Текст книги "Предел Доминирования (ЛП)"

Автор книги: Шелли Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Да, Хаммеру стоило руководствоваться разумом, а не своей похотью.

– Все было прекрасно, пока я не достал эти чертовы веревки. Мне следовало быть осторожнее, поскольку Билл связал ее и едва не изнасиловал. Извини, чувак.

– Не вини себя. Никто из нас не знал, что она так отреагирует.

– Я так сильно хотел почувствовать ее под собой, что ничего не соображал. Мы сделали с ней десять шагов назад. – Хаммер беспокойно переминался с ноги на ногу. – Она больше не доверяет мне.

– Это не правда.

«Уверен, что так и есть».

– Рейн ни разу не отказала мне. Если бы она доверяла мне, то никогда бы не подумала, что я могу причинить ей боль, как это сделал ее гребаный отец-психопат.

– Ты слишком строг к ней.

Хаммер старался не засмеяться, когда схватил ключи и сунул их в карман:

– Мне нужно время все обдумать. Я еду в клуб. Скажи Рейн: «мне жаль, что пропустил завтрак».

Гнев вспыхнул на лице Лиама:

– Сейчас, своим уходом, ты дашь ей понять, что винишь ее за это утро, и она не стоит твоего внимания.

– Что? Мне просто нужно время чтобы понять, как уладить все это. – Но в глубине души Хаммер очень боялся посмотреть в глаза Рейн и увидеть в них упрек, это просто разорвет его сердце.

– Для нее ты будешь отсутствовать именно тогда, когда она так в тебе нуждается. Но поскольку ты не разобрался со своим прошлым, то тебе проще сбежать, как трусу.

– Ты кусок дерьма, – замер Хаммер.

– Но я прав. Никто не знает тебя лучше меня. Так что я знаю, что ты винишь себя сейчас. Еще я знаю, что ты готов проводить по полночи в «Темнице», в попытке сбежать от своих проблем. Я также знаю, что ты будешь скучать по Рейн, как сумасшедший. – Лиам ткнул пальцем в его грудь. – Ты будешь пытаться избавиться от посиневших яиц путем дрочки. И мы оба знаем, что это не сработает, потому что рука не заменит тебе нашей женщины. Но пока ты будешь полировать свой член, задумайся о том, что в этот момент я погружаюсь глубоко в Рейн, наслаждаясь неземным удовольствием. Ты мог бы присоединиться к нам и почувствовать ее любовь к тебе, если бы только решился вспомнить, что ты мужик.

Макен сжал челюсть и направился к двери. Он ненавидел Лиама за то, что тот целиком и полностью был прав.

– Да? Ну, молодец. Просто убедись, когда закончишь загонять свой хер в Рейн, что у тебя осталось достаточно сил, чтобы послать на этот хер еще и себя.

Глава 3

Рейн вышла из кладовки, держа упаковку муки и пачку маргарина, она надеялась, что домашняя выпечка заставит Хаммера улыбнуться. Девушка испытывала потребность успокоить его, после того, как услышала, что Макен чувствовал себя ответственным за жестокость ее отца.

А еще за ее реакцию на ограничение. Рейн, Хаммер и Лиам стали едины в тот момент, когда она подчинилась пьянящему доминированию своих мужчин. После последних месяцев, проведенных вдали друг от друга, им нужно было снова укрепить их связь. Одному Богу было известно, как она скучала по их прикосновениям, жаждала удовольствий и нежной боли. Но этим утром страх перед веревкой был реальным и мгновенным. Не тем, что она могла контролировать.

«И к чему это привело?»

Прежде чем Рейн смогла задуматься над этим вопросом, на кухне раздался звук быстрых шагов. Хлопнула дверь в гараж. А спустя несколько мгновений, взревел двигатель автомобиля. Страх захлестнул ее. Девушка выглянула и увидела, что в середине комнаты стоял Лиама, разочарованный и злой как черт.

Звуки машины становились все тише и тише, пока не исчезли совсем, ее сердце сжалось.

– Он ушел, да?

Лиам повернулся к девушке, взгляд его темных глаз стал мягче. Но выражение лица говорило о том, что он, черт возьми, желал бы не отвечать ей:

– К сожалению. Я пытался поговорить с ним. Возможно, я сказал что-то, чего не стоило говорить.

