Текст книги "Супермен должен умереть-2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Мусаниф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Кто знает, – сказал я. – Может быть, ты бы решил поиграть в опереточного злодея и выложи бы мне все, что ты знаешь. Может быть, на столе у тебя лежал бы план, в котором был бы обозначен список твоих следующих целей, а я мог бы его подсмотреть. Может быть, сейчас в твою палатку кто-нибудь войдет и ляпнет что-нибудь, что выдаст тебя с головой. Всякое ж бывает.

– Извини, что я тебя разочаровал.

– Да ничего, всякое ж бывает, – сказал я.

– Я тебе не нравлюсь, – сказал он.

– Ну, так ты и не чемодан с баксами.

– Ты мне тоже не нравишься, – сказал он. – Но мы ведь не враги. Может быть, когда-нибудь в отдаленном будущем, если мы оба проживем достаточно долго, наши дороги еще раз пересекутся, но здесь и сейчас мы не враги, и я не ищу с тобой новых встреч.

– А вот я бы встретиться не отказался.

– Мы играем в разных командах, но цель-то у нас одна.

– Знаешь, чем чаще ты повторяешь ту фразу, тем сильнее я в ней сомневаюсь, – сказал я.

– Это потому что ты циник и не веришь в хорошее в людях.

– Так то – люди, – сказал я. – А то – ты.

Он улыбнулся и протянул руку к камере.

– Ну ладно, Джокер, мне пора, – сказал он. – Приятно было поговорить, надеюсь, больше никогда не увидимся.

– Пока-пока.

Я помахал ему рукой, и он прервал связь.

Жаль, что нет такого скилла, который бы позволил вцепиться ему в горло через монитор.

***

Где-то через час мы с Борденом наткнулись на полуразрушенную землянку, после недолгого совещания заползли внутрь и Гарри как мог замаскировал вход ветками и землей.

Двадцать первый век, одна из ведущих мировых держав, полуразрушенная землянка в лесу. Меня это сочетание почему-то не удивляет.

Гарри поделился со мной шоколадным батончиком и коньяком из походной фляги. И если вы из тех снобов, которые считают, что закусывать дорогой коньяк "сникерсом", сидя в полуразрушенной землянке посреди небольшой гражданской войны в одной из ведущих мировых держав, неприлично и противоречит правилам хорошего тона, то можете отписываться от моего уютного дневничка прямо сейчас.

– Какой радиус удалось накрыть? – между делом поинтересовался Гарри.

– Отвечу тебе традиционным "а хрен его знает", – сказал я.

– А что-нибудь новое относительно второго аспекта удалось выяснить?

– Нет, – сказал я. – Он включается слишком быстро и внезапно. Я, вроде бы, сам его спровоцировал, но понять все равно ничего не успел.

– Замечательно, – он сделал пару глотков из фляги, отдал ее мне, заложил руки за голову и вытянулся на земле во весь свой рост. – То есть, если не считать полученных от генерала Шэна денег, мы остались при своих.

– Если не считать денег, то да.

– И какой план?

– Да как обычно, – сказал я. – Пойдем куда попало и обнулим там всех подряд.

– Люблю, когда люди ставят перед собой простые, понятные и легко достижимые цели, – сказал он.

Коньяк работал. Напряжение после боя отступало, по телу разливалось тепло, нога беспокоила все меньше, и в целом создавалось впечатление, что жить можно, пусть даже несмотря и вопреки.

И пусть нас в любой момент могли обнаружить и пристрелить солдаты генерала Шэна, на меня все равно снизошло состояние вселенского покоя, и я даже на мгновение поверил, что вся эта история может закончится хэппи-эндом.

Но под утро коньяк выветрился.

Глава 29

Изъясняясь языком современной психотерапии, в этой истории у меня было два незакрытых гештальта.

Док и Ветер Джихада.

Спасение мира таковым не являлось, оно было какой-то абстрактной глобальной целью, в достижение которой я не очень-то и верил.

С Ветром Джихада все было понятно. Он был преступник, религиозный фанатик и террорист, он убивал людей, разрушал города и страны, он положил кучу моих коллег и сослуживцев, и, кроме того, в свое время я его не добил и чувствовал, что должен закончить начатое.

Вот по поводу Дока возникали вопросы. Не сомневаюсь, что если бы я пошел на прием к настоящему психотерапевту, несколько сеансов и пару тысяч долларов спустя он бы разложил мою неприязнь к этому субъекту по полочкам и объяснил бы, откуда у нее ноги растут и чьи уши из всего этого торчат.

Мы вроде бы делали одно дело и играли на одной стороне, а у меня все равно присутствовало непреодолимое желание пожать ему горло.

Дело ли в средствах, которые он использовал, или в том, что он мне с самого начала не понравился, я не знал.

У меня было время, чтобы все это обдумать, пока мы с Борденом сидели в землянке, но к никакому удобоваримому выводу я так и не пришел.

А в землянке мы просидели два дня, и никакие солдаты генерала Шэна нас так и не нашли. Похоже, что китайцы перестреляли всех, кто был на военных базах, а на остальных, разбежавшихся по лесам, попросту наплевали. В конце концов, лишенные своих способностей, они были уже не опасны. Ну, не более опасны, чем обычные люди, по крайней мере.

На исходе второго дня ко мне вернулись скиллы. Я это понял, когда поврежденная лодыжка наконец-то перестала болеть, а фляга из-под коньяка, который мы приговорили еще в первую ночь, наконец-то оторвалась от земляного пола и зависла в воздухе.

Тогда мы с Борденом переглянулись, я кивнул, и он вставил батарейки обратно в свой коммуникатор и связался с генералом Шэном.

Тот ответил незамедлительно.

Таким образом мы приблизились к самому узкому месту завершающей стадии нашего плана, и все зависело от решения генерала Шэна. Я надеялся, что он сдержит свое слово до конца и не станет чинить нам препятствий, однако ж, богатый жизненный опыт и согласно поддакивающий ему Борден подсказывали, что все может пройти не так гладко. Угроза местных некстов ликвидирована, а выпускать из рук такую мощную единицу влияния, как ваш покорный слуга, китайская компартия может и не захотеть.

Однако, генерал Шэн оказался очень благоразумным человеком и на обострение не пошел. Пожал нам руки, выразил благодарность от имени всего китайского народа, предложил нам воспользоваться традиционным китайским гостеприимством еще на несколько дней, и не стал настаивать, услышав отказ. Я все еще не умею читать по китайским лицам, но, по-моему, он меня побаивался.

В Испанию мы вернулись той же дипломатической почтой.

***

Генерал Шэн оказался очень скуп на информацию, но кое-какие сведения все-таки предоставил.

По этим данным выходило, что на этот раз второй аспект накрыл окружность радиусом шестьдесят без малого девять километров, так что скиллов лишились не только нексты, обитавшие в мятежной провинции. А я еще когда-то переживал, что все три базы одним махом могу не накрыть…

Конечно, это был не тот континентальный масштаб, о котором говорил Док, но скилл определенно качался и задача перестала казаться нерешаемой.

Только очень сложной, и неизвестно было, что кончится раньше – нексты или мои способности контроля.

Было бы здорово, если бы все это зкончилось одновременно, и мы все дружно ушли бы в закат, обнявшись и слегка пританцовывая. Жаль, что в реальной жизни такие финалы не предусмотрены.

***

Когда мы прибыли на виллу Моссада, то застали израильтян в процессе сбора. Они как раз паковали чемоданы, жгли секретные документы в мангале и разбивали стертые жесткие диски молотками.

– С корабля на бал, – сказал Гарри по-русски. – Или тут правильнее использовать выражение "из огня да в полымя"?

– Хрен редьки не любознательней, – сказал я.

– А это что еще значит?

– Непереводимая игра слов.

Ицхака мы нашли на заднем дворе.

Он ничего не жег, не паковал и не разбивал, просто сидел в плетеном кресле и потягивал холодное пиво из банки. Видимо, руководил.

– Съезжаете? – поинтересовался Гарри. – Или просто уборку затеяли?

– Съезжаем, – сказал Ицхак. – Не думал, что снова вас увижу.

– Ты как будто и не особенно рад, что ошибся, – заметил Гарри.

– Я рад, что вы выжили, – сказал Ицхак. – Рад, что Джокер прокачал свой скилл.

– Но, – сказал Гарри.

– Что "но"?

– Не знаю. Ты мне расскажи.

– Мир не крутится вокруг вас двоих, Борден, – сказал Ицхак.

– Как бы мне хотелось, чтобы это было правдой, – сказал Гарри, усаживаясь в соседнее кресло. – И куда вы держите курс?

– Домой, – сказал Ицхак.

– В пустыню? – уточнил Гарри.

– Да.

– Мне казалось, время разбирать завалы еще не пришло.

– Мы едем туда не для того, чтобы разбирать завалы, – сказал Ицхак.

– А что еще там можно делать?

– Мстить.

– О, – сказал Гарри. – Похоже, мы многое пропустили.

– Ветер Джихада в Иерусалиме, – сказал Ицхак. – Точнее, в том, что от него осталось.

– Интересный ход с его стороны, – сказал Гарри. – Как вы об этом узнали?

– Из надежного источника.

– И он там один?

– Конечно же, нет.

Гарри посмотрел на меня. Я пожал плечами.

– Сколько еще людей об этом знает? – спросил Гарри.

– Больше, чем нужно.

– И вы планируете боевую операцию?

– Да. В обстановке полной секретности, как ты уже мог заметить.

– Я заметил и оценил, – сказал Гарри. – Собираетесь, как в последний путь. По сути, у меня остался только один вопрос. Почему ж ты нам об этом рассказываешь?

– Ты знаешь, почему.

– Я знаю, – согласился Гарри. – Но мне хотелось бы услышать это от тебя.

Ицхак бросил взгляд на запястье, где по здоровенному циферблату "Касио Джей-шок" бежали цифры обратного отсчета.

– У Моссада есть сорок три часа, чтобы уладить проблему, – сказал он. – Сорок три часа и двадцать две минуты, если быть точным. Если по истечении этого срока Ветер Джихада все еще будет жив, американцы сбросят на Иерусалим ядерную бомбу.

– Тогда там нечего будет восстанавливать, – сказал Гарри.

– Это будет удар, после которого наша нация может уже не оправиться, – сказал Ицхак.

– Мне кажется, ты свою нацию недооцениваешь, друг, – сказал Гарри. – Меня же удивляет, что американцы дали вам столько времени, а не ударили сразу.

– Это было нелегко, – сказал Ицхак. – Мы использовали все методы убеждения, чтобы получить эту отсрочку.

– Но тут снова возникает вопрос о том, кому пришла информация о местонахождении Ветра Джихада, – сказал Гарри.

– Всем, – сказал Ицхак. – Нам, американцам, вашим, русским, китайцам даже… Всем, кто играет в эту игру и двигает фигурки по доске.

– Я не могу не обратить твоего внимания, что это очень нетипично для разведданных, – заметил Гарри. – Это либо слив, либо…

– Ловушка, – сказал Ицхак. – Но на кого?

– Возможно, на всех, кто сунется, – сказал Гарри. – Или же сам Ветер Джихада хочет спровоцировать ядерный удар по остаткам Иерусалима.

– Вот поэтому американцы медлят, – сказал Ицхак. – Большей частью, именно поэтому. Они ждут подтверждения.

– Способ доставки? – спросил Гарри.

– Сначала транспортные самолеты, потом джипы и легкие танки.

Борден покачал головой.

– Это самоубийство, – сказал он. – Вы не пробьетесь.

– Если мы не пробьемся, это как раз и будет подтверждение, что он там.

– Где-то там, – сказал Гарри. – Не факт, что в городе.

– У американцев не одна ядерная бомба.

Я едва успевал следить за разговором, но главное для себя вынес.

Ветер Джихада сейчас находится на территории Израиля, и у Моссада есть сорок с чем-то часов, чтобы уничтожить его конвенционными способами. Если же они облажаются, то приплывут американцы и превратят обычную пустыню, в которую превратился Израиль, в пустыню радиоактивную. Возможно, и соседям достанется.

Мы так хотели остановить апокалипсис, что устроили Третью Мировую войну…

– Ладно, – сказал Гарри. – Второстепенных деталей я уже услышал достаточно, теперь можем перейти к главному. Говори.

Ицхак допил пиво и смял пустую банку в руке.

– Мне очень не нравится то, что я сейчас скажу, – признался он. – тяжело просить о помощи тех, кому ты когда-то в помощи отказал.

– Ну, не так все было плохо, – сказал Гарри. – Ты ж на службе и в своих решениях не вполне свободен.

– Как бы там ни было, я прошу вас о помощи, – сказал Ицхак. – Точнее, я прошу о помощи лично тебя, Джокер. Ведь ты уже достаточно прокачался, чтобы выйти против него?

– Кто знает, – сказал я. – Один раз мы его уже недооценили.

– Но я все равно тебя попрошу.

– Как-то все очень стремительно закрутилось, – сказал я. – А ты что думаешь, Гарри?

– Я думаю, что это исключительно твое решение, – сказал он. – Но я поддержу тебя, что бы ты ни решил. Как и обещал.

– Заметано, – сказал я. – Когда вылетаем?

***

Если ты однажды уже путешествовал на борту военного транспортного самолета, то следующий перелет вряд ли тебя удивит.

Итак, мы снова куда-то летели, и вокруг меня опять была куча суровых короткостриженных мужчин с военной выправкой и мрачными лицами.

Некстов среди них не было. Ну, это оно и правильно, некстам там ловить нечего, вот хоть у Безопасника спросите.

Зато оружия было, хоть отбавляй. Пистолеты, автоматы, штурмовые и снайперские винтовки, гранатометы и даже пара зенитных комплексов. Большую часть полезного объема занимали два танка и четыре ХАМВИ с установленными на крыше пулеметами. На всем этом великолепии красовались эмблемы армии США, так что спрашивать, за чей счет этот банкет, было излишне.

В поисках хоть какого-то комфорта и уединения, я забрался на переднее сиденье одного из внедорожников, достал планшет и подключился к бортовому вай-фаю, раздающему, очевидно, получаемый со спутников интернет.

Вот так нынче воюют цивилизованные люди. Не удивлюсь, если у них тут стриптиз-бар где-нибудь за углом припасен.

Я проверил мессенджер. Контакт Дока значился в оффлайне со времени нашего последнего с ним разговора, и я искренне надеялся, что с ним случилось что-нибудь очень плохое, хотя и понимал, насколько это маловероятно.

Поскольку больше мне связываться было не с кем, я закрыл "ворона" и открыл новости.

Новостью номер один был, конечно, Китай.

Мировая общественность стояла на ушах в попытках выяснить, как китайцы это сделали и могут ли они это повторить, если потребуется, и если могут, то сколько раз. Китайцы загадочно отмалчивались, не давая никаких комментариев, чем стабильно набирали себе очки.

Оно и верно, кстати.

Чем меньше у мировой общественности информации, тем более фантастические гипотезы она может построить, а потом в них же и свято уверовать. Мне больше всего понравилась версия, в которой китайцы умудрились построить аналог электромагнитной пушки, действующей исключительно на некстов.

Хотя, дай им немного времени и чуток информации от Дока, они вполне могли бы такое построить.

Но лучше, конечно, сразу бомбу. Чтобы уж жахнуть, так жахнуть…

Не успел я додумать сию оптимистическую мысль до конца, как водительская дверца распахнулась и за руль ХАМВИ уселся Борден.

– Нервничаешь? – спросил он.

– Всегда.

– Я тоже, – сказал он. – У меня такое чувство, что мы собираемся сунуть голову в пасть тигра.

– И при этом сам тигр нас и позвал, – согласился я. – Но включать заднюю сейчас уже поздно.

– Никогда не поздно, – ухмыльнулся Гарри. – Я знаю, где они держат парашюты.

– Я внезапно вспомнил, что боюсь высоты, – сказал я.

– На самом деле, боятся надо земли, – сказал он. – Потому что в конечном итоге убивает тебя именно земля, а никак не высота.

– Я даже знаю, откуда эта цитата, – сказал я. – Хотя она и неточная.

– Я прыгал с парашютом множество раз, – сказал Гарри. – Днем, ночью, под зенитным огнем противника… Видишь, я все еще здесь, так что в этом нет ничего сложного.

– Я играл в шахматы множество раз, говорил Бобби Фишер, – сказал я. – Белыми, черными, однажды даже пожертвовал противнику ферзя. Видишь, в этом нет ничего сложного.

– Мне льстит твое сравнение, но оно в корне неверное, – сказал Гарри. – Для игры в шахматы нужен особый склад ума. А для прыжка с парашютом достаточно толкового инструктора.

– Ты уверен, что хочешь поговорить именно об этом? – спросил я.

– Нет, – сказал он. – Я тут нарыл немного информации о "Фениксе" по своим каналам. И даже из этого "немного", а его действительно очень немного, я могу сделать вывод, что Зеро рассказал тебе далеко не все.

– Странно, если бы это было не так, – сказал я.

– Но в целом он не соврал, – сказал Гарри. – Однако, то, о чем он умолчал, может быть очень любопытно.

– Не томи, – сказал я.

– Возьми, – он протянул мне свой планшет. – Файл на рабочем столе, не ошибешься.

– И что там?

– Там, помимо прочего, есть версия о том, кто такой Док, – сказал Гарри. – И почему на него не действуют твои скиллы.

***

Я не знаю, как Гарри нарыл эту информацию о какие связи он задействовал. Возможно, ради этого файла он продал душу дьяволу, но это не точно. Некоторые вообще считают, что у англичан нет души.

Зеро рассказал мне только об одном проекте корпорации "Феникс", а на самом деле их было два.

Звучит довольно иронично, то тот проект, с последствиями которого мы сейчас столкнулись, тот, в который внес свои изменения Красный Шторм, тот, который привел к гибели двух с половиной миллиардов человек и в конечном итоге спровоцировал появление суперменов, потенциально угрожающих существованию всего человечества в целом… Так вот, тот проект был гражданским.

А был еще и военный.

Удивительно, сколько всего ты можешь накопать, если знаешь, в каком направлении рыть.

Это было довольно познавательно и чертовски любопытно, однако сейчас наша главная проблема была отнюдь не в Доке и не в моих скиллах, которые на него не действовали.

Конечно же, это была ловушка.

Конечно же, мы сунули голову в пасть тигра, а тигр был голодный и вдобавок болел бешенством.

И конечно же, без меня у израильтян не было никаких шансов.

Это стало очевидно в первые же полчаса после высадки.

Кстати, о высадке.

Вас когда-нибудь сбрасывали с грузового военного самолета внутри тяжелого военного внедорожника? Если вам когда-нибудь доводилось находиться в лифте, падающем в шахту с последнего этажа башни Федерация в Москва-сити, то вы примерно представляете эти ощущения. Если же нет, то мне с вами и разговаривать не о чем.

Если когда-нибудь мои гипотетические дети спросят меня, каким своим жизненным достижением я особенно горжусь, я даже не буду сомневаться, что им ответить.

Тем, что во время этой чертовой высадки я не орал в голос.

Мать-мать-мать-мать, – примерно так выглядел мой внутренний диалог до тех пор, пока над нами не открылись парашюты. После того, как их купола таки развернулись, я просто закрыл глаза и представлял себя на райском острове, куда я когда-нибудь уеду.

А потом колеса стукнулись о песок и собственный позвоночник чуть не пробил мне голову.

Я выглянул в окно и увидел, что танки приземляются еще жестче.

Последний парашютист еще до достиг земли, а израильтяне уже багли вокруг техники и отцепляли стропы. Через пять минут после приземления наша колонна готова была двинуться в путь.

Ну, мы и двинулись.

До Иерусалима было сорок километров.

А до окружающей его песчаной бури – всего десять.

Глава 30

У границы, за которой начиналась буря, наша колонна даже притормаживать не стала, и мы сходу ворвались в песчаный ад.

Точнее, кто-то ворвался, а кто-то нет, потому что перед нашей машиной ад отступал.

Вокруг джипа, в котором я сидел, образовалась зона спокойствия радиусом метров тридцать. Ветер там не дул, а песок, до этого безумно и хаотично носившийся в воздухе, просто падал нам под колеса.

