Текст книги "Зеркало богов [СИ]"

Автор книги: Сергей Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Это я так шутил чуть позже – сам над собой. Не принимать же сны всерьёз. Ну, приснился кошмар. И что теперь – башкой об стенку биться? Может, перенервничал немного... Только вот Люциус, встреченный по дороге в кают-компанию, где народ «по утрам» собирался насладиться кофе, глянул на меня и, покачав головой, спросил:

– Андрей, ты не занимаешься каким-нибудь видом спорта, годным для твоей комнатушки? Вид у тебя... Как будто ты с полчаса изо всех сил бегал по лесным тропам.

– Не-ет, – протянул я. Хотя и правда чувствовал себя так. И есть хотелось. А ведь «по утрам» если и хочется поесть, то чего полегче. Того же кофе, например.

А уже в кают-компании Диана с интересом пригляделась ко мне и смешливо спросила:

– Андрей, ты не похудеть ли решил? Выглядишь, как будто тебя здесь не кормят.

– Чего не сделаешь, лишь бы тебе понравится! – с пафосом сморозил я глупость.

Но присутствующие посмеялись, а потом разговор свернул в другую сторону – к воспоминаниям...

Диана. Сначала я думал, что она составит пару драко или хозяину. Но, оказывается, девушка здесь не для этого, а вполне себе равноправный член экипажа. В отличие от той же Клер, например, которая вскоре воспринимала Ледяного Джина как своего защитника, за спиной которого можно прятаться безо всяких. Почему и ходила с ним – точнее, за ним, не отставая.

А у Дианы отдельная каюта, и никто явно не покушается на её чувства и свободу.

Я однажды призадумался. Девушка мне нравится. Но... Хотел бы я, чтобы настоящая амазонка, обвешанная оружием, однажды стала неотъемлемой частью моих мыслей? И честно признался себе, что не совсем уверен в этом.

... После третьей «ночи» я зашёл на камбуз и спросил у Дана, нет ли здесь аптечки. Мне бы чего обезболивающего, а ещё лучше – от бессонницы. Вот о чём я не знал, так это о том, что всё, что известно «серой личности», тут же становится известным нашему хозяину.

– В чём дело, Андрей?

Он вошёл после деликатного стука в полуоткрытую дверь, за что я был очень ему благодарен: погрузившись в невесёлые думы, я и от его деликатного стука вздрогнул. А войди он так, без стука, я бы, наверное, подскочил от неожиданности.

– Какое дело?

– Дан сказал, что ты ищешь снотворное или обезболивающее.

– Ничего страшного. Плохой сон.

– Ты привык к таблеткам?

– Нет, что ты. Просто выматывает всё это немного. Хочется нормального сна. И голова немного болит «по утрам».

Мангуст смотрел недовольно, и я немного испугался, не захотел бы он побыстрей отказаться от моих услуг. Оставит ещё где-нибудь, на первой же более-менее цивилизованной планете, как грозился оставить Клер. Кому нужен больной пилот!..

– Мангуст, у меня такого никогда не было, – убедительно сказал я. – Думаю, просто я после месяцев безработицы ещё не совсем пришёл в себя... – Сказал – и осёкся. Нашёл кому говорить о безработице. Нанимателю! Если до конца полёта он будет обдумывать мысль о том, как избавиться от проблемного члена экипажа...

И я намертво замолчал, пока не ляпнул ещё чего-нибудь.

Помог Тисс. Он влетел, взбудораженный, из коридора, увидел симпатичного ему человека и немедленно попросился на «ручки». То есть просто-напросто упал на грудь к Мангусту и приветственно задышал-замурлыкал. Мангуст тут же подхватил пушистого летуна, оттаял и велел:

– Если вдруг опять со сном проблемы – заходи ко мне в каюту. Аптечка на борту только у меня. Понял?

– Понял.

Шаги Мангуста затихли в коридоре.

А я, с мыслями дыбом, растерявшийся от странного положения, поклялся себе, что больше никогда и никому! Переживу как-нибудь. Авось, дальше сладится всё – и будет мне счастье. И без таблеток обойдусь. И работу так выполнять буду, чтобы без меня – никуда!.. Только одного взгляда на подушку хватило, чтоб мороз по спине... Тисс подошёл, протопав по постели, и боднул меня в руку. Чего, мол, куксишься?

Снова нависла надо мной, пусть и в воображении, фигура Мангуста, уже воспринимаемая даже зловеще. Снова заглянули прямо в душу странные, чуть раскосые глаза. Жёсткие. Такие не пощадят... Я обнял Тисса, радостно взобравшегося ко мне на колени, и снова призадумался. Может, вообще не спать в «ночное» время? Попробовать спать тогда, когда все не спят? Чревато. Команда привыкла, что у меня постоянно дверь нараспашку. Да и, если снова начнутся кошмары, услышат – прибегут. Вот чёрт... Куда ни кинь – всюду клин... Ещё немного подумав, пришёл к выводу: а, где наша не пропадала! Чему быть – тому не миновать.

... «Вечером» с сомнением посмотрел на разостланную постель. Желудок сжался. Я кинул взгляд на дверь. Закрыта полностью. Тисс уже дрыхнет в ногах. Я медленно стянул с себя повседневную куртку, сбросил ботинки и лёг поверх одеяла. Закрыл глаза. И перед внутренним зрением тут же понеслась череда привычных будней сегодняшнего дня. Кажется, кошмары отступили.

Уже смелее я натянул на себя одеяло и обнял подушку. И поплыл в тёмную пещеру – всё ниже и ниже...

Мои глаза открылись в глубокую чёрную мглу. Мои руки коснулись холодного камня выщербленной временем и людьми колонны. Странный свет раскачивался впереди, не попадая на меня. Я прислушался... Тихо. Ни свиста, ни шелеста – ни звука.

5

Прохладно. Я это чую, поскольку стою лишь в кожаных штанах мягкой выделки и в высоких сапогах. Но горю от жара, которым полыхает моё тело. Этот жар словно облегает меня упругой струёй тёплого воздуха. Я не вижу себя. Я почти не вижу колонны, к которой приложил запястья, чтобы немного их охладить. Запястья – не ладони. Потому как ладони намертво сжаты в кулаки. А в кулаках – удобные (не выскользнут) рукояти мечей с длинными клинками. Их тоже не видно в кромешной мгле.

Плохо. Слишком отчётливо я виден во тьме любой ночной твари из-за тела, полыхающего жаром. Но жар унять трудно. Пусть ночь и вздымает с земли ровный холод, в котором ноги стоят по колено, мне всё равно жарко. От ожидания, от выжидания.

Впереди что-то прошуршало. Затем отчётливый стук. Я мгновенно встал боком, чтобы полностью скрыться за колонной. Снова тишина, и только равномерное угасающее шипение, будто часы отсчитывают время, сами нехотя, но неотвратимо останавливаясь. Дыша ртом, чтобы не выдать дыханием своего присутствия, я попробовал представить, что это может быть. Перед глазами снова появилась еле намеченные контуры чаши на цепях, в которую кто-то налил масла и зажёг огонь. Чашу раскачали, задев. Выплеснулось горящее масло и, стекая струйкой, капает на каменные плиты старого храма, шипя и догорая.

Приподняв оружие, я чуть повернулся. Ещё более чёрная, чем пока безлунная ночь, громадная тень некоторое время, застыв, наблюдала за капающим из чаши-светильника маслом, а затем скользнула назад, к ступеням, по которым и приползла сюда.

На этот раз обошлось.

Всё ещё дыша ртом, я прислушался. Мёртвая тишина. Даже ветер не шелохнётся. Зато далеко впереди появилось свечение, обозначившее неровный край гор. Луна восходит. Судя по её появлению, скоро утро.

Свечение из тусклого, режущего глаз переросло в размыто желтоватое. Всё. На сегодня стража закончена. Можно возвращаться в храм.

На несколько мгновений я прижался спиной к колонне, будто всей кожей распластался по камню. Прохладно. Хорошо... Только голову наклонил, чтобы металлические перья шлема, каждое величиной с ладонь, не коснулись камня. И – с внезапной тревогой оттолкнулся от колонны. Что-то не так. Что-то изменилось в лениво плывущем воздухе.

Площадка между колоннами храма и лестницей к нему освещена восходящей луной достаточно хорошо, чтобы разглядеть на ней каждую щербину, каждый камешек... Я насторожённо вышел из-за колонны и, держа наготове мечи остриём вперёд, направился к чёрной, прячущейся в слоях ползущего мрака лестнице. Мягкая подошва сапог позволяла прочувствовать неровность площадки, порой мелкий камешек, попавший под ногу, заставлял ощущать себя неуютно, зато я мог ступать так бесшумно, что не слышал собственного шага.

Гигантская голова из поверхности тьмы выскочила внезапно. Толщиной в четыре колонны, за которой я прятался. Меня аж отшатнуло сопровождающим её движение порывом воздуха. Удержавшись на ногах, я чуть отступил и замер. Не самая крупная особь. Но... Тварь находилась чуть ниже меня. Заметить в свете луны, как на её шее, чуть ниже треугольной головы, блеснул металл ошейника, оказалось нетрудно. Вот как...

Тварь медленно поползла на площадку храма. Я так же медленно отступал. Её узкие длинные глаза, сияющие тошнотворным, зеленовато-жёлтым светом, немигающе смотрели на меня. Я чувствовал, как изменяются мои глаза, чтобы не поддаться жуткой силе змеиных глаз. Я не те, кого мне приходится защищать. Я не умру через секунды пристального змеиного взгляда в упор. Тварь это сознавала, но продолжала всматриваться в мои глаза, видные ей в глазницах шлема.

Вскоре она вползла с лестницы к храму настолько, что теперь я видел всадника, сидящего в седле, держась за ошейник. Едва его ноги оказались над площадкой, я остановился. Всё. Дальше отступать некуда... Я не видел, но знал, что моя кожа, разгорячённая, постепенно мокнет. Мои лопатки сдвинулись, заставив меня прогнуться, и отяжелели. Секунды на довольно болезненную деформацию позвоночника – зато теперь я получил гораздо большую возможность для маневрирования.

Тварь тоже остановилась – с безмолвного указания её наездника. В отличие от меня, он был полностью закован в лёгкую броню – чёрного цвета. Ночной Всадник. Не думал я, что придётся с ним столкнуться сегодня. Мне казалось, к храму приползла лишь одичавшая тварь...

Мой шаг влево. Крылья надо мной качнулись. Пришлось сделать ещё шаг – привыкнуть к нечасто используемой помощи сверху.

Теперь я успел заметить, что Ночной Всадник возится с чем-то у себя на поясе. Так, кажется, он тоже не ожидал увидеть стража-бойца на площадке храма.

Помешать ему уже не успел: он уже буквально прилип к телу змеи, тоже задавшись целью быть как можно свободнее в предстоящей битве.

Змея метнулась вперёд – я навстречу ей. Подпрыгнул – взлетел. Удар обоими мечами в попытке достать глаза твари. Та резко распласталась по поверхности площадки, уходя от моего оружия – и чуть повернулась. Чёрный Всадник, лёжа на её боку – зато руки свободные! – вскинул свои мечи – странные короткие рукояти, клинок которых с тихим шипением вырывается на неограниченную длину только в бою. Поймав поток воздуха, я с трудом уклонился от шипящих клинков. Вираж вокруг колонны – и я почуял запах горелых перьев.

Тварь клюнула на мой вираж, в погоне за мной обвилась вокруг каменного столба. Я повторил манёвр, ринувшись ей навстречу – раздражённый тем, как легко меня задели. Быстрый оскал в усмешке – тварь вздыбилась от неожиданности моего появления. И – открыла пасть зашипеть на меня!.. Короткий замах – и один меч влетел распахнутую глотку!

Не попал. Чёрный Всадник дёрнул поводья, и змеиная башка резко уклонилась от длинного укола.

Меч сухо загрохотал по каменным плитам.

Взмах крыльями. Тварь, направляемая поводьями, взвилась следом. Но одно дело подчиниться жёсткой узде, другое – увидеть опасность. Попробуй устоять на месте, когда на тебя слетает противник, двумя руками целящий оружие тебе в глаза!

Змея стремительно отпрянула.

Но тут сплоховал я. Длина змеи трудноопределима, но, обвившись вокруг колонны, тварь сумела – по команде наездника – хлестнуть гибким хвостом. Удар пришёлся плашмя по боку, смяв одно крыло и выбив второй меч из руки, почти парализованной силой удара. Пытаясь выровняться, я метнулся за колонну. Но твари, а может, её наезднику надоело играть в прятки и в поддавки. Он мгновенно скрестил клинки-лучи, поймав меня в их центр.

Суматошно дёргая дымящимися крыльями и замирая от ужаса, я беспорядочной, совершенно не управляемой грудой свалился – прямо в центр змеиных колец. На меня как будто обрушился каменный дом и принялся перемалывать меня между такими жерновами... Почти теряя сознание, я ощутил такую звериную ненависть к холодным кольцам!.. Задыхаясь от нехватки воздуха, раздавленный до трещащих, выламывающихся рёбер, на одно-единственное мгновение я сосредоточился на руках.

Железные кольца мало того разжались – они отдёрнулись так быстро, что я грохнулся на храмовую площадку. И лежал, не в силах пошевельнуться, лишь слыша, как шелестит каменно-песочная крошка под стремительно ускользающим тяжёлым телом, с которым теперь Чёрный Всадник не мог совладать. Лежал, облитый вонючей жидкостью из ран змеи, торопливо сглатывая собственную кровь, которая выплёскивала изо рта.

Вернись тварь сейчас, повороти её Чёрный Всадник обратно, мне не выжить. Я знал об этом как-то стороной, но мне было плевать, лишь бы лежать и не шевелиться. И не думать о руках, чуть приподнятых над каменными плитами выскочившими из них острейшими, измазанными в змеиной крови плавниками...

... Люциус прав. Мне придётся заняться хотя бы виртуальными видами спорта, в которых требуется прежде всего гибкость и скоростная ориентация в пространстве. Я устал быть усталым после драк с привидевшимися во сне змеюгами и их наездниками. Я устал худеть из-за метаморфоз, происходящих с моим телом во сне. И я устал мучиться от головной боли, когда не понимаешь, почему снится такая муть, от которой чисто физически больно...

Тисс мурлыкнул мне в лицо. Он не любит, когда его кормит кто-то другой. Из моих рук ему, видите ли, вкуснее. Я откинул одеяло и начал было вставать, как охнул и скорчился от боли. Взгляд на дверь. Закрыто. Медленно подполз к краю койки и просто позволил себе выпасть, в последний момент всё-таки встав на ноги. Кошак с интересом смотрел на мои странные перемещения. Спал я обычно в трусах и в майке. Глянув на свой живот, я понял, что с майкой придётся расстаться. Кровавая прорезь от одного бока к другому ещё была влажной. Хотя подняв край майки, я обнаружил, что рана уже зарубцевалась.

Кошак требовательно мяукнул.

– Сейчас, сейчас, – буркнул я и, стараясь не вздыхать, потому как рёбра и так болели при каждом вдохе, подошёл к встроенном холодильнику.

Маленький, всего две полки. Для личных запасов экипажа. С кошачьей полки я взял банку корма и личную тарелочку Тисса. Поставил всё на стол.

Кошак подошёл ближе и внимательно уставился на банку. Я взялся за кольцо и снял крышку. И – да простит меня Тисс! – задохнулся от сытного мясного аромата. Это было не так, как тогда, когда меня накормили Ледяной Джин и Люциус. Там я ещё мог позволить себе воспитанно потерпеть. Но сейчас это что-то... Из области обоняния оголодавшего зверя. Да я просто чуть не вытряхнул содержимое этой банки себе в рот. Да что там вытряхнул – сладострастно выхлебал бы, присосавшись к краю!.. Ну да, съел бы вот все эти кусочки в прозрачно-маслянистом желе! Господи, да что со мной?!

Не выдержав, Тисс опёрся лапами на край стола и заглянул мне в лицо.

Покраснев и отвернувшись от его удивлённого взгляда, я наткнулся глазами на небольшое зеркало, вделанное в дверцу, прикрывающую мини-умывальню каюты. И застыл. Из зеркала смотрел на меня измождённый человек. Но это ещё ладно. К привычным шрамам на теле добавились рубцы на руках. Всё, что мне приснилось, отразилось на теле. Чё-орт...

Я решительно вывалил из банки Тиссову еду и поставил тарелку на пол. Кошак спрыгнул и принялся завтракать.

Я принял решение и действовал потом почти механически: намочил полотенце, умылся им, а затем вытер все подозрительные пятна на теле. Лишь один раз, вздрогнув от брезгливости, остановился и вгляделся в мокрую тряпку. А вдруг вместе с пятнами моей крови я оставляю на ней и смазанные пятна змеиной? И не разглядишь теперь...

В кают-компанию я явился в джемпере с длинными рукавами. В это утро мне повезло. Диана явно была не в настроении. А я – наоборот. Нервно посмеиваясь (нашёл с кем схватиться), я взял и поддел её пару раз. Девушка сначала мрачно огрызалась, но последняя огрызка, если так можно выразиться, понравилась ей самой, и вскоре она азартно спорила со мной по поводу её наряда, по которому я как раз и прошёлся.

Остальные посмеивались над нами, сошедшимися в шуточной словесной драчке. И уже никто (на что я очень и надеялся) не обращал внимания, какие взгляды я бросаю на поднос с бутербродами. Несмотря на то что дрожали руки, я съел привычные для всех две штуки и, выждав приличные пять минут после завтрака, ушёл, сопровождаемый насмешливыми воплями Дианы, решившей, что я сбежал от её злых шуток.

Настоящим мучением стали для меня общие обед и ужин. Мне хотелось жрать, меня тошнило от желания есть. Ведь всё передо мной – только руку протяни. Но взгляд искоса или исподлобья на Мангуста, который сегодня слегка рассеян, а может, просто задумчив, – и я сжимался внутри, запихивая голод как можно дальше. Я уже не то что боялся потерять так нежданно-негаданно свалившуюся на меня работу, а уже боялся того, что меня, если я и в самом деле болен, могут вообще счесть ненужным балластом. Если в первом случае от меня могли бы постараться избавиться где-нибудь в маленьком порту, то во втором... При том, какие личности собрались на этой яхте, я имел все основания опасаться за свою жизнь. Возможно, я и преувеличивал свои страхи, но в том состоянии паники, в каком я находился, такие мысли казались абсолютно обоснованными.

Весь «день» я чурался совместных бесед, старался усердно работать в рубке, уже наизусть перебирая координаты нашего пути. А чтобы не слишком приставали с расспросами, нашёл какой-то старый текст в Сети и сделал вид, что очень увлёкся романом. Читающему – не мешали. Я даже воспрял духом, сообразив, что нашёл хорошую отмазку от участия в компанейских беседах и на будущее.

Как я благодарен Люциусу! Он зашёл после ужина с какой-то пластиковой коробкой, которую рассеянно положил на стол, погладил Тисса и сказал:

– Некоторые вещи иногда быстро стираются из памяти. Извини за напоминание, но я слишком хорошо помню, как ты был голоден, когда мы тебя нашли. С тех пор прошло совсем немного, но мне кажется, ты до сих пор голоден, а мы про это и забыли. Ну, про то, что одного раза поесть недостаточно, чтобы и дальше быть более-менее сытым. Да и метаболизм у каждого свой. Не деликатничай, Андрей, ладно? Хочешь есть – скажи сразу. Я рассказал Мангусту про тот бар, в котором мы были, и каким голодным ты тогда был, и он согласился, что твоя нервозность хорошо объяснима.

Под конец его медлительной, спокойной речи меня уже трясло, но я даже спасибо сказать не успел, как он развернулся и ушёл. Сползти с постели и подойти к столу – минуты не будет. Я осторожно снял крышку. Тисс подошёл и тоже заглянул.

В общем, один кусок мяса он успел зацапать. Остальное умял я.

Осоловелый и счастливый от сытости, я стал готовиться ко сну. Уже раздетый, машинально скользнул глазами по зеркалу, сначала ничего не понял и потянул одеяло, чтобы нырнуть под него. И вдруг возникла картинка перед глазами. Как эхо от только что виденного. Я остановился. Снова обернулся к зеркалу. Все рубцы на животе и на руках пропали. Точнее, продолжали пропадать. Медленно, будто растворяясь в нормальной здоровой коже. Мне показалось, я даже видел движение...

Вместе с рубцами пропал и сон. Нервничая из-за гложущего меня голода, я как-то не смог вдумчиво поразмыслить, что же со мной происходит.

Присев на край койки, я внезапно понял, что помню все сны, которые ускользали раньше от меня и были не больше, чем обрывками. Разложить по полочкам... Первое, что мне приснилось, это территория некоего храма. В том сне я стоял возле колонны. И на меня накинулись. Кто, что я так и не понял. Потому что не видел. Но истерзали меня тогда так, что места живого не оставили. Правда, фишка одна есть: истерзали поверхностными царапинами, которые зажили... можно сказать – стремительно.

Второй ночью мне приснилось, что именно меня кто-то очень сильно хочет убить. Но меня того – из сна. И я тоже. В смысле – убить хочу. И с этим кем-то мы дрались смертным боем – в темноте, у памятной колонны, где напротив, на каком-то треножнике, моталась от ветра чаша-светильник.

Ну и сегодня. Одно и то же место. А противник? Тот же? В тех двух снах я не видел противника. Слишком темно. Дрался до восхода луны... Да, в первом сне я тоже изменялся. И тоже деформировался позвоночник. Значит, крылья были. Покопаться, что ли, в космосети – в сонниках, посмотреть, что значат сны, в которых дерёшься. Может, они указывают на то, что впереди у меня горячие денёчки с работой?

Здорово похудевший Андрей в зеркале вздохнул. Я вгляделся в его темно-серые глаза. Ну и? Что сегодня меня ожидает? Сегодняшней ночью?

Тисс мыркнул негромко и потёрся о мою руку. Я принялся рассеянно его гладить. Жаль, кошака нельзя в сон взять. С Тиссом в любом кошмаре не страшно. С другой стороны, я, в общем-то, в своих таинственных снах ничего и не боялся.

Оглядевшись, я снял сверху тонкий двухметровый карниз, который предназначался для гардины, закрывающей постель. Гардиной я не пользовался, а вот карниз... Я встал и нерешительно попробовал вытянуть руку с карнизом вперёд. Тяжеловато. А если бы я держал в руках не полую трубу, а два меча? И не из лёгкого металла, а из настоящего – из того, из чего оружие и делают?

– Привет!

Я подпрыгнул и неуклюже попытался повернуться – вместе с зажатым от неожиданности в руке карнизом. Одним концом со всего маху грохнул по столу, другим – подцепил и чуть не свалил с койки постельные принадлежности.

– Никогда не думала, что произвожу столь разрушительное впечатление, – изумлённо сказал Диана, во все глаза рассматривая меня и карниз в моих руках.

– Э-э... Я задумался, – жалко начал оправдываться я и, осторожно приподняв карниз, вернул его на место.

Диана хмыкнула и, перешагнув порог, за которым стояла до сих пор, поправила вздыбленную постель.

– Чем занимаешься? Какие-то перестановки в каюте?

– Какие уж тут перестановки... – Я с трудом приходил в себя от испуга. – А ты... чего пришла?

– Нет, вы посмотрите, как он разговаривает с девушкой! – снова изумилась Диана. И ахнула: – Андрей, да ты никак краснеть умеешь! Боже мой, впервые встречаю мужчину, который не разучился краснеть! Андрей, ты прелесть! А пришла я, потому что мне скучно и хочется поболтать. Ты как? Расположен пообщаться с энергичной девушкой или уже баиньки собираешься?

Она решительно подошла ближе и уселась рядом на постель. А куда ещё? Больше в каюте мест для гостей и нет. Зато я впервые внимательно смог рассмотреть её поразительно белую шапочку на голове – ничего себе, так волосы постричь.

– И... о чём ты хочешь поболтать?

– Расскажи о своих старых полётах. Ты ведь много налетал по космосу. Наверное, много всяких приключений было, всякой всячины насмотрелся. Ну-ка, давай про свой первый вылет. Где, когда и с кем?

Я невольно улыбнулся её напору, но постарался вспомнить – и в подробностях. Есть у меня одна особенность: я хорошо помню все свои самые интересные годы, что позволяет разделить их на периоды в жизни, а также хорошо помню все путешествия.

– Так слишком долго. Хочешь, я расскажу тебе про Тисса? Ну, о том, как я его нашёл на Цирцее? Это путешествие было очень интересным.

– Хочу! – Диана выпалила это слово даже как-то агрессивно, а я впервые подумал: не повздорила ли она с кем-то из экипажа? Не пришла ли ко мне успокаиваться?

Но девушка залезла на койку подальше, чтобы прислониться к стене, устроилась поудобнее, взвалив на колени немалую тушу Тисса, и всем видом показывала, что твёрдо намерена выслушать меня. Я чуток усмехнулся, сел рядом и принялся рассказывать.

Всё бы хорошо, вот только время от времени я ловил испытующий взгляд Дианы на себе, причём ловил его, когда рассказывал о самых простых вещах. И немного недоумевал: ладно бы она сомневалась в моих словах, когда я говорю о чём-то необычном, но почему она вглядывается в меня, когда я рассказываю, например, о том, как выглядел наш корабль или космошлюпы на его борту?