– Это моя вина, – Рейн поджала губы, чувствуя, как утекают ее мечты о счастливой жизни с двумя любимыми мужчинами. – Я не хотела устраивать истерику.

– Его поведение не имеет с этим ничего общего.

«Конечно, имеет». Этим утром она позволила себе надеяться, что они могли бы обсудить свои проблемы и наконец-то стать счастливыми. Будучи окруженной ими и наслаждаясь их прикосновениями, она чувствовала себя почти как в те идиллические дни в домике, – пока не испортила все.

– Я позвоню психотерапевту, когда откроется офис, и выясню, сможет ли она принять меня сегодня.

Лиам взял продукты из рук девушки и поставил их на соседний стол, а затем обхватил ее ладошки своими руками.

– Рейн, я просто сказал, что он расстроен не из-за веревки. И не из-за тебя. Он любит тебя.

В течение многих лет, Хаммер заботился о ней, защищал ее. Он чертовски хотел ее. Иногда он все еще нуждался в ней. Но казалось, будто все изменилось после…

– Я боюсь, что он уйдет от нас навсегда.

Лиам подвел ее к столу:

– Мне нужно сказать тебе кое-что. Хотел бы я, чтобы Хаммер признался сам. Я думал, что он сделает это, когда мы последний раз были в домике. Но то, как он ведет себя… не уверен, что Макен готов встретиться с этим лицом к лицу.

– Ты о его прошлом? Я спрашивала его…

– И он сказал тебе какую-то ерунду. Если ты выслушаешь, я расскажу кое-что, что тебе действительно нужно знать. Не всю историю его жизни, заметь. Хаммер поведал мне об этом однажды в Нью-Йорке, когда был пьян в стельку. Но то, что я сейчас скажу, касается всех нас.

Чувствуя, как сердце готово вырваться из груди, Рейн взглянула на зачатки завтрака, который планировала приготовить. «Так ли это важно сейчас? Лиам не будет возражать против простых блюд, а она и вовсе потеряла аппетит».

– Хорошо.

Он опустился рядом с ней, разворачивая ее стул к своему:

– Он топит себя в чувстве вины, и не просто потому, что он не смог спасти тебя.

– Тогда почему еще? Потому что он, возможно, сделал меня беременной? Мы не знаем точно, кто отец ребенка, и мне плевать на это.

– Нам тоже. Это никак не связано. – Лиам откинулся на спинку стула. – Я должен вернуться на десятилетие назад. Сможешь выдержать? Это довольно тяжело.

Рейн поняла, к чему все вело. Но также сильно, как ей не хотелось слышать об этом, ей это было нужно.

– Я слушаю.

– Что-то из этого ты можешь знать…, – мужчина замолчал, словно собираясь с мыслями. – Хаммер и я познакомились десять лет назад в «Граффити», БДСМ-клубе в Нью-Йорке. Я был новичком в Теме и учился всему, чему только мог. Однажды ночью он подошел ко мне и предложил побыть верхним у Джульетты, пока он будет наблюдать. Я согласился. Все шло хорошо, поэтому он пригласил меня присоединиться к ним в спальню. Мы делили девушку полтора года.

– Так долго? – Рейн всегда представляла себе, что их страсть горела быстро и жарко, прежде чем трагически угасла.

– Я остался дольше, чем это было возможно, потому что Хаммер был для меня братом, которого я никогда не имел, и я не хотел потерять его. Но наши отношения с Джульеттой не были похожи на то, что есть у нас. Я пошел навстречу Макену, потому что она была его женой. Но у нас не было союза.

– А ты хотел бы?

Лиам покачал головой:

– Я просто ухаживал за Джульеттой. Я не любил ее.

Это признание принесло облегчение, но Хаммер все еще был зациклен на своей жене. Видимо, его чувства к ней были очень сильными, даже сейчас. Рейн сдерживала слезы. «Как ей соперничать с призраком?»

– Когда Джульетта совершила самоубийство, я был в Майами по делам. Прежде чем это случилось, я решил остаться еще на неделю, потому что погода была теплая, а атмосфера в местном клубе просто фантастическая. Много лет спустя, я пытался понять: повлияло ли мое отсутствие на ее решение свести счеты с жизнью? Не было ли ей больно от того, что она не владела моим сердцем? Я не знал этого. Но в прошлый День Благодарения Хаммер сказал мне.

