Текст книги "Судоку для убийцы"

Автор книги: Шелли Фрейдонт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Шелли Фрейдонт
«Судоку для убийцы»

Моим учителям, Юлии Которн и Мэгги Казинс, ушедшим, но не забытым

Глава первая

Двенадцать часов назад это казалось отличной идеей. Дурочка! Если так можно назвать ее, Кейт Макдональд, бакалавра, магистра, доктора философии, сотрудника знаменитого «мозгового центра» – института теоретической математики.

Из Виргинии уехала, не оглянувшись, приветственный плакат «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В НЬЮ-ГЭМПШИР» не вызвал никаких чувств. Слегка занервничала в окрестностях Гранвилля, а возле родимого дома сердце стало рваться из груди. Не помогли и укрывавшие от любопытных глаз тонированные стекла «Тойоты матрикс». Ну зачем она так поспешно сорвалась?

«Да войди же в дом, – сказала себе Кейт. – Долго ли переодеться – стянуть потрепанные джинсы, большую не по размеру футболку с надписью „Свихнулась на числах“ и надеть что-то более пристойное, официальное… не такое придурковатое.

Ты нужна профессору. Судя по письму, дело не терпит отлагательства. Так чего ж ты сидишь, попусту тратишь время?»

Кейт надела темные очки, отворила дверцу машины и спустила на дорожку ноги. Огляделась по сторонам: никого не видать. Закинула через плечо сумку, повесила на руку костюм и взяла с пассажирского сиденья стопку сборников японских кроссвордов. Опрометью кинулась через лужайку к обшитому вагонкой белому домику. В нем прошло ее детство.

Побежала к крыльцу. Сумка хлопала по бедру, книги норовили свалиться на землю. Уперлась плечом в дверь и только вставила ключ в замок, как тишину нарушил пронзительный крик.

Кейт так и подпрыгнула. Пиджак соскользнул с плечиков, а кроссворды разлетелись по полу.

По дорожке к ней мчалась долговязая и очень худая женщина с уложенными в высокую прическу синими локонами. Она отчаянно махала рукой:

– Прошу прощения, мисс. Барышня! Что вы делаете?

Кейт широко открыла глаза. Неужели это ее тетя Пруденс? Тетя Пруденс, жившая через три дома отсюда. Та тетя Пруденс всегда ходила в практичных платьях с длинными рукавами и дорогой удобной обуви от «Л. Л. Бин». На этой женщине был спортивный красно-белый костюм и белые кроссовки. И все же это действительно была ее тетка.

Кейт помахала рукой.

– Тетя Пру. Это я.

Пру резко остановилась и заверещала:

– Кати? Кати!

И снова побежала. Спортивный костюм смотрелся на ней, как семафор на тонком столбе. Не сбавляя шага, Пру пересекла лужайку и взбежала по ступеням, прежде чем племянница поняла ее намерения. Кейт едва не упала при столкновении с налетевшей на нее теткой.

– Уф! – произнесла она, отступив назад, к двери. – Как вы узнали, что я приеду? Вам что, папа позвонил?

Пру отпустила ее и шагнула назад.

– Джеймс знал, что ты приедешь? Каков негодяй! Я говорила с ним на прошлой неделе, и он ни словом не обмолвился. Похоже, флоридское солнце вконец спекло жалкие мозги, с которыми он появился на свет. Я увидела тебя из окна.

Она склонила голову набок, улыбнулась и оглядела Кейт с головы до ног. Кейт едва не сжалась под придирчивым взглядом.

– Ты изменилась, – заметила Пру.

– Вы – тоже.

Кейт не видела тетку девять лет, хотя отец и предупредил ее. Год назад его пуританская сестра резко изменилась. «Слетела с катушек», – прокомментировал отец и улетел во Флориду к любимому гольфу. Такой перемены в тетке Кейт все же не ожидала.

– Приходится идти в ногу со временем.

Кейт кивнула. Ей хотелось спросить, почему волосы Пру стали голубыми. Девять лет назад она была рыжей, как Кейт, отец и как все остальные Макдональды. Ну да ладно, успеется: сейчас Кейт было не до того. Она наклонилась, подняла пиджак и книги. Пру взяла у нее пиджак, разгладила.

– Надолго приехала? У тебя отпуск? Я уже думала, что этот вашингтонский мозговой центр тебя вообще не отпустит.

Кейт тоже так думала. «Мозговой центр» очень неохотно отпустил ее в вынужденный трехнедельный отпуск. «Непредвиденных обстоятельств» у математиков быть не должно.

– А твой молодой человек? Надеюсь, ты взяла его с собой?

