Текст книги "Предел Доминирования (ЛП)"

Автор книги: Шелли Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Глава 11

У сидящего на заднем сиденье в машине без опознавательных знаков, с руками, неудобно заведенными за спину, Хаммера ныли плечи. Лиам и Стерлинг предупреждали его, но он не был по-настоящему готов к той ужасной реальности, в которой федералы уводят его прочь с руками, пристегнутыми за спиной. Теперь же он пытался заставить себя расслабиться. Он заковывал в наручники многих сам на протяжении многих лет. И они, конечно же, пережили это. Но Макен не был сабмиссивом, и ощущение быть связанным кем-то бесило и унижало его.

Покупка подростка в целях сексуальной эксплуатации? Дерьмо собачье!

Очевидно, что Ривер не добился ничего хорошего, отозвав свое заявление у чиновников, даже если и пытался. Хаммерман держал пари, что у придурка дымилась задница, пока он планировал, как убрать его из жизни Рейн. Без сомнения, следующим шагом этого мудака станет обдумывание способа избавления от Лиама.

«Я сожалею о том, что сделал с вами, Хаммер. Лиам.»

– Еще не сделал, гребаный ты сукин сын. Но если ты не сдержишь слово, я прослежу, что вскоре ты пожалеешь, – пробормотал Хаммер себе под нос.

Внутри участка он пытался отгородиться от процесса регистрации после унизительной процедуры снятия отпечатков пальцев, фотографирования в профиль и анфас и изъятия всех личных вещей из карманов. После офицер повел его по длинному узкому коридору с металлическими клетками, наполненными криками и проклятьями. Вооруженный офицер поместил его в пустую камеру.

Ему следовало быть благодарным за то, что он был один, но как только за его спиной с грохотом закрылась дверь и лязгнул замок, словно крышка его гроба, в Хаммере снова пробудилась ярость. Ему хотелось выбить из кого-нибудь все дерьмо, желательно из Ривера.

Избегая касаться ветхого матраса и грязной простыни, Хаммер прошелся по камере размером восемь на восемь. Мысли его кружились в яростном хороводе, а мозг разъедали сомнения.

Ривер хотел, чтобы в его жизни присутствовала Рейн. И даже циник, живущий в Хаммере, поверил, что ее брат собирался почистить тот бардак, который сам и устроил. Если он пытался, если он не был тем, кто украл видеосъемку из «Темницы», тогда кто-то еще стоял за всем этим вредительством в его жизни. Но кто? Кто мог быть настолько обозлен, чтобы оправдать всю эту гнусную месть?

Да, последние несколько месяцев в клубе Макен был болью в заднице, рявкая на членов клуба при малейшей провокации. Но неужели он настолько серьезно задел гордость других доминантов, что они решили разрушить его жизнь с Рейн и Лиамом? У Карла не хватило бы яиц. А больше ничье недовольство не приходило в голову Хаммера вот так сразу.

– Дерьмо! – Он потер лицо рукой.

Может, эта вендетта родом из прошлого. Проклятье, мать Джульетты поклялась на могиле своей младшей дочери, что увидит смерть Хаммера за его «безответственность и жестокое обращение». Поскольку она никогда не стала бы нанимать убийцу, так не могла ли пожилая женщина отыскать еще одну отличную возможность?

– Разуй глаза, дебил. С тех пор, как Джульетта покончила с собой, твоя жизнь стала мрачной. – И оглядываясь назад, ему становилось понятно, что слишком много из самых мрачных его дней были навязаны им самим. Он обижал окружающих его людей слишком часто.

Таким образом, вполне возможно, сейчас он расплачивается за это.

В коридоре Хаммер услышал голоса и приближающиеся шаги. Встав рядом с решеткой, он вытянул шею. Вид офицера, одетого в форму, сопровождающего Стерлинга Барнса, послал сквозь него заряд облегчения.

– Стерлинг, – выдохнул Хаммер. – Благодарю Бога.

– Не стоит так сильно радоваться моему приходу, Макен, – мрачно ответил его адвокат. – Все это дерьмо зашло еще дальше, чем ты или я представляли.

– Что? – желудок Хаммера подкатил к горлу. – Ривер не отозвал обвинения, да?

Стерлинг бросил за плечо возмущенный взгляд и смотрел до тех пор, пока офицер не отошел.

– Отозвал, но боюсь это оказалось немного слишком поздно. По их мнению, ты совершил преступление и стремления Ривера значения не имеют. А еще у них имеются две пропавшие из «Темницы» видеозаписи.

Ужас заполнил желудок Хаммера.

– Хотел бы я знать, как, черт возьми, они смогли добраться до них.

– Как только тебе предъявят обвинения и мы начнем готовиться к суду, обвинение должно будет сообщить нам имя своего свидетеля, а также способ получения записей в процессе расследования. Не знаю, поможет ли нам чем-либо эта информация, но…

Да, Хаммер тоже сомневался в этом.

– Штат также оставляет за собой право предъявить обвинения, просто сейчас они уступили рассмотрение этого дела федералам, так как их наказание станет более долгосрочным. Но если обвинения федералов не сработают, то штат, вероятно, попытается посадить тебя за изнасилование. Из того, что я слышал, четвертое ноября… изобличающее.

Хаммер выругался. Для стороннего наблюдателя, вероятно, видео покажется грубым. Он был пьян и вовсе не нежен, когда обрушил на Рейн в течение шести лет сдерживаемую страсть.

– Клянусь, все было по согласию, – возразил он, словно это принесло бы пользу.

– Звук не четкий, поэтому этого не понять… кроме той части, где ты кричишь, а она говорит нет. Я не сомневаюсь в тебе. Но на данный момент проблема номер один – это фотографии, которые они используют, чтобы подкрепить обвинения федералов. На них Рейн вся в крови и ушибах. Они считают, что ты бил ее ради забавы и хвастался фотографиями, словно трофеями, перед своими друзьями-извращенцами.

– Вот, дьявол, нет! Я ни разу не поднял на нее руку в гневе. И никогда не стал бы.

– Избиение это не самое плохое, что имеется на этих снимках с точки зрения закона. Из-за того, что на них видны кусочек лобковых волос и часть соска, федералы используют фотографии и денежные переводы, чтобы доказать обвинение в покупке ребенка в целях сексуальной эксплуатации. Вероятно, они также примут во внимание первоначальное заявление Ривера. Даже если он отозвал его, опытный прокурор сможет зародить зерна сомнений в том, что ты, угрожая сестре, заставил его отказаться от своего заявления.

У Хаммера подогнулись колени. Он схватился за решетку и проглотил желчь, поднимающуюся по горлу. Вся кровь отлила в ноги.

– Какой это срок, если меня осудят? – выдавил он из себя.

– Тридцать… в федеральной тюрьме, – холодно проговорил Стерлинг.

В Хаммере рос страх, абсолютный и беспощадный. Сердце зашлось в груди.

– Нет! Ни за что, блять. Я не могу сесть в тюрьму за преступление, которого не совершал. Кто-то меня подставляет. Мне нужно найти этого кого-то и прекратить весь этот фарс.

– Я уже пару раз разговаривал с Лиамом. Для этого у него есть следователь. Сейчас они ищут.

– Сет? Ага. Он самый лучший. Надеюсь, он сможет нарыть доказательства для моего спасения.

– Даже если не сможет, когда будут опрашивать Рейн, она сможет пролить свет на это дело.

Ему претила мысль подвергать ее еще большему стрессу.

– Обвинение не станет пытаться дискредитировать ее?

Но он уже знал ответ. Федералы сделают все, что в их силах, чтобы разжевать и выплюнуть ее. Они засадят его за решетку, не испытывая ни капли уважения к правде. От подобной несправедливости Хаммеру хотелось завыть.

– И не надейся.

– Она, блять, беременна!

– Успокойся. Они не собираются избивать ее, Макен. Я приложу все силы, чтобы защитить Рейн, когда она будет давать свидетельские показания.

– Нет. Если они собираются разнести ее в пух и прах, она не будет давать показания. У нее и так уже было слишком много стресса. Я не позволю ей делать что-то еще с риском для ребенка.

– По одной проблеме за раз. Теперь, когда тебе предъявили обвинения, в понедельник ты, я и один из моих коллег, специализирующийся на федеральных криминальных делах, предстанем перед судьей, чтобы ответить на обвинения.