Рейн вспомнила тот ужасный день: напыщенный ужин, мигрень, недоразумение. Ссору между ним и Макеном. Чувство вины. И этих двоих, орущих друг на друга в море осколков разбитой посуды. В тот момент Рейн подумала, что их противоречия были связаны с ней.

– Так в ту ночь на кухне вы воевали из-за Джульетты? – это не должно было причинять столько боли… но причиняло.

Лиам кивнул:

– Я не спешил рассказать тебе об этом, потому что надеялся, что Хаммер сделает это сам. Но он не хочет. Черт, он едва говорит со мной. А ты должна знать.

Хотя неопределенность и тревожила ее, Рейн сомневалась в том, что была готова к правде.

– Знать что?

Мужчина тяжело выдохнул:

– Джульетта была на восьмой неделе беременности. Никто из нас не имел ни малейшего понятия об этом.

– Правда? – сердце Рейн замерло.

– Она оставила записку, говорящую о том, что не смогла справиться со стыдом, поскольку не знала, кто обрюхатил ее.

Затем Джульетта проглотила бутылек таблеток.

Рейн испытала миллион различных чувств. Шок. Ужас. Печаль. Сопереживание. Оба мужчины заверили ее, что они с нетерпением ждут, когда вырастет ее живот и дом наполнится детьми. После услышанного от Лиама, она начала сомневаться, было ли «нетерпение» Хаммера таким уж настоящим.

– Так он использует меня и нашего ребенка, чтобы залечить свои раны?

– Нет. – Лиам сжал ее руки. – Это не то, что я пытаюсь сказать, милая. Никто из нас не хотел, чтобы ты забеременела лишь ради попытки исправить прошлое или повторить начатое. Мы не играем в игру. Просто потому, что малыш, которого ты носишь не первый у нас, не означает, что он или она будет не таким особенным в наших глазах.

Лиам был прав, пора перестать позволять собственной неуверенности захватывать разум. Она всегда одинаково реагировала в сложной ситуации: эмоционально, не думая перед действием.

– Извини. Это был нечестный вопрос.

– Но понятно одно. – Он поглаживал ее лицо. – Рейн, ты особенная для нас. Не существует никакого сравнивания, так что не думай иначе.

– Я попробую. – Рейн понимала, что ей придется тяжело работать над этим.

– Я верю, что ты так и сделаешь.

Девушка пыталась «переварить» полученную от Лиама информацию, но была одна вещь, которую она просто не могла понять.

– Как женщина могла убить своего ребенка, покончив с собственной жизнью? Я не хочу судить, но…

– У Джульетты были проблемы. Я сомневаюсь, что она задумывалась об этом, когда делала свой выбор.

Рейн в защитном жесте накрыла рукой живот:

– Я никогда не сделала бы этого. Хаммер должен знать. Скажи ему. Я бы никогда…

Лиам легонько сдвинул ее ладонь в сторону:

– Это не то, что его вывернуло наизнанку, любимая. Он не знал, что она была несчастна, а тем более, в отчаянии. Никто из нас не знал.

«Потому что Джульетта не шла на контакт…» – Рейн вспомнила, что Сет говорил об этом.

– Это одна из причин, почему с тобой он ведет себя по-другому, – продолжил Лиам.

Кусочки «Хаммер-паззла» встали на место.

– Это объясняет, почему Макен всегда так пристально следил за мной, почему отслеживал мои циклы…, – выдохнула она, – почему хранил мои лекарства. Почему он был в отчаянии, когда узнал, что у меня задержка. А я боролась с вами обоими.

Рейн закрыла глаза. Они все прошли через ад. Если бы она знала о чувствах Хаммера, то была бы более сострадательной, более честной. Но ей пришлось сосредоточиться на «здесь и сейчас». Сожаления – это пустая трата времени.

– Мне жаль, что я закрылась от вас и не шла на контакт. – Рейн провела руками по своему лицу, и была удивлена, что ее щеки мокрые. – Хаммер гордится тем, что не теряет контроль в любой ситуации и заботится о тех, кто вокруг него. Самоубийство Джульетты, должно быть, заставило его сомневаться в себе как в человеке и Доминанте.