Кейт покачала головой.

Пру вскинула бровь.

– Джеймс говорил, что ты встречаешься с приличным молодым человеком. Он что, приедет позднее?

На этот раз Кейт заметно поежилась.

– Нет.

Уолт, ее бывший молодой человек, независимый бухгалтер, оставил Кейт ради блондинки с невысоким коэффициентом умственного развития. Как-то вечером она наткнулась на них на автомобильной стоянке пригородного торгового центра в Александрии, под Вашингтоном. Он был с блондинкой на заднем сиденье своего «БМВ».

– По правде говоря, я приехала к профессору Эйвондейлу, ну и к вам, конечно.

Пру прищелкнула языком.

– Ты его отпугнула?

– Профессора?

– Не умничай. Твоего молодого человека.

«Не умничай». Как часто, подрастая, она слышала эти слова. Несколько раз – от отца, когда она ему грубила. Но тетя Пру сейчас обошлась без метафор: не умничай с парнями, если хочешь им нравиться.

Возможно, Кейт и в самом деле отпугнула Уолта. Чокнутая – она и есть чокнутая, даже в глазах бухгалтера. Кейт начала опасаться, что это – ее окончательное состояние.

– Да ладно, не горюй. В городе полно достойных мужчин. И выгодных женихов. Настоящие джентльмены, занимают хорошие посты.

Кейт содрогнулась и отперла входную дверь.

Тетя Пру последовала за ней.

– Ты не планируешь здесь остаться?

– Это мой дом.

И всегда им останется. Ее отец никогда его не продаст, так что Кейт в любой момент сможет сюда вернуться.

– Но, детка, ты не можешь быть здесь совсем одна. В моей гостевой комнате тебе будет гораздо удобнее.

Пру понюхала воздух и сморщила напудренный нос.

Кейт вспомнила гостевую комнату Пру – невероятная смесь американской готики с пасторалью Новой Англии. А может, там тоже произошли перемены? Кейт представила себе занавески из бус и абажуры. Непривлекательное зрелище.

– Спасибо, я предпочитаю жить дома.

Тетя Пру поджала губы, вскинула брови, а Кейт мысленно проговорила за нее: «Кэтрин Маргарет Макдональд».

– Кэтрин Мар…

– Ну, пожалуйста, тетя Пру. Мне здесь будет хорошо. А сейчас потороплюсь, иначе меня не пустят к профессору. Скажут, что поздно.

– Ах, да. Бедняжка. Слышала, он совсем на мели. Старый дом скоро на него обрушится. Не знаю, почему никто ничего не предпринимает. Может, лучше его продать?

– Продать? Он ни за что его не продаст.

– Весь город помешался на новом торговом комплексе, – фыркнула Пру. – Словно нам старого мало.

Профессор не сказал, зачем ему понадобилась Кейт. Торговый комплекс?

– Торговый комплекс? Они что же, хотят построить его в историческом центре?

– Не «в», а «на» историческом центре. Во всяком случае, такие ходят слухи. Выходит, они еще глупее, чем я думала.

Пру нахмурилась, обошла Кейт и провела рукой по распятию. Подняла палец.

– Видишь?

– Немного пыли, – сказала Кейт. – Но…

– А Джимми платит Мери Мэйдс только за то, что она является сюда раз в месяц. По-твоему, это уборка?

Пру потрясла пыльным пальцем перед Кейт.

Поскольку сама Кейт уборкой никогда не занималась, а приглашала к себе работников из бюро услуг в Александрии, то в ответ лишь пожата плечами.

– А по мне, никакая это не уборка, и если ты собираешься остаться…

– Тетя Пру, мне действительно пора переодеться и ехать к профессору.

– Давай-давай, – сказала Пру и пошла по коридору.

Кейт схватила чемодан, сборники сканвордов и последовала за теткой в кухню.

– Иди, а я слегка приберу.

Пру взяла у Кейт книжки и перелистала.

– Не понимаю, как ты в них разбираешься. Впрочем, думаю, что ты в этом деле мастак.

Кейт поморщилась. Она получила несколько званий за скорость и точность разгадывания, но Пру об этом не рассказала. Не собиралась говорить и о том, что чуть ли не все вечера проводила дома одна, с бокалом вина и сборником сканвордов.

– Здесь у тебя на это времени не будет, – заявила тетка и спрятала книги в ящик. – Надеюсь, что ты не будешь каждый день ходить в джинсах. Надо позаботиться о твоем гардеробе. Мужчинам хочется посмотреть на женские ноги.

Что ж, похоже, не все здесь переменилось. Потерпев неудачу в любви, тетка вознамерилась найти Кейт хорошего мужа. Ее добрые намерения стали одной из причин, по которой Кейт уехала из города. Однако она знала: если тетка вбила себе что-то в голову, спорить с ней бесполезно. Отец называл такое поведение «занозой в заднице». Кейт взяла чемодан и костюм и пошла в свою комнату.

Через несколько минут вернулась в костюме, туфлях на высоких каблуках. Короткие волосы Кейт зачесала назад, закрепив на темени двумя гребешками из слоновой кости. Тетя Пру стояла у рабочего стола с посудным полотенцем в руке.

– Чудесно выглядишь.

– Спасибо.

Кейт клюнула тетку в щеку и едва не задохнулась от запаха одеколона.

– Должна бежать. Позвоню, когда вернусь.

– Не торопись, – сказала Пру и принялась скрести мойку.

Кейт вышла из дому и с ощущением растущей тревоги поехала в единственное место Гранвилля, которому городок был обязан своей славой, – в музей головоломок Эйвондейла.

Макдональды жили в «новом» районе, насчитывавшем 1830 коттеджей. До старой части города надо было проехать десять кварталов. Дома там были большие, добротные. С одной стороны, у реки, обширные сады, с другой – долина.

Музей располагался на Хоппер-стрит, главной улице исторического района. Трехэтажное здание, построенное в колониальном стиле, отделяла от соседей высокая живая изгородь. Два нижних этажа занимала экспозиция, профессор жил наверху.

Профессор Эйвондейл, гений-одиночка, сам того не зная, на протяжении пятидесяти лет поддерживал туризм. Причиной тому было его увлечение головоломками: они поступали к нему из всех уголков мира. Так же безотчетно он дал приют десятилетней девочке, у которой было больше мозгов, чем следовало. Незадолго до их знакомства погибла в дорожной катастрофе ее мать.

Он застал Кейт среди японских шкатулок с секретами. Девочка отчаянно крутила кубик Рубика. Слезы капали на яркую игрушку и скатывались на комбинезон.

Он уселся рядом, высокий, тощий, сутуловатый. Из просторного кармана старого твидового пиджака вытащил собственный кубик. Работали молча, бок о бок. И закончили одновременно.

Кейт взглянула на него, и он улыбнулся. Карие глаза под кустистыми бровями подмигнули девочке, и Кейт бросилась к нему на грудь.

Прошло почти двадцать лет, но горло Кейт сжалось при воспоминании о том дне. Он, конечно же, не ожидал такой реакции и сидел, неловко поглаживая ее по макушке, пока не утихли последние всхлипывания. Потом неуклюже поднялся на ноги и потянул ее за собой, в кабинет на втором этаже. Приготовил горячий шоколад, и они уселись у огня в больших креслах с подголовниками, прихлебывая из чашек и глядя на языки пламени.

Тогда она не знала, что такое поведение было ему совершенно несвойственно.

С тех пор Кейт каждый день приходила в музей после школы, а по субботам – с самого утра. Она и воскресную школу пропускала бы, если бы музей в эти дни не был закрыт. Казалось ли отцу странным поведение дочери, проводившей все свое время с шестидесятилетним отшельником, неизвестно: он ей ничего не говорил. Впрочем, Кейт подозревала, что он и не заметил: отец так горевал, что не видел ничего вокруг.

Итак, пока ее ровесницы хихикали, учились ухаживать за ногтями и долгие часы просиживали в кафе, попивая крем-соду, Кейт проверяла входные билеты, убирала пыль с витрин, крутила вместе с профессором кубик Рубика и изучала все, что на тот момент в мире было известно о сканвордах.

Сотрудница музея, Дженис Круппс, едва ее терпела. Она с недоумением смотрела на небрежно заплетенные косички Кейт, на мятые футболки и комбинезоны и старалась дать понять девочке, что она здесь чужая. Кейт надеялась, что Дженис уже ушла на пенсию.

Припарковав машину на улице против музея, Кейт не сразу вошла в дом, а прежде посмотрела на здание, где провела много счастливых лет.

Музей был окружен оградой, почти не видной под разросшимися кустами роз. За двумя высокими вязами она видела выглядывавшие из-за ветвей фронтоны, окна и карнизы.

Заметила, что краска на стенах облупилась.

Кейт отворила калитку, пошла по плитам, обросшим мхом, мимо щита с вылинявшей надписью «Музей головоломок Эйвондейла», шагнула на круглое крыльцо и почувствовала, как екнуло сердце. В детстве, приблизившись к входной двери с колоннами и лепными украшениями, она каждый раз чувствовала себя Золушкой. Нечто подобное испытала и сейчас.

Кейт глубоко вздохнула. В сумке у нее лежало письмо профессора, короткое, на одной страничке. Он просил ее приехать домой. И теперь она знала причину. Торговый комплекс. Неужели миру понадобился еще один торговый комплекс? На самом деле миру необходим был музей головоломок, место, куда дети и взрослые могли бы приходить и учиться, развлекаться и восторгаться. Место, где они позабыли бы о своих тревогах, развили бы воображение, залечили бы грусть.

Здесь, подумала Кейт, у нее есть шанс выбраться из мира чисел. Числа, числа и ничего, кроме чисел. Жизнь в хаосе уравнений и фракталов была увлекательной, но одинокой. Ее коллеги из «мозгового центра» жили числами, дышали числами, видели числа во сне. Даже занимаясь боулингом, подсчитывали удары и их процентное соотношение, предсказывали промахи, засекали время, необходимое для завершения игры. После шли пить пиво и даже тогда говорили о числах. Спорили о числах. Неудивительно, что Уолт поменял ее на девушку, которая едва справлялась с собственной чековой книжкой.

С Кейт было скучно, к тому же ей всегда бывало недосуг. Что ж, все к тому шло. Зато профессор нуждался в ней, она была нужна детям Гранвилля. И городу. Возможно, ей представился шанс принести пользу обществу.

Кейт отворила дверь, звякнул колокольчик. В просторном вестибюле никого не было. Слава богу, мисс Круппс за столиком она не увидела.

Накрытая ковровой дорожкой лестница за резной аркой уводила на второй этаж. Из коридора на первом этаже можно было попасть в залы с экспозицией. Сейчас Кейт видела растворявшиеся в темноте слабые очертания мебели.

Единственный источник света исходил от канделябра, поэтому в вестибюле царили сумерки. Атмосфера казалась разреженной, словно музей уже исчез. Нет, этого не произойдет, пока она не выскажется по этому поводу.

Кейт на цыпочках обошла стол и поспешила к лестнице.

Из темноты выступила фигура.

– Девушка! Музей закрывается. Придется прийти в другой раз.

Кейт занесла ногу на первую ступеньку и замерла. Ей не забыть этот резкий голос. Обернулась.

– Здравствуйте, Дженис!

– Здравствуйте, мисс!

Дженис Круппс стояла расставив ноги. Вся ее фигура выражала угрозу – от круглых носков черных туфель до заушников очков в черной оправе.

Кейт обошла женщину и взялась за дверную ручку. Хоть бы Дженис не заметила, что у нее дрожит рука. Кейт терпеть не могла спорить, но на этот раз пришлось.

– Я хочу повидать профессора.

Кейт повернула ручку и толкнула дверь.

Дженис загородила ей дорогу.

– Нет.

Кейт поднырнула под выставленную руку, затворила дверь и заперла ее изнутри.

Дженис погремела ручкой и смирилась. Кейт постояла и, услышав тяжелые удаляющиеся шаги, облегченно вздохнула и пошла в комнату.

Профессор сидел за столом. Голова его была опущена, плечи сгорблены. Волосы ничуть не поредели, только теперь они были белыми как снег, а не с проседью, как когда-то.

Его плечи ритмично и плавно подымались и опускались. Он спал. Кейт на цыпочках подошла поближе. На столе лежала раскрытая книга, за обложку заткнут карандаш. Кейт узнала одну из популярных серий сканвордов судоку.

К сердцу подкатила волна удовольствия, смешанного с более глубоким чувством. Он перешел от Рубика к судоку, как и она. Если бы Кейт была суеверным человеком, то подумала бы, что это знак: она поступила правильно, что вернулась. Суеверной она не была, однако почувствовала, что здесь ее место, и она крикнула бы об этом в окно, если бы было кому услышать.

Кейт тронула его за плечо.

– Профессор Эйвондейл? – сказала она тихонько, чтобы не напугать старика.

Профессор дернулся. Поднял голову.

– Гарри? Ты вернулся?

Повернувшись, увидел Кейт. Вскинул брови.

– Это не Гарри.

– Нет, сэр. Я – Кейт, Кати… Макдональд.

Она ждала, когда он ее узнает. Кейт изменилась, но не до такой же степени.

– Помните? Вы мне писали.

Глаза профессора медленно утратили отсутствующее выражение, лицо его выразило смущение. Он просиял, и Кейт почувствовала облегчение.

– Кати, моя дорогая!

Старик с трудом поднялся на ноги, взял ее руки в свои и потряс.

– Спасибо. Спасибо за то, что приехала.

Пока профессор на электрической плитке готовил чай, Кейт ходила по комнате, рассматривала знакомые предметы на столах, любимые книги на встроенных полках. Эта комната всегда была уютной. На стенах висели темные ковры с затейливым орнаментом. На тяжелом дубовом столе – груда книг и бумаг, лежащих в кажущемся беспорядке, но Кейт не обманывалась: профессор знал, где что находится. У него была фотографическая память.

Кейт остановилась возле тумбы с хрустальным шаром, подарком румынской цыганки. Во всяком случае, так ей сказал профессор. Кейт не разрешали до него дотрагиваться. Не прикоснулась она к нему и сейчас.

После того как чай настоялся, они уселись на свои старые места перед незажженным камином, как делали сотни раз в прошлом. Кресла казались сейчас меньше, чем тогда. Они немного вылиняли, подлокотники вытерлись.

Профессор медленно стал рассказывать ей о своих передрягах, об актах вандализма, анонимных письмах с угрозами. С каждым эпизодом Кейт испытывала все большее возмущение. В том, что происходило, прослеживалась определенная тактика: кому-то хотелось заставить профессора и других владельцев продать свою собственность.

– Вы в полицию обращались?

Профессор хмыкнул.

– Полиция! Три молокососа да старик Бенджамин Мини, который подкручивает на стоянках счетчики оплачиваемого времени, когда ревматизм позволяет ему встать с постели. Да они даже не пытались. Хотя у нас появился новый начальник полиции.

– И он не помог?

– Он родом из Бостона, – сказал он, словно это все объяснило.

Да, новый шеф полиции был посторонним человеком.

– В этом доме жили несколько поколений Эйвондейлов.

Профессор покачал головой и посмотрел в пустой камин.

– Что теперь будет с головоломками?

– Но если вы откажетесь продать…

– Не могу, – сказал он, в его голосе слышалось отчаяние.

– Но почему?

– Банк собирается лишить меня права пользования. Я думал, ты сможешь помочь.

Профессор обреченно опустил голову. Кейт поклялась самой себе, что не позволит никому забрать то, что он любил больше всего на свете. Однако не стала внушать ему ложную надежду. Сначала ей необходимо понять, что происходит.

– Можно спросить? Я думала, что вы – владелец дома.

Профессор кивнул головой, не отводя глаз от пустого камина.

– Да. Но правлению музея понадобилось внести усовершенствования. Мне пришлось взять кредит.

«Какие усовершенствования?» – недоумевала Кейт. Свежей краски она не заметила. Насколько она могла судить, ничего не было сделано.

– И что же, они истратили все деньги?

– Кредит заморозили. Я делал ежемесячные взносы, а в банке говорят, что не делал.

Профессор отставил свою чашку и потянулся к сборнику судоку. Вытащил ручку из-под обложки, перевернул несколько страниц. Щелчком выдвинул перо и нахмурился над книгой.

– Профессор?

Он не ответил. Погрузился в сканворд. Она его понимала. Решение загадок – спасение и одновременно инструмент, обостряющий мысленный процесс. Она и сама использовала головоломки для того же, но сейчас ей требовалось его полное внимание, а как эо сделать? Вырвать у него книгу?

– Вы были в банке?

И тут она вспомнила, кто там президент. Джейкоб Доннели. Сердце у нее упало.

– Я пытался поговорить с Джейкобом, но он…

Профессор заполнил квадратик сканворда.

– Джейкоб Доннели? Что он сказал? Он одобрил кредит?

– Это была его идея.

Профессор заполнил еще два квадрата.

– Не понимаю.

Профессор наконец поднял на нее глаза.

– Он – председатель музейного правления.

Кейт не донесла до рта чашку.

– Я думала… – Она запнулась. – Но почему?

Профессор не ответил, продолжал заполнять квадраты.

Кейт молча на него смотрела, а мозг пытался разобраться в абсурдной ситуации. Профессор тем временем спрятался в своей безопасной нише. Если бы он попытался устроить саботаж, то более эффективного способа не смог бы найти. Любимый музей контролировал теперь его злейший враг.

Полная бессмыслица! Кейт, однако, понимала, что сейчас ничего от него не узнает. Когда профессор перевернул страницу и взялся за новое задание, она поднялась.

– Вы устали. Я приду утром, и мы решим, что нужно делать.

Профессор медленно поднял на нее глаза. Взгляд был отсутствующим, как и в первые минуты их разговора. Кейт выдавила улыбку, но душа ее плакала по лучшему другу.

Ответной улыбки не последовало, он словно бы удивился, увидев ее в комнате. На мгновение его лицо просветлело.

– Я знал, что ты приедешь, но где Гарри?