Текст книги "Пусть грянет гром (ЛП)"

Автор книги: Шеннон Мессенджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Пусть грянет гром
Павшие небеса – 2
Шеннон Мессенджер

Глава 1

Перевод любительскийс сайта  http://vk.com/club43447162

ВЕЙН

Паршиво быть королем.

Может быть, это не так уж плохо, если бы я получил замок, слуг и мое лицо на куче денег.

Но нет, я стану королем разрозненной расы мифических созданий, о которых никто никогда не слышал. И они ждут, что я нападу и одержу победу над злым военачальником, который мучил их в течение последних нескольких десятилетий. Ох, и эй, пока я во всем этом, я могу жениться на их бывшей принцессе и восстановить королевскую линию!

Ну да, спасибо, я, пожалуй, пас.

Я уже сказал Силам Бури, моей "армии" или кому-то там, что они могут сделать с их "помолвкой". И я испытал желание сказать им точно, куда они могут запихнуть остальную часть их небольших планов относительно моей жизни.

Но... трудно злиться, когда они смотрят на меня щенячьими глазками, "ты наша последняя надежда". И все они так полны рассказов о том, что Райден сделал с их друзьями и семьями, и в каких ужасающих битвах они воевали. Рискуя своей жизнью, чтобы защитить меня. Последнего Западного.

Единственный способный использовать силы всех четырех ветров, создавать из них опасное оружие.

Ну, они думают, что я – единственный.

Это другая причина, по которой я играю один против всей это фигни Ваше Высочество.

У меня есть, кого защищать. И я могу сделать это гораздо лучше, как Вейн Вестон, король Странников Ветра.

Поэтому я буду следовать их правилам и готовиться к бою. Но только когда Одри вернется...

Она ушла двадцать три дня, двенадцать часов, и пятьдесят четыре минуты назад – и да, я точно подсчитал. Я чувствовал каждую секунду, каждую милю, которую она прокладывала между нами, как будто у нашей связи есть когти и зубы, разрывающие меня изнутри.

И это было огромное удовольствие, пытаться объяснить Бурям, почему мой хранитель оставила меня без защиты. Каждый день, эти оправдания, в которых я убедил и самого себя, кажутся все слабее.

Я думал, что она вернеться домой.

Я думал...

Но это не имеет значения.

Одри обещала, что вернется домой... и я хочу дать ей время, которое ей нужно.

Поэтому я буду ждать ее столько, сколько потребуется.

Это единственный выбор, который у меня есть.

Глава 2

ОДРИ

Я не бегу.

Я преследую.

Солнце мчится по небу, которое движется по прихоти ветра. У меня нет плана.

Нет пути.

Нет проводника по этому пути.

Только шепчущие песни, проплывающие в бризах, обещания, что надежда, все еще, витает здесь, на горизонте.

Птицы окружают меня, когда я лечу, опускаясь, ныряя и прося меня присоединиться к их игре. Но они потеряны для меня теперь, как и все остальное. Все, кроме одного человека, которого я должна попытаться забыть.

Я могу почувствовать его в воздухе.

В моем сердце.

В пустой боли от пространства между нами, смешанной с восхитительными искрами, которые все еще горят на моих губах от нашего поцелуя.

От нашей связи.

Я не буду сожалеть об этом.

Но я не готова столкнуться с этим.

Не до тех пор, пока я не переберу мою разодранную в клочья жизнь. Не смету ложь и ошибки и не найду кого-то, кто будет больше хранительа, нарушившего клятву.

Больше, чем предатель, который украл короля.

Больше, чем дочь убийцы.

Последнее слово сжимает мой живот, и я благодарна, что снова отказываю себе в еде и жидкости.

Я платила за грехи моей матери каждый день в течение прошлых десяти лет.

Больше не буду.

Но уйти от нее достаточно далеко, чтобы стереть ее влияние? Или оно погружается все глубже, как один из злых ветров Райдена, ломающий меня кусочек за кусочком?

Я всегда думала, что она и я были восходом солнца и закатом – две противоположности, которые никогда не могли встретиться.

Но у меня ее темные волосы и темно-голубые глаза. Ее связь с птицами и ее упрямый характер.

Я похожа на нее больше, чем когда-либо хотела.

Возможно, я бегу.

Но не от Вейна.

От себя.

Глава 3

ВЕЙН

Я, правда, скучаю по сну.

На прикроватных часах 3:23 утра, и все, что я хочу – уткнуться носом в подушку и закрыть глаза примерно на год.

Вместо этого я падаю на пол и делаю отжимания.

Только упражнения помогают не заснуть. И, может быть, Одри оценит, каким накачанным я становлюсь благодаря этим полуночным тренировкам. Хотя не уверен, что они продлятся долго.

Я спал не более нескольких часов уже более двух недель, а это сложно назвать полноценным отдыхом.

Дурацкий Райден со своими дурацкими ветрами.

Штормы думали, что он дождется, чтобы увидеть мою силу перед тем, как предпринять какие-то шаги, думал, что они назначили мне нового стража и создали поблизости базу на всякий случай. Но через несколько дней Райден нашел новый способ, чтобы меня мучить.

Жуткие, сломанные проекты продолжают проскальзывать в долину, обращаясь ко мне как ракеты с наведением к тепловому лучу. И если они ловят меня, когда я сплю, они проскальзывают в мои сны и крутят все, что меня волнует в отстойном слайд-шоу.

Стены и окна не могут блокировать их, и никто не может найти команду, чтобы держать их подальше. Поэтому либо быть Зомби-Вейном все время или страдать от ночных кошмаров. И в любой день выбираю быть зомби.

Я вижу своих друзей и семью, которых подвергают пыткам таким жестоким, что трудно смотреть им прямо в глаза. И Одри...

Смотрю, как кто-то причиняет ей боль, как будто тонешь в кипящем масле. Я просыпаюсь с криком, вытираю пот, и это всегда помогает мне убедиться, что она не настоящая. Особенно потому, что я не могу дотронуться до нее или увидеть, чтобы понять, что она действительно в порядке. Тяга нашей связи подсказывает мне, что она жива, но она не может сказать мне в безопасности ли она. Для этого я должен чувствовать ее след. Что не так просто сделать, учитывая, страх моего нового хранительа, Фенг (я называю его Фанг [прим.пер. fang – клык], чтобы досадить ему) он думает, что единственный способ защитить меня – это никогда не выпускать из поля зрения.

Он серьезно сумасшедший... и я, вероятно, тоже сошел бы с ума, если бы не Гас.

Я гляжу на часы, усмехаясь, когда вижу, что на них 3:32.

Гас, как предполагается, сменил пост Фанга за окном словно сталкер каждую ночь в три тридцать, но я клянусь, что он опаздывает только, чтобы свести Фанга с ума.

Сегодня он ждал до 3:37.

Фанг настолько громко кричит на него, что это пугает Гевина – глупого любимого ястреба Одри – на его дереве. Но когда я выглядываю в свое окно, Гас, совершенно невозмутим. Он подмигивает мне, поскольку Фанг шагает взад и вперед, размахивая своими большими руками и качая головой так сильно, что его темная, жидкая коса хлещет его по щеке. Тирада длится, по крайней мере, пять минут, прежде чем Фанг переключится на ночные указы.

Я перестаю слушать.

Это всегда туманные сообщения из иных источников, со странными именами и необычными армейскими условиями, и я несколько раз просил, чтобы кто-нибудь их перевел, но это превращалось в еще одну лекцию о том, Почему Я Должен Учить Каждый Западный Язык. Это просто не стоит сил.

Я перехожу к приседаниям, стараясь сохранить свою энергию, и я делаю 314 прежде, чем Фанг улетает. Физически, я качаюсь при своем обучении. Запоминание полутора миллиардов команд ветра убивает меня. И это прикрытие для Одри – надо надеяться, что скоро она будет дома и мне не придется беспокоиться об этом больше.

Если она...

Я остановил эту мысль прежде, чем я смог закончить.

Она вернется... и когда она это сделает, я смогу подумать о множестве удивительных способах празднования. А пока я соглашусь с тем, что с ней все в порядке.

Я встаю и потягиваюсь, напяливаю первую попавшуюся футболку и тихо вылезаю из окна.

Ну, хорошо... я только пытаюсь тихо вылезть из окна.

Я не могу сдержать крик, когда распарываю руку о пираканту*, и остаток пробежки по саду ругаю собственных родителей за выращивание под окнами моей спальни шипованных кустарников.

[прим. Пираканта – многолетний вечнозеленый кустарник с длинными шипами.]

– Над чем это ты смеешься, Леголас*? – спрашиваю я, добравшись до Гаса. Он не понимает, за что я издеваюсь над его светлым, заплетенными в косу волосами, и я никогда не объяснял эту шутку. Вероятно, потому что, так или иначе, а плетение кос – девчачья работа. А также, потому что его бицепс больше моей головы.

[прим. Ле́голас – один из главных героев легендариума Толкина. По фильму у данного персонажа длинные светлые волосы.]

– Просто думаю, пытался ли ты перепрыгнуть куст, вместо того, чтобы в нем очутиться.

– Эй, я бы с удовольствием посмотрел, насколько бы лучше ты это сделал, будучи сонным до невозможности, – добавляю я, пока он поднимает брови.

Гас, как, капитан Фитнесс, и у него есть специальный дар Странников Ветра, который позволяет ему направлять силу ветра в его мышцы. Если бы он не был таким хорошим парнем, то я, вероятно, ненавидел бы его. Многие другие хранительы сдаются, поэтому он, вероятно, застрял здесь допоздна, наблюдая за мной. Поговаривают, я не самое популярное назначение. Очевидно, я могу быть трудным.

– Может быть тебе стоит носить униформу Сил Бур, – говорит мне Гас, раскатывая длинные, жесткие рукава черного жакета стража. – Это бы спасло тебя от множества царапин.

– Я в норме.

Я не ношу толстые штаны и пальто в пустыне. Да в этом месте даже ночью чувствуешь себя словно внутри работающего фена!

Плюс, я не из Сил Бури.

Я с ними тренируюсь и позволяю шататься вместе со мной. Но это не моя жизнь. Это просто способ взаимодействия.

– Начало еще одной загадки полета? – спрашивает он, а я поднимаю руки, чтобы нащупать соседние ветра.

Гас никогда не спрашивает, куда я иду и никогда не пытается меня остановить.

– Убедись, что держишься на севере и западе, – предупреждает он. – Патруль на юге усилен. Фенд доложил, что на Приграничной Базе вчера были беспокойства.

Я застываю.

"Беспокойство" в терминологии Сил Бури означает "атака".

– Все в порядке?

– Трое выживших.

Что означает, что два хранительа не выжили... если Пограничная область не одна из самых больших баз, где они держат команду из семи человек.

– Не волнуйся... нет никаких признаков Буреносцев в округе. Они собирают все в цепь. Пытаются сделать так, чтобы мы застряли здесь.

Да, потому что это не заставит меня волноваться.

Мой голос дрожит, пока я призываю Восточные ветра, и мне чуточку лучше, когда я слышу их знакомые песни. Восточные всегда поют об изменениях и надежде.

– Все еще не доверяешь мне настолько, чтобы использовать в моем присутствии Западный? – спрашивает Гас. – Ты же знаешь, что я его не пойму.

Я это знаю.

И я доверяю Гасу больше, чем кому-либо другому.

Но я по-прежнему не рискую.

Мои родители, и все другие Западные, отдали свои жизни, чтобы защитить наш секретный язык. И не только, потому, что они были достаточно храбры, чтобы встать на пути Райдена и его стремления к абсолютной власти.

Насилие противоречит самому нашему существу.

Я никогда не забуду муки, которые охватили меня, когда я убил Буреносца, который пытался навредить Одри. Даже притом, что это была самооборона, было, похоже, что все мое тело было разрушено, и если бы Одри не помогла мне пройти через это, я не уверен, что смог бы не рассыпаться на кусочки. Я не могу рисковать – позволить силе моего наследия держать под контролем любого, кто не понимает зло убийства. Любого, кто столь не определен, как я, избегающего этого любой ценой. Любого, кто не готов пойти на жертвы, которые могут быть необходимы, чтобы препятствовать тому, чтобы он не попал в неправильные руки.

Даже Бури... независимо от того, насколько сильно они просят или угрожают. И да, они угрожали. Они сделали это чертовски прямо и ясно, "дезертирство" Одры они считают особенно серьезным нарушением особенно сейчас, когда они так нуждаются в ее помощи. Но если у них будет сила четыре на их стороне...

Я все еще не выяснил, как вести себя с любой из этих ситуаций... кроме как добавить их к моему списку Вещей, о которых я буду волноваться позднее.

– Я вернусь перед восходом солнца, – говорю я Гасу, когда я обертываю ветры вокруг себя и приказываю, чтобы они росли. Прохладная более сильная путаница порывов заставляет подниматься пыль с земли, когда она уносит меня в небо.

Мне требуется секунда, чтобы выбрать направление и сориентироваться, после этого действительно я все беру под контроль. Одри не шутила, когда говорила мне что навыки Странников Ветра одни из самых сложных навыков для обучения, и я определенно предпочитаю позволять им нести меня. Но это было не совсем, то, же самое, когда едешь с Фенгом или Гасом, и трудно говорить в моем шумном автомобиле. Так что, я вынудил себя научиться, как передвигаться самостоятельно.

Первый десяток раз, когда я попробовал, порывы били меня в лицо. Пока однажды ночью у меня был своего рода прорыв. Это не было похоже на время, когда Одри открыла мой разум для языков ветра... но я действительно слышал что-то новое. Голос под голосом ветра, говорящий мне, что порыв собирается сделать, и я могу дать новую команду и удержать контроль.

Я спросил Гаса об этом однажды, и он посмотрел на меня так, как будто я был психом, так что, я вполне уверен, что это что-то, слышу только я. Возможно, что-то, что я взял от Одри, когда мы сблизились, так как я слышу его лучше всего с Восточными. Независимо от того, что это, я благодарен за это, потому что оно позволяет мне лететь быстрее и дальше, чем даже самые опытные Бури.

Огни городов вырисовываются подомной пятнами, и я следую за уличными фонарями, держа путь на автостраду I-10, идущую в горы. По этому пути я летал десятки раз, но я все еще чувствую, что мои внутренности связываются в узел, когда я взлетаю над ветряной электростанцией Сан Горгонио. В мигающих красных рядах теперь есть промежутки. Места, где раньше были ветряные мельницы... перед тем как Буреносцы Райдена разрушили их в бою.

Каждый раз, переживая атаку, я не могу не думать так.

Скоро нам предстоит сражаться со всей его армией.

Воздух становится более прохладным, когда я лечу, и поскольку он погружается в мою кожу, я заряжаюсь энергией как от дозы кофеина. Однако, это не значительно для моего истощения и моего лишенного сна тела, поэтому я приземляюсь на пик Сан Горгонио. Я в некотором роде наполовину сижу, наполовину сворачиваюсь возле самого края обрыва.

Я закрываю глаза, настолько соблазненный, тем чтобы свернуться и захватить даже несколько минут сна. Но это не стоит риска. Кроме того, я пришел сюда для чего-то намного более важного.

Я протягиваю руки в поисках следа Одри.

Я не могу описать процесс. Это так, словно часть меня, сливается с ветром, мчится по невидимому следу неба и каким-то образом ведет к ней. И я знаю, что это она.

Прилив тепла.

Электричество мчится под моей кожей.

Ни одна девушка никогда не заставляла меня чувствовать себя так.

Помогает то, что я мечтал о ней большую часть жизни, ну и то, что она чертовки горячая. Но даже если бы этого не было – Одри моя единственная.

Так было всегда.

Так будет всегда.

Я погружаюсь в тепло, откидываюсь назад и позволяю искрам потрясти меня крошечными разрядами. Это почти, похоже, что она прикасается ко мне сквозь небо, обещая, что она все еще там. Все еще в безопасности.

Все еще моя.

Может быть, я схожу с ума, но сегодня чувства кажутся еще более сильными.

Намного более сильными.

Настолько интенсивными, что сердце бешено, бьется, а голова идет кругом. И чем сильнее кружится голова, тем меньше я могу сформулировать один вопрос, который я стараюсь не позволять себе спрашивать, так как я нашел ее пыльный жакет и ее поспешное прощание.

Она, наконец, на пути домой?

Я пытаюсь не дать своей надежде разрастись на случай, если ошибаюсь. Но все не выглядит так, словно я ошибаюсь. Кажется, что она так близко, будто я могу потянуться и...

Вейн.

Звук заставляет мое сердце замереть.

Я задерживаю дыхание, начиная думать, что я представлял это, когда она тает из теней.

Она стоит надо мной, ее темные волосы развеваются на ветру, ее темные глаза скучающе смотрят в мои. Я не смею моргать, опасаясь, что она исчезнет.

Она наклоняется ближе, позволяя мне взглянуть на ее крошечную черную майку... но на этот раз я больше заинтересован в ее лице. Ее губы искривлены в выражение, которое я не могу прочитать. Полуулыбка, полу...

Она хватает меня.

Я знаю, что должен сказать что-то, что-то сделать, когда она обнимает руки, но я все еще пытаюсь обработать тот факт, что она действительно здесь, кладет голову в укромный уголок между моей шеей и плечом. Ее волосы щекочут мою щеку, а губы задевают мою челюсть. Я наклоняю ее подбородок, так чтобы ее рот был у моего.

Он останавливает меня прямо перед поцелуем, но находится достаточно близко, чтобы я мог чувствовать ее улыбку.

Она дразнит меня.

Она это знает, поэтому она хихикает у моей щеки.

Хихикает?

С каких это пор Одри хихикает?

Прежде чем я успеваю спросить, она наклоняется и целует меня. Все остальное уходит.

Я ждал этого неделями, и все же происходящее отличается от того, как я себе его представлял, и не только потому, что она лежит на мне – хотя это дополнение, конечно, приветствуется.

Все в ней ощущается холодным.

Ее руки.

Ее дыхание.

Я чувствую, что дрожу, когда ее губы пробегают вниз по моей шее, и даже когда она касается моей кожи, порыв между нами чувствует больше как уколы льда.

Я тяну ее ближе, стараясь согреть ее... но почему ей так холодно?

Я хочу убедиться, что с ней все в порядке, но она целует меня сильнее... почти отчаянно... и я теряю себя снова, до тех пор, пока я не покрываюсь мурашками с ног до головы.

С каких это пор Одри сначала целует, а потом говорит?

И с каких это пор она залезает на меня так, будто она здесь, чтобы исполнить все мои фантазии.

Последнее слово чувствуется как пощечина.

Это сон.

По-настоящему ее здесь нет.

Но если это сон, то почему я не просыпаюсь? Почему она все еще тянет меня к себе, запуская руки на мою спину...

Нет.

Это не она.

Как бы не хотелось, чтобы это было правдой, в этом нет ни искр, ни жара.

С Одри всегда жарко.

Это ложь.

Трюк.

Еще одна злая ловушка Райдена, расставленная с целью меня помучить.

Я пытаюсь высвободить разум, но Одри сопротивляется, обхватывает меня руками и целует снова и снова.

– Нет! – кричу я, отталкивая ее от себя.

Затем она начинает плакать. Говорит, что любит меня. Нуждается во мне. Не может и секунды без меня прожить. Все, о чем говорит Одри в моих мечтах.

– Не так, – шепчу я.

Я хочу назад в мою сильную, привести упрямую девочку, даже если она нападет на меня с вопросами – или даже несколькими ветряными штучками – и очень не скоро возьмется меня соблазнять.

Но вдруг та девушка кажется очень далекой.

Слишком далеко. Словно мое сознание каким-то образом утянули ветры, посланные Райденом, и не имеет значения, как я умоляю самого себя проснуться от этого тошнотворного, извивающегося кошмара, я не могу выбраться.

Я не могу пошевелиться.

Не могу дышать.

Одри подползает обратно ко мне, шепчет, что все будет хорошо. Она целует мою шею, подбородок, губы.

Я так хочу, чтобы это было реальностью.

Может быть, если я просто притворюсь...

Я вскрикиваю от боли в пальце, и этот звук возвращает меня в реальность.

Я тру глаза, открываю и обнаруживаю наклонившегося надо мной Гаса, мой мизинец зажат между его зубами.

– Ты меня укусил?

Он разжимает челюсть, и я смотрю на неровную линию отпечатков зубов на коже.

– Я все уже перепробовал. Я даже бил тебя по животу. Укусы я оставил на самый крайний случай.

Мне кажется, что все-таки оставались способы получше пережевывания моей руки, но как знать? Я чувствую боль в животе – там, где он, должно быть, ударил меня, но я не почувствовал. Должно быть, Райден хорошо меня поимел на этот раз.

– Откуда ты знал, где меня найти?

Гас, закатывает глаза.

– Ты действительно не знал, что я следую за тобой? Как ты думаешь, какой из меня хранитель?

Я вздыхаю, представляя как стану объяснять этот бардак Силам Бури. Но, думаю, хорошо, что Гас не так плох в своей работе, как я думал.

Глава 4

ОДРИ

Паника пронзает мое сердце, так сильно, что это сбивает меня с неба. Красное и черное крутится перед глазами, из-за чего невозможно понять, в какую сторону лететь, вверх или вниз. Я зову ближайший порыв, чтобы поймать себя, дрожа, когда теплый Южный останавливает мое падение.

Я никогда не испытывала такую боль прежде. Буря глубоко в моем центре, становится более сильной с каждым дыханием. Это только бушует тяжелее, когда я понимаю, что это означает.

Вейн в опасности.

В смертельной опасности.

Слова заставляют меня дрожать, и я приказываю, чтобы ветер изменил направление, позволяя нашей связи указывать путь. Путь к Вейну проходит через мое сердце... но связь чувствуется такой слабой.

Слишком слабой.

Слабеет с каждой секундой.

Если что-то произойдет, в то время пока меня нет рядом с ним, я себе никогда не прощу...

Я никогда не поправлюсь... Я никогда...

У мысли нет конца.

Ничего не будет без Вейна.

Я призываю каждый ближайший проект, приказывая, чтобы они раздулись в поток. Но я знаю, что этого будет не достаточно.

Я закрываю глаза и ищу Западный.

В пределах моей досягаемости нет ни одного, таким образом, я прикадываю, не заботясь, выдаст ли это мое местоположение. Однако, это чувствуется неправильно, выпуская ветер так смело.

Тихий ветерок проносится с Запада и я обматываю вокруг других, пытаясь решить, какие команды использовать. Сочетать проекты – это игра слов, уговорить их сотрудничать – дерзость, это приведет их к бунту. Я тренировалась с другими ветрами в течение большей части моей жизни, но Западный – новый язык. Секрет силы я украла из нашего с Вейном поцелуя. Этот язык я ведь только-только начала осваивать.

– Ну же, – шепчу я, посылая просьбу в небо. – Скажи мне, что делать.

Все, что я слышу – пульс в моих жилах.

Слезы полосуют мои щеки, лицо Вейна заполняет мой ум. Я могу представить каждый изгиб, каждую линию. Прекрасный синий его глаз и темно-коричневый цвет его теплых, земляных волос.

Но это тонкая тень реальности.

Я не могу позволить этим воспоминаниям быть всем, что у меня осталось.

– Пожалуйста, – шепчу я, чувствуя, как слова слеьают с губ на Западном языке. – Пожалуйста, помогите мне.

Слова – хриплый вздох, смешанный с мягким шипением, и чем сильнее я концентрируюсь на них, тем более прохладный порыв появляется в моем уме, крутясь и вращаясь, пока это не формируется в слово.

– Объединяйтесь, – шепчу я, и вся путаница ветров создает вокруг меня пузырь. – Парите.

Звезды размываются до полос, когда я мчусь вперед, и я говорю себе, что сила четырех поможет мне добраться до него вовремя. Но его след еще так далеко.

Почему я так далеко убежала?

Я не уверена, где я, но я знаю, что я летела на север неделю. Даже с моей бешеной скоростью, это займет часы, прежде чем я добирусь до него.

Все, что я могу делать, это надеяться и лететь.

Но через несколько минут боль в моем сердце уходит, оставляя меня холодной и пустой. Шок влезает в мою концентрацию, и ветры, несущие меня, распутываются.

Вейн не...

Я не могу даже мысленно произнести это слово.

Жгучее напряжение нашей связи возвращается, мое сердце снова бьется в привычном ритме и помогает мне обрести достаточно контроля, чтобы захватить Восточный. Но я упал слишком далеко, и не хватит времени, чтобы помешать мне врезаться в холодную, пенящуюся воду.

Темные волны вздымаются вокруг меня, почти отбрасывая меня к четырем колонам скал, которые выступают из океана около берега. Я только направляю себя подальше, изо всех сил пытаясь держать голову над водой, когда следующая волна прибивает меня к скалистому песку. Мое тело дрожит, когда я задыхаюсь, но я не чувствую холода.

Я онемела.

Опустела.

Но в моем разуме отзывается эхом единственная мысль, которая имеет значение. Он жив.

Он в безопасности, правда?

Я не могу сказать.

Его след чувствуется слабым, но устойчивым.

Я пытаюсь встать, но внутри все сжимается, и я подаю на колени, задыхаясь и отплевываясь от воды, которой я наглоталась в океане. Кислая желчь покрывает мой язык, и я сплевываю ее в отступающие волны, пока ничего не остается. Однако, я продолжаю подниматься, когда мое тело пытается произвести чистку всех темных, отвратительных истин, которые я пыталась отрицать.

Я поклялась защищать Вейна.

Поклялась обучать его, бороться с ним и готовить его к тому, чтобы быть нашим королем.

Наша связь должна была сделать меня более готовой поддержать то обещание.

И все же, я здесь, одна на холодном, пустом пляже, далеко от него, когда он нуждается во мне больше всего.

Я дрожу настолько сильно, что мне едва удается выползать из волн, прежде чем мои колени подкашиваются, и я утыкаюсть лицом в гладкие, круглые камешки, покрывающие пляж.

Резкие океанские бризы жалят мои заплаканные щеки, и я открываю свой ум для их песен.

Один из них Восточный – ветер моего наследия – поет мелодию, которую я искала раньше, просила о ней, цеплялась за все, что у меня было. Нежная песня о продолжении несмотря на турбулентность вокруг.

В течение многих лет я задавалась вопросом, является ли порыв небольшой частью моего отца. Намек на его присутствие, что осталось, чтобы вести меня, поддерживать меня, вести в бой. Но так как я узнала тайну моей матери, я надеялась, что он действительно ушел.

Он любил мою мать больше, чем жизнь. Больше, чем воздух. Если бы он знал правду – знал, что она продала наши и жизни Вестонов для потраченного впустую шанса о свободе, то – это уничтожило бы его.

– Иди, – шепчу я, а бриз осушает мои слезы. – Не трать на меня время.

Ветер становится путанее, поднимает мою голову и вынуждает открыть глаза и увидеть, что я не одна.

Белая голубка наблюдает за мной со своего насеста с кусочка сплавного леса, ее черные глаза блестят в лунном свете. Она воркует, когда я сажусь, умоляя себя добраться до нее. И впервые за последние несколько недель я делаю это.

Она прыгает на мой палец и тыкается клювом в мой большой палец, и я понимаю, что знаю эту голубку. Она, одна из посыльных моей матери, верная птица, которая седела на насесте на ее крыше, ожидая, чтобы нести вести Бурям.

Она последовала за мной, так как я ушла, и когда я поглаживаю ее шелковистые перья, я чувствую ее потребность – ее тягу к приюту теперь, когда моя мать оставила ее одну. Это один из моих подарков. Часть того, с чем я боролась, пытаясь сопротивляться таланту, который мы с матерью разделяли.

Но я смотрю на хрупкое существо и понимаю, как драгоценна такая связь. Как много я пропустила.

Она трепещет на моем плече, наклоняя свою стройную шею, чтобы клюнуть мое ожерелье.

Я оставила жакет от моей униформы, но никогда не снимала кулон, что дали мне Силы Бури. Шнурок голубой, наполненный жизнью, которую я в него вдохнула, когда он стал моим.

Моя рука хватается за серебряный кулон-перо, и как-то касание прохладного, гладкого металла придает мне мужество, чтобы принять правду.

– Время вернуться домой, – шепчу я, надеялась, что не все успела разрушить своим исчезновением.

Давление моей связи становится острее, чем когда-либо, я должна верить, что Вейн еще жив. И очень скоро я вернусь, чтобы делать свою работу.

Голубь хлопает крыльями и взлетает в небо, кружит надо мной, пока я встаю, стряхивает песок с моей одежды. Я приглаживаю волосы назад, колебание занимает лишь секунду, прежде чем я разделяю их на пять равных частой и заплетаю в тугую, сложную косу.

Это стиль стража.

Я страж.

И никогда снова об этом не забуду.