Текст книги "Обитель"

Автор книги: Шеннон Макгвайр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Глава 7

Мелли подняла трубку на третьем гудке.

– Тенистые Холмы. Чем я могу вам помочь? – она выговаривала слова с жизнерадостной протяжностью, распространенной в центральных штатах Америки примерно двести лет назад. Я знаю Мелли с самого детства – она мать Керри, и в Тенистых Холмах частенько таскала нам с кухни сласти, поэтому сейчас даже просто услышать звук ее голоса было облегчением.

– Привет, Мелли. Сильвестр далеко?

– Тоби! Как ты там, милочка? Неужто хозяин и впрямь услал тебя в Укрощенную Молнию и всего-навсего с одним мальчишкой-воспитанником?

– Квентин не так уж плохо себя ведет. – В данный момент, как я надеялась, Квентин «неплохо себя вел» в своем номере, готовясь ко сну. Эй-Эль-Эйч работает по дневному графику, и нам до отъезда домой придется отпахать немало дневных часов. – Позови босса, а? У меня для него свежие новости.

– Заглянешь в гости в ближайшее время?

– Загляну.

– Ну, тогда ладно. Подожди секундочку.

Очевидно, Сильвестр ожидал моего звонка, потому что меньше чем через минуту он, запыхавшись, произнес в трубку:

– Тоби?

– Я здесь, – подтвердила я. На сервировочном подносе оставалось несколько остывших ломтиков картошки фри, и я принялась водить одним по лужице кетчупа. – Мы благополучно добрались, я встретила вашу племянницу. Вам надо было меня предупредить, что она параноик.

– Если бы она действительно им была, я бы предупредил. Дженэри сказала, почему перестала звонить?

– Забавная вещь. Она утверждает, что звонит вам, но вы не отвечаете.

– Погоди… Что? Но это просто смешно. С чего ей такое говорить?

– Вы говорите, что она не параноик. Она говорит, что звонит. Вы говорите, что не звонит. Похоже, что-то странное тут творится. – Я кинула ломтик в рот и быстро прожевала. – Есть ли шанс, что вы сможете прислать подкрепление, не вызвав дипломатический инцидент?

– Пока не получу больше информации о том, что происходит, не смогу. Ты разговаривала с ней?

– Да. Пользы было, как от разговора со Спайком. Или меньше. Спайк-то хотя бы старается. Может, потому что она не была уверена, что я та, за кого себя выдаю, и вела себя осторожно. У нее в последнее время много проблем с Магическим Кристаллом?

– Если что-то и есть, я об этом не знаю, – неуверенно ответил Сильвестр. – Ты не против продолжить работу?

– Если честно, не очень хочется, но если меня заменит кто-нибудь другой, вряд ли Дженэри от этого станет менее нервной. – Я вздохнула. – Вернусь туда завтра и посмотрю, что смогу выяснить. Если вам понадобится вытаскивать меня отсюда, передоговоримся заново. Идет?

– Идет. Главное, держи меня в курсе.

– Конечно.

Мы пару минут поболтали о вещах несущественных – о последних садовых проектах Луны, о моих кошках, о том, как Квентин пока что справляется с поручением, – и я повесила трубку, напоследок пообещав еще раз, что если нам что-нибудь понадобится, мы дадим ему знать. Я отрубилась, едва голова коснулась подушки.

Мне снились спутанные, неясные сны, ушедшие с восходом солнца. Я перекатилась на другой бок, сморщив нос от запаха пепла, и взглянула на будильник. Первой цифрой высвечивалась пятерка, и это было все, что мне требовалось: я со стоном сунула голову под подушку и заснула обратно.

Часов шесть спустя в сознание меня вернул стук в дверь. Я выползла из-под подушки и бросила в ту сторону злобный взгляд. Стук продолжался. Исходя из гостиничных нравов, сейчас сюда заявится горничная, чтобы сменить простыни. Я еще не настолько пришла в себя, чтобы вспомнить, вешала ли я табличку «Не беспокоить».

Некоторые любят спать голыми – лично я предпочитаю футболку до колен. Проблемой было отсутствие не одежды, а человеческой маскировки, уничтоженной восходом. Времени, чтобы сплести новую, не было.

– Зайдите позже! – крикнула я, садясь на кровати и пытаясь пальцами начесать волосы на уши. Если удастся закрыть уши, я сумею сойти за человека на столько времени, сколько нужно, чтобы захлопнуть дверь. – Я не одета!

Сквозь дверь послышался приглушенный смешок.

– Для завтрака это не обязательное условие.

– Алекс? – Я опустила руки и, стремглав соскочив с кровати, схватила гостиничный халат. – Что ты здесь делаешь?

– В данный момент? Кричу через дверь твоего номера. Я принес завтрак.

– Да, но что ты здесь делаешь? – Я влезла в халат, завязала пояс и пошла открывать. – Не припомню, чтобы я заказывала доставку в номер.

Алекс улыбнулся и приподнял пакет, из которого доносился запах яиц и расплавленного сыра. В другой руке у него был поднос с двумя большими пластиковыми стаканами кофе. У меня заурчало в желудке.

– Не заказывала, но ведь хотела бы? Наверняка да. Я же говорил, что мы увидимся за завтраком.

– Вроде бы говорил. – Я открыла дверь шире. – Входи.

Я рисковала, впуская едва знакомого мужчину к себе в номер, но вряд ли тот, кого можно сшибить дверью, представляет такую уж опасность. Если бы он был чистокровкой, я бы еще подумала. Но против другого подменыша рискну, пусть так и не выяснила, из какого он племени.

– Отличная комнатка, – сказал Алекс, проходя мимо меня. Закрывая дверь, я бросила взгляд ему в спину. Он явно принадлежал к редкой для фейри породе жаворонков и сейчас был аккуратно одет и причесан, в отличие от меня, едва проснувшейся, в халате, слишком просторной футболке, носках и со встрепанными волосами, маскирующими уши. Мне вдруг ужасно захотелось придумать какую-нибудь отговорку и смыться принять душ и переодеться.

– Комнаты нам заказывала Луна, – сказала я, снова безуспешно пытаясь причесать волосы руками. – Я бы не стала просить такой хороший номер.

– Ну, значит, мои комплименты герцогине. – Алекс поставил поднос на стол и открыл пакет. – Круассан с яйцом и ветчиной или круассан с яйцом и колбасой? Умоляю, не говори мне, что ты вегетарианка. Я умру со стыда.

– Я определенно не вегетарианка. Можно мне с яйцом и ветчиной?

– Итак, яйцо и ветчина. – Он бросил в мою сторону завернутый в вощеную бумагу сэндвич, и я, легко поймав, уселась на край кровати. Алекс расплылся в улыбке. – Хорошие рефлексы. С чем предпочитаешь кофе?

– Черный вполне нормально.

Он подошел и протянул мне один из стаканов.

– Хорошо спала?

– Вполне, – сказала я, делая глоток кофе. Он был горячий, крепкий – чудеснее не бывает. Я начала понемногу расслабляться. – А ты?

– Это была хорошая ночь. – Он вернулся к столу и взял себе второй стакан.

Я отхлебывала кофе и разглядывала Алекса. Тот вел себя совершенно спокойно. Что бы ни угнетало Джен, его это, вроде бы, не затронуло.

– Ну, как там дела в Эй-Эль-Эйч?

– Да как обычно. По утрам у нас затишье – ночная смена уходит, работа особо не кипит. Меня, скорее всего, не вызовут что-нибудь чинить еще часов несколько.

– А чем конкретно ты занимаешься?

– Поддержкой системы. Я простой программер.

Видя мое непонимание, Алекс объяснил:

– Я говорю компьютерам, что им делать, а когда они делают что-то, чего не должны, я исправляю их команды.

– А Терри? Она этим же занимается?

– Практически да. Она работает по ночам, а я по дням, но делаем мы фактически одно и то же. – Алекс изогнул губы в улыбке. – Давай уточним, завтрак у нас вдруг превратился в игру в двадцать вопросов? Потому что, если так, то будет справедливо, если мы оба примем участие.

– В каком смысле?

– Я отвечу на твои вопросы, если ты ответишь на мои.

– Справедливо. – Я поставила кофе рядом с часами и развернула сэндвич. – Начнем сверху. Дженэри О’Лири. Что ты о ней знаешь?

