Текст книги "Дозор. Пенталогия"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Владимир Васильев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 108 страниц)

ГЛАВА 6

Антон сдался к полудню.

Водку с Игорем они больше не распивали, несмотря на замечательные способности алкоголя стимулировать воображение. От кофе уже тошнило. Замечательного чешского пива тоже не хотелось.

Игорь, стоя у окна со стаканчиком жидкого даноновского йогурта, покачал головой в ответ на очередное предположение Антона:

– Нет, что ты. Какой из меня драконоборец? И мы ведь вроде бы отбросили версию с Фафниром?

– А вдруг?

– Все равно. Тут схватка магии, а не поединок с огнедышащим чудищем… – Игорь ухмыльнулся и цинично добавил: – К тому же в схватке дракона Фафнира и пары современных боевых вертолетов я бы поставил на вертолеты. Хватит гадать, Антон. Ничего мы не найдем.

– И все-таки, Игорь, ты – ключ.

– Что поделать? Ключам никогда не сообщают, какую дверь предстоит открыть. Антон, я самый обыкновенный Иной. Только Завулону известно, в чем моя… важность. Ну и Гесеру, вероятно. Сейчас он поднимется к нам, тогда и спросим.

Антон глянул сквозь сумрак и с завистью сказал:

– Серьезно? Уже рядом? А я его не чувствую…

– Я тоже не чувствую, я видел в окно, как они вошли в отель.

В дверь легонько постучали. Дань вежливости, не более того – уже через мгновение гости вошли сквозь сумрак. Гесер, его молчаливая тень – Алишер и Светлана. Светлану сквозь сумрак вели маги. Антона она увидела, лишь когда вся троица вышла из сумрака в человеческий мир. Улыбнулась, чуть виновато разведя руками: «Ну вот видишь, какая я стала». И Антона вновь захлестнуло тоскливой виноватой нежностью, перемешанной со стыдом и злостью в собственный адрес. И ведь не было у него никакого другого выхода, кроме как позволить Зеркалу отнять у Светланы силы… И самое главное – в итоге Светлана жива… Но куда деться от проклятого ощущения проигранной партии?

Неужели Игорь чувствует что-то аналогичное, вспоминая Алису? Аналогичное, но на несколько порядков более горькое?

Тогда остается лишь удивиться и порадоваться тому, что он еще жив…

– Добрый день, ребятишки… – мягко сказал Гесер. Он был в скромном недорогом костюме, неярком галстуке. Этакий бизнесмен средней руки, одевающийся в «Marks & Spencer» и всегда посылающий сотрудникам скромные подарочки к Рождеству. В данном случае лучшим подарком Гесер, видимо, счел себя самого…

– Здравствуйте, Борис Игнатьевич, – сказал Антон. Назвать этот день добрым у него бы язык не повернулся. – Здравствуй, Алишер.

Со Светой он просто еще раз переглянулся, взял за руку и отвел к креслу. Будто больную… Да что же это такое…

– Добрый день, шеф, – спокойно сказал Игорь. – Рад вас видеть. Здравствуй, Света. Привет, Алишер.

Телохранитель (если, конечно, всерьез считать мага третьей ступени телохранителем для Великого Мага), а вернее, ординарец Гесера, сын девоны и человеческой женщины Алишер молча кивнул магам и отошел в угол комнаты. Там и замер – скрестив руки на груди и частично уйдя в сумрак. Антон почувствовал, что способность к наблюдению в сумраке у Алишера искусственно обострена, видимо, шефом. И то, что молодой маг старается не смотреть на Игоря, тоже заметил. Вот еще один безумный клубок – отец Алишера был убит Алисой Донниковой. И пусть даже он не был человеком или Иным… Трудно даже сформулировать, что такое девона, верный помощник великих магов. Девона сам не совершает подвигов, не его это дело. Он лишь служит героям, убирая с их путей мелкие помехи. Да еще упрочает семейные связи… способствует рождению великих героев…

У Антона перехватило дыхание.

Вот у оборотней дети, как правило, наследуют способность оборачиваться. У магов – крайне редко становятся Иными. А как с наследственностью у девоны?

Кто такой Алишер – просто маг или девона, как и его отец, многие столетия бывший помощником Гесера в Средней Азии?

И для чего молодой узбекский маг нужен шефу? Только ли из сентиментальности и чувства долга Гесер принял его в Московский Дозор и приблизил к себе?

– Антон!

Он посмотрел на Светлану и только теперь понял, что слишком крепко вцепился ей в руку.

– Извини…

А Гесер стоял перед Игорем и смотрел ему в глаза. Долго и молча. Потом вздохнул и, как-то сгорбившись и обмякнув, отошел к креслу. Сел, уткнув лицо в ладони.

– Борис Игнатьевич, – сказал Игорь. – Вы уж простите.

– Нет! – не отнимая рук от лица, рявкнул Гесер. – Не прощу! Влюбился в ведьму? За это судить не стану – это судьба. А вот что на себе крест поставил – за это прощения не жди!

Игорю явно было неуютно. Антон смотрел на него, как-то неожиданно понимая, что цель свою все-таки выполнил. Не в лоб, разумеется – глупо было надеяться обмануть тертого жизнью мага и простой попойкой вкупе с разговорами о друзьях вернуть ему волю к жизни. Еще глупее было бы надеяться убедить его в том, что его любовь – просто мерзкая жадная стерва.

Но вот их долгий ночной разговор, их попытки понять происходящее, разобраться в очередном этапе войны Дозоров – они свою роль сыграли. Игорь отвлекся от своих тоскливых терзаний. Игорь вновь почувствовал себя в строю.

Неужели Гесер на это и рассчитывал?

Ведь тогда все его поведение, включая эту сцену, продумано и рассчитано!

Но ведь шеф прав, а у Игоря просто помрачение рассудка…

– Гесер, есть то, чего не вправе требовать даже ты! – вдруг сказал Игорь. Резко сказал. С проснувшейся яростью. С жизнью в голосе.

– Да, конечно, капитан Игорь Теплов. – Голос Гесера был холоден как лед. – Не имею! А кто был вправе от тебя требовать в ноябре сорок второго плыть под пулями по Днепру? А кто был вправе…

– Это – другое!

– Почему же? – Гесер встал, подошел к Игорю. Опять застыл перед ним – маленький, на голову ниже, сухонький и совершенно негероический. – Мне ли тебе объяснять, Теплов, чего требует война? Она не тела жрет в первую очередь, а души! И когда в славном городе Берлине ты несчастного сопляка из гитлерюгенда ножом резал, чтобы тот друзей своих выдал, – ты это знал!

Игорь дернулся, будто от удара по лицу.

– Совесть… любовь… честь… – задумчиво произнес Гесер. – Никто не вправе заставлять идти против совести. Никто не вправе заставлять предавать любовь. Никто не вправе уговаривать изменить чести. Никто. Ты прав. Но мы делаем и это! По собственной инициативе. Когда на одной чаше весов наша любовь, совесть, честь, а на другой – миллион влюбленных, совестливых, честных. Не ангелы мы, это не к нам. И твою боль я понимаю, поверь! А вот ты посмотри на Алишера! И попытайся его боль понять! У Антона спроси, что он про твою любимую думает! У Светланы!

– Я Игоря осуждать не могу, – тихо сказала Светлана. – Уж извините, шеф. И ты прости, Алишер. Может быть, я дура… и недостойна работы в Дозоре. Только я могу всех вас понять.

Она сказала это очень негромко, без всякой рисовки, но Гесер замолчал, осекся и отошел от Игоря. Развел руками:

– Да разве я не понимаю…

В комнате повисла тяжелая, вязкая тишина.

– Гесер, когда долг приказывал мне, я исполнял приказы, – сказал вдруг Игорь. – Честно и до конца. Несмотря на… свои мысли и свои чувства. Но мой долг исполнен. До конца.

– Нет. Вот тут ты не прав, Игорек. – Гесер прошелся по комнате, достал из кармана сигару. Оглядел ее, поморщился, отправил обратно и извлек пачку демократичного «Пэлл Мэлла». Скомкал, досадливо махнул рукой… – Ты нужен Дозору. Ты нужен нам всем. Ты нужен мне.

– Я нужен Светлане… – небрежно заметил Игорь.

– Светлане, Алишеру, Илье, Семену, Медведю – всем нам! – очень быстро произнес Гесер. – Разумеется!

Игорь улыбнулся, будто примиряясь с необходимостью недоговаривать. И вдруг уточнил деловым, серьезным тоном:

– Надолго?

– Максимум лет на двадцать, – совершенно спокойно, будто ждал этого вопроса, сказал Гесер.

– Гесер, ты надеешься, что за это время я разлюблю Алису? – спросил Игорь.

– И на это тоже, – признался Гесер. – Но ты нужен Дозору именно сейчас. Ближайшие годы.

– Что от меня нужно, Гесер?

– Не мешать нам, Игорь! Мы попытаемся тебя вытащить. И вытащим – поверь, если ты хотя бы не станешь мешать… а лучше – чуточку поможешь.

Игорь задумался. Потом сказал:

– Я не стану обвинять Алису Донникову в том, что она околдовала меня. Это неправда.

– Но ты можешь высказать предположение что ваша встреча была подстроена Московским Дневным Дозором?

– Могу, – кивнул Игорь. – Скорее всего так оно и было.

– Все. – Гесер развел руками. – Больше ничего я не прошу.

Он действительно выглядел удовлетворенным. Антон кашлянул. Выждал, пока Гесер посмотрит на него.

И сказал:

– Борис Игнатьевич, я тоже хочу попросить вас об одной услуге. Объясните, какое место в нашей новой интриге занимает Игорь.

– Только Игорь?

– Да. Для чего вам нужна Светлана, я и девона Алишер – ясно и так.

Замерший в углу молодой узбекский маг вздрогнул.

– Хорошая смена растет… – устало произнес Гесер. – Догадливая. Вот только глупая при этом…

Он помедлил, оглядывая собравшихся. Потом покачал головой. Антон почувствовал, как распространяется вокруг Сила. Заполняет, затапливает комнату. Упругой стеной выдавливает, вытесняет наружу что-то…

– Я не могу сказать, – неожиданно признался Гесер. – Не могу по одной простой причине…

– Мы откажемся сотрудничать? – резко спросил Антон. Гесер покачал головой:

– Нет. Наоборот. Я клянусь Светом, что происходящее не причинит зла никому из вас. Ни в магической, ни в человеческой сущности… Напротив, вы станете сотрудничать с настоящим, искренним рвением. Но…

Он теперь взвешивал каждое слово.

– Действительно, сейчас происходит финальная операция Ночного Дозора Москвы. К сожалению, это же и финальная операция Дневного Дозора. От поступков каждого из сидящих здесь, равно как от поступков наших противников, зависит… зависит слишком многое. И мы, и наши враги делаем свои шаги. Они могут быть неправильными, неудачными, ошибочными. Но победа останется за тем, кто последним сделает правильный шаг!

– Победителей не судят, – согласился Антон. – А фигурам на шахматной доске не дают права ходить самостоятельно.

– Ход любого из вас Завулон просчитает без труда! – рявкнул Гесер. – И не заблуждайся, Антон, что твой таран машины с Зеркалом был непредвиденным шагом! Да, удачным! Да, меньшим из зол! Но и его ждали. И Завулон… и я.

Он перевел дыхание. Уже спокойнее продолжил:

– Ребята… вы для меня не фигуры на шахматной доске. Поверьте. И не инструменты.

– Но одна из нас, – Светлана улыбнулась, признавая всю насмешливость этой фразы в мужской компании, – станок для изготовления инструмента?

Антон не стал спрашивать, как она это поняла. Может быть, тоже вычерчивала схемы – втайне даже от него? Или все-таки успела что-то почувствовать, когда ее Сила была при ней?

Гесер замолчал, понурившись. Он вроде бы и размышлял… И в то же время Антон понял, что защитный кокон вокруг усиливается до поистине немыслимых пределов. Где граница Силы у Великих Магов? И есть ли у них вообще граница?

– Хорошо. – Гесер кивнул. – Светлана, ты права… но лишь частично… а, Свет и Тьма!

Он опустился в кресло. Достал-таки сигареты и закурил. Лишь затянувшись пару раз, заговорил:

– Светлана, ты – Великая Волшебница. Такие рождаются раз в несколько столетий. Потенциально ты сильнее Ольги, пожалуй… Но твоя ценность для Светлых – я имею в виду не только наш Дозор, но Светлых вообще – в том, что ты можешь стать матерью мессии.

– После того, как Ольга переписала мою Книгу Судьбы, – сказала Светлана.

– Нет. Не после этого. Невозможно переписывать судьбу Иного с той же легкостью, как судьбу человека. Это было предопределено изначально. Мы лишь скорректировали некоторые детали. Минимальные. Не относящиеся ни к тебе, ни к будущему… предполагаемому ребенку.

– Какие? – В голосе Светланы наконец-то прорезалась ярость. Долго сдерживаемая ярость, и теперь уже Антону захотелось вскрикнуть – ее пальцы вонзились в его ладонь.

– Только дату! – Нет, Гесер не собирался уступать Светлане в напоре. – Ничего, кроме даты! Две тысячи лет от Рождества Христова – пик человеческой веры в пришествии мессии!

– Спасибо большое, – звенящим от ярости голосом произнесла Светлана. – Значит, решали, когда и от кого я вам его рожу?

– Во-первых, почему «его»? – поинтересовался Гесер. Антон, как раз собравшийся вставить свое слово в разговор, в основном по поводу уточнения Светланы «от кого», подавился заготовленной репликой. Рука Светланы тоже обмякла.

– За одних решают папа с мамой, за других пьяный акушер, за третьих лишняя рюмка водки, – меланхолично произнес Гесер. Произносить «во-вторых» уже не было нужды. – Светлана, деточка! С такими Силами, с такой предопределенностью играть опасно! Даже я не пытаюсь! Предопределено, что у тебя может родиться дочь, которая станет величайшей фигурой в войне Света и Тьмы! Ее слово будет менять мироздание, ее слово заставит грешников раскаяться, при взгляде на нее упадут на колени величайшие маги Тьмы!

– Это лишь вероятность… – прошептала Светлана.

– Конечно. Судьбы нет – и к сожалению, и к счастью. Но можешь поверить, что старый, усталый маг делает все, что может, воплощая ее в жизнь.

– Лучше бы я осталась человеком… – прошептала Светлана. – Лучше бы…

– А ты давно смотрела на иконы? – спросил Гесер. – Посмотри в глаза Марии и подумай, почему они всегда печальные?

Было очень тихо.

– Я сказал вам уже больше, чем имею право сказать. – Гесер виновато развел руками, и Антону впервые показалось, что он ни капельки не играет. – Сказал, одной ногой заступив за грань допустимого. Решать вам. Думать, кто фигура на игровой доске, а кто… кто разумная личность, способная переступить через придуманные обиды!

– Придуманные? – горько спросила Светлана.

– Когда тебе объясняли необходимость мыть руки после песочницы или заставляли завязать бантик на косичке – это тоже было вмешательством в твою судьбу, – сказал Гесер. – И на мой взгляд – обоснованным.

– Вы мне не отец, Борис Игнатьевич! – сказала Светлана.

– Да. Конечно. Но для меня вы все – мои дети… – Гесер вздохнул. – Я вас в холле подожду… вернее, мы с Алишером подождем. Захотите – подойдете.

Он вышел, а следом тенью последовал девона.

Первым заговорил Игорь:

– Самое обидное, что в чем-то он прав.

– Если бы тебе сказали, что ты должен родить мессию, я бы с тобой поговорила о правоте! – резко ответила Светлана.

– Мне это было бы совсем уж… затруднительно… – смущенно признался Игорь.

Антон улыбнулся первым. Посмотрел на Светлану, сказал:

– Слушай… я помню, как ты возмущалась несправедливостью судьбы – что у Иных, как правило, рождаются обычные люди…

– Так это я абстрактно возмущалась… – Светлана всплеснула руками. – Ребята, у вас тут вроде накурено… Игорь молча дал ей сигарету.

– Почему все так, за спиной? – жалобно спросила Светлана, закуривая. – Да и какая из меня… мать мессии? Причем мессии женского пола!

– Ну, мессия – это просто подходящий термин, – сказал Игорь. – Расслабься.

– Я не девственница! – мрачно сообщила Светлана. – И вообще… не считаю себя образцом добродетели…

– Не проводи лишних параллелей.

Странное дело, Игорь словно бы успокоился. По-настоящему. И даже собрался.

– Антон, ну ты хоть что-нибудь скажи! – не выдержала Светлана и посмотрела на него. – Тебя что, все это не касается?

– Очень надеюсь, что касается напрямую, – ответил Антон. – И думаю, что мы должны выйти сейчас к Гесеру. Ему там тоже несладко – сидеть и ждать.

– Он уже все знает… загодя… – Светлана отвернулась.

– Нет. Не знает. Если мы и впрямь не пешки, то не знает.

Слабо звякнули струны гитары. Игорь, облокотившись о стену, взял в руки инструмент. Он запел так тихо, что замолчать пришлось и Светлане, и Антону.

 
Бесы просят служить,
Но я не служу никому.
Даже себе, даже тебе,
Даже тому, чья власть
Если он еще жив —
То я не служу и ему.
Я украл ровно столько огня,
Чтобы больше его не красть…
 

Игорь отложил гитару, бережно опустил на кресло. Так оставляют инструмент, когда уверены, что скоро вернутся.

– Пойдемте, что ли?

Эдгар вошел в зал заседаний Трибунала первым из Темных. Как положено. Одновременно с Антоном, вошедшим через противоположную дверь. Они вежливо склонили головы, приветствуя друг друга. Особой обиды на Светлого Эдгар не чувствовал и рассчитывал на некую ответную взаимность чувств.

Да, по сравнению с маленькой запущенной комнаткой в МГУ этот зал производил впечатление! Европа, что ни говори!

Каменные своды – тяжелые, давящие и одновременно дающие ощущение защищенности, спокойствия. Простая металлическая люстра – но с парой сотен свечей, и Эдгар готов был поклясться, что свечи горят не первую сотню лет. Бернское отделение Инквизиции, говорят, размещалось в ультрасовременном здании, Пражское, наоборот, в древнем.

Второе Эдгару нравилось больше.

Круглый зал был поделен на две части: одна облицована светлым мрамором, другая – темным. В этой наглядной простоте, демонстрирующей две Силы, было что-то одновременно и наивное, и возвышенное. Маленькие конторки, место обвинителей, стояли в центре, вокруг круглой решетки, закрывающей темную дыру в полу.

Треугольный клинышек серого мрамора рассекал зал почти до половины. Это было место Инквизиторов, и те, конечно же, уже были на месте. Семеро. В общем-то Инквизиция не считалась силой, равной Дозорам, но среди этих семерых, как знал Эдгар, скрывалось двое Великих – Темный и Светлый. Пожалуй, при желании Европейское бюро могло бы схватиться с Гесером и Завулоном на равных.

Это радовало.

Вслед за Антоном вошли еще трое Светлых Москвы. Гессер… ну да, конечно же, куда им без Гесера! Светлана… тоже понятно. И этот, узбек, секретарь или порученец Гесера.

А из-за спины Эдгара уже шли по коридору Темные. Завулон… Эдгар почувствовал приближение шефа, невольно обернулся – и поймал дружелюбный кивок главы московских Темных. Ну-ну, улыбайся, иуда… да ты похуже Иуды будешь, тот хоть учителя предал, а ты – ученика!

Но тут вслед за Завулоном вошли еще двое. И если Анну Лемешеву Эдгар был готов увидеть, то вот Юрия, насмешливо подмигнувшего ему Юрия, так вовремя предупредившего его о происках Завулона Юрия, – никак! Эдгар заставил себя отвернуться от коллег и смотреть лишь вперед.

Игоря ввели последним. Два Инквизитора, из рядовых, шли рядом с ним, молча сопровождая к решетчатому кругу трехметрового диаметра в центре зала.

Никакой особой магии в этом круге не было или Эдгар ее не чувствовал. Да и механизм, позволявший когда-то мгновенно перевернуть решетку и обрушить обвиняемого в глубокий подвальный колодец, производил впечатление давным-давно заржавевшего и не использующегося. Но стоять на круге, похоже, было бы неуютно.

Впрочем, Игорь на это внимания не обращал. Встал в центре круга, скрестив руки на груди.

– Именем Договора…

Из группы Инквизиторов вышел единственный, не носивший серого плаща. Витезслав, Высший Вампир.

– Мы – Иные. Мы служим разным силам…

Эдгар механически повторял слова Договора, пытаясь сообразить, с чего Витезслав начнет. И как ему теперь выпутываться…

– Сегодня Европейский трибунал Инквизиции должен разбирать иск Ночного Дозора города Москвы, Россия, к Дневному Дозору города Москвы, Россия, – сообщил вампир, когда Договор был прочитан. – Встречный иск Дневного Дозора Москвы к Ночному Дозору Москвы входит в данное разбирательство. Предметом его является дуэль Свеглого мага Игоря Теплова и Темной ведьмы Алисы Донниковой…

Пока все шло без сюрпризов… Эдгар почувствовал, что вцепился в темное, прохладное дерево конторки, усилием воли заставил себя успокоиться. В конце концов он опытный юрист. И чем судебное разбирательство людей отличается от суда Иных?

Разве что формой приговора…

– Однако порядок разбирательства будет несколько изменен, – сказал Витезслав. – Трибунал вынужден решить еще два вопроса, связанных с основным иском. Первый относится к секте Темных, называющих себя Братья Регина, виновных в нападении на схрон Инквизиции, похищении артефакта Коготь Фафнира, контрабандном ввозе его в Россию и оказании сопротивления Московскому Ночному Дозору. Введите обвиняемых.

Еще два молодых Инквизитора ввели четырех финнов. Легкие улыбки появились на лицах всех Иных – все-таки более карикатурной четверки представить было невозможно.

– Вероятно, нет необходимости повторять обстоятельства прискорбного инцидента, – сказал вампир. – Все присутствующие ознакомлены с собранными Инквизицией материалами по данному делу. Дело Инквизиции – вынести приговор. Справедливый, беспристрастный и суровый.

По лицам четверки было понятно, что на снисхождение они и не надеются.

– Преступление такой тяжести, как нападение на сотрудников Инквизиции и похищение из схрона опаснейшего артефакта, карается безусловным развоплощением, – произнес вампир. Сделал паузу и добавил, заставив финнов вскинуть головы: – Но… Но обвиняемые не принимали непосредственного участия в Бернском инциденте. Как следует из материалов дела, руководство секты, к сожалению, погибшее при задержании, принудило четырех молодых магов выступить в роли курьеров. Поэтому Инквизиция классифицирует их действия лишь как контрабанду и оказание сопротивления Ночному Дозору Москвы. Смягчающими обстоятельствами также являются: глубокое и искреннее раскаяние, помощь следствию после задержания, молодость обвиняемых, отсутствие правонарушений в прошлом. Если Ночной Дозор Москвы может привести еще какие-либо смягчающие обстоятельства и снимет личные обвинения против Темных магов – Инквизиция вправе смягчить приговор.

На стороне Светлых поднялся Гесер. Развел руками:

– Ночной Дозор Москвы не имеет… личных претензий к обвиняемым. К тому же мы считаем, что руководство секты Братья Регина было спровоцировано на преступление неким… неким неизвестным Темным магом.

– Это не доказано, – сказал Витезслав.

– Не установлена лишь личность провокатора, – улыбнулся Гесер. – Факт его существования сомнению не подлежит.

Витезслав кивнул. Обернулся на шестерку своих товарищей. Несколько мгновении шел беззвучный обмен мыслями между Инквизиторами. Потом Витезслав повернулся к четырем застывшим финнам.

– Именем Договора. Учитывая снисхождение Ночного Дозора, отсутствие тяжких последствий и прочие смягчающие обстоятельства, Инквизиция предоставляет вам право выбора наказания. Вариант первый – вы приговариваетесь к смерти через повешение без ущемления в гражданских правах…

Здоровенный негр тяжело вздохнул, китаец и финн схватили его под локти, поддерживая.

– Второй вариант наказания – отныне и до конца ваших дней вам запрещается пользоваться магией. Вы вправе прожить обычную человеческую жизнь, не продлевая ее магическими способами и не улучшая качество данной жизни.

Финны остолбенело смотрели на Инквизитора. Завулон тоненько хихикнул, но тут же принял серьезный вид.

– Второе… второе! – сдавленным голосом произнес Юха Мустайоки. Остальные закивали.

– Нет ли возражения со стороны присутствующих? – спросил Витезслав.

Вновь поднялся Гесер. Вздохнул:

– Мы в качестве маленького жеста доброй воли… считаем возможным разрешить обвиняемым магию… маленькую магию… с неодушевленными предметами.

Казалось, что каждое слово дается Гесеру с трудом, что он заставляет себя проявлять милосердие.

– Ну, скажем, найти потерянную вещь… маленькую… ключ там или монетку… Мух из комнаты прогнать… по установлению мухи считаются неодушевленными, так? Карбюратор в машине прочистить…

На лице вампира появилось легкое удивление. «Не понял!» – сообразил Эдгар.

– Инквизиция не возражает… – сказал наконец вампир. – Наложить на обвиняемых печати!

Два Инквизитора подняли правые руки – и к четырем осужденным протянулись тонкие мерцающие нити энергии. Печати накладывались намертво, оставляя осужденным возможность лишь к самой слабой магии. Пожалуй, Инквизиторы и впрямь не поняли, что неожиданная доброта Гесера лишь усилила наказание. Одно дело – быть начисто лишенным магии, постепенно смиряясь с человеческим существованием. Совсем другое – каждый день ощущать себя немощным калекой, довольствуясь тенью былых способностей.

Впрочем, финны об этом пока не думали. Совершенно ошалевших от счастья, их вывели из зала Трибунала. Юха все порывался вырваться и начать пожимать всем руки, но бдительные стражи самыми банальными толчками и подталкиванием вынудили его выйти вон.

Эдгар покачал головой. В общем-то было приятно, что братья-Темные спаслись. Но такой ценой… Пожалуй, он бы предпочел быструю смерть.

– Следующий вопрос заседания не был заявлен заранее, – сказал Витезслав. – Инквизиция просит войти в круг обвинения руководителя Московского Ночного Дозора, известного под именем Гесер…

Завулон торжествующе улыбнулся.

– И руководителя Московского Дневного Дозора, известного под именем Завулон.

Легкая растерянность на лице Завулона очень порадовала Эдгара. Вот только… насколько она наигранна?

– Первый вопрос Инквизиции к Великому Магу Гесеру. – Витезслав говорил сейчас вежливо, но очень твердо. – Гесер, производилось ли вами воздействие на Книгу Судьбы присутствующей здесь Великой Волшебницы Светланы Назаровой с целью вынудить упомянутую Великую Волшебницу стать матерью Светлой мессии?

В зале повисла тишина.

– Уточните формулировку, Витезслав, – мягко попросил Гесер. – А то обижусь.

Вампир ощерился в улыбке:

– Отвечайте по существу дела. Великий Маг Гесер.

– Хорошо, – кивнул Гесер. – Не ожидал подобных обвинений, но… поясню для трибунала.

«Ожидал, – подумал Эдгар. – Все ты ожидал, старый интриган…»

– Подобное воздействие невозможно в принципе. Даже для меня, – скромно сообщил Гесер. Витезслав, похоже, смешался:

– Светлый маг Гесер, но Книга Судьбы Светланы Назаровой…

– Показывает, что она станет матерью величайшей из Светлых волшебниц, говоря поэтическими терминами – мессии Света. – Гесер радостно улыбнулся. – Это огромная радость для Ночного Дозора Москвы… да что там мы – для всех Светлых! Но уважаемая Инквизиция должна понимать – такие вещи не впишешь в Книгу Судьбы. Никак. Ничем. Даже известным вам артефактом, по праву принадлежащим Ночному Дозору.

– Но воздействия на Книгу Судьбы Светланы Назаровой производились? – продолжал настаивать вампир.

– Да, – кивнул Гесер. – Как известно всем… или почти всем… произвести новую запись в Книгу Судьбы возможно, но это напрямую затрагивает равновесие Света и Тьмы. Довольно просто внести пустячные изменения в судьбу обычного человека. Несколько сложнее – незначительные изменения в судьбу Иного. И чем данный Иной сильнее и чем серьезнее изменение, тем большее возмущение претерпевают Свет и Тьма. Подсчитайте-ка, уважаемые члены Трибунала, каковы были бы последствия от внесения в Книгу Судьбы Великой Волшебницы записи о том, что она станет матерью мессии?

Никто не ответил.

– Любого из нас… да всех Иных, вместе взятых, развоплотит при попытке подобных подтасовок! – громко воскликнул Гесер. – В пыль сотрет! Мир рухнет! А вы меня обвиняете в подобных деяниях!

– Светлый маг Гесер, какие же изменения были внесены вами в Книгу Судьбы Светланы Назаровой?

Гесер развел руками:

– Да всякие пустяки! Обязан я заботиться о сотрудниках или нет? Поездка на итальянский курорт какой-то… обучение в автошколе… еще что-то… Я могу предоставить подробный список, если желаете. Ничего серьезного. Мелкие радости человеческой жизни!

Витезслав подумал и уточнил:

– Куда были внесены записи? До или после записи о рождении Величайшей Светлой?

– Кажется, до… – улыбнулся Гесер.

– Таким образом, вы скорректировали время этого события. – Витезслав не спрашивал – он размышлял. – Создали максимальную вероятность того, что будущая дочь Светланы станет мессией Света…

– Возможно, – согласился Гесер. – Ну и что? Я лишь улучшал быт своей сотрудницы!

– А вы не могли использовать для улучшения жизненных условий Светланы Назаровой другие методы? Бесплатная путевка, денежная премия, дружеский совет?

Гесер теперь выглядел искренне обиженным:

– Я использовал то, что было под рукой. Инквизиция вправе удивляться, почему я забиваю гвозди микроскопом, да… Но никак не обвинять меня в этом!

Инквизиторы переглянулись. На этот раз молчаливое совещание длилось почти с минуту. Эдгар чувствовал, как по спине стекает струйка холодного пота. Что сейчас может начаться! Если Инквизиция обвинит Гесера… развоплотить Великого Мага – это не с четверкой финнов справиться…

– Неподсудно, – сказал наконец Витезслав. – Великий Маг Гесер, выслушав ваши объяснения, Инквизиция признает, что вы не нарушили букву Договора…

– Букву и дух! – резко уточнил Гесер.

– Букву и дух! – с прорвавшимся раздражением согласился вампир. – Однако ваши действия все-таки представляются сомнительными и опасными…

– Не более чем попытка Дневного Дозора Москвы уничтожить Светлану Назарову незадолго до ее инициации, – отрезал Гесер. – Ко мне имеются еще какие-либо вопросы?

– Нет, – признал Витезслав. – Вы можете вернуться на свое место.

Все время разбирательства Завулон скромно простоял на самом краю решетчатого круга. Скромная, серая, неприметная тень… Казалось, он ничуть не огорчился, что обвинение Гесеру не было предъявлено. И вот это Эдгара тревожило.

– Темный Маг Завулон, Инквизиция имеет вопросы и к вам, – сказал Витезслав. – Было ли нападение секты Братья Регина спровоцировано вами?

– Никто не обязан свидетельствовать против себя… – глухо сказал Завулон.

– Это признание? – оживился вампир.

– Нет, это напоминание закона. Вы не имеете права на подобный вопрос. Поэтому я не буду отвечать.

– Хорошо. Возражение принято. Великий маг Завулон, планировали ли вы, в целях противодействия будущей мессии Света, воскресить Великого мага Фафнира, низвергнутого в сумрак и развоплощеного более тысячи лет назад?

Завулон часто-часто заморгал и полным удивления голосом воскликнул:

– Откуда вы взяли подобную чушь?

– Вы противодействовали инициации Светланы Назаровой, проводили действия, направленные против нее?

– Да, в разрешенных Договором рамках, – быстро ответил Завулон.

– А Фафнир?

– Что – Фафнир? – вопросом ответил Завулон. Посмотрел на Эдгара – и подмигнул.

– Почему вами был послан в Прагу некий сотрудник Дневного Дозора, идеально подходящий для ревоплощения Фафнира?

– Понятия не имею, о чем вы говорите!

– Планировали ли вы проведение следующих параллелей: Фафнир – Антихрист, четыре члена секты Братьев Регина – четыре коня Апокалипсиса…

Завулон захохотал. Он смеялся долго, радостно, с повизгиванием, как только и можно смеяться, если удался рискованный, но очень веселый розыгрыш. Утер выступившие слезы. Уже спокойнее сказал:

– Меня восхищает чувство юмора у представителей Инквизиции. Фафнир – сумасшедший психопат, я даже был знаком с ним лично и меньше всего хотел бы повстречаться снова… но он на мессию Тьмы никак не годится! Уровень не тот. Вот Светлану уничтожить… – Завулон улыбнулся, – возможно. Но такой ценой… нет, что вы. А уж эти неполноценные финские маги… как, как вы сказали – кони Апокалипсиса?