– Точно. Боль и чувство вины покалечили его. Он сжег все мосты в Нью-Йорке практически в тот же момент, как закончились похороны Джульетты. Он приехал сюда и начал все с нуля.

– В тот момент он «замуровал» себя, становясь большим, плохим Домом «Темницы», переходя от одной хорошенькой сабы к другой. Он игнорировал меня, потому что я любила его.

Это все еще причиняло боль.

– Более того, и он любил тебя, – парировал Лиам тихо. – Очень сильно. Я увидел это, в тот же день, как приехал. Другие женщины не имеют никакого значения для Макена. Он думал, если не будет прикасаться к тебе, то и не сможет навредить. Это был его способ защитить тебя… и себя. Он боится отдавать власть тому, кто по-настоящему сможет навредить ему.

– Но его отчужденность лишь больше навредит нам. Как сейчас.

– Я знаю, кажется, как будто он ускользает от нас. Я не слукавлю, если скажу, что это и меня пугает, милая. Я пытался достучаться до него, но он закрывается от меня. – Лиам нахмурился. – Он застопорился. Застрял. А теперь, когда наконец-то его жизнь сложилась так, как он хотел, ему очень страшно потерять все. Макен любит тебя гораздо больше, чем он когда-либо любил Джульетту. Если что-то случится, и он потеряет тебя и ребенка, это просто прикончит его.

– Но я в порядке. Я осторожна. Я…

– Человек и уязвима. Билл почти превратил его худший кошмар в реальность. Макен просто увяз в этом по горло.

Рейн знала: то утро оставило свой отпечаток на каждом.

– Билл ушел, но ничего из того, что этот ублюдок сделал, не заставит меня переступить черту.

– Я знаю. Но Хаммер по-настоящему заботился только о двух женщинах, и обеих делил со мной. В первый раз все закончилось не очень хорошо. Когда Джульетта умерла, никто из нас не знал, что она была беременна. Ты могла умереть, и мы понятия не имели, что ты тоже в положении. В обоих случаях Макен был бессилен остановить худшее. Эти совпадения беспокоят его.

– Он не хочет потерять меня, но отдаляется?

Лиам грустно рассмеялся:

– Дико звучит, но страхи иррациональны, любимая. И кому как не тебе это знать наверняка.

Рейн не могла не согласиться.

После похищения, она знала, что ей придется иметь дело с последствиями этой травмы. Но все казалось преодолимым, потому что девушка рассчитывала, что ее мужчины будут рядом с ней – каждый миг, каждый шаг, каждый день до конца их жизней. Но вскоре Макен начал отдаляться. Она была так растеряна, зла, и расстроена. Хаммер начал вести себя больше как ее телохранитель и воспитатель, нежели Доминант и любовник.

Теперь Рейн понимала почему.

И хотя игнорировать голос собственной неуверенности было нелегко, но психотерапевт учил ее выходить за пределы эмоций и логически смотреть на вещи. Хаммер был быстрым на помощь другим… и медленнее патоки, когда нужно было просить о помощи самому. Он приносит извинения лишь в тех случаях, когда облажается. Рейн думала, что он просто был слишком горд. Но теперь она понимала: он просто пытался самостоятельно справиться со своими проблемами потому, что не хотел взваливать их решение на других. После откровений Лиама, для нее стало понятно, что Хаммер закрылся потому, что не простил себя за неспособность спасти ее от Билла. Он закрылся еще несколько лет назад – после того, как не смог сберечь свою беременную жену.

Все это легло тяжелым грузом на сердце девушки.

– Ты прав. – Рейн пыталась держать себя в руках. Она была сильнее этих чертовых слез. Но ее терзали мысли о возможной потере половины своей души. – Мое сердце болит за него, хотела бы я быть способной исцелить его душу.

– Если бы у меня была волшебная палочка, я бы сделал это сам. Макену потребовалось восемь лет, чтобы довериться мне, и я был тем парнем, с которым он разделил Джульетту. Только он сам сможет отпустить прошлое. Я думаю, что ты, вероятно, единственная, кто сумеет помочь ему.

– Я?

