Текст книги "Стена глаз. Земля - пустыня. Флаг в тумане"

Автор книги: Сэйте Мацумото

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 46 страниц)

– Скажи, – он поднял глаза на стоявшего рядом Окумура, – а она еще звонила по телефону – потом, в мое отсутствие?

– Да. Когда вы были в Кавана, – ответил Окумура. – «Может быть, сэнсэй все-таки возьмется за мое дело?» – спросила она, но я ответил, что это невозможно.

– Хм, – буркнул Оцука, нахмурившись. – Вот оно что…

Все вспомнилось. Когда пришла эта девочка, он волновался из-за того, что Митико уже ждала его в Кавана, они собирались поиграть в гольф. Оттого он и не стал выслушивать посетительницу. Он почти выставил ее.

В другой ситуации он выслушал бы ее и, возможно, послал для проверки молодого адвоката. И не исключено, что Оцука в результате сам взялся бы за это дело, оплатив судебные издержки из своего кармана.

«Однако, даже если бы я взялся за дело, оправдать преступника, если он преступник, все равно не удалось бы», – подумал Оцука. Но на душе у него было все-таки неспокойно. Грыз червь сомнения: а если все же… Сомнение это основывалось на многолетней практике. Он гордился двумя или тремя случаями, когда удалось добиться оправдания обвиняемых в убийстве, вина которых считалась неоспоримой. Именно участие в таких уголовных процессах принесло ему славу первого в Японии адвоката.

Если бы он, взявшись за дело, потерпел поражение, то, кажется, даже эта девочка с Кюсю примирилась бы с таким исходом. Но брат девушки умер в тюрьме. Умер, подав апелляцию, продолжая оставаться обвиняемым по делу об убийстве, в котором все, включая государственного защитника, считали его виновным. В глазах людей это было равносильно смертному приговору.

– Окумура-кун. – Оцука очнулся от размышлений и опустил руку, которой подпирал щеку. – А что, ведь Хорида-кун живет в городе К.? – он назвал имя своего младшего соученика по университету.

– Вроде да, – кивнул Окумура.

– Срочно пошли ему письмо. Попроси, пусть возьмет материалы процесса этого Янагида у адвоката, который вел его дело, и пришлет мне.

– Как? – Окумура от удивления широко раскрыл глаза. – Но, сэнсэй, обвиняемый уже умер.

– Делай, как я сказал, – довольно резко оборвал его Оцука. – Я ознакомлюсь с материалами.

Глава четвертая

Адвокат с Кюсю прислал по просьбе Оцука материалы по рассмотрению дела Янагида Macao в суде первой инстанции. Дело вступило в стадию апелляционного разбирательства, но, поскольку обвиняемый умер в камере предварительного заключения, государственный защитник смог одолжить на время все документы по процессу.

Оцука принялся знакомиться с материалами. Он читал их и дома, и в конторе, всегда таская с собой в черном портфеле.

Среди материалов были: обвинительный акт прокурора, результаты обследования места происшествия, акт экспертизы, протокол вскрытия, протоколы расследования, перечень вещественных доказательств, протоколы допросов, показания свидетелей, приговор, прения защитников. Все это составило объемистую папку.

Всякий раз, когда клерк Окумура, тихо заходя в кабинет Оцука, видел разложенные на столе материалы по делу Янагида, он молча выходил обратно. Окумура ни разу не обмолвился об этой истории. А за спиной шефа он посмеивался над ней с молодыми адвокатами.

В конторе Оцука немного стеснялся Окумура, так что по большей части читать приходилось дома, в кабинете. Жена приносила в кабинет чай и говорила: «Вы так заняты!»

Жена Оцука – Есико – была дочерью его любимого учителя. Ее отец считался старейшиной клана юристов. Есико привыкла наблюдать, как работает отец, и у нее не было привычки расспрашивать о делах. Заметив, что муж поглощен работой, она молча выходила из кабинета. Вряд ли ей приходило в голову, что ее муж так прилежно и без всякого вознаграждения знакомится с делом, обвиняемый по которому уже скончался.

В ушах Оцука все еще звучал стук каблучков девушки с Кюсю, в то время как она спускалась по темной лестнице из конторы. Перед глазами стояло ее нежное лицо, а в ушах снова и снова слышались слова: «Сэнсэй, возможно, брата приговорят к смерти».

Но только ради этого Оцука не стал бы выписывать объемистое дело с Кюсю.

