Текст книги "Сталин (Предтеча национальной революции)"

Автор книги: Сергей Дмитриевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Сергей Дмитриевский
СТАЛИН
Предтеча национальной революции

Моему русскому читателю

Кажется невероятным, но это факт: карикатурное представление о Сталине за границей создалось главным образом под влиянием разных дипломатических и торговых представителей советской власти. Иностранцы, люди дела, понимающие все значение сильной личности в истории, часто спрашивали их в интимных разговорах:

– Скажите: что такое Сталин?

И обычно получали ответ:

– Сталин? – Грязный, грубый, беспринципный делец, рассеявший весь цвет интеллигенции нашей партии и опирающийся на таких же темных и грязных людей, как он сам. Полное идейное ничтожество. Моральный урод.

Надо, впрочем, сказать, что примерно то же мнение долго господствовало и в обывательских кругах самой России. Я не говорю уже об эмиграции, где формирующие общественное мнение люди и органы печати в подавляющем большинстве видят в людях, руководящих нынешней Россией, только преступников, только анормальных, аморальных либо совершенно ничтожных людей.

Основной автор легенд о Сталине – Троцкий. Он до сих пор не может простить Сталину его превосходства. Наголову разбитый Сталиным на арене жизненной борьбы, он не без успеха постарался отомстить Сталину на арене литературной. Использовав свой талант памфлетиста – основной и единственный свой талант, – он создал карикатурно-уродливый образ Сталина, легший в основу ходячего о нем представления. Отсюда и странные как будто в устах «представителей» сталинского режима отзывы. Не надо забывать, что заграничные представительства Советов долгое время комплектовались из политических отбросов – людей ненужных и нежелательных внутри страны. Троцкистами и «болотом» кишела, отчасти и сейчас еще кишит заграница.

Зависть и злоба – плохие орудия политической борьбы. Рано или поздно жизнь приходит со своими аргументами – и на смену легенде создает реальное представление о людях и вещах.

Сталина, как и людей, сейчас его окружающих, надо знать такими, как они есть. Со всеми их недостатками – но и со всей их силой. Ибо только так можно объяснить историю нашего настоящего – и только так можно ориентироваться на сложных путях будущего.

Надо твердо усвоить себе: у власти в России стоят сейчас люди немаленькие, люди несравненно большего калибра, чем те, которых выдвигали старый строй и старая жизненная школа. Да иначе не может и быть в эпоху великой революции, когда жизнь перетряхивает все народные слои и выдвигает наверх самое сильное, самое способное, наиболее соответствующее ее суровым условиям. Чтобы бороться с людьми революции – надо знать, надо изучать их.

Не надо забывать и еще одного: для тех, кто хочет всерьез строить национальную Россию будущего, было бы величайшей ошибкой рассматривать всех поголовно людей власти сегодняшнего дня как врагов. Наоборот. Надо ясно осознать, что многие из них не только люди настоящего, но и будущего России. Без их силы, знания, опыта этой России не построишь. Даже больше: именно они-то и будут основными строителями ее.

Надо понять: люди, особенно в начале всякого большого и нового исторического пути, являются – вплоть до самых великих – бессознательными орудиями истории. Искренне часто верят, что идут по одному пути – на самом же деле давно перешли на другой. Потребности жизни, воля страны и народа сильнее воли отдельных людей и мудрее отдельного сознания. И жизнь, идя вперед, все сильнее давит в направлении своих потребностей, соответственно им производит отбор людей, меняет обстановку, меняет самих людей, проясняет их сознание, приводит к отчетливому пониманию того, что прежде осознавалось смутно, еле-еле.

Путь, казавшийся в России вначале путем абстрактной международной пролетарской революции, оказался в конце концов путем революции русской: имеющей, правда, как всякая великая революция, мировые задачи и мировое влияние, но в основе своей являющейся национальной. И люди, которые вначале искренне считали себя только коммунистами, стали сейчас национал-коммунистами, а многие из них стоят уже на пороге чистого русского национализма.

Истекший год принес много изменений в самой России – и, в частности, в ее правящих ныне слоях. Год назад у верхушки власти все кишело червями термидорианского перерождения, людьми «болота». Казалось: они господа положения, они ведут. Они оказались сейчас в подавляющем большинстве выброшенными за борт самим Сталиным. Наверх подымаются все в большем количестве люди народа. Они несут с собой большой – у одних еще не осознанный, у других уже осознанный – национализм. Национализмом является окончательно победившая там идея «социализма в одной стране». Национализм – индустриализация. Национализм – все чаще звучащее утверждение: у нас есть отечество, и мы будем его защищать. Национализм – все чаще появляющееся именно там сравнение нашей эпохи с эпохой Петра Великого, что безусловно верно, с той только разницей, что масштабы нашей эпохи больше и в деле революционного преобразования России принимают участие гораздо более широкие, чем тогда, народные слои. Пусть много уродливого в том национализме, что там сейчас проявляется. Он и не может быть иным. Люди полностью еще себя там не осознали – и многие и не в состоянии пойти до конца на путь чистого великодержавного русского национализма. Но то, что мы сейчас имеем там, есть не только полная материальная подготовка здания будущей национальной империи. Там идет и подготовка ее идеологии. Там идет и подготовка ее людей.

…Эта книжка – только попытка подойти к изучению людей власти сегодняшнего дня. Она не может претендовать на полноту. Не только потому, что я сам себя ограничил известными рамками. Но и потому, что архивы закрыты, приходится пользоваться относительно ничтожными имеющимися материалами да личным знанием обстановки и людей. Это немного, конечно, но это все-таки кое-что… Должен заметить: я сознательно откидывал многочисленные устные анекдоты, непроверенные, недостоверные, имеющие на себе большой отпечаток троцкистско-меньшевистской легенды. Кого интересуют и эти анекдоты, тому надо прочесть только что вышедшую на немецком языке книжку Эссад-бея «Сталин». Там собрано, по-видимому, все, что рассказывают о Сталине и его окружении. Книжка интересная, дающая материал для размышлений, несмотря на свою некоторую фантастичность и некоторую непрочность выводов. Свою книжку я старался строить в рамках известной схемы только на проверенных фактах и документальных данных. При этом я сосредоточился почти исключительно на самом Сталине. Его окружение, новых людей сегодняшнего Дня, я частично уже характеризовал в своих газетных статьях. Если у меня будет возможность высказываться в прессе – я продолжу эти характеристики.

Но главная цель данной книжки вот какова: мне хочется показать в ней, какие люди нужны для борьбы и как надо бороться за свое дело, за свои идеалы. Мне хочется сказать ею и людям зарубежной России, ищущим сейчас новые национальные знамена и пытающимся вокруг них сплотиться во имя борьбы:

– Научитесь любить свое отечество, и так, как любили его Корнилов и Дроздовский, и так, как любил его Ленин, – и любят люди, прошедшие настоящую ленинскую школу; самоотверженно, и не на словах только, но на деле – и вместе с тем с ясной осознанностью народных нужд: не для себя, но для народа. Научитесь ставить Россию превыше всего. Пусть будет она для нас здесь, как и для людей там, выше всего мира, самой лучшей и самой великой страной. Научитесь так, как люди там, быть независимыми – и презрительно и гордо смотреть в лицо всему прочему миру. Научитесь так, как они, организовывать себя и других, пользоваться всеми средствами для достижения поставленных целей. Научитесь так, как они, строить свое государство и так же твердо осуществлять свою власть. Научитесь так, как они, бороться за свою власть и преодолевать все трудности. Станьте смелыми, жесткими, жестокими, циничными, непримиримыми, нетерпимыми. Но прежде всего – русскими, не отвлеченно, но на деле. Россия – выше всех и всего!..

– Поймите: нынешняя жизнь – и особенно наша, русская, – не комфортабельный салон, где без труда и забот скользят по паркету. Нынешняя жизнь – жестокая и трудная борьба. Мы и должны быть людьми этой борьбы. Белые и всякие перчатки надо снять: и для того, чтобы видеть, у кого в чем руки, и потому, что перчатки вообще сейчас ни к чему. Весь хлам старых предрассудков и истлевших идей, с которыми нас вели в прошлом от поражения к поражению, надо бросить. Мир перестраивается заново. Работа предстоит черная и кровавая. Не на мягких коврах будет решаться наша будущая судьба, не в пропитанных ложью и предательством кулуарах парламентов, не в канцеляриях продажных соглашательских партий, не в затхлых редакциях «демократической» прессы, не на изъеденных молью и червями кафедрах университетов, но в университете жизни, там, где сам народ: на грязных улицах, среди липкого чернозема полей, в дыму кровавых боев. К этим боям мы должны вести людей, к ним их готовить. Только с оружием в руках, но не проповедью примиренчества и пацифизма будет создан твердый порядок и утверждены национальные идеи и национальное государство и на нашей родине и вовне ее. Человек сегодняшнего дня, если он хочет быть полезным своей родине по-настоящему, должен быть прежде всего воином.

Пусть мещанская чернь превозносит Ремарка: вы должны знать, что Ремарк – это человек вне нации, а «ремарковщина» – клевета на человечество.

– Бросьте в мусорную яму все мысли о коалиции «всех» или многих сил: ибо всякие коалиции – вернейший путь к поражению. Помимо всего прочего, они вернее всего ведут к сплочению с нынешним ГПУ. Следуйте Ленину: сначала размежевание и отбор – потом объединение[1]1
  Мне думается, если я правильно его понимаю, что к «коалиции» скептически относится и человек, которого Ленин всегда считал мудрейшим из вождей эмиграции, – П. Н. Милюков. И это характерно. П. Н. Милюков, правда, и против активизма – но это другой вопрос, да и активизм активизму рознь.


[Закрыть].

В процессе сплочения и борьбы непрестанно очищайте свои ряды от всех малодушных, колеблющихся, сомневающихся, инакомыслящих. Бойтесь, как огня, меньшевиков всех мастей. Остерегайтесь предателей и непроверенных людей. Пусть мадам Кусковы распивают чаи с загадочными девушками, которые «хохочут», просидев две недели без хлеба, не имея и ничего иного; хохочут в наивное лицо мадам Кусковой и других только, очевидно, для того, чтобы показать, что в России сегодня нет голода, а если есть, то не страшен. Тот, кто видел и пережил голод, кто знает, что это такое, – тот знает, что не только хохотать, но и просто жить человек не будет, просидев две недели без хлеба и без всякой другой пищи… Мы должны искать своих союзников не в таких, неизвестно как, неизвестно откуда и неизвестно зачем появляющихся за границей людях, но в национально-мыслящих и действенных кругах живой России. Они есть – есть и на низах, есть и у власти. И они всегда отзовутся.

– Стройте небольшую, но тщательно отобранную, тесно сплоченную единством мысли и действия и самой жесткой дисциплиной, строго централизованную партию-секту воинов и монахов национальной революции. Но именно революции: ибо великая революция была и есть, народ ее принял, она принесла с собой много жизненно ценного – и этого не выкинешь. А вот русской национальной партии, кладущей начало национально-революционному объединению народов России, партии, приемлющей и понимающей революцию, могущей проложить путь в будущее в ее путаных дебрях, этой партии не было еще и нет. Национальная Россия до сих пор не имеет ясного лица. И это лицо могут нарисовать, конечно, не те, кто самозванно взял монополию на представительство национальных интересов России. И не те, кто хоть и болтает о национальной России, но на самом деле зверино ненавидит все русское и все национальное, – не проводники антинациональной политики антинационального капитала и идеалов мирового мещанства в русском зарубежье. Чтобы представлять какие либо интересы – надо их знать и понимать! Чтобы представлять национальную будущую Россию – надо быть русским и народным, т. е. революционным, националистом.

Но национальная партия будет создана. Потребность в ней ощущается многими. Я непрестанно получаю письма от бывших активных участников Гражданской войны, от героев ее национального фронта; от национально мыслящей молодежи, выросшей за границей, – и эти письма говорят мне больше, чем все, что пишется на столбцах якобы «национальной» прессы. Люди хотят борьбы – и хотят объединения.

Организационные принципы национально-революционной партии народов России дал большевизм. Он же частично, вместе с широкими слоями национально мыслящей молодежи в России, даст и кадры для партии там. Ибо там национальное побеждает уже над коммунистическим в людях – как победит оно и в жизни. Идеи национально-революционного движения носятся в воздухе. Это национальная империя, построенная на принципе свободного союза народов России. Это советская система, возглавленная избранным путем всенародного плебисцита народным вождем. Это правовой и экономический либерализм, но с сохранением примата государственного интереса над личным. Это государственный капитализм, конкурирующий с нарождающейся частной инициативой. Это собственность крестьян на землю, полная свобода землепользования и землеустройства, сочетание обеих систем: коллективной и индивидуалистической. Это союз, а не война с Западом, покровительство народам Востока, примирение интересов метрополий и колоний по примеру, показанному Россией.

– Продумайте, оформите эти идеи, носящиеся в воздухе, свяжите их в стройную систему, которая могла бы оказаться равноценной по силе влияния на массы с системой идей коммунизма. Знайте твердо: третьего – нам, по крайней мере, России, не дано. Либо сталинский национал-коммунизм, либо национальная империя, цезаризм. А вернее: дано только одно – именно цезаризм. Он подготовлен всем ходом нашей истории – и особенно историей революции. Сталинская система есть переходный этап – она может задержаться, к несчастью для наших народов, к несчастью для народов других стран. Но уже сейчас сталинская система есть полная подготовка цезаризма: она – в положительной своей части – утвердила идею единоличной власти, показала ее преимущества, необходимость для страны; она вместе с тем – в отрицательной своей части – показала необходимость власти национальной, т. е. во главу угла ставящей интересы нашей страны и ее населения в данный момент, и власти либеральной, охраняющей права человеческой личности.

Что до «парламентаризма», мещанской «демократии», – все это обречено историей и на Западе. Правление стадных олигархов, оторванных от народа, никому сейчас не нужно. Если Запад сейчас слаб и разрознен и с таким трудом противится коммунизму, то главным образом потому, что в его странах слишком слаба государственная власть. Когда, в результате нынешнего экономического кризиса, в результате возможных больших потрясений и перемен, окрепнет и перевооружится монополистический капитал – он неизбежно должен будет, опираясь на национальные круги и идущие за ними народные массы, перестроить всю западную структуру власти. Власть перейдет из рук профессионалов политики в руки профессионалов практического дела. Те, кто работает, будут управлять государством: вожди промышленности, люди науки, инженеры, профессионалы административного аппарата, военные и т. д. Все публичные дома политики сегодняшнего дня будут, вероятно, разогнаны и закрыты. Государство должно управляться так же четко и так же централизованно, как фабрика, и с тем же «демократическим централизмом». Если это не произойдет и Запад не перестроит своей государственной системы, тогда действительно ему может грозить участь Древнего Рима: он может пасть под мечами новых варваров – жертва собственной слабости, разрозненности, паразитизма правящих слоев.

И на Западе для осуществления нужной ему перестройки придется выдержать большую борьбу. Сейчас национальные идеи и люди национального дела во всех странах Запада преследуются. Сейчас царит мировое мещанство, тупая политическая чернь, спекулянты минуты, антинациональные круги капитала, антинациональная мысль. Это они-то и превозносят Ремарка – чтобы разоружить идейно и физически народы. Это они провозят по всему миру в триумфальной колеснице клоуна Чаплина – символ своего владычества. Это они делают героев из предателей собственных народов. Это они кидают грязь на могилы настоящих героев – и стараются затоптать, принизить тех из них, кто еще жив. Это они пытаются угасить все национальное – стереть лицо каждого народа, заменить его плоской маской интернационализма. Это они пролагают дорогу коммунизму – марксизму.

Но национальная мысль, несмотря ни на что, пробуждается во всех странах. Рождается и крепнет национальное действие.

Мы, пожалуй, счастливее других. У нас в России расцвет национализма подготовлен всем ходом революции. Здание национальной империи в сущности готово уже у нас: предстоит только борьба за место в нем новым людям, новым народным вождям.

Пусть мрачен сегодняшний день нашей Родины. Пусть идет там глухая и кровавая борьба. Именно эта борьба, дойдя до своего апогея, и родит наше будущее.

Пусть мрачен сегодняшний день русского зарубежья. Пусть слабость, разрозненность, сознательное и бессознательное предательство. Новые люди и новые идеи появляются и здесь. Они создадут национальную русскую партию. Сплотятся через нее с людьми России. Из маленькой, но сплоченной национально-революционной партии вырастут железные легионы освобождения. Наша партия придет к победе – и тогда растворится в народе, ибо в будущем партии не будут уже нужны, нужен будет только союз народов России.

В день нашей победы голос миллионов – единый и мощный – скажет то, что уже сегодня должно быть нашим лозунгом:

– Да здравствует третья Россия – народная империя! Да здравствует мощное и свободное национальное Государство народов России!

Стокгольм. 17 июня 31 г.

Часть I
УЧЕНИК ЛЕНИНА

I

Пожалуй, ни один человек современности не привлекает к себе такого внимания, как этот сын тифлисского крестьянина и сапожника, готовившийся в священники, ставший правителем революционного государства.

Еще несколько лет назад он мало кому был известен. Сегодня он сидит – невидимый и недоступный, как подлинный восточный деспот – за толстыми стенами Кремля, и в его кулаке зажаты сто шестьдесят миллионов человеческих жизней и одна шестая часть земли. Он, вероятно, самый мощный из всех властителей сегодняшнего мира. Нет страны, в которой государственная власть представляла бы собой такую безграничную силу, как в сталинской России. Государство там все, народ ничто. И в государстве сейчас почти все – это Сталин.

Его хотели бы знать и понимать вожди политики, капитаны промышленности и финансов старого Запада, – особенно сейчас, когда молот экономического кризиса бьет по взрыхленной войной и революциями почве мира, когда рушатся устои старого порядка и то, что впереди, покрыто полной неизвестностью. Что несет с собой этот человек? Как долго судьба будет благоприятствовать его кажущимся фантастическими планам? Каковы будут эти планы завтра? Что нужно делать? Готовиться к бою или к капитуляции? Вооружать армии, организовывать экономическую блокаду или заранее договариваться о заказах, кредитах, о разделе рынков, политического и экономического влияния? Или ничего не делать, отдаться течению, сложить безнадежно усталые руки – и ждать, как неизбежного, кровавой бури, геологических потрясений и на Западе?

С затаенным дыханием ловят каждое движение его руки вожди и чиновники «братских» коммунистических партий, восточные генералы, самодержцы, народные трибуны и сотни и тысячи всевозможных проходимцев, ищущих выгоды от народных потрясений, ловящих добычу во взмутившейся воде народных бурь… Из этой руки, так тяжело и властно упавшей на тело России, во все стороны сыплется золотой дождь субсидий, пособий, авансов. И в этой руке зажаты штыки многомиллионной, вооруженной до зубов армии, которая может внезапно вознести к власти тех, кто сегодня пресмыкается в подполье.

Тысячи тысяч отчаявшихся в справедливости современного строя людей Запада и Востока готовы видеть в нем вождя, избавителя, пророка нового мира. Тысячи тысяч людей его собственной страны готовы поднять его, как знамя, – и нести, и идти за ним, куда угодно, на что угодно, только вперед, только к борьбе и к подвигам. И тысячи тысяч других людей России, разоренных и измученных его властью, с ужасом и ненавистью произносят его имя – как имя самого страшного тирана.

Одни готовы поднять его на недосягаемую высоту. Другие не могут найти слов, достаточно сильных, чтобы унизить его.

В его собственном окружении его почти никто не любит. Он правит страхом и интересами, но не привязанностью. Перед ним все дрожат.

…Спокойный, неподвижный, с каменным лицом допотопной ящерицы, на котором живут и быстро двигаются только глаза, улавливающие каждое движение чужого тела и души, он сидит в старом Кремле или в центре деловой Москвы, на Новой площади – в маленькой комнатке своей квартиры, в зале совещаний правительства или в просторном рабочем кабинете. И обычно молчит. Предоставляет говорить, высказываться до конца другим. И только выслушав их, уловив все их явные и тайные мысли, он негромко, уверенно, не спеша отдаст приказание, продиктует резолюцию, от которых что-то изменится в судьбе миллионов. И при этом он будет улыбаться – всегда одной и той же неподвижной улыбкой.

Было время, когда он любил поговорить – громко и резко. Было время, когда часто и много смеялся. Сейчас этого нет. Сейчас и улыбка – только маска. Когда он один – маска сходит. Лицо становится мрачным и серым, как тысячелетний камень.

Он один знает полную правду о себе. Знает, как тяжелы сегодняшние дни. Знает, как трудна борьба, вечная, ни на минуту не прекращающаяся. Как малы, в сравнении с затраченными усилиями, как недостаточны, в сравнении с поставленными задачами, как непрочны, наконец, все его достижения. Все это он знает. И еще, самое, может быть, главное: что он – обреченный человек. Ему не дано войти в будущее. Он падет на его пороге.

Что он такое? – Тяжелый топор, срезающий головы прошлого. Жесткий таран, пробивающий дверь будущего. Рано или поздно дверь будет пробита. А может быть, она пробита уже и сейчас – и он уже не нужен, он живет и властвует только по инерции, не идет вперед, но, как обломок временной рабочей постройки, застрял в проходе в канал будущего – и тормозит уже народную судьбу. Кто знает? Кто это может знать?

Но ясно одно: вечно то напряжение, в каком он держит народные силы, длиться не может. Нельзя бесконечно заставлять живущие ныне поколения народа жертвовать всем ради будущего. Когда-нибудь они подымутся и скажут: мы хотим тоже жить – не только для будущего, но и для себя. Таков закон истории. Так кончались все революции – и так, вероятно, кончится и русская, хотя бы она и была самая великая из всех.

Что такое завоевания революции? Компромисс меж старым и новым порядком, средняя меж высшими точками развития обоих. Но ему, Сталину, не дано видеть линии компромисса. Он слишком ненавидит старое – и слишком уверен в правоте того, что делает сейчас. Он умеет одно: упрямо идти вперед. И он будет идти. Постарается зайти как можно дальше в страшном торге с жизнью, – для того, чтобы потом старому миру удалось отхватить в свои лапы возможно меньше.

Нет, недаром имя, унаследованное от предков, ничего никому не говорящее, он заменил другим, соответствующим его сущности: Сталин. Это значит – человек из стали. Это значит – человек такой же твердый и такой же гибкий, как сталь. В своей жизни он не раз вынужден был сгибаться. Но ни разу не был согнут до конца. Всегда выпрямлялся, – выпрямившись, наносил противнику новый удар. Так будет, вероятно, до конца его дней: ни жизнь, ни люди его не согнут. Его можно только сломать.

Рано или поздно его сломают. Он обречен, как был обречен Робеспьер. Но что это меняет сегодня? Пока он стоит на ногах, он будет идти своим путем. Если нельзя идти прямо, если нужен обход – будет лавировать, проявит максимальную гибкость. Но цели поставленной не выпустит из глаз – будет стремиться к ней всем напряжением страшной воли.

II

Он небольшого роста, плотный, мускулистый. Ему сейчас больше пятидесяти лет. Суровая жизнь, тяжелая работа износили и этот организм. Но он все-таки и сейчас еще крепче многих молодых. У него здоровая примитивная натура. Его предки жили простой жизнью, дышали чистым воздухом гор, не были отравлены ядом городской культуры, работали больше руками, чем мозгом. У него и сейчас вместо нервов воловьи жилы. Правда, лицо покрыто морщинами, говорящими о большой и неустанной внутренней работе – и о том еще, что все, что происходит в этом человеке, постоянным напряжением воли сохраняется внутри, не выносится наружу. Цвет лица уже нездоровый: желтовато-бледный. Под глазами мешки. Но зато на голове под упрямым низким лбом – нетронутая временем шапка густых черных с проседью волос. Над твердым ртом густые черные усы, по-восточному свешивающиеся вниз. Подбородок не потерял своей каменной крепости.

В наружности его нет ничего примечательного. Тысячи и тысячи подобных ему внешностью людей бродят по улицам и проселкам Востока: торгуют фруктами, коврами, женщинами, скотом, погоняют верблюдов и ослов, работают в поле, разбойничают в горах, чистят сапоги. Он типичный восточный человек. Ему недостает только обрамления восточной одежды: пестрого халата или черкески.

Одевается он до крайности просто. На нем всегда почти защитного цвета военный костюм – без каких бы то ни было отличий, конечно. Поверх накинута солдатская шинель. Последнее время, впрочем, он начал носить поддевку, напоминающую те, в каких прежде ходили купцы попроще и зажиточные крестьяне. На голове картуз.

Держится он тоже исключительно просто. Всюду и везде старается оставаться немного в тени, за другими, не выпячивать себя на первый план. Это не от природы, это жест, перенятый у Ленина.

Когда Сталин был молод, он думал, что «вожди» должны и внешностью отличаться от массы. Как восточный человек, он привык мыслить об отвлеченных вещах образами. Ленина, с которым он еще не встречался лично, но которого считал самым большим человеком, настоящим вождем масс, он представлял себе и физически крупного роста, великаном даже, статным, представительным. И вот он встретился с Лениным.

– Каково же было мое разочарование, – рассказывал он после, – когда я увидел самого обыкновенного человека, ниже среднего роста, ничем, буквально ничем не отличающегося от обыкновенных смертных.

И держал себя этот человек вовсе не так, как в представлении молодого Сталина должен был держать себя вождь.

Сталин думал, что Ленин обязательно запоздает. Даст всем – это было на конференции большевистской партии – предварительно собраться и с замиранием сердца дожидаться его появления. Потом раздастся: «Тсс… тише… он идет…»

– Эта обрядность казалась мне не лишней, ибо она импонирует, внушает уважение.

Чтобы пережить этот момент, Сталин пришел в собрание одним из первых.

И вот почти одновременно с ним пришел незаметный человек в потертом пальто, в стареньком котелке, в калошах и с зонтиком под мышкой – шел снег. Быстро разделся. Не вызывая ни с чьей стороны внимания, прошел в угол, забился там – и стал вести тихую и самую обыкновенную беседу с другими делегатами. И вдруг Сталину говорят:

– Да ведь это Ленин…

– Не скрою, – признается Сталин, – это показалось мне тогда некоторым нарушением необходимых для вождя правил. Только впоследствии я понял, что эта простота и скромность Ленина, это стремление остаться незаметным или, во всяком случае, не бросаться в глаза и не подчеркивать своего высокого положения, – эта черта представляет одну из самых сильных сторон Ленина, как нового вождя новых масс, простых и обыкновенных масс, глубочайших «низов» человечества.

…Живет он просто, почти аскетически. Это уже от природы. Это то, что свойственно всем почти большим честолюбцам, в которых все сосредоточено на одной цели: на власти как таковой. Им некогда и не к чему растрачивать себя на внешние блага, какие может дать власть.

Он живет в маленькой квартирке в Кремле. Прежде в этих двух комнатках жила какая-нибудь прислуга, сторож, вероятно. Одна комната, побольше – столовая. Здесь прежде на диване спал его старший – от первой жены – сын. Потом сын поступил в высшую школу, перешел в общежитие, стал жить, как живут все советские студенты. Долгое время валялся просто на полу, потому что в общежитии не было кроватей, потом устроился немножко лучше, но и сейчас живет, сильно нуждаясь. Это необычная вещь в среде советских сановников. Там дети обычно воспитываются в ультрабуржуазной холе и неге. Но не так у Сталина. Сын Сталина не должен иметь привилегий.

Другая комнатка – спальня. В ней помещается он сам, его нынешняя жена, тихая, спокойная женщина, дочь его старого товарища Аллилуева, которую все зовут просто – Надя, и двое их детей. У него есть еще дочь – тоже от первой жены, – которая замужем за иностранным коммунистом.

Мебель самая простая. На окнах белые занавески. У окна в столовой – мягкое кресло: единственная, пожалуй, роскошь. После обеда, иногда по вечерам, он сидит в этом кресле, Курит трубку и думает… напряженно думает. О чем? Этого никто не знает. Дома он еще меньше говорит, чем на людях. Во время обеда – полная тишина. Только вилки и ножи стучат о тарелки, да звякает о стакан горлышко бутылки, когда он наливает себе вино. Это кавказская привычка – и он от нее не отказался. Вино за едой, да табак – вот его маленькие «пороки».

Прежде пищу приносили ему из лежащей напротив столовой Совнаркома, из общей кухни.

Теперь ему готовят отдельно. Не потому, что он требует лучшего питания – пища столовой Совнаркома очень хороша, да и он неприхотлив. Но пользование общей столовой, как ни проверен там персонал, небезопасно. Всех наркомов и членов ЦК отравлять не станут, но Сталина могут – свои же. По той же причине он не курит чужих папирос, не пьет чужого вина. Во время работы он пьет чай, который приготовляет тут же на электрическом чайнике его секретарь.

На дому у него почти никто не бывает. У дверей квартиры постоянно стоит часовой – он никого без особого разрешения не впустит. Редко-редко – по неотложному делу придет кто-либо из наиболее близких: Молотов, Орджоникидзе, Микоян. Иногда кто-нибудь из кавказских друзей. Но все только по делу. Никогда просто поболтать. Этого он не любит, на это у него нет времени. Да и дома он бывает очень мало. Дела не ждут. – И жена его мало с кем общается.

Изредка его можно видеть в Большом московском театре: в опере, на балете. Он сидит в боковой ложе партера – это «правительственная ложа», и там всегда можно видеть Енукидзе, Ворошилова, Карахана… Сталин сидит позади, скрытый от публики. Он любит музыку. Это, пожалуй, единственное его развлечение.