– Много чего, если учесть, что я работаю на нее двенадцать лет. Она сосредоточенная. То есть, до ужаса сосредоточенная. Стоит ей начать проект, и она не оторвется от него, пока не закончит или пока до упора не добьет все варианты решения. Когда ей не удается решить какую-то проблему, она может стать немножко раздражительной, но это не со зла. У тебя есть бойфренд?

Я чуть не подавилась сэндвичем и, прожевав, кое-как выдавила:

– Что?

– Я ответил на один твой вопрос, теперь ты ответь на один мой. У тебя есть бойфренд?

– В данный момент нет. – Я почувствовала, что щеки у меня начинают гореть, откашлялась, чтобы прочистить горло, и сказала: – Эллиот. Он это… чем здесь занимается?

– Он сенешаль графства. Занимается административной работой – разбирается со счетами, отговаривает людей герцогини Риордан от того, чтобы затеять с нами дуэль прямо в местном компьютерном магазине. Он с Джен уже лет тридцать. Откуда у тебя взялся напарник?

– Квентин – воспитанник в Тенистых Холмах. Герцог Торквиль попросил меня взять его с собой, поскольку это достаточно простая дипломатическая работа.

По лицу Алекса промелькнула тень, но исчезла прежде, чем я смогла опознать вызвавшую ее эмоцию.

– Простая, – сказал он. – Все верно.

– А если я спрошу, что вот только что было за выражение?

Он улыбнулся, с едва заметной натянутостью.

– Нет. Твой вопрос.

– Ладно. Эйприл.

– Эйприл? – удивленно переспросил Алекс.

– Сильвестр ничего не говорил о том, что у Джен есть дочь. Что там за ситуация?

– Эйприл – это… особый случай. Она приемная дочь. В определенном смысле. – Увидев мое непонимающее лицо, он пожал плечами. – Она дриада.

На этот раз не было никаких «чуть не подавилась». Я в буквальном смысле поперхнулась кофе и кашляла несколько минут, прежде чем смогла испуганно прокаркать:

– Что?

– Она дриада.

– Как такое вообще может быть?

Большинство дриад милы, красивы, но глупы. Они необщительны, по возможности избегают людей, предпочитая компанию лесной живности и других дриад. Интеллектом они не блещут. Большинство вряд ли вообще знает слово «интеллект».

– Это долгая история, и случилась еще до меня, так что информация вроде как из третьих рук… – Алекс увидел выражение на моем лице и быстро договорил: – Но давай попробую. Эйприл – дубовая дриада, жила вместе с дюжиной таких же, как она, в истинной, извечной роще и все такое. Потом застройщики расчистили то место бульдозерами – включая ее дерево – под спальный район.

– Это ужасно.

– Дриады тоже так думали. Большинство замкнулось в своем дереве, ожидая смерти, но не Эйприл. – Алекс покачал головой. – Она взяла самую большую ветку, какую смогла унести, и побежала со всех ног.

– И что было дальше?

– Ей повезло – она нашла Джен. – Алекс взял свой стакан с кофе и принялся поворачивать его в ладонях. – Джен затолкала ее в машину и поехала домой. Насколько я понял, по пути она отправила Эллиоту сообщение – они давным-давно дружат – чтобы он поискал выживших. Но там уже были одни щепки. Он проклял ту землю и вернулся.

– И?

– Джен не отходила от нее всю ночь. Никто не знает, что именно она делала, но Эйприл теперь живет в информационном «дереве» внутри одного из серверов Sun и неплохо себя чувствует.

Я опешила.

– Ты говоришь мне, что у вас в компьютере живет дриада?

– Она там счастлива. В зимнее время она, в отличие от других дриад, не испытывает вялости, и ей не нужна чистая вода и свежий воздух, ее почти невозможно разрушить… она счастлива.

Джен переместила дриаду из родного дерева в неодушевленный предмет – и одна, без посторонней помощи? Я покачала головой.

– Как такое возможно?

– Я не уверен. Тебе придется спрашивать у Джен.

Эти люди еще с самого начала показались мне странными, но им удается раз от разу становиться еще страннее.

– А что Эйприл там внутри делает?

– Работает в качестве внутренней системы передачи сообщений.

Я перестала пытаться что-то понимать и просто переспросила с отвисшей челюстью:

– Что?!

– У тебя бывало так, что ты в одном конце здания, а тебе нужно поговорить с кем-то, кто в другом конце?

– Да.

Именно для этого в Тенистых Холмах имеется армия круглосуточно дежурящих пажей.

– Этим Эйприл и занимается. Находит тебя, принимает сообщение, передает его и возвращается к своим делам. Она не возражает против таких обязанностей, и Джен нам не запрещает, вот мы и пользуемся ею, чтобы знать, что нужный человек находится на нужном месте.

– Вы используете дриаду, которая живет у вас в компьютере, как интерком.

– В целом, так.

– Вы психи.

– Да, но мы милые, – Алекс подмигнул. Я сильно покраснела. Теперь уже явно веселясь, он подошел и сел рядом со мной на кровать.

– Ну что, я ответил.

– Да уж.

– Почему у тебя нет бойфренда?

– Ну вот, неприличные вопросы пошли. – Я сделала огромный глоток кофе, не обращая внимания, что он обжигает мне горло. – Все запутанно. Просто не было времени.

– Значит, ты свободна?

Я покосилась на него.

– Это уже два вопроса.

– Возможно, – Алекс ухмыльнулся. – Ты против?

– Три вопроса.

Я чувствовала исходящее от его кожи тепло. Он не сбросил человеческую маскировку, и под свежим, чистым запахом шампуня пах своей магией – клевером и кофе.

– Нет, я ни с кем не встречаюсь, и да, пожалуй, я свободна. После того, как закончу работу.

– Хорошо. – Он наклонился ближе, вынул из моей руки стакан, поставил на пол и поцеловал меня.

Более близкое знакомство и возможность уединиться имеют для меня лично большое значение. Поэтому, в отличие от того первого раза, я, не раздумывая, прижалась к груди Алекса и ответила на поцелуй. Плачевное состояние моих волос и одежды было забыто – куда интереснее было, насколько крепко мы можем впечататься друг в друга, не оказавшись один у другого на коленях. Его руки выразительно говорили с первого момента нашего знакомства, но сейчас, запутавшись у меня в волосах, обнимая за шею… они пели.

Алекс первым прервал поцелуй и отодвинулся. Я тяжело дышала, и глаза у меня наверняка были круглые от изумления.

– После того, как закончишь работу?

Не доверяя собственному голосу, я кивнула.

– Хорошо. – Он легонько провел губами по моему лбу, встал и взял со стола свой забытый сэндвич. – Я увижу тебя в офисе?

Этот вопрос был проще, так что я сглотнула и ответила:

– Да.

– Здорово. – Он улыбнулся, открыл дверь и исчез.

Я долго и ошеломленно глядела ему вслед, а потом, застонав, откинулась на кровать. Запах кофе и клевера все еще держался в воздухе, и у меня было не то чтобы совсем уж неприятное ощущение, что все только что усложнилось еще сильнее.

Глава 8

Алекс ушел в начале первого, но растормошить Квентина мне удалось только к половине третьего. Вещь из разряда тех, которые узнаёшь о человеке, когда долго находишься с ним рядом: Квентин ненавидит ранние подъемы даже больше, чем я. Обычно это не я, а меня вытаскивают из кровати. После неожиданного свидания за завтраком я была в слишком хорошем настроении, чтобы раздражаться, так что просто собралась сама, заказала в номер еще кофе и не стала подгонять Квентина.

На улице уже давно был теплый день, но я все равно надела куртку Тибальта, футболку и джинсы – сочетание, которое сам Тибальт, скорее всего, счел бы возмутительно небрежным. От кожи до сих пор слабо пахло мятой. Этот запах почему-то успокаивал, хотя мне не хотелось размышлять на эту тему.

Положительной стороной нашего позднего выезда было то, что пробки на дорогах уже рассосались. Я не особо стремлюсь выяснять, каково застрять в час пик в машине с полусонным подростком. Мы легко и без помех прибыли в Эй-Эль-Эйч чуть позже трех.

Когда мы подъехали, ворота заскрипели и начали подниматься.

– Вот так-то лучше.

Квентин зевнул. Обычно похожие на пух одуванчика, сейчас волосы у него еще были влажными и липли к голове.

– Ты наводишь страх даже на ворота, – сообщил он.

– Может, они нас помнят со вчерашнего дня и не желают, чтобы им читали еще одно заклинание. У неодушевленных предметов иногда бывает удивительно долгая память.

День был просто замечательный. Я чуть не принялась напевать себе под нос, ведя машину вниз по склону. Въехав на стоянку, я заняла ближайшее свободное место, и тут на дорожке перед нами появилась девочка. Не было ни момента перехода, ни предупреждения: в одну секунду дорожка была пуста, в другую там уже стояла она и, сунув руки в карманы, смотрела на нас с академическим интересом кота, наблюдающего за птичкой сквозь дверь с проволочной сеткой.

– Это… не так, как раньше.

– Тоби? Ты это видишь?

– В смысле, маленькую светловолосую девочку на пешеходной дорожке?

– Ага.

– Тогда да, вижу. – Я отстегнула ремень безопасности и вылезла из машины. – Идем поздороваемся.

Мы пошли через стоянку, Квентин держался позади.

Девочка была не такая маленькая, как мне показалось сначала: скорее ближе к тринадцати, чем к десяти. Но все равно младше Квентина. В ее чертах была странная незавершенность, создающая иллюзию, что она гораздо младше, – какая-то нехватка опыта, знаний о мире, которыми девочка двенадцати-тринадцати лет уже обладает. На ней были джинсы, кроссовки и серая футболка, а из украшений можно было заметить только заколки в виде зайчиков на светлых волосах до плеч.

Она была вся какая-то золотистая, от легкого загара на коже до больших желтых глаз, оттененных зеленой оправой очков. Радужка глаз с жутковатой точностью повторяла цвет волос. У девочки было телосложение Торквилей; вне зависимости от того, как она выглядела раньше, теперь она совершенно точно была похожа на мать.

– Привет, – сказала я, остановившись в нескольких футах. Квентин тоже остановился, но ничего не сказал.

– Привет, – ответила она. Ее голос был лишен эмоций – как будто разговариваешь с аудиозаписью. Она могла бы принадлежать к донья ши – поза, в которой она стояла, форма ушей предполагали такую возможность – но я не чувствовала в ней донья ши. Я в ней вообще никого не чувствовала.

– Я…

– Вы Октобер Дэй, рыцарь Тенистых Холмов. А это Квентин, в настоящее время воспитанник в Тенистых Холмах, местность происхождения не установлена. – Произнесено все это было без вопросительной интонации.

Чудненько. Дети-всезнайки – как раз то, чего мне здесь не хватало для счастья.

– Да, меня зовут Тоби, а это мой помощник Квентин, и мы действительно из Тенистых Холмов.

– Я Эйприл.

– Приятно познакомиться, – сказала я.

– Разве вам сейчас нужно быть не в здании?

– А что? Твоя мама хочет меня видеть?

Она озадаченно взглянула, на секунду утратив нейтральное выражение лица.

– У моей матери сейчас достаточно дел поважнее. Я думала, вы приехали осмотреть тело.

Привлечь мое внимание можно многими способами, и слово «тело» находится в верху списка.

– Чего-чего? – Квентин изумленно на нее уставился.

– Тело. У Колина произошел отказ аппаратуры, и он больше не синхронизируется с сервером. Все сильно расстроены, бегают кругами, как и в прошлый раз, и не занимаются работой. Хотя тестирование еще не завершено. – Последняя фраза была сказана чуть ли не сварливо, как будто мир создавал мертвые тела специально назло ей.

– Нет, я не знала, – медленно произнесла я, думая про себя: «Как и в прошлый раз?» – А где тело?

– Внутри, за стеклянными дверями, в центральной точке рабочих кабинок. Все уже там. Вам тоже стоит пойти. Тогда вы возьмете заботы по этому делу на себя, и остальные вернутся к работе. – Тут раздался громкий, резкий звук, как будто лопнул электрический кабель, и Эйприл исчезла. На то место, где она стояла, хлынул пахнущий озоном воздух.