– Понедельник? Понедельник! – прорычал Хаммер. – Я не могу просидеть в этой долбанной камере столько времени. Ты не мог бы сейчас внести за меня залог?

– Сегодня чертов выходной. И колесо правосудия не завертится вновь, пока он не закончится. Так что возьми себя в руки и дай мне сделать мою работу. Я вытащу тебя отсюда, как только смогу.

Сохраняя самообладание, он стиснул зубы.

– Как там Рейн, держится? Ты знаешь?

– Узнаю.

Стерлинг сделает это, но Хаммер знал Рейн. Она, наверное, была почти опустошена. Он чертовски надеялся, что она не замкнулась в себе, откуда Лиаму будет сложно вытащить ее. – Скажи ей, что не стоит беспокоиться обо мне. Скажи, – голос дрогнул, – скажи, что я люблю ее.

На лице пожилого мужчины появилось сочувствие.

– Она это знает, но я буду рад напомнить ей об этом. Слушай, знаю, что все кажется безрадостным, но я не остановлюсь, пока не переверну каждый камешек, булыжник или валун, чтобы очистить твое имя.

– Я ценю это, – ответил Хаммер, желая иметь подобную уверенность. Но все, что он мог представить, это Рейн и Лиам без него и океан слез, который она выплачет, если он больше никогда не вернется домой.

Они попрощались. Глядя, как Стерлинг и коп исчезают вдали коридора, он почувствовал себя выпотрошенным. Потерянным. Еще более заброшенным, чем когда Рейн сбежала из «Темницы», оставив его и Лиама.

Он предполагал, что следует выискивать светлые моменты. Этого дерьмового шторма не было несколько лет назад, когда Рейн была девчонкой. В конце концов, рядом с ней будет Лиам, чтобы любить и защищать ее, если он больше не сможет быть рядом лично.

Только это будет чертовски больно.

Макен доковылял до бугристого спального места и, не обращая внимания на состояние постели, упал на нее. Оперев локти в колени, он зарылся лицом в ладони и сдержал крик, застрявший внутри.

Потерять тридцать лет жизни. Вдали от Рейн, Лиама и ребенка, которого он желал растить и воспитывать. К тому времени, как снова ощутит вкус свободы, он может стать уже дедушкой. И после того, как он проведет три десятилетия за решеткой, к чему он вернется? К Лиаму и Рейн, создавшими новую жизнь без него, имеющими еще больше совместных детей и совместно прожитых лет, не включающими его самого. Когда его наконец выпустят, Макен будет аутсайдером, заглянувшим ненадолго.

И после тридцати лет разлуки, каким образом Рейн и Лиам объяснят его внезапное возвращение своей семье? Как их дети воспримут факт того, что у их родителей был кто-то третий, особенно, если те никогда не упоминали об этом? Его появление может причинить невообразимый ущерб.

Но еще более болезненной была мысль о Рейн, ожидающей его все эти годы, тоскующей по его возвращению и обвиняющей себя за его судьбу. Она добросовестно будет посещать его в течение всего срока, сидеть напротив и делиться счастливыми историями о своей жизни с Лиамом. Потребуется не так много времени, когда Хаммер обозлится на лучшего друга за то, что тот живет в мечте, которую они должны были разделить. Как скоро он обратит свой ядовитый гнев против Рейн и пошлет ее куда подальше, потому что один ее вид будет рвать его на части?

Мысль о том, что больше никогда не подержит ее в своих руках, заставила Хаммера задрожать. Воспоминаний о себе и Лиаме, как они вместе погружались в ее мягкое тело и возносили ее к небесам, никогда не будет достаточно, чтобы вынести эти бесконечные годы. В конце концов, он сойдет с ума, желая чувствовать под собой ее, дико возбужденную, распадающуюся на части вокруг его члена, ее крики, отдающиеся в его ушах. Понимание того, что он никогда больше не познает удовольствие и любовь, которые они разделили, породило внутри него новый мир страданий.

Он не мог провести Рейн, Лиама и себя самого через подобные пытки.

Хаммер поднял голову и осмотрел холодную угнетающую камеру.

Через несколько дней его выпустят под залог, но может так случиться, что он проведет следующие тридцать лет сидя за решеткой…

– Я не могу.

