оз поворачивается и начинает расхаживать. Он пересекает комнату три раза, прежде чем говорит:

– Мы приняли меры, чтобы ты женился на дочери наших павших короля и королевы – два героя, не только известные их силой и добротой, но и жертвенностью собой так, чтобы у королевской линии мог быть шанс на жизнь. То будущее, которого наши люди ждали, на которое надеялись. Борясь за тот день, когда они увидят, что королевский символ снова украшает ворота Брезенгарде с членом семьи Южных на троне. А теперь ты хочешь, чтобы я сказал им, что вместо этого, они должны получить королеву, которая украла короля у ее суженой, когда она, как предполагалось, охраняла его... которая оставила свой пост, только чтобы вернуться несколько недель спустя и разрушить все, что мы планировали в течение многих лет? И единственное известное требование, которое она имеет для своей родословной, состоит в том, что ее мать – одна из большинства позорных преступников, которых наш мир знал... второй только Райден?

Он делает паузу, и я понимаю, что это то место, где я, как предполагается, обсуждаю, доказываю, что я достойна Вейна и всей ответственности, которая идет с ним.

Но каждое слово, которое сказал Оз, верно.

– Ты прав, – говорит Вейн спокойно.

Эти два небольших слова, но они причиняют боль больше, чем то, что сказал Оз. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Вейна, но он смотрит на Солану, и такое чувство, что что-то во мне увядает, когда он говорит:

– Солана должна быть королевой.

Я закрываю глаза, подавляя слезы и напоминая себе, что я знала, что так могло быть... должно было... произойти.

Но когда я жду Оза, чтобы связать меня и вырвать меня, Вейн тянет меня ближе и говорит:

– Я просто не должен быть королем. Мне жаль, что я не мог влюбиться в принцессу и сделать общую жизнь легче. Но я люблю Одри. Поэтому, если я должен выбирать между тем, чтобы быть с ней или быть королем, я с радостью верну трон.

Я открываю глаза, видя только красивую улыбку на красивом мальчике, я никогда не заслужу, но я хочу так много, она заставляет меня болеть.

Оз смеется... острый звук, который пронзает мои несколько секунд счастья. – Ты думаешь, что это настолько легко?

– Так может быть, если ты этого захочешь, – говорит ему Вейн.

Оз качает головой и снова шагает.

– Наш мир разрушен, Вейн... и когда мы наконец освободимся от Райдена и изо всех сил будем пытаться подняться из пыли, нам будет нужна вся сила, чтобы примирить наших людей. Мы нуждаемся в нашем новом лидере, чтобы быть воином, который использовал силу четырех и уничтожил злодея. Не в симпатичной девочке, которая стояла вне игры во время сражения.

– Эй, я собираюсь бороться прямо наряду с вами, – спорит Солана.

– Нет, вы будете защищать себя и хранить ветры для остальных нас, чтобы использовать, что является очень полезным инструментом, – говорит ей Оз. – Но это не то же самое, как быть героем.

Солана сужает глаза, и я могу понять ее ярость. Я знаю, как быть недооцененным.

Но я также согласна с Озом.

Солана – трофей, предназначенный, чтобы быть выставленным напоказ и восхищаться.

Не уважать и преданно повиноваться.

Не то, чтобы я заслуживаю уважения или лояльности.

– Райден размешал семена восстания среди наших людей, – добавляет Оз спокойно. – Даже когда он уйдет, будут некоторые, кто остается. Таким образом, мы нуждаемся в правителе, которого как боятся, так и уважают. Кого-то столь влиятельного, что никто не смел бы пытаться снова украсть трон. – Он возвращается к Вейну, оценивая его своим пристальным взглядом. – Я все еще не убежден, что ты можешь быть тем воином. Но ты – лучшая возможность, которая у нас есть. Трон достанется тебе.

– Хорошо, тогда я предполагаю, что не нуждаюсь в этом, – бормочет Солана, когда она расстегивает свою золотую манжету и бросает ее на пол, отступая от нее, как будто она является носителем болезни.

– Не обязательно, – говорит ей Оз, наклоняясь и поднимая манжет. – Этот вопрос совсем не решен.

– Мм... решен, – поправляет Вейн.

– Поверь мне, когда я говорю тебе, что это не решено. – Оз подходит к Солане и закрепляет браслет обратно на ее запястье.

На левое запястье на сей раз, когда их обязательство уже запечатано.

Солана хмурится.

– Но... они связаны.

– Да, – говорит Оз, глядя прямо на меня. – Но связи могут быть разорваны.