Это немного противоречило законам природы, но что им в последнее время не противоречило? Когда появились нексты, природе пришлось подвинуться.

– Твоя работа? – поинтересовался Гарри.

– Это пассивный навык, – сказал я. – Так-то я ничего не делаю.

Я и на самом деле ничего не делал. Пока я только наблюдал, задействовав на максимум все свои органы чувств.

– Видишь его?

– Да, он там, – я неопределенно махнул рукой куда-то вперед. – И он там не один.

– Другие нексты?

– Много целей, – сказал я. – Похоже, там если и не все Сыны Ветра, то большая их часть.

– Это удачно, что они все в одном месте собрались, – сказал Ицхак. – Ты можешь с ним отсюда что-нибудь сделать?

– Только посмотреть, – сказал я.

– И то хлеб, – сказал Ицхак.

Он быстро сориентировался, сделал правильные выводы и отдал соответствующие распоряжения, приказав всем относительно легким машинам держаться поближе к нашей. Танки пока справлялись и так.

А потом перестали.

Колонна как раз начала переваливать через очередной бархан, когда особенно сильный порыв урагана ударил в наш головной танк и перевернул его на бок. А следующий удар отправил его валяться гусеницами вверх.

Танкисты вышли на связь, доложили, что с ними все нормально, но продолжать они вряд ли смогут. Можно было, конечно, подъехать поближе и попробовать поставить танк обратно на ход, но Ицхак не желал терять времени и скомандовал продолжать движение.

В этот момент мне стало окончательно понятно, я, можно сказать, осознал это с ослепляющей ясностью, что основную свою ставку израильтянин делал не на танки.

Вообще, осознание того факта, что ты являешься последней надеждой для довольно значительного числа людей, оказалось штукой довольно неприятной.

Я не чувствовал себя рыцарем в сверкающей броне, да и, черт побери, никогда не хотел им быть. Слишком большая ответственность, слишком много ожиданий, слишком много людей на тебя смотрит.

Чтобы быть настоящим Суперменом, им надо родиться. Причем, где-нибудь не здесь, а на другой планете, подальше от Солнечной системы. Чтобы происходящее на Земле тебя трогало, но не очень. Чтобы проблемы человечества волновали тебя, но все же были не твоими проблемами. Чтобы люди были тебе симпатичны, но сам ты человеком не был. А иначе получаются не Супермены, а сплошные Зеро, Эль Фуэги, Джокеры и Ветры Джихада.

Второй танк мы потеряли, когда его подхватил песчаный вихрь, засосал в свою воронку, поднял метров на двадцать над землей, а потом выплюнул на песок. Оттуда никто на связь не вышел.

Я потянулся вперед и положил руку Ицхаку на плечо.

– Что? – спросил он, не оборачиваясь.

– Таким составом мы не пробьемся, – сказал я.

– А каким пробьемся? – спросил он. – Ты не можешь расширить зону безопасности?

– Нет, – сказал я. – Более того, по мере приближения к городу она станет уменьшаться.

– И что ты предлагаешь? – спросил он. – Отступить? Сейчас? Даже не попробовав?

– Я бы не сказал, что мы не попробовали, – заметил Борден.

– Нет, – сказал я. – Не отступить. Пересмотреть размер рейда, скорее.

Теперь он обернулся и одарил меня долгим внимательным взглядом. И не сказать, чтобы очень дружелюбным.

– Один джип, – сказал я. – Возьмем на борт столько народу, сколько влезет, и поедем. А остальные пусть возвращаются.

– Как они вернутся без защиты?

– Они в любом случае останутся без защиты, – сказал я. – Лучше уж сейчас и здесь, чем чуть позже и там, где Ветер Джихада особенно силен.

– А ты что думаешь? – спроси Изхак у Гарри.

– Я думаю, что тебе стоит послушать его и сделать так, как он говорит, – сказал Гарри. – Потому что, как ни крути, кроме как на него, тебе больше не на что рассчитывать. Или ты можешь вообще все тут свернуть и дождаться ядерного удара.

– Ладно, – Ицхак тронул водителя за плечо. – Останавливайся, Ави.

