Текст книги "Преступление без смысла (СИ)"

Автор книги: Сергей Потёмкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глеб с сомнением уставился на законодержца. Нет глаз?.. Но ведь он как будто всё видел!..

– Его мозг связан с глазами змиулана, – пояснила Дея. – У спиритуса три головы, две из которых видят мир за зеркальника – с углом обзора, недоступным человеку. Так что этот слепец более зрячий, чем мы все.

Коснувшись зерфона, Вадим Сергеевич включил виос. Над столом вспыхнула голограмма.

– Здесь всё, что у нас есть на Лаэндо, – сказал он с явной неохотой. – Будет лучше, если ты узнаешь о нём побольше; объявившись один раз, он появится снова. Я с самого начала не хотел, чтобы ты влезал в это, но отступать поздно.

Глебу стало не по себе:

– Хотите сказать, он опять попытается убить меня?

– Пусть только попробует! – ощетинилась Дея. – Мы с тебя глаз не спустим!

– И на «Фабрике» будет дежурить охрана, – пообещал Монгол.

У Глеба засосало под ложечкой: новость о том, что чернотворец стал его врагом, совсем не радовала…

Он глянул на виос. Там было небо – будто заставка на мониторе. Но то была не заставка: камера (хотя вряд ли маги используют камеры – скорее, что-то другое) сползла вниз, фокусируясь на проезжавшем по мосту автобусе.

Потом автобус сломал перила и полетел в пропасть.

Глеб вздрогнул; это ведь не кадры из фильма и не фрагмент каскадёрского шоу…

– Вадим, ты спятил? – вспылила Дея. – Зачем Глебу это видеть?

– Я не это хотел показать… – Вадим Сергеевич был растерян. – Не понимаю… Лаэндо выкладывал это в чаросеть… зерфон сам выдаёт изображение!

Виос сменился: смятый автобус, рядом зеркальник. В блестящем костюме отражаются выпавшие из окон тела.

Вадим Сергеевич посмотрел на Глеба:

– Ты как-то связан с Лаэндо… Зерфон реагирует на тебя, будто хочет что-то тебе показать…

Взгляд его окаменел – он явно что-то понял.

– Вадим, выключи запись, – быстро сказал Монгол.

– Да-да, сейчас… – Вадим Сергеевич потянулся к зерфону, но Глеб схватил его первым:

– Нет!

Он не отрывал взгляда от виоса. Там по вечерней дороге ехал грузовик, – а потом вылетел на встречную полосу.

«Тойота», с которой он столкнулся, сложилась гармошкой.

Дальнейшее показалось Глебу фрагментами кошмара… Очень знакомого кошмара.

Лаэндо – едва видимый в вечерних сумерках – проходит мимо дверцы водителя. За разбитым стеклом видна блузка: эту блузку Глеб узнал бы из тысячи.

Смена кадра: камера (или что там вместо неё) поднимается выше. Видно, что в салоне есть кто-то живой…

– Глеб, не смотри… – прошептала Дея.

Глеб её уже не слышал. Его трясло.

Крупный план: на заднем сиденье лежал мальчишка.

– Проклятье… – кажется, это сказал Монгол.

Потом опять Дея – со слезами в голосе:

– Вадим, ты идиот!!!

Глеб чувствовал, как кто-то разжимает его пальцы, ему что-то говорили, но он ничего не понимал. Перед глазами стояла картина: лицо подростка на сиденье «Тойоты».

Лицо, которое он видел в зеркале каждый день.

Иногда память ведёт себя, как гурман.

Ей по душе деликатесы – филе из радости, вина из смеха и начинённые счастьем эклеры. Намазанный болью хлеб она отвергнет – как и миску с лапшой из горечи… Память капризна и разборчива.

А потому Глеб едва помнил, что было после просмотра виоса.