Макен провел рукой по волосам. Он отказывался проводить жизнь, запертым в собственном аду, а также отказывался держать Рейн и Лиама в заложниках. Если Стерлинг исчерпает все возможности, то у него имеются некоторые жесткие решения.

Его накрыло черной вуалью тоски. Вместо того, чтобы провести последние шесть лет, создавая вместе с Рейн совместные воспоминания, он позволил чувству вины поглотить себя. Словно язва, оно гноилось, убеждая его, что он не достоин любви Рейн. Он проводил ночи, засовывая свой член в женщин, до которых ему не было никакого дела, только чтобы игнорировать одну единственную, не безразличную. И ради чего? Неужели годы мысленного самобичевания сделали его лучше? Нет.

Он позволил угрызениям совести убедить себя в том, что не сможет привести Рейн на путь покорности, не испортив ей жизнь. Настаивал, что его потребности доминанта были слишком суровы, чтобы она могла с ними справиться, потому что ему «требовалась» рабыня. Хаммер насмехался над собой. Правда была в том, что он потратил годы, властвуя над сабами, а не над ее сердцем. Он был кобелем и трусом.

Он никогда не жил по-настоящему.

Пока он и Лиам не полюбили Рейн.

Тюрьма не стала для него чем-то новым. Он был так решительно настроен не повторять грехи прошлого, что запер себя на долгие годы.

Хаммер встал и снова зашагал. Если он каким-то образом выберется из этого бардака, то клянется измениться. Он откроется, поделится своей душой и восполнит все годы, что провел, барахтаясь в депрессии. Он станет жить полной жизнью. Счастливой. Полноценной. Совершенной.

Послав безмолвную молитву, он сделал то, чего не делал никогда прежде, он упал на колени и стал молиться.

О милости.

Об окончании этого долбанного кошмара.

О шансе прожить долгую и счастливую жизнь вместе с Лиамом и Рейн, больше никогда не оглядываясь назад на свое прошлое.

Глава 12

Пока Лиам наблюдал, как федералы уводили закованного в наручники Хаммера, под его ногами рассыпался мир. Но он прижал к себе Рейн, стоя на вершине лестницы и пряча ее лицо. Ей не нужно было видеть весь этот ужас. Он должен быть уверен, что сдержит обещание, данное Хаммеру, и защитит их девочку.

Позже, он думал о том, что жизнь, которую все они знали… желали, могла закончиться.

Наступила убийственная тишина, прерываемая только барахтаньем и рыданиями Рейн. В его груди зияла открытая, истекающая кровью рана. Нахлынуло беспокойство, чтобы наполнить пропасть.

– Отпусти меня! – Она оттолкнула его плечи и попыталась освободиться. – Мы должны сделать что-нибудь. Помочь ему. Сейчас же.

Лиам обхватил ее крепче, одна рука на затылке, вторая – на попке, пока он садился на верхнюю ступеньку, прижав ее к своей груди. Несмотря на то, что чтобы удержать ее, он вынудил ее оседлать его, Рейн все еще отчаянно пыталась освободиться.

Па снова вернулся в дом и, мрачный, покачав головой, закрыл дверь.

Итак, все закончено. Хаммера увезли.

Лиам прижал Рейн к себе сильнее. Возможно, он мог понадобиться ей… но ему она тоже была нужна, особенно сейчас, когда он чувствовал себя так, словно лишился половины своей души. И они должны были бы опереться друг на друга, чтобы столкнуться со следующим испытанием, которое буквально снесло их дверь за следующие несколько минут.

– Ты права, любимая. Мы поможем Хаммеру. Попробуй успокоиться, а я пока позвоню Барнсу.

Она пыталась встать.

– Я пойду. Оденусь. Потребую у полиции…

– Это вне компетенции полиции, Рейн. – Он не хотел сваливать все это на нее, но решил не скрывать правду. – Теперь это дело федерального значения.

Рейн побледнела.

– Его забрали ФБР?

– Боюсь, что так.

Пожалуй, она стала выглядеть более взволнованной.

– Что за… мне нужно поговорить с ними. Вероятно, они выслушают, если я расскажу им, что произошло на самом деле. – Она толкнула его еще раз, затем расстроено заворчала, когда он не дал ей освободиться. – Лиам, я должна всё исправить. Это моя вина.

Он обхватил ее лицо и заставил посмотреть себе в глаза.

– Ни в чем нет твоей вины. Ты меня слышишь?

Она покачала головой, темные волосы рассыпались по плечам и спутались.

– Из-за моего спасения он подставился под удар, так что я должна заставить ФБР выслушать меня.

– Сейчас они не хотят, чтобы ты была в центре всего этого. Я и Хаммер – тоже. Позволь, я позвоню Барнсу, чтобы он мог сделать свою работу.

Лиам отправил матери ментальный посыл, и она почти мгновенно появилась.

Брин села рядом с Рейн и притянула ее в свои объятия.

– Ш-ш-ш. Постарайся успокоиться. Не стоит думать о плохом.

– Каким образом мне убедить этих людей в невиновности Макена? Скажите, что делать…

– У меня нет ответов. Зато я знаю, что твоя кроха принимает на себя твой стресс. Ни один из твоих мужчин не хотел бы, чтобы вы оба так нервничали, – Брин, утешая, погладила Рейн по волосам. – Верь. Еще ничего не решено.

Внезапно показалось, что воинственный настрой покинул его девочку. Она шумно выдохнула и притянула ноги к груди, в защитном жесте положив ладони на живот.

– Мне жаль.

Лиам не знал, перед кем она извинялась: перед ним, ребенком или любым, кто услышал. И больше она ничего не сказала, просто положила подбородок на колени и работала над дыханием. Но он чувствовал бегущее по ней напряжение. Любой, кто не знал его девочку, мог подумать, что она успокоилась. Внутри же она была словно оголенный провод. От вида, как она закрывается, у Лиама просто разрывалось сердце.

Ругаясь, он вытащил телефон и позвонил Стерлингу Барнсу, который незамедлительно ответил.

– Хаммера забрали. Как ему теперь помочь? – спросил Лиам тихо, отходя от матери и Рейн.

– У федеральных агентов было разрешение на обыск помещений?

Лиам бросил взгляд в окно гостиной на собравшуюся толпу.

– Они снаружи.

– Ничего больше не остается, кроме как позволить им войти. Дай им разрешение и уезжай. Все, что касается жизни Хаммера, а особенно его отношений с Рейн, теперь открыто для тщательного изучения.

– Блять! – Лиам ненавидел ощущение бессилия из-за того, что не мог помочь человеку, который ему небезразличен. Ему было невыносимо настолько быть загнанным в угол обстоятельствами, находящимися вне его контроля, что трудно было дышать. – У нас было слишком мало времени после предупреждения. Рейн еще даже не одета…

Всеобщее внимание привлек стук во входную дверь. Па посмотрел в том направлении. Лиам сглотнул. Ему нужно принять решение… но похоже, на самом деле у него и не было выбора.

– Мы впустим их, – выдохнул Лиам в трубку. – Что-нибудь еще?

– Сейчас я на пути к Хаммеру. Я отправлю тебе номера телефонов одного уважаемого федерального поручителя. Начинай собирать значительную сумму наличными, что-то в пределах шестизначных чисел. Помимо этого, тебе просто придется подождать. Настало мое время отрабатывать деньги. Позвоню, когда появятся новости.

Слава Богу, наличка не была проблемой. Но, как и Рейн, Лиаму хотелось сделать что-то, чтобы освободить Хаммера и остановить этот ночной кошмар прямо сейчас.

Стук стал более настойчивым.

– ФБР. Открывайте. У нас есть ордер на обыск.

Рейн застыла, глядя на дверь, затем на него широко распахнутыми от ужаса глазами.

– Здесь они ничего не найдут.

– Лиам? – подтолкнул его отец.

– Позже поговорим, Барнс. – Он завершил звонок и не позаботился о том, чтобы убрать телефон. В любом случае, возможно, ФБР изымут у него гаджет. Помимо этого, ему нужно предупредить кое-кого в «Темнице».

– Мам, отведи Рейн в нашу комнату. Помоги ей одеться. Побыстрее. У нас всего несколько секунд.

Рейн выглядела так, словно хотела возразить, но развернулась и исчезла дальше по коридору, с Брин на буксире.

– Сын? – позвал Па из гостиной.

– Не открывай пока. Одну минуту. – Лиам пролистал контакты и нашел номер Пайка, быстро набрал сообщение ожидать ФБР у дверей клуба в любую минуту.

Охранник заведения ответил ему двумя словами: «Они здесь».

И он не мог ничего сделать, чтобы помочь им или защитить клуб Хаммера. Проклятье! Все, что он сейчас мог, это защитить Рейн.

Он окликнул ее и маму: – Поторопитесь!

– Последнее предупреждение. ФБР. Открывайте или мы выбьем дверь.

– Долбанные идиоты, – пробормотал Лиам. – Па, открой.

Дункан кивнул и потянулся к задвижке, как появилась Рейн, одетая в штаны для йоги и футболку. Она была бледной, и ее трясло, но настроена она была решительно. Она пристегивала к запястью свой подарок на день святого Валентина.

– Хорошая девочка. – Он взял ее руку в свою и сжал. – Нам нужно уйти до момента окончания обыска. Мы не можем отправиться в «Темницу». Клуб они также прочесывают.

Рейн задохнулась, словно эти слова ударили ей в грудь, и в это же время отец Лиама открыл дверь. Федеральные агенты ринулись внутрь.

Высокий здоровый блондин приблизился к Па.

– Где Рейн Элис Кендалл? У нас есть ордер на обыск ее имущества, места жительства Макена Дениэла Хаммермана.

Все посмотрели на нее, и Лиам задержал дыхание. Не впадет ли она в истерику?

– Я Рейн Кендалл. – Она взяла себя в руки и спустилась по лестнице, ее голос перебил всеобщий гам. – Покажите свой ордер.

Задрав подбородок, она посмотрела в лицо офицеру. Лиам никогда не гордился ею сильнее.

Здоровяк-агент встретил Рейн на середине гостиной. Лиам встал прямо позади нее, поддерживая и защищая.

– Я агент Уэйд Келли. – Он указал на серьезную женщину, переступающую порог. – Это агент Вера Сингх.

– Мисс Кендал желает посмотреть ордер, – напомнил Лиам с резкими нотками в голосе.

Федерал настороженно приподнял бровь.

– А вы..?

– Лиам О’Нейл, спутник жизни мисс Кендалл. Мы с мистером Хаммером оба живем здесь. Мы бы хотели увидеть чертов ордер.

Агент Келли жестом указал на Сингх, которая без слов передала папку с документами Рейн.

Рейн дрожащими пальцами открыла папку. Вместе с ней Лиам просмотрел несколько страниц из документа, но слова плыли перед его глазами. Первым выскочила фраза СЕКСУАЛЬНОЕ ДОМОГАТЕЛЬСТВО К РЕБЕНКУ. Затем он увидел ПОЭТОМУ РАЗРЕШАЕМ ОБЫСКАТЬ ДОМ… Подписи, официальная печать и координаты обыскиваемых помещений заполнили остальную часть пространства.

Боже, все это реально и происходит чертовски быстро.

Он почувствовал на себе пристальный взгляд Рейн. Она хотела проигнорировать это судебное разрешение, но знала, что выбора не было. Лицо у нее застыло от ощущения несправедливости, и оно же горело в глазах. Лиам практически мог прочесть ее мысли. Это был ее первый настоящий дом и следователи собирались потоптаться в нем, испоганить спокойствие, что она нашла здесь.

Однажды он исправит это для нее.

А до тех пор Лиам может лишь держать ее за руку.

– Давай уйдем, чтобы агенты могли выполнить свою работу.

Как только он переплел их пальцы, Лиам почувствовал борьбу, которая скрывалась под ее кожей. Но девушка обошлась кивком.

Когда он обернулся, родители стояли за его спиной, готовые и ожидающие.

Быстро обыскав сумочку Рейн, агент Сингх забрала телефон. Рейн стерпела это вмешательство с холодным молчанием, но Лиам знал, что ей хотелось кричать. К его удивлению, они не забрали его мобильный.

Когда агент Келли подтолкнул их к выходу, Рейн бросила последний взгляд через дверной проем, очевидно, желая запечатлеть в памяти свое убежище, прежде чем торнадо обыскивающей команды разрушит его.