***

Во внедорожник набилось двенадцать человек.

Конечно, это не двадцать восемь гимнасток и "мини купер", и количество сие далеко от мирового рекорда, но, в отличие от занесенных в книгу Гиннеса случаев, у нас тут все были мужчины, причем довольно крупные, все они были при оружии, а машина при этом не стояла на месте, а продолжала ехать.

Комфорт, конечно, был так себе. Меня зажало между Борденом и каким-то израильтянином с портативной гаубицей, ствол которой упирался мне в бедро. Так мы и поехали, как вооруженные до зубов сельди в бронированной консервной банке.

После короткой остановки, во время которой Ицхак назначал добровольцев, которые поедут с нами, наш конвой развернулся и мы двинули в обратную сторону, делая вид, что не сдюжили, сдрейфили и отступаем. Буря даже немного стихла, словно поддерживая нас в этом решении.

Когда до границ песчаной бури осталось примерно десять минут хода, Ави заложил разворот по широкой дуге, и наша машина устремилась обратно в сторону Иерусалима. Надеюсь, остальной конвой сможет уйти без проблем.

Я же, как вы понимаете, от проблем не убегаю. Я смело иду им навстречу и с открытым забралом наступаю на очередные грабли. И сейчас я собирался наступить на одни и те же грабли во второй раз.

Наша первая встреча прошла за его явным преимуществом, и лишь в конце мне удалось переломить ход поединка, перехватить инициативу и свести дело к ничье. В принципе, тогда я мог бы рассчитывать и на большее, но мне помешали.

С тех пор прошло довольно много времени. Он качался и разрушал города и страны, я тоже как бы не груши околачивал, но все равно было непонятно, насколько изменились расклады и изменились ли они вообще.

У меня не было никаких сомнений в том, что Ветер Джихада может видеть везде, где бушует порожденная его скиллом песчаная буря, но понятия не имел, как он воспринимал наш внедорожник и сопутствующую ему зону отчуждения. Было похоже, что никак не воспринимал, потому что мы мчались по барханам, словно Ави воображал себя участником ралли "Париж-Дакар", и препятствий нам никто не чинил.

Ни смерчей, ни подозрительно ползущих в нашу сторону барханов, никаких попыток пробиться сквозь купол и разобраться с наглыми пришельцами. Словно мы двигались посреди небольшого слепого пятна, и я не могу сказать, что меня это не радовало.

Но одновременно это меня и напрягало. Потому что я знал, ничто в моей жизни не может произойти просто и легко, и если у нас нет неприятностей прямо сейчас, это значит лишь, что они копятся, чтобы свалиться на нас позже.

Один мой знакомый однажды сказал мне, что главное в драке – это красиво в нее ворваться, а потом уже действовать по обстоятельствам вырубая противников одного за другим. Что ж похоже, мы следовали его заветам.

Ворвались мы красиво.

***

– Даже если все закончится так, как мы надеемся, при самом лучшем раскладе, и всем над удасться пережить финальное столкновение, тебя все равно не оставят в покое, – сказал Гарри.

Это был последний мирный вечер накануне решающего штурма и мы спокойно прогуливались по территории НАТОвской военной базы. Гарри при этом курил сигару и разглагольствовал, а я нюхал дым, припадал к его мудрости и поддакивал.

– Не оставят, – согласился я.

– Тебя будут искать, – продолжал он. – И наши, и ваши, и американцы, и Ицхак, и, в первую, наверное, очередь, китайцы, которым безумно жаль вбуханных в операцию денег.

– У нас было уникальное предложение, мы выставили цену, – сказал я. – Не понимаю, чем они недовольны. Это рынок, и все было по-честному.

– Даже если они согласны с тем, что все было по-честному, это не помешает им возжелать возместить убытки, – сказал Гарри. – Надо принять, как данность, что тебя будут искать.

– Будут, – согласился я.

– И это значит, что тебе нужно исчезнуть.

– С какой скалы ты мне предлагаешь сигануть, предварительно хорошо разбежавшись?

– Сигануть ты всегда успеешь, – сказал Гарри. – В двадцать первом веке полностью исчезнуть с радаров практически невозможно, но тебе повезло. ты знаком с одним из лучших специалистов в этой науке. А это, друг мой, целая наука.

– Не сомневаюсь, – сказал я.

– Первое и самое важное – это деньги, – сказал Гарри. – От китайцев мы получили достаточно денег, но какая-то их часть уйдет на то, чтобы замести следы. По самим деньгам тебя никто не отследит, я об этом позаботился. Прогнал их через несколько оффшоров и положил на анонимные счета, доступ к которым возможен практически из любой точки мира.

– Криптовалюты и блокчейн? – спросил я.

– Скорее, старые добрые европейские банкиры, – сказал Гарри. – Очень старые и очень надежные. Процент по вкладам, правда, у них не очень, но это и есть цена анонимности и безопасности.

– Я надеюсь, свою долю ты разместил у них же, – сказал я.

– Или где-то рядом, – сказал он. – Дальше – внешность.

– Меня вполне устраивает моя внешность, – сказал я.

– Не сомневаюсь. А также она устраивает тысячи камер наблюдения, натыканных по всему миру. Тебе нужно изменить внешность, не слишком радикально, но так, чтобы камеры перестали тебя распознавать. Тебе нужно сменить отпечатки пальцев, и лучше всего, если ты не будешь делать эти операции у одного хирурга. Я продиктую тебе список адресов, сам решишь, в каком порядке к ним обращаться.

– А документы?

– Я продиктую тебе еще один список адресов.

– У меня не очень хорошая память на такие вещи, – сказал я.

– Но ты уж постарайся запомнить, – сказал он. – В конце концов, именно тебе это больше всех надо.

– Я постараюсь, – пообещал я.

– Теперь о стратегии, – сказал он. – Люди в твоей ситуации в первую очередь смотрят в сторону всяких райских островов и банановых республик, из которых нет выдачи, но на самом деле это ошибка. Там тебя будут искать в первую очередь, и тех, кто будет тебя искать, отсутствие экстрадиции не остановит.

– Понимаю, – сказал я. – Мешок на голову и в самолет.

– Поэтому я предложил бы тебе осесть где-нибудь в Европе. В толпе затеряться проще, если ты из этой толпы не слишком выделяешься.

– Все это хорошо, – сказал я. – Но в этом плане есть одно слабое место.

– Какое же? – спросил он.

– Ты, – сказал я. – Ты знаешь про счета, ты дал мне все эти адреса и кучу советов. Значит, ты сможешь найти меня в любой момент.

– Ну да, – сказал Гарри. – Я смогу. Но зачем мне искать тебя когда-нибудь потом, если ты стоишь рядом со мной здесь и сейчас?

– Не знаю, – сказал я. – Ситуации меняются, меняются и жизненные приоритеты.

– В этой игре никому нельзя верить, я сам тебя этому учил, – сказал Гарри. – И в первую очередь нельзя верить человеку, который просит ему довериться. Но у тебя, в общем-то, нет выбора, если ты хочешь хотя бы попробовать и этой игры выйти. Если нет, я всегда могу найти тебе теплое местечко под присмотром Лондона или Лэнгли. А со своими ты сам как-нибудь можешь попробовать договориться.

– Да, пробовал уже, – сказал я. – Конечно, я попытаюсь запомнить все твои инструкции, но ты ж понимаешь, что это все – красивая теория, написанная вилами по воде, и, скорее всего, завтра в это же время мы будем уже благополучно мертвы и вопросы тревожного будущего не будут нас волновать.

– Скорее всего, – согласился он. – Но специфика моей работы предполагает наличие плана на любой, пусть даже самый маловероятный, случай.

– На том и покалим сростень, – сказал я.

***

Все-таки, контроль у Ветра Джихада был потрясающий

Зоны отчуждения, она же купол отрицания, она же просто область, в пределах которой песчаная буря была над нами не властна, предсказуема уменьшалась по мере приближения к городу. Если в самом начале она была около тридцати метров диаметром, то к тому моменту, как мы подъехали к городу, она едва накрывала внедорожник целиком, и я физически ощущал чудовищное давление, которое она испытывала.

Но в самом Иерусалиме бури не было.