Текст книги "Наследие Разрушителя (СИ)"

Автор книги: Сергей Степаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Наследие Разрушителя

1. Призраки прошлого

С набережной доносилась музыка, смех, отдельные выкрики. Впрочем, ничего особенного – лето, сезон, народ отдыхает.

Я вынул из пачки сигарету, долго крутил ее в руках и, так и не прикурив, отправил обратно. Дурной привычкой я обзавелся года три назад – в том возрасте, когда нормальные люди бросают. Хотя, положа руку на сердце, нормальным я никогда не был, и из попытки им стать так ничего и не вышло. К сожалению…

В голове упорно крутились слова из «Острова Мертвых». Сто лет не перечитывал, но некоторые образы впечатываются в память намертво. Самое начало, помните?

«Жизнь – это штука, которая мне напоминает пляж у Токийского залива. Все приходит и уходит. К берегу прибивает странные, уникальные предметы. И я – один из них. И вы тоже».

И пусть я никогда не видел Токийского залива, но море – вот оно, шуршит прибоем по гальке, отражает ночное небо, протянув к моим ногам лунную дорожку. Интересно, если прямо сейчас по ней уйти, как скоро меня вынесет обратно на берег? В том, что вынесет, сомневаться не приходится – вынесло же три года назад, когда шансов вроде как не было. Почему и зачем? Ответа на этот вопрос я так и не получил. Впрочем, высказав вселенной всё, что думаю по поводу её чувства юмора, я всё же остался на берегу. Я, или моя пустая оболочка? А вот ответ на этот вопрос знать мне совсем не хотелось.

Арчи Бесстрашный чего-то боится? Впрочем, Арчи погиб во время Великого полнолуния Каиноса. А я… Кто я? Зачем я? И есть ли мне место на этом берегу?

«Есть такой доктор – психотерапевт называется,» проснулся вдруг внутренний голос.

Я только рассмеялся. Да, с моими проблемами только по врачам и ходить. Рассказать про Паутину, Мастера, про дракона не забыть, про Зазеркалье… А ещё знаете, доктор, я – разрушитель, и однажды чуть не угробил мироздание.

Снова, как это бывало не раз, я провалился в воспоминания, среди теплой летней ночи ощутив дуновение морозного ветра, колючие снежинки на лице…

***

Холод. Какой-то дикий, просто арктический холод окружал со всех сторон, сковывал тело, проникал до костей. А я-то, дурень, думал, что после смерти ничего нет! Может, и ничего, кроме этого холода. Как у Данте…

«Открой глаза и двигайся, не то и правда окочуришься!» – рявкнул кто-то, казалось, прямо у меня в голове.

«Как, интересно, можно окочуриться после смерти?!» – удивился я про себя, но тут неподалеку раздался треск дерева, и на лицо посыпалось что-то колючее и еще более холодное, чем окружающая реальность. Глаза открылись сами собой. Солнце, снег, деревья. Любопытная белка таращится на меня с низко нависшей ветки глазками-бусинками.

Кое-как подтянув окоченевшие ноги, я сел, потом встал. Там, где опирался рукой о снег, остался кровавый след. Я поднес к глазам ладонь и какое-то время рассматривал пересекавший ее глубокий порез. Нет, никакой амнезии. Я совершенно точно помнил, где, как и зачем разрезал руку. Там, на Гард-Анча, когда пытался уничтожить мироздание. Я – Разрушитель. Разрушитель!

– Не-ет! – заорал я вслух, окончательно уверившись, что злодейка-судьба лишила меня даже возможности достойно уйти. Прыгнув с башни, я лишь хотел умереть. Тогда почему жив?! Что делаю в этом насквозь промороженном лесу?! Что еще кому-то от меня надо?

Конечно, при моем легком наряде и трескучем морозе можно просто усесться под первым деревом и дожидаться смерти. Вместо этого я побрел вперед, на каждом шагу проваливаясь в глубокие сугробы. Холод пробирал до костей, и чтобы бороться с ним, требовалось что-то посерьезнее постоянного движения. Огонь, например, или хотя бы куртка. Увы, ни того ни другого… А не все ли равно тому, кто не желает жить?! Я продолжал идти – без цели и без надежды. Просто идти, потому что ничего другого и не оставалось. Идти, пока есть силы… Потому что лечь и умереть я всегда успею.

***

Я всё же закурил. Сухой горький дым привычно наполнил лёгкие, не принося, впрочем, ни удовольствия, ни облегчения. Зачем курить, если тебе это совсем не нравится? А зачем жить, если не видишь смысла? Иногда я жалею, что не замёрз в том зимнем лесу, куда меня выкинуло три года назад, после полнолуния Каиноса. А иногда кажется, что и тот лес, и Каинос, и вся Паутина мне просто приснились. Только я слишком хорошо знаю, что это не так.

– Жалкое зрелище, – голос, выдернувший меня из глубин самокопания, был женским и казался смутно знакомым. Как будто из другой жизни.

На гальку рядом со мной кто-то сел. Я нехотя повернул голову и встретился взглядом с Марой. Всё те же фиолетовые глаза, ветерок треплет смоляные локоны. Почему-то я даже не удивился. Словно где-то в глубине души знал, что прошлое не отпустит так просто, и рано или поздно кто-то из его призраков прорвется в реальный мир, чтобы… Чтобы что?

– Привет, – криво усмехнувшись, сказал я, – давно не виделись.

– Давненько, – кивнула она, испытующе глядя мне в глаза. Интересно, что она пыталась там высмотреть? – Угостишь сигареткой?

– Не знал, что ты куришь, – я протянул ей пачку, а потом ещё и зажигалкой щёлкнул.

– Ты, вроде, раньше тоже не курил, – заметила она, затянувшись.

– Всё когда-то меняется, – пожал я плечами и тут же задал прямой вопрос, – Зачем ты здесь?

– Соскучилась, – хмыкнула она.

Я рассмеялся.

– А серьезно?

Она снова сделала затяжку, перевела взгляд на воду.

– В Зазеркалье я только и мечтала, как выберусь и отомщу тебе, – Мара скрипнула зубами. – А после всего, что мне рассказал Мерлин…

– Это он тебя вытащил?

– Угадал. В общем, после его слов мое желание убить тебя стало ещё сильнее.

– И что мешает? – лениво поинтересовался я.

– Ты, – ответила она и вдруг с силой толкнула меня в плечо. – Ты! Слабак и придурок! Что за интерес бить лежачего? Ты и так наполовину мертвый.

Я пожал плечами и отвернулся. Она права, я действительно давно не живу, а существую, изо дня в день повторяя одни и те же бессмысленные телодвижения. Так что, если Мара и пыталась меня задать, у неё ничего не вышло.

– Спасибо, что пришла и рассказала мне об этом. Что дальше?

Мара докурила и выбросила окурок в море. Я неодобрительно поцокал языком: для кого, спрашивается, урны возле каждой лавочки? Впрочем, вряд ли ей есть дело до таких мелочей.

– Так чего ты хочешь? – повторил я вопрос.

– Силу, – ответила она.

– Извини, что? – не понял я.

– Силу разрушителя. Силу, что досталась тебе от нашего отца! Силу, которую ты всё равно не используешь.

– Зачем она тебе?

– Ну уж точно не для того, чтобы сидеть на берегу моря и выть на луну, – фыркнула она.

– И всё же?

– О, Бесформенный! Тебе это зачем? Просто отдай силу, и всё. Ты ей всё равно не пользуешься.

Я отрицательно качнул головой.

– Обойдёшься.

Силой я действительно не пользовался, хотя в быту по мелочам магией баловался, но Мара точно не тот человек, которому можно доверить столь опасную игрушку.

Она снова толкнула меня и вскочила на ноги. Я поднялся следом.

– Я всё ещё хочу тебя убить, – выкрикнула она.

– Попытайся, – я сжал и разжал кулаки, чувствуя, как в пальцах начинает пульсировать магия. Стоило немалых усилий научиться её контролировать, прятать, но сейчас я намеренно позволил ей проявиться. – Поверь, это будет не так просто, как тебе кажется.

– Не сегодня, – она сделала шаг назад, – не сейчас. Не так.

– Как тебе будет угодно, – хмыкнул я.

– Мир называется Амешт. Ты знаешь, что делать.

И она исчезла, рассыпавшись фонтаном искр.

Я лишь сухо рассмеялся. Амешт – очень интересно. Чего она пытается от меня добиться? С какого перепугу я вдруг должен бежать на этот самый Амешт? И, главное, где его искать? Впрочем, какая разница? Я туда всё равно не собираюсь!

«Амешт – родной мир твоего отца,» заметил внутренний голос.

«Охренеть – не встать!» Я отвернулся от воды и решительно зашагал к ведущей с пляжа лестнице.

«А Моргана от тебя так просто не отстанет,» продолжал голос.

– Отвали, – сказал я вслух.

Внутренний голос в нынешнем виде появился у меня после Полнолуния Каиноса, и я так и не понял, что он такое. Впрочем, жить он не мешал, к убийствам младенцев не подталкивал, перехватить управление телом не пытался. Ворчал, правда, как старый дед, но с этим я смирился. Как и с тем, что голос не хотел признаваться, кто он и откуда взялся. «Я не душа твоего отца,» – вот и вся информация. И то хлеб, как говорится.

Стоянка, где днём с трудом можно было отыскать свободное место, сейчас пустовала. Лишь мой старенький Фольксваген поблескивал черной краской в лунном свете. Да, кто б мне несколько лет сказал, что Арчи Бесстрашный забьёт на подвиги и подастся в таксисты. Увы, знал бы где упасть – соломки бы подстелил. Впрочем, работа как работа, особенно в курортный сезон, и никаких тебе драконов.

Я подошёл к машине, открыл дверцу.

– Арчи…

На сей раз я подскочил, как ужаленный, резко обернулся. Передо мной стояла Сахара – точно такая, какой я её запомнил: каскад песочно-золотистых локонов, желтые кошачьи глаза, невероятный наряд из легчайшего газа. Богиня Пустынных ветров собственной персоной.

– Добрый вечер, Прекраснейшая, – поздоровался я, глядя на неё скорее настороженно, чем восторженно.

С чего вдруг я всем срочно понадобился?

– Настал час испытаний, Арчи, – провозгласила она.

Я сдержался, чтобы не ругнуться. Вместо этого спросил:

– Почему бы всем просто не оставить меня в покое? Я больше не герой.

– Герои не бывают бывшими, – возразила она.

– Как видишь, бывают.

– Тогда почему ты не отдал силу Моргане?

Я резко выдохнул и оперся спиной о машину.

– Она слишком непредсказуема и традиционно играет не на той стороне.

– Вот видишь, тебе не всё равно, – хитро улыбнулась она.

– Это не отменяет того факта, что я – разрушитель, и путь в Паутину мне заказан, – отозвался я с горечью.

Да, разрушитель, сын Безликого, тот, кто чуть не уничтожил Паутину. Я это знал, помнил каждое мгновение, понимал, что в следующий раз всё может закончиться по-другому. Потому и сидел на Земле безвылазно, запретив себе даже думать про Паутину. Иногда это даже получалось. Только каждое полнолуние на меня накатывала тоска, а вместе с ней понимание, что очередной оборот Паутины когда-нибудь закончится, и тогда… О том, что может случиться тогда, я старался не думать. Надеюсь, Алекс додумается установить вокруг дворца Ирратов такую защиту, чтоб ни один грёбаный псих не пролез. Но сказать об этом богине язык не поворачивался.

Она сделала шаг вперёд и встала рядом, точно так же оперевшись спиной о машину.

– Моргана так просто от тебя не отстанет, – сказала она, слово в слово повторив сказанное Голосом. – Но дело не только в ней, Арчи. Есть путь, и его нужно пройти. И если ты откажешься…

– Ничего не случится, – отмахнулся я с деланой беспечностью.

– Если ты откажешься, вселенная призовет другого героя. Того, в ком присутствует кровь Мастера.

– Что? – обронил я, чувствуя, как внутри натягивается струна.

– Ты ведь не последний в роду, Арчи?

– Он совсем мальчишка!

– Это вряд ли остановит твоих врагов, – заметила Сахара.

«Мир называется Амешт,» всплыли в голове слова Морганы. Чёрт!

– Мне нужно бежать, – сказал я.

– Безусловно, – кивнула Сахара и протянула вперёд руку, в которой тут же возник вдетый в ножны меч. – Возьми.

Я смотрел на меч, на сапфиры в рукояти, на покрытые рунами ножны, и не решался прикоснуться. Гелисворт, Лезвие Чести, легендарный клинок Оэла. Когда-то он посчитал меня достойным, только это было до Великого полнолуния Каиноса. А сейчас… Имею ли я право прикоснуться к нему сейчас? Сможет ли тот, кем я стал, вынуть его из ножен?

– Бери, смелее! – улыбнулась Сахара, – волшебный клинок не мог ошибиться.

Здесь я, конечно, мог бы с ней поспорить, но времени не было. Ромка. Я должен убедиться, что с ним всё в порядке, что он дома, и не собирается влезть в неприятности. Хотя бы просто позвонить.

Я протянул руку и сжал пальцы на рукояти Гелисворта. Сапфиры мигнули, приветствуя. Тогда я ухватился второй рукой за ножны и потянул – меч вышел без малейших усилий, тут же осветив всё вокруг радужным светом.

На глаза навернулись слезы. Глядя на сверкающее лезвие, ощущая вливающуюся в руку силу, я чувствовал себя как грешник, которому нежданно негаданно вместо костра инквизиции выписали индульгенцию. И я действительно не понимал, как такое могло произойти.

– Вот видишь, Арчи, – улыбнулась Сахара, – твой меч всё ещё считает тебя достойным.

– Спасибо, – выдохнул я.

– А теперь иди. И помни,

что сила не бывает доброй или злой. Всё зависит от того, в чьих руках она находится.

Я хотел ещё что-то сказать, но Сахара рассыпалась горстью песчинок, и порыв горячего ветра унес их прочь.

2. Отец года

Телефон сына не отвечал, но это ещё ни о чём не говорило: третий час ночи, нормальные люди спят давно. Я гнал машину по пустынным улицам города, чувствуя, как время просыпается песком, уносится, подхваченное ветром. Только бы успеть! Успеть… Я понятия не имел, что скажу, как объясню свое позднее появление, но разве это важно? Главное, убедиться, что Моргана на добралась до него раньше, а дальше… как-то оно будет.

«Но ты же понимаешь, что в любом случае придется все рассказать,» заметил Голос.

Я не ответил. То, что я что-то понимаю, ещё не значит, что мне это что-то нравится. Но Голос прав – рассказать придется. Вопрос в том, поверит ли Ромка? Восемнадцать – не тот возраст, когда верят в сказки.

О том, что у меня есть взрослый сын, я узнал года полтора назад, на встрече выпускников, куда чуть ли не силой притащил меня Царев – старый друг и бывший одноклассник. А дальше как в мексиканском сериале: девушка, с которой встречался в последнем классе и последствия нашей неосторожности. Конечно, ни о каком воссоединение бывших влюбленных речи не шло, но с сыном она меня всё же познакомила. Он оказался настолько похож на меня в молодости, что все вроде как логичные вопросы отпали сами собой. Только глаза не мои – Юлькины, черные и раскосые.

Невесть откуда свалившемуся папаше Ромка, понятное дело, не обрадовался, но всё же не оттолкнул сразу, хотя о чём разговаривать не понимали ни он, ни я. Пока на вопрос: чем увлекаешься, он не ответил, что фехтованием. Мать, мол, никогда не одобряла, но ему нравится.

Яблочко от яблоньки, говорите? Ну, как-то так. С тех пор мы встречались пару раз в неделю, и я учил его тому, что знаю сам. Конечно, мой стиль боя мало вязался с тем, что на Земле считается правильным, однако Ромка быстро оценил преимущества и схватывал все буквально на лету. Хотя и посмеивался, когда я, забывшись, начинал рассуждать о реальном бое. В таких случаях я тоже смеялся и переводил разговор на другую тему. Хотя, по-хорошему, надо было рассказать. Ведь я же видел в нём дар паука, видел и понимал, что рано или поздно Паутина позовёт его. И лучше, если осваивать новые горизонты сын будет под моим присмотром. Но я всё тянул, всё откладывал, убеждая себя, что еще рано, что он ещё не готов, слишком юн, и что там ещё можно самому себе наговорить, когда не можешь признаться, что отчаянно трусишь. Дооткладывался…

Телефон сына по-прежнему не отвечал, но в окнах дома горел свет. Я бросил машину перед калиткой и, не потрудившись закрыть, или хотя бы вынуть ключ из замка зажигания, направился к двери. На пару секунд засомневался: может, я зря разгоняю панику, и всё это может подождать до утра? Но всё же нажал кнопку звонка. В худшем случае меня просто пошлют. Но убедиться надо.

Ромка открыл дверь практически сразу, даже не поинтересовавшись кого черти принесли.

– Ты? – выдохнул он изумленно.

– Ждал кого-то другого? – хмыкнул я и прошёл в дом. Быстрым взглядом окинул пространство, заметил примостившийся на тумбочке набитый рюкзак, оглядел совсем не домашний наряд парня: джинсы, такая же куртка, из-под которой выглядывала черная футболка, на ногах кроссовки. Явно как раз собирался выходить из дома, – Куда это ты на ночь глядя?

Ромка замялся, отвел глаза.

– Ещё днём ты никуда не собирался, – заметил я. – Что-то случилось?

– Всё в порядке, – с деланой беспечностью отмахнулся сын. – Просто, – он замолчал.

Я тоже ничего не говорил, лишь смотрел на него, сложив на груди руки. В воздухе повисло напряжение.

– А ты чего в такое время? – запоздало поинтересовался он.

– Тоже просто. Так куда собрался? Может, подвезти?

Он отрицательно качнул головой, бросил быстрый взгляд на часы.

– Не надо, за мной зайдут… заедут. Артур, ты правда не вовремя.

Ну да, до «папы» или хотя бы «бати» я пока не дорос. Только по имени, и хорошо, что не на «вы».

– Ладно, – кивнул я и сделал понимающие глаза, – она хоть совершеннолетняя?

Сын нервно рассмеялся и неопределенно дернул головой. Толком врать у него никогда не получалось, а так я ему сам идею подкинул.

– Звони, если что, – бросил я на прощание, похлопал его по плечу и вышел из дома, так и не объяснив, чего, собственно, приходил.

Впрочем, Ромке это было совсем не интересно, что тоже на него не похоже. Так что…

Я сел в машину, отогнал её в ближайший переулок и, прячась в тени, вернулся назад. Перемахнул через забор – здесь он, скорее, декоративный – и притаился под раскидистым абрикосом, откуда отлично просматривался порог дома. Интуиция, да и просто здравый смысл, подсказывали: долго ждать не придётся.

Она вышла из Паутины, оставив за собой россыпь разноцветных искр и, быстро оглядевшись по сторонам, решительно шагнула к двери. С наших посиделок на пляже прошло меньше часа, и Моргана была всё в том же наряде: кожаный обтягивающий комбинезон, ботинки на каблуках.

Решительный стук в дверь – звонок поздняя гостья проигнорировала, и тут же на пороге появился Ромка.

– Готов? – коротко бросила Мара. – Идём!

– Где мать? – спросил он. – Вы обещали.

– Обещала, – кивнула эта дрянь. – Ты идёшь со мной – она возвращается домой. Так и будет, но мы ещё не ушли. Как только уйдём…

– Как я узнаю, что вы меня не обманули? – поинтересовался Ромка.

Вопрос правильный, парень, но послушаем, что она скажет.

Мара какое-то время молчала, склонив голову на бок.

– Никак, на самом деле. Тебе придется поверить мне на слово. Но выбор у тебя невелик: пойти со мной или остаться. И всю оставшуюся жизнь винить себя в смерти матери. Так что?

Ромка молчал, но, в общем-то, его ответ я мог предсказать с вероятностью в сто процентов.

– Зачем я вам? – спросил он, что вполне тянуло на согласие.

«К чему этот дурацкий цирк?» В свою очередь подумал я и выступил из тени.

– Чтобы воздействовать на меня, правда, Мара?

– А я всё думала, когда ж тебе надоест прятаться, братишка, – хмыкнула она, не поворачивая головы.

– Я не говорил, – испуганно замотал головой Ромка, – я не звал, он сам…

– Я знаю, – кивнула Мара. – Знаю. Только это ничего не меняет. Мальчишка идет со мной.

– Нет! – рыкнул я и мгновенно оказался между ней и сыном. В руках опять пульсировала магия, и я позволил ей проявиться, образовав электрическое свечение вокруг пальцев. – Только тронь, дрянь!

Она сделала шаг назад, удовлетворенно кивнула.

– А ты не безнадёжен, разрушитель.

– Иди к демонам!

– Сила разрушителя, или новый разрушитель – нас устроит и тот, и тот вариант.

– Обойдешься, – фыркнул я.

– Ты отдашь мне или силу, или мальчишку. Раньше, или позже – мне не к спеху. Ждём тебя на Амеште.

Я всё же запустил в неё сгусток энергии, но не попал: Моргана скрылась в Паутине.

– Из приличных слов – одни междометия, – заметил я и повернулся к сыну. – Ну, и что она тебе наговорила?

Ромка смотрел на меня, как будто видел впервые.

– Это правда? Это всё из-за тебя? – спросил он тихо.

Я лишь плечами пожал. Что еще я должен был сделать, чтобы этого всего не случилось? То есть, я честно пытался, но судьба распорядилась иначе. А теперь. Если б я знал, что теперь…

– Они выкрали маму, – сказал Рома, хотя я это уже и так понял. – Если они… если с ней…

– Мара не причинит ей вреда, – с показной уверенностью заявил я. – Она хочет заполучить абсолютно конкретную вещь, так что Юля нужна ей как заложник, а не в качестве трупа. Кстати, если бы ты пошёл с ней, заложников было бы двое.

– Эта женщина говорила, что отпустит маму.

– Нашёл кому верить.

Ромка сердито выдохнул, уселся на пороге дома и вдруг спросил:

– Она правда твоя сестра?

– Кто? – не понял я.

– Ну, эта… Мара, да?

Я открыл рот для возражений и тут же его захлопнул. Сестра… Ну да, если у двоих людей общий отец, то логично же! Сказал бы я, где видел такую родню.

– Да, – сказал я наконец и уселся рядом с сыном. – Очешуенная семейка…

Помолчали. Я снова не знал, что рассказывать. И так же слабо соображал, что делать.

– У неё мама, – повторил Ромка.

Я похлопал его по плечу.

– Это Моргана так сказала, или ты проверил?

– Так Мара или Моргана? – уточнил сын. – Без разницы. Я встречал маму на вокзале, а она не приехала. И телефон вне зоны, хотя звонила уже из поезда. Ну, вот. А потом появилась эта. А дальше ты знаешь.

Я задумчиво потёр подбородок.

– Хорошо, а если бы не эта? Где бы ты стал искать мать?

– Я звонил бабушке, отцу, то есть Михаилу, паре её подруг, – неожиданно принялся перечислять Рома. – Никто не в курсе. Да и смысл? Мать не тот человек, чтобы вот так исчезнуть, не сказавши адреса. Обычная командировка.

– Понятно. Значит, будем искать.

Сын недоверчиво хмыкнул.

– Звучит не слишком обнадеживающе. Амешт, так она сказала. Что это вообще?

Я озадаченно почесал затылок.

– Это сложно объяснить. Я не уверен, что ты поверишь.

– В то, что магия существует, а ты – колдун? Я увидел достаточно, чтобы допустить её существование. Кстати, иногда ты забываешь воспользоваться зажигалкой. Я всё хотел спросить, как это тебе удаётся.

Я рассмеялся.

– Знаешь, мне в своё время было куда сложнее принять факт, что магия существует.

– Так я ж вырос на Гарри Поттере, и всё ещё жду письмо из Хогвартса, – сын полюбовался моей вытянувшейся физиономией. – Да ладно, шучу. И, кстати, мультиверс – тоже тема. Марвел там, и всё такое.

– Вот теперь я тебя перестал понимать, – честно признался я. Конечно, за три года на Земле я достаточно слышал и о мальчике-волшебнике, и о всех этих киногероях. Правда, фэнтези – не то, чем можно впечатлить охотника из Паутины. – Но раз уж тебя не удивить ни магией, ни параллельными мирами, значит, можно без предисловий. Тем более, что дар Паука ты унаследовал.

Ромка присвистнул.

– Чего? Какого паука?

– Паутина – это изнанка реальности, соединяющая миры, паук – тот, кто может с её помощью перемещаться между мирами. И нет, это совсем не магия. Магов среди пауков кот наплакал, как, впрочем, и пауков среди магов. Два в одном встречается не так уж часто.

– Офигеть, как всё понятно, – фыркнул сын.

Я поднялся на ноги, протянул ему руку.

– Идём, покажу.

Ромка какое-то время смотрел на меня, прикидывая, псих его папаша, или издевается, а потом решительно ухватился за мою руку.

– Ну пошли.

Несмотря на всю браваду, он мне всё ещё не верил и хотел доказательств.

– Чтобы перейти в Паутину, нужно сделать всего-навсего три шага, – заговорил я, увлекая за собой сына. – Шаг первый: вижу цель.

Не выпуская руки Ромки, я шагнул с правой. Реальность как будто подвернулась дымкой, сдвинулась, в рассветном небе вспыхнули звезды.

– Шаг второй: не вижу препятствий, – еще шаг, и перед нами открылась абстракция Паутины. – Открой мозг, допусти невероятное, измени реальность.

– Это как?

– Научишься. И последнее: отринь трехмерность.

Третий шаг перенёс нас в Паутину. Я остановился, не выпуская, впрочем, руки сына, и широким жестом обвел окружающую нас реальность.

– Ну вот, собственно, это и есть Паутина.

От переизбытка чувств сынуля загнул что-то совершенно непечатное.

– Это фокус какой-то? – выдал он, закончив витиеватую тираду. – Как эта штука вообще может существовать?

– Паутину создал Мастер, – отозвался я. – С тех пор она существует. Насчёт как, почему и зачем – это не ко мне. Я простой пользователь.

– Офигеть, – снова выдохнул Ромка и завис, озираясь по сторонам.

Я ему не мешал, и с объяснениями не торопился. Я смотрел на величайшее творение Мастера, которое не видел вот уже три года, узнавал каждую линию, каждую звездочку, и снова приходил в ужас от одной мысли, что чуть не уничтожил всё это. Вместе со всеми мирами, вместе с собственным сыном, о существовании которого на тот момент и понятия не имел.

В глазах предательски защипало, и я торопливо их вытер, не желая показывать Ромке собственную слабость. Об этой части моей биографии ему точно знать не стоит.

– Так вот, Паутина, – заговорил я снова, – как по ней передвигаться, я покажу позже. Впрочем, по ней можно просто ходить, – что я тут же и продемонстрировал, пройдясь взад и вперед, несколько раз подпрыгнул на месте.

– Круто! – Ромка тут же сделал несколько прыжков, остановился, – пружинит. Что это? На чём мы стоим?

– Основа Паутины – силовое поле, природы его я не знаю. Впрочем, можно традиционно всё списать на магию.

– Всё, что нельзя объяснить наукой – магия, – хмыкнул сын.

– Да, там целые труды по устройству этого всего написано, – пояснил я. – Мне просто никогда интересно не было.

– Ну, хоть на пальцах объясни, что я вижу. Ни черта ж не понятно.

Я почесал затылок и принялся объяснять.

– Смотри, вот тот островок света – это центр, а там, – я махнул рукой в противоположную сторону, – там Край, за ним лишь первозданный Хаос. Вон та полоса тьмы – это Великая Тень. К ней лучше не приближаться. Ну а звезды – это миры.

– Ага, понятно. А где Амешт?

– Где-то у Края, – предположил я, поскольку и сам сегодня услышал о нём впервые, и снова взял сына за руку. – Но туда мы сейчас не пойдем.

– Почему? – тут же спросил он.

– Потому что с голыми руками много не навоюешь, – пояснил я и только сейчас вспомнил, что Гелисворт остался в машине. – Подготовиться нужно.

Мы снова сделали три шага, и оказались на Земле. Пока были в Паутине, здесь окончательно рассвело, хотя солнце еще не взошло. Где-то щебетала ранняя птица, верхушки гор терялись в лёгкой дымке, тянуло прохладой.

– Знаешь, – признался я вдруг, – я всё ещё пытаюсь придумать повод не брать тебя с собой. Слишком опасное предприятие.

– Поздно, ты уже показал, как попасть в эту вашу Паутину.

– Да, это было опрометчиво, – кивнул я, не торопясь объяснять, что с первого раза у него, скорее всего, ничего не выйдет. – Но я всё же возьму тебя с собой. Это всё ещё опасно, конечно. Только я буду уверен, что ты со мной, а не с Морганой.