Лиам обнял любимую за талию и провел через крыльцо. Подведя ее к внедорожнику, он посадил ее на пассажирское сиденье и пристегнул. Он не стал спрашивать, все ли с ней в порядке. Она выглядела так, словно была в шаге от того, чтобы взорваться, либо развалиться на части. Погладив ее лицо, он почувствовал ее напряжение.

– Я позабочусь о тебе, – поклялся он.

Рейн посмотрела на него пустыми синими глазами.

– Ты не спал всю ночь, не так ли? Мне жаль. Ты так стараешься обеспечить мне комфорт… Ты тоже расстроен.

Он тяжело вздохнул.

– Опустошен.

– Ты всегда подставляешь мне плечо для опоры. Тебе необязательно быть сильным. Я тоже рядом.

Лиам поцеловал ее в макушку.

– У меня ощущение, что мы еще понадобимся друг другу прежде, чем этот день закончится.

Она кивнула, и Лиам знал, она задавалась вопросом, как они смогут жить без Макена.

Его родители разместились на заднем сиденье, и Лиам отъехал от дома. Уныние, царящее в машине, соответствовало настроению пасмурного дня. Он ехал на север с вполне конкретной целью. В конце концов, им нужно было убить несколько часов.

Остановившись возле пирса, он взял Рейн за руку.

– Пойдем позавтракаем.

– Да, – па поддержал его предложение. – Я умираю от голода.

Мама вышла из автомобиля и сказала с улыбкой в голосе:

– Ты вечно голоден. Это в тебе говорит ирландская кровь.

Лиам был благодарен родителям за эту попытку улучшить настроение, но он не был по-настоящему голоден. И он мог поспорить, что Рейн тоже. Она смотрела сквозь лобовое стекло, потерянная в своем беспокойстве.

– Тебе нужно кормить ребенка.

– Ты прав. – Она моргнула, вновь присоединяясь к нему в настоящем. – Лиам, что будет дальше?

– Не знаю. Мы можем делать только по одному шажку за раз. Как только Стерлинг позвонит, мы узнаем все остальное. – Он вышел из машины и обошел ее, чтобы открыть дверь со стороны Рейн, протянув ей руку.

– Пойдем со мной.

Она кивнула и вложила свои дрожащие пальчики в его ладонь.

Он привел всех в небольшое помещение, в котором подавали завтраки, позволяя посетителям наслаждаться безбрежным видом на Тихий океан. Когда они заняли места, вода, казалось, исчезла в густом тумане, который растает к полудню.

По береговой линии прогуливалось несколько человек. Горстка полных надежды рыбаков закинула удочки на самом конце пирса, всего в нескольких метрах от места, где ловили волну утренние сёрферы. Казалось, каждый погрузился в собственные мысли.

Местечко все еще не было переполненным. Они быстро сделали заказ, но это стало формальным действием. Еду принесли через несколько минут… но она так и осталась почти нетронутой. Даже па, который действительно ел почти все время, возил картошкой по тарелке. Рейн заставила себя съесть пол-яйца и кусочек тоста, запив это несколькими глотками чая.

Лиам почувствовал, как еще больше беспокойства опустилось на его плечи.

Она вела себя слишком тихо и либо накручивала себя до состояния сплошного комка нервов, либо составляла какой-либо дерзкий план спасения, который он однозначно отвергнет. Или и то и другое.

– Рейн?

Она попыталась улыбнуться ему.

– Я в порядке.

К черту. Беременная, невыспавшаяся, взвинченная до предела… Она закрывалась прямо на глазах.

Лиаму хотелось, чтобы они могли отправиться домой, где в знакомой обстановке он смог бы потихоньку влезть ей в голову и заставить поделиться с ним своими волнениями. Но на публике, в нескольких метрах от его родителей, как, черт возьми, ему это сделать?

Неужели она думает, что он сломается, если она обопрется на него еще раз? Что ему недостает твердости позвоночника, чтобы нести ее бремя? Или она считает, что только Хаммер настолько силен, чтобы делать это для нее?

Па поднялся, чтобы оплатить счет на кассе. Мама пошла в туалет.

Лиама пожирали вопросы.

– Арест Хаммера станет общеизвестным, да? – спросила Рейн, нарушив тишину.

– Да.

Еще одна тема для беспокойства, которая ее гложет, будь оно все проклято. В прошлом декабре, после испытания Рейн, связанного с Биллом, пресса не знала пощады. Они сосредоточили все свое внимание на том, что она предположительно была работницей секс-индустрии. Хаммер оказался в центре полемики, а заодно и лицом всего этого и делал заявления, пока все эти стервятники вместе со своими наполненными ядом ручками не оставили их в покое, чтобы обдирать плоть с чьих-то других костей.

– Уж репортеры повеселятся, – проговорила она горько.

– Мне плевать, что все остальные думают обо мне. Да и Хаммеру, как я подозреваю, тоже. – Он взял ее за руку. – Не беспокойся, Рейн. Я обеспечу тебе защиту.

– Ты не обязан. – Она покачала головой и попыталась выдать ему улыбку, полную сдержанной иронии. – Я в состоянии сказать «Без комментариев».

Конечно, она была в состоянии, но всего два месяца назад она позволяла говорить это Хаммеру много раз. Почему же она вообразила, что он не возьмет на себя эту роль?

Па положил руку ему на плечо.

– Готовы идти?

– Ага. – Лиам был более чем готов найти какое-нибудь место, где смог бы педантично изучить, что творилось в голове у Рейн и исправить любое недопонимание, что могло у нее сложиться.

– Рейн? – поторопил его отец.

Она поднялась, бледная и хрупкая, попыталась улыбнуться.

– Я готова. Спасибо за завтрак, Дункан.

Когда они направились на выход, Лиам задержался, сделав вид, что рассматривает маленький дешевый ресторанчик. Брин подыграла ему.

– Знаю, сынок. – Она похлопала его по руке. – Я займу отца. Тебе нужно поговорить со своей девочкой.

Слава Богу, мама все поняла.

– Я беспокоюсь.

– За сегодняшний день вы двое уже через многое прошли. Просто убедись, что ты разговариваешь о реальных проблемах.

Так и было? Лиам нахмурился. Неужели Рейн просто хотела остаться самодостаточной … или считает его слишком слабым, чтобы обеспечить уход за ней? Или, может быть, она не желает только одного из них? После того, как он и Хаммер наконец-то решили делить ее, для нее стало совершенно очевидным, что у нее будут они оба или ничего. Именно по этой причине она отказалась от их предложений. С тех пор она проделала отличную работу, чтобы показать им одинаковое количество привязанности и подчинения. Но теперь, если Хаммер ушел навсегда, перед Лиамом встал вопрос… нужна ли ей до сих пор царящая между ними любовь? Или она уйдет и заберет их ребенка с собой?

Было скверно потерять Хаммера. Потеря всех убьет Лиама.

– Я постараюсь, мам. – Он поцеловал ее в щеку.

Она бросила на него успокаивающий взгляд.

– Она устала. Будь мягок, но непоколебим.

– Люблю тебя. А теперь не вмешивайся.

Брин закатила глаза.

– Я заберу твоего па и уйду.

Она выбежала на улицу и, взяв Дункана под руку, повела его смотреть пирс.

Лиам нашел Рейн, стоящую у перил и смотрящую на океан. Искала ли она ответы? Он приблизился и взял ее за руку.

– Погуляй со мной.

Она не стала спорить, а просто позволила ему повести ее вниз к грохочущим волнам.

Подальше от людей и шума.

Подальше от полиции и вопросов.

Подальше от всего, что они не могут сделать для Хаммера прямо в эту минуту.

Только они, вдвоем, вновь подтверждая … или теряя то, что они делили.

Он глубоко вздохнул соленый воздух, успокаивая внутренний раздрай. Вдобавок, он чувствовал идущее от нее напряжение.

Они гуляли долгое время, не говоря ни слова, просто держась за руки. Затем расстояние и молчание между ними стали слишком невыносимыми для Лиама. Он притянул Рейн ближе и обнял.

– Поговори со мной, девочка.

Она посмотрела на него снизу вверх, смущенная и потерянная. Пустота в ее взгляде едва не убивала его.

– И скажи, в чем дело? Я боюсь. И чертовски зол. Мне просто хочется избить кого-нибудь.

В запале она изматывала собственные нервы и их ребенка. Когда он положил руку на ее животик, тревога усилилась. Ее сила обожгла его ладонь. Проклятье.