Текст книги "Страна мыслителей"

Автор книги: Сергей Редькин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Страна мыслителей

Санкт– Петербург

2012

Издательство ВВМ

Хамосоветикус (цикл рассказов)

Щщщщщщщщщщщщщщщщщщщщщщщщщщщщщщщщщщщ

И ВСЕ-ТАКИ СЧАСТЬЕ ПЕРЕМЕНЧИВО

– Да, как ты смеешь, собака! – Глаза демона налились кровью.

– Но ведь ты проиграл, попытался возразить я.

– Это не считается, да и вообще, я просто баловался, присматривался к тебе. Жалко было тебя сразу же обыгрывать. А ты, дурень, так ничего и не понял. Не веришь мне, демону! Да, как тебе не стыдно! Или играем по новой или я сейчас же выметаюсь отсюда.

– Нет, так не пойдет, – теперь начал распаляться я, – сначала долг отдай, а там делай, что хочешь. Ты же сам говорил, что карточный долг священен, а теперь сам первый и увиливаешь.

– Ничего я не увиливаю. Я же не знал, что ты настолько глупый, даже самых простых вещей не понимаешь. Сколько раз я должен тебе повторять, что я с тобой не играл, а баловался.

– А разве это не одно и то же?

– О, Вельзевул, родятся же такие! Да, у нас в аду младенцы и те знают, что это совсем разные вещи. Что, не веришь? Хочешь, пойдем в ад и спросим у первого же попавшегося карапуза. А хочешь, даже лучше сделаем. Пойдем к самому Вельзевулу, пусть он нас рассудит. Увидишь, он скажет, что неправ ты.

– Как же, будет Вельзевул заниматься с нами.

– Опять не веришь! А я говорю тебе – будет!

Пойдем, пойдем, – и демон облапив меня своей огромной волосатой ручищей, что было силы потащил прочь из магического круга.

– Да не хочу я в ад! Что мне там делать? Да и рано мне еще туда!

– Ничего, ничего, самое время, – не унимается демон, подтаскивая меня уже к самому краю круга.

И тут нервы мои не выдержали, и я, что было мочи, завопил: -«Ладно, согласен, сыграем по новой. Эта не в счет!» Демон на какое-то мгновение остановился, видно искушение отыграться вновь завладело им, но затем, подавив огромным усилием воли подобную блажь, с еще большей силой потащил меня уже за пределы круга. Вы думаете, он утащил-таки меня в ад, несмотря на мое сопротивление? А вот и нет! Я его все-таки обхитрил. А вышло это так. В самый последний момент, когда кончики моих ступней уже покидали пределы магического круга, на меня вдруг снизошло, самое, что ни на есть, вдохновение. Меня вдруг словно бы осенило!

– Послушай, а ведь ты не имеешь права насильничать в пределах магического круга.

– Ну и что, – буркнул демон и вновь потянул меня дальше, словно хотел как можно быстрее доставить в свой чертов ад.

– Как это, ну и что, – не унимался я. – А магическое наказание?

– Плевать я хотел на ..., что ты сказал? А ну-ка, повтори, – демон, казалось, только сейчас понял, что я имел ввиду. – Магическое, говоришь, наказание. Что-то я об этом слышал, а вот что, хоть убей, не помню.

– Когда вспомнишь, будет уже поздно. – Ты думаешь?

– Уверен!

– Да, – демон, казалось, задумался, – и что ты предлагаешь?

– Предлагаю тебе отпустить меня, и мы разберемся с тобой полюбовно, да так, что оба останемся довольны.

– Не верю я тебе, – набычился демон. – Отпусти я тебя обратно в твой сраный магический круг и пиши пропало. Мигом что-нибудь подленькое удумаешь, не то, чего доброго, и сам потащишь, но уже не в ад, а в рай. А что, мне демону, в раю делать? Прислуживать, что ли? Мне и в аду работы хватает. Да и вдруг рай такой же гадюшник, что и ад? Нет уж, увольте, уж лучше я останусь дома, как-никак родная все-таки земля.

– Да, не буду я тебе вредить. Что я, демон что ли? Я и вредить-то не умею. Могу лишь разок другой в карты обыграть.

– Ну, это ты уж врешь! Два раза подряд тебе меня в карты ни за что не обыграть!

– А давай, попробуем! Если бы вы видели, какая буря чувств отразилась на свином рыле демона. Сколько в ней было страха и сомнения. И все же великая сила азарта взяла -таки свое, не смотря ни на что!

– Ладно, сыграем, сказал демон. Но, чур, не плутовать, а то плохо будет! Ты меня, надеюсь, понял? У меня, сам знаешь, не забалуешь.

– Да уж, – согласился я. Лишь отпустил меня демон, я прыг назад в круг, скорей к столу и, ну раскладывать карты, словно одержимый какой-то. Демон как увидел это, сразу почуял неладное.

– Нет, – сказал он, положив лапы на почти уже розданные карты, – тасовать буду я. – Пришлось согласиться. А так как шельмовать он не умел, то я вновь получил к концу кона три туза против его трех королей.

– Вот те на, – расстроился демон, а я-то думал, что на этот раз уж точно выиграю. А ну-ка, давай еще раз! И вновь три моих туза побили три его дамы. Тут демон расстроился окончательно, чуть не плачет, но, однако, почему-то не гневается. Видать, боится, так и_ждет от меня какой¬нибудь подлости. А я, видя такое дело, совсем

расхрабрился, стал ставки повышать. И еще через пару конов демон проигрался в пух и прах, ничего не осталось у него из ценного. Даже кольцо с бриллиантом, что он носил в носу как символ капитанского чина, и то я отобрал без зазрения совести.

– Ну, что, – говорю я, – может хватит?

– А вот и не хватит, – говорит демон.

И вижу я, что обидно ему, невмоготу, так и тянет отыграться. Пожалел я его.

– Хорошо, сыграем, но только в последний раз. Но если проиграв и на этот раз не успокоишься, то жди от меня какой-нибудь подлости. Уж я тебе тогда устрою, неугомонному.

– Да, ладно, чего уж там, – говорит демон, – сыграем в последний раз, и точка! А там, будь, что будет.

– А что ты поставишь? Тебе и ставить-то нечего, я у тебя уже все отобрал. Только трусы и остались, но мне они явно не нужны!

– Ладно, раз трусы не нужны, то давай сыграем по самому.

– А что это значит, по самому? – интересуюсь я. Так и хочется поднасрать этому гаденышу на полную. Гляди, какой неуемный!

– Это значит, что ты ставишь то, что ты считаешь самым ценным, а я то, – что я.

– Годится, – радуюсь я. – И что ты ставишь?

– Я ставлю самое, что ни на есть у меня дорогое, мою свободу. Если я проиграю и в этот раз, то я становлюсь до конца твоих дней твоим рабом.

– А почему именно моих? – не без интереса спрашиваю я.

– Потому, что мы, демоны, живем значительно дольше.

– Ну, коли это правда, то я согласен.

– А что ты ставишь?

Ну, а что мне поставить, думаю я. А, была не была, поставлю то же самое. Все равно не проиграю, ведь демон и играть-то не умеет, ни разу у меня не выиграл.

Но, увы, на этот раз выиграл именно демон.

Постскриптум

И все-таки в аду не так (уж) плохо, как говорят.

Да и грязи здесь лишь чуток больше, чем в хлеву.

24.06.94

Передохни, любезный мой читатель, чтоб не хватил тебя «Кондратий»!

КОЛИ ВИНОВАТ – K ОТВЕТУ

Она его не любила. Да и как она могла ero любить, если был он импотентом и уже целых пять лет. Что это были за годы?! Целых пять лет постоянных мучений. Ни днем, ни ночью никакого отдыха от назойливой мысли, что он ничего не может. И при этом никакой надежды хоть на малейший просвет в их сексуальных отношeниях. Еще в самом начале доктор сказал, что он абсолютно безнадежен, но, несмотря на это, она все же не бросилa его. Как она спустя пять лет проклинала себя за это. Надо было бы давно его бросить, еще в самом начале, как только она узнала, что он безнедежен. Но увы, она не сделала этого и вот теперь окончательно поняла, что дальше тaк продолжаться не может. Ошибка, допущенная ею пять лет назад, оказалась роковою. И все же, неужели теперь, после того, как ею столько выстрадано, беззастенчиво бросить его, и тем самым вычеркнуть эти годы из своей жизни ? Что же делать ??