Кажется, Дея тормошила его и кричала на Вадима Сергеевича, который словно застыл. В палату вбежала врач и выгнала законодержцев, а Глеба всё била дрожь…

Он только что видел, как убили маму… «Этот Лаэндо убил маму…»

Наверное, когда можешь вызвать смерч, усыпить водителя грузовика ничего не стоит…

Безмерно долгие минуты ушли у Глеба на то, чтобы осознать: он сегодня дрался с тем, кто сломал его жизнь.

А потом он уснул – врач дала ему снотворное… Уснул вязким сном, в котором хочется спрятаться.

Как ни странно, там не было кошмаров – сон оказался милосердней, чем явь.

***

Проснулся Глеб под утро.

Фонарь снаружи давал немного света; на стуле дремал Баюн, на стене блестело зеркало, при взгляде на которое Глебу вспомнился виос… и всё, что там было.

Глеб сразу пожалел, что проснулся.

Потом он увидел Вадима Сергеевича – тот стоял у окна, отпивая что-то из чашки.

– Что вы тут делаете? – Глеб сонно приподнялся.

– Кофе пью, – тихо бросил законодержец. – Пятый раз за ночь.

Он выглядел насквозь виноватым – даже в сумраке… Сутулясь, маг глядел в ночь.

Откинувшись на подушку, Глеб бормотнул:

– Мне нянька не нужна.

– А я в няньки и не записывался.

Минуты две они молчали.

Глеб понял вдруг то, чего предпочёл бы не знать: если бы не маги, мама была бы жива. Если бы не маги, он не стал бы калекой. Если бы не маги, не погибли бы все те, кого убил Лаэндо и подобные ему чернотворцы…

Если бы не маги.

Вадим Сергеевич вновь заговорил – тихо, но Глеб услышал:

– Я очень виноват перед тобой… С зеркалами такое бывает: иногда они сами решают, кому и что показать. Если бы я лучше изучал дело Лаэндо, то знал бы, что он виновен в той аварии… Я так виноват, что даже глупо извиняться… Знаешь, я год жизни отдал бы тому, кто скажет, что мне сейчас говорить.

Глеб молчал.

Щёлкнули стрелки часов, просигналила машина. Где-то гавкнул пёс, встречая новый день.

– Наверное, ты нас возненавидишь, – продолжал законодержец. – Если так, что ж… У тебя есть на это право.

Глеб закрыл глаза.

Возненавидит ли он Близбор? Проклянёт ли новый мир, распахнувший перед ним двери – и лишь после показавший свою изнанку? Выбросит ли волшебную палочку, вручённую этим миром непонятно за какие заслуги?

Не сможет… не выбросит… не проклянёт…

Не хватит у него духу отказаться от волшебства.

Плечо уже не болело; Глеб коснулся его и понял, что рана зажила. Хотя чему удивляться? – маги лечат лучше, чем профессора медицины… А ещё лучше они умеют убивать.

Глядя в потолок, Глеб спросил:

– Всё, что делают чернотворцы… это чтобы стать сильнее? Только ради силы?

– Нет… – Вадим Сергеевич мотнул головой. – Нет, не ради неё… Думаю, это из-за страха смерти.

Глеб приподнялся на локтях и вопросительно на него посмотрел.

– Не знаю, для твоего ли возраста то, что я скажу… – маг коснулся очков, отражавших тусклый свет. – О смерти однажды задумываются все. Кого-то это подстёгивает, заставляя идти вперёд: ты живёшь и понимаешь, что каждый поступок – ступенька на огромной лестнице: шагнуть можно либо вверх, либо вниз. Но некоторые прошли вниз слишком много ступенек – они не знают, что ждёт их потом, и страшатся расплаты. Чернотворцы из этой категории, – маг повернулся к Глебу. – Ими движет страх: продлевая жизнь за счёт других, они не могут остановиться, хотя знают, что всё равно придёт конец… Лестница, по которой они шли, привела их во тьму – в такие недра человеческой души, о которых лучше не знать.

Вадим Сергеевич протёр очки. Ночь за окном превратилась в морок – бледный флёр в жёлтом свете фонаря.

Уже другим тоном он сказал:

– В десять утра нам надо быть у Азарина, – законодержец глянул на кружку: – Схожу-ка я за кофе… Спи, ещё слишком рано.

Но Глеб, разумеется, уже не уснул.

Кадры аварии мерещились Глебу всё утро. Он не мог есть, на вопросы отвечал, как робот, и даже не помнил, как принял ванну – прямо в штабе, не возвращаясь на «Фабрику» (в ванной лазарета имелись поручни). Он никого не замечал; даже въехав к Азарину в новом кресле (точной копии того, что утонуло вчера), видел не кабинет, а разбитую машину.

Дея, Вадим Сергеевич и Монгол расселись в полном молчании, Глеб остановился у шкафа. Баюн в обличье ворона кружил за окном.

– У меня было пять звонков из двух министерств, – хмуро сказал Азарин. – И это только за последний час.

Монгол неуклюже пошутил:

– Значит, вас либо уволят, либо повысят…

– Либо заберут дело Лаэндо, – взгляд Азарина посуровел. – Вы не ослышались: расследованием похищений теперь займётся СБАЗ.

Это вогнало всех в ступор – секунд пять в кабинете было тихо. А Глеб и вовсе сжал кулаки.

Первой опомнилась Дея:

– В каком смысле – СБАЗ?.. Они что, хотят поймать рыбу, заплывшую в чужие сети?

– Так у них сети-то побольше наших… – заметил Монгол.

Но Дея не унималась:

– И это после того, как мы вышли на Коротова? После того, как Лаэндо пытался убить Глеба?

– А ведь Коротов с Лаэндо наверняка связаны, – вставил Вадим Сергеевич. – Задели первого – и объявился второй…

– Связаны или нет, нас уже не касается, – перебил его Азарин. – Коротова прикрывают в таких верхах, куда нам не достать.

В глазах Деи возник сарказм:

– А если подпрыгнуть… например, позвонить мэру? Вы ж с ним вроде бы в гольф играете?

– Мэр мне сам позвонил – и приказал уйти в сторону.

– То есть не путаться под ногами у СБАЗа, – Дея помрачнела. – Играть в куклы, учить стишки и не мешать взрослым?

Азарин обвёл всех хмурым взглядом:

– Давайте без эмоций. Для тех, кто не понял, поясню: делом о пропаже нейтралов мы больше не занимаемся.

Нервы Глеба натянулись струной.

– А кто будет искать Лаэндо?

Монгол, Дея и Вадим Сергеевич отвели взгляды. Струна стала тоньше – в Глебе всё будто задрожало:

– Вы же сами сказали, что Коротова прикрывают в верхах. А раз Лаэндо связан с Коротовым, то прикрывать будут и его?

– Лаэндо уже не наша проблема, – резко бросил Азарин. – По-моему, я объяснил это ясно.

Вадим Сергеевич попробовал разрядить обстановку:

– Лаэндо в розыске уже много лет – его так или иначе будут искать…

– Серьёзно? – восхитился Глеб. – А когда найдут, у меня уже будет борода?

Взгляд Азарина стал ледяным – он вряд ли привык к такому тону.

– Я не потерплю пререканий в своём кабинете.

– И что вы сделаете? – Глеб и рад был бы успокоиться, но не мог. – Под замок меня запрёте? Загипнотизируете своей магией?

– Глеб, хватит… – тихо сказала Дея.

– Хуже того, что сделал Лаэндо, вы сделать не сможете! – Глеб в ярости развернул кресло.

– Насчёт того, чтобы запереть тебя, идея неплохая, – сообщил Азарин. – Но толку не будет: ты нас возненавидишь, а значит, станешь бесполезным.

Глеб уже не слушал – распахнув дверь, он выехал за порог.

– Всё-таки я ошибся, – донеслось ему вслед. – Глупо было надеяться, что место Далебора займёт ребёнок.

Глеб обернулся – и прежде, чем уехать, сказал:

– Ребёнком я был вчера.

Глава 9

Прощальный подарок

– Баюн, можешь открыл портал?

За Глебом захлопнулась дверь штаба. Баюн тут же спикировал к нему:

– Я всё слышал сквозь стену. Должен сказать, ты отлично ладишь с людьми.

– Так можешь или нет? – вспылил Глеб. – Хочу вернуться на «Фабрику».

Дея вышла следом:

– Вадим тебя отвезёт.

– Обойдусь.

– Я понимаю, каково тебе…

Глеб обернулся:

– Это вряд ли.

– Порталы нельзя открывать, когда захочешь, – напомнила Дея. – Я ведь говорила: если каждый станет делать это, возникнет хаос…

– Так ведь я законодержец, – ядовито перебил её Глеб, – крутой искатель с редким даром! Или я искатель, только когда нужно вам?

Дея махнула рукой:

– Поступай, как знаешь…

Она вдруг закашлялась, будто чем-то подавилась; Глеб заметил под её глазами мешки.

Но ни кашлю, ни «мешкам» значения он не придал – о чём скоро пожалеет.

Баюн приместил его к кафе. Оказалось, ничего страшного в этом нет: был в одном месте – попал в другое. Глеб ничего не ощутил, разве что голова закружилась.

– Конечная остановка, – объявил Баюн и стал котом.

У «Фабрики» дежурила охрана: автокарета с буквой «З» стояла у тротуара. «Очень обнадёживает… – подумал Глеб. – Будто вы справитесь с Лаэндо, если тот сюда явится».

– По-моему, ты сгущаешь краски, – Баюн взбежал за ним по пандусу. – Рано или поздно Лаэндо поймают.

– Так рано или поздно? – уточнил Глеб.

– Скорее, поздно… – признал дух. – Уж больно он силён – такого мага я ещё не встречал.

Скривившись, Глеб въехал в зал. Из-за ремонта в кладовой тут было пусто. Врезавшись в стол, Глеб чертыхнулся: он слишком сильно дёрнул рычаг.

– Лучше бы ты успокоился, – заметил Баюн, – а то кресло опять придётся менять.

– А я спокоен! – соврал Глеб и сшиб стул.

– Скажи это мебели… Я чувствую твой гнев, как если бы натянул ментальную нить.

– Чего?.. – не понял Глеб.

– Невежда… – вздохнул дух. – Ментальная нить – это связь между двумя субъектами: ты подумаешь что-то, а я услышу. Но не обольщайся – с людьми я к такому общению не прибегну.

– Больно надо… – фыркнул Глеб.

На пути к лифту он думал.

Может ли девчонка с завода привести его к зеркальнику? Вряд ли подросток связан с Лаэндо или Коротовым – ей бы танцам учиться, а не общаться с чернотворцем.

Но на завод-то она зачем-то пролезла!..

Глеб задумчиво коснулся кармана с заколкой, и тут этажом выше прозвучал голос Натальи Марковны:

– Связаться с вами трудней, чем с президентом – решили избегать меня?

Дверь в её комнату была открыта, в зеркале за порогом отражался свет виоса. Съехав с подъёмника, Глеб понял, что она говорит с кем-то через чаросеть.

– Избегать вас? – спросили в ответ. – Да у меня и в мыслях такого не было.

Глеб замер: это же Азарин! Но о чём ему говорить с Натальей Марковной?..

Они с Баюном остановились. Хозяйка «Фабрики» разговор не прервала – она их не слышала:

– В следующий раз, когда секретарша скажет, что вас нет, я открою портал к вашему столу!

– И нарушите закон о примещении.

– По сравнению с тем, что я сделаю после примещения, это будет мелочью.

Азарин вроде вздохнул:

– Оставьте свой сарказм – настроение у меня и так хуже некуда. И всё из-за мальчишки, которого вы столь любезно приютили.

– Вот о Глебе я и хочу поговорить!

Услышав своё имя, Глеб напрягся, – а Наталья Марковна продолжила:

– Оставьте мальчика в покое!

– Послушайте…

– Нет, это вы послушайте! Мой брат передал ингениум ребёнку лишь потому, что у него не было выбора, но вы не вправе привлекать Глеба к оперативной работе! Не отстанете от него, и я обращусь во все газеты: весь город узнает, что вы подвергли опасности несовершеннолетнего!

Глеб опешил: Наталья Марковна защищает его! После паузы Азарин сказал:

– Почему вас это волнует? В конце концов, он не ваш сын.

– Но и не ваша собственность! И, в отличие от вас, глядя на человека, я вижу человека, а не ходячее свидетельство о рождении. И не врите, что он в безопасности: я видела Глеба в лазарете!

«Она навещала меня, когда я спал», – потрясённо понял Глеб.

Это тронуло его до глубины души. Отъезжать он не стал – интересно, что Азарин ответит? Но ответа не последовало – к Азарину вошла секретарша:

– Ратислав Даниилович, у нас ЧП.

– В чём дело?

– Одной из сотрудниц плохо. Я уже вызвала врачей – всё очень серьёзно.

– Плохо? Кому плохо?

Во рту Глеба возникла желчь.

– Дее Альберовой – она вдруг потеряла сознание, когда шла к вам в кабинет. Ей делают искусственное дыхание, но мы не знаем, что с ней, и…

Остального Глеб не слышал; вспомнилось, как Дея кашляла, и мешки под её глазами…

– Баюн, портал! – крикнул Глеб.

Через несколько секунд он снова был в штабе.

У кабинета Азарина собралась толпа. Пытаясь проехать, Глеб заметил врачей – их халаты белели среди синей формы.

Потом он увидел Дею.

Её уложили на носилки. Глеб остановился; рука Деи свисала до пола, лицо стало серым, с болезненно-желтушным оттенком. Глеб смотрел – и не мог поверить.

Как же так – они ведь только что разговаривали… Это какая-то ерунда, бред, морок!..

Носилки с Деей исчезли – кто-то открыл портал. Но куда?..

Почему никто ничего не говорит?!

Глеб поехал вперёд, налетел на незнакомого законодержца, и тот выругался. Их заметил Вадим Сергеевич; растолкав остальных, он помог Глебу проехать.

Монгол стоял у стены – бледный и растерянный.

– Мы сами ничего не знаем… – бросил он, не дожидаясь вопросов Глеба.

Вадим Сергеевич отошёл, потом вернулся и напряжённо сказал:

– Дею отправили в больницу. Примещаться туда нельзя – больных транспортируют через порталы, и есть риск столкнуться с врачами… Поехали!

– Да разойдитесь вы!.. – рявкнул Монгол на столпившихся магов; к счастью, старших по званию тут не было, потому что на звания Монголу сейчас было плевать.

Они пронеслись по коридору (Вадим Сергеевич катил Глеба, чтобы сэкономить время) и спустились в лифте. Вестибюль, двор, минивэн… Монгол, сев за руль, довёз их за пять минут.

Когда парковались, Баюн стал вороном и выпорхнул в окно:

– Я здесь подожду.

Глеб кивнул: спиритусу врачи не обрадуются.

Вадим Сергеевич пошёл вперёд – Монгола с Глебом он встретил на крыльце с медсестрой. А что было дальше, Глеб потом вспоминал урывками.

Халаты врачей и чьи-то голоса, белые стены и стук дверей… Их куда-то вели – нестерпимо долго. Слова медсестры – скупые и формальные – оседали в мозгу:

– …состояние критическое…

– …причина неясна…

– …аура слабеет…

Глеб не знал, как аура может слабеть, но ни о чём не спрашивал. Всё это дурной сон – ведь Дея только что была с ним на крыльце!..

