Текст книги "Голод. Дилогия"

Автор книги: Сергей Малицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 67 страниц)

«Собачки, – отстраненно подумала Айра. – Большие собачки, больше десятка. Тут охранники вовсе не нужны. С такими зверьками и охранников не напасешься. Большие, голодные собачки». Айра прикрыла на мгновение глаза, пытаясь вспомнить что-то из преподанного ей Арухом или Сингом, но в голову ничего не лезло, а попытка внушить незнакомым тварям, что она одна из них, успехом не увенчалась: под гулкими сводами прокатился пусть и тихий, но недовольный рык. Она стала медленно отступать к центру зала. Звери, заходя вдоль стен, словно теснили ее туда, где в темноте еще большею тьмою чернела громада алтаря. Какое-то время ей казалось, что чудовища и сами находятся в недоумении, втягивают воздух уродливыми мордами, принюхиваются к нежданной гостье, но они продолжали приближаться, и она пятилась и пятилась, пока не споткнулась о ступени, едва не упав. Злобный рык повторился, но недоумение тварей не прошло: что-то вселяло в уродливые создания нерешительность. С трудом сдерживая дрожь в коленях, Айра поднялась по ступеням и оперлась рукой о темную поверхность плоского камня. Пальцы нащупали гладкую фигурную выемку в камне, затем руку пронзила боль. Поморщившись, Айра почувствовала что-то, напоминающее осколок стекла, сунула это в висящую на поясе сумку и лизнула рассеченную ладонь. «Не уйду с пустыми руками», – появилась в голове упрямая мысль. Псы замерли в темноте мутными силуэтами, подняв морды и не спуская с нее желтоватых глаз.

«Ну и пусть», – вдруг обозлилась она на себя. Когда-то ее жизнь катилась от судьбы рыночной воровки к судьбе портовой шлюхи. Тогда единственным способом миновать огромных псов, что охраняли проход к складам в скирском порту, было пройти мимо них с независимым видом. Пройти так, словно это твое неотъемлемое право. Пройти не скрываясь и не испытывая и крупицы страха. Неужели наглости и смелости поубавилось в ней с тех пор? Или разум, наполняя голову, именно наглость и вытесняет? Айра вдохнула, выдохнула, успокаиваясь, но страх оставался. Он плотно держался за колени и неуклюже ворочался, подрагивая в груди. И псы явно прислушивались к ее страху.

Через едва различимые двери вновь потянуло сквозняком. Вероятно, ночные осенние тучи начали развеиваться, потому что в высоких окнах блеснули звезды, и Айра наконец смогла разглядеть не только искры в глазах зверей, но и их самих. Они действительно оказались собаками, да вот отличались от своих родичей не только размерами, но и поблескивающими в густой шерсти то ли иглами, то ли костяными лезвиями. «Юррги», – почти спокойно вспомнила она рассказы Ярига и тут же поморщилась от ненависти к загонщикам колдовской мерзости, потому что именно они убили Варуха, а для нее Варух оставался Яригом – и всегда будет Яригом, а не Варухом. Ничего в нем не осталось от Варуха. Столетия высушили и развеяли плоть и помыслы древнего убийцы. А вот тот, кто убил ее отца, здрав и спокоен. Спокоен и уверен в себе. Он даже и допустить не может, что кто-то способен бросить ему вызов. Отсюда и открытые ворота в храм. Отсюда и неторопливый магический кровосос на теле Ярига.

Она обратила страх в ненависть. Медленно сошла со ступеней алтаря, миновала отвратительно пахнущих чудовищ, едва не задев оскаленных пастей и растопыренных игл плечами, и не оборачиваясь вышла из храма. В мутном небе плыла бледная Селенга, и серые каменные ступени, скрывающие под собой храмовый холм, казались почти белыми. Ворота ограды остались с другой стороны холма, но с этой стороны сама ограда была ниже, потому что к ней примыкали какие-то строения, и Айра пошла вниз, стараясь не забивать голову мыслями о том, удастся ли ей выбраться из храма, а уж тем более – покинуть Риссус. Юррги, клацая когтями, двинулись следом. Уже у подножия холма Айра почувствовала, что чудовища не тронут ее, но и не дадут ей повернуть к выходу. Где-то в отдалении загудели тревожные трубы, зазвенели жестянки, и за спиной вновь послышался еще неуверенный, но уже раздраженный рык. «Прости меня, мать Сето, – напряженно подумала Айра, подходя к узким ступеням, что лепились к ограде и вели к темной металлической двери на ее верху. – Если жива останусь, надолго забуду и о дурости, и о блажи, и об упрямстве».

Она поднялась к самой двери, провела по железу ладонью, почувствовала крепкий запор с другой стороны. В храме замелькали огни, кто-то протяжно закричал, снова загудели трубы. По загривкам замерших внизу чудовищ прошла дрожь, словно звук обязывал их к чему-то. Айра беспомощно толкнулась в дверь и подняла глаза. Сверху, с высоты двух ее ростов, на нее смотрел молодой мужчина. Его волосы были скрыты матерчатой черной шапкой, очертания тела тонули в плаще, как во мгле, но глаза были ясно различимы. Айре почудилось даже, что она разглядела блеск зрачков.

– Подними волосы со лба, – услышала она твердый, пусть и тихий голос. Мужчина сказал это по-рисски, но Айра готова была поклясться, что этот язык для него не родной. – Хорошо, – кивнул незнакомец, словно мог что-то разглядеть в полумраке на лбу незваной гостьи, одним движением смахнул с плеч плащ и опустил его со стены: – Держись.

Глава 3
Лек

К седлу пришлось приучаться заново. Правда, не сразу Айра поняла, что отвыкла от верховой езды. Сначала посетовала на напряжение, не отпускающее ее который день, к обеду прокляла и себя, и лошадь, а на первой же ночевке с трудом сползла с лошади и поняла, что на некоторое время вовсе лишилась способности ходить. Осенний лес вокруг погружался во тьму, быстрые тени ее спутников разбивали лагерь, поднимали походные шатры, твердые руки забрали у нее поводья из рук, кто-то милостиво расставил перед незадачливой путешественницей легкую складную скамью – Айра с трудом опустилась на ставшую упругой ткань и, не сумев разглядеть в сумеречном мельтешении фигуры спасителя, устало закрыла глаза.

Когда же струна, натянувшаяся внутри ее, ослабнет? Вот уж была уверена, что выдохнет облегченно, покинув пределы Риссуса, – так нет: каждая лига, отмеренная прочь от золотых куполов, будто разжигала тлеющий внутри ее огонь. Или то спасение, которое неожиданно пришло к ней в середине прошлой ночи, было предвестием новых испытаний? Что знала она о серых? Ничего, кроме того, что они свирепы и безжалостны, что прекрасно держатся на лошадях, что прячут лица в серой ткани, но ведь одно лицо она разглядела очень хорошо! А уж голос-то и вовсе не забудет никогда!

– Подними волосы со лба, – сказал ей незнакомец прошлой ночью, блеснув глазами над запертой дверью, а когда она неожиданно для себя послушно приподняла пряди, кивнул: – Хорошо, – и опустил сброшенный с плеч плащ.

Он поднял ее как пушинку – удивительно, как она не сорвалась: ведь пальцы дрожали от страха перед чудовищами, ожидавшими ее внизу. И он их тоже видел, потому что, уже подняв ее на стену, долго смотрел вниз. Впрочем, долго ли? Может быть, время остановилось тогда для нее? Или Селенга покрылась осенней росой и пристыла к мутному небосклону? Отчего ей показалось, что мгновения текут, как капли густого меда по крутому боку глиняного сосуда? Не потому ли, что она тут же забыла о грозных сторожах Золотого храма и сама стала разглядывать тонкий профиль, темные впадины глаз и твердую линию губ воина, оценивающего силу врага? Он посмотрел вниз, нахмурился, поднял взгляд к воротам храма, прислушался к тревожным звукам труб и отрывисто бросил несколько слов на незнакомом языке. Темные тени замелькали за его спиной, Айра почувствовала прикосновение тонких пальцев к запястью, но двинулась с места только тогда, когда воин опять обернулся к ней и сказал:

– Иди.

Из темного коридора дохнуло теплом, в округлых нишах замерцали масляные светильники, запахло воском и томленной на пару ягодой. Откуда-то из-под ног донеслось лошадиное фырканье, за стеной звякнули струны, неловкая мелодия возникла как дыхание сквозняка и умерла, оборвавшись. И почти в то же мгновение из-за спины донесся исполненный ужаса вскрик, но сразу погас – еще быстрее, чем угасла мелодия, и только прорвавшийся сквозь шорох сапог Айры скрежет клыков и рычание обдали ее холодом от макушки до кончиков больших пальцев.

– Сюда, – прошелестел мягкий голос.

Айра, согнувшись, шагнула в низкий дверной проем и осталась одна. В крохотной комнате с выбеленными стенами без окон, в заменяющих их нишах, подрагивало пламя четырех ламп, на низком, от стены до стены, застеленном ковром помосте лежали несколько подушек, но согнуть разом ослабевшие ноги Айра не успела. Она лишь поняла, что «сюда» было сказано по-сайдски, как дверь за ее спиной скрипнула вторично, и у ног появилось корыто с теплой водой.

– Раздевайся, – прошелестел тот же голос.

Айра недоуменно сдвинула брови, но незнакомка не произнесла больше ни слова. Она шагнула вперед и, словно показывая, чего ждет от гостьи, распахнула полы одеяния, укутывающего ее с головой. В сумраке мелькнула крепкая грудь, блеснули отраженным огнем глаза.

– Делай, что тебе говорят, или вернешься туда, откуда пришла, – донесся из-за двери жесткий мужской голос. Это не был голос воина, поднявшего ее на стену, но угроза дала Айре понять, что пленницей ее пока еще не считают. Она вздохнула и взялась за поясной ремень. Выбора не было.

Ей пришлось раздеться полностью. Незнакомка свернула одежду в тугой сверток, вытряхнула на ковер содержимое поясной сумки, переворошила пальцами крохотные мешочки трав, камешки, глиняные флаконы, сунула в освободившуюся сумку снятую одежду и нож и бросила все это в коридор. В дверях мелькнула еще одна фигура, на полу появился горшок, из которого пополз тягучий аромат, кто-то коснулся спины Айры, она невольно шагнула в воду – и понеслось, побежало неспешное действо, в котором она сама себе показалась кувшином с узким горлом, опущенным в ледяной источник. Впрочем, вода была теплой, но мурашки бежали по ее телу, отзываясь то ли на прикосновения, то ли на чужие взгляды. Или это дым продолжал раздевать ее, одновременно навевая если не сон, то безволие и податливость, хотя уж что можно было еще с нее снять, кроме кожи? Ей тщательно промыли волосы, заставили прополоскать рот какой-то жгучей жидкостью и сунули за щеку что-то кислое и вязкое, дав понять, что это нужно жевать. Затем омыли, или даже выскребли, все тело, не оставляя вниманием самые укромные места, запуская пальцы так глубоко, словно пытались что-то отыскать и там или разузнать о ней больше, чем приличествует спрашивать, глядя в глаза.

Тонкая ткань впитала влагу с ее тела, корыто исчезло как по мановению руки всесильного мага, быстрые пальцы скользнули в рот и избавили от кислого комка, сразу четыре мягких руки покрыли тело душистым маслом, и, прикрыв глаза уже не от дыма, который растворился вместе с горшком, а от блаженства, Айра подумала, что неизбежность, загнавшая ее в эту комнату, оказалась добрее, чем она могла себе представить. Наконец ее руки были подняты, на запястья и на голову упало легкое платье, затем еще одно и еще. Ноги нырнули в теплые чулки, Айра наконец села на помост, но этим испытание не закончилось, потому что перед ней рядом со вспыхнувшим ровным пламенем светильником на кованой подставке присела та самая незнакомка. Ткань съехала ей на шею, и Айра увидела красивое, но утомленное раскосое хеннское лицо. Причем утомление, показавшееся ей на первый взгляд, на второй рассеивалось бесследно и только постепенно начинало проступать необратимо – в тонких морщинках в уголках глаз и губ, в линии рта, в едва различимой паутине на скулах, в матовости волос.

Незнакомка поймала лицо Айры указательными пальцами, слегка надавила на скулы, поворачивая его вправо и влево, затем подтянула к себе войлочный сверток и, развернув его, зашелестела пальцами среди глянцевых мешочков, причудливых баночек и коробков. Айра почувствовала резкий цветочный аромат, скосила глаза на груду мелких сосудов, но никакой магии не ощутила. Через мгновение ей уже было не до магии. Незнакомка принялась за ее лицо всерьез. Она подобрала волосы и прихватила их лентой на затылке. Затем обмахнула мягкой кистью кожу. Кистью поменьше обозначила скулы, щеки. Кончиком тонкого пера что-то вывела на бровях и ресницах, поморщившись при этом, словно ее не вполне устраивал результат, пощелкала тонкими щипчиками, но отложила их в сторону. Опять вернулась к коже, меняя кисти и опуская их в разные сосуды и коробки. Наконец распустила ленту и подхватила волосы каким-то украшением.

– Смотри, – проговорила глухо и щелкнула серебряным футляром.

На нее смотрело чужое лицо. Нет, Айре приходилось заглядывать в зеркала, тем более что в лавке Ярига при его же трактире их хватало – и бронзовых, и стальных, и выточенных из камня, и даже дорогих стеклянных, но никогда собственное лицо не заставляло ее замереть, затаив дыхание. Она не была раскрашена, как портовая шлюха, но изменилась и даже как будто расцвела. Линии и тона, нанесенные незнакомкой, лишь подчеркнули ее красоту, но именно этой толики как раз не хватало, чтобы превратить ее в красавицу. Умелые штрихи словно срезали маску и обнажили сокровенное, и это сокровенное заставило бы на улице остановиться даже саму Айру. Она почувствовала, как что-то защемило у нее в носу, и перевела взгляд на незнакомку. Лишь на мгновение Айра столкнулась с ней глазами, но этого хватило, чтобы уловить ненависть, плещущую из чужого взгляда.

– Зия! – приложила к груди ладонь женщина, смахнула что-то на щеке Айры полосой влажной ткани и выскользнула за дверь.

Айра закрыла глаза и прислушалась. Где-то в отдалении продолжали гудеть трубы, потрескивал разгоревшийся фитиль напольного светильника, ощутимо припекало бок. Айра изогнулась, смешивая непривычность обнаженного тела под платьем и память о прикосновениях, которые словно остались с ней, хотя и истаивали с каждым мгновением, и потянулась, чтобы нащупать источник тепла. Осколок сам скользнул в руку и тут же развеял дурман. Айра поднесла его к лицу и почувствовала все – и его тяжесть, как будто она держала в руках каменную глыбу, и жар, бьющий из крохотного пятнышка черноты, обнажившегося от капель ее крови. В мгновение он показался ей подобным факелу, привлекающему убийц, и в это же мгновение она поняла, что не сможет никак иначе погасить его, как только залив собственной кровью. Левую ладонь вновь засаднило, но и решение нашлось тоже мгновенно. Айра подхватила отставленное зеркало, прилепила на отшлифованную сторону осколок – и лишь захлопнула чеканную крышку, когда в дверях появился воин.

– Как твое имя? – спросил ее спаситель, но теперь уже по-сайдски.

Быстрая тень мелькнула за ним и исчезла, оставив изящный табурет. Воин приблизился и сел так, что она наконец сумела разглядеть его лицо и не смогла скрыть своего.

– Я спросил… – начал он, сдвинув брови, но она поспешила ответить:

– Айра.

– Ты… – задумчиво протянул он.

– Айра, дочь Ярига. – Она сдвинула бедра, выпрямилась и, неожиданно для самой себя, подняла полосу ткани и тщательно вытерла лицо, уничтожая старания Зии. – Я… из Дешты. Мой отец был торговцем. Я его дочь.

– И что ты забыла в храме? – то ли презрительно, то ли насмешливо изогнул губы воин.

– Ворота были открыты! – гордо подняла подбородок Айра.

– И законы Риссуса не показались тебе столь уж грозными? – продолжал улыбаться воин. – И даже чудовища, что служат магам?

– Голод способен выгнать из норы не только хищника, но и добычу, – поджала губы Айра.

– И всякий хищник рискует превратиться в добычу для более сильного, – с усмешкой продолжил воин. – А эти столбы на площадях тебя не пугают?

– Я рассматривала их днем, – ответила Айра. – Не скажу, что не видела ничего страшнее.

– Ты не говоришь всего, – опять скривил губы воин и, явно забавляясь, потянулся к ткани. – Ты размазала краску по лицу. С бровей. Позволь мне.

Он свернул ткань и прикоснулся к ее лбу.

– Не приходилось украшать себя?

– Не было нужды, – прошептала Айра и почувствовала, что у нее пересохло в горле.

– Ты не любишь мужчин? – поднял воин брови, пряча усмешку.

– Я не думала пока даже об одном мужчине, – повысила голос Айра, – и никогда не буду думать о многих!

– Знаешь, кто я? – спросил он, выдержав паузу.

Айра помолчала ровно столько же и ответила уклончиво:

– Я слышала, что хенны отправили послов в Риссус. Но ты непохож на хенна!

– А ты непохожа на сайдку, – сузил глаза воин. – Правда, говоришь по-рисски с акцентом. Я почувствовал его, хотя и сам пытаюсь говорить на языке колдунов не больше месяца. Но у тебя сайдская одежда.

– Мой отец был риссом! – подняла подбородок Айра.

– Был? – переспросил воин.

– Был, – кивнула Айра и застыла, прикусив губу, потому что боль ухватила за сердце и слезы едва не выхлестнули из ее глаз. – Он убит. Там. В храме. Я приходила посмотреть на его тело.

– Так ли? – сузил глаза воин. – А может быть, ты приходила еще за чем-то?

Он наклонился вперед и посмотрел на нее так пристально, что ей пришлось моргнуть.

– Мне нужно было отпустить его.

Она нахмурилась, но сдержала досаду: никогда еще ей не приходилось отчитываться перед кем-то. Этот воин, от взгляда которого ее начинала бить дрожь, не был магом, но явно видел больше, чем могли видеть глаза.

– Разве в моих вещах есть хотя бы крупица богатства храма? – воскликнула Айра, но воин продолжал молча вглядываться в ее глаза. – Они убили его, но не давали ему уйти, – наконец опустила она голову. – Я помогла ему умереть.

– Ты – колдунья, – понял воин.

– Ты тоже не прост. – Она опять выпрямилась.

– Поэтому я здесь. – Теперь он смотрел на нее с еще большим интересом. – Насколько ты сильна?

– С кем ты меня хочешь сравнить? – спросила Айра.

– Я ищу всякого, кто способен помочь мне. Ты не дурнушка, еще и девица, но мои женщины зря готовили тебя к ложу: гораздо интереснее то, что тебя не сожрали храмовые псы, – проговорил воин. – Не так давно властитель Риссуса уверял меня, что этого не может быть. Вряд ли он лгал мне – скорее, не знал всего. А это очень интересно. За это даже можно кое-что заплатить. Пришлось заплатить. Не заставляй меня разочаровываться. Покажи, что ты можешь. К примеру, сделай что-нибудь с Даесом.

Она зажмурилась и почувствовала колдуна. Он стоял за стеной и сплетал упругие нити. Может быть, даже готовил тайную ворожбу. Не для нее ли? И не его ли голос звучал из коридора?

– Он за стеной. – Айра облизала губы. – Подслушивает. Но теперь уже не слышит.

– Неужели? – сузил глаза воин. – Накажи его. Не убивай – только накажи. Он шаман второго круга. Довольно силен. Седьмой или шестой из всех шаманов. Если ты сможешь это сделать, у меня будет еще одна причина помочь тебе.

– Но… – Айра сморщила нос. – Тогда он станет моим врагом.

– Не бойся. – Воин усмехнулся. – Он уже твой враг. А если ты останешься со мной, тогда таких врагов у тебя будут тысячи и тысячи. Одним больше, одним меньше… К тому же, уверяю тебя, друзья гораздо опаснее врагов. Тем более что Даес, как и все шаманы, ненавидит колдунов-чужеземцев – особенно ворожей. Почти так же, как ненавидит меня.

– Я не ворожея, – гордо сказала Айра так, чтобы услышал и Даес, и сделала то, что умела делать еще до первых уроков с Арухом и Сингом, – расслабила шаману кишечник. Из коридора донесся возмущенный рев, и проклятия полились водопадом, впрочем уступая частоте топота.

– У тебя получилось, – удовлетворенно кивнул воин, когда стук каблуков затих, и вытер пот со лба, – но ты едва не зацепила меня.

– Ты должен был знать, что я сделала, – пожала она плечами.

– На будущее – мне достаточно твоих слов, – кивнул воин и поднялся. – Отдыхай. Мы отправляемся завтра. Утром тебе принесут походную одежду, раз уж ты не привыкла к этой. На воротах нас не остановят, но потом… Колдуны Суррары мстительны: рано или поздно они расплетут любую кудель. Я не верю, что твоя прогулка по храму останется неразгаданной, но хочу, чтобы ты сопровождала меня за Лемегу.

– Как твое имя? – спросила Айра, понимая, что вопрос означает согласие.

– Я разрешаю тебя называть меня Лек, – твердо сказал он.

Утром Айра открыла глаза за мгновение до прикосновения. Зия опустила руку, не коснувшись ее, но ненависть сумела скрыть. Или вовремя отвела взгляд. Она положила на помост одежду и мешок и коротко бросила:

– Поторопись. Умоешься во дворе. Твой хлам и одежду пришлось уничтожить. Переоденься. Все, что снимешь с себя, уберешь в мешок. И краски тоже. Они и зеркало – твои. Поблагодари Олу за них.

– Кто это? – спросила Айра, но ответа не получила. Она собралась быстро – и все-таки умыться не успела. На приземистую кобылу, похожую на серое осеннее утро, Айра забиралась последней. Зия бросила ей тонкий платок:

– Завяжи лицо, оставь только глаза!

Всадников в тесном дворе оказалось десятка два. Прихватывая платок на два быстрых узла, Айра успела поймать полный ненависти взгляд шамана, которым оказался широкоплечий хенн, больше подходящий для того, чтобы ворочать тяжелый ворот какого-нибудь колодца или шевелить веслом на сайдской галере, и поздравила себя с первым врагом. Или со вторым. Зия подала коня в сторону, и через мгновение Айра не смогла выделить ее из пяти женских силуэтов. Остальные всадники были хеннскими воинами. Их длинные кольчуги свисали на крепкие бедра, округлые шлемы скрывали лица до губ. Айра не сумела разглядеть оружия, кроме тугих луков, которые торчали из узорных чехлов. И доспехи, и одежда были серыми – вот только лица их серыми не казались. Отчего же хеннов называли именно так? Айра нашла взглядом спасителя. Лек набросил поверх кольчуги белый плащ. Дождавшись, когда Айра поймает поводья, он подал коня в распахнутые ворота. Айра неловко ударила лошадь коленями и подумала, что стук копыт на узкой улочке, погруженной в утренний сумрак, разнесется по всему городу. Купола Золотого храма медленно поплыли за спину, белые здания и беленые заборы показались покрытыми снегом.

«В холодную зиму, если снегопад облепит крыши, город вовсе исчезнет», – неожиданно пришло ей в голову. Отряд выстроился цепочкой, и так получилось, что Айра оказалась почти в хвосте. Перед нею уверенно держалась в седле женщина, а за спиной строй замыкали четверо воинов, похожих друг на друга как родные братья. «Зачем он надел белый плащ?» – задумалась Айра о Леке и вспомнила его слова: «На воротах тебя не остановят». Не остановят ли? И не следует ли ожидать пакости не только от охранников Риссуса, но и от спутников Лека? Впрочем, вряд ли шаман посмеет что-нибудь сотворить – неизвестно, кто этот Лек: уж больно молод он для тана, но, судя по тому, что для управления людьми ему не приходится открывать рта, голоса против него никто не поднимет. И все-таки лучше поостеречься.

Лошадь перебирала ногами резво, понукать ее не требовалось, и Айра прикрыла глаза. Та пелена, что ей почудилась над городом в первый день и к которой она успела привыкнуть за последние дни, теперь изменилась. Она потемнела и отяжелела. В невидимом свечении клокотало недовольство, даже злоба. Неужели убийца ее отца что-то понял? Должен был понять, иначе никогда бы он не справился с Яригом. Вот только Айра едва ли не забыла то ощущение, которое захлестнуло ее у тела, да и поймала ли она долгое дыхание? Или все происшедшее просто встряхнуло ее, как не встряхивало никогда? Значит, нужно успокоиться. Не нужно никакой магии: надо свернуться внутрь себя. Каким бы изощренным ни был возможный поиск, она должна показаться заслуживающей внимания не больше, чем ее кобыла. Нужно превратиться в безмозглое и сонное существо.

Отряд уже выбрался на площадь, когда дочь Ярига разглядела у городских ворот десятка три стражников и несколько фигур в белых плащах, и тут же запоздалая мысль пронзила ее! Как же покинет город Ора, если стража и маги Риссуса потеряют покой? Вряд ли они так просто оставят ночную прогулку неизвестного посетителя по храму. Ведь не ради развлечения трубили трубы? Едва ли «самовольная» смерть Ярига останется незамеченной! Да и осколок, попавший ей в руку, так пропитан магией, что уж явно не просто так таился на верхушке алтаря!

От досады Айра даже качнулась в седле и едва не выпустила поводьев, но именно собственная оплошность позволила ей мгновенно расслабиться. У проездных ворот клубились злоба и недовольство стражи. На растопыренных пальцах магов трепетали заклинания поиска, готовые опуститься на приближающихся к воротам всадников, но, даже не прибегая к магии, Айра почувствовала – нити спутаны и способны вызвать только головную боль. Причина и злобы, и нерасторопности колдунов оказалась проста: белый плащ на плечах Лека. Воин поторопил коня, развернул его возле магов, приготовившихся просеять путников через частое сито, и это вызвало приступ бешенства у колдунов. Айре показалось, что левый глаз каждого из них сыпал искрами, а клейма на лбах раскалились, но решетки не опустились перед отрядом, и всадники один за другим миновали ряды стражников.

Она сумела сплести простенькое заклинание уже у самых ворот. Миновала Лека и уронила на камень проездного двора каплю слюны, которая должна будет высохнуть, едва Аилле поднимется на ладонь над городской стеной, чтобы злоба, которой охвачены колдуны, сменилась разочарованием и уверенностью, что их обманули. Айра понимала, что ее магия сродни магии этих клейменых наглецов, поэтому не вызовет у них сомнений, и Ора сможет покинуть город. Все-таки не зря она потратила столько месяцев, прислушиваясь к наставлениям Аруха и Синга. Простенькое, но действенное заклинание на чужой след словно сложилось само собой. Лек его не почувствует. Синг не почувствовал бы, даже если она плюнула ему на ногу.

– Держи. – Лек сунул ей в руки флягу. – Привал будет не раньше полудня.

– Вино? – спросила Айра.

– Вода, – расхохотался Лек и добавил: – Но не увлекайся, мы не скоро доберемся до первой стоянки!

Следовавшая перед Айрой всадница обернулась. Молодая колдунья увидела узкие, зеленоватые, явно сайдские глаза, прядь светлых волос, выбившихся из-под платка, и почувствовала еще одну волну ненависти. Количество врагов прибавлялось на глазах. К счастью, ворота Риссуса остались за спиной, и провожатые не появились. Между тем отряд свернул в сторону корептских гор. Айра оглянулась: Хенн, следовавший за ней, не спускал с нее глаз.

Когда Аилле поднялся над горизонтом, Айра уже вполголоса проклинала доставшееся ей животное, хотя ее лошадь не давала для недовольства никаких поводов. К полудню Айра перестала чувствовать ягодицы, а спина болела так, словно она весь день таскала тяжелые мешки в скирском порту. Клочковатая равнина кончилась, и в первом же перелеске отряд остановился на привал. Айра передала поводья одному из воинов и, с трудом передвигая ноги, добралась до зарослей можжевельника, в которых испытала серьезные затруднения. Вернувшись к биваку, она обнаружила, что ее спутники опять заняли места в седлах. Один из воинов подсадил ее в седло и молча сунул в руки сухую лепешку с пластом соленого мяса. Айра стиснула зубы, но, едва отряд двинулся с места, слезы выступили у нее на глазах. Она понимала, что нехитрым колдовством может унять боль, но знала также, что в этом случае мучения продолжатся и завтра, и послезавтра, и еще много дней, пока она не приучит себя к верховой езде. Лес между тем становился все гуще, хотя остроконечные вершины гор и не думали приближаться. Дорога превращалась в то, чем она и являлась для всякого неприспособленного существа: в утомительное и однообразное времяпрепровождение, больше всего похожее на тяжкий труд, а уж никак не на прогулку. Сколько же должно пройти времени, чтобы мучение стало если не приятным, то хотя бы привычным?

К вечеру Айра уверилась, что не привыкнет к седлу никогда. Она опустилась на предложенную ей скамью, вытянула ноги и уже начинала подумывать, на какую сторону лучше упасть, чтобы забыться тяжелым сном, когда почувствовала в руках чашу, от которой исходил аромат мясного бульона.

Из темноты появился Лек. Он оглядел девушку с интересом и удовлетворенно кивнул:

– Молодец. Еще неделя, и ты будешь держаться в седле не хуже настоящей хеннки. Зия посмотрит твои бедра и натрет спину. Ешь. Спать будешь в моем шатре.