Да, не каждый день такое увидишь. Я стояла, уставившись на пустое место.

– Тоби…

– Знаю. – Я встряхнулась. – Идем. – И сама побежала к двери.

На этот раз я была готова к переходу в Летние Земли и успела заметить момент, когда это произошло, заодно раздумывая, сколько еще существует путей, чтобы пройти из одного конца здания в другой. Квентин обогнал меня, распахнул дверь в коридор и остановился.

Едва дверь открылась, как я почувствовала смешанный с кондиционированным воздухом запах крови. Эйприл хоть и вела себя странно, но, по крайней мере, в одном была права: здесь явно что-то стряслось.

– Квентин, держись сзади. – Я шагнула мимо него.

– Но…

– Никаких «но». Если станет опасно, беги.

Квентин помедлил, но пошел позади, держась ко мне вплотную. Работа пажа учит, как следовать за кем-то тенью, не путаясь под ногами, – один из навыков умелого слуги. Теперь у Квентина есть шанс увидеть, как тот же навык пригождается в бою. Если на нас нападут, в такой позиции он сумеет отразить удар.

В центре лабиринта стояли Эллиот, Алекс и Питер, невольно пародируя нашу с ними первую встречу. От них исходил почти физически осязаемый страх. Человеческая маскировка Питера мерцала, рассыпая вокруг искры, – это панически вибрировали его спрятанные крылья. У меня заныли зубы. Я подошла ближе, чтобы увидеть, на что они все смотрят.

На полу навзничь лежал Колин, уставившись невидящими глазами во тьму над подвесными мостками. Не было смысла ни проверять пульс, ни спрашивать, пробовали ли делать искусственное дыхание. Мертвого от живого я и так отличу.

Пол вокруг тела был чистый, без следов борьбы. На запястьях и горле маленькие ранки, как от уколов, других повреждений нет. Я оглянулась на Квентина. Тот бледный, с расширенными глазами, смотрел на тело. Я не могла его винить – впервые видеть настоящую смерть всегда тяжело.

– Отойдите, – сказала я, протискиваясь между Питером и Эллиотом. В некоторых случаях я бываю чрезвычайно терпелива, но есть вещи, с которыми чем быстрее разбираешься, тем лучше.

– Тоби… – начал Алекс.

– Отодвинься, – оборвала его я. – И никуда не уходите. Мне будет нужно с вами поговорить.

Все без возражений отошли – Эллиот с выражением легкого облегчения. Я наполовину донья ши, а это значит, что люди ожидают от меня, что я знаю, как поступать с мертвыми. Ведь из всех детей Титании только донья ши умеют «говорить» с мертвецами, получая через кровь доступ к их памяти – в том числе зачастую и к воспоминаниям о том, как они умерли. В мире фейри мы аналог следователей по уголовным делам. Другие расы владеют умением менять облик или разговаривать с цветами – а мы? Мы умеем заимствовать воспоминания и чувствовать кровь, и люди моют руки после наших прикосновений. Не очень-то это справедливо.

Я наполовину донья ши, но еще я наполовину человек. Это сильно подрывает доверие к моим способностям, однако то, что я дочь величайшей из волшебниц, владеющих магией крови, компенсирует мое смертное происхождение. Что называется, повезло. Всю свою жизнь я пытаюсь доказать, что достойна своей матери. Эта сумасшедшая, лживая дура, разумеется, идеальный образец для подражания.

Донья ши не подписывались на должность «мы позаботимся о ваших трупах», но большинство фейри имеют столь малые представления о смерти, что всегда рады, если хоть кто-то возьмет на себя роль посредника. Меня смерть не пугает уже давно, в какой-то момент она просто стала частью меня. Кофе и трупы – это и составляет мою жизнь. Иногда я себя ненавижу.

Я опустилась на колени рядом с телом.

– Квентин, подойди сюда.

– Это правда необходимо?

Мне на мгновение захотелось сказать, что нет. Сильвестр попросил, чтобы Квентин сопровождал меня, а не чтобы я взялась посвящать его в отвратительную реальность магии крови. С другой стороны, я не считаю, что от наших детей следует скрывать правду. Это всегда приводит к обратным результатам.

– Да, необходимо, – ответила я.

На лице Квентина злость боролась со страхом, но все-таки он вздохнул и подошел. Привычка к послушанию оказалась сильнее желания взбунтоваться. Фейри хорошо обучают своих придворных.

– Молодец, – сказала я и сосредоточила внимание на Колине. Наверное, из-за того, что мне за последний год довелось увидеть так много мертвецов, отвращения не было – только жалость. Я вздохнула. – Эх ты, бедняжка.

Я помнила, что за нашими спинами стоят другие люди, но они больше не имели значения – осталось только тело и то, что оно должно было поведать мне.

Цвет кожи Колина под сделанными хной татуировками был нормальный, без признаков цианоза, глаза все еще влажные, пустой взгляд почти живой. Он умер недавно. На лице застыло удивление, но испуга не было, как будто то, что произошло, было сюрпризом, но не неприятным. До тех пор пока этот сюрприз его не убил.

– Тоби…

– Да? – Я приподняла Колину руку, отметив, как легко согнулся локоть. Он достаточно остыл, и трупное окоченение уже должно было начаться, но суставы все еще сохранили подвижность. Это было не нормально. После определенного момента трупное окоченение сменяется расслаблением, но здесь был не тот случай: у тела оставалось нормальное мускульное сопротивление. И все-таки окоченения не было.

– Так что же произошло?

– Я пока не знаю. Помолчите минутку и не мешайте мне работать.

Проколы на запястьях были глубокими, но причиной смерти послужить не могли: кожа вокруг них потемнела лишь чуть-чуть, то есть кровеносные сосуды были почти не повреждены. Из тела может вытечь несколько литров крови, но у Колина ее потеря была совсем незначительной.

Третий прокол располагался ниже линии подбородка, слева. Его окружало колечко запекшейся крови. Никаких других травм визуально не обнаруживалось. Что-то еще было не так с этим телом, но никак не получалось уцепиться взглядом и увидеть, что именно.

Я сдвинула брови.

– Квентин, посмотри на тело. Что с ним не так?

– В смысле, помимо того, что оно мертвое? – спросил тот, слегка заикаясь.

– Я понимаю, что тебе тяжело. Мне тоже было тяжело в первый раз. Но мне нужно, чтобы ты внимательно взглянул и сказал, что видишь.

В первый раз, ха. Мой первый раз был, когда я еще работала на Девина, и один из его деток передознулся в туалете за час до своей очереди дежурить, так что, когда мы его нашли, он еще даже не остыл. Я помогала трем старшим мальчикам затащить его за стойку бара, чтобы там его забрали ночные призраки, и за ту ночь меня стошнило три раза. Но Девин все равно заставил меня отстоять вахту, потому что долг есть долг. Я так и не стала таким жестким наставником, каким был для меня Девин, но многому от него научилась. Одним из самых важных его уроков было то, что вещи трудные и неприятные нужно делать как можно быстрее: встреться лицом к лицу с тем, чего боишься, и преодолей, если сможешь. В конечном счете будет легче, чем откладывать.

Квентин сглотнул и перевел глаза на тело. Потом нахмурился, сквозь отвращение проступило выражение замешательства.

– У него что-то с руками?

Я посмотрела на распростертые руки Колина – между пальцами перепонки, как у всех селки…

О нет. О корни и ветви, нет. Я с холодеющим сердцем произнесла:

– Да, Квентин. Кажется, это именно оно.

Фейри после смерти не оставляют тел. Во многом именно благодаря этому нам удается все эти годы скрываться от людских глаз. Когда мы умираем, ночные призраки уносят нас, взамен оставляя измененную копию. Признаки принадлежности Колина к фейри должны были исчезнуть, ночные призраки должны были заменить их на поддельную человеческую внешность. Должны были… Но на пальцах его рук и ног оставались перепонки, глаза были полностью коричневые, от края до края. Если бы не проколы на запястьях и горле, можно было бы подумать, что он решил сыграть с нами дурную шутку.

Но он не шутил, он был мертв, что-то пошло совсем не так, как должно было. Ночные призраки всегда приходят раньше, чем остынет кровь. Так почему они не пришли за Колином? Почему он все еще здесь?

– Тоби?

– Все нормально. – Я с внезапно возникшей неуклюжестью похлопала Квентина по плечу, понимая, какой холодной, наверное, кажется со стороны эта попытка утешения. – Возможно, Сильвестр прислал нас сюда именно поэтому.

– Но он вряд ли знал…

– Понимаю. – Я убрала руку. – Сходи узнай, когда сюда сможет прийти Джен. – Я не хотела, чтобы он видел мой следующий шаг. Не люблю лгать подросткам, но даже у меня есть пределы.

Квентин, кивнув, с едва скрываемым облегчением встал и повернулся к Эллиоту.

– Сэр? Где ваша госпожа?

– Эйприл пошла позвать ее, – глухим, одеревеневшим голосом отозвался Эллиот.

– Давно? – спросила я, не оглядываясь, и провела указательным пальцем по ранке на левом запястье Колина. Иногда мне кажется, что нет ничего отвратительнее, чем быть донья ши. Те из нас, кто владеет магией крови, способен увидеть все прошлое человека, попробовав его кровь на вкус. Это делает нас отличными консультантами и хорошими детективами – а еще заставляет тратить кучу денег на ополаскиватели для рта. Через какое-то время вкус крови не исчезает уже никогда.

Я посмотрела на свой испачканный в крови палец. В последний раз, когда я использовала магию крови, я до такой степени слилась с убитой чистокровкой, что чуть не ушла за порог смерти следом за ней. Так что легкая паранойя была вполне естественна. Не глядя назад, потому что мне не хотелось знать, смотрит Квентин или нет, я сунула палец в рот и подождала.

Ничего не произошло. Загустевшая кровь была кислой на вкус, но ничто в ней не говорило ни о жизни, ни о смерти, вообще ни о чем. Я склонилась над телом, позабыв и о Квентине, и об остальных. То, что труп фейри не исчез, было неправильным, но отсутствие отклика крови было уже просто совершенно ненормальным. Я не слышала ни о чем, что было бы способно вот так лишить кровь жизненной силы. Я обмакнула три пальца в кровь на горле и облизала их. Ничего. Воспоминания Колина, самая его суть – то, что должно было откликнуться, – отсутствовало.

Ничего хорошего это сулить не могло. Я подняла голову и увидела, что Квентин смотрит на меня завороженно и в то же время с ужасом. Я, не моргнув, встретила его взгляд и нарочно слизнула с нижней губы капельку крови. Рано или поздно ему все равно придется иметь дело с наименее привлекательными сторонами своего происхождения. Он ведь тоже донья ши.

Когда я слизнула кровь, Питер побледнел, но Алекс просто смотрел, так же зачарованно, как Квентин. Я покраснела и, подавляя желание вжать голову в плечи, спросила Квентина:

– Ты обучался магии крови?

– Н-немного, – признался тот. – Но никогда… с тем, кто по-настоящему…

– Надо когда-нибудь начинать. Подойди. – Он, не удержавшись, отрицательно закачал головой, но я твердо кивнула. – Да. Мне нужно подтвердить то, что я чувствую. Тебя ко мне приставили помогать – вот и помогай.

Он неохотно встал на колени и спросил:

– Но что?.. Что мне делать?

– Прикоснись к его правому запястью. Чтобы у тебя на пальцах осталась кровь. – Это была последняя ранка, которую я не попробовала. Амандина, может, и сильнее всех в магии крови в этой стране, но я всего лишь полукровка. Возможно, что Квентин, при всей его молодости и неопытности, сумеет ухватить что-то, что я упускаю.

Непрерывно дрожа, он поступил как было сказано. Я положила ему руку на плечо.

– Все в порядке. Ты все правильно делаешь. Теперь положи пальцы в рот. – Квентин бросил на меня охваченный ужасом взгляд. – Все нормально. Я здесь.

– Но что мне делать?

– Положить пальцы в рот. – Его передернуло, но я продолжила: – Потом проглотить. Кровь ничего плохого тебе не сделает, это просто канал передачи магии.

– Ладно, – сказал он и, зажмурившись, положил пальцы в рот и сглотнул. Замер так на какое-то время, потом открыл глаза и машинально облизнул губы. – А когда магия начнет действовать?