Ведь это целыx пять лет, ведь было что-то хорошее и в эти пять лет. Да нет, определенно было много хоpошего. Ибо он прекрасно понимал, что если он ничего не может в постели, то должен хоть как-то загладить свою вину и был просто великолепен. Эти бесконечные путешествия по самым экзотическим странам, проживание в сверх дорогих отeлях. Постоянное внимание и забота, которыми он неустанно окружал ее, были поистине удивитeльны. И все же он был импотентом. O, боже, как она хотела быть благородной, как она боролась c собой. И вот теперь, cпустя пять лет, онa поняла, что несмотря на все ее старания, физиология все же сильней ее и, что она все-таки больше женщина, чем пpосто подруга и, что ей нужен не только преданный друг, ей нужен еще и мужчина. Пусть он будет как чeловек гораздо хуже его, но лишь бы он не был импотентом. Но ведь и он прежде не был импотентом. Но он и тогда не был груб

c ней. O, боже, как хорошо тогда им было. Но где найти мужчину? 3а эти пять лет она не раз подумывала об этом. Ведь ей, женщине из высшего света, как-то неловко предлагать себя первому встречному. Бегать же за мужчинами своего круга – это слишком открыто, a ей так не хотелось неприятностей. Не потому, что она боялась их, нет. Просто ей не хотелось обижать его, ведь он так много сделал для нее за эти пять лет. Он ни разу не отказал ей ни в чем. Как же она может за хорошее отплатить ему черной неблагодарностью. Вот, если бы он дал ей развод и при этом не порицал ее за это. Но разве она может просить его об этом? Нет, это выше ее сил. И все-таки что-то надо делать, так дальше продолжаться не может. Неужели она так и умрет, никогда более не пере¬спав c мужчиной? Нет, это просто невозможно. На такие муки даже он обречь ее не в праве. Так что же все-таки делать? Неужели есть только один выход? O, боже, так жестоко поступить c ним! Неужели я смогу это сделать? A, впрочем, раз так дальше продолжаться не может, то будь, что будет. Лучше смерть, чем такая жизнь. Боже мой, в тридцать лет стать импотентом!

11.01.92

НЕКОМПЕТЕНТНОСТЬ – 3АЛОГ УСПЕХА

Я маленький человек и знать многого мне, попросту, не положено. И все-таки, я знаю и молчать не стану. Пусть об этом узнают и другие, чтобы, наконец, они поняли, что и маленький человек способен подчас на многое.

– Да нет, Егор, ты не прав. Они все это специально затеяли. Пойми, ведь им иначе нельзя, все они куплены с потрохами, – сказав это, Мотя Вральман смахнул набежавшую слезу и тяжело вздохнув, единым духом опорожнил полстакана водки.

– Эх, если бы я имел возможность, я бы их всех точно к стенке поставил. Ведь, что, поганцы, с державой сделали! Поддакнул в такт Моте его собутыльник, вновь наливая каждому очередные полстакана. – А, впрочем, – как бы спохватившись, почти тотчас, добавил, – мы, люди маленькие.

– Это точно, – согласился Мотя.

– А ты знаешь, Мотя, я ведь тоже получил позавчерась гражданство.

– Да ну, как можно, ведь ты не еврей?!

– А что, если я не еврей, так в Израиле и жить нельзя”?

– Ну, гостить, оно конечно, можно. Пусть даже и довольно долго, но, чтобы русскому Израильское гражданство, тут даже я против.

– А, что это за «даже я», Мотя? Ты, что у нас за птица особенная? Даром, что еврей, а кроме этого ни хрена не стоишь. Да, я таких как ты, – при этом собутыльник впечатляюще помахал кулаком перед самым носом Моти, – одной левой.

– Ну, это еще как сказать, – вспыхнул было Мотя. Но так как он был прирожденный еврей, то подумав малость, решил хотя бы на этот раз, первым силу не применять. Да, и вообще, не еврейское это дело – драться, тем более с русским. Ведь русские евреев и за людей то не считают. А драться с человеком, который тебя не уважает, последнее дело. – Ладно, – уже миролюбиво сказал Мотя, – государству виднее, а мы люди маленькие. Давай-ка лучше еще по одной.

– Давай, – согласился собутыльник. Я, думаю, на земле праотцов даже с пришлым выпить не грех.

– Это верно!

И они выпили. После этого захода Мотю окончательно развезло и понесло его! Наговорил такого, что у собутыльника, хоть тот тоже был изрядно под шафе, аж глаза в растопырку. И, что же вы думаете, Мотя так ни хрена и не понял, зачем он все-таки это сделал. Ведь он прекрасно понимал, что собутыльник такого ему не спустит. И точно! Очнулся Мотя, увы, уже не дома. Но все же Мотя в конечном итоге не проиграл, а выиграл. Ведь именно он, полковник Российской разведки Иван Иванов сумел скомпрометировать одного из лучших агентов вражеской разведки, так яростно дезинформировав последнего. Ибо никто так не был некомпетентен в вопросак службы, как полковник Иванов. Ведь и полковника-то ему присвоили, чтобы не называть его половником.

02.11.92

МАЛОСТЬ ПОСПЕШИЛИ

Это было событием для всего ада. А почему бы и нет. Ведь всколыхнул же полет первого космонавта все цивилизованные страны мира, да и не только цивилиэованные. Даже жители Крайнего Севера России, эти истинные дети природы, и те поняли, что случилось что-то неординарное. Иначе, почему именно в канун двенадцатого апреля и в их забытой всеми глубинке, наконец, прозвучали позывные первого радио.Так что же, все-таки это за событие? На первый взгляд в нем нет ничего особенного. И если сам Сатана соизволил почтить его своим августейшим вниманием, то с равным успехом он мог бы и не делать этого. Но как говорится, что сделано, то сделано. И вот что сказал Сатана в присутствии тысяч и тысяч ( своих) почитателей во всю мощь своих Архангельскик легких. Из сказанного начальником ада вы я думаю и сами поймете, что все же nроизошло, ибо излагает он свои мысли всегда на редкость дельно и толково.

– Друзья, – гремел Сатана, – в этот торжественный час мы собрались вместе для того, чтобы отдать должное таланту и мужеству Архидьявола Бельфогора – зтого великого сына нашей земли. Он первым из первых добился – желаемого, а именно: установил беспроигрышный контакт с жителями внешнего мира, то есть людьми. И вот теперь он еше более покорил наши сердца, свершив поистине небывалое, сыграв роль в одной из картин режиссера внешнего мира. А ведь в бытность его среди нас, он и двух слов-то толком не мог сказать. На него даже дети малые и те указывали копытом, как

на полного идиота, и это поистине замечательно, ибо это лишний раз неоспоримо покаэывает то, как велико все-таки умственное превосходство нашего народа над жителями внешнего мира. Так гаркнем же троекратное ура в честь очередной победы на¬шего разума.

Сказав это, Сатана мгновенно заткнул уши. Уж кто-кто, а он знал, на что способны его подчиненные и, надо отдагь ему должное, он не ошибся. Рев был настолько силен, что даже с напрочь заткнутыми ушами Сатана слышал его более чем отчетливо. После того как приветствие, наконец, окончилось, Сатана приказал спустить экран и начать показ фильма.

В црошлом знаменитый звездный волк, а нынче почетный пенсионер Галактического значения Том Джонс прямо-таки не находил себе места.

– Черт его что ли забрал? Куда же оно все-таки делось? Ведь только два часа назад я видел его, вот на этом самом месте, – при этих словах он ткнул пальцем, похожим на волосатую сардельку, в окно, образовавшиеся на протвине инкубатора остальные 19 яиц при этом как-то невесело подпрыгнули. – Ваше счастье, что я сегодня в хорошем настроении, в противном случае, ваши медные лбы вряд ли бы остались целыми, – рявкнул на них Том, закрывая инкубатор. – Ну и бестолочи все-таки, им видите ли все равно, сколько их там, а вот мне не все равно. Я может за зто яйцо заплатил порядочную сумму. А хоть бы и непорядочную, что из того, яйцо-то все-таки мое, и пропало оно не у кого-нибудь, а у меня. И стало быть ни кто-нибудь, а я должен быть зол. Ох, как я зол! Джуди, – рявкнул Том во всю мощь своей богатырской глотки.

– Я здесь шеф, – отозвался робот-домоправитель, поспешно подкатив на зов хозяина.

– Слушай, ты не видел куда подевалось яйцо из инкубатора? Сейчас их там 19, а было всего каких-нибудь два часа назад 20.

– Нет, шеф, просто не представляю, лично я не заметил ничего подозрительного, – сказал робот, стараясь запихнуть яйцо как можно дальше внутрь своей трубчатой руки.

– А, ладно, – махнул рукой Том, – могло быть

и хуже. Налей-ка мне, браток, вина, может выпив

• удастся успокоится. – После четвертой стопки Том и в самом деле начал успокаиваться, а после седьмой и вовсе успокоился окончательно. Решив, наконец, удовольствоваться тем, что у него осталось.И вот в этот самый момент кто-то тихо, но настойчиво позвал его откуда-то с боку. Обернувшись на зов, Том с удивлением обнаружил высунувшегося наполовину из стены дьявола, шестипалые кисти которого были плотно сжаты в кулаки. Дьявол нагло ухмылялся. – Ты зачем здесь? – тоже тихо, но уже по змеиному прошипел Том. – Ты что, идиот, забыл что ли о конспирации? Ведь, если прознают, дело точно не выгорит.

– Не прознают, – успокоил его дьявол. – Мы эти кадры вырежем.

– И все-таки зачем ты здесь? – не унимался еще не совсем успокоившийся Том, он же Бельфогор.

– Да, ты что, до сих пор и вправду не догадался, для чего я тут? – От удивления дьявол, которого звали Бен, даже выпучил глаза.

– А то стал бы я спрашивать, больно мне нужно

с тобой разговаривать. Кто ты, а кто я? – При этом Том с явным презрением взглянул на Бена.

– Это верно, – нехотя согласился Бен, хоть ему было и обидно. – Что ж не буду больше томить неведением такую важную персону. Короче, видя, что ты можешь завалить все дело, Босс послал меня, чтобы я незаметно подкинул тебе пару яиц. Одно вместо потерявшегося, а другое, на всякий случай, вдруг ты недотепа, потеряешь

и это. – Сказав это, Бен катанул оба яйца прямехонько к ногам Тома. После чего он словно бы провалился сквозь стену.

– Ах, вот вы где, – только и нашелся сказать Том. И тут в голове его, наконец-то, сработали предохранители. – Бог мой, а ведь этого нет в сценарии. А в аду в это время уже начали торжественный подъем флага.

8. мая 1992

Чересчур говорливый

– Кроги, так ты не убил его? – глаза Хила Блейзера метали молнии.

– А зачем бы я стал делать это? Я же не сумасшедший.

– Но ведь шеф приказал убрать его, – Блейзер судорожно сглотнул. – Разве ты не знаешь, что шеф не переносит, когда его не слушаются?

– Дорогой Блейзер, я все прекрасно понимаю, но, видишь ли, я не боюсь шефа.

– Как так? – Блейзер трясущейся рукой извлек

из нагрудного кармана платок и стер с лица обильно выступивший пот.

– А с чего мне его бояться? Я и в глаза-то его никогда не видел, – Кроги, казалось, забавлялся растерянностью приятеля. Все его распоряжёния передавались только через подставных лиц. – Да, ты и сам прекрасно это знаешь. Сколько раз я получал их от тебя лично. А может ты и есть этот самый шеф, а, Хил? Сознавайся, пока не поздно! – И дружелюбно хлопнув Блейзера по плечу, Кроги весело рассмеялся.

– Да ты что? – хотел было возмутиться Блейзер, без сомнения, наглой шутке приятеля. И тут в голове его и родилась эта бредовая идея. В самом деле, а почему бы ему и не выдать себя за шефа. Ведь шефа не знает никто, даже он, первый его помощник, общается с ним лишь по телефону.

– Кроги, скажи-ка честно, а чтобы ты сейчас сделал, если бы я действительно оказался шефом? Небось, наложил бы в штаны со страху?

– А ты что, и вправду, шеф? – улыбка Кроги мгновенно угасла, лоб покрылся морщинами, казалось, он не на шутку задумался.

– Я этого не говорил, – теперь улыбался во весь рот уже Блейзер. Ему всегда безумно нравилось видеть приятеля в неловком положении. – И все-таки ответь, пожалуйста, на мой вопрос.

– Ну, я не знаю, – заартачился было Кроги, но затем, немного помолчав, как бы против своей воли, выдавил из себя, – если откровенно, то я бы, Хил, и вправду, наложил в штаны от страка.

– Вот так-то, малый. Бахвалиться оно завсегда проще. Ну, что ж, откровенность за откровенность, но чтобы осталось лишь между нами, чтобы никому. Ты понял? Никому. Друг мой, а я и есть Шеф, – при слове «Шеф» лицо Блейзера приняло прямо-таки патетическое выражение.

– Неужели?! Ну что же, если это так, то тогда, действительно, все сходится. – Ребята,

взять его! А ты, подонок, руки за голову, живее!

Вороненое дуло ткнулось точно в центр лба Блейзера.

– Кроги, сынок, я же пошутил попытался бьио пролепетать Блейзер, но выстрел в упор не дал ему сделать этого.

Вложив пистолет в руку покойного, Кроги криво усмехнулся. Может и сойдет за самоубийство, впрочем, вряд ли. Сразу видно, что шито белыми нитками. Ну и черт с ним! Главное -дело сделано. Ну и придурок, надо же удумать такое. И Кроги небрежным движением сунув диктофон обратно в футляр, быстрым шагом вышел из комнаты, на коду насвистывая песенку Вердиевского герцога.

07.04.92

Хамосоветикус. Видиомагнитофон.

Это случилось довольно давно. В то время мы с братом были значительно шустрее.

Да и женщины к нам относились, совсем по другому. Иногда, даже поили за свой счет. Так вот, однажды сидели мы в выходной на своей даче в Бабино, что нахолится примерно в сотне километров от Санкт Петербурга по дороге на Новгород. И ясное дело скучали без женской заботы. Тогда брат и говорит мне. Ты тут погрусти чуток, а я до соседки пока сбегаю. К ней кажись дочка со своими подружками приехать обещала. Может чего и получиться. Ты только ,посимпотичней выбирай обьясняю я брату. Ведь не на помойке же мы с тобой родились. Экий ты капризный, обижается брат, но обещает постараться учесть мое пожелание. Короче, ушел значит он, а я остался коротать время в ожидании его возвращения. А чем мне заняться, блин даже и не знаю. Подумал малость, я ведь философский факультет заканчивал в нашем университете. Да и решил приступить к готовке ужина, чтобы девочки если они конечно будут, от еды стали добрее. Долго возился, потому как очень старался. Но когда брат вернулся все уже было готово. Ну как спрашиваю успещно или опять облом. На этот раз все кажись путем уверяет брат. А где они спрашиваю. Скоро будут, в магазин за пойлом побежали. Это хорошо радуюсь я и потираю руки. Выпивши я любую уговорю.

О вот и они -перебивает меня брат и бежит открывать на звонок. И через какое то время возвращается ведя под руки двух крашенных красоток. Знакомся братик это Лиза и Луиза. Очень рад – говорю, и надо сказать я не кривил душой, ибо они мне действительно понравились. Вот бы поладить с обеими. Ну, что приступим говорит брат и приглашает всех царственным жестом за стол. Пьем, жрем, песни поем, а заодно и милуемся, пока еще правда по легкому. Но чувствую девчонки определенно покладистые, так что самое лучшее пожалуй впереди. Когда наконец всеже выбрались из-за стола, то сразу вдарились в танцы. Натанцевавшись Лиза и Луиза начали, как бы ненароком шастать по всем помещениям. Оно и понятно чисто женское любопытство. Когда они зашли в спальню моего брата, то тотчас оттуда выскочили как ошпаренные. Как это понимать спрашивают нас девушки почему у вас в спальной находятся посторонние женщины. Они не посторонние– оправдывается брат. Но не беспокойтесь, мы их можем не опасаться. Это наши супруги, только с тех пор как и в этом доме появился видиомагнитофон , мы их как мужчины совсем перестали интересовать. А почему – неунимаются недоверчивые Лиза с Луизой. Пес его знает поясняю я, может на них так его излучение действует. Надо будет и нам посмотреть видик, кстати мы еше ни разу этого не делали, ведь эта штука страшно дорогая, просят нас девушки. Не , не получиться , у нас только один, да и то на него целых два года копили.говорит мой брат. Так мы у ваших дам разрешения попросим, полагаю не откажут.– не унимаются красавицы.

Ладно я замолвлю за вас словечко говорю я и предлагаю Луизе продолжить беседу уже в моей спальной. Брат берет в оборот Лизу и ведет ее на второй этаж в тренажерный зал, там есть топчан для временного отдыха. А что прикажешь делать коли твоя спальная прочно окупирована. Что было дальше, я полагаю итак всем понятно. С первыми лучами солнца я уже был на ногах.Я всегда встаю рано, натура у меня такая. Луизы, в комнате уже не было, чему я немало удивился. Наверняка встала пораньше, чтобы завтрак мне приготовить. О том, что она может тайно дезертировать у меня даже и мысли не возникло. Когда я вошел в кухню брат уже поджидал меня, видать хотел поделиться чем то особенно важным, ведь обычно он просыпается позже моего. Братан, кажись мы с тобой вновь попали,– сразу без обиняков начал мой брат. О чем это ты – интересуюсь я. О чем ,о чем ! Да о том, что подружки которых я вчера притащил, тоже теперь в моей спальной.

Вот сволочи, все-таки не постеснялись.– сердито говорю я. И что же теперь делать.?

Видно, придется и этих содержать. Во всяком случае, до тех пор пока они сами не соизволят покинуть эту хату.– едва не плача констатирует брат.

Вот и доверяй после этого людям – грустно добавляю я .

Декабрь 1989

А ВЕДЬ ЭТО СЕРЬЕЗНО

Я бисексуален и не стыжусь этого. Да и что в этом плохоrо? Ведь любовь, это прежде всего физическое влечение, а все

остальное – только наслоения на основной стержень. И быть бисексуальным – это значит любить вдвойне. Вы не представляете себе, насколько прекрасно обладать особой своего пола, особенно если этот экземпляр превосходит тебя по физиометрическим показателям. В момент оргазма ты чувствуешь себя прямотаки эдаким монстром, способным потрясти буквально вселенную. Одним словом, такое обладание поистине праздник. Обладание же особой противоположного пола, как бы хорошо оно не проходило, воспринимается как дело вполне обычное, хотя и весьма приятное. Так что я не только не порицаю гомосексуалистов и лесбиянок, напротив я их просто обожаю. В одном только я с ними не согласен. Нельзя замыкаться на влечении лишь к особам своего пола, надо быть бисексуальным и тогда, верьте мне, вам будет хорошо вдвойне.

Как бисексуал я стою многого, но у меня есть один, как скаэал мой любимый напарник, существенный недостаток. Иногда я бываю довольно груб со своими партнерами, особенно мужчинами. Это происходит, я думаю, от вспыльчивого характера. Иногда в моменты близости, особенно когда я выполняю пассивную роль, меня очень обижает желание моего партнера непременно кончить, кончить даже тогда, когда кончить практически невозможно. И если бы не этот мой недостаток, я бы наверно, уже давно был выбран в члены прааления нашего клуба. А так я уже целых пять лет всего лишь рядовой «ангелочек», – так называют себя члены нашего клуба, именуемого «Ангельская любовь». И хотя мне обидно, что несмотря на мой, смело могу сказать, немалый опыт, я, все еще рядовой ангелочек, я никогда не смирюсь даже.с малейшим проявлением эгоизма или любого другого неуважения в таком святом деле как любовь. В любви все должно быть прекрасно. И если вы не можете уважать друг друга, то значит вы не должны и любиться друг с другом. И до конца своик дней пусть считают это моим серьезным недостатком, пусть я умру всего лишь рядовым ангелочком, я буду бороться с этим злом по мере моих сил. Такой уж я человек. Не могу бросить начатого, если чувствую, что это мое дело, ибо твердо убежден, что каждый должен делать только свое дело.

Работаю я в отряде милиции особого назначения (ОМОН) и не рядовым сотрудником, а командиром подразделения. И котя должность как будто и не велика, но ответственность за судьбы вверенных тебе бойцов делает тебя человеком поистине значительным. К тому же в нашем спецотряде каждый боец уже сам по себе величина значительная. Ведь он не кто иной, как спецстраж порядка. Работа у нас трудная, можно сказать нервная. Порой приходится делать прямо-таки некрасивые вещи. Конечно, переживаешь, совесть, она ведь

не дает покоя, да делать нечего, приказ есть приказ. Кстати, вы, наверно и не догадываетесь, что и те, кто отдают приказы, тоже иногда чувствуют угрызения совести. Но они на редкость мужественные люди, и их сила воли не знает границ. Всякий раз глубоко ссознав всю ошибочность принятого решения и раскаявшись в содеянном, они, несмотря ни на что, принимают новые решения твердо веря, что если не на этот раз, то уж в следующий все будет хорошо. Мне об этом рассказывал наш замполит, тоже из наших, и я верю ему. Он человек бывалый, знает, что говорит. Кстати, о замполите. Нет, не думайте плохого, он уважаемый человек, член правления, Ангел первой категории, так что, сами понимаете, никаких глупостей он себе не позволяет. И все-таки одну историю о нем я позволю себе рассказать. Эту историю он сам рассказал мне.

В молодости своей, то есть сразу после школы, наш замполит, а он по национальности азербайджанец, преподавал в сельской школе в начальных классах, наверно до тех пор пока его не призвали в армию. И был в его классе один маленький мальчик, на редкость мелкий и в то же время на редкость пакостный. 3вали его Мамед. Этот Мамед частенько проказничал на уроках, видно ему было неинтересно, а может просто глупый он был, этот Мамед. Долго терпел наш замполит, он человек очень терпеливый, но и он однажды не выдержал. и так поговорил с этим Мамедом, что тот недели три не появлялся в школе. Но потом наконец появился и ничего, стал как будто человеком. Мало того, стал даже и тройки получать. Прежде ему и вовсе не ставили отметок, не за что было ставить. Так продолжалось довольно долго, Мамед уже совсем было исправился, даже один раз пятерку получил, правда по поведению, но, как говорится, главное лишь начать, а там уже и не остановиться . И вот надо же, однажды этот Мамед снова пропал, целых три дня – ёго не было. Все эти три

дня замполит не находил себе места. Никак не мог понять, куда делся мальчишка. Может что случилось? Но идти к родителям все же не решился, мало ли что бывает, к чему подводить парня. На четвертый день Мамед появился, но, Бог мой, в каком виде. Кожа да кости, а глаза прямо-таки зыркают туда-сюда, сразу видно натворил что-то.

– Мамед, где ты пропадал? – спросил замполит.

– Учитель, ответ на твой вопрос я могу дать только один на один.

– Почему? – удивился замполит.

– Мне стыдно при них, – насупился Мамед и, поковыряв в носу грязным пальцем, указал в сторону класса.

– Хорошо, – сказал замполит, – пошли. – А что оставалось делать, ведь ребенок же, а детей надо уважать. В коридоре замполит снова задал свой вопрос и на этот раз Мамед соизволил ответить.

– Учитель, я не мог эти три дня ходить в школу

– Почему?

– Очень занят был.

– А чем же это ты был занят?

– Учитель, ты только никому не говори, прошу тебя.

– Ну, хорошо, никому не скажу, – успокоил

замполит малыша.

– Учитель.

– Да, Мамед?

– Я все эти три дня ишак трахал.

– Что? Что, Мамед? Повтори.

– Я все эти дни ишак трахал.

Это сейчас замполит бывалый человек и его мало что

может удивить, а тогда он был всего лишь желторотым юнцом, так что, сами понимаете, к чему это привело.

На следующее утро, не только сам Мамед, но и

его отец уже за полчаса до начала занятий были

у дверей школы. Вот в это время-то и произошел

у замполита с Мамедом и его папой тот самый разговор,

о котором я и хотел рассказать. Разговор довольно своеобразный и, как потом выяснилось, на редкость поучительный.

– Мамед, расскажи отцу, почему ты эти три дня в школе не был, – грозно обратился к ученику замполит.

– Нет, не буду, – заартачился было Мамед и хотел тут же дать деру, но отец живо привел сына в чувство, отвесив ему пару оплеух. Тем самым наглядно показав, что не одобряет его поведения. И Мамеду ничего не оставалось, раз уж и отец против него, как подчиниться. Выслушав рассказ сына отец, насупив брови, спросил его: «Мамед, а какой ишак ты трогал?»