– Он сделает все, чтобы не потерять тебя. Я не говорю, что будет легко раскрыть ему глаза, но думаю, что ты можешь сделать это.

– У меня не получилось сделать так, чтобы этот упрямец даже на завтрак остался. Как я могу заставить его отпустить годы чувства вины?

– Ты смотришь на меня своими красивыми глазами, твое тело заводит меня до безумия, и ты говоришь мне, что ты не знаешь, как привлечь его внимание? Возможно, после сегодняшнего утра ты не поверишь мне, но ты свела Хаммера с ума. Подари ему улыбку и притягательный взгляд. Чувак перешагнет через себя, чтобы быть с тобой. Затем ты окутаешь его своей любовью. И поговоришь с ним. – Лиам провел рукой по щеке девушки. – Я буду с тобой. Мы убедим его отпустить прошлое.

– Что если это не сработает? Лиам… – Рейн поняла, что у него иссякли варианты, но возможная неудача приводила в ужас. – Что, если он не готов двигаться дальше? Это наша семья. Наше будущее. У нас нет времени на то, чтобы заставить его увидеть свет. – Она указала на живот. – У нас только шесть месяцев.

Рейн ненавидела говорить в негативном ключе. Конечно, она бы отдала всю себя, не только ради того, чтобы сохранить свою нетрадиционную семью целой, но и потому, что Хаммер заслуживал счастья. В глубине души он хотел этот рай, маячивший прямо перед ним. Может быть, ей следует напомнить ему обо всем, что у них есть.

– Ты справишься. Мы переживали и худшее, милая. Выплывем и в этот раз.

Лиам был прав. Марли и Гвинет. Ревность, неуверенность и борьба. Расставание, тяжелое воссоединение, трудности, возникающие из их прошлого. Билл, похищение, насилие, тяжелые новости, ужасные последствия.

Сет часто отмечал, что их жизнь напоминала мыльную оперу. И он был прав.

– Спасибо, что сказал мне. Я понимаю, что Макен, вероятно, будет зол, но мне нужно было услышать правду. Я сделаю все возможное, чтобы помочь ему понять, что выбор Джульетты был не его выбором, и его никто не винит.

– К сожалению, семья Джульетты винит во всем его, и они никогда не стесняются высказывать свое мнение. Это тоже не помогает Хаммеру.

Рейн никогда не встречала этих людей, но уже хотела прибить их.

– Это же смешно!

– Им нужен «мальчик для битья».

– Засранцы!

– Следи за языком. – Лиам поднял бровь. – Ты девушка.

Она приложила усилия, чтобы выглядеть раскаивающейся, но осталась при своем мнении.

– Будешь завтракать? Я могу…

Звонок мобильного телефона прервал ее. Рейн посмотрела на дисплей и нахмурилась.

– Это Хаммер? – придвинулся Лиам.

– Нет. Это партнер, который работает с адвокатом Макена и представляет мои интересы в завещании Билла. – Она нажала на кнопку, чтобы принять вызов и включила динамик. – Алло?

– Мисс Кендалл? Это Сайлас Гоффман из «Барнс, Хоффман и Лафлин». Как ваши дела?

– Нормально. У вас есть новости, которые могли бы разрешить завещание моего отца? – не то чтобы она хотела получить что-то из имущества Билла, ну за исключением того, чтобы бросить канистру с бензином и спички в него. Но это может быть ее единственный шанс найти Ривера. – Кто-то нашел моего брата?

– Вот почему я звоню. Я только что получил информацию от представителя армии США, который сообщил, что они передали вашему брату о необходимости позвонить мне по поводу наследства отца.

Колени Рейн подогнулись. Она чуть не уронила телефон.

– На самом деле? Ривер жив?

Последние несколько месяцев, во время бессонных часов в самые темные ночи, Рейн часто задумывалась о том, солгал ли Билл, возможно, он каким-то образом покончил и с ее братом тоже. Знание, что ее отец не сделал этого, принесло облегчение. И чувство замешательства.

«Где был Ривер последние двенадцать лет?»

Рейн знала, что он записался в армию, когда ему исполнилось восемнадцать… но это было так давно. «Он был на службе все это время? За границей? Или, может быть, когда он ушел из дома, то забил на свою семью и выкинул из головы свою младшую сестру?»

