Текст книги "Стена глаз. Земля - пустыня. Флаг в тумане"
Автор книги: Сэйте Мацумото
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 46 страниц)
Смерть от голода… Этот вариант был для следователя Идэ полной неожиданностью. Он думал, что Сэнума разбился насмерть, упав с обрыва. Ведь у него действительно на затылке рана глубиной пять миллиметров и длиной два сантиметра.
– Голодная смерть. Сэнсэй, не могли бы вы подробнее объяснить, что это значит? – попросил Идэ врача.
«Ведь обстоятельства смерти от ушиба и смерти от голода бывают совершенно разные. А может быть, дело просто в недостатке компетенции у этого провинциального доктора?» – подумал Идэ.
– Во-первых, в желудке ничего нет. И кишечник тоже пуст. В нижней части кишечника тоже лишь какие-то жалкие остатки пищи. Уже одно это указывает на голодную смерть. А вот и доказательства. – И врач показал помещённые в пробирку дикую землянику и зёрна акебии. – Эти зёрнышки так и не были переварены. Понятно, что человек проглотил их на крайней стадии голода. Возможно, он пытался есть и корни деревьев, и лягушек.
– А сколько может прожить человек без пищи?
– Одни люди – больше двадцати дней, а другие умирают после двух-трёх дней голодовки. Всё зависит от обстоятельств.
– Расскажите, почему умирают так скоро? – спросил следователь.
Вопрос прозвучал как-то наивно, и врач улыбнулся одними глазами.
– Скоро умирают в тех случаях, когда человек получает психическую травму. Скажем, от страха, или от беспокойства, или от растерянности.
– В самом деле! – Следователь представил себе, как адвокат Сэнума в одиночестве блуждал по горам.
– Затем, если, скажем, стоит холодная погода, то смерть от голода наступает быстрее. Так что в нашем случае человек, я полагаю, умер очень быстро. Вот почему я сначала подумал, что он скончался от переохлаждения. Температура тела была слишком низкой. Для него пребывание в бурю высоко в горах в течение целой ночи именно так и должно было закончиться.
В это время подошёл сыщик, который связывался с метеорологической станцией, и сообщил, что в ту ночь, когда пронёсся тайфун, температура воздуха в окрестностях Кисо на высоте свыше тысячи метров была около семи градусов.
– Вот оно что! Когда температура опускается так низко, да к тому же идёт проливной дождь… вот всё так и обернулось, – сказал врач, услышав об этом.
Нельзя было поверить, что у Сэнума ничего с собой не было. Он, конечно, нёс консервы, но всё подчистую съел, а пустые банки выкинул. Выходит, он всё-таки умер от голода.
– Сэнсэй! А с момента смерти прошло около тридцати часов? Так ведь сказал врач, осматривавший труп на месте происшествия.
– Да. Часов тридцать, если считать от времени вчерашнего осмотра трупа, – подтвердил главный врач.
Следователь задумался. Если это правда, то адвокат Сэнума умер в день тайфуна, в промежутке от одиннадцати часов утра до полудня. И если он голодал три или четыре дня, то можно предположить, что Сэнума пять или шесть дней скитался по горам.
– Зачем? Зачем он в одиночестве блуждал по столь глухим местам?.. – Следователь Идэ не мог этого понять.
Тем временем врач, продолжавший исследование, пробормотал:
– Интересно!
Чуткий слух следователя сразу уловил этот шёпот.
– Что такое, сэнсэй?
– Да вот, мочевой пузырь, – показал врач. – Очень мало мочи. Когда человек голодает, он должен много пить. Но, несмотря на это, мочи здесь совсем мало. Да и другие внутренние органы почему-то обезвожены.
– Малое количество мочи имеет отношение к причине смерти? – спросил следователь.
– Нет, прямого отношения к причине смерти это не имеет. Но если мало пить, то смерть от голода наступит скорее.
Почему же адвокат Сэнума почти не пил воды? Ведь в ту ночь выпало четыреста миллиметров осадков и воды было предостаточно.
Тут наконец открыл рот следователь из Фукусима, который до того лишь молча слушал диалог.
– Нет, здесь что-то не так. Он, конечно, хотел пить. Но там, где он находился, одни голые скалы и вся вода стекает вниз. Ей негде собраться. Как раз под тем местом, где его обнаружили, расположено болото. Это только моё предположение, но мне кажется, что Сэнума-сан сорвался с обрыва именно потому, что пытался спуститься к этому болоту. Когда у человека пересохло в горле, ему ведь так хочется напиться вволю! Но, что ни говори, он был утомлён и измучен голодом, поэтому оступился и упал со скалы.
«Закономерное предположение, – подумал следователь Идэ, выслушав эту версию. – Упав, он, видимо, получил сотрясение мозга и не смог больше двинуться с места. И холодный ветер ускорил наступление смерти от голода». Но в целом Идэ сейчас занимали более важные вещи, и он не стал сосредоточиваться на этой мысли.
Куда больше он был поглощён размышлениями о том, зачем надо было адвокату Сэнума забираться в горы.
– А что, Сэнума-сан занимался альпинизмом и часто гулял по горам?
– Нет, к этому занятию он был совершенно равнодушен, – ответил младший брат адвоката.
– Может, в этом районе у него что-то было? Скажем, жил какой-нибудь знакомый или ему просто приходилось бывать здесь раньше?
– Нет, ничего такого не было, – всё так же отрицал брат.
«Странно, – подумал следователь. – Не склонный к альпинизму адвокат Сэнума пять или шесть дней гуляет по горам, с которыми его ничто не связывает. Зачем?»
Следователь Идэ бы ещё молод и любил литературу. Размышляя о загадочной смерти Сэнума, он невольно вспомнил предисловие Хемингуэя к «Снегам Калиманджаро»:
«Калиманджаро – покрытый вечными снегами горный массив высотой в 19710 футов, как говорят, высшая точка Африки. Почти у самой вершины западного пика лежит мёрзлый труп леопарда. Что понадобилось леопарду на такой высоте, никто объяснить не может».
…Почему Сэнума совершил этот необъяснимый поступок – забрался в горы и умер там голодной смертью?
Но даже Идэ понимал, что адвокат Сэнума – это не одинокий леопард.
Адвоката похитили из Токио. Значит, и в Центральные Японские Альпы он попал не по своей воле. Надо думать, его насильно привезли сюда.
Идэ получил подробные результаты вскрытия. Их следует отправить в штаб. Кроме того, с помощью фукусимской полиции надо опросить людей в окрестностях места происшествия.
Но какие это окрестности? Это всего лишь несколько домов, разбросанных в горах вдоль тракта Оодайра. Они расположены на достаточном удалении от места происшествия.
Однако опрос населения дал неожиданный результат.
В полицию явилась кондукторша автобуса, курсирующего между городками Мидоно и Иида.
То, о чём она рассказала, произошло за пять дней до ненастья. В одиннадцать часов утра на станцию Мидоно пришёл поезд из Нагоя, и автобус отправился вторым рейсом на Иида. Девушка заметила среди пассажиров человека, похожего на Сэнума. Когда её спросили, почему она так решила, девушка ответила, что запомнила, поскольку он был одет в зеленоватую рубашку.
– Это он? – спросил следователь Идэ, показывая фотографию Сэнума.
Но кондукторша ответила, что лица хорошенько не запомнила.
– Он был не один, – сказала кондукторша. – С ним были ещё человек пять.
– А, значит, он ехал с приятелями! Ну и какого они были возраста?
– Молодые люди. В общем, лет до тридцати. Но лиц их я не запомнила.
– Как они себя вели в автобусе?
– Все болтали. В основном про горы, а что именно – я не помню.
– А человек в зелёной рубашке тоже принимал участие в разговоре?
– Нет. Он бы единственный, кто совсем не разговаривал. И сидел как-то отдельно от всех.
– Вот как? И где же они вышли?
– Возле туннеля под перевалом Кисо. Их было пятеро или шестеро. И человек в зеленоватой рубашке тоже был с ними.
– А затем?
– Они пошли в горы, образовав цепочку. Там ведь тропинка узкая.
– А где шёл человек в зеленоватой рубашке? Впереди или сзади?
– Так, так… Он шёл в середине.
Следователь задумался. Раз в середине, значит, его окружали спереди и сзади. Коли так, понятно, что его насильно затащили в горы те, кто совершил похищение.
Нашли водителя грузовика-лесовоза, который проезжал навстречу в тот момент, когда все они выходили из автобуса. Водитель грузовика подтвердил показания кондукторши.
Следователь задумался. Почему адвокат, которого тащила эта шайка, ни разу – ни в поезде, ни в автобусе – не завопил о помощи? Крикни он – и все бы поняли. Значит, он не мог даже крикнуть.
Но зачем им надо было вытаскивать Сэнума в такое место? Это было непонятно. Для того чтобы он умер от голода, шайка должна была бросить его там.
Кроме того, неужели эти горы – такое глухое и безлюдное место, где можно умереть от голода? Следователь Идэ засомневался в этом, но один сыщик из местных, хорошо знакомый с географией, ответил:
– Там в горах почти нет ничего похожего на дороги. К тому же там бывают густые туманы и очень изменчивая погода. Думаешь, что будет ясно, и вдруг сразу набегают тучи. Так что даже люди, привыкшие к горам, здесь чувствуют себя неуверенно, ну а тем более человек, не имеющий опыта лазания по горам. Потеряв ориентацию, он мог только всё дальше и дальше уходить от человеческого жилья, да ещё в таком густом девственном лесу!
3Когда следователь Идэ вернулся в Токио, в штабе сразу созвали совещание, как будто только и ждали его появления.
Идэ подробно всё доложил. Начальник первого следственного отдела Сатомура и руководитель следствия Ягути слушали его с большим вниманием и делали записи по ходу рассказа.
Особое их внимание привлекло вскрытие.
– Смерть от голода за четыре-пять дней? – подняв голову, спросил руководитель следствия.
Всё-таки было сомнительно, что это смерть от голода.
Тут Идэ, ссылаясь на производившего вскрытие главного врача фукусимской больницы, сказал, какие обстоятельства могут привести к ускорению смерти от голода. Тогда руководитель следствия молча вскочил со своего места, явно намереваясь позвонить профессору Код-зима, специалисту по судебной медицине, к помощи которого всегда прибегали в сомнительных случаях. Но этот звонок потребовал бы много времени, и руководитель следствия снова с задумчивым видом вернулся на своё место.
– Итак, подведём итоги: что же мы всё-таки знаем об адвокате Сэнума? – заявил руководитель следствия. – Итак, во-первых, Сэнума сел на станции Токио в поезд и поехал по железнодорожной линии Токайдо, очевидно, в сторону Нагоя.
Во-вторых, Сэнума сел в автобус на станции Мидоно (это железнодорожная линия Тюосэн). Тут он появился впервые после своего исчезновения из Токио, и к этому моменту шайка уже довольно долго держала Сэнума под арестом. Но вот где?
В-третьих, первый поезд шёл в сторону Нагоя. Теперь же Сэнума сел в автобус, сойдя на станции Мидоно. Значит, его держали под арестом где-то в районе от Нагоя до Мидоно вдоль железнодорожной линии Тюосэн.
В-четвёртых, зачем шайка притащила Сэнума в горы? Была ли у них с самого начала цель умертвить его голодом?
В-пятых, когда Сэнума оставили в горах одного? Короче, если их целью было умертвить его голодом, то он, безусловно, потерял ориентацию и несколько дней скитался один. Но если это так, то члены шайки должны были оставаться там же, чтобы удостовериться в его гибели. Ведь если бы Сэнума удалось вырваться, это обернулось бы для них провалом.
В-шестых, почему они избрали такой способ убийства? Если уж им надо было расправиться с Сэнума, существуют ведь более простые, обычные способы убийства. Зачем понадобился именно такой?
Совещание принялось за обсуждение поставленных проблем. Стали высказываться различные точки зрения.
Руководитель следствия, дымя сигаретой, внимательно выслушивал всех, но всё-таки не мог примириться с тем, что это смерть от голода. Было тут что-то нелогичное…
И всё-таки оставалось фактом, что Сэнума пошёл в горы и умер. С этим ничего не поделаешь.
Тут до руководителя следствия долетели странные слова, сказанные одним из сыщиков:
– На основании вскрытия установлено, что мочи обнаружено мало и во всех органах отмечен недостаток воды.
Почему же Сэнума не пил воды до тех пор, пока не оказался в таком состоянии?
Два дня подряд токийские газеты публиковали большие статьи под заголовком: «УБИЙСТВО В СИНДЗЮКУ».
В первой из них говорилось о том, что полиция обнаружила, откуда взялись носилки и пистолет, а также установила подлинное имя преступника.
На следующий день была опубликована статья, рассказывающая о смерти адвоката Сэнума.
Хакидзаки Тацуо прочитал эти две статьи у себя в пансионе. Прошло уже три месяца с тех пор, как он вернулся из своей поездки на станцию Мидзунами в префектуре Гифу. Всё это время он не сидел сложа руки, но реальных результатов не достиг.
Неделю назад Тацуо позвонил в редакцию и попросил к телефону Тамура, чтобы спросить его, не удалось ли что-нибудь выяснить.
– Тамура-сан в командировке, – сообщила телефонистка.
– В командировке? Где?
– На Кюсю, – последовал ответ.
– А где на Кюсю?
– Не знаю, – сухо ответила телефонистка. Возможно, это профессиональная тайна.
– Пусть позвонит мне по возвращении, – попросил Тацуо.
Но пока что звонка не было. Тамура, видимо, ещё не вернулся.
Теперь у Тацуо не было другой информации, кроме газетных статей. Если бы Тамура не уезжал, можно было бы узнать у него самые свежие новости.
«Всё-таки дилетант есть дилетант», – ещё раз почувствовал Тацуо, перечитывая газеты. Вот полиция – та работает. Пока он слоняется вокруг да около, полиция трудится на совесть. А все его усилия оказались тщетными. Как ни пытались Тацуо с Тамура, они не смогли добиться такого результата. Перед лицом организованных профессионалов дилетанты бессильны. Тацуо болезненно ощущал ограниченность своих сил и способностей. Где-то в душе вызревало какое-то беспричинное озлобление.
КУРОИКЭ КЭНКИТИ. КУРОИКЭ КЭНКИТИ… Это имя, набранное крупным шрифтом, неотступно преследовало Тацуо.
Этот человек довёл начальника отдела Сэкино до самоубийства Из-за него сместили управляющего фирмой. Связана с ним и странная смерть адвоката Сэнума… Тацуо испытывал гнев оттого, что этот тип до сих пор ходит где-то по земле и дышит тем же воздухом…
Тацуо ещё раз перечитал, где родился Куроикэ: «Провинция Нагано, уезд Минамисаку, деревня Харуно, посёлок Ёкоо…» Но это ни о чём ему не говорило. И вдруг Тацуо чуть не вскрикнул от неожиданности. В голову ему пришла одна догадка.
Тацуо быстро достал из кармана записную книжку, раскрыл её и принялся лихорадочно перелистывать.
«Ёсино Садако… префектура Яманаси, уезд Китакома, деревня Баба, квартал Синдзё». На имя этой женщины были получены деньги по аккредитиву на почте в Мидзунами.
Тацуо показалось, что эти две местности – уезд Минамисаку в провинции Нагано и уезд Китакома в провинции Яманаси – расположены неподалёку друг от друга. Чтобы удостовериться в этом, он сразу же бросился в ближайший книжный магазин и купил карты префектур Нагано и Яманаси. Уезд Минамисаку располагался в южной части префектуры Нагано, граничащей с префектурой Яманаси, у восточного склона хребта Яцугатакэ. Но вот на карте префектуры Яманаси название деревни Баба в уезде Китакома не значилось. Вероятно, как название деревни, так и само имя Ёсино Садако были вымышленные. Тем не менее уезд Китакома располагался в северной части провинции и непосредственно соседствовал с уездом Минамисаку провинции Нагано.
Случайно ли это?
Расстелив перед собой обе карты, Тацуо закурил и погрузился в размышления.
Затаившийся где-то в городке Мидзунами Куроикэ Кэнкити послал Уэдзаки Эцуко на почту получить деньги. Значит, имя и адрес получателя придумал, видимо, сам Куроикэ. Что объединяло этих людей? Почему всё происходило именно так? Это неясно, и всё-таки можно строить предположения.
Во многих случаях человек, даже если он даёт вымышленный адрес, называет какое-нибудь место, название которого хранит память. Попробуем разобраться в психологии Куроикэ Кэнкити. Где ему приходилось жить? На родине да в Токио. Сознавая, что за ним организована погоня, Куроикэ явно колебался, не зная, какую из двух местностей предпочтительнее назвать. Его инстинктивно тревожили опасения – ведь и те и другие места были связаны с его прошлым. Им овладел страх: как ни обширны и префектура Нагано, и Токио, не позволит ли это обнаружить его?
И тогда ему пришло в голову подставить вместо префектуры Нагано префектуру Яманаси. У него возникла идея: если назвать другую провинцию, это будет безопаснее. Что касается префектуры Яманаси, то лучше всего в памяти удержался соседний уезд Китакома. Он не задумываясь указал название этой префектуры и присоединил к нему вымышленное название деревни.
Другого варианта в голову Тацуо не приходило. Место рождения Куроикэ – деревня Харуно в префектуре Нагано – вызвало у Тацуо огромный интерес. Конечно, там сейчас и духом Куроикэ не пахнет. И всё же он прожил в тех местах до двадцати трёх лет и даже замещал преподавателя в школе. Это его родина, с которой неразрывно связана вся прежняя жизнь.
– Ладно, поеду посмотрю, – решил Тацуо.
В газете сказано, что скоро преступника Куроикэ Кэнкити поймают. Возможно, полиция обгонит Тацуо. Но если поймает преступника он, Тацуо, это будет здорово. Своими руками он схватит Куроикэ Кэнкити. Ещё посмотрим, кто выйдет победителем из этого соревнования с полицией! Ведь Тацуо не газетный журналист вроде Тамура. Если Куроикэ попадёт всё-таки прежде в руки полиции, Тацуо не будет разочарован.
Тацуо посмотрел расписание поездов. Как раз в двенадцать двадцать пять со станции Синдзюку отправлялся экспресс. Тацуо собрался и побежал на вокзал. На всякий случай он позвонил Тамура в редакцию.
– Тамура-сан всё ещё не вернулся из командировки, – ответила телефонистка.
«Очень уж долгая командировка», – подумал Тацуо.
4Проехав через Кофу, поезд в четыре девятнадцать прибыл в Кобутидзава. Чтобы попасть в деревню Харуно в префектуре Нагано, здесь следовало пересесть на поезд линии Коумисэн, следующий до Коморо. Расписание поездов на этой ветке было составлено неудобно, и, зная, что ему придётся ждать около четырёх часов, Тацуо доехал до Фудзими и отправился погулять.
Прогуливаясь по берёзовой роще, Тацуо увидел на склоне противоположного холма красивые ряды красных и зелёных крыш. Это виднелись белоснежные здания санатория Такахара. В окнах сверкали отражённые солнечные лучи. Разглядывая этот пейзаж, Тацуо вдруг вспомнил мрачную лечебницу для душевнобольных, расположенную на холме в окрестностях городка Мидзунами.
Вернувшись в Кобутидзава, Тацуо сел в поезд и добрался до нужной ему станции Уми-но Кути только около десяти часов вечера. Наступившая темнота скрадывала очертания окрестных гор. Перед станцией сверкал огнями только один дом, в котором на первом этаже располагался ресторан, а на втором – гостиница.
Старуха проводила Тацуо в маленькую темноватую комнатку и принесла остывший чай.
– Тётушка, извините, что так поздно приехал. А далеко отсюда до деревни Харуно? – спросил Тацуо.
– До Харуно два ри будет. А какое место Харуно?
– Называется Ёкоо.
– Эх, так вы в Ёкоо едете? Ну, до Ёкоо всего полтора ри.
– Знаете вы там человека по фамилии Куроикэ? Он ещё преподавал в школе Харуно-тюгакко. Это было лет восемь-девять назад, – спросил Тацуо.
Но старуха отрицательно помотала головой в ответ.
На следующее утро Тацуо встал рано. Вчера вечером, когда он приехал, было темно и разглядеть окрестности не удалось. Но теперь он вышел и осмотрелся. В свежем прозрачном воздухе виднелся хребет Яцугатакэ, опоясывающий окрестные луга.
Позавтракав, Тацуо пошёл на автобусную остановку. Он снова подумал о том, как хорошо, что в любом горном захолустье есть автобусы.
Автобус довёз его минут за сорок.
В тёмном помещении маленького административного здания трудились пять или шесть чиновников. Они сидели как тени за своими столами. Тацуо подошёл к окошку с надписью: «Запись актов гражданского состояния» и обратился к пожилому чиновнику:
– Нельзя ли посмотреть журнал записи актов гражданского состояния?
– Кто вас интересует?
– Куроикэ Кэнкити из посёлка Ёкоо.
Тацуо заплатил пошлину в сорок иен, и старый чиновник, взяв из шкафа толстую регистрационную книгу, принялся перелистывать её пухлыми пальцами.
– Вот, нашёл, – показал он запись.
Тацуо посмотрел. «Куроикэ Кэнкити… Родился 2 июля 14 года Тайсё [21]». Отец и мать умерли. Старший брат тоже умер. Сбоку была сделана ещё одна запись, привлёкшая внимание Тацуо. Она касалась матери Кэнкити, которую звали Ясуко. Ясуко была старшей дочерью Умэмура Торамацу и жила в том же посёлке Ёкоо.
– Покажите, пожалуйста, записи, касающиеся семьи этого Умэмура Торамацу, – попросил Тацуо.
Старый чиновник снова поднялся и достал из шкафа другую регистрационную книгу.
– Вот здесь.
У Умэмура Торамацу было двое детей. Старшая дочь – Ясуко и младший – сын. Он умер, но у него остался сын. Тацуо переписал имена в записную книжку. Сына звали Отодзи, он родился семнадцатого апреля третьего года Тайсё [22].
Пройдя полтора ри, Тацуо добрался до посёлка Ёкоо. Лето стояло очень сухое.
В посёлке оказалось около тридцати домов, и расположен он был в ложбине. Все усадьбы выглядели небогато.
Магазина тут, конечно, не было. Тацуо оказался в затруднении: к кому же обратиться с расспросами, но, к счастью, заметил сидящего у дороги старика лет семидесяти с трубкой.
– Вы знаете, где тут дом Куроикэ Кэнкити? – спросил Тацуо, и старик поднял на него взгляд.
– Дом Куроикэ не сохранился. Тут недавно приходил полицейский вместе с господином из полицейского управления в Токио, спрашивали всякое про Куроикэ. Вы тоже из полиции?
– Нет.
– Видно, Куроикэ натворил что-то ужасное. Он ведь уехал в Токио.
– А где дом Умэмура-сан? – переменил тему Тацуо.
– Которого из Умэмура?
– Умэмура Отодзи.
Старик впился глазами в Тацуо.
– Дом Ото тоже не сохранился. Ото было лет шестнадцать-семнадцать, когда он уехал в Токио, и с тех пор про него не слышно, жив ли, умер. Мальчик он был чудесный, а что сейчас с ним стало – но знает.
Пока они так разговаривали, мимо проехал на повозке мужчина. Старик приветствовал его:
– Доброе утро.
– А-а, доброе утро.
В повозке лежали три бочонка для сётю [23], завёрнутые в рогожу. Были они не из дерева, а глиняные, потому и рогожа – для сохранности.
– Что это такое? – спросил Тацуо.
– Серная кислота. У нас на краю деревни – маленькая кожевенная фабрика, там её используют.
Тацуо проводил взглядом повозку, которая двигалась всё дальше и дальше по дороге сред лугов. Воздух был прохладен. Ослепительно сверкало солнце над морем травы.
Бескрайний простор…
Летние луга,
Одинокий круг солнца над ними, —
экспромтом сложил Тацуо. В этом солнечном круге ему вдруг почудилась фигура Уэдзаки Эцуко.