«Ну да, – шепнул внутренний голос, – а за миг до того, как тебе смяло позвоночник, ты ехал с мамой в кино».

Потянулось ожидание. Монгол ходил по коридору, Вадим Сергеевич сидел, глядя в пол. Пахло лекарствами – Глеб ненавидел этот запах. Казалось, так пахнет безысходность.

Ждать уже стало невыносимо, но вдруг скрипнула дверь и вышел врач:

– Следуйте за мной.

Их провели в комнату – тёмную, с прозрачной перегородкой. За стеклом Дея, по плечи укрытая одеялом: во рту торчит трубка, щёки ввалились, лицо перекосило, будто в агонии…

Глеб ущипнул себя в глупой надежде, что проснётся, – но не проснулся.

Мелькнуло белое пятнышко: в палате были спиритусы, похожие на фей. Летая над Деей, они совершали какие-то пассы – точно швеи, распутывавшие невидимые нити.

Монгол сдавленно спросил:

– Что с ней?

– В крови вашей коллеги яд, – ответил врач, – очень редкий, изобретённый чернотворцами: действует спустя пятнадцать-двадцать часов после попадания в кровь. На ноге девушки мы нашли царапину – вероятно, так он и попал в организм.

Даже в полутьме было видно, как побелел Монгол:

– Лаэндо…

Перед Глебом возникла картина – зеркальник, вскинувший руку: «А это мой прощальный подарок!»

Так вот о каком подарке шла речь: во взорванном шаре был яд! И один из осколков задел Дею – наверное, воздушный щит она поставила слишком поздно…

Словно издали донёсся голос врача:

– Мы восстановили дыхание и стимулируем работу внутренних органов, но вывести яд невозможно… Боюсь, его действие необратимо. Спиритусы-целители замедляют процесс, но остановить его они не в силах.

Глеб понял, что под целителями имелись в виду феи. Сглотнув, он прошептал:

– Но ведь можно же что-то сделать?..

– Найти того, кто отравил её – возможно, он знает способ… Но это лишь предположение.

– Сколько у нас времени? – спросил Вадим Сергеевич.

Врач глянул через стекло:

– Трое суток, не больше. Потом будет поздно.

Он вышел, и тут в кармане Монгола пискнул зерфон.

– Азарин, чёрт бы его побрал… – маг прочёл сообщение: – «Вам не разрешается заниматься делом Лаэндо». Как будто мысли читает… Глеб, ты куда?

Глеб уже выезжал из комнаты:

– На «Фабрику». Ваш Азарин ведь этого хочет – чтобы мы ни во что не лезли?

Вадим Сергеевич шагнул за ним:

– Что ты задумал?

– Я действительно отправлюсь на «Фабрику», – Глеб обернулся. – Баюн меня приместит. Если не верите, позвоните туда через пять минут!

Больше не оглядываясь, он поехал по коридору.

В те мгновения Глеб думал о лежащей в кармане заколке. Значит, им не разрешают заниматься делом Лаэндо? Что ж, отлично.

Вот только разрешения он уже не спросит.

***

Когда Глеб покидал больницу, хозяйка попавшей к нему заколки сидела на стуле и тяготилась мыслями, которыми в её возрасте тяготиться не положено.

Между магазинами ютилась гостиница – «Абордажный крюк». Здесь же был бар, где часто орали и дрались. В общем, место не из лучших – особенно для той, кому всего четырнадцать.

Правда, Эми отличалась от сверстниц – хотя бы именем: мама назвала её в честь Эми Смит, актрисы из британской аномалки. Из трёх детей Эми была средним ребёнком. Маму она едва помнила – та умерла, родив Антона; ему-то с именем повезло.

А больше не повезло ни с чем.

Антон был младше Эми на три года и на двадцать младше Кирилла (его все звали Киром); такая вот разница со старшим братом. Кир, Эми и Антон съели яблок десять тонн… Глупый стишок, придуманный Киром, теперь вызывал слёзы.

Иногда Эми и правда плакала – хотя знала, что нельзя: она ведь сильная!..

Она взрослая!

И это без шуток.

Эми Сомина, четырнадцати лет от роду, обладала правами взрослой.

Не так давно она сдала ЭНПД – Экзамен на полную дееспособность. У магов это практиковалось часто: подросток мог сдать экзамен и получить все права. Эми знала, что в неволшебке такого нет – там взрослыми считаются с восемнадцати. Может, так и надо, но не в её случае: не сдай она ЭНПД, их с Антоном разлучили бы.

Сейчас Эми сидела за столом и считала деньги.

Номер был простым, одноместным. В гостинице Эми жила уже неделю и не знала, сколько пробудет здесь ещё. Но деньги кончались… а ведь Крючконос новый амулет за «спасибо» не отдаст!.. Старый же (костяной кулон, который Эми не снимала сутками) утратит силу через полдня.

Полдня – и её найдёт любой искатель!..

Эми выдохнула с долгим «пфффффф».

Спадавшие на лоб прядки всколыхнулись. Убрав их, она задела стол и ойкнула – на руке был синяк. Эми получила его вчера. Подумать только: столкнулась с мальчишкой в инвалидном кресле – тот её якобы не видел!

А может, и правда не видел?..

Эми взглянула на часы: скоро встреча с Крючконосом. Не удержавшись, она достала из кармана зерфон. Сунула его назад. Опять достала.

Она ведь решила не звонить: это опасно!..

Но зерфон поймал её мысли и послал вызов. На зеркальном дисплее возникло лицо старушки:

– Милая, это ты?

– Здравствуйте, Маргарита Семёновна, – Эми с трудом улыбнулась. – Ну как там наш балбес – дом не спалил?

– Всё хорошо, не переживай… Когда ты вернёшься?

Эми встревожилась:

– Что-то случилось? Они приходили к вам?

– Нет-нет, никто не приходил… Но ты ведь одна!.. Детка, тебе не двадцать, а четырнадцать, и ЭНПД этого не изменит.

Эми выдохнула (опять «пфффффф»):

– У меня всё нормально (если бы это было правдой!). Спасибо, что присмотрели за Антоном – деньги я пришлю…

– Ты себя пришли.

– Себя пришлю тоже.

Ей вдруг стало так плохо, что захотелось оборвать связь.

– Маргарита Семёновна, можно мне поговорить с Антоном? Я очень спешу, правда.

Старушка ушла звать брата. Эми занервничала: можно ли отследить зерфон? Говорят, это по силам разве что законодержцам, – но и те, кто её ищут, стесняться в методах не станут. Захотят отследить – отследят.

Не стоило ей звонить…

– Привет, взрослятина! – лицо Антона расплылось в улыбке.

– Я же просила не называть меня так, – Эми присмотрелась: – Бровь зажила?

Антон коснулся брови:

– Ага…

Бровь он рассёк в прошлом месяце – спасибо кредиторам Кира. Формально-то Антон упал с велика: «Ну с кем не бывает, неудачно свернул и полетел с лестницы…» – сказали законодержцы, когда Эми пришла к ним с братом. Только свернул Антон, чтобы не столкнуться с машиной, ехавшей прямо на него – и за месяц это был второй случай.

Третьего Эми ждать не стала: отправила Антона к Маргарите Семёновне, своей бывшей учительнице. Та и раньше помогала им, потому что жалела: матери нет, а отец…

А отец там, куда лучше не попадать.

– Ты пообедал? – спросила Эми.

– Угу…

– «Угу» или пообедал?

Антон шагнул в сторону, демонстрируя стол. На столе – тарелка с остатками мяса и овощей. Эми не сомневалась, что мясо он съел, а овощи попали в унитаз преждевременно – минуя его желудок… Если только обед не прошёл под надзором Маргариты Семёновны.

– Слушай, возвращайся, а? – сказал Антон почти жалобно.

В горле Эми возник ком. Всё плохо, и она не знает, что делать… Она глупая, и ей не двадцать, а четырнадцать.

Она никакая не «взрослятина».

Ей удалось взять себя в руки: она пообещала вернуться. Сказала, чтобы он не торчал в чаросети и не вздумал ходить к ним домой.

Потом Эми оборвала связь и разревелась.

Через час она вышла из гостиницы. Идя по тротуару, Эми осматривалась и вздрагивала, если сигналила машина: это уже вошло в привычку.

Крючконос ждал на пристани у перил. Своё прозвище он носил не зря: нос загибался так, что не позавидуешь. Глаза скрыли тёмные очки – большие и круглые. Попадись Эми законодержцам и начни они спрашивать её о Крючконосе, то кроме носа она ничего бы не описала.

Фразу «гармонии и благоденствия!» Эми терпеть не могла, так что просто сказала:

– Привет, Крючконос.

– С ума сошла так подкрадываться?!

– Извини…

– Деньги принесла?

Эми кивнула. Крючконос достал из кармана товар – длинный кривой зуб:

– Даже не спрашивай, какому духу он принадлежал. Могу сказать одно: когда его вырывали, спиритус отлично всё чувствовал.

Эми передёрнуло; стало мерзко оттого, что она пользуется плодами такой жестокости.

– Сколько?

– Ну… – Крючконос потёр щетину. – Стоит он дофига, но тебе сделаю скидку.

Жестом мима он раскрыл ладонь, показав выведенную на ней сумму. У Эми округлились глаза:

– Ты спятил?!

– Выбирай выражения – я, между прочим, вдвое старше тебя!

– Ага, значит, тебе двадцать восемь… А имя не скажешь?

– Стерва маленькая. Чёрт с тобой, давай как в прошлый раз.

– Ты ж вроде обещал скидку.

– Это она и есть, ясно? Или покупай, или проваливай!

Эми выдохнула («пфффффф»), но расплатилась – выбора у неё не было.

– Его магии на десять дней хватит, – бросил Крючконос. – За это время ни один искатель тебя не найдёт. Главное, держи его при себе… – Он умолк, а потом сказал уже другим тоном: – Я в дела клиентов не суюсь, но тебе дам совет: завязывай с тем, во что влезла – добром не кончится.

Эми сунула зуб в карман:

– Ты прав: в дела клиентов лучше не соваться.

Ей показалось, что Крючконос смотрит с жалостью – хотя за очками не разберёшь.

– А хочешь, сниму их? – он словно мысли читал – коснулся очков, будто собравшись их снять.

– Зачем? – удивилась Эми.

– Ну тебе ж интересно, какой я… Вдруг я этот, как его… принц на белом коне!

Эми мрачно усмехнулась:

– Ты точно не принц.

– Хамка, – беззлобно сказал Крючконос.

– До встречи! – она пошла с пристани, но тут ей вслед прозвучало:

– Встреч у нас больше не будет.

Эми обернулась:

– Почему?

– Что-то подсказывает мне, что я тебя больше не увижу, – пояснил Крючконос, глядя в воду.

Эми заставила себя пойти дальше.

Он прав: ей из всего этого не выбраться. А ведь казалось, что всё будет легко: взять вещь, которую не охраняют… Никто ведь не знал, где Кир её спрятал!..

Но всё пошло прахом: и знали, и охраняли… И даже ждали.

В планах было одно – выспаться… Конечно, если удастся уснуть. Хотя предыдущие две ночи Эми не спала, так что видимо удастся – тем более, что по пути в гостиницу она купит снотворное.

Эми знала, что его ей продадут без проблем – она ведь теперь взрослая.