– Видимо, да, – коротко ответил адвокат.

Рейн попыталась заглушить свое разочарование:

– Вы знаете, как я могу связаться с ним?

– Боюсь, что нет. Армия не предоставляет его личную информацию. Я только знаю, что он больше не состоит на службе.

Сету удалось выяснить это несколько недель назад.

Девушка вздохнула:

– Так вы даже не знаете в Южной Калифорнии он или нет?

Хоффман издал звук, похожий на сожаление:

– Извините, нет. Хорошей новостью является то, что поскольку вы уже подали федеральные и государственные налоги от имени своего отца и завершили инвентаризацию претензий против активов, мы сможем быстро разрешить вопрос с недвижимостью вашего отца, вероятно, за шесть месяцев или меньше. Как только Ривер свяжется со мной, я поговорю с вашим братом, сообщу ему о предстоящем утверждении завещания, и дам вам знать.

До тех самых пор Рейн оставалось только надеяться и гадать, хотел ли последний оставшийся в живых член ее семьи иметь с ней что-то общее.

– Узнайте, согласится ли он предоставить свои контактные данные, чтобы передать мне. Пожалуйста.

– Конечно. – Затем, после вежливого прощания адвокат повесил трубку.

Лиам положил руки ей на плечи:

– Ты выглядишь шокированной, милая. Скажи, что ты чувствуешь.

– Так много всего. – Она взглянула на него с благодарностью за его любовь, утешающее присутствие и поддержку. – Он ушел, когда мне было девять. Я почти ничего не знаю о нем и его жизни. Последние воспоминания о Ривере: он и Билл, кричащий о его подростковом возрасте, и их уродливая, прощальная драка. Но я не знаю его.

– Он твой брат, твоя семья. Разве ты не хочешь поговорить с ним?

– Думаю, хочу. – Она вздохнула, пытаясь разобраться в шквале своих эмоций. – Но, может быть, существует причина, почему прошло столько времени с тех пор, как мы говорили.

Лиам нахмурился:

– Я не могу представить, что бы это могло быть. Если бы я не видел одну из моих сестер много лет, я был бы в восторге от возможности снова увидеться с ней.

– Если бы они у тебя были, тогда да.

– Вообще-то, любимая… – Он смущенно улыбнулся. – У меня их шесть.

Услышав это, Рейн напряглась. Ее пальцы онемели, и она уронила телефон. Когда он с грохотом упал на пол, девушка стояла и смотрела на Лиама широко раскрытыми от удивления глазами.

– Шесть? Ты никогда не говорил мне.

– Ну… они живут в Ирландии. Мои родители – католики, милая, так что мы плодовитая семейка. Я думал, ты знаешь, что у меня есть сестры. – Он пожал плечами. – Честно говоря, эта тема никогда не поднималась.

– Никогда. Не. Поднималась? – голова Рейн готова была взорваться. Ее раздражительность подскочила вместе с кровяным давлением. Большего она не вынесет. Возможно, она и была более чем на фут (прим.: около 30 см) ниже своих мужчин, но ее нрав мог дать фору им обоим. – Я единственная тут должна выкладывать мельчайшие подробности моей жизни, пока вы скрываете свое дерьмо? И не смей говорить мне о моей речи, Лиам О’Нейл. – Погрозила она пальцем. – Сначала Хаммер и его беременная жена, совершившая самоубийство. Это важно, и я должна была знать. Теперь ты и все эти сестры, о которых я никогда не слышала ни слова.

– Рейн, я предлагаю тебе успокоиться.

«Когда рак на горе свиснет!»

– Скажи мне их имена. Они замужем? У них есть дети?

– Некоторые. Я младший в семье, чтобы ты знала. У всех есть дети.

Рейн положила руку на живот:

– У нашего малыша будут двоюродные братья и сестры, а мне об этом, и знать не нужно?

– Не злись. Я не собирался обманывать тебя.

Девушка прищурилась, глядя на мужчину, разрываясь между болью и яростью.

– Однажды вы сказали, что я должна рассказать все, включая то, что хочу на завтрак. Вы угрожали мне банкой соленьев. Поэтому то, что ты не рассказываешь о крупных ветвях своего генеалогического дерева – это, блять, проблема для меня. – Рейн топнула ногой. – Может быть, ты не говорил мне потому, что никогда не собирался знакомить меня с ними. И нашего малыша.

– У меня никогда не было такого намерения. Не думай, что вы не знакомы потому, что я не горжусь тобой, любимая. Мы поедем в Ирландию, если пожелаешь. – Он потер затылок. – Правда, иногда может показаться, что их слишком много.

– Так ты жалел меня, что ли? – Рейн хотела верить ему… но почти в десять утра, она уже исчерпала весь запас драматических переживаний для этого дня.

– В каком-то смысле, да. Однажды ты поймешь, что я имею в виду. Спроси Хаммера. Он расскажет тебе.

– Он знаком с ними?

– Как-то они приезжали в Нью-Йорк на Рождество. Я думаю, что одна или две сестры влюбились в него, но в то время он был женат. – Объяснил Лиам, а затем послал ей многообещающую улыбку. – Ты очаровательна, когда злишься, сладкая.

– Не пытайся красиво съехать с этой темы. Больше деталей. Чего еще я не знаю?

– Ну… – Лиам помедлил, словно понимая, что ему не удастся обеспечить себе отходной путь. – Кейтлин – самая старшая – она властная крошка. Мэг, задает много вопросов, поэтому всегда будет в курсе всех твоих дел. Шона и Розалин – близнецы. Они как две горошины в стручке, а еще заканчивают предложения друг за другом. Самое смешное, что они замужем за братьями.

– Близнецы? – «Он серьезно?» Она взглянула на свой живот. – В твоей семье есть близнецы?

– Не волнуйся. Многоплодная беременность зависит от женщины. Это связано с количеством яйцеклеток и… – он поморщился. – Следующая сестра – Эшлин. Она тихоня… в основном. Но она прожужжит тебе все уши, если захочет. И Мэйв – просто наказание. Мне почти жаль ее мужа.

Рейн была рада, что сидела, поскольку могла запросто упасть.

– Вау. Так много.

– Их присутствия в действительности бывает больше, чем я могу тебе объяснить. Будь благодарна, что их сейчас здесь нет. Но мы говорили о Ривере. Теперь, когда он замаячил на горизонте, ты хочешь найти его?

Рейн узнала этот прием, когда услышала, это – «отвлекай и хватай». Черт побери, Лиаму повезло, она не была голодна, или съела бы его яйца на завтрак.

– Я не знаю. Мне нужно подумать об этом. Я буду работать над детской.

– Хорошая идея, любимая. Я собираюсь… ммм, прогуляться в клуб, так что могу забрать ту фотографию Хаммера и меня, которую ты хотела оформить в рамку. Что думаешь? – он посмотрел на нее с облегчением от того, что придумал правдоподобный повод для побега. Это было бы забавно, если бы она не была совершенно взбешена. И обеспокоена.

«Шесть сестер? А ее брат был, Бог знает, где».

– Пока будешь отсутствовать, напряги свой ирландский мозг на предмет секретов, которые еще можешь скрывать от меня. Я хочу знать их все.

***

Звуки стучащего молотка и визжащей в холле пилы встретили Лиама, когда он вошел в «Темницу» и направился в кабинет Макена. Как его друг мог работать в таком шуме, было за пределами понимания Лиама, но, несмотря на это, Хаммер сидел за столом, подписывал чеки, казалось бы, не обращая ни на что внимания, пока не поднял глаза и не увидел Лиама.

– Если ты здесь, чтобы отчитывать меня, то я не в настроении.

– Да в задницу это. У меня есть новости. – Лиам опустился в кресло напротив и вздохнул. – Появился Ривер.

– Что ты имеешь в виду под «появился»? Где он? В доме? – Хаммер наклонился, хмурясь. – Ты же не оставил Рейн наедине с ним, не так ли? Мы не можем это сделать, пока мы не узнаем, не является ли он больным, жестоким ублюдком как и его старик.

– Не будь придурком. Меня бы здесь не было, если бы он постучал в нашу дверь. Адвокат, который занимается завещанием, позвонил сегодня утром и сказал об этом Рейн. – Лиам рассказал ему о подробностях. – Она до сих пор не знает, где и как его найти.

– Но теперь она знает, что ее давно потерянный брат жив и не связался с ней. Я уверен, что это расстроило ее.

– Да. Он последний из ее семьи, и я думаю, что она встретит его с распростертыми объятиями. Но она не станцует джигу (прим: джи́га – быстрый старинный британский танец кельтского происхождения). Я думаю, что она будет с ним настороже. – Лиам склонил голову. – У меня такое чувство, что пройдет совсем немного времени, прежде чем мы его увидим.

– Поэтому у нас есть еще один мужчина Кендалл на руках. – Хаммер поднялся и обогнул стол, устроившись на углу перед Лиамом. Мужчина потер переносицу. – Этот день продолжает становиться все хуже и хуже… и мне это совсем не нравится. Мы мало знаем о Ривере, за исключением того, что тот не видел Рейн больше половины ее жизни. Надеюсь, он не думает, что может просто прийти и перевернуть ее мир с ног на голову.

– Судя по тому, что сказала Рейн, он ненавидел Билла. Возможно, это хороший знак.

– Ты не похож на того, кто на самом деле верит в это.

Лиам действительно не верил и ненавидел эти ощущения. Что-то в этом человеке настораживало его…

– Я не знаю, чему верить.

– Возможно, он просто эгоистичная сволочь, которая хочет половину барахла Билла и не станет заморачиваться налаживанием отношений с Рейн. Может нам стоит позвонить Сету и спросить, узнал ли он что-то новое о ее брате?

– Я позабочусь об этом.

– Рейн сейчас одна дома?

– Да, но, уезжая, я включил сигнализацию. Вернусь чуть раньше, чем приедут подрядчики. – Лиам неловко поерзал на сиденье. – Но я должен был уйти до того, как она потеряет еще хоть крупицу своего терпения.

Хаммер поморщился:

– Она все еще злится, что я ушел? Я не хотел ее расстраивать, просто нужно было подумать.

– Она имеет полное право злиться, но дело не в этом. После того, как ей позвонили с вестями о Ривере, мы разговаривали. Хотел бы я, чтобы ты был там и одолжил мне свою лопату для дерьма, которую я дал тебе раньше, потому что я с размаху наступил в кучку.

– Да, ладно? – улыбка заиграла на губах Хаммера. – И каково это на вкус?

– Держу пари, Рейн придутся соленья по вкусу. Мне пришлось заткнуться. О, но ты бы видел ее, Макен. Она была той самой Рейн, в которую мы влюбились: полна желчи и дерзости. Великолепна. Мне, наверное, не стоило говорить ей об этом, пока она была расстроена.

– Да, никогда не говори женщине, что она милая, когда злится. Что ты сделал такого, что взбесило Рейн?

– Мы говорили о Ривере… и я, возможно, сболтнул, что у меня есть шесть сестер.

Глаза Макена расширились:

– Она не знала?

– Нет, я не хотел пугать ее до чертиков.

– Это веская причина, – Хаммер продолжил. – Глупая, но веская. Как долго ты собирался держать это в секрете?

Лиам хотел быть раздраженным, но теперь, когда Рейн не дышала на него с яростью, он мог посмеяться над этим.

– Честно говоря, я не думал об этом вообще. Я, конечно, не ожидал, что она выйдет из себя, когда узнает. Но я упомянул племянниц и племянников и двух моих сестер-близнецов… и в ее голове все завертелось как волчок. Я должен был заткнуться, но у меня случился словесный понос, поэтому я признался, что парочка из них запала на тебя несколько лет назад. После того, как лицо Рейн сменило три оттенка красного, я решил дать ей немного времени, чтобы остыть, поэтому сказал ей, что пойду искать фотографию, на которой нас двое. Помнишь, ту, что она сделала в первый вечер, как я прилетел в Лос-Анджелес? Она хочет оформить ее в рамку.

– Так ты сбежал сюда? – Хаммер захохотал. – Господи. Я бы заплатил денег, чтобы посмотреть, как ты смывался оттуда.

– Прекрати смеяться, идиот. Это не смешно.

– Ты прав. Это чертовски весело.

– Для тебя, может быть. Но я привязался к своим яйцам и хотел бы сохранить их. Я думаю, ты должен остаться дома с Рейн сегодня и поднять ей настроение. Я побуду в клубе.

Хаммер печально улыбнулся: