355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Верник » Наследники Эдема (СИ) » Текст книги (страница 6)
Наследники Эдема (СИ)
  • Текст добавлен: 18 марта 2022, 18:07

Текст книги "Наследники Эдема (СИ)"


Автор книги: Сергей Верник


Жанр:

   

Роман


сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

     Я стоял и смотрел на пустую ровную площадку, усыпанную кучками камней. От Ледника не осталось и следа. Только погасший столб обелиска – обычная базальтовая громадина, местами прорезанная извилистыми трещинами и неглубокими сколами. Холодный и мертвый камень. Словно заботливо приготовленная для меня надгробная плита.


     – Не-е-ет! – в отчаянии я швырнул в обелиск бесполезный теперь субмар. Рассчитывать, что в этом мире есть еще Ледник, означало быть неисправимым оптимистом. Ледников никогда не бывало больше одного.


     Субмар выдержал удар, отскочив к дальней стенке. В изнеможении упав на колени, я хватал попадавшиеся под руки камни и в исступлении бросал их в одиноко стоявшую в полумраке базальтовую колонну. Мне было все равно, почему вдруг оказался заперт в этом чужом мире. Просто хотелось кричать, и я кричал. Во все горло, матом, проклиная всех и вся. Та внутренняя напряженность, которую я сдерживал в Хайлите, теперь уже не нуждалась в преграде. Она лилась наружу необузданным потоком горной реки, сметая на своем пути здравый смысл, рамки приличия и первозданную тишину.


     Немного успокоившись, я прислонился спиной к скале и достал бутылку. Воды оставалось почти половина. Если сидеть здесь, в относительной прохладе, то могло хватить дня на два. Только зачем продлять агонию?


     Сделав несколько жадных глотков, тяжело выдохнул и закрыл глаза. Не хотелось ни о чем думать. Сердце бешено стучало, отдаваясь в ушах глухим маршем. Содранные о камни ногти болели, но я воспринимал эту боль как единственный маячок, связывающий с реальностью. Тонкий мостик, удерживающий над пропастью безумия. Если он сломается, я уже никогда не вырвусь из объятий тьмы. Останусь в ней навсегда.


     Однако тьма победила. Это было то ли кратковременное забытье, то ли глубокий сон. Возможно, мой организм не выдержал психической нагрузки и сработал заложенный природой предохранитель.


     Очнувшись, я несколько минут пытался восстановить в памяти последние события: Хайлит, Ледник... Сознание словно обволакивал густой туман. Тьма по-прежнему не отступала, и рассмотреть то место, где находился, было невозможно. Что же все-таки произошло?


     Потом я увидел звезды. Несколько тусклых белых точек мерцало высоко над головой, в узкой полоске темного чужого неба.


     И в следующий момент воспоминания вернулись. Предательство 'головастика' уже не казалось таким противоестественным, а мой прыжок в случайный ход – безумным. Я воспринимал случившееся будто со стороны. Каково быть марионеткой в чьей-то странной и пока непонятной игре? Ведь нет ничего предопределеннее, чем череда случайностей. Когда их много – это уже четко сформировавшаяся система. Увы, не я был в роли проводника. Меня тоже вели. А вот кто и куда?


     Исчезновение Ледника? Почему бы и нет? Это всего лишь демонстрация чужой силы. Мне показали, что путь только один. Других вариантов уже не существовало. Я как таракан на беговой дорожке. Вперед, вперед и только вперед!


     Выбравшись из ущелья, я осмотрелся. Ночью степь казалась еще более безжизненной. Ни единого звука, ни малейшего дуновения ветра. Мир замер, настороженно присматриваясь к незваному гостю. Что ж, надеюсь, мы не станем врагами?


     Похоже, человек по поверхности этой планеты имел возможность путешествовать только ночью или ранним утром. Нагретый за день воздух не успевал остыть, но душное безветрие было все-таки лучше убийственного пекла.


     Я шел вдоль оврага, едва видимого в тусклом свете звезд. Еще днем мне показалось в той стороне какое-то темное нагромождение. Это вполне могли быть валуны или же жилые строения разумных существ, если таковые имелись. По крайней мере, поднявшись на возвышенность, я смог бы определиться с направлением. А там и рассвет наступит.


     По-прежнему стояла мертвая тишина. Обитатели ночной степи себя ничем не выдавали, хотя я постоянно ощущал на себе чей-то любопытный взгляд. Один, а может несколько. Пока было непонятно. И мне, если честно, очень не хотелось это узнать. Пусть они останутся просто сторонними наблюдателями.


     Вскоре мне начало казаться, будто к шороху сухой травы под моими ногами прибавился еще один звук. Едва слышное посапывание, изредка перемежавшееся клекотом. Так может шуметь и маленькое безобидное травоядное, и большой голодный хищник.


     Я замер. Пару секунд четко слышалось, как позади меня под чьими-то осторожными лапами шелестит трава. Затем звук исчез. Преследователь тоже остановился. Нет, не показалось. Там, в темноте, действительно кто-то шел. Я не мог его видеть, но он не спускал с меня внимательных глаз. Следил за каждым моим шагом, за каждым движением рук. Сильный зверь. И преимущество сейчас было на его стороне.


     Осторожно сняв с плеча автомат, нащупал предохранитель. Тихий щелчок прозвучал в ночной тиши подобно раскату грома. Я буквально почувствовал, как неведомый преследователь прижался к земле. Он напуган или приготовился к прыжку. Широкие ноздри с сопением ловят малейшие запахи. Нет, он еще не готов напасть. Зато я готов убивать. Палец напрягся на спусковом крючке. Вот только хватит ли у меня реакции?


     Небо начало светлеть буквально на глазах. Еще минуту назад не было и намека на рассвет, и вдруг справа от меня горизонт прорезала тусклая серая полоса. Низкие облака вспыхнули, озаряясь белым призрачным светом.


     Нет, это был вовсе не рассвет. Так могла светить только луна. Большая яркая, но всего лишь луна. Диск размером с футбольный мяч быстро поднимался в небо, и тьма начала отступать. Белый свет вырисовывал очертания редких камней, сухие стебли травы выглядели щетиной на коже спящего великана, и где-то там, еще скрытый в темноте, затаился осторожный враг. Или он мне все же померещился?


     Степь по-прежнему была мертва, как и днем. Я стоял один, а метрах в пятнадцати позади меня возвышались три огромных валуна. Они имели почти ровную округлую форму, примерно одинаковый размер и вполне могли быть искусственного происхождения.


     Медленно повернувшись, я двинулся в их сторону. Автомат держал наготове, постоянно оглядывался. Хотя, если зверь и поджидал меня, то только за одним из валунов. На открытой местности ему некуда спрятаться.


     Но засады не оказалось. Тщательно обследовав камни, я обошел их кругом раза четыре. Они имели в диаметре метра три и расположены были треугольником, на расстоянии чуть больше метра друг от друга. Поверхность неровная, с явными следами механического воздействия. Не иначе, как для обработки применяли зубило или что-то вроде топора.


     С большим трудом мне удалось вскарабкаться на один из валунов. Вставать во весь рост не решился, но я и так отчетливо увидел вдалеке крохотные желтые огоньки. В том, что это были костры, сомнений уже не оставалось.



Глава 11. Быть человеком...



     Глава 11. Быть человеком...






     Близко подходить к местным жителям я не рискнул. Луна уже скрылась, мир вновь погрузился во тьму, и я искренне надеялся остаться незамеченным. Неясные силуэты в отблесках огня казались похожими на неуклюжих медведей, лениво передвигавшихся на задних лапах. Речь, если таковая и присутствовала в их общении, была не слышна. Только пламя костра изредка потрескивало, нарушая тишину и выплевывая вверх снопы вьющихся искр. Пахло жареным мясом. На некотором расстоянии горели еще костры, но различить сидящих вокруг них я уже не мог. Слишком далеко.


     Когда небо начало светлеть, пришлось вернуться к валунам. На открытой местности меня бы легко заметили, и об исходе нашего неожиданного контакта можно было только гадать. Я не понаслышке знал, что такие встречи в семи случаях из десяти оборачиваются кровопролитием. К первому контакту нужно тщательно готовиться, по крупицам собирая информацию, при этом оставаясь незамеченным. На это могут уйти недели, а то и месяцы. И чем больше будет информации, тем выше процент успеха. Экстренные же контакты случались редко, когда на кону стояла чья-либо жизнь. Этот риск был оправдан.


     Оказавшись в укрытии, я бросил на землю сумку, положил рядом АК и в изнеможении упал сам. От камней веяло теплом, и в практически замкнутом пространстве образованного ими треугольника становилось трудно дышать. Но выбора у меня не было. Усталость все-таки взяла свое. Спустя несколько минут я провалился в глубокий сон.


     Проснулся, когда совсем рассвело. Небо, еще вчера безоблачное, было затянуто мутной рыжей пеленой, сквозь которую проступало размытое пятно солнца. Температура воздуха держалась на вполне комфортном уровне, чему я искренне порадовался. Вряд ли бы валуны защитили от жары. Скорее, наоборот. До ущелья добраться я бы не успел – слишком далеко. Палящее солнце убивает медленно и безжалостно, выжигая из организма последние капли влаги. Смерть, которую не пожелаешь и злейшему врагу.


     Я осторожно высунулся из своего укрытия, огляделся. Вокруг все та же бескрайняя степь, даже глазу не за что зацепиться. Редкие чахлые кустики и сухие стебли травы – это все, чем была богата земля. И так до самого горизонта.


     Определившись с направлением, двинулся в ту сторону, где ночью горели костры.


     Я побывал во многих мирах. Некоторые из них мне очень нравились, как удивительной красоты природой, так и доброжелательным нравом местных жителей. Да и трудно быть другими, когда вокруг такая умиротворяющая атмосфера. Они любили свою прекрасную родину, заботились об окружающей среде, и я честно уважал их за это. А еще завидовал умению сохранять вокруг себя гармонию мира. Они мало походили на нас, но были гораздо ближе к тому идеалу Человека, который я представлял с самого детства. Пусть и внешне некоторые из этих существ были настолько омерзительны, что не могли вызывать ничего, кроме отвращения. Облик действительно бывает обманчив.


     Я посещал и такие миры, где всегда шла война. Нет, это нельзя было назвать войной в том смысле, в каком понимаем мы. Их войны походили на детские разборки в песочнице. Благородные и, порой умиляющие своей наивностью. И как бы ни сложился бой, они всегда за собой убирали. Всегда. Вместе. И с такой тщательностью, что после них не оставалось ни одной сломанной ветки. Они ненавидели друг друга, но слишком любили свою общую Родину, чтобы проявлять к ней неуважение. А как же иначе? Дом – это святое.


     Когда за спиной уже сотни планет со всем разнообразием жизни и чужих культур, все чаще начинаешь оглядываться назад, и искать несовершенства собственного дома. Какой могла быть Земля, если бы мы к ней относились также бережно? Откуда в нас это пренебрежение? Откуда? Суицидальные наклонности человеческого общества в целом – это уже патология. Странная, необъяснимая, чудовищная.


     Иногда я очень хотел, чтобы Ледник исчез из нашего мира навсегда. Чтобы зараза под названием 'человек разумный' не вырвалась на свободу, и не стала убивать. Я боялся, что рано или поздно люди начнут экспансию, захватывая все новые и новые планеты. Во время ночных кошмаров видел вырубленные леса Саммоса, затянутые нефтяными пятнами голубые озера Лепъяру, а вместо воздушных замков Мокксса – уходящие ввысь небоскребы из стекла и бетона. Я просыпался в холодном поту, понимая, что это был всего лишь страшный сон. Но осадок в душе оставался надолго. Его не растворишь в алкоголе или дурмане. С этим придется жить до конца. Пусть мне с пеной у рта доказывают, будто Ледник не каждого пропускает. Чушь это все. Ерунда. Любой из 'кротов' способен провести троих людей, а может, и больше. Несколько часов работы, и небольшая колония уже переброшена в нужное место. Только вот пока 'кроты' этим не занимались. Однако времена меняются...


     Я с тревогой смотрел на отпечатки человеческих ступней на рыхлой почве, и сердце сжималось в ледяной комок. Это были следы людей, без сомнения. Правильные ступни, не изуродованные плохой обувью. С характерной незначительной деформацией, какая обычно появляется после многих лет путешествий босяком.


     Люди...


     Я почувствовал неладное еще ночью, когда попытался подобраться поближе к кострам. Уж больно тянуло меня на огонь. Как глупого мотылька. Чужаки тоже жгут костры, но они так не притягивают. Чужаки и есть чужаки. И огонь у них другой. А здесь манили тепло и уют, сравниться с которыми мог лишь старый камин в доме отца. Это было странное чувство. Будто стоишь на пороге собственного дома, где тебя любят и ждут. Где накрыт стол, исходит ароматными запахами горячий обед, и трепетно бьется маленький язычок пламени стоящей посреди стола керосиновой лампы. А причудливые тени на стенах подергиваются в таинственном танце, как плясали тысячи лет назад...


     Люди...


     Иногда нужно остаться в абсолютном одиночестве, чтобы заглянуть в душу и найти там ответы на те вопросы, которые раньше боялся себе задать. Или просто не мог их правильно сформулировать. Одиночество помогает порой лучше, чем самый искусный психолог. Мы беззащитны перед ним, и не смеем спорить. Просто ищем правду.


     Я понял, что никогда не любил людей. Был человеком, и презирал свой род. Презирал свое государство со всеми комитетами, службами, комиссиями. Ненавидел жизнь гражданина Союза Республик России, которая обычно начинается в серых обшарпанных стенах захолустного роддома, насквозь пропитанного запахами хлорки и спирта. Безразличные взгляды вокруг, грубые руки в желтых резиновых перчатках. Они первые, и оттого самые страшные. Кто говорит, что младенцы не эмпаты? Неправда это. Дети чувствуют безнадегу, чужую боль, и брезгливость. И в подсознании остается отпечаток на всю оставшуюся жизнь. Они с рождения инвалиды.


     Да, я жил в обществе калек, и сам был калекой. Неполноценным гражданином могучей страны, имеющей право за меня все решать. Страны, которой принадлежало триста пятьдесят миллионов выращенных ею рабов.


     В какой-то степени мне повезло. Я сбежал, прихватив с собой неприязнь к себе подобным. Не к отдельным людям, а к обществу в целом. Поэтому следы, которые обнаружил вокруг кострища, меня совсем не обрадовали.


     Люди... Откуда они здесь? Убогие, скатившиеся до первобытного состояния. Сколько времени должно было пройти, чтобы так деградировать? Если предположить, что они ушли из нашего мира еще в сорок третьем... Нет, недостаточно. Семьдесят лет – слишком малый срок для подобного процесса. Неужели Ледник появлялся на Земле раньше? Но чтобы пройти через него, нужно как минимум понимать то, что делаешь. Мыслить, чувствовать и иметь субмар. Или же им помогли?


     Я присел на корточки возле одного из кострищ, взял горсть еще теплой золы и растер между пальцев. Обычный серый порошок без каких-либо инородных вкраплений. Дрова хорошо прогорели...


     Дрова? Но откуда? Мне не попалось здесь еще ни одного полноценного дерева. Неужели местные жители обходятся мелким кустарником и травой? Быстрое топливо, на котором даже еду толком не приготовить. Хотя, ночью я четко слышал, как стреляли поленья. Значит, деревья все-таки где-то растут.


     Я несколько раз обошел вокруг кострища, пытаясь найти хоть какие-нибудь следы ночной стоянки людей, и к своему великому удивлению, так и остался ни с чем. Не обнаружил даже экскрементов, чего просто быть не могло. Ну, не закапывают же они, в самом деле. Это уже слишком для дикарей в звериных шкурах...


     В течение часа я осматривал остальные места стоянок, и везде присутствовала такая чуждая сущности человека чистота. Это уже было за гранью моего понимания. Как? Как может целое племя переночевать, и не оставить после себя не единого клочка шкуры? Так не бывает. Или они все-таки не люди? Нет, многочисленные следы голых человеческих ступней я не мог ни с чем спутать.


     Особый интерес у меня вызвало кострище, расположенное на почтительном расстоянии от остальных. В обрамлении серого пепла, чернело продолговатое пятно, состоявшее из мелких углей. Они были жирные на ощупь, и имели странный сладковатый запах. И лишь когда в моей руке оказалась чудом не сгоревшая кость, а вернее фрагмент нижней челюсти, я осознал, что копался в погребальном костре. Значит, ночью здесь сожгли труп, и аромат жареного мяса был всего лишь обманом.


     Я поспешил отойти подальше. К горлу начал подступать комок, и глоток воды из бутылки принес некоторое облегчение. Затем я сел на землю, снял ботинки, носки. Уставшие ноги приятно зарылись в рыхлую сухую почву. Безумно захотелось лечь на спину, воткнуть в зубы сочную зеленую травинку и уставиться в раскинувшуюся над головой бездну. Только не было здесь ничего этого. Ни привычной зеленой травинки, ни голубого неба. Чужая земля могла предложить лишь пучок сухой жесткой растительности, да мутную пелену облаков, – сомнительные удовольствия для человека.


     Собравшись с силами, я тяжело вздохнул, и снова натянул обувь. В голову вдруг пришла неожиданная мысль оставить свой личный след рядом со стоянкой, где аборигены так тщательно соблюдали чистоту и порядок. Как знак протеста, как дань всему человечеству. Наверное, подобные чувства испытывают все непризнанные уличные художники, когда видят на стене дома свободное от надписей место. Но здравый смысл все же одержал верх над заложенной в генах тяги к самовыражению, и я оставил свою затею не исполненной. Зачем нести сюда ту грязь, что была отвратительна мне самому? Я уже не гражданин своей страны, а просто путник. А путник обязан уважать традиции других.


     Идти следом за местными жителями оказалось не так-то легко. Несколько раз попадались широкие овраги, перепрыгнуть через которые я физически не мог, и приходилось двигаться вдоль, ища узкое место. Как перебирались дикари, было для меня загадкой. Я видел обрывавшиеся возле края оврага их следы, а затем четкие отпечатки уже на противоположной стороне. Сколько же силы нужно, чтобы совершить подобный прыжок? Или у них есть крылья? О каком-либо снаряжении речи быть не могло, поскольку их уровень быта напрочь отрицал возможность использования такового.


     Когда начало смеркаться, я стал искать подходящее место для ночлега. Завтрашний день мог оказаться вовсе не таким пасмурным, и встретить утро на солнцепеке очень не хотелось. Поэтому, любая глубокая расщелина вполне годилась на роль укрытия.


     Но мои поиски не увенчались успехом. Перестали попадаться даже овраги, и только торчащие из земли валуны выглядели уродливыми бородавками. Я осмотрел несколько из них на предмет обработки человеком, но никаких следов от инструментов не было. Только задуманный природой естественный облик.


     Тогда я решил идти всю ночь. Достал компас, определил направление, куда тянулись вереницы отпечатков босых ног. В темноте их будет не видно в отличие от стрелки компаса, а использовать фонарь очень не хотелось. Я вспомнил неизвестного зверя, что шел за мной прошлой ночью, и по спине пробежал холодок. На свет он мог отреагировать совсем по-другому. Главное, чтобы аборигены вдруг резко не свернули с намеченного пути. Иначе я уже вряд ли их найду.


     Я долго двигался на юго-запад, четко следуя крохотному фосфоресцирующему треугольнику стрелки. Спотыкался о камни, падал, но не выпускал из рук компаса. Затем взошла луна, и идти стало гораздо легче.


     Желтые огоньки костров я увидел еще до того, как снова наступила темнота. Это было даже хорошо, так как оказаться замеченным вовсе не входило в мои планы. Осторожно ступая, я начал медленно продвигаться вперед. Шаг, еще один... Нащупал острый камень, и обогнул его. Затем еще несколько шагов. И снова камень...


     Неожиданно рука уперлась во что-то мягкое и теплое. Пальцы непроизвольно сжались, сгребая клок свалявшейся шерсти. Я перестал дышать. Только сердце готово было выскочить из груди, прямо в лапы неведомого зверя. Или человека?


     Какая-то неведомая сила оторвала меня от земли. Нет, мое тело никто не держал, но, тем не менее, я парил в воздухе. Будто в один миг потерял вес. От страха пересохло во рту, руки судорожно вцепились в сумку. Свернувшись в позу эмбриона, вдруг ткнулся лбом в чудом оказавшийся передо мной автомат. Еще миг, и я уже щелкнул предохранителем. Палец лег на спусковой крючок.


     Тишина взорвалась оглушительными раскатами выстрелов. Темноту расчертили яркие штрихи пуль. Я стрелял в никуда. Но в следующий момент удерживающая меня сила исчезла, и мощный удар о землю едва не сломал позвоночник. Боль была такой сильной, что я едва не закричал. Хотя, что бы изменилось? После очереди из АК это уже не важно. Следующий ход принадлежал уже не мне.



Глава 12. Другие.



     Глава 12. Другие.






     Они стояли вокруг меня сплошной стеной. От грязных звериных шкур неимоверно воняло прогорклым жиром, вперемешку с чем-то настолько едким, что на глаза наворачивались слезы.


     Люди... Да, это были люди. Я не ошибся. В предрассветных сумерках их лица едва угадывались. Во многом этому мешали длинные волосы, спускавшиеся чуть ли не до пояса. Но при этом, я ни у кого не заметил бороды. Неужели научились бриться? Странно. Решили сомнительную проблему, когда вокруг и так много более серьезных неудобств. Хотя, им можно простить все. Другие люди, другие обычаи и нравы.


     Сидя на рыхлой теплой земле, я пытался нащупать автомат. С оружием было как-то спокойнее. Привык уже к нему. Тяжелый прохладный металл будто защищал от неизвестности, подобно волшебному амулету. Частичка дома. Это благодаря ему я избавился от державшей меня в воздухе непонятной силы. И плевать, что патронов почти не осталось. Не в этом дело...


     Однако вместо АК мои пальцы коснулись искореженного железа. Я замер, пытаясь всмотреться в глаза окруживших меня дикарей. Это какой же силой нужно обладать, чтобы так скрутить самый надежный в мире автомат? Нет, человек на подобные подвиги не способен. Без своих механизмов и приспособлений он никто и ничто.


     А еще больше меня пугало их молчание. Они стояли, почти не шевелясь. Пристально смотрели, и не издавали ни звука. Десятки людей умели соблюдать абсолютную тишину. Ни сопений, ни покашливаний, ни даже шороха шкур. Словно бестелесные призраки.


     Я даже попытался вспомнить какую-нибудь молитву. Вдруг поможет? Но память отказывалась подчиняться. Не удалось-таки Гамашу приучить меня в трудную минуту надеяться на Бога.


     Вдруг кто-то коснулся моей ступни. Инстинктивно дернувшись, я поджал ногу. Небольшое лохматое тело, которое поначалу принял за собаку или еще какое животное, оказалось мальчишкой лет десяти. Он внимательно обнюхивал одежду, начиная с брюк, и быстро поднимаясь к воротнику куртки. Как только почувствовал на шее его горячее дыхание, над ухом раздался шепот.


     – Вайнат, – проговорил мальчик, продолжая нюхать мои волосы. – Би арг ту шарге.


     Даже при всем желании я не мог его понять. Язык совершенно чужой. Но тот факт, что дикари разговаривали, вселял в меня надежду. Если есть речь, значит, можно договориться. А это умеет любой опытный 'крот'.


     – Что тебе надо? – спросил я также шепотом.


     Мальчик на секунду замер, видимо, пробовал разобрать незнакомые слова. Затем быстро развернулся, схватил меня за ноги, и шустро потащил куда-то сквозь толпу. Люди расступались, безучастно продолжая наблюдать. Никто из старших по-прежнему не вмешивался. Что же все-таки происходит? Не хотят отбирать у ребенка новую игрушку? Ничего себе ребенок! Да он пер так, словно я весил как минимум раза в три меньше, чем на самом деле.


     Оказавшись на почтительном расстоянии от своих соплеменников, мальчишка остановился.


     – Вайнат, – снова сказал он, и помог мне подняться. Потом показал рукой в сторону возвышавшегося неподалеку холма, поросшего редкой сухой травой. – Спан го би деп Гэйли. Сарго би?


     Я ничего не понял, но мощный толчок в спину все объяснил. Мальчишка зачем-то меня отпускал, и даже указывал на укрытие. Вот только понравится ли эта его затея другим?


     Толпа быстро приближалась к нам. Люди шли молча, не делая лишних движений. Нет, так слаженно могли действовать только роботы. Но роботы не способны вонять.


     – Вайнат! – почти закричал мальчишка, и я стремглав бросился к холму. Однако было слишком поздно. Спустя мгновение ноги уже молотили воздух, земля оказалась вверху. Неведомая сила снова подхватила меня, кружа и переворачивая, словно несомый бурным потоком сухой лист. Одежда вдруг ожила, и стала стальными тисками сдавливать и без того измученное тело. Швы впивались в кожу так больно, что едва не закричал.


     Сквозь звон в ушах я с трудом услышал нарастающий свист, а затем яркая вспышка ударила по глазам. За ней последовал громкий треск разрывающихся зарядов. Так обычно действовали праздничные фейерверки из Китая, изредка появлявшиеся под Новый год на прилавках универмагов моей бывшей Родины.


     Тиски разжались. Снова удар о землю. Кто-то потащил меня за шиворот, но внизу была уже не рыхлая почва, а холодный рифленый металл.


     – Порго де лайпо сим манн форри? – раздался чужой голос. Грубый, немного с хрипотцой, но явно принадлежавший женщине.


     – Я не понимаю ваш язык, – признался я. В глазах по-прежнему плыли темные круги от вспышки, и рассмотреть что-либо пока не мог.


     – Ойробби? Сапирус? – продолжала говорить незнакомка. Неожиданно мне на лоб легло что-то холодное. Похоже, это была мокрая тряпка. А ведь приятно. – Непро би свап де боусс.


     Я попытался мотнуть головой.


     – Зря стараешься. Ни слова не понимаю.


     И тут до меня дошло, что воздух вокруг довольно прохладный, без каких-либо запахов. Словно я находился в кондиционируемом помещении. Вот это уже становилось совсем интересно.


     После того, как мне в глаза что-то закапали, зрение постепенно начало возвращаться. Размазанные силуэты обрели четкие формы, превращаясь в такие предметы, видеть которые здесь совсем не ожидал.


     Я лежал на полу тесного помещения с низким решетчатым потолком. По стенам тянулись гирлянды проводов, перемежаясь толстыми гофрированными трубами. Кое-где выступали щитки приборов с мигающими лампочками. Прямо над моей головой торчал массивный вентиль. Наверное, так должна выглядеть изнутри подводная лодка или батискаф.


     В нескольких метрах от меня, в узком кресле сидела симпатичная брюнетка. На вид не больше тридцати, с короткой стрижкой, которую вроде как называют 'каре'. Чуть вытянутая форма лица и высокие скулы, кошачий разрез глаз. Одета она была в синий комбинезон с множеством карманов, на ногах сапоги со шнуровкой армейского образца. А еще на поясе заметил предмет, очень похожий на кобуру.


     Совсем недавно я бы сказал, что такие женщины – не мой тип. Вернее, не мой уровень. Девушки с яркой, запоминающейся внешностью всегда привлекают лишнее внимание, что для меня было недопустимо. Там, на Земле, человек с моей профессией всегда должен оставаться в тени. Поэтому я давно привык искать красоту там, где она скрыта от посторонних взглядов за серой маской обыденности. Я видел то, что не видели другие, и по праву гордился этим. Мир с моей точки зрения был куда ярче.


     Тем временем девушка встала, подошла к небольшой нише, и достала до боли знакомую сумку. Затем осторожно поставила на пол. Проделывая все это, она ни разу не спустила с меня своих карих глаз. Словно наблюдала за реакцией. Я не стал возражать. Незнакомка начала бесцеремонно рыться в моих вещах, будто имела на это полное право.


     Когда в руках девушки возник субмар, глаза ее вдруг округлились, рот изумленно приоткрылся.


     – Субмар, – проговорила она.


     – Точно, субмар, – подтвердил я. На всех языках прибор назывался одинаково, и этот мир не был исключением. Такая универсальность даже вызывала уважение к его неизвестным создателям.


     – Дон голт би субмар, – продолжала девушка, внимательно рассматривая прибор. – Вайт спиллянин де ранто.


     Сначала мне показалось, что ослышался. Слово было произнесено по-русски, а это само по себе полнейший абсурд. Нет, она, наверное, что-то другое имела ввиду. Так иногда бывает.


     – Ты сказала 'спиллянин'? – все-таки решил уточнить я.


     – Ан, спиллянин, – незнакомка быстро закивала.


     – А может, ты и на его языке говоришь? – спросил я уже на спиллийском.


     Минуту стояла тишина. Она смотрела на меня, нахмурив тонкие брови. Словно решала в уме сложную арифметическую задачу.


     – Да, говорю, – произнесла девушка, чрезмерно растягивая слова.


     Я облегченно выдохнул. Самый сложный этап – языковой барьер, – был преодолен. А это значит, что дальнейшее общение будет зависеть уже только от моих дипломатических способностей. 'Головастик' все правильно рассчитал, вложив в уста девушки специально приготовленное для меня слово-зацепку. Иначе я никогда бы не догадался заговорить с ней на его родном языке.




     – Ну, вот, – я встал на ноги, при этом наблюдая за реакцией девушки. – Вижу, у нас к друг другу имеется масса вопросов. Я готов отвечать первым.


     – Кто ты? – тут же начала она. – Откуда у тебя субмар Эргола?


     – Меня..., – я хотел было назваться, но понял, что в языке 'головастиков' нет подходящих оборотов речи. Свои имена они никогда никому не называют, кроме верховного божества. И ведь как-то умудряются общаться между собой.


     Тогда я приложил ладонь к груди, слегка склонил голову, и представился:


     – Фёст.


     Девушка натянуто улыбнулась. Затем повторила мой жест.


     – Гэйли, – проговорила она.


     – Вот и познакомились, – сказал я, и только потом понял, что слово 'познакомились' прозвучало по-русски.


     Гэйли недоуменно смотрела на меня, явно ожидая пояснений.


     – Ну, мы в некотором роде стали не совсем чужими друг другу. Вот, и субмар вашего Эргола вернул. Кстати, благодаря ему я здесь и оказался.


     – Благодаря Эрголу?


     – Нет же. Благодаря субмару.


     – Не понимаю, – девушка развела руками.


     И тут зрачки Гэйли вдруг начали расширяться. Сквозь бледную кожу четко обозначились синие нити вен. Особенно это было заметно на лбу и висках. Девушка затряслась, закатила глаза, и упала бы на пол, если бы я вовремя не подхватил.


     Приступ походил на эпилепсию, но вызвала его явно другая болезнь. Да уж, не успели познакомиться, а тут такие неприятные сюрпризы.


     Я держал ее голову у себя на коленях до тех пор, пока она не перестала корчиться. Тело обмякло, дыхание выровнялось. Спустя несколько секунд послышалось тихое посапывание – Гэйли уже спала. Но как только решил перенести ее в кресло, как ни в чем ни бывало, вскочила на ноги. Отпрыгнув на пару метров, девушка выхватила из кобуры странное оружие. Мне в лоб уставился тонкий, обмотанный жгутами трубок ствол.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю