Текст книги "Наследники Эдема (СИ)"
Автор книги: Сергей Верник
Жанр:
Роман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Картина складывалась интересная, но непонятная. Ангар, судя по всему, являлся временным убежищем для путешественников, чтобы отдохнуть и переждать непогоду. Моя первая версия насчет военного назначения отпадала, – уж слишком много неуставных вещей. Больше походило на склад брошенного экспедиционного инвентаря. Но куда двигались дальше эти путешественники, если ворота в стене закрыты? Погибали здесь от когтей хищников? Нет, решение этой головоломки должно быть сродни лабиринту перед Ледником. Пройдут только люди с определенным типом мышления, остальные сгинут. Но почему я вдруг решил, что ключ на самом деле должен быть похожим на ключ? Опять стереотипы? Им может являться любой предмет, взять хотя бы копье с костяным наконечником или одну из консервных банок. Как бы разобраться?
Снаружи послышалось глухое рычание, сопровождавшееся бряцаньем пустого тазика. Опять проголодался что ли? Вот прожорливый, зараза.
Я открыл дверь и осторожно выглянул наружу. Зверь смотрел на меня в упор, но уже не скалился, а меланхолично трогал лапой пустую посудину.
– Эй, я тебе не пищевой автомат, – сказал я, переступая порог. – Понравилось, да?
При звуках речи животное навострило уши и чуть наклонило набок голову. Неужели понимает?
И тут в спину ударило что-то тяжелое, роняя меня на снег. Зверь отшвырнул тазик и одним прыжком оказался рядом со мной, зарычал, оскалил слюнявую пасть. Я чувствовал, что второй зверь стоял на моей спине, вжимая в сугроб. И тоже рычал, но не так басовито. Самка? Щенок?
У меня заняло меньше секунды, чтобы выдвинуть из запястий лезвия. И еще пол секунды на резкий удар по передним лапам стоящего передо мной самца. Он даже не понял, что произошло. Лапы отвалились, забрызгивая снег багряной кровью. Зверь дико взвыл, и ткнулся мордой в сугроб рядом со мной, перекатился на спину, задергался.
– Я тебе покажу, как кормильца трогать! – заорал я, рывком скидывая со спины «наездника». Тот успел уйти от удара, сиганув за угол. Только вихрем взвилась снежная крошка.
Вернувшись к раненому зверю, я на миг остановился. Тот махал обрубками лап, разбрызгивая по снегу кровь, извивался, и жутко выл. В его голосе было столько боли и тоски, что я не выдержал и перерезал ему горло. Ну, сам ведь виноват. Зачем было на меня нападать? Еще и вдвоем.
– Да уж, зверюга, – сказал я, подходя к двери. – А ведь мы могли подружиться.
Постоял немного, затем вошел в ангар и задвинул за собой засов. На улице начинало заметно темнеть, а значит, впереди меня ждала ночь в чужом мире, полном зубастых тварей. И они явно не обрадуются трупу своего сородича возле моей двери.
Глава 32. Одиночество.
Как я и ожидал, ночь выдалась тревожной. Вокруг ангара кружило около десятка тварей. Я не слышал их и не видел тепловых следов, но каким-то образом ощущал присутствие. Несколько раз кто-то из них забирался на крышу, и тогда металл начинал с жалобным стоном проминаться. Становилось не по себе. А еще они постоянно скребли когтями по стенам, отчего у меня начали болеть несуществующие зубы. В конце концов я не выдержал, распахнул дверь и прямо с порога высадил веером в темноту около сотни плазменных разрядов, наугад. Судя по визгу, даже в кого-то попал. В свете плазмы я видел, как в панике заметались лохматые тени.
– Еще раз услышу, хвосты оторву! – выкрикнул я на максимальной громкости, захлопывая дверь.
Не знаю, то ли фейерверк подействовал, то ли угроза была воспринята всерьез, но до утра меня больше никто не беспокоил.
Тем временем я начал перебирать хранящиеся в ангаре предметы, пытаясь определить их потенциал в качестве ключа. Какие-то сразу отбрасывал, другие откладывал в сторону. Потом мне понадобилось больше свободного места, и я подошел к кровати, посмотрел на безголовые мумии.
Вот ведь я идиот! Звери? Животные? Ага, как же! Да тут и ребенок понял бы с первого взгляда. Оторвана или откушена голова, и больше ни единого кусочка мяса. Разве голодный зверь так поступит?
Завернув тела в одеяло, аккуратно вынес на улицу. Я не знал, кем были эти женщины при жизни и как их звали. Поэтому, могила будет безымянной.
Тело убитого мной существа осталось нетронутым. Я положил свою ношу рядом с ним, и принялся изучать лохматую тушу. По строению оно больше походило на тигра, чем на волка. Длинный тонкий хвост раздваивался на конце, напоминая рогатку. Лапы… Такие передние лапы, с двумя серповидными длинными когтями могли принадлежать гигантскому ленивцу. Только у того было три когтя. Задние конечности без когтей, двупалые и поменьше. Вот почему я удивлялся разнообразию следов.
Тупорылая башка с огромной зубастой пастью, и зубы странные, тоже раздваивающиеся на концах. Левая пара остекленевших глаз смотрела в мутное серое небо большими черными зрачками.
На груди я заметил странную рану. Она была ниже разреза на шее от моего лезвия, и походила на вырванный зубами кусок мяса килограмма на два. Только внутреннюю сторону этой полости покрывали многочисленные присоски, как на щупальце осьминога. Из присосок сочилась прозрачная желтоватая слизь. И создавалось впечатление, будто кто-то изъял некий орган, который имел возможность отсоединяться от тела. Прямо как субмар.
Твою-то мать! Если бы я раньше догадался… Какой бы мир не породил этих жутких созданий, сюда они пришли явно за тем же, за чем и люди. Они тоже ищут ключ. Или знают, где его найти.
Я выкопал в снегу большую прямоугольную яму и похоронил всех троих. Сверху воздвиг курган, а на него водрузил перевернутый тазик. На дне тазика найденной среди прочих вещей зеленой краской вывел два знака на глаплесе, обозначающих «мертвый разум». Кисточки не было, и пришлось мазать железным пальцем. Но вышло более-менее аккуратно.
– Покойтесь с миром, – сказал я и пошел обратно в ангар.
Теперь я мог использовать кровать для сортировки вещей. Выкладывал на нее то, что могло сойти за ключ. И таких предметов подобралось до неприличия много.
Сложив первую партию в коробку, я решил не медлить и пойти к воротам.
Первый предмет, который решил использовать, был небольшой бронзовый цилиндр со сложным геометрическим рисунком. Я поднес его к проникающему из замочной скважины лучу света, и цилиндр вдруг заискрился. А затем стал разлетаться миллионами ярких светящихся частиц, которые кружились, образуя закрученное спиралью облако. Походило на галактику, красивое зрелище. Потом облако стало вытягиваться в высоту, и уже напоминало фрагмент цепочки ДНК. И в следующий миг искры осыпались на снег и погасли. У меня на руке осталась лишь серая пыль. А луч спокойно проходил сквозь мои железные пальцы, словно не замечая преграды.
Следующим я взял с виду металлический мяч, но весил он, будто пенопластовый. Шар тоже распался на искры, едва попал под луч.
За десять минут я переработал в пыль все предметы, что лежали в коробке. Снег вокруг приобрел сталистый оттенок и заметно подтаял.
Решив отправиться за следующей партией, я развернулся к ангару, сделал пару шагов и остановился. В десяти шагах от меня, перекрывая дорогу, сидели двое лохматых. Они с явным интересом наблюдали за мной. И я заметил, что из под шерсти на груди будто пробивалось слабое голубоватое свечение. Стало быть, какое-нибудь излучение они должны испускать.
Я повозился с настройками интерфейса сканера, перебрал несколько фильтров, пока четко не увидел зависшие в воздухе два энергетических сгустка. Они формой напоминали цветки лилии, с ярко-белым ядром и бирюзовыми листьями. И в пространство от них тянулось множество тонких голубых нитей, за счет чего становились похожими на медуз.
Так вот, значит, каков ваш истинный облик. Что ж, больше от меня не скроетесь.
Я осмотрел местность, сразу фиксируя несколько светящихся точек, пытавшихся прятаться за стволами деревьев.
Интересно, а как они видят меня? Если откинуть физическую оболочку, то как же должна полыхать моя эндофолла с подсаженной высшей сущностью? Так, нужно срочно найти зеркало.
Лохматые подпустили достаточно близко. Один оскалился, издав глухой рык. Второй предпочел отойти в сторону. Я пару раз хлопнул железными ладонями, но тот не двинулся с места, продолжив скалиться. Тогда я выпустил поверх его башки два плазменных разряда. Подействовало. Существо прыгнуло в ближайший сугроб и исчезло. Переключившись на нужный фильтр, увидел, как светящаяся медуза быстро удалялась к лесу. Но куда делось его лохматое тело? Или оно двигалось под снегом? Да кто бы знал.
Моя решимость найти большое зеркало не ведала преград. Особенно в помещении, где последними обитателями были две женщины. Мелких зеркалец попадалось много, и прямоугольных, и круглых, а вот хотя бы размером с книжный лист… Неужели кто-то пытался отразить луч? Вариант, конечно, интересный, но обреченный на провал. Куда его отражать? Обратно в скважину? Так можно совсем повредить сканер и остаться ни с чем. Но зеркала, похоже, просто рассыпались в пыль, как и прочие предметы.
Футляр от какого-то дорогого коньяка имел крышку, покрытую черным рояльным лаком. Я хорошо видел в ней свое отражение. Что ж, за неимением зеркала, воспользуемся этим. Включив фильтр, я присмотрелся. М-да. Картина оказалась совсем не той, что я ожидал. В груди пульсировали три оранжевых шара, разгоняя по телу тонкие мерцающие ручейки. Я был похож на дерево со светящимися ветками. Никакой эндофоллы не просматривалось, а это значит, что она имеет не энергетическую структуру. Да уж, душа человеческая – потемки, в прямом смысле этого слова.
Я несколько часов носил к воротам приготовленные предметы и превращал их в ничто. Лохматые больше не приближались, предпочитая наблюдать издалека, и я перестал обращать на них внимание. Уже сбившись со счета, сколько раз подносил руку к лучу, я довел процесс до автоматизма. И когда очередной предмет, вместо того, чтобы осыпаться пылью, вдруг снова собрался целым у меня на ладони, от неожиданности уронил его в снег.
Это была небольшая статуэтка из черного материала, изображающая стоящую на коленях обнаженную
женщину. Похоже, та молилась или просила прощение.
Это что же получается? Ключ может состоять из нескольких элементов? Сколько их должно быть? Десять? Двадцать? Это ведь не один год можно здесь провести, разгадывая эту проклятую головоломку. И если бы идея с зеркалами могла сработать, то проще было бы направить луч сразу на ангар и испепелить все сразу. А что осталось бы, уже складывать в код. Но ситуация требовала иных решений.
Продолжая разбирать вещи, я вдруг наткнулся на большой пластиковый контейнер возле кровати, приоткрыл крышку и обомлел. Вот этот аппарат я уж точно не ожидал здесь встретить. Такой знакомый до последнего винтика. Хотя, какие там винтики… Монолит, как и прочие айрелонские изделия. Именно такой образец я когда-то принес на Землю из своего первого прохода и, что кривить душой, он стал причиной, по которой образовалось мое кротовье имя.
Я достал из контейнера старый айрелонский видеопроектор, перевернул к верху дном, посмотрел индикатор батареи. Зарядки оставалась еще треть, – хватит часов на десять.
Он был похож на крупную желтую черепаху, на панцирь которой прикрутили сверху небольшой любительский телескоп. Там, где у черепахи должен быть хвост, располагался слот для «пятаков». Так мои земляки прозвали диски с видеозаписями, ибо по размеру они почти совпадали с пятикопеечной монетой. На каждый такой «пятак» помещалось два с лишним часа видеоматериала. Все зависело от качества файла.
На Земле эти проекторы раскупали, как горячие пирожки. Никакой телевизор не мог сравниться с тем качеством картинки, которую могли они выдать на хорошей поверхности. Лучше всего подходили экраны с серебренным напылением и до четырех метров по диагонали. Если растягивать больше, то картинка начинала слегка «мылить». Прежде чем мы научились сами записывать «пятаки», люди на Земле изучили культуру, быт и странные потуги кинематографа айрелонцев лучше истории своей страны. По каким-то причинам, изобретатели столь замечательной видеотехники совершенно не умели снимать художественные фильмы с вымышленными историями, предпочитая строгую документалистику. И когда мы закидали их нашими шедеврами (особенно фантастикой), то многие из этих наивных медведеподобных увальней просто слетели с катушек. Кто бы знал, что их мозг не способен на альтернативное мышление, фантазии и прочие выдумки. Они были идеальные летописцы, фиксирующие каждую мелочь. Но перешагнуть черту своей реальности были не в силах. Поэтому земные фильмы на Айрелоне приравняли к тяжелым наркотикам и наложили запрет.
В контейнере, помимо самого проектора, было около сотни «пятаков», и больше половины помечены красным ободком, что означало их художественную суть. Среди кучи американских и немецких фильмов я нашел несколько русских мелодрам и комедий.
– Билли, заряжай, – произнес я со злорадством, не свойственным моему киношному тезке. И начал вставлять в проектор «пятак» с увлекательным кино про маленькую девочку, воспитанную семейством волков. Мне всегда нравилась эта версия Маугли. Эдакая наивная детская сказка. Но больше всего хотелось увидеть реакцию лохматых, если они вообще смогут воспринять изображение в таком виде.
Огромная белая стена снаружи словно была создана в качестве экрана, и я вынес проектор на улицу. Качество картинки меня не заботило, поэтому растянул диагональ по максимуму, метров на шесть.
Что ж, занимайте места! Киносеанс начинается!
В отличие от изображения, звук проектор выдавал паршивый. Маленький динамик что-то бубнил, даже слов не разобрать. Годился только для небольших помещений.
Первые сорок минут фильма я смотрел в гордом одиночестве. Затем стал замечать, как на краю леса начали собираться светящиеся огни. И с каждой минутой их становилось все больше. Они растягивались вдоль деревьев широкой полосой, постепенно образуя полумесяц вокруг ангара и меня с проектором. Их были сотни, и мне вдруг сделалось страшно. Такие зрители симпатии не вызывали.
Какое-то время я наблюдал за ними, потом занялся делами. Предметов, ждущих принесения в жертву лучу оставалось еще очень много. И пока лохматые завороженно пялились на движущиеся картинки, я отнес к воротам несколько полных коробок.
Когда фильм закончился, зрители расходиться не спешили. И у меня на руках был второй уцелевший предмет, представлявший собой белую глянцевую шайбу. И эта шайба вполне могла быть подставкой для молящейся женщины. Стоило попробовать собрать.
Я включил следующий фильм, а сам достал черную статуэтку и водрузил ее на белый пьедестал. Да, смотрелось вполне гармонично, однако оба предмета никак не фиксировались вместе. Вот так я их и сунул под луч, придерживая снизу. Композиция разлетелась искрами, но собралась обратно уже в измененном виде. Женщина намертво вросла коленями в шайбу, а перед ней появилась прозрачная подставка для чего-то круглого, размером с яблоко. Ага, вот и подсказка. Нужно найти круглый предмет.
Я вернулся в ангар и собрал все, что подходило по параметрам, сложил в коробку. Но едва открыл дверь, как мохнатая белая тень метнулась из сугроба, ударила в грудь, роняя на спину. Коробка отлетела в сторону, рассыпая содержимое.
Лохматое существо придавило меня лапами к порогу, склонило зубастую пасть. С клыков тянулись нити вязкой слюны. Оно утробно рычало, изредка фыркая. Видимо, не нравился запах. Впрочем, ему я весь не нравился, как и мои действия. А еще мне показалось, что это тот самый самец, которого я убил. Вернулся отомстить. И он явно не хотел, чтобы я полностью собрал ключ.
Выдвинув из запястий лезвия, я уже приготовился нанести удар. На этот раз целился в тот орган на груди, что вмещал в себя энергетическое ядро. Это положило бы конец его реинкарнации.
И тут в голове будто вспыхнуло что-то:
«НЕТ!»
Я опустил руки, понимая, что произошло. Это была обещанная помощь. Мне больше нельзя никого убивать? Ведь так?
В следующий момент я сделал то, чего не мог от себя ожидать. С трудом подняв руку, положил ее на мохнатую морду и осторожно погладил. В глазах существа застыла растерянность. Или мне показалось? Он перестал рычать, а спустя секунду рванул куда-то вверх, на крышу ангара. Только жалостно хрустнул металл.
После этого случая лохматые больше не появлялись. Даже когда включал проектор, ни один огонек не загорался в лесу. Словно ушли насовсем. Неужели мое прикосновение стало для них чем-то значимым? Ну, не обиделись ведь в самом-то деле?
Я продолжал скармливать ненасытному лучу все шаровидные предметы, какие только мог найти. Время тянулось бесконечно долго, и я уже сбился со счета, сколько прошло дней.
Затем я совершил долгую прогулку по лесу, пытаясь найти хоть какую-нибудь живность. Но лес будто вымер. Одно пока радовало: обелиск по-прежнему торчал на своем месте, а значит и Ледник не исчез. Если я не решу проблему с ключом, хоть будет путь к отступлению.
Когда я вернулся к ангару, меня ждал сюрприз. Еще издали заметил одинокую парящую в воздухе лилию из бирюзового света, протянувшую к поверхности тонкие голубые нити. Она находилась возле двери, и сомнений не оставалось, кого именно ждала.
Когда я подошел ближе, существо, заросшее белой шерстью, двинулось навстречу. В нем не было ни агрессии, ни жажды чужой крови. В глазах читалось какое-то смирение, что ли. И тоска. Безмерная тоска, какая бывает у тех, кто смирился с неизбежностью.
Он склонил голову к моим ногам и начал что-то выхаркивать. Точно большой кот. Затем из его пасти заструился голубой свет, и спустя мгновение на снег упал пылающий шар, зашипел, окутался паром.
Лохматый рухнул, как подкошенный. Я даже не сомневался, что он мертв. То, чем являлась его энергетическая сущность, было сконцентрировано в небольшой сфере, размером с теннисный мяч. Как раз, чтобы уместиться в подставке перед стоящей на коленях женщиной.
Я осторожно взял сферу рукой, она уже не была такой горячей, но продолжала пылать, подобно ядру звезды. Бело-голубой жесткий свет заливал все вокруг, делая мир похожим на ледяную сказку. Но у этой сказки должен быть хороший конец, иначе все было бы напрасно.
Я вложил третий элемент ключа на положенное ему место, на прозрачную подставку. Лицо женщины будто изменилось, стало ликующим, восторженным. Еще бы, вернулся предмет ее поклонения.
Луч принял свою последнюю жертву, разбил на искры, но обратно собралось уже нечто другое. У меня в руке был теперь иссиня-черный скипетр со светящейся на конце пирамидкой. Свет ее поменял спектр, стал малиновым, будто горел глаз дьявола.
Я воткнул скипетр в замочную скважину, и он шмыгнул внутрь двери. Откуда-то из под земли послышался нарастающий гул, створки дрогнули и начали открываться.
Глава 33. Оправданные жертвы.
Что я надеялся увидеть по ту сторону? Вечно зеленый райский сад с диковинными птицами? Или вход в белокаменный дворец, обитель Бога? А может и то, и другое?
Но меня встретила пустота. Кромешная тьма без единого проблеска света, будто укутала черным ватным одеялом.
И тишина. Я даже не слышал, как работают сервоприводы моего железного тела. А уж этот навязчивый звук был со мной постоянно. Или не работают микрофоны?
Слегка стукнув себя по боковому щитку на голове, понял, что микрофоны исправны. Но слышимость была такой, словно находился на дне бассейна, да еще обложенный подушками.
А затем я начал растворяться. Это было странное состояние, которое даже сравнить не с чем. Будто распадаешься на атомы, превращаясь в бесформенное облако газа. Сознание тоже расползалось, мысли потянулись вяло, стало лень думать…
Спустя какое-то время я вдруг оказался за рулем автомобиля. Это была странная машина, футуристическая панель управления, множество экранов. Да и руль выглядел, будто знак бесконечности или положенная на бок восьмерка. Руки мои на руле были вполне человеческими, из плоти и крови.
Рядом в кресле сидел дряхлый старик. Волос на голове практически не осталось, лицо сморщенное, будто сухая груша, все в пигментных пятнах. Нижняя губа отвисала и тряслась. Одет он был в свободный белый костюм из легкой воздушной ткани, а в руках сжимал толстый, потрепанный временем, фотоальбом. На обложке красовался значок на глаплесе, обозначающий « память». Из плотно сжатых картонных листов торчали уголки пожелтевших фотографий.
– Я вчера разговаривал с Гэйли, – сиплым голосом произнес старик. Поднял вверх тощий узловатый палец, и замер так на несколько секунд. Потом продолжил: – Жаловалась, что учитель истории к ней предвзято относится. Не повезло…
– Пап, не надо больше, – сказал я чужим голосом. – Гэйли умерла семь лет назад. Ее больше нет.
– Но как же… – старик рассеянно посмотрел на меня. – Вот вчера ведь…
Я глянул на себя в зеркало заднего вида. Лицо было знакомо. Может, чуть моложе того, что я запомнил.
– Кайт, ты не понимаешь, – с укором проговорил собеседник. – У меня ведь ничего не осталось. Не лишай хоть последних иллюзий. Я знаю, куда ты меня везешь…
– В санатории тебе понравится, – сказал я, натягивая дежурную улыбку. – Чистейший воздух, море рядом, пляж. Будет с кем вспомнить молодость.
– И десятки таких же старых развалин, собранных в одном месте, чтобы дожить свои оставшиеся дни. Прекрасная компания, не так ли?
– Всего лишь две недели, пап. Не больше. Мы как раз доделаем ремонт, обновим твою комнату. Вернешься в новую обстановку.
– Ай, – махнул рукой старик. – Из этого «санатория» твоего уже вряд ли кто возвращается. Я уже давно не верю в сказки.
Тем временем мы въехали в тоннель. Замелькали ряды ярких ламп вдоль стен, и впереди на дороге появилось что-то блестящее, будто разлитая ртуть. Пятно было метра три в диаметре, на обе полосы. Я пытался тормозить, выворачивая руль. Но умная машина не позволяла делать резких движений, а препятствие она не видела. И мы на полной скорости влетели в лужу из жидкого металла…
Я вновь оказался в кресле возле камина. Напротив сидел истинный Наследник и пристально смотрел на меня. В его руке был пузатый бокал, наполненный янтарной жидкостью.
– На этот раз ты поступил хитрее, Айзек, – произнес он, делая глоток из бокала. – Я почти поверил. Но твоя сущность все равно проступает в мелочах, как бы ты не прятался.
– Не понимаю, о чем ты, – ответил я. Пледа на коленях на этот раз не было, да и огонь в камине будто не грел вовсе. Почему так холодно?
– Ты продолжаешь жить в своих потомках, – Кайт покачал головой. – Хороший ход. Хитрый. Но я все равно тебя переплюнул. Я ощущаю Мироздание миллиардами копий в разных мирах. И в миллиардах разумных существ есть моя частичка. Не это ли делает меня сравни Богу?
– Богу? – я улыбнулся. Как приятно снова ощущать мимику лица. – Я видел Бога в твоей машине, на пассажирском сидении. Ты вез его в приют для стариков.
– Ты про отца? – собеседник поморщился. – Он тогда не был Богом. Но Мироздание порой преподносит такие сюрпризы, что диву даешься. Кто бы мог подумать, что именно он из нас двоих сможет получить власть над Эдемом. Теперь-то уже не важно, но я до сих пор не могу исправить эту ошибку.
– Но ты ведь возвысился до уровня Бога, – сказал я и зябко поежился. – Зачем что-то исправлять? Это такие мелочи.
– Ты считаешь это мелочью? – Кайт приподнял бровь. – А ну-ка скажи, что было в руках у пассажира в машине.
– Старый фотоальбом, – ответил я.
– Всего лишь чертов фотоальбом, – собеседник криво усмехнулся. Сделал еще глоток. – Он начинал всех забывать, и только фотографии помогали ему не потерять память до конца. Те, кто давно умер, и те, кто продолжал его навещать, – все они смотрели с этих цветных бумажек. Тысячи лиц… А потом случилось то, чего я не мог даже представить в кошмарных снах.
– Кажется, я начинаю понимать, – мои губы тряслись от холода, зубы стучали. – Но почему ты считаешь это ошибкой?
– Я тебе уже говорил, Айзек. Больной человек порождает такую же больную Вселенную. Так не должно быть. И ты, и все остальные, – порождения искалеченного старостью разума. Я долго пытался очистить этот мир, но всегда срабатывала защита, сводя мои старания на нет. Смотрю, ты мерзнешь, Айзек? Тебе холодно?
– Есть немного, – признался я. От холода уже еле ворочался язык.
– Потерпи. Скоро все закончится. Ты просто теряешь энергию в буферной зоне.
– Ты специально это делаешь! – я попытался вскочить на ноги, но не тут то было. Тело не слушалось. – Я ведь тебе верил!
– А зря, – Кайт встал с кресла, подошел ко мне поближе. – Считай это местью за то, что ты меня отправил в гибернацию на две тысячи лет. Думал, я так просто приведу тебя к Эдему? Твоя память тебя же подвела. Перестарался чуток.
Я попытался сконцентрироваться на своих чувствах, но кроме ледяной пустоты ничего не ощущал. Да и тела у меня не могло быть в физическом плане, это все иллюзия. А вот настоящий ли Кайт?
– Скажи, я ведь в этот раз не возвышался? – выдавил из себя, голос заметно осип.
– Что ты бормочешь? – Кайт придвинулся еще ближе, склонился надо мной. – Возвысился ли ты? Нет, конечно. С чего бы?
Именно это мне и нужно было узнать. Наша встреча могла произойти лишь в двух случаях, и первый из них оказался не верным.
Я вдруг почувствовал, как внутри меня холодная пустота стала уплотняться, сворачиваясь в тяжелый кусок льда. Настолько тяжелый, что был способен смещать со своих орбит небольшие космические тела. Ему нужна была энергия в любом виде, и остановить процесс уже никто не смог бы.
Что это? Частица Айзека, доставшаяся мне по наследству? Или я сам смог это сделать, когда осознал происходящее? Да, не важно.
Кайт начал расплываться, словно акварельный рисунок под струей воды. Он дернулся было, чтобы отскочить, но мое притяжение держало мертвой хваткой. Его затягивало внутрь меня, закручивало, будто мокрую простыню. Он сочился энергией, пытаясь вырваться, однако все уходило только в одном направлении – в глыбу льда у меня в животе. Все-таки зря он сошел до моего уровня, это было его ошибкой. Впрочем, выбора у него не оставалось, разве что молча самому проводить в Эдем.
– Твоя память еще хуже, – сказал я, хватая руками размытый силуэт. Откуда-то пришло понимание, что произойдет дальше. Это уже было, тысячи лет назад. И я ощутил, как лед внутри начал менять структуру, становясь сродни керамике. Затем форма вытянулась, напоминая амфору.
– Я хорошо помню! – заорал Кайт, и выплеснул столько энергии, что меня отшвырнуло потоком. Я просто не успел ее впитать.
– Тогда скажи, как ты возвысился! – потребовал я, хотя ответ уже знал. Память Айзека медленно просыпалась, но пока не имела целостности. Его мир виделся только рваными клочками.
– Это эволюция, – все же ответил Кайт. – Когда жизнь не имеет ограничения по времени и ты четко знаешь, в каком направлении развиваться. Все просто.
Надо же, для него просто. Только забыл сказать самое важное. А для меня сейчас было важно не дать ему уйти из созданного им же пузыря. Пока он в низшей форме и уязвим.
– А еще за Лотбера ответишь, – сказал я, вновь потянув в себя энергию. Амфора почти сформировалась и емкость ее порядком увеличилась. – Ты убил его!
-Ты так ничего и не понял? – удивленно спросил Кайт, всеми силами удерживаясь за оболочку пузыря. – И Айкельм не сказал? Вот ведь… Лотбер окончательно возвысился, перейдя на следующий слой. Не без моей помощи, конечно. В вашем тандеме он был доминирующим звеном, и твой слепок сущности остался. Так всегда происходит при возвышении. Сильный переходит за счет слабого, забирая у него весь потенциал. Ты теперь всего лишь огрызок.
– Огрызок?! – я до предела увеличил силу притяжения, так что вместе с Кайтом стал сворачиваться сам пузырь. – Тогда кто из вас двоих остался? Оригинал или копия? Кто ты есть? Кто?
– Это уже не важно, Айзек, – Кайт потерял свои очертания, превратившись в нечто бесформенное. Его было уже не различить в бушующем вокруг пестром вихре. Но голос продолжал звучать: – Мы были равны, и разошлись с одинаковым потенциалом. А ты нет. Потому что ты копия копии. Знаешь, в той машине ты тоже был с нами, на заднем сидении. Только тебе не повезло. Сквозь пространственную дыру прошла лишь передняя половина транспорта, и вместе с ней твоя голова с частью левого плеча. Это все, что осталось от оригинала. Отец не смог бросить эти останки, так и вошел в ворота Эдема, весь перемазанный кровью, держа на руках фрагмент тела любимого Айзека.
Я не мог понять, как Кайт до сих пор еще держался. Лохмотья пузыря метались вокруг меня, с каждым движением приближаясь к амфоре. Там накопилось уже столько энергии, что хватило бы на десяток тысяч лет гибернации. Оставалось только захватить главный объект.
И в следующий миг все исчезло. Я снова сидел в кресле возле камина, напротив – целый и невредимый Кайт. И даже улыбался.
– Какой же ты упрямый, – покачал он головой. – Твоя шутка второй раз уже не смешна. Но старания я оценил, ага. И поскольку мы в симуляции, то можешь попробовать что-нибудь иное. Я не обижусь. В любом случае мы вернемся к началу.
– Ты ее зациклил, – сказал я, делая попытку встать. Но тело по-прежнему не слушалось. – И запер в ней нас обоих. Ты уже не внутри меня, а в уязвимой низшей форме, сидишь напротив. Буферная зона нас разделила. Да, я чувствую, как она жрет мою энергию, и скоро снова начну замерзать. Ты боишься, что мне до Эдема остался всего один шаг, и… А может ты сам туда пойдешь? Исправишь ошибки, вернешь себе Тиллис. Тебе в низшей форме это вполне возможно. А я пока тут подожду.
Кайт продолжал улыбаться. Память Айзека предлагала множество способов разрушить и симуляцию, и самого Кайта. Мы сейчас оба были энергетическими сущностями, помещенными в изолированную среду. Почти равные по возможностям, но я не мог уйти на слой выше, а он мог. Но если уйдет, то симуляция лопнет, освобождая меня. Он этого никогда бы не допустил.
