Текст книги "Товарищ Кощей (СИ)"
Автор книги: Сергей Уксус
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Точнее, если брать по количеству, то изменений не так уж много, а вот если по качеству...
Самое главное, о чём сообщил Командир, после того как с приветствиями, поздравлениями и подарками было закончено, это большое, по масштабам Крыма, наступление, которое должно начаться через два дня.
Некоторое время Гусев с князем, глядя на довольного, как объевшийся сметаны кот, Колычева, переваривали услышанное, потом Кощей, поставив на стол маленького белого слоника, одного из тех, что выменял на французское мыло, спросил:
– Сможешь таких до завтрашнего полудня добыть?
Забрав слоника (с разрешения князя), Командир вышел, но вскоре вернулся, и они сначала втроём, а потом вчетвером – подошёл ещё начштаба армии – до поздней ночи сидели над картой, прикидывая, что из Кощеевых придумок можно использовать. И где. Наконец, около полуночи князь оторвался от карты и сказал, что дальше "глаза портить" толку не будет. Так что лично он идёт готовиться, а его напарник – тут Кощей повернулся к Гусеву – спать.
Сергей хотел было возразить, но вдруг, как когда-то, почувствовал, что ещё немного, и он свалится прямо на пол, и потому, извинившись, побрёл в их с князем комнату...
На следующее утро Гусев проспал. Вместо шести часов как обычно, он проснулся в восемь (как утверждал внутренний несработавший будильник), да и то только потому, что кто-то снаружи разговаривал. Негромко, конечно, но поскольку Сергей выспался, этого тоже хватило. О чём говорили – сквозь остатки сна разобрать не удалось, но как только капитан открыл глаза, как знакомый скрипяще-скрежещущий голос произнёс:
– А вот и Гусев проснулся.
В ответном хмыканьи смешались лёгкое недоверие и восхищение. Как будто кто-то, качая головой, говорит: "Гляди ты!"
Похоже, у Командира опять накопились вопросы к князю и он, пользуясь возможностью, решил их задать. Правда, если Серёга хоть что-то понимал в этой жизни, возможности у Иван Петровича за день до наступления быть-то как раз и не должно – даже если всё в порядке, нужно это всё ещё раз проверить. А потом ещё раз. И ещё. И проверять, пока не Грянет... А тут выходило, что или говорили о чём-то настолько важном, что традиционная преднаступательная суета оказалась задвинута куда-то на задворки, или...
...Или что капитан Сергей Гусев всё же не понимает в этой жизни ни-че-го!.. Осознание этого довольно неприятно могло задеть самолюбие, если бы не одно обстоятельство: Сергей Гусев был человеком военным. Более того – командиром. А значит, лучше многих других понимал простую вещь: начальство всегда знает больше подчинённых. Конечно, это было не законом, а правилом, то есть имелись исключения, однако они, исключения, это самое правило подтверждали.
Другими словами, решив, что если начальство захочет, само расскажет, Гусев занялся обычными утренними делами. И когда он, сытый и умиротворённый, возвращаясь из пункта питания, проходил мимо скамейки, на которой всё так же сидели полковник с князем, Командир попросил его посидеть с ними. Получив приглашение, Сергей недолго думая устроился рядом с Кощеем и приготовился слушать.
Около минуты все молчали, потом Командир откашлялся, и как будто ждавший этого Кощей спросил:
– А тебе сначала и подробно или коротко и самую суть?
– Э-э-э... – протянул Серёга, пытаясь сообразить, о чём вообще идёт речь, однако ничего умного в голову не приходило, и он уцепился за знакомое слово: – Давай сначала!
Командир снова закашлялся, но теперь явно чтобы скрыть смешок. Покосившись на него с неодобрением, князь опять повернулся к Гусеву:
– Сначала так сначала. Слушай. Воеводы у вас, как побирушка на торжище – то плесневелого сухаря не было, то целый каравай вдруг появился.
– Ну у тебя и сравнения! – не выдержал Колычев.
– Хорошие сравнения! – отрезал Кощей и продолжил: – Ежели ты, Гусев, не понял, объясню. Сначала нас тут не было – в Москву вызвали. Потом ваш Великий Князь тебя с Пучковым в этот... В отпуск отправил. То есть нас на службу позвать – это, получается, против его слова пойти, – князь прервался, повернулся к Колычеву и спросил: – Верно говорю?
– Верно, – кивнул полковник. – Продолжай.
– А потом мы взяли да прилетели!
– Каравай! – радостно высказал догадку Сергей.
– Так, – согласился напарник и предложил: – Давай дальше сам думай!
– А что тут думать, – хмыкнул Гусев. – Всё, что вчера надумали – побоку, а нас куда-нибудь в... – скромно не договорил капитан. Потом, нагнувшись вперёд, посмотрел на Колычева: – Так, тащ полковник?..
Ганс... не впечатлял. Невысокий, щуплый... Всех достоинств – вылитая белокурая бестия. Или почти вылитая – как ни крути, а ростом не вышел. Но вот всё остальное... А предки... А что предки? У всех есть предки. Но Кощей почему-то вцепился именно в этого. Как клещ. И уже больше часа трясёт на тему этих самых предков. Го-ген-шта-убе... нет, уфе-нов. Гогенштауфенов. Правда, побочная, как понял Гусев, ветвь. Какие-то там фон Брауны. Однако же...
А началось всё с того самого разговора. Потому что как бы там Командир ни отшучивался, но их с князем на самом деле сунули в... В эту самую. В неё. Правда, для разнообразия придали шестерых разведчиков из дивизионной разведки, один из которых оказался радистом, причём с радиостанцией и – о чудо! – даже с запасными батареями. А вот Найдёныша и других новичков оставили с полковником – они, конечно, пока ещё мало что умеют, но всё же больше, чем обычные бойцы.
Задача была простой: высадиться с парашютами, "погулять" по не слишком чётко указанному району и узнать о действиях и резервах противника хоть что-нибудь. Ну и, понятное дело, срочно передать узнанное с помощью радиста. Потом – по обстановке. Либо попытаться вернуться к своим, либо, если будет возможность, "погулять" ещё. Приоритетные цели – авиация, особенно бомбардировочная (был у гансов аэродром подскока, всё никак найти не удавалось), танки, артиллерия от корпусной и выше и резервы.
Ещё из хорошего (кроме радиста) можно назвать наличие у всех приданных бойцов хоть паршивенького, но всё же опыта прыжков с парашютом и четырёх слоников, каким-то чудом раздобытых Командиром. Слоники эти, можно сказать, торжественно (в присутствии Гусева, Мишки Северова и старшины) были вручены князю примерно в полдень, как и требовалось...
Долетели, спрыгнули, приземлились благополучно. Собрались тоже достаточно быстро и без приключений. Затем определились с примерным местонахождением и побежали. Впереди – Гусев, замыкающим – Кощей. Через два часа бега, решив, что отошли от места сброса достаточно далеко, спустились в первый попавшийся овраг, и, после того как князь дал добро, встали на ночёвку.
Проснувшись, Гусев первым делом огляделся по сторонам, не обнаружил никаких сюрпризов вроде случайно забредшего ганса и разочарованно вздохнул.
– И дороги рядом нет, – с едва уловимой насмешкой негромко проговорил сидящий к нему спиной князь.
– Какой дороги? – зашевелился рядом с Сергеем старшина Бакулин, старший из приданных разведчиков.
– Никакой, – вздохнул Кощей. Помолчал немного и добавил: – Так что, добры молодцы, приводите себя в порядок, – костлявая рука вытянулась, указывая направление: – Это в той стороне. Умывайтесь, – рука сдвинулась: – Это там. Ешьте, прибирайтесь, и побежим. А то мнится мне, что задерживаться тут не след...
Судя по ощущениям Гусева, группа уже проснулась, и сейчас люди ждали от него команды. Либо подтверждающей слова странного непонятно кого с позывным "Князь Кощей", либо другой. Мысленно хмыкнув, Сергей оглянулся:
– Все слышали?
– Так точно! – отозвался Бакулин.
– Тогда работаем!
И опять был бег...
К холму, от которого до самой главной в этих местах дороги должно было быть не больше пяти километров, они вышли на рассвете. Поднялись на вершину, осмотрелись по сторонам, и капитан объявил привал. По уму, надо было выдвигаться к дороге, однако что-то внутри Сергея этому противилось. Так что он, взяв бинокль, принялся рассматривать предполагаемое место работы в надежде понять, что же мешает ему отдать приказ на выдвижение.
Минут через пять рядом нарисовался Бакулин:
– Товарищ капитан?
– Ничего не чувствуешь? – вместо ответа спросил Гусев не отрываясь от бинокля.
Старшина помялся, но потом всё же признал, что не хочется ему туда идти. Вот в ту сторону – он показал – запросто, а вот к дороге...
Хмыкнув, Сергей повернулся к напарнику:
– Что скажешь?
– Н-ну-у-у... – протянул тот. – Командир у нас ты-ы...
– Княже, давай не сейчас, а?
– Я бы подождал, – совершенно серьёзно, без малейших признаков ёрничанья ответил Кощей.
– Так всю войну прождать можно, – буркнули сзади.
Посмотрев на старшину Бакулина, который должен был одёрнуть говоруна, но притворился, что увлечён разглядыванием далёкой дороги и ничего не слышит, Гусев не оборачиваясь проговорил:
– Около месяца назад армейская разведка в короткое время отправила пять групп. Одну за другой. И ни одна не вернулась.
– И что? – не сдавался недовольный. Сергей наконец-то узнал его – Стриж. По ощущениям, неплохой боец. Даже хороший. Но слишком уж его иногда заносит. – Потом ещё пошли и целого генерала притащили!
Кощей, с интересом прислушивавшийся к разговору, повалился на спину и самым неприличным образом заржал.
– И что я такого сказал? – не выдержал Стриж, когда смех князя перешёл во всхлипывания.
Вздохнув – объяснять очевидные вещи не хотелось – Гусев опустил бинокль и повернулся к бойцу:
– Пошли. Но уже не армейская разведка, а другие. Не такие торопливые.
Боец раскрыл было рот, чтобы возразить, но передумал, и Сергей продолжил:
– А армейская разведка сейчас сидит глубоко в заднице, потому что старый состав потеряли, а новый и не сработался, и к глубоким рейдам не привык. И ходит теперь эта армейская разведка только по ближним тылам.
Закончив, Гусев подождал немного, однако ни возражений, ни вопросов не последовало, и он вернулся к изучению дороги. Движение на ней почти с самого утра было довольно плотным. Точнее, слишком плотным, чтобы можно было незаметно сдёрнуть с неё хотя бы мотоциклиста. И, похоже, того же мнения был и князь. Если судить по тому, что последние десять минут он чуть ли не обнюхивал одолженную у напарника карту, то и дело щурясь на солнце и явно что-то прикидывая.
Очередная войсковая колонна, следовавшая в сопровождении мотоциклистов, неожиданно сбавила скорость и остановилась почти напротив холма. И сразу же из кузовов стали выпрыгивать люди, выстраиваясь на обочине в довольно частую – с промежутком около пяти метров – цепь. Когда все выгрузились и заняли свои места, цепь вздрогнула и двинулась вперёд. По прикидкам Гусева, ближний её край должен был пройти метрах в двухстах в стороне, так что имело смысл пока не дёргаться, а подождать, когда гансы отойдут подальше.
Когда цепь уже прошла мимо холма, снайпер группы ("Петелин"), задумчиво глядя вслед противнику, заметил:
– А ведь они как раз к нашей стоянке идут.
– Да и хрен с ними, – хмыкнул Кощей, не дожидаясь вопросов.
– Косточки? – уточнил Сергей. – Или слоник?
– Нет, – качнул головой князь и пояснил: – Когда уходили, я посмотрел. Если особо не искать, не найти.
Выждав на всякий случай ещё полчаса, группа снялась и направилась к первому из мест, выбранных князем при изучении карты. Шли быстро, поглядывая по сторонам и особо следя за небом – слишком уж настораживала поисковая активность противника. И всё равно один раз чуть было не попались, когда, поднимаясь на очередной холм, чтобы осмотреться, Гусев вдруг почувствовал опасность и неожиданно даже для себя дал команду "Ложись!". И почти сразу после этого из-за склона вынырнул идущий на небольшой высоте "Шторьх". Заметили их лётчики или нет, а если заметили, за кого приняли, так и осталось неизвестным. "Шторьх" кружить и высматривать не стал, а пролетев прямо километра три, резко свернул влево и вскоре пропал из виду. И как только он исчез, группа, прервав подъём, помчалась в сторону от дороги.
Из-за этого случая выходить к первому выбранному князем месту стало неудобно, и потому двинулись сразу ко второму. Там Сергей объявил привал, а Кощей, пока люди отдыхали, прогулялся вокруг, что-то выискивая. Вернулся через десять минут, на вопросительный взгляд капитана отрицательно покачал головой, и Гусев скомандовал подъём.
Третья точка подходила всем, кроме одного. Князь, покрутив головой по сторонам, заявил:
– Вот сердцем чую, что последнее место самое лучшее будет!
Гусев задумался. С одной стороны, и люди подустали, и время идёт, с другой – до следующей точки меньше десяти километров. И речушка там поблизости обозначена. И...
И в конце концов после слов напарника ему и самому захотелось до неё добраться. А как показал даже один только сегодняшний опыт, к своим желаниям стоит прислушиваться. Так что пришлось капитану, подавив тяжёлый вздох, вставать и командовать людям: "Подъём!". В который уже раз за сегодня...
Когда добрались до последней точки и осмотрелись, Гусев понял, что сюда имело бы смысл дойти даже без всяких предчувствий. Во-первых, потому что в этом месте обнаружилась не обозначенная на карте просёлочная дорога. Во-вторых, по сторонам этого просёлка росли густые кусты. Ну и, в-третьих, неподалёку, в каком-то десятке метров находился широкий овраг с текущим по дну ручейком.
Строго говоря, шли к этому месту именно из-за оврага – Сергей помнил, как около месяца назад князь в почти такой же загнал два мотоцикла. Сходу. Так что теперь дело было за напарником...
Чей-то противный голос заорал над ухом: "Гусев! Подъём!" – и Серёга, подскочив из положения лёжа, заозирался по сторонам. Голос тем временем зазвучал в голове снова: "Бегом ко мне!"
«Кощей», – сообразил капитан, приказал караульному бойцу поднимать старшину и рванул к месту, где можно было подняться по склону. До напарника он успел добежать как раз вовремя, чтобы увидеть останавливающуюся на просёлке таратайку. Сходу, проскочив мимо князя, Гусев прыжком перелетел через вытянутый узкий капот, развернулся в полёте и, приземлившись, рванул на себя водительскую дверь. Та легко распахнулась, и на бравого осназовца хлынула мощная волна густого перегара, едва не сбив с ног.
Однако капитан устоял ("Нюхали и не такое!") и, тряхнув головой, принялся вытаскивать на свежий воздух водителя, пялящегося на него ошалевшими глазами. Ганс не сопротивлялся. Он, похоже, просто ничего не понимал, надышавшись ядрёным выхлопом, и князь со своими нематериалистическими фокусами был тут совершенно ни при чём...
Всего гитлеровцев оказалось четверо: водитель в чине ефрейтора, сидевший рядом с ним «зелёный» («Ну, хоть не чёрный») оберштурмфюрер, гауптман-танкист и подполковник Люфтваффе. Последние трое даже не проснулись, когда их выволакивали из таратайки и, оттащив за кусты, укладывали ровным рядком.
Старшина Бакулин, наконец-то добравшийся к месту действия (да ладно! Он же ночью слепой как крот!), с удивлением наблюдал, как капитан Гусев, подсвечивая себе фонариком (чтобы лишних вопросов не было), изучает документы неизвестно откуда взявшихся гансов.
Нет, понятно, что захваченных, но как?! И кто он такой, этот... Кощей, если способен на такие фокусы?
Сергей, как-то ухитрявшийся одновременно с разглядыванием бумаг отслеживать реакцию старшины, мысленно хмыкал: то ли ещё будет!
Наконец, закрыв последний зольдбух и выключив фонарик, капитан посмотрел на изнывающих от любопытства Кощея с Бакулиным и довольным голосом сообщил:
– То, что надо!
– Все четыре? – нахмурился князь, у которого, похоже, появились какие-то свои планы.
– Подполковник – наверняка, – уточнил Гусев. – А остальные – пока не знаю. Ты их протрезвить сможешь?
– А зачем? Ты же их сейчас не будешь пытать, так?
– Так, – хмыкнул Сергей и, заметив, как у старшины пытаются вылезти на лоб глаза, задавил смешок. Откуда не испорченному лишними знаниями Бакулину знать, что "пытать" в данном случае означает "спрашивать"?
Тем временем напарник продолжил:
– Пусть до свету так полежат. Только приставь кого, чтоб волков отгонял.
– А ты? – Гусев спросил, догадываясь заранее, что ответит Кощей.
– К дороге пойду, – хмыкнул князь, подтверждая предположения Сергея. – А то таратайку так и бросили. Непорядок.
Рядом громко засопел старшина: камень был в его огород. И что самое обидное – заслуженный. Видел же, что капитан с Кощеем "языками" занялись, должен был сообразить. Не первогодок.
Его приступ самобичевания прервал Гусев, приказав выставить возле "языков" пост и объявив, что подъём переносится с шести часов утра на семь – пусть люди чуток больше поспят.
Протрезвлять гансов князю всё же пришлось. Потому что, во-первых, к рассвету они так и не проспались, а во-вторых, сидеть и ждать, когда гуляки придут в себя, как-то не с руки. По той же причине, по которой в прошлый раз летуна отпустили: если не появятся до определённого времени, начнутся поиски. А где будут искать?.. Правильно! По предполагаемому маршруту следования. Гусев хотел было объяснить всё это напарнику, но тот посмотрел на него укоризненно и хмыкнул. После чего встал (они разговаривали, лёжа в кустах у просёлка), дошёл до лежащих всё так же рядком гансов и просто постоял рядом, разглядывая "языков" с задумчивым видом...
Как Сергей и думал, толку что от танкиста, что от эсэсовца было мало. Точнее, от танкиста его вообще не было. Он, как оказалось, служил у Роммеля, в Африке. Они там англичан в хвост и в гриву гоняли. А сюда приехал, потому что получил отпуск и захотел навестить брата, служившего в Люфтваффе пилотом бомбардировщика. Однако не сложилось, потому что незадолго до его приезда брат получил ранение и его эвакуировали в тыл. Хотя его сослуживцы встретили африканского героя очень даже тепло. Встретили, отметили встречу, потом выпили за успехи в Африке, потом...
Потом он не помнит. В себя пришёл уже здесь.
В общем, ничего интересного. И Гусев направился к эсэсовцу, которого бойцы оттащили в сторону, а к танкисту подсел Кощей. Причём не просто подсел, а поставил защиту от подслушивания (он её однажды показывал – хорошая штука, в двух шагах уже слов не разобрать). Гусев, посмотрев на это, мысленно пожал плечами: ему-то князь потом и так расскажет (если, конечно, Серёга спросит), а приданным оно наверняка и не надо – спокойнее спать будут...
Оберштурмфюрер, которым капитан занялся после танкиста, поначалу говорить не хотел, заявив, что ему, представителю высшей расы, с местными варварами-недочеловеками даже сидеть рядом негоже, а уж отвечать на вопросы... Гусев хмыкнул, прикрыв глаза, попытался потянуться к напарнику Силой и уже секунд через десять (так показалось, а на самом деле кто знает...) ощутил отклик. Отклик, если Сергей правильно разобрал, означал что-то вроде "Сейчас буду", так что он хмыкнул ещё раз и насмешливо посмотрел на потомка Зигфрида, старательно делающего вид, что происходящее вокруг его не волнует.
Если Бакулин со товарищи ждали чего-нибудь этакого вроде полевого допроса в исполнении мастера (Гусева) или размахивания руками и выкрикивания чего-то, например, "Абр-ра кадабр-ра!" в исполнении фокусника (Кощея), то их ждало, как однажды Сергей где-то услышал, жестокое разочарование. Применять первое, когда рядом находится такой напарник, как князь, готовый помочь, будет только какой-нибудь больной на всю голову любитель пыток. А что касается второго... Времена, когда Кощею нужно было размахивать руками или смотреть в глаза, прошли. Сейчас у напарника уже хватает Силы обходиться и без этих... этих... Без них, в общем. И получатся ничуть не хуже...
А вот подполковник не разочаровал! Имея возможность наблюдать за происходящим с собутыльниками, он, как хороший штабист (он оказался начштаба бомбардировочной группы*, поддерживавшей гансов в Крыму), быстро всё обдумал и сделал правильные выводы. Первый – что князь не просто опасен, а очень опасен. И второй – что привлекать к себе его внимание не стоит. Почему, подпол не понял, а выводы сделал из поведения эсэсмана. И потому рассказал и о том самом аэродроме, который очень интересовал наше командование, и о запланированном прорыве 46-й дивизии, о котором знал, поскольку группа должна была его обеспечивать, и о резервах, в числе которых каким-то чудом оказались два танковых полка, припрятанных как раз в этом районе. И готов был выложить много чего ещё, но честно предупредил, что это будут только слухи...
*В Люфтваффе не было полков. Эскадры (110-150 самолётов) делились на группы (40-50 самолётов, 3 эскадрильи плюс штабное звено).
Решив, что слухи могут подождать, Гусев посидел некоторое время, сводя полученные сведения в короткое сообщение, затем собрал приданных бойцов, пересказал и показал на карте то, что узнал от подполковника, и приказал готовиться к выдвижению, а радисту – разворачивать рацию. И задумался. С одной стороны, надо бы вывести приданных вместе с "языком" к своим. С другой – а как? Впихнуть девять человек в таратайку... "Язык" – Сергей оглянулся на подполковника – в багажник не поместится. А семеро на заднее сиденье?.. И до побережья далеко... Да и было б оно рядом, где там лодку искать?
В конце концов, так ничего и не придумав, спросил Кощея, и когда тот предложил засунуть гансов обратно в таратайку – мол, заснули, слетели с дороги и проснулись только следующим днём, благо её, таратайку, так и не распотрошили – согласился. Только нужно было подождать, пока напарник наговорится с белобрысым. Или договорится. Вот и сидел, ждал. Сначала – просто так, потом – наблюдая, как ничего не понимающие бойцы под руководством тоже ничего не понимающего старшины перетаскивают сладко спящих ( и когда только успел?) гансов обратно к "Опелю" и усаживают по местам.
Когда бойцы закончили, появился князь, несущий на плече дрыхнущего танкиста. Потом Гусев вернул несостоявшимся (или всё же состоявшимся? Или как?) "языкам" их документы, таратайку общими усилиями выкатили на дорогу и князь загнал всех в кусты. С минуту ничего не происходило, потом водитель вдруг вскинулся, помотал головой, завёл двигатель, и "Опель" неторопливо покатил вперёд.
– ...! – не выдержал Стриж.
– Ага, – отозвался снайпер Петелин.
– А далеко он... так? – спросил старшина.
– Шагов сто, – ответил Кощей.
– А потом?
– Дорога поворачивает, – хмыкнул князь.
– Так он что, только прямо? – в голосе Бакулина слышалось неподдельное огорчение. Явно прикидывал, как это можно использовать.
– Всё равно ...! – стоял на своём Стриж.
Потом радист отстучал донесение на Большую Землю (какого-то определённого времени для сеансов связи группе не назначали, её волну слушали постоянно), и они двинулись в сторону дома. Шли не особо торопясь – устраивали привалы каждые два часа, если попадались возвышенности, поднимались на них, чтобы осмотреться. Однако поскольку шли в стороне от дорог, ничего примечательного поначалу не попадалось. А вот когда до своих осталось каких-то полтора десятка километров, совершенно случайно выскочили к позициям батареи десятисантиметровых гаубиц.
Дело было около четырёх часов утра, часовые, явно ожидавшие скорой смены, слегка расслабились, а бойцы передвигались достаточно тихо, так что когда Сергей понял, что впереди противник, группу ещё не обнаружили. Поэтому, отведя людей немного назад, капитан собрал небольшой – он сам, Кощей и старшина Бакулин – военный совет. Нужно было решить, что делать: передать своим координаты и спокойно идти дальше или разобраться с батареей своими силами. А если честно, Гусеву хотелось увидеть реакцию старшины, потому что с батареей он уже решил: надо брать. Потому что напарник с каждым переходом выглядел всё хуже и хуже. Это пока ещё в глаза не бросалось, но Серёга-то его не первый день знает! А батарея – это гансы. А гансы – это... Это.
Бакулин оказался на удивление сообразительным. Или догадливым. Внимательно посмотрев сначала на князя, а потом на капитана (хотя что он мог разглядеть в темноте?), старшина заявил, что толку с них – с его людей и с него самого – при таком освещении чуть. Но если будет приказ, они его выполнят.
Кивнув в знак того, что понял, Гусев повернулся к Кощею:
– Княже?
– Громыхалки ломать, – буркнул тот.
– Чего? – не понял Бакулин.
– Орудия из строя выводить, – перевёл Сергей, а потом спросил: – А по существу?
– Гусев, – князь перестал бурчать и заговорил нормально, – мы больше говорим, чем делать будем!
– Значит, делаем, – подвёл черту обсуждению капитан.
Возня с батареей заняла неожиданно много времени. И если бы Гусев "своего" часового не взял живым (просто на всякий случай, вдруг напарнику понадобится), могла бы затянуться ещё больше. Потому что своего князь, явно обрадованный возможностью пополнить запасы Силы, показавшие дно, по наблюдениям Сергея, ещё вчера, явно выпил сразу, не задумываясь. Что тут же положительно сказалось на его внешности: ещё во время обсуждения выглядевший, что называется, краше в гроб кладут Кощей как-то посвежел, и настроение у него явно повысилось. Во всяком случае, вынырнул он из темноты, весело скалясь, чего в последние двое суток Гусев за ним не замечал. Вынырнул, с интересом посмотрел на лежащее у ног капитана тело и спросил, где остальные. А когда Сергей не понял, о каких остальных идёт речь, пояснил, что двух гансов для пальбы из четырёх огнеплюйных громыхалок маловато. Пришлось срочно приводить гитлеровца в сознание и вытряхивать из него нужные сведения.
В результате последнюю часть пути проделали на грузовике, заминировав остальную технику подручными средствами и прихватив в качестве "подарка" любимому начальству командира батареи. Конечно, высказывались мысли "позаимствовать" не грузовик, а тягач, прицепив к нему одно из орудий, но по трезвому размышлению пришлось от них отказаться...
Люди ликовали. Нет, они не устраивали салютов, митингов, демонстраций. Они просто стали чаще улыбаться, шутить, смеяться...
Здесь, в Крыму, это была первая большая победа. Победа, наглядно доказывающая, что врага можно БИТЬ!
Да, конечно, ему уже вломили под Москвой. И хорошо вломили. Но то – там. А это – здесь! И хотя сражение ещё не закончено, у гитлеровцев ещё много сил, а Манштейн опытный военачальник, уже сейчас видно, что захватить Крым у них не получится. Что сухопутная блокада Севастополя снята и восстановлена не будет. И что оказавшаяся в кольце немецкая дивизия так в нём и сгинет, несмотря на все усилия её вытащить. И не последнюю роль в этом играли две дополнительные дивизии, переброшенные на полуостров в то время, когда Гусев с Кощеем и приданными разведчиками бродили по вражьим тылам.
Но лучше всего об успешности операции говорил пусть пока слабый, но со временем грозящий превратиться в настоящий ливень дождик наград и поощрений.
Не обошёл этот дождик и группу полковника Колычева. Сам Иван Петрович, Гусев, новички и Мишка Северов получили кто очередные, а кто внеочередные звания. Мишкины же подчинённые и старшина Нечипоренко – медали "За боевые заслуги".
И всё бы хорошо, но Командир почему-то решил, что новое звание – это повод перевести любимого подчинённого на штабную работу. Пока частично, время от времени. Между выходами. Но ведь, как гласит народная мудрость, и Москва не сразу строилась, правильно? Так что теперь даже на сопровождение князя на прогулках не всегда удрать получается. Его теперь чуть ли не через раз Пучков "выгуливает". Правда, ходят не далеко – в основном, до зенитчиц и недавно перебазировавшегося поближе к штабу (а значит, и к расположению группы) медсанбата.
Кощея этот дождик, понятное дело, не "намочил", но зато ему из Столицы опять привезли посылку. На этот раз – размером с командирский фанерный чемодан. Что не удивительно – под прошитой и опечатанной в полном соответствии с правилами секретной переписки обёрткой этот самый фанерный командирский и оказался. Внутри же – пакет с несколькими сортами чая, несколько банок с мёдом и... шоколадки! Много! Что натолкнуло Командира с Гусевым, присутствовавших при вскрытии посылки, на нехорошие мысли. Однако сам князь, догадавшийся, о чём они думают, отмахнулся. Мол, нехорошо было бы, если бы такого намёка не было. А так – положено за чужаком приглядывать, вот и приглядывают.
– Это тебе за вербовку того "африканца", – пошутил Командир.
Однако Кощей шутку не принял. И объяснил, что, во-первых, это не вербовка, поскольку "вер-бо-вить" таких нельзя. Если, конечно, хочешь сохранить с ними хорошие отношения. Потому как "невместно" и "не по чину". А во-вторых, с его, танкиста, помощью, случись надобность, проще будет договориться (именно договориться) с каким-нибудь таким же дальним (или не очень) родичем одного из императоров. Главное, думать, что и кому говоришь, и не заставлять-уговаривать-склонять сделать что-то, что для того будет "невместно" и "не по чину". А под конец такой вот... политинформации добавил, что потому и не стал у этого потомка Гогенштауфенов спрашивать, куда ему вести слать. Созреет – сам пошлёт.
– Думаешь, созреют? – не выдержал Гусев, спрашивая то, что очень хотелось спросить и Командиру, но положение не позволяло.
– Ежели не этот, – хмыкнул Кощей, – то кто постарше уж точно. А уж они и таких уму-разуму научат.
– А... когда?
– А вот как попрём их летом обратно, – теперь ни в голосе, ни во взгляде напарника не осталось и следа насмешки, – так и начнут, – он помолчал несколько секунд и закончил: – Созревать!
Быстрее всего разобрались с шоколадками. Выдав Пучкову с Командиром по две штуки (Найдёнышу – сестрёнкам при случае переслать, Колычеву... "А вдруг жёнку какую приглядишь?"), Кощей ещё две сунул "за пазуху", а остальные они вдвоём с Гусевым тем же вечером отнесли Толстопузику – чтобы подопечных порадовал. Почти весь мёд (кроме одной банки) отдали в ближайший медсанбат. А вот как быть с чаем, князь думал долго. Но в конце концов, отсыпав немного себе в коробочку, вызвал старшину Нечипоренко и передал остальное ему с наказом ни на что не менять и заваривать только для своих.
Тем временем бои шли своим чередом. 46-ю пехотную дивизию, попытка выхода которой из кольца сорвалась в том числе и благодаря работе оперативников группы полковника Колычева (ну да, новые звания присвоили, но в целях маскировки... В общем, как бегал Гусев с одной шпалой в каждой петлице, так и бегает...), отжали в крымские горы, вынудив бросить по дороге всю технику и тяжёлое вооружение, и теперь неторопливо додавливали.
А вот планы отрезать 11-ю армию от Перекопа и тем самым организовать гитлеровцам в Крыму ещё один котёл, побольше, чуть было не рухнули. Поняв, что ему грозит, Манштейн прекратил попытки выручить 46-ю пехотную дивизию и перешёл к обороне. На севере полуострова. У перешейка. А вот на юге, ближе к Севастополю, нанёс удар. Ставший полной неожиданностью для советских военачальников.
