Текст книги "Стена глаз. Земля - пустыня. Флаг в тумане"

Автор книги: Сэйте Мацумото

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 46 страниц)

Глава шестая

Клерк Окумура положил на стол Оцука визитную карточку, в которой значилось: «Кэйити Абэ, сотрудник журнала „Ронсо“».

Оцука поднял взгляд на Окумура.

– Он пришел проконсультироваться. Я попросил его рассказать в общих чертах, в чем суть дела, но он ответил, что хочет поговорить непосредственно с вами, сэнсэй.

Оцука еще раз заглянул в визитную карточку.

– Так что же это за дело – оно связано с журналом или личное?

– Сказал, что личное. Кстати, он журналист, так что не исключено, что это просто предлог, а на самом деле он ищет сюжет.

Адвокат в это утро был в хорошем настроении. Будучи не в духе, он бы отказал, сославшись на занятость. К тому же он только что пришел на работу и ему не хотелось сразу же погружаться в дела. Встреча с незнакомым молодым человеком представлялась неплохим поводом для того, чтобы заполнить образовавшийся вакуум.

– Пригласи, – сказал адвокат клерку.

Окумура вышел, а вместо него появился высокий молодой человек. С первого взгляда Оцука решил, что впечатление он производит весьма неплохое. Вообще говоря, Оцука приходилось принимать за день более десятка людей. Некоторые из них производили очень хорошее впечатление, другие, наоборот, плохое. Оцука полагался на свою проницательность. Если посетитель не нравился ему, он старался побыстрее спровадить его. Но вошедший молодой человек не принадлежал к тому типу мерзавцев, к которому, по мнению Оцука, относится большинство журналистов. Он был аккуратно одет, с открытым приветливым лицом.

– Сэнсэй? – Вошедший улыбнулся и сделал поклон. – Как я уже сказал вашему сотруднику, меня зовут Абэ, я из журнала «Ронсо».

– Присаживайтесь, – Оцука указал на стул, стоявший напротив него, и снова заглянул в лежавшую на столе визитную карточку.

– Вы пришли для консультации? – спросил Оцука, подняв глаза на посетителя.

– Да. Я очень хочу получить ваш совет по одному делу.

Адвокат достал сигарету и не спеша закурил. Сизый дымок заструился в лучах утреннего солнца.

– Мой сотрудник сказал, что дело ваше не имеет отношения к журналу? – Оцука изучающе посмотрел на Абэ. У того было очень воодушевленное лицо, глаза блестели.

– С журналом это не связано, – ответил Абэ.

– Значит, это имеет непосредственное отношение к вам?

– Не знаю, можно ли так сказать… – Абэ несколько заколебался. – По правде говоря, это связано с одним моим знакомым.

– Вот как! – Оцука повернулся в вертящемся кресле и немного подался вперед. – Что ж, послушаем.

– Это дело… – Абэ вытащил из кармана блокнот и, заглядывая в него, начал, – связано с убийством одной старухи.

Эти слова поразили Оцука. Кресло под ним заскрипело – он невольно переменил позу и машинально сунул в рот сигарету. Сощурившись, стал затягиваться, стараясь скрыть от посетителя испытанное им потрясение.

Оцука еще надеялся, что речь пойдет о чем-то другом, но с первых же слов молодого человека понял: это все-таки то самое убийство старухи на Кюсю.

Оцука не верил в фатальную роль случая, но сейчас, глядя на увлеченного своим рассказом молодого человека, он поневоле ощутил странную силу обстоятельств.

Пока тот рассказывал, Оцука повторял про себя все, что усвоил из материалов дела. Да, его собственное расследование было более детальным, результаты более глубокими, и все-таки теперь, когда он слышал все это от живого человека, впечатление было куда более реальное и непосредственное.

– Таково основное содержание дела, – закончил Абэ. – Молодой учитель продолжал упорно настаивать на своей невиновности. Он подал апелляцию, но по прошествии нескольких месяцев умер в тюрьме. Есть один человек, который твердо верит в невиновность обвиняемого. Это его младшая сестра.

В этот момент глаза адвоката Оцука впервые оживились.

– Не знаю, сэнсэй, сможете ли вы судить о деле на основании столь краткого изложения. Но я тоже верю в непричастность молодого учителя к убийству. Если вам нужны более подробные сведения, мы можем запросить их с места происшествия. Но все же, что думает сэнсэй по этому поводу?

Абэ напряженно всматривался в лицо Оцука.

В соседней комнате звонил телефон, клерк и молодые юристы обменивались мнениями. Оцука сидел спокойно и как будто прислушивался к тому, что происходит за перегородкой. Абэ, следя за выражением лица адвоката, тоже стал слушать.

– Только на основании этого я не могу вынести никакого суждения, – наконец заговорил Оцука. Глаза его, устремленные на молодого человека, были спокойны.

– Вы правы, – Абэ чуть склонил голову, – я изложил лишь самую суть. Я и не думал, сэнсэй, что вы сможете высказать свое суждение только на основании этих данных. Но если вы проявите интерес, я могу представить более полные материалы и тогда хотел бы снова просить вас о совете.

Оцука опять медлил с ответом. Сидел он все так же подавшись вперед, глаза устремлены куда-то в сторону.

Как раз в это время с улицы донесся какой-то гул. Он угасал постепенно, и, дождавшись тишины, Оцука ответил:

– Я не уверен, что займусь этим делом, – четко проговорил адвокат. – Подсудимый уже умер. Добиться повторного рассмотрения будет затруднительно.

– Однако, – энергично возразил Абэ, – жив подсудимый или умер, к существу вопроса отношения не имеет. Я убедительно прошу вас об этом ради оставшихся членов его семьи, ради тех, кто верит в его невиновность.

Лицо адвоката приобрело равнодушное выражение. Он притушил в пепельнице сигарету, поставил оба локтя на стол, сцепил пальцы и выставил вперед подбородок.

– Пожалуйста, на меня не рассчитывайте, – решительно отказал он.

– Однако, сэнсэй, разве вам не приходилось уже вести несколько процессов, где подозревались безвинные люди, и добиваться выяснения истины?

– Из того только, что в прошлом у меня были такие процессы, – усмехнулся адвокат, – еще не следует, что во всех уголовных делах фигурируют безвинные. Если, как вы говорите, подробнее изучить дело, то может оказаться, что предварительное заключение, сделанное полицией и прокурором, обоснованно.

– Но в конце концов, главное – выяснить истину в этом деле, если сэнсэй за него возьмется.

– Однако, – перебил Оцука, – ведь на этом процессе был адвокат?

– Был, – подтвердил Абэ, – но я бы сказал, плохой. Провинциальный адвокат, к тому же назначенный судом. Вы, сэнсэй, и он – небо и земля. Если бы это дело попало к вам в руки, невиновность подсудимого, возможно, удалось бы доказать. Я верю, что подсудимый сказал правду.

Адвокат в очередной раз взглянул на лежавшую на столе визитную карточку, затем взял ее и аккуратно подвинул к краю стола.

– Во всяком случае, – на лице Оцука появились явные признаки раздражения, – меня не интересует это дело. К тому же я в настоящий момент очень занят и отказываю почти во всех случаях, когда ко мне обращаются за консультацией. Поймите это.

– Наверно, я слишком примитивно все это изложил, – спокойно продолжал Абэ. – Мне кажется, если у вас будут более подробные материалы, это дело не оставит вас равнодушным. Вы позволите еще раз навестить вас для консультации?

– В этом нет необходимости, – тихо ответил Оцука. Голос у него был сдавленный и низкий. – Я уже несколько раз повторял вам, что не возьмусь за это дело. Извините, у вас еще что-нибудь есть ко мне? Я очень занят.

– Сэнсэй, – Абэ впервые в упор взглянул на Оцука, – вам не приходилось раньше слышать об этом деле?

– Послушайте, – адвокат покраснел и бросил на Абэ ответный взгляд. – О чем вы говорите?

– Младшая сестра подсудимого упоминала, что приезжала к вам с Кюсю. Сэнсэй должен был вкратце слышать эту историю.

– Не слышал я ее! – рассердившись, закричал Оцука. – Я помню женщину, о которой вы говорите. Я человек занятой. Она ушла, так и не рассказав мне ничего.

– Сестра подсудимого говорит, – продолжал Абэ, глядя на Оцука, – что вы отказали потому, что у нее не хватило денег на гонорар.

Когда адвокат услышал эти слова, глаза у него загорелись гневом.

– Позвольте осведомиться, – спросил Оцука, – а кем вам приходится сестра подсудимого?

– Нас ничто не связывает, – заявил Абэ, – только чисто дружеские отношения. Ее огорчает, что вы с самого начала отказались выслушать, в чем дело. Если бы вы тогда согласились взять на себя защиту, брат ее, возможно, не умер бы в тюрьме, заклейменный как грабитель и убийца. Так она считает.

– Какие могут быть ко мне претензии? – адвокат попытался выдавить из себя улыбку. – Я имею полное право соглашаться или не соглашаться на ведение дела. Не знаю, какое впечатление создалось у вас и у младшей сестры подсудимого, но проблема заключалась не в деньгах, а в моей занятости. У меня не было времени даже на то, чтобы выслушать суть дела. Жаль, что она приехала так издалека, но, поскольку предварительной договоренности с ней не было, мне ничего не оставалось, как отказать.

– Понятно, – Абэ убрал свои записи в карман. – Извините, что отнял у вас время. По правде сказать, я сегодня надеялся получить у вас консультацию, но, судя по вашему ответу, моей надежде не суждено сбыться.

– Скажите, – адвокат поднял глаза. – Эта девушка о чем-то вас просила?

– Нет, я по собственному усмотрению пришел к вам. Я очень сочувствую ей и поэтому хотел немного помочь. Впрочем, не скрою от вас, что, услышав эту историю, я заинтересовался. Жаль, что вы не согласились взяться за это дело, сэнсэй, но предупреждаю вас, я на этом не остановлюсь. Скоро я снова побеспокою вас своей просьбой.

– Прошу извинить, – Оцука приподнялся со стула и попрощался.

Молодой человек вышел из конторы. Оцука встал и поглядел в окно, голые ветви деревьев раскачивались под порывами ветра. Сюда, на эту улицу, солнечные лучи проникали редко, как на дно котлована. По тротуару, в сумраке, втягивая голову в плечи, двигались прохожие. Вот среди них появилась и фигура Кэйити Абэ.

Оцука увидел, как Абэ сунул руки в карманы пальто и зашагал прочь. Его длинные волосы развевались на ветру. Подняв руку, он остановил такси и, садясь в машину, снова обернулся в сторону конторы, но, естественно, не заметил стоящего за окном Оцука. Такси тронулось с места, и вскоре его уже не было видно.

Оцука услышал за своей спиной шаги Окумура. Адвокат вернулся за стол и стал слушать доклад клерка, но про себя твердил слова Абэ.

Оцука в достаточной мере изучил дело об убийстве старухи, чтобы убедиться, что в обвинении есть много слабых мест. Если продолжать знакомство с делом, можно обнаружить и другие доказательства невиновности обвиняемого. Исходя из своего многолетнего опыта, Оцука уже мог сказать, что против Янагида выдвинуто ложное обвинение. Но сейчас Оцука чувствовал себя не вправе открывать все это впервые посетившему его журналисту.

Нельзя сказать, что, слушая Абэ, Оцука не хотелось сообщить ему о невиновности Янагида. Сдерживало его то, что он в свое время наотрез отказался помочь младшей сестре обвиняемого. К этому еще примешивалась проблема гонорара. Так или иначе, осадок от всего этого был неприятный, и Оцука ощущал некоторое беспокойство.

Клерк Окумура доложил о сегодняшних делах, но Оцука слушал его доклад краем уха, как назойливое жужжание осенней мухи.

В тот вечер Абэ отправил письмо адвокату Р., живущему в городе К. на Кюсю. Имя его он узнал из газет, это был адвокат, назначенный судом по делу Янагида.

Письмо содержало просьбу прислать на неделю материалы процесса по делу об убийстве старухи. Поскольку обвиняемый уже умер, дело закрыто, Абэ рассчитывал, с согласия адвоката Р., получить материалы. Работы в журнале было по горло, и, занимаясь ею, Абэ ждал ответа. Ответ пришел на пятый день. Это была просто открытка.

«Получил ваше письмо. Не знаю, зачем понадобилось вам дело, о котором вы просите, но оно уже закрыто в связи с кончиной обвиняемого. Как видно из содержания вашего письма, дело представляет какой-то интерес для вашего журнала, но я, к сожалению, не имею права представить вам материалы суда. Однако могу сообщить следующее.

Месяц назад по просьбе одного юриста эти материалы были представлены токийскому адвокату Оцука. Если вы хотите узнать об этом деле поподробнее, думаю, вам лучше обратиться к адвокату Оцука».

У Абэ перехватило дыхание. Он думал, что Оцука был совершенно не заинтересован этим делом, а оказывается, тот потихоньку заполучил и прочитал судебные материалы. Во время встречи с Абэ Оцука ничем не выдал себя и только с безразличным видом курил сигарету.

Почему Оцука ни словом не обмолвился об этом? И подчеркнул, что с самого начала отказывался участвовать в процессе, а когда Абэ излагал суть дела, Оцука делал вид, что слышит все это впервые. Конечно, когда к нему явилась Кирико, Оцука не знал об этом деле, но затем специально обратился к адвокату на Кюсю и получил материалы. Это свидетельствует о том, что в нем проснулся интерес к этой истории.

Перед глазами молодого журналиста все еще стояло безразличное лицо Оцука, его взгляд, устремленный куда-то в сторону. Тон разговора был весьма прохладный, и с самого начала адвокат был настроен к предложению Абэ отрицательно.

Абэ размышлял. Может, он сам вызвал отрицательную реакцию адвоката? Энергично влетел и потребовал консультации. Возможно, это было неучтиво по отношению к такому первоклассному адвокату, как Оцука, но все-таки почему же тот напустил на себя такой равнодушный вид?

Абэ решил еще раз зайти к Оцука, показать ему открытку адвоката с Кюсю и потребовать объяснений на этот счет. Хотя такого человека, как Оцука, вряд ли можно захватить врасплох.

Абэ был завален работой в журнале, но лишь выдавалась свободная минутка, начинал строить различные предположения по поводу Оцука.

Через день-другой Абэ позвонил в бар «Кайсо» и позвал к телефону Кирико.

В два часа дня он встретился с нею все в том же кафе. Кирико пришла раньше и уже ждала его. Абэ сел рядом, она подняла на него свой ясный взор и чуть улыбнулась ему, но в этой улыбке не было той радости, которую надеялся увидеть Абэ. Выражение ее лица было почти таким же, как и при первой встрече. С тех пор как она стала работать в баре, кое-что изменилось в ней, но эти перемены не затронули главного.

– Вы не устаете? – спросил Абэ, усевшись прямо напротив.

– Нет, не очень, – ответила Кирико, потупя свои зеленоватые глаза.

– Сегодня вечером вы поздно освободитесь?

– Да, около двенадцати.

– Вы еще не привыкли к работе и, наверно, вам тяжело. Как вы себя чувствуете?

– Ничего, – ответила Кирико, пожав узенькими плечиками.

– За это время я успел побывать у адвоката Оцука.

Кирико быстро подняла опущенные глаза и внимательно посмотрела на Абэ.

– Все было так, как вы мне рассказывали. Адвока. Оцука заявил, что ничего не знает об этом деле. Я пошел к нему, чтобы попросить о консультации по этому поводу, но сколько я с ним ни беседовал, интереса он так и не проявил и сказал, что его это совершенно не волнует.

Кирико не спускала глаз с лица Абэ.

– Я думаю, это отговорка, поскольку сейчас у меня есть доказательство, что Оцука-сан тщательно изучил это дело.

– Как? – впервые тихо подала голос Кирико. – О чем вы говорите?

– Честно сказать, я отправил письмо адвокату Р. на Кюсю. Я хотел обратиться по этому делу к какому-нибудь адвокату здесь и попросил Р. прислать мне материалы судебного процесса. Он отказался это сделать, упомянув, что материалы суда уже запрашивал Оцука-сан.

Кирико от волнения сглотнула слюну. Она все так же продолжала глядеть на Абэ, но взгляд стал еще более жестким.

– Меня тоже поразил этот ответ. Но когда мы встретились с Оцука, он и виду не показал, что ему все известно.

– Зачем же адвокат Оцука решил изучить дело? Как вы думаете? – спросила Кирико, пытаясь овладеть собой.

– Видимо, на него все-таки произвели впечатление ваши слова. Короче, адвокату стыдно, что он отказался участвовать в деле из-за малого гонорара.

– Ну, если так, – начала Кирико, удивленно раскрыв глаза, – то почему адвокат Оцука не рассказал вам, Абэ-сан, о том, что он изучил материалы?

– Вы правы, – кивнул Абэ, – я тоже много думал об этом. Могу только предполагать, но мне кажется, что Оцука-сан промолчал потому, что, возможно, докопался до сути дела.

В глазах Кирико читалось охватившее ее волнение.

– Короче, я думаю, – продолжал Абэ, – что адвокат Оцука обнаружил доказательство невиновности вашего брата. Оцука-сан такой человек, что если уж возьмется за дело, то доведет его до конца. Не сомневаюсь – он что-то обнаружил. Читая те же судебные материалы, что и обычный адвокат, Оцука, конечно, может глубже вникнуть в суть дела. Вот почему я полагаю, что, получив от адвоката Р. документы, он обнаружил в них доказательство невиновности. Если бы этого не произошло, он при встрече со мной повел бы себя иначе. Суд вынес решение о виновности подсудимого, и если бы Оцука был с этим согласен, он выразил бы свое согласие с таким решением, но он не мог этого сделать и молчал, скрывая свою точку зрения, потому что выводы, к которым он пришел, изучая документы, противоположны выводам суда.

Абэ считал, что Кирико и без его объяснений понимает причины, по которым адвокат не рассказал ему о своем открытии.

Кирико наклонила голову и задумалась. Она будто окаменела, уставившись на кофейную чашку.

Абэ вспомнил, как нынешней весной Кирико в кафе не захотела даже разговаривать с ним. Теперь она снова на его глазах ожесточилась против кого-то, ожесточилась еще сильнее. Он даже немного побаивался ее.

Оцука вышел из купальни. Тело его, еще в капельках воды, порозовело. Не надевая теплого кимоно на вате, а просто в легком юката [49]он подошел к окну. За окном в вечернем сумраке виднелся горный пейзаж Хаконэ. Отель, где он остановился, стоял на высоком месте, откуда внизу, в долине, виднелись огоньки рёкан – гостиниц в японском стиле. Огоньки эти мерцали в тумане. У подножия гор напротив тоже клубился туман. Мощные стволы криптомерий подернулись белой дымкой.

Туман становился все гуще. Наблюдая за этой картиной, Оцука вспомнил, как ему говорили, что туман «шипит». «Правда ли это?» – подумал Оцука. По извилистой дороге, спускающейся в долину, вверх и вниз, сверкая огнями фар, ползли машины.

Из купальни донесся плеск воды. Он понял, что сейчас выйдет Митико. Оцука все еще продолжал любоваться пейзажем, когда послышался шорох раздвижной перегородки.

– Смотри простудишься, – раздался позади голос Митико.

Оцука обернулся – Митико с раскрасневшимся лицом стояла рядом. В руках она держала теплое кимоно для Оцука, которое и надела на него.

– На что ты смотришь?

– На туман, – коротко ответил Оцука. – Приходилось ли тебе слышать, что туман «шипит»?

– Хм-м, – Митико задумалась, усаживаясь перед трехстворчатым зеркалом, – не приходилось. А разве туман может «шипеть»?

Оцука промолчал. Прикурив сигарету, он уселся в плетеное кресло И, лишь усевшись, почувствовал усталость от игры в гольф. Он невольно вздохнул, и Митико, подкрашивая губы, спросила:

– Устал?

– Устал, – Оцука протянул руку и стряхнул пепел.

– Ах, – коротко выдохнула Митико, – не говори так. Сегодня ты был в ударе.

– И тем не менее возраст сказывается, – засмеялся Оцука, – я быстро устаю.

– Но вот принял ванну, и усталость почти сняло.

– Когда человек не молод, усталость проходит не сразу. Тебе это еще незнакомо.

Оцука сбоку посматривал на прихорашивающуюся Митико. Кожа на ее шее, умащенная кремом, чуть поблескивала.

– Не пойму, что ты все о старости да о старости, – выпятив губки, Митико накрасила их и засмеялась. – Проиграл сегодня! – Она повернула к нему пахнущее косметикой лицо. Разговор о гольфе забавлял Митико.

– Ну да, сразу после того, как дал тебе фору.

– Какой-то ты сегодня странный, – искоса посмотрела на него Митико. – Мне мешал ветер. А то бы я тебе показала.

– Поиграешь с мое, так будешь учитывать и скорость ветра, и направление, – рассмеялся Оцука, а Митико тем временем подошла и села в кресло напротив, но, внезапно обратив внимание на босые ноги Оцука, воскликнула: – Ногти отросли! – и кинулась к своему саквояжу.

Ее стройная фигурка хорошо смотрелась и в гостиничном кимоно. Присев на корточки у ног Оцука, Митико расстелила бумагу и принялась стричь ногти.

– После купанья ногти мягкие, – пробормотала Митико. Оцука смотрел на ее распущенные волосы, еще влажные и сверкающие после ванны, возле мочек ушей они даже прилипли к коже.

Оцука снова глянул в окно. Сумерки сгущались, и сверкание огоньков в долине становилось все ярче.

– Надо бы хоть чего-нибудь поесть, я проголодался, – сказал Оцука.

– Я тоже, – отозвалась Митико. Она продолжала работу. На листке тонкой бумаги скопилась кучка остриженных ногтей.

– Чтобы спуститься в ресторан, надо переодеться в европейскую одежду. Это хлопотно, – нерешительно сказал Оцука.

– Закажи ужин в номер, – посоветовала Митико.

– Нет, пойдем в ресторан, – настоял Оцука. – В таком отеле все-таки лучше ужинать в ресторане.

– Ты предлагаешь спуститься? – удивилась Митико. По прошлому опыту – им случалось и прежде останавливаться в гостиницах – она знала, что Оцука неохотно выходил из номера.

Оцука встал, и Митико помогла ему облачиться в европейский костюм. Затем оделась сама.

В этом первоклассном отеле был роскошный ресторан. За окнами уже стемнело, а здесь все сверкало огнями. Было самое время ужина. Официант с трудом разыскал им столик. Митико просмотрела меню и сделала заказ. Оцука, чтобы не ломать себе голову, заказал то же, что и Митико.

По соседству сидели иностранцы, они шумно переговаривались и смеялись.

Митико посмотрела на Оцука.

– Когда ты завтра возвращаешься в Токио?

– Та-ак, – Оцука задумался, – хорошо бы вернуться к полудню.

– Славно, – сказала Митико, – значит, можно не торопиться.

Молодая женщина как бы невзначай поглядывала на расположившихся рядом иностранцев. Лицо ее казалось особенно прелестным в ярких огнях ресторана. Она обращала на себя внимание даже в гуще толпы на Гиндза. К тому же в этот вечер Митико ощущала прилив бодрости. Наконец-то она вырвалась из Токио. Может, именно поэтому ее охватила обычно несвойственная ей словоохотливость. Она неустанно щебетала о чем-то, ее красивые губы все время шевелились.

Именно тогда это и произошло. Один из официантов неслышно подошел к Митико и, наклонившись над ее ухом, что-то прошептал. Митико остолбенела. Рука, державшая вилку, замерла на мгновение. Впрочем, Митико тут же кивнула и отпустила официанта.

– Что случилось? – спросил ее Оцука, сидевший прямо напротив.

– Приехал человек из моего ресторана, – ровным голосом ответила Митико.

– Человек из твоего ресторана? – тоже удивился Оцука. – Из Токио?

– Видимо, так. Досадно… так неожиданно, – Митико нахмурила брови.

– Наверно, какое-то срочное дело. Лучше пойти сразу.

– Да, – Митико встала, отодвинула стул. Выход был за спиной Оцука. Он решил, что Митико вышла в вестибюль, и какое-то время продолжал ужинать, затем вдруг обернулся. Митико стояла у выхода, возле роскошного панно, и разговаривала с каким-то молодым человеком, высокого роста, лет двадцати четырех – двадцати пяти. Он что-то тихо говорил Митико, выражение лица у него было серьезное, сосредоточенное. Лица Митико не было видно, но в фигуре ее чувствовалась какая-то напряженность.

Вдруг молодой человек посмотрел в сторону Оцука. Глаза их встретились, и он вежливо поклонился адвокату.

Молодой человек и Митико перебросились еще двумя-тремя словами, затем он подошел к Оцука и снова поклонился.

Оцука тоже приподнялся, сняв с груди салфетку. Подошла Митико и представила молодого человека.

– Это наш метрдотель, Сугиура.

– Так-так, – Оцука выпрямился и улыбнулся. – Прошу вас за стол.

– Благодарю вас, – снова наклонил голову метрдотель. Это был большеглазый, с тонко очерченным лицом молодой человек в щеголеватом европейском костюме. – Вынужден отказаться, так как надо спешить, – и он еще раз учтиво поклонился Оцука.

– Но послушайте, – обратился к нему Оцука, – раз уж вы здесь, присядьте хоть на минутку.

– Нет, не стоит, – остановила его Митико, – ему надо сразу же возвращаться.

Оцука немного растерялся, а Митико тем временем проводила метрдотеля к выходу.

Спустя некоторое время Митико вернулась, села и снова как ни в чем не бывало взялась за вилку. Опустив голову, она продолжала есть, но Оцука заметил, что плечи у нее как-то странно поникли.

– Что такое? – спросил он, доставая сигарету. – Какое-нибудь неприятное дело?

– Нет, ничего особенного, – тихо ответила Митико.

– Не может быть, чтобы ничего особенного. Он ведь специально приехал из Токио на Хаконэ. Что-то случилось в твоем заведении?

Все так же уткнувшись в тарелку, Митико ответила:

– Сказал какую-то ерунду. Можно было бы по телефону. Нелепо было приезжать сюда ради этого. Я его отчитала.

– Да, обидно, – сказал Оцука. – Но все равно не следовало сразу прогонять его. Лучше бы угостить его хоть чашкой кофе.

– Я не люблю поощрять тех, кто этого не заслуживает, – твердым тоном сказала Митико. – Этот молодой работник просто ничего не соображает, такой тупица.

Митико явно демонстрировала свой хозяйский нрав.

– Но он же приехал сюда из Токио, – сказал Оцука, – и, наверно, весьма спешно собирался. Можно было бы оставить его до завтра.

– Все в порядке, – Митико, не рассчитав, громко стукнула вилкой по тарелке, – ничего страшного. Я поручила разобраться во всем управляющему.

Оцука больше не задавал вопросов. Речь шла о заведении Митико, и надо было проявить деликатность. Но с этого момента Митико переменилась. До тех пор оживленно щебетала, а тут вдруг стала неразговорчивой. Лицо у нее помрачнело. Оцука не сомневался, что в ее ресторане действительно что-то произошло. Митико, видимо, постеснялась сказать ему об этом. Ведь они были так рады вырваться вместе на Хаконэ; ей, очевидно, не хотелось портить Оцука настроение. Он был благодарен ей за это, но все-таки вид Митико встревожил его.

– Я вижу, ты озабочена, – сказал Оцука, когда они вернулись в комнату.

– Нет, отнюдь нет, – Митико, еще не раздеваясь, посмотрела в окно. Там было темно. Туман стал еще гуще, чем прежде, это было заметно несмотря на темень. Он струился клубами в свете уличных фонарей.

– Но ты взволнована, – настойчиво продолжал Оцука, облокотившись на стул, – ты даже внешне переменилась.

– Да нет же, – отнекивалась Митико, – повторяю тебе: все в порядке. Что тебе тревожиться о делах, в которых ты ничего не смыслишь.

– Ты совершенно права, – деланно засмеялся Оцука, – но ты так много на себя взвалила. И хотя кое-что поручаешь управляющему, без тебя им, я вижу, не обойтись. Когда человек занимается делом, заботам нет конца.

– Чтобы забыть эти заботы, мы и приехали сюда, – Митико впервые повернулась к Оцука. Взгляд у нее был суровый, в глазах горел огонь, которого Оцука прежде не доводилось видеть.

Время близилось к половине двенадцатого. В баре «Кайсо» вставали со своих мест последние посетители. В этот момент кто-то вошел в дверь. Нобуко обернулась и, увидев вошедшего, вскрикнула от неожиданности. Это был высокий молодой человек, он большими шагами прошел к стойке. Нобуко заспешила вслед за ним.

– Кэн-тян, что ты так поздно? – Нобуко хотела было снять с молодого человека пальто, но тот лишь раздраженно тряхнул плечами и, как был, уселся перед стойкой, положив на нее обе руки. Яркий свет озарял лицо того самого молодого человека лет двадцати четырех – двадцати пяти, который ездил к Митико в отель на берегу озера Хаконэ.

– Добро пожаловать, – приветствовал его бармен.

– Виски с содовой, – громко сказал молодой человек, – сестра здесь? – Он оглядел помещение.

– Хозяйка как раз вышла с гостями.

Молодой человек высморкался. Нобуко подошла ближе и, усевшись на стул, прижалась к нему.

– Кэн-тян, сегодня зайдешь? – спросила она, пытаясь заглянуть ему в лицо.

– Да, только ненадолго, – ответил он, не глядя на нее.

– А что, у вас сегодня рано закончили?

– У нас? – он продолжал смотреть куда-то в сторону. – Заведение с полудня закрыто.

– Ах ты, негодник! Где же ты шлялся с тех пор?

– Где попало. – Он взял стакан виски с содовой, поданный барменом. – Ты будешь пить? – он едва удостоил Нобуко взгляда.

– Спасибо, – шевельнула она пересохшими губами. – Шеф, джинфиз!

– Слушаюсь, – бармен подмигнул Нобуко и засмеялся.

Молодого человека звали Кэндзи Сугиура. Он приходился младшим братом хозяйке «Кайсо» и работал метрдотелем в принадлежавшем Митико ресторане на Гиндза.

Кэндзи Сугиура с мрачной физиономией отпил виски с содовой, затем стал рыться в кармане.

– Что? Сигареты?

Молодой человек молча достал из кармана записную книжку и резким движением руки раскрыл ее.

– Эй, послушай, – остановил Сугиура проходившую мимо официантку и, не глядя на нее, добавил: – Набери мне телефон, – и, опустив глаза в записную книжку, зачитал номер.

Этой официанткой была Кирико Янагида.

Она посмотрела ему в лицо и узнала его. Тот самый молодой человек, который вчера на ее глазах посадил в машину Нобуко. Она и прежде несколько раз видела его и слышала, что он – брат хозяйки и находится с Нобуко в близких отношениях.

Кирико стала набирать номер. Накручивая диск, она вдруг вспомнила, что уже звонила по этому телефону. Было это довольно давно, весной. Она невольно уставилась на телефонный диск.

Это же номер конторы адвоката Оцука! Номер набран, зазвучали длинные гудки. Она представила, как зазвонил сейчас телефон в конторе Оцука. Совершенно так же, как это было весной.

– Эй, не надо набирать! – остановил ее вдруг громкий голос Сугиура. – Брось трубку!

Кирико увидела, что он сокрушенно обхватил голову руками. Она положила трубку и внимательно посмотрела на молодого человека.