«В суде первой инстанции брата приговорили к смерти. Он подал апелляцию, но во время рассмотрения дела в суде второй инстанции умер в тюрьме». Эта фраза из письма Кирико разбередила душу Оцука. Появилось раскаяние. Такое бывает, должно быть, с талантливым врачом, отказавшим пациенту, спасти которого мог только он.

Но все же он не знал, виновен ли на самом деле брат девушки. Оцука хотел докопаться до истины и успокоиться на этом. Обвиняемый умер, и уже не имело смысла вылетать на Кюсю и допрашивать свидетелей. Но одно только чтение материалов не давало полной картины.

Правда, на худой конец и чтение годилось для того, чтобы хоть немного смыть неприятный осадок. Шаг за шагом Оцука продирался наощупь сквозь эти кипы бумаг.

«Осмотр места происшествия по делу об убийстве с целью ограбления, совершенном подозреваемым Macao Янагида.

Сева, [44]такой-то год, марта двадцатого числа.

Полиция города К., начальник Хирэо Фукумото

ВРЕМЯ ОСМОТРА: двадцатое марта … года Сёва, одиннадцать часов вечера

МЕСТО ОСМОТРА: город К, окрестности дома госпожи Кику Ватанабэ

ЦЕЛЬ ОСМОТРА: сбор и выявление доказательств, связанных с убийством с целью ограбления

ПОНЯТЫЕ:

1) Рютаро, старший сын покойной Кику Ватанабэ

2) (другие опущены)

ХОД ОСМОТРА:

Описание жилища Кику Ватанабэ, явившегося местом совершения преступления

1)  Общее описание

Здание представляет собой двухэтажный деревянный дом со входом с южной стороны. Ширина – …кэн, глубина – …кэн. Вход со стороны улицы, черный ход примыкает к соседскому дощатому забору, от которого его отделяет тропинка шириною около полуметра. Сзади проходит дорога, соединяющая три соседних дома.

В момент осмотра дверь с черного хода была закрыта и заперта изнутри на засов С парадного хода имеются и дверь и раздвижные перегородки В момент осмотра дверь была открыта и только перегородка закрыта (далее опущено).

2)  Описание внутреннее

Комната имеет площадь восемь татами, у западной стены стоит шкаф В момент осмотра установлено: второй и третий ящики в шкафу наполовину выдвинуты, а содержимое их перевернуто С левой стороны они выдвинуты больше, чем с правой, примерно на десять сантиметров. Замок левой дверцы бюро, расположенного в правой нижней части шкафа, сломан, а сама дверца открыта, правая дверца не тронута.

На расстоянии сорока сантиметров от шкафа на циновке – пятна крови. Почти посредине комнаты стоит жаровня, от нее примерно в пятидесяти сантиметрах к югу на циновке – тоже пятна крови На жаровне стоит железный чайник, он наклонился примерно на тридцать градусов. Зола из жаровни рассыпалась по циновке. На золе отчетливо видны следы какого-то предмета.

В момент осмотра труп отсутствовал, так как его увезли на вскрытие».

Одолев протокол осмотра места происшествия, Оцука перешел к акту экспертизы.

«ТРУП, ПОДЛЕЖАЩИЙ ВСКРЫТИЮ: труп Кику Ватанабэ, шестидесяти пяти лет.

НАРУЖНЫЙ ОСМОТР: рост сто шестьдесят сантиметров, сложение тщедушное. На спине отчетливо видны трупные пятна.

На шее, груди, животе, конечностях ран нет.

На затылке с правой стороны рана длиной десять сантиметров, доходящая до надкостницы, слева надо лбом наискось – сверху вниз с наклоном вправо – рана длиной четыре сантиметра, на левой щеке сверху вниз по диагонали – рана длиной три сантиметра.

ВНУТРЕННЕЕ ОБСЛЕДОВАНИЕ: на затылочной кости обнаружен легкий пролом почти в том же месте, где наблюдалась внешняя рана В левой передней части лба обнаружена подкожная гематома размером с большой палец, перелома кости не обнаружено. Кроме того, выше на лбу с левой стороны под кожей – такая же гематома. После трепанации черепа установлено, что в правом полушарии головного мозга образовалась затвердевшая гематома почти в том же месте, где имелся пролом на затылочной кости К тому же в нижней части левого полушария обнаружен след от удара каким-то предметом.

При вскрытии брюшной полости обнаружен частичный перелом третьего ребра, отмечено легкое межреберное кровотечение. Других заслуживающих внимания изменений в области грудной клетки не обнаружено (далее опущено).

ПРИЧИНА СМЕРТИ: кровоизлияние в мозг, вызванное ударом по голове.

Классификация смерти (самоубийство, убийство): убийство.

Время, прошедшее с момента смерти: предположительно к моменту вскрытия (три часа тридцать пять минут пополудни двадцатого марта) с момента смерти прошло семнадцать часов.

ОРУДИЕ УБИЙСТВА: смертельные раны в области затылка, левой передней части лба и левой щеки нанесены каким-то тупым орудием (возможно, железным прутом или дубовой палкой).

Исходя из характера полученных увечий, можно предположить, что первый сильный удар, в результате которого была сломана затылочная кость, нанесли сзади, а удары в области лба и щеки нанесены, когда жертва повернулась лицом, и лишь затем было сломано третье ребро.

ГРУППА КРОВИ: определена как „нулевая“.

ПРИМЕЧАНИЯ: нет

Эйскэ Судзуки, врач-эксперт уголовного розыска полиции города К.

20 марта Сёва, такой-то год»

Следом шли еще два акта экспертизы. В первом из них говорилось, что кровь, пятна которой обнаружены на штанах Macao Янагида, относится к нулевой группе, что совпадает с группой крови жертвы. Здесь также отмечалось, что оставленные на шкафу отпечатки пальцев полностью соответствуют отпечаткам пальцев обвиняемого. Кроме того, зола, обнаруженная на отворотах штанов, идентична золе, рассыпанной из жаровни на месте преступления.

В следующем акте экспертизы, подписанном психиатром, говорилось, что у обвиняемого не наблюдается психических отклонений.

Оцука закурил сигарету и задумался. Отпечатки пальцев на месте преступления, группа крови, обнаруженной на штанах, надетых обвиняемым в тот вечер, – все это свидетельствовало не в пользу Янагида. Несмотря на показания Янагида о том, что к моменту его прихода старуха уже была убита и он лишь испачкался в ее крови, обвинительный акт прокурора трудно было опровергнуть.

«Слишком много совпадений в этом деле», – размышлял Оцука. По результатам вскрытия убийство произошло девятнадцатого марта в одиннадцать вечера, и Янагида заявляет, что он пришел к Ватанабэ именно в это время. Значит, преступник явился непосредственно перед ним и совершил убийство… слишком подозрительное совпадение случайностей. Янагида – учитель, человек, не чуждый логики. Не попытался ли он таким образом придать всей истории правдоподобный характер и вместе с тем – истолковать в нужном для себя свете такие неопровержимые доказательства, как пятна крови, следы золы и отпечатки пальцев на шкафу. Оцука знал, что среди «думающих» преступников нередко встречаются такие, кто пытается оправдаться подобным образом.

Оцука решил посмотреть, что заявил Янагида с самого начала, то есть на допросе, проведенном в полиции сразу же после ареста. Оказалось, что там он говорил то же, что и на судебном заседании. Признание в вине состоялось на шестой день после того, как начались допросы в полиции, а на седьмой день он уточнил свои показания.

«…Относительно того, как я убивал Кику Ватанабэ, я вчера заявил, что никак не могу вспомнить, куда я ее бил. Сегодня я вспомнил и скажу об этом. Прежде всего я ударил ее дубовой палкой по затылку, а когда она упала на спину, то помню, что ударил ее слева по лбу и слева же по щеке. Следом я, кажется, ударил ее в грудь. Я заявил, что не прикасался к ящикам, но на самом деле я взломал бюро в шкафу, открыл левую дверцу, достал стопку долговых обязательств, вынул оттуда свою расписку, а затем, чтобы создать видимость ограбления, открыл второй и третий ящики и вытащил оттуда одежду…»

Так заявил Янагида в полиции, но на допросе у прокурора он снова поменял свои показания и стал отрицать, что убил Кику Ватанабэ.

«ВОПРОС: Зачем ты заявил в полиции, что убил Кику Ватанабэ?

ОТВЕТ: Когда начальник велел провести меня в комнату для допроса, вокруг стояли сыщики: один – спереди, двое – по бокам, один сзади. „Ты убил – скрывать бесполезно! Следствие все выяснит, так что сознавайся! Подумай о сестре, кто будет о ней заботиться!“ – кричали они. Возражений они и слушать не хотели Я устал, и голова у меня шла кругом. И тогда я решил, что правду скажу на суде – там меня поймут А им наговорил того, чего не было».

С этого времени Янагида постоянно утверждал, что украл долговую расписку, но не убивал Кику Ватанабэ.

Оцука обратился к показаниям свидетелей: младшей сестры обвиняемого – Кирико, бывшего директора школы, где преподавал Янагида, его коллег учителей, квартирного хозяина, старшего сына Кику Ватанабэ и его жены.

С объемистой папкой дела Янагида адвокату пришлось знакомиться урывками, когда выкраивалось время. Естественно, что знакомство это затягивалось, его нельзя было завершить одним махом. К тому же Оцука по нескольку раз перечитывал одно и то же, стараясь вникнуть во все тонкости и детали. Таким образом он хотел составить собственное мнение о деле и выявить все противоречия.

Однако, поразмыслив, Оцука пришел к выводу, что следствие, видимо, не допустило ошибки в отношении виновности Янагида. Вещественных доказательств было достаточно. Отпечатки пальцев Янагида, оставленные на месте преступления, следы крови жертвы и зола на его штанах. Кроме того, Янагида признался, что взял свою долговую расписку из шкафа. У него были мотивы расправиться с Ватанабэ-сан; косвенных доказательств тоже было достаточно. И вещественные, и косвенные доказательства казались достоверными и производили убедительное впечатление. Так что суд первой инстанции признал его виновным не только из-за беспомощности официально назначенного государственного защитника.

Ознакомившись с делом в общих чертах, Оцука стал подумывать о том, чтобы поставить на этом точку. Как поступить дальше, он волен был решать сам – ведь обвиняемого теперь уже не существовало. Дело было весьма сложным, а с точки зрения адвоката почти безнадежным. Оцука не рассчитывал, что даже ему удастся доказать невиновность подзащитного.

Янагида заявил, что когда он пришел к Ватанабэ-сан, то она уже была убита, но вскрытие показало, что убийство произошло именно в то время, когда Янагида пришел к Ватанабэ, – девятнадцатого числа в одиннадцать часов вечера. Предположить, что за несколько мгновений до появления Янагида другой преступник ворвался к старухе и убил ее, – не покажется ли это слишком странным совпадением? Но если так и произошло, надо еще доказать существование другого преступника. Однако ничто в документах, прочитанных Оцука, не указывало на его наличие.

Оцука очень хотелось забыть об этом деле. Даже ему оно казалось не по силам. К тому же он не несет ответственности за отказ на просьбу этой девочки. Пора было успокоиться. Но это никак не получалось. На душе было неспокойно, он все не мог забыть голос молодой посетительницы. Мысль о том, что он отказал ей из-за денег, тяготила и преследовала. Не говоря уже о том, что к этому отказу как-то невольно оказалась причастна Митико.

«Сэнсэй, брат признан виновным и умер в тюрьме», – слышалась Оцука фраза.

Озабоченный всем этим, Оцука встретился с Митико, но даже во время свидания с ней время от времени невольно хмурился. В эти мгновения он даже терял нить разговора, а взгляд его устремлялся куда-то в одну точку.

Умная и наблюдательная Митико не могла не заметить этого.

– Сэнсэй, – она пытливо посмотрела на Оцука своими черными глазами, – вас что-то беспокоит?

– Почему? – спросил Оцука, улыбнувшись ей в ответ.

– Временами у вас такое озабоченное лицо.

– Что поделаешь, – ответил адвокат, – это потому, что работы много.

Конечно, Митико не знала, что косвенно причастна к этой мрачной истории.

– Ты же сама – женщина деловая. Разве у тебя не бывает хлопот?

– Ну, как сказать…

Митико беззвучно рассмеялась, продемонстрировав белоснежные зубы. Она была такая высокая и стройная, что даже кимоно не скрадывало ее фигуру, и казалось, будто Митико облачена в изысканное европейское платье.

Глядя на нее, Оцука невольно вспомнил обстановку ресторана на Гиндза, который содержала Митико. Этот ресторан был известен блюдами французской кухни. Убранство в нем было роскошное, цены – высокие. Основал заведение бывший муж Митико, но модным оно стало с тех пор, как принадлежит ей. Оказалось, что у Митико есть особый дар вести дела.

Киндзо Оцука познакомился с Митико, когда она решила развестись с мужем и пришла получить юридическую консультацию. Воспользовавшись тем, что дела в заведении идут хорошо, муж пустился во все тяжкие, а Митико не могла с этим примириться.

В то время муж Митико как раз принимался за большое новое дело, так что в конце концов ресторан европейской кухни на Гиндза за денежную компенсацию перешел к Митико, как она того и требовала. Кстати, в то время заведение было вполовину меньше, чем теперь. Муж предлагал Митико семь миллионов иен отступного, но она отказалась и упорно требовала именно ресторан. Тогда-то Митико и обратилась к Оцука. Он уладил распрю в ее пользу.

С тех пор их связь тянется уже два года и, видимо, продлится и в дальнейшем.

Заведение Митико процветало, дело шло уже проторенной дорогой и как бы даже не требовало ее участия. Со всем управлялся администратор, которого она переманила из ресторана первоклассной гостиницы, и три десятка расторопных служащих.

Короче говоря, ничто не мешало Митико, когда ей того хотелось, отправиться на денек-другой в Кавана или на Хаконэ поиграть в гольф или же провести вечер с Оцука в ночном клубе.

Когда Оцука спросил: «А что, разве у тебя не бывает хлопот в ресторане?» – он имел в виду, что, хотя дело у Митико было поставлено хорошо, иногда все-таки приходилось подсуетиться. Но вообще-то Оцука бросил эту реплику, чтобы скрыть от возлюбленной свое мрачное настроение.

В конце концов Оцука все же обнаружил одно противоречие в деле Янагида. Не все в этом основательном сооружении было сцементировано как следует. Но для того, чтобы установить это, нужен был профессиональный взгляд Киндзо Оцука.

Втайне Оцука был человеком очень самолюбивым. Он, никому ничего не говоря, взялся за изучение уже рассмотренного судом дела об убийстве не только из-за Кирико. Он и сам не осознавал это хорошенько, но где-то в глубине его души затаилось упорное желание выявить в этом деле противоречие. Подобное упорство сформировалось в нем смолоду. Именно благодаря этому качеству он и достиг своего нынешнего положения. Еще в молодые годы Оцука всегда был готов вступить в противоборство с полицией и судом.

Раскрыть противоречие в этом деле помог отчасти случай. И опять Митико была рядом. Произошло это в ресторане отеля Т. Оцука пришел навестить одного живущего здесь бизнесмена, который обратился с просьбой вести его дело в суде, а затем, когда деловые вопросы были решены, Оцука позвонил Митико и пригласил ее прийти.

Зал ресторана был почти полон, большую часть посетителей составляли иностранцы. За столиком, где расположились Оцука с Митико, сидела американская семья. Супруги, семилетняя девочка и мальчик лет четырех. Для японцев казалось странным, что жена сидела с почти безучастным видом, в то время как муж занимался детьми. Оцука время от времени невольно поглядывал на них.

Отцовское внимание было сосредоточено на семилетней девочке. Он беспрестанно распекал ее. Поначалу Оцука подумал, что он учит дочь, как вести себя за столом.

– Поглядите-ка на эту девочку, – тихо сказала Митико.

Похоже, Митико тоже наблюдала за ними.

– Эта девочка, видимо, левша, вот папа и придирается к ней. Видите, как неловко она держит нож в правой руке. И тут же перекладывает его в левую руку, – с любопытством проговорила Митико.

Оцука взглянул и увидел, как золотоволосая девочка, улучив момент, когда отец заговорил с матерью, немедленно поменяла нож и вилку местами и стала совершенно свободно расправляться с едой.

– На Западе считается предосудительным быть левшой, – сказала Митико, разглядывая содержимое своей тарелки.

– Видимо, так, – подтвердил Оцука, наматывая спагетти на вилку.

По правде сказать, в тот момент Оцука еще не осенило. Это случилось, когда он, высадив Митико на плохо освещенном углу Гиндза, ехал обратно один.

Справа виднелся темный канал, окружающий императорский дворец, а прямо перед глазами проплывал поезд городской электрички. Именно в это мгновение, как вспомнил потом Оцука, в сознании его внезапно всплыли строки:

«…на затылке с правой стороны рана длиной десять сантиметров, доходящая до надкостницы, слева надо лбом наискось – сверху вниз с наклоном вправо – рана длиной четыре сантиметра. На левой щеке сверху вниз по диагонали – рана длиной три сантиметра».

Строки из экспертной записки, составленной на основании материалов вскрытия.

Кэйити Абэ закончил работу и посмотрел на электронные часы, висевшие в комнате корректоров при типографии. Они показывали около одиннадцати.

– Сегодня управились сравнительно быстро, – бросил кто-то.

Когда наступал день сдачи журнала, сотрудники уже накануне приходили в типографию и возвращались обычно после полуночи.

Сейчас один из молодых журналистов предложил отправиться на Гиндза. Составилась компания из трех человек. Заведующий редакцией и девушка-сотрудница предпочли поскорее вернуться домой, а пожилой выпускающий с усмешкой сказал: «Здоровье у вас отменное!» – и отказался разделить компанию.

Вся тройка поспешила в туалет – бриться. Последние три дня они работали до глубокой ночи, немытые сальные физиономии потемнели от пыли.

– А мы еще сумеем на Гиндза выпить? Мы там окажемся в половине двенадцатого. Дадут ли нам посидеть спокойно, не торопясь?

– Все будет в порядке. Отсюда нам на машине полчаса, значит, в половине двенадцатого мы там. Проскочим, и до начала первого никто нас не выставит, – сказал Нисимото. – Я там знаю один бар в закоулке. Барчик неприметный. Парадную дверь закроют – полиции и невдомек, вот и гуляют до глубокой ночи.

– Давно ты его знаешь? – спросил Абэ, смывая мыло с лица.

– С месяц. Хозяйка заведения родом с Кюсю, и половина девочек – тоже.

– В самом деле, ты ведь у нас с Кюсю. – Абэ взглянул на Нисимото.

– Угу! – ответил за Нисимото Ямакава, вытирая лицо полотенцем. – Терпеть не могу, когда ты начинаешь кичиться своим происхождением. Я-то родом из Отару, с Хоккайдо. Правда, если ты заплатишь по счету половину, тогда дело другое.

Настроение было особое – то, которое бывает, когда работа сделана. Целый месяц напряженного труда позади. Теперь им море по колено. Хорош или плох получился журнал – решать читателю, а им остается только положиться на волю небес и уповать на то, что номер будет хорошо раскупаться.

Троица молодых журналистов села в редакционную машину и отправилась на Гиндза. Нисимото приказал водителю свернуть в противоположную от Западной Гиндза сторону.

– Как, сюда? – немного приуныл Ямакава.

Огней здесь было немного, прохожие редки.

– Сюда. Пока у меня еще нет состояния, чтобы ехать на Западную Гиндза. Все впереди, – ответил Нисимото.

– Хозяйка с Кюсю – вот почему ты поддерживаешь это заведение. Только благодаря тебе оно и существует!

– Ясное дело – магнат Нисимото! – откликнулся на эту шутку сам Нисимото. – Один из богатейших людей!

Бар «Кайсо» располагался не на улице, а в глухом переулке.

Нисимото, шедший впереди, энергично распахнул дубовую дверь. Войдя следом за ним, Ямакава и Абэ оглядели помещение. Из глубины темного зала, поделенного на кабинки, появились со словами приветствия хозяйка и три девушки-официантки.

– Пожалуйте сюда. – Одна из официанток легонько подтолкнула Нисимото к свободной кабинке в углу.

– Что-то вы нас забыли, – со смехом сказала хозяйка, обращаясь к Нисимото.

– Дел много, – Нисимото протер лицо влажной горячей салфеткой «о-сибори» и добавил, указывая на Абэ и Ямакава: – Мои сослуживцы.

Хозяйка снова поклонилась.

– У вас многие с Кюсю? – спросил Ямакава хозяйку.

– Да. Я сама оттуда, и поначалу привела с собой двух-трех девочек. Так и пошло.

Официанток было семь или восемь.

– Нисимото у нас тоже с Кюсю, так что если его уволят, вы уж возьмите его хоть барменом, – пошутил Ямакава.

Хозяйка и официантки засмеялись.

– Ладно, ладно. Кстати, Нисимото-сан, у нас еще одна девочка с Кюсю приехала, – вспомнила хозяйка и попросила сидевшую рядом официантку: – Нобу-тян, позови-ка ее на минутку.

Официантка тут же встала.

– Я вижу, вы их специально подбираете только с Кюсю, – подковырнул Нисимото, но в это время к столику уже подошла худенькая девушка. За спиной девушки сверкали стоявшие рядами бутылки с виски. Этот фон лишь подчеркивал линии ее фигурки.

– Риэ-тян, [45]присаживайся тут, – хозяйка немного подвинулась, уступая девушке место. – Я вот о ней говорила, – обратилась хозяйка к Нисимото.

Лампа под красным абажуром, зажженная на столе, отбрасывала свет на лицо девушки.

Абэ стал невольно всматриваться в ее черты. Это была девушка, которая говорила по телефону с конторой адвоката Оцука.