Текст книги "Нарушенные клятвы (ЛП)"

Автор книги: Ш. У. Фарнсуорт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Ник подходит к нам. Я сосредотачиваюсь на горничной, которая появилась, чтобы взять мое пальто, одновременно незаметно подслушивая, как Ник спрашивает Лео, как прошел его день.

Лео снова болтает без умолку, отвечая на вопросы Ника. Я скрещиваю руки на груди и наблюдаю за их взаимодействием, и эта глупая боль в моем сердце появляется снова.

Видеть их вместе – это удовольствие и боль.

Мечта и ночной кошмар.

Радость и грусть.

И это засасывает меня в вопрос «что, если?».

– Можно, мам?

– Что можно? – Спрашиваю я, глядя на Лео.

– Пойти с Ником.

Я пропустила большую часть их разговора.

– Куда пойти?

Лео смотрит на Ника, поскольку, по-видимому, об этой детали он не спрашивал. Еще одна боль. Он хочет пойти с Ником, куда бы это ни было.

– Я собираюсь на тренировку, – говорит мне Ник.

– Какую тренировку?

Он проводит большим пальцем по своей нижней губе, и я пытаюсь не зацикливаться на том, насколько это отвлекает. Каждый раз, когда я вижу Ника, я вспоминаю, насколько он привлекателен. Что он, несомненно, лучший из всех, кто у меня когда-либо был. Это неприятно, но неопровержимо.

– Для защиты.

Мои глаза расширяются.

Он ведь несерьезно, правда? Но на его лице нет и следа поддразнивания.

– Лео, оставь нас с Ником на минутку. Отнеси свой рюкзак в свою комнату. И заправь постель, пожалуйста. Ты забыл сделать это сегодня утром.

– Мама…

– Сейчас же, Лео.

Он морщится, но подчиняется.

Ник не двигается и не реагирует. По какой-то причине он выглядит так, словно ожидал этого.

Как только Лео поднимается по лестнице, я подхожу ближе.

– Какого хрена, Ник? Защита? Это место – часть твоего преступного бизнеса? И ты хочешь привести туда Лео?

Нику хватает наглости выглядеть удивленным.

– Это тренажерный зал, Лайла. Мне просто нужно забрать кое-какие документы.

– Я не хочу, чтобы он был замешан в том, чем ты занимаешься.

Мышца на челюсти Ника напрягается.

– Да, ты кристально ясно дала это понять. Это требует времени. Я не предлагаю отвести его на стрельбище и научить защищаться.

– Конечно, ты не поведешь его на стрельбище! Ему восемь, Ник.

– Мой отец начал тренировать меня, когда мне было семь.

– Ты не твой отец.

– Нет, но я пахан. И Лео – мой единственный наследник.

– Он не наследник, он ребенок.

– Он тоже мишень. Кроме меня, он единственный живой Морозов мужского пола, обладающий правом наследования.

Я чувствую, как краска отливает от моего лица, когда до меня снова доходит – как сильно я облажалась.

– Его фамилия Питерсон.

– Он моя кровь. Это единственное, о чем люди будет беспокоиться.

– Ты сказал, что здесь мы в безопасности. Это единственная причина, по которой я…

– Поместье усиленно охраняется, но всегда можно найти способ пробраться. Нет такой вещи, как чрезмерная осторожность, особенно когда дело касается Лео.

– Я хочу домой, – шепчу я.

Выражение лица Ника смягчается, затем снова становится жестким, когда слова повисают между нами.

– Я не буду тебя останавливать.

– Я не уеду без Лео. – И он это знает. Точно так же, как он знает, что я не стану рисковать безопасностью Лео.

– Здесь он в безопасности, – говорит Ник, читая мои мысли.

Я издаю звук, похожий на невеселое фырканье с примесью истерики.

– Хотел бы я разобраться со всеми угрозами, и вы с Лео могли бы в безопасности делать все, что хотите. Но мир – мой мир – устроен не так. И ты можешь ненавидеть это и обижаться на меня сколько угодно; это ничего не изменит. Я делаю все, что в моих силах.

Я выдыхаю.

– Я знаю.

По лестнице раздаются шаги, Лео спускается вниз. Его рюкзака нет, но он все еще в пальто. И выражение надежды, когда он переводит взгляд с меня на Ника.

Ник открывает рот, чтобы что-то сказать, затем закрывает его.

– Мне нужно идти.

Я вздыхаю. Под ужасающими осознаниями, которые заполнили последние несколько дней, скрывается парень, которого я любила. Парень, который знает обо все интимные подробности обо мне. Детали, которые я ему доверила. Сопоставить версию Ника, с которой я познакомилась в колледже, с этим парнем, стоящим передо мной, оказалось проще, чем я думала.

Он – луна, а я – Земля.

Я могла бы побороть это притяжение.

Но я смотрю на лицо Лео и знаю, что не сделаю этого.

– Если с ним что-нибудь случится – хоть что-нибудь, – я разорву тебя на куски.

Вместо того, чтобы улыбнуться в ответ на прошептанную угрозу – или рассмеяться, как это сделал Григорий, – Ник кивает.

– Я знаю.

Я смотрю на Лео и повышаю голос.

– Ты можешь идти. Делай все, что тебе скажет Ник. Хорошо?

Лео кивает, как болванчик.

– Ладно. Развлекайтесь. – Неохотно я смотрю на Ника.

Он хочет проводить время со своим сыном. Я не должна обижаться на это. Я просто не привыкла делить Лео с кем-либо, не говоря уже о единственном человеке, который, возможно, заслуживает права голоса в том, как его воспитывают.

В выражении лица Ника появляется что-то мягкое, когда Лео бросается к нему.

– Готов, малыш?

Лео еще раз кивает.

– Пока, мам! – кричит он, уже следуя за Ником к двери.

Я наблюдаю, как Лео оглядывается и подражает позе своего отца, выпрямляя спину и расправляя плечи. Ник смотрит на меня через плечо, ловя мой взгляд.

Он с минуту смотрит мне в глаза, и я ненавижу то, насколько правильным кажется этот момент. Насколько вид его, гуляющего с нашим сыном, похож на то, что я так долго ждала увидеть.

ГЛАВА 14

НИК

Широко раскрытые глаза Лео осматривают все, пока мы едем. Я хочу, чтобы он увидел мою родину – а следовательно, и свою, – даже если он понятия не имеет, что эта заснеженная земля имеет какое-либо отношение к нему или его предкам.

– Для чего это нужно? – Спрашивает Лео, указывая на обогреватель для сидений.

– Подогревает сиденья.

– Правда? Можно мне попробовать?

– Конечно.

Он нажимает кнопку, затем смотрит на меня.

– Я ничего не чувствую.

– Подожди минутку.

– Что это? – Следующим он указывает на тормоз.

– Разве в машине твоей мамы нет всего этого?

– Думаю, есть. – Лео делает паузу. – Но она не разрешает мне ездить впереди.

Черт.

Неудивительно, что парень был такой счастливый, когда мы садились в машину. В моей «Хюракен» нет заднего сиденья, и мне даже в голову не пришло, что нужно посадить его сзади. Это первый раз, когда я провожу время наедине со своим сыном, и я уже наделал ошибок.

Я бросаю взгляд на Лео.

– Наш маленький секрет.

Он кивает так серьезно, что я почти улыбаюсь.

Я почти уверен, что просить своего ребенка, чтобы он солгал матери, – это тоже родительская ошибка. Но у Лайлы уже много сомнений на мой счет, и не похоже, что у меня было время изучать, как быть отцом. В последний раз я был рядом с восьмилетним ребенком, когда мне самому было столько же.

– Откуда ты знаешь мою маму?

Я колеблюсь, прежде чем ответить. Сомневаюсь, что Лайла рассказала Лео что-нибудь обо мне, кроме того, что мы «друзья».

Я не хочу лгать ему, но слишком много правды может вызвать другие проблемы.

– Мы когда-то вместе учились.

– Да?

– Агаааа.

– Сколько тебе было лет?

– Больше, чем тебе. Мы вместе учились в колледже.

– И вы были друзьями?

Друзья, которые занимались сексом.

– Ага.

Лео с минуту обдумывает это.

– Почему ты ни разу не приходил к нам в гости?

– Потому что я живу здесь.

Кажется, он принимает это объяснение и прекращает расспросы о Лайле.

– Куда мы идем? – спрашиваю я.

– Ты помнишь людей, которые прилетели сюда с нами?

– Да.

– Они работают на меня.

– Все?

– Да.

– Вау.

Я улыбаюсь. Его очевидный трепет кажется особенным.

– Иногда мы попадаем в передряги. Все они тренируются, чтобы подготовиться к ним в специальном здании.

Я понятия не имею, как рассказать ребенку про Братву. Мой отец никогда не вел такие разговоры. Я сам понял, чем занимается моя семья, наблюдая за ним. Увидев окровавленные рубашки и то, как все шарахались от него, я понял, какая судьба меня ждет.

И я не знаю, как поделиться с Лео. Чтобы помочь, а не навредить.

– Например, как то, что произошло в квартире?

– Да, именно так.

– А что, если это случится снова?

– Этого не случится.

Я паркую машину возле промышленного склада. Лео выбирается из машины, широко раскрыв глаза, пока осматривает здание. Здесь больше не на что смотреть. Мы находимся в отдаленном, заброшенном районе не просто так.

– Пойдем.

Лео следует за мной внутрь. Я хватаю его за плечо и веду вдоль дальней стены, игнорируя любопытные взгляды людей. Некоторые разговаривают, другие – тренируются. Небольшая группа собралась вокруг карточного стола, играя в покер. Все пялятся.

Мое появление здесь с Лео – прямой ответ на слухи, которые ходили на прошлой неделе. У меня нет привычки собирать своих людей вокруг себя для прочувствованных речей. Я отдаю приказы и ожидаю, что им будут следовать. Успешные, уважаемые лидеры не дают объяснений.

Я ни с кем не консультировался по поводу потенциального сотрудничества с Братвой Попова. Если я решу жениться на Анастасии Поповой, это будет мое решение и только мое.

Но я знаю, что решение хранить молчание, когда речь заходит о Лео, будет иметь другой оттенок. Дети, зачатые вне брака, не редкость в Братве. Обычным делом является замалчивание, как правило, для защиты «законных» детей.

Привести сюда Лео – это четкое заявление.

Я не стыжусь своего сына. Я им хвастаюсь.

Роман спускается с боксерского ринга, расположенного в центре здания, с широкой улыбкой на лице, вытирает пот полотенцем и затем перекидывает его через плечо.

Он приветствует меня по-русски, затем машет Лео рукой.

Лео машет в ответ, но я чувствую, как напрягается его плечо под моей рукой. Он придвигается ко мне на полшага ближе, и моя грудь наполняется незнакомым теплом.

Роман – незнакомец, да и я совсем недавно был чужим для него. Но это уже что-то. Мой отец был также хорош, как кусок угля. Его единственной способностью, когда дело касалось привязанности, была сдержанная похвала за задания, выполненные ради его одобрения.

Это не те отношения, которые я хочу иметь с Лео, когда – если – он узнает, что я его отец.

– Лео, это Роман.

Лео кивает с серьезным выражением лица. Как будто он каким-то образом понимает, что его изучают как возможного будущего Пахана, а не просто как восьмилетнего ребенка.

– Приятно познакомиться с вами.

– Мне тоже, Лео.

Большинство людей описали бы выражение лица Романа как бесстрастное. Но я знаю его с тех пор, как мы были младше, чем Лео сейчас. Я замечаю удивление, мелькающее на его лице.

Он не был частью команды, которая отправилась со мной в Нью-Йорк в то, что должно было стать быстрым и легким путешествием. Роман слышал о Лео. Но это первый раз, когда он видит его лично. Впервые он замечает сходство между мной и моим сыном.

– Хороший поединок? – Спрашиваю я, кивая в сторону ринга.

Широкая улыбка растягивает лицо Романа.

– Спроси у Славы. Его лицо говорит само за себя.

Я закатываю глаза. Дружеское соперничество может быть чуждым понятием для Романа.

– Вы дрались? – Вмешивается Лео.

Глаза Романа расширяются, прежде чем он переводит взгляд на меня. Он знает о детях так же мало, как и я.

– Тренировались, – отвечаю я. – Помнишь, что я говорил тебе по дороге сюда?

Лео кивает.

– Ты тренируешься здесь, Ник?

Что-то содрогается у меня внутри каждый раз, когда Лео называет меня Ником. Это напоминает мне Лайлу, поскольку она – единственный человек, который называет меня тем именем, которое я взял себе за недолгое время учебы в Америке.

Это также подчеркивает тот факт, что он не знает, что ему следует называть меня как-то по-другому. Я могу понять решение Лайлы не говорить Лео, что я его отец. Даже уважаю это, зная, что оно исходит из любви.

Я знаю, что у меня никогда не будет традиционной роли в жизни Лео.

Лайла не скрывала, что ей не терпится вернуться в Штаты как можно скорее, а я не могу собрать вещи и уехать из России.

Она беспокоится, что я исчезну, как делал это раньше, но она не понимает, что это не вариант.

Пандору нельзя запихнуть обратно в ее ящик. Именно то, от чего я пытался оградить Лайлу – от общения со мной, – полетело к чертям собачьим. Возможно, сейчас они с Лео сталкиваются с угрозами со стороны моих врагов, но это ничто по сравнению с риском, если я исчезну из их жизни.

– Ник? – Спрашивает Лео.

– Да, – отвечаю я. – Хочешь посмотреть?

Этот вопрос удивляет всех, кто находится поблизости. Особенно Романа.

Как правило, я не выхожу на ринг.

Я много тренируюсь, но видеть, как лидера избивают, не очень хорошо для морального духа команды. Я опытный боец. Как и каждый человек на моей службе.

Увидев волнение на лице Лео, я знаю, что не проиграю.

– Да!

Роман выгибает бровь, но поднимается обратно на ринг. Я снимаю ботинки и пиджак. Я не спеша закатываю рукава, когда подхожу к рингу и переступая через канаты.

– Уверен, что хочешь, чтобы тебе надрали задницу на глазах у твоего ребенка? – Дразнит Роман.

– Он не знает.

Еще один изгиб брови.

– Он не знает?

Я качаю головой и становлюсь в стойку.

Роман в перчатках, но я не беспокоюсь. Он ниже и коренастее меня.

Его первый удар был нерешительным, он чувствовал, насколько серьезно я отношусь к делу. Я легко уворачиваюсь, избегая удара, и сбиваю его с ног хорошо поставленным ударом ноги.

Я не пропускаю пронзительный крик, который эхом разносится по огромному пространству вместе с перешептыванием наблюдающих мужчин.

Роман морщится, когда встает.

– Так и знал, что это дерьмовая идея.

Я наношу апперкот³ ему в челюсть. Он шатается, но остается на ногах.

Сражаться с другом – это форма искусства. Нужно не пройти тонкую грань, где выведение из строя превратится в травму.

Челюсть Романа решительно сжата, когда он снова приближается ко мне. На кону его гордость, но и моя тоже.

Я повторяю его движения, блокируя его следующий маневр.

Как только он пытается атаковать, я позволяю ему подойти ближе. Затем я использую его инерцию против него, бросаясь в сторону и за спину. Прежде чем он успевает отреагировать, моя рука обвивается вокруг его шеи, сдавливая трахею.

Роман несколько секунд брызгает слюной и брыкается, прежде чем обмякнуть от поражения.

– Черт, – рычит он.

Я улыбаюсь и отпускаю его. Он дважды кашляет, вставая и свирепо глядя на меня.

Я бросаю взгляд за пределы ринга. Мы привлекли внимание всех на складе, но я сосредоточен только на одном человеке. Я спускаюсь с ринга и возвращаюсь к Лео. Его глаза широко раскрыты, они занимают половину лица.

Я немного беспокоюсь, что он успугался, но как только я оказываюсь рядом с ним, он нетерпеливо спрашивает:

– Ты можешь показать мне пару приемов?

Я треплю его по волосам.

– Мы можем начать с нескольких тренировочных ударов, – говорю я. Затем я задумался о том, следует ли учить детей драться. – Но не… Ты же знаешь, что не… э… э… насилие – это не…

Роман фыркает со своего места в нескольких футах от меня, прежде чем отпить немного воды.

– Давайте пройдем в мой кабинет, – говорю я, отбрасывая ироничную фразу «насилие – не выход».

– Хорошо, – радостно соглашается Лео и следует за мной.

Может, я и не идеальный отец, но с чего-то стоит начать.

ГЛАВА 15

НИК

Роман гасит окурок своей сигареты, затем смотрит на меня в шестой раз за последние несколько минут. Я не отрываю взгляда от разгружаемого груза, и холод медленно пропитывает мои кости.

В воздухе пахнет снегом.

Виктор неторопливо подходит, та часть его лица, которая не закрыта шапкой или бородой, покраснела от холода.

– Они короткие? – Спрашиваю я.

Он качает головой.

Роман злится.

– Blyad.

Виктор улыбается из-за разочарования, затем смотрит на меня.

– Федору понравился твой мальчик. Говорит, что он очень умный.

Что-то сжимается у меня в груди. Жуковский лицей – самая престижная частная начальная школа в стране. Все мои bratoks с семьями отправляют туда своих детей. Зачисление Лео туда было очевидным выбором.

– Значит ли это, что мы обсудим это? – Роман растягивает слова.

– Нет, – огрызаюсь я и ухожу.

Пока я не разберусь с безопасностью Лео и Лайлы, а также с моей ролью в их жизни – что выглядит не менее сложным, чем устранение угроз, – я не собираюсь вести разговоры о моем сыне.

Мой «Хуракан» припаркован точно там, где я его оставил, шестеро мужчин стоят вокруг него настороже. Я киваю им и забираюсь внутрь.

Лео отдергивает руку от рычагов управления машиной, с которыми он возился, когда я сажусь за руль. Я никогда не пользовался функцией подогрева сидений. Но он попросил меня, и не сказать, что я жалею об этом. Теплая кожа вместо ледяной.

– Извини, что так долго, – говорю я ему. Извинение звучит неуклюже. Незнакомо моим губами.

Лео не выглядит раздраженным. Я предполагаю, что с Лайлой будет другая история.

– Ник?

– Да? – Я отвечаю рассеянно, гадая, как она отреагирует на то, что мы вернемся намного позже, чем я планировал.

– Ты мой папа?

Все мысли исчезают из моей головы. Это момент, который я представляла с тех пор, как Алекс позвонил мне. Я надеялся и боялся его.

Я не знаю, что я могу предложить Лео.

Тот факт, что я отец, все еще в новинку для меня.

У большинства людей есть месяцы, чтобы привыкнуть к мысли о будущем отцовстве. В первый раз они видят своих детей младенцами, которые не умеют ходить и говорить.

Лео – полностью сформировавшийся человек. Он умен – достаточно умен, чтобы понять то, о чем я ему никогда не говорил. На самом деле не имеет значения, как он узнал: от детей, распускающих сплетни в школе, или из разговора моих людей. Для меня ребенок не является крошечным, несущественным открытием – по целому ряду причин.

Или, может быть, он заметил наше родство также, как и все остальные, – увидев внешнее сходство.

Я не буду лгать ему, по крайней мере, когда не уверен, что это в его интересах.

– Да.

Лео кивает, как будто ждал такого ответа. Как будто на самом деле это был не вопрос, а скорее проверка. Вызов, брошенный, чтобы посмотреть, как я отреагирую. Это именно то, что я бы сделал в детстве, используя тайные знания, чтобы установить, можно ли доверять собеседнику, и я снова поражаюсь тому, насколько он напоминает мне меня, несмотря на то, что мы провели вместе всего несколько часов.

– Тебя это устраивает?

Я бы хотел забрать свой вопрос обратно, как только он был задан. Что, если он скажет «нет»? Что, если он посчитал, что подонок, с которым встречалась Лайла, его отец?

– Да, – отвечает Лео после нескольких самых напряженных секунд в моей жизни. Тихо он добавляет:

– Я всегда хотел, чтобы у меня был папа.

Железный кулак сжимает мое сердце. За моей спиной припаркована вереница машин, все ждут, когда я уеду. Начали падать снежинки, которые тают на лобовом стекле и прилипают к замерзшей земле.

Но я пока не готов уехать. Я сосредотачиваюсь на своем сыне.

– Я не знал о твоем существовании, Лео. Если бы знал, то приехал бы познакомиться с тобой раньше. Нет ничего, чего я хочу больше в этом мире, чем узнать тебя. Важно, чтобы ты это знал.

– Почему ты ничего не знал обо мне?

Я барабаню пальцами по рулю.

– Эм, я не очень долго знал твою маму. К тому времени, как она узнала, что ты родишься, я уже вернулся сюда. Мы не поддерживали связь. Долгое время у нее не было возможности рассказать мне о тебе.

– А что насчет того, когда мы вернемся домой? Ты останешься здесь?

– Да.

– Я не хочу уезжать. Мне здесь нравится.

– У нас не всегда получается делать то, что мы хотим, Лео, – мягко говорю я ему. – Но все будет не так, как раньше. Мы с тобой можем говорить по телефону и навещать друг друга.

Мой сын смотрит на меня широко раскрытыми, встревоженными глазами.

– Ты обещаешь?

Как правило, я ненавижу давать обещания. Быть паханом – это не ответственность. Это власть и контроль. Я не обязан ставить чьи-либо интересы выше своих.

Но я смотрю на своего сына и знаю, еще до того, как слова слетают с моих губ, что я скажу.

– Я обещаю.

ГЛАВА 16

ЛАЙЛА

Некоторое время назад пошел снег. Я не уверена точно, сколько времени прошло. Наблюдая за падающими хлопьями, я чувствую себя так, словно все мое время в России, казалось, было подвешено в пространстве.

Я так далека от того, кем была раньше. Единственная грань моей личности, которая осталась прежней, – это материнство.

Я не хожу на работу.

У меня нет отношений.

Другие люди готовят и убирают для меня.

Все, что я делаю, – это занимаю место в этом большом пустом доме.

Мою ступню начинает сводить судорога. Я ерзаю, потирая пальцы ног о бархатную обивку кресла, через которое перекинуты мои ноги.

После продуктивного вечера, проведенного за раскладыванием свитеров и ужином в одиночестве, я оказалась в гостиной.

Моя единственная компания – бутылка вина, которую я стащила из столовой после еды. Обычно к этому времени я уже была наверху, помогала Лео с домашним заданием и готовила его ко сну. Затем я почитала или смотрела телевизор перед сном.

Предсказуемая, скучная рутина, которую Ник испортил своей поездкой с Лео.

Я бросаю тревожный взгляд на часы и затем пью еще вина.

Пять часов.

Вот столько времени Ника и Лео не было дома. Каждая пролетающая секунда кажется вечностью. Ожидания, удивления и беспокойства.

Итак, я удовлетворила себя вином и наблюдением за падающими с неба хлопьями снега. Огонь потрескивает в каменном камине, каждый случайный треск горящих дров заставляет мой пульс учащенно биться.

Я теряю счет тому, сколько еще проходит времени, прежде чем слышу щелчок открывающейся входной двери.

Я встаю и спешу в коридор, в голове у меня все еще туманится от резкого движения и выпитого вина.

Ник стоит в прихожей, что-то тихо бормоча одному из дворецких. Входная дверь открыта, снаружи выстроилась вереница машин. Яркие фары освещают путь падающего снега и подсвечивают Ника.

Он смотрит на меня, как только я вхожу в прихожую.

Я плотнее обматываю свитер, который на мне надет, вокруг талии, защищаясь от холодного воздуха, врывающегося внутрь. И от того, чтобы во второй раз увидеть Лео крепко спящим в объятиях своего отца.

Лео, для своего возраста, был слишком высоким и тяжелым, мне было тяжело его носить, но Ник не выглядит ни капельки запыхавшимся. Он выглядит сильным, когда проходит мимо меня в сторону лестницы.

Я стою неподвижно, раздумывая, следовать за ними или нет. В конце концов, я слегка улыбаюсь дворецкому, а затем возвращаюсь в гостиную, сворачиваюсь калачиком на диване и потягиваю вино.

Лео дома, в безопасности и невредим.

Огонь кажется немного теплее. Вино немного крепче.

Когда Ник входит в гостиную несколько минут спустя, я чувствую это. Не отводя взгляда от огня, я знаю, что он подходит ближе. Раздается тихий звон, когда он берет бутылку вина и ставит ее обратно.

– Извини, я не должна была брать её без разрешения.

Он садится в кресло у камина.

– Ерунда. То, что принадлежит мне, принадлежит и тебе.

Я издаю неловкий смешок.

– Мы не женаты.

И мне не нужны твои кровавые деньги.

Я так думаю, но не говорю. Отношения между нами и так достаточно напряженные. И технически я уже согласилась с ним. Я не плачу за квартиру, не покупаю еду. Я могу только представить, сколько стоит школа Лео.

– У нас с тобой общий ребенок. Это более прочное обязательство, чем брак.

Я прочищаю горло. Ник сказал, что у нас с ним общий ребенок, пока мы сидим перед уютным камином, а его слова согревают меня изнутри, что я изо всех сил стараюсь игнорировать.

Я неловко ерзаю. Делаю глоток вина.

– Обязательства перед Лео, а не друг перед другом. Я верну тебе деньги.

Ник улыбается, откидываясь на спинку кресла. Отблески камина играют с резкими чертами его лица. Смягчают и разглаживают их.

– В этом нет необходимости. Это Domaine de la Romanee-Conti Romanee-Conti Grand Cru из Кот-де-Нюи, Франция. – Французский слетает с его языка так же плавно, как русский и английский.

Я бросаю взгляд на надпись на этикетке. Теперь, когда я присматриваюсь, она кажется рельефной.

– Такое… дорогое?

Ник пожимает плечами, изучая языки пламени, танцующие в камине.

– Пить можно.

Понятно, очень дорогое.

Я делаю еще глоток.

– Вкусно, – признаю я.

Он хихикает, низко и хрипло. Звук, который я ощущаю между бедер.

– Хорошо.

Я начинаю водить пальцем по ободку бокала.

Все, что связано с ним, вызывает во мне неловкость и дискомфорт.

Я его бывшая, живу в его доме – особняке – со своим сыном, о существовании которого он не подозревал еще неделю назад, потому что его враги попытаются убить нас, если мы уйдем.

Я зла на него. Зла на себя – за то, что запустил цепь событий, которые привели нас сюда, даже если это было непреднамеренно.

Но, кажется, прямо сейчас, когда я изучаю профиль, освещенный мягким светом камина, я не могу уловить никакой враждебности.

Он оглядывается и ловит мой пристальный взгляд. Скорость кругов по ободку увеличивается, и я надеюсь, что он этого не замечает.

Однако Ник мало что упускает. Я заметила это задолго до того, как узнала, чем он зарабатывает на жизнь. Он встает и подходит к дивану, на котором я сижу, со всей непринужденностью и уверенностью хищника. Грациозный и уверенный, но смертоносный.

– Ты хочешь побыть одна?

– Нет, – честно отвечаю я. Мне надоело быть одной.

Он смотрит на пустое место на диване рядом со мной. Я пожимаю плечами, и это все, что нужно Нику для одобрения.

Я с любопытством смотрю на него, пока он сидит менее чем в футе от меня, пытаясь найти какие-то зацепки о том, где он был и что делал.

Его внешний вид безупречен. Черная рубашка, которую он надел, выглядит свежей. То же самое с его черными брюками. Даже его ботинки из безупречной блестящей кожи.

Мы сидим в тишине, которая кажется слишком уютной, время от времени я делаю глоток.

Ник прерывает тишину первым.

– Прости, что мы вернулись так поздно. По дороге домой кое-что случилось.

– Кое-что? – В моем голосе больше любопытства, чем паники, я уверена в том, что они оба благополучно добрались домой.

– Да, кое-что.

Я фыркаю и отпиваю немного вина.

– Если я спрошу тебя, что произошло, ты мне расскажешь?

– Ты спрашиваешь, расскажу ли я тебе, или о том, что произошло?

– Полагаю, и то, и другое. – Я снова начинаю водить указательным пальцем по ободку бокала, описывая им бесконечные круги.

– Я не горжусь тем, что делаю, Лайла. Не горжусь тем, кто я есть. Не путай это с принятием.

– Итак, ты взял его с собой, чтобы совершить что-то незаконное.

– Мне нужно было встретить груз. Мои люди следили за машиной.

Гнев приглушается осознанием того, что Лео спит наверху. И, вероятно, из-за вина, разливающего тепло по мне. Но я сдерживаю некоторое раздражение.

– Это было не то, на что я соглашалась. Если ты хочешь провести с ним еще время, это должно быть здесь.

– Ультиматумы, Лайла? Серьезно?

– Твоя жизнь ужасна, Ник. Мне действительно нужно пересказывать, что произошло с тех пор, как ты появился?

– Ты знаешь парня по имени Макс Ховард? – Неожиданно спрашивает Ник.

– Я… что?

– Макс Ховард. Он ходил в старую школу Лео.

– Эм, я… Макс? Да, я думаю…

Он перебивает меня, резко меняя тему.

– Что ты рассказала Лео о его отце?

– Я… я сказала ему, что мы были только вдвоем. Что у него никого не было. – Я тереблю ножку бокала, перебирая пальцами изящный хрусталь. – Я не знала, что ему сказать. Я думала, ты никогда не появишься, но я не хотела говорить ему, что ты мертв. И я пыталась не выставлять тебя плохим парнем. Так что… Не за что.

– Макс дразнил его из-за того, что у него нет отца.

Я поняла, что это так, исходя из последовательности вопросов.

– А чего ты от меня ждал, Ник? Я…

Он снова перебивает меня.

– Лео знает, что я его отец.

Эта фраза произвела желаемый эффект – шокировала меня, заставив замолчать.

– Он задал мне прямой вопрос. Я не хотел ему лгать.

– Раньше у тебя никогда не было проблем со ложью.

Ник вздыхает.

– Когда я тебе лгал?

– Для начала, ты никогда не упоминал ничего из этого! – Я обвожу рукой шикарную мебель и высокие потолки. – Мы были вместе несколько месяцев, Ник! Ты мог бы мне сказать! Хоть что-нибудь. Что угодно. Если бы я тебе была небезразлична, ты бы это сделал. Я рассказала тебе всю подноготную своей семьи. То, что я никогда никому не рассказывала.

Последнее предложение пропитано предательством. Если бы у нас была простая, поверхностная интрижка в колледже, я могла бы понять, почему он ушел, не попрощавшись. Но мы были чем-то большим задолго до того, как я узнала, что Лео станет постоянной связью между нами.

– Я пытался защитить тебя.

Я качаю головой.

– Я не хочу твоей защиты. Ничего из этого! Я не могу поверить, что ты замешан в таких делах, и я не хочу, чтобы мой сын знал, что его отец – убийца.

Ник вздрагивает.

– Я не могу изменить то, кто я есть, Лайла.

Я усмехаюсь.

– Конечно, можешь. Все могут.

– Я был рожден для этого. У меня никогда не было выбора. Единственный выход из этой жизни – смерть. Если я когда-нибудь уйду? Если я когда-нибудь отступлю и исчезну? Меня бы выследили и выпотрошили. Может быть, я был бы выжил пару месяцев. Лет, если бы я переехал, сменил личность и никогда никому не доверял. Но это не та жизнь, которую я хочу прожить, и пуститься в бега больше не вариант.

– Почему это не вариант?

Мне любопытно узнать о Братве и о его роли в ней, и я ненавижу, что это очевидные вещи для него, но не для меня.

Он смотрит на меня сверху вниз.

– Я не просто защищаю себя. Если я не Пахан, я не смогу защитить никого другого. Ты можешь ненавидеть это сколько угодно. Но правда в том, что Лео – мой первенец. Я мог бы произвести на свет еще дюжину детей, но у него всегда будет самое важное положение в Братве Морозовых. Мы не выбираем лидеров; они рождаются. Лео нужно было знать, Лайла. Я говорил тебе, что не скажу ему, и я не сказал. Но это часть того, кто он есть, и он заслуживает знать. У меня никогда не было выбора. Я бы не стал навязывать такую судьбу своему собственному ребенку. Если только он сам этого не захочет.

То, что он описывает, звучит как смесь культа и королевской власти.

– Почему он вообще должен выбрать это?

Гнев наполняет мой голос, а в голосе Ника слышится раздражение, когда он отвечает:

– Дело не только в крови и предательстве, Лайла. Это сила, авторитет и семья. Это экстраординарный способ жить, когда большинство людей избирают для себя самый примитивный образ жизни.

– Это также незаконно, – огрызаюсь я. – Неправильно!

– Кто это сказал?

– Правительство! Цивилизованные люди! Нельзя просто убивать людей и зарабатывать деньги на несчастьях.

– Правительства и цивилизованные люди убивают постоянно. Войны, покушения, камеры смертников. Они просто по-разному определяют убийство. Они оправдывают это тем, что это более приемлемо для общества.

– Они не набивают свои карманы за счет несчастий других людей. Оружие, наркотики и все остальное, что ты продаешь, убивает людей.

– Ты обвинишь бармена в том, что он обслуживает алкоголика?

– Я… это не одно и то же! – Я взволнована. Я не ожидала, что он бросит мне вызов. Каждый раз, когда мы обсуждали это, он извинялся за свой выбор, а не защищал его.