355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Житомирский » Ромул » Текст книги (страница 15)
Ромул
  • Текст добавлен: 22 марта 2017, 17:00

Текст книги "Ромул"


Автор книги: Сергей Житомирский


Соавторы: Альфред Дугган
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Кровосмешение, убийство, отцеубийство, теперь ещё предательство под прикрытием священного праздника – похоже, нет злодейства, которым бы царь себя не запятнал. И всё-таки город стоит уже пятый год. Либо боги очень терпеливы, либо счастье Ромула и впрямь настолько сильно, что он может безнаказанно нарушать все божественные законы. Второе объяснение обнадёживало больше, и Марк надеялся, что оно верно.

Но вот колесницы одна за другой остановились, и через толпу протиснулся молодой силач с секирой, принести в жертву коня-победителя. Марк потрогал рукоять спрятанного короткого меча, потёр потную ладонь в пыли, чтобы пальцы не соскользнули. Плащ у него был обмотан вокруг пояса, и конец перекинут через левое плечо. И правая рука свободна для драки, и сразу видно, что он римлянин – царю нравилось, чтобы подданные носили плащи именно так.

Внезапно Ромул спрыгнул с кучи камней с боевым кличем. Римляне бросились на остолбеневших гостей. Марк выхватил меч и кинулся к намеченному семейству.

Всё вышло точно, как он задумал. Сабинянин, коренастый и крепкий, встретил врага со сжатыми кулаками и не дрогнул, увидев обнажённый меч, но за его широкой спиной всё же не могли укрыться обе женщины. Марк увернулся, чтобы удар, направленный ему в лицо, пришёлся на плечо, ухватил девушку за волосы и стряхнул мальчишку, попытавшегося вцепиться зубами ему в ногу. Сабинянин, естественно, защищал жену, которой ничто не угрожало. Марк выволок добычу на колею, взял меч в зубы, обхватил девушку обеими руками и потащил вверх, на Палатин.

У ворот целер велел ему ждать с пленницей на главной площади и помог связать девушке руки за спиной. Связав ей ещё и ноги, Марк мог быть спокоен, что до прихода царя она никуда не денется.

С Палатина не было видно, что происходит внизу, но в ворота толпой валили римляне с добычей. По их рассказам, захват женщин прошёл без единой заминки. Первой мыслью гостей было спасаться, пока всех не обратили и рабство; они бежали по левому берегу к своим лесистым холмам. Невероятно повезло, что с обеих сторон никто нс погиб и серьёзно не пострадал. Захватили почти тысячу девушек, хотя некоторые оказались ещё слишком молоды для немедленной женитьбы. Марк не знал, гордиться ли ему хитростью вождя или стыдиться его коварства.

Скоро на площади показался Ромул во всём; своём великолепии, с пурпурной мантией на плечах и посохом из слоновой кости в руке. Перед ним вышагивали двадцать целеров, у каждого пучок розог, примотанный к топору палача. Такого воины раньше не видели; но с самого основания города целеры и рубили головы, и секли по приказу царя, чем не свита для римского владыки! Ромул обратился к подданным:

   – Воины, вы захватили достаточно женщин, чтобы наш город выжил. Теперь надо обращаться с ними почтительно, чтобы они стали матерями достойных римских граждан. Эти дамы – ваши жёны, а не рабыни и не наложницы. Мои помощники обойдут вас с корзинами освящённых ячменных лепёшек, и пусть каждый разломит лепёшку, разделит со своей госпожой и поклянётся при этом, что он хозяин на поле, она – хозяйка в доме. Это самый строгий брачный обет, какой знают мудрые служители богов, и расторгнуть его может только смерть. Его охраняет Мать зерна, дающая нам ячмень, а с ней мой отец Марс и святыни, которые я собрал в этом городе. Пока жена жива, её нельзя прогнать и взять другую. Если кто-нибудь боится связать себя столь прочными узами с незнакомкой, может отказаться, мы найдём на его место другого римлянина.

Желающих отказаться не нашлось; после многолетнего воздержания женщина была для воинов сокровищем на любых условиях.

   – Обращайтесь с жёнами как с равными, как с помощницами и спутницами жизни, – продолжал царь. – Не заставляйте их работать в поле, такой труд не подобает римлянкам. Если жена выкроит время от домашних хлопот, пусть дома прядёт шерсть. Муж должен уважать жену, отпускать по своим делам, признавать, что она правит кухней. Я знаю, пока мы живём в маленьких круглых хижинах. Но придёт время, когда у нас будут настоящие дома из нескольких комнат. Как только у семьи появятся две комнаты, а я надеюсь, что такого недолго ждать, одна комната отойдёт к жене, и муж будет заходить туда только как гость. Но, – Ромул выразительно помолчал, – глава семьи – муж. Если он убьёт жену, никто не смеет требовать объяснений. Это право даётся вам, чтобы поддерживать к себе уважение, на самый крайний случай. Теперь вы знаете, как обращаться с жёнами... Ещё одна практическая деталь. Супружеской паре не годится делить хижину с толпой холостяков; после общей свадьбы цел еры отведут каждой семье отдельный дом, а неженатые, если понадобится, будут ночевать на улице, пока не построят ещё жилья. Теперь помолчите и покройте головы, я помолюсь за вас. Оставайтесь на местах, пока не преломите и не съедите лепёшку.

По толпе пробежало движение – все садились, мужчины натягивали на головы концы плащей. Ромул молился вслух, со старинным выговором, как положено обращаться к богам. Он призвал Мать зерна взглянуть благосклонно на эти браки и закончил знакомым всем с детства свадебным призывом к богам. Целеры тем временем раздавали лепёшки.

Марк заставил пленницу сесть и развязал верёвки. На этот счёт царь ничего не сказал, но и так было ясно, что жениться на женщине, спутанной, точно животное, – явное кощунство. Все вокруг развязывали пленниц.

Наконец-то Марк как следует разглядел добычу. Приземистая, как все сабинянки, широкоплечая, с крепкими бёдрами, груди маленькие – ей вряд ли больше пятнадцати. Прямые чёрные волосы, густые, но не очень длинные, глаза серые, а кожа белая, где не тронута загаром. Прямой нос, маленький рот. В общем, сногсшибательной красавицей её не назовёшь, но внешность вполне приятная. Совсем неплохо.

Марк заговорил с ней, первый раз с тех пор как похитил.

   – Слышала, что сказал царь? Мы сочетаемся законным браком. Я Марк, из рода Эмилиев. Как свободному гражданину мне выдали поле и упряжку волов, за ними помогают смотреть общинные рабы. У меня есть щит и копьё, а ещё железный меч и три глиняных горшка. Царь поселит нас в отдельную хижину. Как тебя зовут? Ты согласна за меня выйти?

На лице девушки читались гнев и брезгливость, но ни тени страха. Она ответила сразу, словно уже приняла решение.

   – Согласна, что же ещё остаётся. Всё равно после того, как я побывала у римских разбойников, ни один приличный сабинянин меня в жёны не возьмёт. А своё имя я не скажу, оно – часть меня, и этой частью я не собираюсь с тобой делиться. Вообще тебе незачем знать, из какого я рода, тогда родичам будет легче за меня отомстить.

   – Как хочешь, жёнушка, – весело отозвался Марк, – оставь своё имя при себе. Как-то называть тебя надо, поэтому я буду звать тебя Сабина, а соседям достаточно знать, что твой муж – Марк Эмилий. Кстати, ты девушка?

   – Что за гадкий вопрос!

   – Вовсе нет, я хочу знать.

   – Конечно, девушка, как любая незамужняя сабинянка. Но я уже посвящена в мистерии, если ты это имел в виду, и знаю, что со мной сегодня будет.

   – Вот что, Сабина. Царь просил богов, чтобы они нас соединили, и нам с тобой жить в одной хижине, пока смерть нас не разлучит. Мы ведь довольно похожие люди. Не вижу, почему бы нам не поладить, давай будем друзьями лучше.

   – Я тоже хочу жить хорошо, по крайней мере в Риме. Буду готовить как умею и следить, чтобы в доме было тепло и чисто. А смерть нас разлучит очень скоро, как только родичи отомстят за мой позор. Тогда я останусь вдовой и выйду за какого-нибудь приличного сабинянина.

   – Это честно, сразу видно хорошее воспитание. Только, пожалуйста, не забывай, что месть – дело твоих родичей, им это и предоставь. Обещай, что не отравишь меня и не заколешь во сне.

   – Обещаю. Боги наказывают за убийство мужа.

   – Хорошо. Через пару минут нас поженят, а пока, если не возражаешь, я бы тебя попросил сразу заняться домашней работой. Видишь на ножнах ремешок? Узел должен проходить вот в эту петлю на перевязи, но он не лезет. Ты не могла бы его подтянуть и сделать поаккуратнее?

С этими словами он положил меч в ножнах ей на колени. Сабина оценила его находчивость и улыбнулась. Он поступил с ней дурно, но раз уж судьба свела их вместе, надо доверять друг другу, иначе им никогда не видать спокойной жизни. Целер, разносивший священные лепёшки, с удивлением увидел, как пленная сабинянка дружелюбно болтает со своим захватчиком, держа его меч.

Глава 3. ПЕРВЫЕ ПОДКРЕПЛЕНИЯ

Сабиняне жили в маленьких деревнях, разбросанных по лесистым горам на востоке. Те, кто бежал из Рима, не помнили себя от ярости, но собрать полное ополчение – дело небыстрое. Зато три полуэтрусских города – Ценина, Крустумерий и Антемны – были всегда готовы к войне, а царь Ценины Акрон издавна славился как полководец. Он был не из тех, что долго взвешивает силы, когда его подданные пострадали и оскорблены.

Поэтому для римлян первая война началась с небольших стычек со слабым врагом, пока собиралось могучее сабинское войско. Царь Акрон повёл на Рим всё ополчение своего городка несколько сотен воинов.

Участие в разгроме этого отряда стало для Марка первой настоящей битвой. Разумеется, Марк не раз участвовал в разбойничьих вылазках, но это было совсем другое дело. Для налётчика главное – добыча, и нет никакого стыда в том, чтобы удирать от погони во весь дух; а тут воины стоят сомкнутым строем, быстрые ноги не спасут, отступать нельзя. Марк даже немного боялся.

Но всё оказалось очень просто, словно специально для новичков. У Марка не было ни панциря, ни поножей, поэтому его поставили в третий ряд, откуда конец копья едва достаёт до противника, и сказали, что главное – покрепче нажимать щитом на впереди стоящих, чтобы не дать им отступать. Но даже из третьего ряда Марк хорошо видел действия царя Ромула.

Засада вышла отличная. Когда больше трёх тысяч римлян показались на гребне холма, маленькая колонна, которая шла по долине, остановилась и приготовилась их встретить. Царь Акрон сразу понял, в какой опасности его отряд, и бесстрашно предпринял единственное, что могло бы спасти людей. На несколько корпусов впереди своих всадников он помчался на римскую конницу в надежде убить Ромула и остановить нападающих. В своё время он одолел немало противников, но его бойцовские дни прошли. Ромул, сын Марса, могучий бородатый гигант, оказался для стареющего полководца неравным противником. Одной рукой он поднял царя Ценины из седла, а другой всадил ему меч в живот. Римляне при виде этого подвига побежали вперёд, и когда они обрушились на врагов, те кинулись наутёк.

Неприятель отступил в свой городок, но Ромул остановил погоню: нельзя связывать себя осадой, когда столько других врагов ждёт случая напасть. Вместо того чтобы разделаться с Цениной, он повёл воинов обратно на поле боя собирать трофеи. Они собрали достаточно щитов, чтобы доказать, что противник позорно бежал, а Марк подобрал кожаный шлем с бронзовой шишечкой. Но для Ромула главное было сохранить память о собственном подвиге. Нечасто случается царю своими руками убить другого царя, и это лишний раз показывало, как Марс опекает сына. Такое деяние следовало достойно увековечить. Срубили деревце, на нём повесили доспехи царя Акрона, его роскошное оружие этрусской работы, бронзовый позолоченный панцирь. Царь Ромул поставил трофей рядом с собой в колесницу четвёркой и так въехал в город. Когда все насмотрелись на шест, его вместе с колесницей убрали в священную сокровищницу.

Вечером после битвы победители пировали дома. Молодая жена встретила Марка, безучастно стоя в дверях, но её равнодушие улетучилось, едва она завидела большой кусок освящённой говядины на ужин.

– Мясо! Мы ведь ели его всего три дня назад, на свадьбе. В Риме хорошо живут! Даже жалко будет, когда мои родичи разграбят город и всех вас перебьют; у нас в деревне круглый год перебиваются одной ячменной кашей, – её глаза горели от детской жадности, нашлась улыбка и для мужа. – А у тебя новый шлем. Хороший? Ты убил кого-нибудь? Почему подняли такой шум насчёт доспехов царя Акрона? Победить старика – небольшая заслуга.

   – Наоборот, великий подвиг, – весело ответил Марк. – Ведь его совершил царь Ромул, а всё, что он делает – подвиг. Не веришь, спроси его самого; он стыдливо покраснеет и сознается, что мир не видел более могучего героя.

   – А ты ведь не очень высокого мнения о своём царе. Тогда почему ты в его войске? Ты – его подданный от рождения?

   – Конечно нет, любовь моя. Я пришёл сюда по доброй воле, а в основном по глупости, но к Ромулу попал случайно. Я служил его брату, Рему. Ромул его убил в тот самый день, когда основал город.

   – Так давай уйдём отсюда.

   – Что, бросить Рим после всех трудов? Откуда, ты думаешь, у палисада такой красивый цвет? Это пот и кровь моих рук! И потом, у меня своя земля и волы, ты их ещё не видела, но они отличные. Весной поможешь на них пахать.

   – Вот и нет, римлянку нельзя заставлять работать в поле. Царь Ромул – трус, подлец и хвастун, и я его люблю не больше, чем ты, но насчёт уважения к замужним женщинам у него есть очень здравые мысли.

   – Совсем забыл про тот дурацкий указ. Царь бы его отменил, если бы хотел заставить собственную жену пропалывать грядки. Хотя нет, для нас оставил бы в силе, а сам нарушил бы. Он никогда не трудится выполнять свои законы.

   – Что верно, то верно, – посерьёзнела Сабина. – Единственное, что было честного в похищении, это то, что ваш царь велел брать только девушек. Для нас это, по крайней мере, не рабство, а достойный брак. Но одну замужнюю женщину всё-таки похитил. Её зовут Герсилия, её муж – Гостилий. Она приглянулась царю, и он велел своим бандитам-целерам схватить её и привести к нему в постель.

   – Не знал, но это меня не удивляет. И всё-таки он, должно быть, стыдится этой истории, раз никому не сказал.

   – Все женщины в Риме об этом знают; мы встречаемся у родника и на реке, где стираем. Герсилия довольна. Гостилий ей не нравился, а этот римский скот, по-моему, привёл её в полный восторг.

   – Если знают жёны, дойдёт и до мужей, – задумчиво проговорил Марк. – Что же делать? Когда меня выгнал отец, я ушёл в разбойники, думал награбить у этрусков несметные сокровища и явиться домой на зависть соседям. И вот у меня царь почище любого разбойничьего атамана, но при этом требует, чтобы я пахал землю, точно как брат в родной деревне. В более предприимчивую шайку с женой не уйдёшь, да и Рим бросать жалко. Земля здесь неплохая, палисад мы построили на славу, а в сокровищнице лежат настоящие святыни, про них Ромул не наврал. Потом, кровавая голова, которую вырыли на Капитолии, тоже что-нибудь да значит, если, конечно, это правда. Но главное, я не хочу признавать, что загубил впустую четыре года молодости. Наверное, стоит остаться и подождать, что из этого выйдет.

   – Что из этого выйдет, милый, мы давно знаем: мои родичи снесут ваш палисад, сломают хижины и сокровищницу и засеют холм солью в знак вечного проклятия. Разве не помнишь? Мы решили в брачную ночь, что таков будет конец Рима.

   – И ты обещала, когда я попаду в рабство, проследить, чтобы со мной хорошо обращались, не забывай, это было самое главное. Ну что ж, нечего думать о будущем. Всё равно, пока война, я должен оставаться со своим вождём; бросить Рим сейчас было бы похоже на бегство. А пока что надо приготовить ужин, а потом в постель. Кстати, враги сразу побежали, я никого не проткнул копьём и не осквернён убийством. Шлем неплохой, но его обронил какой-то беглец, а я подобрал.

   – Я не из Ценины, но всё равно хорошо, что ты никого не убил. Сходи наруби дров, и будем ужинать.

За несколько дней Ромул разбил ополчения Крустумерия и Антемны, захватив оба маленьких войска врасплох. Это опять были почти бескровные битвы, римляне нападали внезапно превосходящими силами и рассеивали слабые колонны. Ромул без сомнения показывал себя достойным сыном Марса.

Самые могучие противники, сабиняне, всё ещё не появлялись. Как положено земледельцам, они в первую очередь думали о полях и, похоже, отложили месть до конца осенней пахоты.

После трёх побед римское ополчение распустили. В Народном собрании какие-то горячие головы кричали, чтобы их вели на Ценину: её жители понесли такие потери, что не смогут защищать стены. Но Ромул, взиравший на толпу с почётного возвышения, куда нельзя было подниматься простым римлянам, не согласился.

   – Не слишком полагайтесь на сабинскую медлительность, друзья. Ещё неизвестно, правда ли они будут так копаться, что за это время можно захватить город. Выйдет глупо, если они возьмут Рим, пока мы будем осаждать жалкую Ценину. Давайте останемся дома готовиться к великой битве, которой не избежать, когда нападут сабиняне. Но не думайте, что наши завоевания пропали даром. Я поддерживаю связь с правителями побеждённых городов; награда может оказаться больше любой добычи, которую мы бы там захватили.

Слушатели недоумевали. Не предлагает же царь взять выкуп! Дикари и даже некоторые крестьяне иногда платят победителям, чтобы те не трогали полей, но ни один свободный город на такое не согласится. А если согласится, что получит взамен? Обещание Ромула оставить его в покое, а слово такого человека недорого стоит. Тем не менее воины, как всегда, поддержали царское предложение – трудно было голосовать иначе, когда Ромул не давал противникам толком высказаться.

Дома Марк рассказал обо всём жене и узнал, какие слухи ходят среди женщин. Сабина объяснила, что Ромул, как обычно, скрывает свои замыслы от подданных. Он добивается не выкупа, а мира. Герсилия, у которой в Ценине родичи, выступает посредником и всё рассказала другим сабинянкам.

   – Ромул с Герсилией придумали очень странную вещь, – сказала Сабина. – Они хотят, чтобы побеждённые города стали частью Рима, а их войска вошли в римское ополчение.

   – Что за нелепость, – ответил Марк, – город не может быть сразу в двух местах. Как тогда гражданам приходить на собрание? Половине придётся в придачу к дневной пахоте прошагать немалый путь. Войну не останавливают на середине. Либо мы разрушим Ценину и возьмём жителей в рабство, либо она останется независимым городом.

   – Неужели врагов надо непременно убивать и нельзя хоть раз помириться? Побеждённые должны что-то потерять, но незачем отнимать у них жизнь, свободу или всё имущество. По новому плану они останутся жить в своих домах, но будут воевать по приказу Рима и слушаться решений римского собрания. А если их что-нибудь всерьёз заинтересует, я думаю, они доберутся сюда проголосовать. Со временем, когда привыкнут, они даже могут стать верными римлянами; это лучше, чем лишиться головы, так что они ещё будут благодарны за милость.

   – Вот-вот, милость меня и удивляет. Это не похоже на Ромула, отец у него жестокий бог. И никогда бы не подумал, что у него хватит ума изобрести новый вид мира.

   – А это не он изобрёл, всё придумала Герсилия. Ей был нужен предлог, чтобы пощадили её родных.

   – Да, никогда не слыхал ничего подобного. Но, может, и выйдет.

   – Выйдет, не сомневайся. Герсилия приказала Ромулу, а тот прикажет римлянам.

   – Ромул правит нами, а им, значит, правит жена? Не знал, но я тебе верю.

Сабина была права. На следующем собрании царь изложил свой план. Ему пришлось долго говорить, прежде чем до слушателей дошло диковинное изобретение: диктовать свою волю свободным людям. С чужим городом можно заключить союз, который, скорее всего, развалится в трудную минуту, но обычно считалось, что вопросы войны и мира каждый народ решает сам – войско, которое не хочет сражаться, непременно будет разбито. А тут жители трёх городов (Крустумерий и Антемны тоже попали в этот план) должны будут исполнять решения римского собрания, хотя сами живут так далеко, что не смогут голосовать.

   – Не думайте, что всё останется как было, – продолжал Ромул. – Стены и святыни никто не тронет, город – это хорошо. Я сам основал город и хочу, чтобы меня помнили за это, а не за то, что опустошил половину Италии. Так что пускай постройки стоят, но половина жителей переселится в Рим, а на их место отправится столько же римлян. Тогда наши новые сограждане никогда не составят большинства ни в Риме, ни в колониях. В собрании перевес будет у вас, исконных поселенцев. Довольны? Заметьте, наша военная мощь почти удвоится. С колонистами в римском ополчении восемь тысяч человек, а когда надо ждать сабинян, дорог каждый воин. В конце концов мы разобьём сабинян, непременно разобьём, не забывайте знамения, особенно кровавую голову на Капитолии. Риму суждено повелевать. А ваш долг – делать всё, чтобы город исполнил своё предназначение. Помните о долге, а то боги вас покарают; я сын бога, уж я-то знаю.

Собрание утвердило царские решения. По жребию выбрали, кому переселиться в колонии, и переселенцы отправились туда почти охотно, потому что в чужих городах жилось богаче. Но Марк был рад, что не попал в их число. Ему полюбилась хижина, где Сабина хлопотала у очага, а брёвна палисада, которые он сам в своё время ставил, охраняли его сон, словно старые друзья. Он тосковал бы по ним, если бы пришлось оставить Рим.

   – Хорошо бы царь поменьше говорил о своём божественном происхождении, – сказал он жене. – У него всегда есть решающий довод, когда надо нам что-нибудь навязать: «Я сын бога и знаю волю богов». Не так-то просто в это поверить, хотя мне начинает казаться, что доля правды тут есть. Наверно, все его злодейства остаются безнаказанными именно поэтому, боги не хотят быть слишком строги с беспутным племянничком. И, конечно, именно такой и должен быть сын Марса: сильный, храбрый, способный на всё, а теперь оказалось, что он у нас ещё и милосердный. Хотя по мне лучше бы он, как в добрые старые времена, убеждал нас, а не запугивал дружбой с богами.

На празднике середины зимы Сабина сказала Марку, что ждёт ребёнка.

   – Родичи слишком затянули с местью, – она развела руками. – Теперь не знаю, что им говорить, когда они наконец ворвутся за ваш палисад: чтобы не трогали сабинского малыша или чтобы прикончили римское отродье.

   – Может, это окажется девочка, – ответил муж. – Тогда будет всё равно. У сабинян ведь свободную матрону не отличишь от рабыни, обе с утра до вечера гнут спину в поле. Одни мы, римляне, почитаем жён и освобождаем их от всякого труда, кроме пряжи.

   – Зато на вас и не напрядёшься, каждый непременно хочет огромный плащ, чтобы показать, что он гражданин. Вы, когда отправляетесь в собрание, кутаетесь теплее, чем сабинский пастух в самую лютую стужу. Но женщин здесь действительно уважают. Когда-нибудь я приду на этот холм, на развалины, погрустить о разбойничьем городе, где жила с добрым мужем и рожала ему детей. Этот, судя по росту, сын – уже почти такой же силач и буян, как царь Ромул.

Разумеется, они всё время говорили о страшной мести её родичей. Гордость не позволяла Сабине признать, что навязанная жизнь пришлась ей по сердцу. Но сабиняне почему-то долго собирались. Их огромное войско так и не появилось в апреле, когда Сабина родила крупного, здорового мальчика. В тот же день его занесли в списки рода Эмилиев и назвали по отцу Марком. Он был одним из первых коренных римлян – явление, впрочем, не очень редкое, потому что в эту весну почти у всех украденных сабинянок появились первенцы.

День прибывал, и Марк с утра до вечера пропадал в поле. Было приятно обходить свою землю, смотреть, как пробиваются всходы, копать канавки и отводить воду, выпалывать сорняки. Выгнанный из родной деревни, он подался в разбойники подальше от скучной, однообразной жизни пахаря, а теперь, на Палатине, они с женой жили точно так же, и это было замечательно. Правда, теперь он работал на собственной земле, которую своим копьём защищал от врагов.

Заставить ячмень расти было непросто. Всё надо было делать правильно, всё было важно – от того, как посеять, до того, как сжать последний сноп. Неизвестно, почему вообще зерно лучше всходит во вспаханной земле. В конечном счёте, оно превращается в ячмень оттого, что так хочет Мать зерна. Поэтому её надо задабривать.

Имелось множество средств ей угодить, и римляне, родом из разных мест, любили сравнивать заклинания. Интересно было попробовать новое колдовство, пока по соседству другие пахари подбадривали свой ячмень каким-то особым способом. Марк сам не заметил, как втянулся в вечный круговорот земледельческого труда.

Только когда солнце заходило, он откладывал инструменты и шёл на холм, к палисаду. На плоском верху Палатина молодые жёны с младенцами, сидя у очагов, ждали к ужину мужей и кормильцев. Жизнь в Риме становилась всё более уютной и домашней. Марк чувствовал, что не против остаться здесь на всю жизнь, работать в поле, не искать ни роскоши, ни славы, а со временем передать плуг сыну и провести остаток дней на скамеечке у тёплого очага. Так испокон веку велось у латинян, и так же готовы были жить люди в этом разбойничьем посёлке.

Но если Палатин превратился в цветущую деревню, на Капитолии по-прежнему царил чисто мужской дух. Воины, охранявшие крепость, получали за дополнительную службу ежемесячную плату ячменём и мясом, но жили они тесно и неудобно, и в гарнизон шли только последние бедняки, которые слишком ленились или чересчур небрежно колдовали, чтобы добиться хорошего урожая. Среди этих жалких, никчёмных холостяков была только одна семья, начальника крепости, Тарпея. Его дочь была уже взрослой, но отец так и не выбрал ей подходящего жениха. Единственная девушка посреди скопища грубых воинов, она жила под неусыпной родительской опекой.

Дело в том, что ещё год назад Тарпейя была в Риме единственной невестой. Отец прочил для неё очень выгодное замужество, так что поначалу никто из соискателей его не устраивал. Теперь обстоятельства изменились, а Тарпей не мог умерить требования. Все видные аристократы из окружения царя женились на пленных сабинянках, с переселенцами из колоний прибыло немало девушек-подростков, у знатных молодых людей появился выбор, а Тарпейя, сильная, крупная, не могла похвастаться красотой. Пришло лето, а она всё тосковала в одиночестве. Как-то вечером Сабина заговорила о ней с Марком.

Она завела разговор издалека, как и подобает осмотрительной жене.

   – Что решит ваше собрание, если вдруг римская девушка родит ребёнка неизвестно от кого? Её выгонят умирать с голоду или казнят за прелюбодеяние? Или так обрадуются будущему воину, что не станут требовать объяснений?

   – А в чём дело? – удивился Марк. – Твои-то дети известно от кого, их всех признают моими, что бы я там себе не считал на пальцах; и у всех твоих подруг, кажется, тоже есть мужья. Надеюсь, ты не говорила со шлюхами из Азила? Жалкие, одинокие существа, им некуда больше податься. Конечно, неприятно, когда их выгоняют, но такое уж у них ремесло, что детей они рожать не должны и не должны просить, чтобы за них заступались честные матроны.

   – Разумеется, я с ними не говорила, я вообще не знала, что такие бывают, пока не попала в Рим. Возле сабинской деревни им бы ни за что не разрешили поселиться. Нет, я подумала о несчастной римской девушке, о дочери почтенного военачальника с Капитолия. Тарпейю пора выдать замуж или хотя бы просватать. Бедняжка, куда не посмотрит, везде ползают младенцы, а отец всё не подберёт ей жениха. Время идёт, она боится, что так и останется старой девой. Что если в один прекрасный день она заведёт ребёнка, просто чтобы поторопить отца? Не мог бы ты поговорить с Тарпеем, напомнить ему о семейных обязанностях? Нелепо, что она томится в девках, когда в Риме всё ещё не хватает женщин. Царь Ромул постоянно твердит, что надо увеличивать число граждан.

   – Ах, вот оно что; хорошо, что ты и твои подруги здесь ни при чём. Но с Тарпеем я поговорить не могу, такой знатный человек не станет слушать простого воина. Разве что попросить Эмилия, он тоже аристократ, Тарпей может последовать его совету. Но если ничего не получится, ей надо взять себя в руки. Она не дикарка, чтобы делать что захочет и когда захочет. Цивилизованные девушки не отдаются мужчинам до свадьбы, и если Тарпейя так поступит, то будет наказана.

Сабина не стала продолжать этот разговор. За время замужества она уже стала понимать странное отношение мужчин к супружеской измене. Попадись Марку девушка вроде Тарпейи, он не стал бы раздумывать, в полной уверенности, что настоящему мужчине тут нечего церемониться. Открой случайно чью-нибудь связь на стороне, тоже готов был бы помочь сохранить тайну любыми способами. Но если бы в собрании ему пришлось голосовать по делу явно провинившейся женщины, он потребовал бы сурового возмездия. Ещё бы, ведь она так страшно оскорбила общество – дала себя уличить!

Тем не менее Марк, как всегда обязательный, не забыл о просьбе жены. Он поговорил с Эмилием, а тот с Тарпеем, однако разговоры ни к чему не привели, а вскоре всем стало не до Тарпейи: в город пришли тревожные вести.

На римской границе неведомо откуда появилось чужое войско. Весь год разведчики высматривали сабинян, ожидали нашествия, но те как будто решили сначала собрать урожай. А эти чужаки приближались с северо-востока и походили на бездомных грабителей.

Через некоторое время разведка донесла, что пришельцы настроены мирно и даже просят разрешения отправить к царю Ромулу послов. Перед полным собранием прибывшие послы изложили свою просьбу.

Оказалось, что это громадный отряд наёмников. Несколько лет они участвовали в бесконечной войне этрусков с дикарями Лигурии, но весной лигурийцы согласились платить этрускам дань, и на равнине за холмами настало перемирие. Тысячи наёмников остались без дела. Нанять такое войско очень дорого, зато, всячески подчёркивали послы, их начальники – цивилизованные люди и строго соблюдают договор. Рядовые, родом со всей Италии, но офицеры все, как один, этруски, главный даже был верховным жрецом Лукумоном в этрусском городе Солонии, пока не попал в изгнание из-за гражданской войны.

Ромул не стал советоваться с собранием, но отвечал при всех – пусть никто не говорит, что он ведёт переговоры за спиной подданных. Он объяснил, что город не в состоянии нанять это войско. В Риме слишком мало серебра, а просто за паек из зерна и мяса такие доблестные воины, надо полагать, сражаться не станут. Главный посол ответил, тоже обращаясь к собранию:

   – Вот и все так говорят, великий царь. Нас слишком много, и мы не по средствам ни одному городу. Конечно, это доказательство того, что наш Лукумон удачливый полководец: люди к нему так и стекаются. Но с другой стороны, нам надо есть, и мы честно отрабатываем содержание. Вы воюете с сильным противником, и мы вам нужны. Не заставляйте отбивать у вас поля, тем более, что сабиняне прогнали нас со своих земель, и мы бы не хотели им помогать. Есть следующий выход: почему бы нам не сделаться римскими гражданами? Отведите нам наделы, дайте жильё в городских стенах, а мы будем сражаться в вашем ополчении и до конца дней хранить верность Риму.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю