Текст книги "Стена глаз. Земля - пустыня. Флаг в тумане"
Автор книги: Сэйте Мацумото
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 46 страниц)
– Да, страшный конец был у Фунэдзака. Мне никогда не забыть этих ужасных мгновений. Хотя по роду занятий мне пришлось повидать немало душераздирающих сцен.
– Неожиданно, что Фунэдзака выдавал себя за какого-то Ямадзаки. Это удивительно.
– Да, меня это тоже поразило. Потому что в Исэ роль Фунэдзака передо мной разыгрывал один из его приспешников.
Тамура пролил немного сакэ из чашечки, которую держал в руке.
– Однако, если подумать, Фунэдзака достоин жалости, – задумчиво сказал Тацуо.
– Согласен, – подтвердил Тамура.
Расставшись с Тамура, Тацуо один бесцельно брёл по Гиндзе, постепенно отдаляясь от центральной, ярко освещённой части квартала. В тихих переулках и прохожих было меньше, и освещение более тусклое. Здания и здесь были строгие, но вид у них был какой-то захолустный, будто располагались они за городом.
Всё завершилось. Будто он вернулся из дальнего путешествия. Казалось, после жестокой бури наступило какое-то полное изнеможение. Завтра надо было выходить на работу. Вчера он встретился с президентом фирмы. В газетах опубликовали полный отчёт о происшедшем. Главарь покончил с собой, восемь членов банды арестованы, среди их одна женщина. Президент сказал, что удовлетворён и благодарит Тацуо за труд. Тамура в своих статьях превознес Тацуо.
Но Тацуо не ощущал удовлетворения. Быть может, он ублаготворил дух покойного Сэкино и вдова его радуется. Казалось бы, достаточно для того, чтобы успокоиться. Но Тацуо чувствовал какую-то пустоту в душе.
В гулкой тишине переулков стучали его каблуки. Мимо проходила пара, мужчина и женщина. Они шли тесно прижавшись друг к другу. Над тёмными высокими зданиями открывалось звёздное небо, дул осенний ветер. Обнявшиеся парочки снова и снова возникали из темноты.
Вдруг Тацуо почудилось, что рядом с ним идёт Уэдзаки Эцуко. Тонкое белое лицо, стройная фигура. Эцуко шла с ним нога в ногу, в тиши раздавался стук её каблучков. Тацуо попытался прогнать наваждение.
Но разве это было так неосуществимо?
Ничего невозможного в этом не было. Надо было ждать, ждать около года. Может быть, меньше, а может, чуть больше. Пока состоится судебное решение. Осознав это, Тацуо впервые почувствовал какое-то удовлетворение.
Он снова вышел на оживлённую улицу. От перемены настроения даже шаг его сделался бодрее. Улица была заполнена прохожими, сияли огни. Он всё ещё представлял, будто Уэдзаки Эцуко рядом.
Вдруг Тацуо сообразил, что проходит мимо лавки европейских сладостей. Он прекрасно помнил этот перекрёсток и осмотрелся. Бар «Красная луна» был закрыт, висело объявление: «Ремонт».
– Владелец сменился, – ответила на его вопрос какая-то женщина, оказавшаяся рядом.
У Тацуо всё ещё было такое чувство, будто он вернулся из путешествия. Равнодушно взирал он на улицы, дома, машины, прохожих. Ощущения реальности всего этого как-то не возникало. Подлинная реальность существовала для него где-то вдали. А сейчас он видел перед собой лишь некую стену, скрывавшую от него эту реальность.
Вокруг, волнуясь, текла толпа. Как-то прочувствовав это, Тацуо сам стал испытывать волнение.
Тонкий профиль Уэдзаки Эцуко всё ещё был где-то рядом.
Призрак женщины
Рядом со мною в ночи…
Аралии нежный цветок…
1957
Послесловие переводчика
«НЕ КРАСОТА, НО ПРАВДА»
(Сэйтё Мацумото и современный японский детектив)
Принято считать, что история японского детектива начинается с творчества Эдогава Рампо, который в 20-х годах опубликовал свои блестящие «таинственные» истории в духе, как он сам любил говорить, Эдгара По. Не случаен даже псевдоним этого первого в истории японской литературы «детективщика»: ЭДОГАВА – это японизированное ЭДГАР, а РАМПО – японизированное ПО.
Впрочем, справедливости ради следует подчеркнуть, что зерно «мрачной тайны», составляющей главную притягательность произведений Эдгара По, упало на благодатную почву – средневековая Япония, с её борьбой кланов, тайными обществами, самурайскими поединками, буквально изобиловала всевозможными сюжетами для детективов на любой вкус.
Не случайно, что первый японский художественный кинофильм, получивший всемирное признание и удостоенный главного приза Каннского фестиваля (а это шедевр Акира Курасава «Расёмон»), представляет из себя подлинный детектив, сюжет которого построен на японских исторических хрониках XII века.
Вместе с тем, конечно, на рождение детективного жанра в японской литературе новейшего времени огромное влияние оказали социальные преобразования, связанные с развитием капитализма в Японии. В результате этого японский детектив стал одним из наиболее распространённых жанров массовой литературы, во многом определяющим тенденции в развитии общественного сознания.
Японский детектив – в лице сильнейших представителей жанра, таких, как Эдогава Рампо, Сэйтё Мацумото, Сэйити Моримура, – это, прежде всего, захватывающая интрига, мастерское преодоление рифов извилистого сюжета, неожиданная концовка. Но наиболее удачные образцы жанра (а к ним, я надеюсь, относятся и включённые в этот сборник повести) несут, помимо того, правдивую и очень «осязаемую», конкретную информацию о том, какие люди японцы, увлекательно и Достоверно рассказывают об их психологии, укладе жизни, привычках, стереотипах поведения. Всё это позволяет таким талантливым писателям, как Сэйтё Мацумото, рельефнее выделить существо явлений, складывающихся в понятие национального характера.
Мацумото известен советскому читателю как автор больших романов, ярко бичующих пороки современного японского общества: «Чёрное Евангелие», «Земля-пустыня», «Поблекший мундир», «Подводное течение». Для японцев же, пожалуй, само понятие детективнеотрывно связано с творчеством этого крупнейшего мастера жанра. Лучшие произведения писателя переиздавались десятки раз, а по их мотивам создано немало кинофильмов и телеспектаклей. Неоднократно приезжавшая в СССР японская актриса Сигэми Яманоути как-то увлечённо рассказывала автору этих строк о своём участии в такой телепостановке, восхищаясь искусством психологического анализа Мацумото.
Начинал Мацумото как «серьёзный» прозаик и, лишь добившись определённого признания, обратился к детективу. Обратился очень удачно – уже первая его повесть «Точки и линии» имела бурный успех у читателя и стала как бы поворотной точкой в истории детективного жанра в Японии. Закончился период господства «чистого» детектива с изобилием хитроумных сюжетных ходов, зачастую имеющих отдалённое отношение к реальной жизни, «прозе бытия». Мацумото принёс в японскую детективную литературу узнаваемые приметы повседневной жизни – случайно одну из своих литературоведческих статей он назвал «Реальность»
Публикация второй повести – «Стена глаз» – подтвердила, что в литературу пришёл новый, свежий талант, сумевший органично соединить в своём творчестве национальное своеобразие, социальную значимость темы и психологическую достоверность образов. Успех к писателю пришёл стремительно и, казалось бы, с лёгкостью. Фактически же признанию предшествовали годы напряжённого труда, в течение которых Мацумото терпеливо набирался опыта, причём далеко не только в сфере литературной работы. Несомненно, ему очень пригодился богатый жизненный опыт.
Сэйтё Мацумото родился 21 декабря 1909 года в городе Кокура на острове Кюсю, в южной части Японии. Когда мальчику был год, семья переехала к деду и бабке, которые занимались выпечкой традиционного японского лакомства – рисовых лепёшек «моти» – и славились этим в округе. По окончании кокурской средней школы Сэйтё устроился посыльным в местное отделение электротехнической фирмы «Кавакита дэнки». Работа оказалась не слишком обременительной и позволила уделять время чтению. В этот период юношу особенно увлекали произведения Акутагава Рюнэскэ и Эдгара По; он и сам начинает пробовать писать и демонстрирует друзьям свои первые литературные опыты. В 1927 году фирма «Кавакита дэнки» терпит банкротство, и Сэйтё, оставшись без работы» становится уличным торговцем – разносчиком лепёшек «моти», которые продолжают печь его родители. В 1928 году Сэйтё поступает учеником печатника в одну из типографий города Кокура. На следующий год его арестовывает полиция, обнаружившая у него левые журналы «Бунгэй сэнсэн» («Литературный фронт») и «Сэнки» («Знамя»). Сэйтё проводите заключении двенадцать дней, и напуганный отец запрещает ему заниматься чтением подобной литературы. К 1933 году Мацумото достигает достаточного мастерства как печатник, и его приглашают на работу» офсетную типографию. Родители его в это время прекратили печь «моти» и принялись торговать рыбой с лотка.
В 1937 году Сэйтё женится, а ещё через год становится внештатным сотрудником отдела рекламы в местном отделении газеты «Асахи» («Утреннее солнце»). В 1942 году его берут наконец в штат отдела рекламы газеты «Асахи». Однако уже на следующий год, в июне, Мацумото призывают в армию в качестве санитара. Он ждёт отправки в Новую Гвинею, но из-за нехватки судов его подразделение задерживается в Сеуле. Семья его в это время эвакуируется к родителям жены в префектуру Сага. До конца войны Мацумото так и продолжает служить в Корее, а по возвращении на родину снова поступает на работу в «Асахи» оформителем, совершенствуется как рисовальщик и постоянно принимает участие в конкурсах туристских плакатов, которые устраивает одна из японских железнодорожных компаний. В 1950 году Мацумото узнаёт, что еженедельник «Сюкан-Асахи» объявляет конкурс на лучший рассказ, и, решив принять в нём участие, впервые пробует себя в этом жанре. К этому времени Мацумото идёт уже сорок первый год. Присланный им рассказ одобрен редакцией, на следующий год он выходит в свет. Рассказ признан несомненной творческой удачей начинающего автора и удостоен престижной премии Наоки. Многие известные писатели шлют ему свои ободряющие письма. Впервые в жизни Мацумото приезжает в Токио. Удача сопутствует ему и на основной работе: он становится главным художником-оформителем отдела рекламы, а кроме того, представляет свою работу на всеяпонскую выставку туристских плакатов и получает поощрительную премию.
В 1952 году в журнале «Мита бунгаку» (Объединение литературной группы Мита») [26]появляется новый рассказ Мацумото – «Некий дневник из Кокура», сразу же отмеченный премией имени Акутагава. Именно в этот момент газета «Асахи» принимает решение перевести его на работу в столицу. Мацумото с семьёй переезжает в Токио и в 1956 году уходит из газеты, всецело посвятив себя литературной работе. Теперь наряду с жанрами «исторического рассказа» и «рассказа из современной жизни» начинающий автор обращается и к детективу. Он публикует рассказы «Лицо», «Храп», «Голос». В марте 1957 года (отметим, что Мацумото идёт сорок восьмой год) он удостаивается премии Клуба японских писателей детективного жанра. В этом же году выходит целый ряд произведений Мацумото, среди которых повести «Точки и линии» и «Стена глаз», появление которых вызвало настоящий бум детективной литературы в Японии. Мацумото пишет одно произведение за другим. В 1959 году в числе других выходят в свет в Японии повести «Чёрное Евангелие» и «Флаг в тумане».
В I960 году Мацумото обращается к публицистике, к документальным жанрам. В сборнике «Чёрный туман над Японией» Мацумото как бы предвосхищает ту роль публициста-разоблачителя, которая позже стала столь популярна на Западе (вспомним известные журналистские исследования обстоятельств убийства Джона Кеннеди, Уотергейтского скандала, а позже, скажем, дела «Локхид»). Тщательное, основанное на фактах и документах расследование приводит Мацумото к мысли, что за спиной ряда загадочных и трагических событий, имевших место в Японии, стоит работа американских спецслужб. В частности, речь идёт о кораблекрушении судна «Юпитер». Случившаяся трагедия, считает Мацумото, произошла в результате неправильных действий командования одной из американских военных баз. Кстати, впоследствии удалось окончательно установить истину, и выводы Мацумото подтвердились: газета «Акахата» («Красное знамя») сообщила, что катастрофа произошла в результате столкновения судна с американским военным самолётом.
Почти одновременно с «Чёрным туманом над Японией» выходят две большие повести Мацумото – «Звериная тропа», рассказывающая о нравах политических деятелей, и «Поблекший мундир», разоблачающая реваншистские устремления японской военщины.
В 1963 году Мацумото избирают генеральным секретарём Ассоциации японских писателей детективного жанра. Снова и снова обращает он свой взор к актуальным проблемам современной Японии, публикует эссе «О современной бюрократии», выступает с многочисленными статьями по вопросам политики, правопорядка, судебной системы. В 1964 году выходит его книга «Раскопки эпохи Сева», в которой писатель критически рассматривает современное устройство своей страны. С 1966 года Мацумото начинает серьёзно заниматься древней историей Японии, что помогает ему создать целый ряд произведений в жанре исторического детектива. В 1967 году он получает ещё одну литературную премию – имени Ёсикава Эйдзи. В 1969 году Мацумото отправляется на Кубу для участия в Международном конгрессе деятелей культуры. Затем он совершает поездку по Северному Вьетнаму – путевые очерки об этой поездке публикуются одновременно в буржуазном еженедельнике «Сюкан-Асахи» и газете Компартии Японии «Акахата».
В своих произведениях Мацумото затрагивает различные сферы жизни, различные слои и классы общества, показывая социальные и психологические корни преступлений. Не случайно автор монографии «Проблемы детективной литературы» Мандзи Гонда утверждает, что только Мацумото можно назвать автором социальных детективов в подлинном смысле этого слова [27]. Детективы Мацумото тесно связаны с послевоенной демократизацией японского общества и нарождением нового самосознания населения страны, нашедшим яркое проявление во всевозможных демократических движениях и формах протеста, в активизации роли прессы.
В своём эссе «Реальность» Мацумото размышляет об истоках и природе жанра детектива. Сущность детективного произведения, считает он, неизменна со времён Эдгара Аллана По, Конан Дойла, Честертона и до нашего времени: «разгадка тайны», на пути которой должна лежать серия трюков, уловок, загадок. Именно поэтому Мацумото уподобляет автора детективов изобретателю трюков, благодаря которым произведение становится своего рода ареной интеллектуального состязания между писателем и читателем. Но всё-таки, считает Мацумото, такого рода читателей, скажем, воспитанных на произведениях Агаты Кристи, этаких асов детектива, сравнительно немного, это до известной степени избранная, элитарная публика. Вместе с тем японская детективная литература – начиная от Эдогава Рампо и вплоть до середины 50-х годов – представляла собой именно это направление: состязание искушённого читателя с хитроумным автором, причём используемые трюки становились всё изощрённее, всё искусственнее, всё дальше от жизни. Но, по мнению Мацумото, трюки нельзя изобретать бесконечно. Заслуживают похвалы только трюки выдающиеся, те, которые производят ошеломляющее впечатление, но при этом воспринимаются совершенно естественно.
Между тем, по мнению Мацумото, задача состоит в том, чтобы завоевать «среднего» читателя, который умело сконструированным трюкам предпочитает узнаваемость человеческих характеров, психологическую глубину, образную повествовательность стиля. Мацумото считает, что детектив должен строиться на изображении реальной жизни, поскольку малейшая неточность или недостоверность могут вызвать ощущение неправды у читателя и плохо сказаться на восприятии произведения. Автор не должен нагнетать всевозможные ужасы и страсти и изображать какие-то сверхъестественные личности, которые от произведения к произведению всё больше и больше становятся похожими на манекены, а создавать естественное напряжение, описывая события, сходные с теми, которые случаются в обыденной жизни. Короче говоря, следует апеллировать к повседневному опыту читателя, завоёвывая тем самым его доверие. Собственно, этим путём и идёт сам Мацумото.
Конечно, увлекательное повествование привлечёт к этой книге всех поклонников детективного жанра. Но для советского читателя этот сборник может представить интерес ещё и тем, что попутно с захватывающим «действием» происходит знакомство с нравами, обычаями, привычками японцев. Бытовые зарисовки, всевозможные пейзажи (а действие романа постепенно переносится в разные, в том числе красивейшие, уголки Японии), динамика жизни городов, и прежде всего Токио, – всё это складывается в живое полотно, имя которому – современная Япония.
Занимательный сюжет «Стены глаз» не должен заслонять от читателя основной социальной проблемы, которую исследует в этом произведении Мацумото. Стержневой «узел» повести – это финансовая афёра. Не случайно по выходе повести автор получил множество писем от самых различных людей, оказавшихся жертвами подобных авантюристов. Да, собственно, и сам сюжет повести пришёл из жизни – он был подсказан автору одним из современников, которому приходилось сталкиваться со многими случаями такого рода «интеллектуальных» преступлений.
Как показывает в одном из своих эссе сам автор, под «стеной глаз», вероятно, имеется в виду та стена общественного мнения, которая противостоит мафии и позволяет в конечном счёте разоблачить её в нелёгкой, а подчас и неравной борьбе. И действительно, могущество мафии, изображённое на страницах этой книги, поражает. Поражают и масштабы её деятельности, которые, благодаря искусно построенной Мацумото интриге, вырисовываются постепенно, как бы выплывают из тумана, из тени. Собственно, в другой повести сборника грандиозный механизм мафии, восходящей к самым верхам общества, так и остаётся в тени – отсюда и название этого произведения.
В обеих повестях обращают на себя внимание кое-какие общие мотивы. Но если, скажем, образ загадочной прелестной женщины (Эцуко из «Стены глаз» и Рэйко из «В тени») позволяет создать дополнительное напряжение и вносит некую романтическую струю, то образ молодого (а то и не очень молодого) напористого журналиста, ведущего самостоятельное расследование, – не просто стереотип, кочующий из произведения в произведение. Это – дань реальному могуществу прессы в общественной жизни Японии. Именно поэтому столь часто в японской литературе последнего времени «частный сыщик»– необходимая в детективе «функциональная фигура», действующая наперекор официальной полиции и придающая дополнительную остроту сюжету, – это журналист, человек, как правило, независимый и мужественный. Иногда он гибнет в борьбе (старый «барсук» Кинами из повести «В тени»), иногда одерживает заслуженную победу, хоть и не всегда однозначную (Тасиро из «В тени» и Тамура из «Стены глаз»), но бывает, что дальнейшая судьба его неясна и самому автору (так, например, в романе Тоору Миёси «По законам железных людей», где юный герой патетически восклицает в конце: «Но мне по душе так жить. Или так умереть…»). Этот роман Миёси, опубликованный в 1988 году, наследует лучшие традиции «социального» направления в японском детективе. Тоору Миёси, подобно Мацумото, пришёл в литературу из газеты «Йомиури», где он долгое время проработал журналистом-международником.
Если социальная тематика произведений Мацумото нашла своё продолжение в творчестве Тоору Миёси, то психологизм ряда его произведений имеет перекличку с творчеством писателя Сэйити Моримура. Вспомним хотя бы такой его рассказ, как «Снежный светлячок» (1977), в котором делается попытка проникнуть в тайны японского женского характера. Главная героиня замышляет убийство любовницы своего мужа, успешно осуществляет его, после чего следует совершенно непредсказуемый финал. Тщательная психологическая мотивированность поступков героини делает всю эту совершенно немыслимую по жестокости ситуацию (любовница беременна) предельно достоверной. Автор приоткрывает бездны женской души. Возвышенный строй чувств героини («снежный светлячок» – реальное насекомое, являющееся ключом к раскрытию преступления, и вместе с тем образ из знаменитого стихотворения, воспевающего похожих на парящие снежинки светлячков) сочетается с криминальными наклонностями, формирующимися исподволь и неотвратимо приводящими к преступлению. Между прочим, совершив своё чудовищное убийство, героиня в упоении декламирует стихотворение, посвящённое «снежным светлячкам». Отмечу, что во время моих поездок в Японию мне случалось в прессе и по телевидению знакомиться с конкретными случаями из текущей полицейской хроники, когда благонравные с виду «хозяйки дома» хладнокровно совершали фантастические по жестокости преступления и продуманно заметали следы.
Сэйити Моримура продолжил и антивоенные тенденции, заложенные, скажем, в таком романе Сэйтё Мацумото, как «Поблекший мундир». Действие повести Моримура «Смертельная любовь камикадзе» развивается в двух временных пластах. В первом из них содержится повествование о спецотряде камикадзе. Это повествование построено на контрастирующих сценах юношеской любви, мечтаний о мирной послевоенной жизни и сценах беспощадной муштры, солдафонской грубости начальства. Любовь (к женщине, к жизни вообще) и смерть – лейтмотив этого временного пласта повести.
Лейтмотив второго временного пласта, переносящего читателя в наши дни, – возмездие за совершённые военные преступления. Один из героев, бывший юноша-камикадзе Одзаки, ставший через тридцать лет после войны главой крупного концерна, случайно встречает своего бывшего начальника, омерзительного капитана Нодо, расстрелявшего в самом конце войны друга героя – тоже камикадзе, летевшего на задание и попытавшегося спастись на своём самолёте вместе с возлюбленной, ждавшей от него ребёнка. Встреча с Нодо, уже обрюзгшим и облысевшим, всколыхнула в душе Одзаки воспоминания юности и вызвала в нём неотвратимое желание отомстить… По ряду своих художественных особенностей эта повесть продолжает лучшие антимилитаристские традиции послевоенной японской литературы, а необходимый детективный элемент, мастерски вкраплённый в повествование, делает почти символические образы героев ещё рельефнее и достовернее.
Надеюсь, нам хотя бы отчасти удалось показать читателю, насколько многообразна японская детективная литература. Надо сказать, многие её аспекты остались за рамками этого короткого послесловия – скажем, интереснейший пласт повестей и рассказов так называемой «шпионской» серии, посвящённых, например, «тайной войне» на Ближнем Востоке или в регионе Юго-Восточной Азии (Тайвань, Макао, Гонконг).
И всё-таки в заключение можно попытаться сжато сформулировать основные художественные принципы японского детектива, в чём нам может помочь интервью, которое дал Мацумото журналу «Бунгэй» («Художественная литература»). Писателя попросили дать определение своего творческого кредо, и он коротко ответил: «Не красота, но правда».
Георгий Свиридов