Текст книги "Коммандо"

Автор книги: Сэйити Моримура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

УЛИКА

1

– Папа, папа! – разбудил его голос Ёрико. Очнувшись от глубокого сна, Адзисава почувствовал, что девочка трясет его за плечо.

– Ты что, Ёрико?

Он взглянул на лежавшие возле подушки часы. Начало четвертого. Лицо Ёрико было непривычно взволнованным.

– Тетя Томоко тебя зовет!

– Томоко-сан? Тебе что, сон приснился? Откуда ей здесь взяться среди ночи?

– Я слышала! Слышала ее голос! – упрямо крикнула девочка, устремляя взгляд вдаль. Но кругом царила глухая тишина.

– Не может быть. Послышалось тебе. Ну ложись спать, а то не встанешь завтра.

– Ничего не послышалось! Она звала! – сердито повторила Ёрико, никогда и ни в чем не перечившая приемному отцу.

– Ну а как она звала? – спросил Адзисава, озадаченный настойчивостью Ёрико.

– Она крикнула: «На помощь!»

– «На помощь»?

– Наверно, ее схватили злые люди и мучают! Я боюсь!

Лицо девочки исказилось от страха. После потери памяти у Ёрико необычайно обострилась интуиция. Ее предчувствия почти всегда оказывались верными – видимо, подсознание пыталось компенсировать урон, нанесенный рассудку утратой памяти.

Страшный удар, обрушившийся на неокрепшую душу Ёрико, вооружил ее особым, сверхтонким чутьем, и, зная это, Адзисава не мог отмести волнение девочки как вздорные страхи.

– Ну что ж, пойду взгляну.

– И я с тобой!

– Ты подожди дома, а то, не дай бог, простудишься.

– Я с тобой, с тобой! – опять заупрямилась она.

– Ну что ты будешь делать! Ладно, только оденься потеплее.

На улице было холодно. Стояло только начало сентября, но в долине со всех сторон окруженной горами, по ночам температура резко падала. Они осмотрелись по сторонам. Все было тихо – ни шума машин, ни лая собак; квартал спал, погруженный в мирный сон. Низко нависли тяжелые тучи, на небе не светилось ни одной звезды.

– Видишь, тебе показалось.

– Нет, я слышала!

– С какой стороны?

– Не знаю…

– Как же быть? Ладно, давай поищем.

Словно желая придавить их к земле, сверху спустилась пелена тумана. И тут вдруг вдали залилась лаем собака и послышался топот.

– Вон там! – крикнул Адзисава, теперь уже, сам чувствуя, что стряслось неладное.

Собака лаяла в кустах, в стороне от дороги. Он бросился туда, Ёрико сразу отстала и вскоре, задохнувшись от быстрого бега, опустилась на корточки.

– Марш домой! – оглянулся на нее Адзисава. Он уже не сомневался: с Томоко что-то случилось.

Он еще не знал что именно, но, кажется, что-то страшное, непоправимое. Чутье Ёрико было безошибочным. Собака лаяла где-то уже совсем близко. У подножия дуба лежало неподвижное тело. Испуганная шумом шагов, собака метнулась в сторону. Адзисава не мог рассмотреть, кто это, но то, что фигура женская, не вызывало сомнения.

– Томоко-сан! – позвал он. Ни звука в ответ. Женщина не пошевелилась.

У Адзисава похолодело в груди. Он приподнял лежащую и увидел, что это действительно Томоко. Тело ее было странно податливым, словно у резиновой куклы.

Усилием воли заставив себя не впадать в панику, Адзисава приложил ухо к ее груди. Сердце не билось. Кто-то затащил Томоко сюда и убил, причем совсем недавно – она была еще теплой. Убийца не мог уйти далеко!

Сумрачное сияние пролилось сквозь ветви деревьев – из-за туч выгляггул месяц. Свет был совсем слабым, но густая тьма сразу поредела. Адзисава увидел по растерзанной одежде девушки, что одним убийством тут не ограничились.

«Кто?» От ярости потемнело в глазах. Очевидно, на Томоко напали, когда она шла к нему. Если она отправилась в путь в столь позднее время – значит, для того была какая-то важная причина.

Почему она не позвонила? Он же просил ее не ходить в одиночку по ночам! Или случилось что-то, требующее немедленного разговора с глазу на глаз?

Враги знали заранее, что Томоко пойдет к нему, подстерегли ее и навеки заставили замолчать. Должно быть, они никак не могли допустить, чтобы она успела сообщить эту важную весть ему.

Но что же все-таки это могла быть за весть?

В голове лихорадочно мелькали мысли, а тем временем он все повторял: «Томоко, Томоко…» Понимал, что она не услышит, но ничего не мог с собой поделать.

Справившись с первым приступом боли и отчаяния, Адзисава стал думать, как быть дальше. Надо сообщить в полицию. Правда, на местных полицейских надежды нет, но сделать это необходимо.

Возможно, враг действовал в союзе с полицией, и та, вместо того чтобы искать убийцу, сделает все, чтобы замести следы. Но так или иначе, без представителей закона не обойтись. Только нужно как можно лучше осмотреть место преступления, прежде чем они прибудут сюда. Благодаря таинственному чутью Ёрико, Адзисава оказался здесь раньше всех. Убийство совершено совсем недавно, преступник – или преступники – могли оставить следы.

В тусклом свете луны Адзисава стал осматривать безжизненное тело, стараясь не попадаться новому приступу горя. На шее остались следы пальцев – совершая насилие, убийца держал свою жертву за горло. На лице девушки застыла маска страдания, изорванная в клочья одежда свидетельствовала об отчаянном сопротивлении. Адзисава был благодарен темноте за то, что она милосердно не позволяла ему как следует рассмотреть искаженное предсмертной мукой лицо Томоко. Но тело ее было так; истерзано, что он содрогнулся, и приглушенная первым потрясением боль вновь стиснула его сердце.

Борясь из последних сил, Томоко звала на помощь его, Адзисава. Ее отчаянный призыв каким-то образом достиг невероятно чуткого слуха Ёрико. Если бы только он реагировал на слова девочки быстрее!

Слезы потоком хлынули из глаз. Должно быть, не только от боли страдала Томоко в последние минуты жизни. Самое драгоценное ее достояние было грубо и безжалостно втоптано в грязь насильником. Унижение, ярость и ненависть были запечатлены на мертвом лице.

Это сокровище по праву принадлежало Адзисава. Двадцать с лишним лет росло это тело, наливалось жизнью специально для него.

Он видел, что Томоко защищала свою честь с исступлением: юбка была в лохмотьях, от нижнего белья остались одни обрывки. Нет, у Адзисава не хватало сил хладнокровно искать следы убийцы.

Возможно, именно бешеное сопротивление обрекло Томоко на смерть. Она была гордой девушкой и предпочитала умереть, но не поддаться зверю. Она погибла ради него, Адзисава.

– Кто это сделал, Томоко? Кто?! – простонал он. Он не может вызвать полицию, пока не найдет хоть какую-то улику! Без этого ему ни за что не отыскать убийцу! – Кто убийца, скажи! – умоляюще повторил Адзисава. И тут нога его задела за что-то упругое.

Он вгляделся в темноту. На земле лежал баклажан. Откуда он здесь? Как он попал сюда? Здесь одни кусты и деревья. Томоко не могла принести его с собой. Значит, его принес убийца?

Адзисава показалось, что это Томоко отвечает на его мольбу. Месяц снова спрятался за тучу, и все скрыла плотная завеса тьмы.

Надо было звонить в полицию. И еще одна горькая миссия предстояла Адзисава – сообщить матери Томоко о новом страшном несчастье, обрушившемся на многострадальную семью.

2

Полиция моментально приехала по вызову. Выездную группу возглавил сам начальник уголовного розыска Такэмура. Он с самого начала отнесся к Адзисава с нескрываемым подозрением.

Во-первых, Томоко Оти убили поблизости от его дома. Во-вторых, комиссару было известно, что Адзи-сава связан с ней расследованием обстоятельств гибели Акэми Идзаки. Очень возможно, полагал Такэмура, что они повздорили и страховой агент убил недавнюю сообщницу. Да и само то, что именно Адзисава, а не кто-нибудь другой, обнаружил труп, казалось крайне подозрительным. Ведь Адзисава не стал объяснять, что выскочил из дому, встревоженный словами приемной дочери, в необычных способностях которой имел возможность убедиться и прежде.

– Стало быть, шли себе мимо и совершенно случайно забрели сюда – это в три-то часа ночи, да? – не скрывая издевки, спросил Такэмура.

– Собака лаяла, я решил посмотреть, в чем дело.

– Бродячих собак в городе полно. Вон, слышите, и сейчас лает где-то. Вы что, каждый раз любопытствуете, когда собачка залает?

– Лай показался мне необычным.

– Да черт с ней, с собакой. Вы мне вот что объясните: отсюда до вашего дома не так уж близко. Вряд ли вы стали бы среди ночи вставать с постели, только чтобы поглядеть, чего это собака разлаялась. Так объясните мне, зачем вы болтались на улице в такое время?

– Я… я ждал Томоко-сан и вышел ее встречать.

– Та-ак. А сначала вы об этом умолчали. И зачем же она решила нанести вам визит так поздно ночью?

– Ну это, положим, не ваше дело. Мы имеем право встречаться, когда захотим.

– Допустим. Думаю, выяснить причину вашего позднего свидания особого труда не составит. Побудьте-ка тут, пока вам не разрешат отправляться домой.

На лице полицейского недвусмысленно было написано: «Я тебя, голубчика, в момент расколоться заставлю». Небо на востоке начинало сереть, но осмотр места происшествия решено было отложить до тех пор, пока совсем не рассветет.

Когда стало очевидно, что Томоко отчаянно сопротивлялась, подозрения комиссара несколько ослабли – никаких следов борьбы в одежде и облике Адзисава не имелось. Ему позволили вернуться домой. Найденный на земле баклажан Адзисава никому не показал.

Дома его ждала Ёрико, так и не ложившаяся в постель.

– Что с тетей Томоко? – взволнованно спросила она. Ее маленькое тельце колотила нервная дрожь. Адзисава не мог сказать ей всей правды. Рано или поздно она узнает о гибели Томоко, но пока надо было уложить ребенка спать.

– Она немножко ранена, ее увезли в больницу. Ничего страшного, спи спокойно, – с тяжелым сердцем солгал он. Но в круглых внимательных глазах Ёрико было понимание. Она, несомненно, поняла, что он говорит неправду, но не хотела мучить его расспросами.

Уложив девочку, Адзисава достал из кармана баклажан и принялся его рассматривать. Зачем преступник таскал его с собой, если, конечно, баклажан принес преступник?

Взгляд Адзисава замер. На лиловой кожице он разглядел пятнышко крови. Потер пальцем – действительно, кровь, хотя и успевшая засохнуть,

И тогда Адзисава все понял. Преступник специально принес с собой баклажан, чтобы надругаться над девушкой! Поистине, оскорбленный дух зверски убитой Томоко помог Адзисава найти в темноте эту улику, с помощью которой, быть может, удастся разыскать негодяя, глумившегося над ее телом. Адзисава почувствовал, что его всего трясет от ненависти. Вся надежда на этот баклажан. С его помощью Томоко безмолвно подсказывает своему возлюбленному, как найти убийцу. Но где, где его искать?!

По виду – самый обычный баклажан. Только, пожалуй, менее глянцевый, чем обычно. И еще непривычно то, что темно-лиловый он только с одной стороны, а с другой окраска гораздо светлее. Словно его нарочно подставляли солнцу только одним боком.

Должно быть, баклажан вырос в месте, куда попадает не так уж много солнечных лучей. Это все, что мог вынести Адзисава из осмотра единственной улики. Пожалуй, если обратиться к специалисту, удастся выяснить что-нибудь еще.

Адзисава решил немного поспать – ему предстоит тяжелый день. В комнату уже проникал свет, издалека доносилось петушиное кукареканье.

К осмотру места убийства выездная группа приступила только в 8.30 утра. Снова вызвали Адзисава как первого, кто обнаружил труп. Отсюда до его дома было метров триста, до дороги – тридцать. Убитая защищалась до последнего – трава кругом была вытоптана, ветки соседних кустов обломаны. Следов было множество.

– Это вы тут натоптали, – обрушился на свидетеля комиссар. – Как теперь прикажете искать?

– Я не топтал. Увидев тело, я почти не двигался с места.

– Ладно. Так или иначе, здесь орудовал не один человек.

– Сколько их было?

– Пока не могу сказать. Но явно не один, – ответил Такэмура и, спохватившись, что сболтнул лишнее, отрезал: – Мне еще нужно будет многое у вас выяснить. Встаньте вон там, в сторонке, и не мешайте нам.

Результаты осмотра места преступления были следующими.

Положение тела: головой к северо-востоку: лицо повернуто вправо и прижато щекой к камню: туловище немного развернуто влево; правая рука согнута в локте, ладонь обращена кверху, пальцы скрючены, словно пытаются за что-то ухватиться; левая рука вытянута вниз, ноги расставлены неестественно широко и согнуты в коленях. Блузка и юбка разодраны. Лицо посинело, глаза закрыты. Белки под веками налиты кровью. На шее с двух сторон следы пальцев и ногтей: справа – отчетливо виден отпечаток большого пальца сверху и четырех снизу, слева – четырех сверху и большого снизу. Очевидно, убийца задушил Томоко Оти двумя руками, причем левая была выше.

Начальник уголовного розыска подозвал Адзисава:

– Покажите руки, пожалуйста.

Адзисава сразу понял смысл этой просьбы. По следам пальцев на шее убитой можно определить величину рук и примерный рост преступника.

– Вы еще подозреваете меня?

– Не тратьте время на препирательства, если хотите помочь следствию.

– Но вы обращаетесь со мной как с преступником!

– Обычная проверка, ничего особенного. Чтобы отделить следы пальцев и ног преступника от ваших, нам надо знать, что здесь ваше, а что его.

Комиссар был настойчив, и Адзисава позволил эксперту обмерить его руки. К счастью, они оказались гораздо больше, чем руки убийцы.

– Представляю, что было бы, если бы размеры совпали, – съязвил Адзисава.

– Рано радуетесь. Подозрение с вас ещё не снято полностью. Преступник действовал не один.

– Да бросьте вы. Смерть Томоко-сан для меня – страшное горе. Вы все пытаетесь меня преступником выставить и никак не можете уразуметь, что я торчу тут вовсе не для того, чтобы давать свидетельские показания.

– А для чего же, любопытно узнать?

В глазах комиссара мелькнула тень беспокойства.

– Присматриваюсь к вам.

– В каком смысле?

– А в таком. Хочу понять, на чьей вы стороне – убитой или убийц.

– Что-о?! – вспыхнул Такэмура.

– Томоко-сан – журналистка. Она расследовала одно важное дело. Преступники боялись ее разоблачений и решили заткнуть ей рот таким мерзким способом. Это не просто изнасилование и убийство, за этим стоят могучие силы. Хотелось бы, чтобы действия полиции не зависели от этих самых сил.

– Вы хотите сказать, что мы действуем по чьей-то указке?!

– Очень хотел бы верить, что это не так.

– И что же это за «могучие силы»? – побагровел Такэмура.

– Если я назову их, следующей жертвой стану сам.

– Если трусите, нечего языком зря болтать! – рявкнул комиссар, но развивать опасную тему не стал. Похоже, слова Адзисава задели его за живое.

Вскрытие и осмотр тела Томоко Оти были произведены в городской больнице. Выводы медицинской экспертизы гласили:

«1. Причина смерти: удушение.

2. Вид смерти: насильственная смерть (убийство).

3. Предполагаемое время смерти: от 2 до 3 часов 3 сентября.

4. Наличие следов изнасилования: травмы девственной плевы и мягких тканей; кровоподтеки на внутренних сторонах бедер. Не вызывает сомнения факт группового изнасилования с участием по меньшей мере двоих человек. Определение группы крови преступников не представляется возможным.

5. Группа крови убитой: О.

6. Прочие данные: под ногтями среднего и указательного пальцев жертвы обнаружены частицы кожи (группа крови В)».

Результаты экспертизы полностью исключили возможность участия Адзисава в нападении, и полиция оставила его в покое. Он был уверен, что убийство вызвано расследованием аферы в низине Каппа.

Противник раскрыл тщательно спланированный заговор и нанес упреждающий удар, считал Адзисава. А групповое изнасилование Томоко – это месть лично ему,

Если так, он знает, кто убийцы. Семейство Ооба. Непосредственные исполнители, конечно, головорезы из банды Накато, но подлинные убийцы – члены клана Ооба.

Разоблачение махинаций с земельными участками имело бы эффект, только если бы оно прозвучало со страниц газет. Ведь прямых доказательств нет. Показания Косабуро Тоёхара – не в счет, да и потом, вдова его сына вполне официально продала свою землю компании, за которой стоит организация Накато.

«Что же такое хотела Томоко мне сообщить?» – мучительно думал Адзисава и решил встретиться с тем человеком из «Вестника Хасиро», о котором Томоко говорила, что он старый соратник ее отца. Но в редакции ответили, что Уракава на работу не ходит. Адзисава так и не понял, то ли заболел редактор отдела местной хроники, то ли у него свободный день. Тогда, выяснив домашний адрес Уракава, Адзисава нанес ему визит. Редактор выглядел усталым и разбитым.

– A-а, так это вы – господин Адзисава, – сказал он. – Наслышан о. вас от Томоко-сан.

– Да, мы работали с ней вместе. А теперь, когда с ней так по-зверски расправились, я хочу отыскать этих мерзавцев. Судя по всему, на нее напали после того, как она ушла из редакции. Но по дороге, очевидно, произошло нечто непредвиденное, потому что она пошла не домой, а ко мне.

– В ту ночь провалился наш с ней заговор. Мы собирались дать в утренний номер статью с разоблачениями, подобрали в смену всех наших, даже начали уже печатать, но в последний момент люди Ооба нам помешали. За «антиобщественное поведение» меня сняли с заведования отделом, велено никуда не выходить из дома. Остальные наши тоже отстранены от работы. Полагаю, что наказание не заставит себя долго ждать. Томоко-сан они уже отомстили.

– Так я и думал. Значит, в ту ночь Томоко шла ко мне, чтобы сообщить о крушении нашего плана. Я целый день мотался по городу, и она, должно быть, не сумела до меня дозвониться.

– Нет, когда Томоко-сан уходила из редакции, заговор, еще не был раскрыт. Она ушла где-то около двух, как раз после того, как главный благополучно подписал верстку.

– А во сколько люди Ооба узнали, что дело неладно?

– Полагаю, часа в три. Помощник метранпажа оказался доносчиком.

– Тогда получается, что убийство Томоко не было местью за статью!

– Почему?

– Вскрытие показало, что ее убили между двумя и тремя. Когда я нашел ее, тело было еще теплым. Даже если враг решил действовать сразу же после доноса, они бы не успели организовать нападение.

– Да, действительно.

– Получается, что гибель Томоко-сан никак не связана с провалом заговора.

– Тогда зачем ее убили? И кто?

– Не знаю. Скажите, не выказывал ли кто из сотрудников вашей редакции особого интереса к Томоко-сан? Были ли у нее враги?

– Мы работали в разных отделах. Я думаю, о личной жизни Томоко-сан вам должно быть известно больше, чем мне.

Уракава пытливо взглянул собеседнику в глаза.

– Нет, я тоже ничего не знаю. Но я уверен, что она не вела никакой тайной жизни.

Адзисава знал со слов комиссара, что вскрытие показало: до роковой ночи Томоко была девственницей. Да он и без того видел, что с самого дня их знакомства девушка не интересовалась никем, кроме него. У нее просто не оставалось времени ни на какую тайную жизнь после того, как они решили отомстить семейству Ооба, убившему ее отца и погубившему его дело.

– Постойте, постойте, Адзисава-сан. Не торопитесь с выводами. Может быть, убийство Томоко-сан все-таки связано с нашим заговором, – оживился Уракава, словно вспомнив что-то.

– Каким образом?

– Ведь противник знал, что она ведет расследование махинаций в низине Калпа.

Адзисава кивнул. Действительно, дело об афере с землей естественным образом возникло из дела об убийстве жены Тэруо Идзаки. Гангстеры уже нападали на Адзисава. Тогда они еще не знали, что он и журналистка из «Вестника» докопались до самой сути, но впоследствии, когда Томоко стала собирать сведения, она легко могла обнаружить себя.

Возможен и еще один мотив. Томоко убили, чтобы прекратить поиски тела Акэми и тем самым раз и навсегда покончить с делом о полученной обманным путем страховке. Якудза и без истории с дамбой имела достаточно оснований расправиться с не в меру любопытной журналисткой. Пресса всегда опасна для мафии, а над Томоко еще и витала тень ее знаменитого отца. Возможно, то, что провал заговора и расправа с Томоко совпали, было случайностью.

Так или иначе, из разговора с бывшим редактором Адзисава понял одно: убийство Томоко не было местью за попытку опубликовать статью.

– Ты что натворил, идиот?! – рявкнул Такэмура на Идзаки, едва тот ступил на порог кабинета. Ничего не понимающий Идзаки ошеломленно уставился на комиссара. Такэмура счел это уловкой и разъярился еще пуще:

– Я вижу, ты совсем совесть потерял! Мы тебя больше покрывать не станем! Из самого префектурального управления спецгруппа прибыла!

– Такэмура-сан, я ничего не понимаю! Зачем прибыла спецгруппа? – крикнул Идзаки, чувствуя, что комиссар не даст ему и рта раскрыть.

– Хватит вилять!

– Но я, ей-богу, ничего не могу понять! Что я такого сделал?

– Ну ты актер. Жалко только, что идиот. Теперь-то уж тебе не отвертеться.

– Да в чем дело?!

– Ладно, объясню, раз ты такой непонятливый. Как у тебя ума хватило отправить на тот свет Томоко Оти?

– Что-что? Я убил Томоко Оти?! – остолбенел Идзаки.

– Не крути, не крути! Не выйдет.

– П-погодите, Такэмура-сан. Вы что, серьезно?

– Серьезнее, чем ты думаешь.

– Такими вещами не шутят! Что я, с ума сошел – ее убивать?

– А кто же тогда ее прикончил? Ведь это я рассказал тебе, что они на пару с тем страховым агентом вынюхивают обстоятельства смерти твоей жены. Наверно, Томоко Оти крепко подцепила тебя на крючок, вот ты и решил заткнуть ей рот. А еще божился, что из-за тебя не будет неприятностей! Ты что, не знаешь, что делами об убийстве занимается префектура?! Да если узнают, что я с тобой, придурком, встречаюсь, за одно это с работы вышибут!

– Спокойно, Такэмура-сан, Я тут на самом деле ни при чем. Верьте мне. Ну подумайте сами: если уж убирать, то не девчонку, а ее дружка, он куда опасней. Какой мне прок от ее смерти? Ну не идиот же я, в самом деле!

– Языком болтать ты мастер. Пришил девчонку, чтобы агента запугать, что я, не понимаю, что ли?

– Да послушайте вы меня! Клянусь, я к этому не причастен. Зачем мне мокрое дело, не стал бы я рисковать деньгами, добытыми с таким трудом.

– Это-то верно. Достались они тебе нелегко. Вот ты, чтобы не потерять их, и повторил тот же фокус.

– Перестаньте, я же читал в газете: преступников было несколько. Потом – изнасилование. Стал бы я, по-вашему, этим пачкаться? Что мне, своих баб мало?

– Ты-то сам нет, а вот твои головорезы – запросто.

– Что-то вы совсем, Такэмура-сан, с перепугу голову потеряли.

– Что-о?!

– А разве нет? Если б я за это взялся, неужели бы оставил неопровержимые улики, извините, в теле жертвы? Да и ребята мои не стали бы. Риск-то – шестьдесят миллионов, сами понимаете. Нет, мы так грязно не работаем – тут в два счета сгоришь. Такэмура-сан, вот скажите, положа руку на сердце, – вы ведь, слава богу, давно меня знаете – хоть когда-нибудь работал я так неаккуратно?

– Вроде бы нет…

– Это убийство – не наша работа. Якудза касательства к нему не имеет. Головой поручусь. У моих парней всего вдосталь – и монет, и баб, я их на голодном пайке не держу. Не будут они гурьбой на одну девку наваливаться.

– Если не вы, то кто тогда? – уже другим тоном спросил комиссар. Слова Идзаки показались ему убедительными.

– Понятия не имею. Мало ли у нас в городе всяких бешеных юнцов. На них-то вам бы и обратить внимание.

– Это мы и без тебя делаем. И вообще, учти, ты все равно у меня на подозрении. Так что веди себя тихо.

– А я всегда веду себя тихо. Я вполне добропорядочный член общества.

4

Потеряв Томоко, Адзисава словно лишился главного стержня жизни. Ведь он только потому поселился в Хасиро, что здесь жила она. Больше тут делать было нечего. Как хотелось ему начать жизнь заново, на новом месте, – и вот все рухнуло.

Но уезжать из города он не спешил. Прежде нужно было отыскать тех, кто лишил его смысла существования, кто надругался над Томоко и убил ее.

Он выделил четыре версии.

Первая. Убийцы – люди Накато и Ооба, напуганные угрозой разоблачения аферы с дамбой.

Вторая. Преступление совершил Тэуро Идзаки, желая положить конец поискам тела Акэми.

Третья. На Томоко напала та же троица, что уже пыталась ее изнасиловать.

Четвертая. Убийцы – люди случайные и действовали сами по себе.

Первая версия после разговора с бывшим редактором отдела местных новостей практически отпала.

Вторая представлялась Адзисава несколько более вероятной, но зачем Идзаки было убивать именно Томоко? Опасно и неразумно.

Третья версия казалась самой убедительной: распаленные неудачей, тогдашние ночные подонки устроили слежку за девушкой и, улучив удобный момент, добились своего.

Четвертая версия, пожалуй, имела не меньше прав на существование, но Адзисава, не располагающему возможностями сыскного аппарата, разрабатывать ее было все равно, что искать иголку в стоге сена.

Единственной зацепкой оставался баклажан – только он, быть может, мог подсказать, кто убийцы. Несмываемым клеймом горела в этой улике жажда мести за поруганную честь и загубленную жизнь девушки.

Чтобы баклажан не сгнил, Адзисава положил его в холодильник и занялся поисками нужного специалиста. Один из клиентов в разговоре обмолвился, что в городе Ф., административном центре префектуры, живет известный ученый, специализирующийся по картофелю.

– Он заведует лабораторией в научно-исследовательском институте агротехнологии, – рассказал Маэсима (так звали клиента), отвечая на вопросы страхового агента. – Занимается профессор в основном болезнями картофеля, он большой авторитет в этой области. Ну и вообще болезнями растений занимается, так что в баклажанах, должно быть, тоже разбирается. Он увлекается лыжным спортом, в молодости занимался слаломом. На лыжном курорте я с ним и познакомился. Хотите, напишу вам к нему рекомендательное письмо?

– Это было бы просто здорово, – обрадовался Адзисава, довольный нежданной удачей. В Ф., надеялся он, власть Ооба не так сильна, как в Хасиро, там никто ему не будет мешать.

– Только уговор, – добавил Маэсима, – не агитируйте его застраховаться. – И, с любопытством поглядев на Адзисава, покрутил головой: – И откуда у страхового агента такой интерес к баклажанам?

Жизнь у страхового агента свободная, он может проводить день где ему угодно, не докладываясь начальству. Если хочешь – занимайся своими личными делами. К тому же поиск убийцы Адзисава мог бы отнести к расследованию дела о сфабрикованном «несчастном случае» с Акэми.

В тот же день Адзисава отправился в Ф., даже не условившись с профессором о встрече. Он знал, что может потратить время впустую, но надеялся только на удачу.

И ему действительно повезло. Письмо от Маэсима сработало, и профессор Саката принял посетителя весьма любезно. На визитной карточке, которую он вручил гостю, значилось: «Профессор Рюскэ Саката, доктор сельскохозяйственных наук, заведующий первой лабораторией нитчатых бактерий отделения болезней растений научно-исследовательского института агротехнологии».

Лыжный сезон еще не наступил, но ученый уже успел загореть где-то дочерна. Это был крепкий, обаятельный мужчина лет пятидесяти.

– Так вы от господина Маэсима? Давенько мы с ним не виделись. Как он, здравствует? – любезно осведомился профессор, никак не проявляя удивления по поводу неожиданного визита. Адзисава помогла его «обычная» визитная карточка, в которой не была обозначена идиозная профессия ее владельца. Со страховым агентом профессор вряд ли стал бы разговаривать так обходительно.

– Простите за бесцеремонность, я знаю, какой вы занятой человек. Но мне очень нужна ваша помощь, – сразу приступил к делу Адзисава.

– А в чем дело?

– Вот взгляните. – Адзисава достал полиэтиленовый пакет и положил его перед ученым. Баклажан за дорогу успел оттаять.

– Зачем вы мне показываете этот баклажан? – недоуменно поднял брови профессор.

– Смотрите, форма у него самая обычная, а глянца почему-то нет. Это не болезнь какая-нибудь? Хотелось бы знать, какая. Может быть, вы могли бы определить, где этот баклажан выращен? Я очень надеюсь на это.

– Интересно, – пробормотал Саката, глядя то на гостя, то на пакет. – Вы что же, изволите заниматься баклажанами?

– Нет. Видите ли, это связано с делом об убийстве.

– Об убийстве? – с любопытством переспросил профессор.

– Неизвестные преступники изнасиловали и убили мою невесту.

– Вот как? – удивился ученый, не в силах понять, какое это может иметь отношение к руководимой им лаборатории.

Адзисава вкратце изложил ему суть дела. Без этого, боялся он, профессор может отказать.

– Понятно, – вздохнул Саката, дослушав до конца. – Но почему вы не отдали баклажан полиции?

– Я уже говорил вам, что нашей городской полиции доверять нельзя. Мне хотелось бы, чтобы исследование этой улики – единственной, которая может вывести на след убийцы, – было квалифицированным и непредвзятым. Вы меня понимаете?

– Понимаю. Обещаю вам, что оно будет непредвзятым.

– Очень вас прошу. У вас, в отличие от полиции, ведь нет причин ненавидеть Томоко.

Профессор испытующе взглянул в лицо собеседнику:

– Еще один вопрос. Предположим, вы нашли убийц. Что вы станете делать?

– Что делать?.. – заколебался Адзисава. – Разумеется, обращусь в полицию.

– Ну что ж, тогда я охотно вам помогу.

Адзисава улыбнулся, довольный, что не ошибся в ответе.

– Итак, профессор, больше всего меня интересует, можно ли определить, где он выращен? – с надеждой спросил Адзисава.

Профессор, рассматривая баклажан через лупу, стал объяснять:

– Это баклажан мелкого яйцевидного сорта. Кожица, действительно, лишена глянца, но плод не болен. Баклажаны вообще сравнительно мало подвержены болезням. Иногда на них перебираются вредители с картофеля.

– А чем объяснить то, что с одного бока цвет гуще, чем с другого?

– Это обычный для баклажана дефект окраски. Так же, как арбузы, дыни, томаты, эта культура обладает высокой величиной светового насыщения, и, если солнца недостаточно, на плодах образуются такие вот физические дефекты.

– Что такое «величина светового насыщения?» – не понял Адзисава.

– Это, так сказать, предел света, который способно поглощать растение. Культура с низкой величиной светового насыщения может использовать лишь малую часть попадающих на нее лучей. А растение, у которого эта величина высока, является светолюбивым. Так вот, этому баклажану солнца не хватало.

– Это означает, что он рос в тени?

– Ну, не в тени, конечно. Одна-то сторона была на солнце, видите?

– И что же это может быть за место?

– Летом в ясную погоду в иные дни освещенность открытых участков почвы достигает ста тысяч люксов и даже более. Величина светового насыщения баклажана – порядка сорок тысяч люксов, так что при выращивании на открытом воздухе подобных дефектов окраски не бывает.

– Выходит, он рос не на поле? Если я правильно вас понял, неровный цвет этого баклажана объясняется тем, что он выращен в теплице? Расскажите поподробнее об этих теплицах.

– Это теплицы, крытые пластинами из закаленного стекловолокна на основе полиэфирных смол. Ближнего ультрафиолетового излучения этот материал почти не пропускает.