Текст книги "Отельер из иного мира (СИ)"

Автор книги: Сергей Чехин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Луис! – процедил, отплевываясь от лезущей в рот гадости. – Так и должно быть?

– Боги! – женщина вскочила и голышом выбежала за частокол, чтобы миг спустя вернуться с гвардейским шлемом.

Набрав полную каску воды, плеснула мне в лицо, но это не помогло – грязь стремительно наступала.

– Черт! – только и успел сказать, прежде чем залило рот.

На тушку плевать – тут неглубоко, а вот за голову испугался не на штуку, и начал изо всех сил сдирать гадость, но тем самым лишь размазывал по еще чистым местам.

– Вильям, руку! – эльфийка нависла надо мной, широко расставив ноги, и попыталась вытащить из ванны, но проклятая жижа сделалась склизкой, как масло. – Эй, там! Помогите!

Стражники подключились к спасательной операции, и меня вытягивали, как сказочную репку. Втроем все же удалось вызволить из ямы, но это мало что изменило – ноздри залепило, и я дергался на камнях, как обезглавленная змея. Бойцы пытались отскрести грязь кинжалами, но та за доли секунды возвращалась на место, и если бы не решение лекаря, я бы помер в том гребаном закутке – причем окончательно и бесповоротно. Но женщина догадалась просунуть меж зубов воронку – на металл жижа не покушалась, и ширины трубки вполне хватало для дыхания. К тому моменту черная дрянь уже покрывала целиком, полностью лишив зрения и частично – слуха.

– Что это такое? – встревоженно прогудел стрелок.

– Пока не знаю. Прежде ничего подобного не случалось. Возможно, дело в магии. Немедленно позовите Ривер.

– Есть! – парни лязгнули сбруей и помчали в сторону дворца.

– Вильям, как вы? – Луис опустилась на колени и коснулась ладони.

– Вовхо… – трубка торчала неглубоко и если не затыкать ее языком, можно более-менее внятно разговаривать.

– Лежите, не шевелитесь. И ни в коем случае не волнуйтесь, иначе сердце встанет.

Легко сказать, особенно когда страдаешь легкой клаустрофобией. Если кто не в курсе – скафандры и доспехи действуют на нас точно так же, как гробы. С той лишь разницей, что при открытом забрале куда легче, чем с заколоченной крышкой. Мотор тарахтел, как под закисью азота, хотелось встать и рвануть куда-нибудь со всех ног, лишь бы не ощущать на себе эту заразу. Если бы не близость врача, точно бы сошел с ума или умер от испуга, а так кое-как терпел. Пока не понял, что вторя кожа начала потихоньку сжиматься, ссыхаясь под палящими лучами.

– Уис… Уис эня дуыт… Уис!

Женщина пощупала пальцем грудь, постучала и выругалась на родном языке. Корка по звуку напоминала обожженную керамику, и если все продолжился в том же духе, либо превращусь в живую статую, либо задохнусь в процессе. К счастью, и теперь смекалка не покинула светлую ушастую голову – лекарь снова зачерпнула шлемом воды и выплеснула на меня. Грязь размякла и растянулась, превратившись из цемента в резину, и не дождавшись стражников, Луис затащила меня в горячий источник. Увы, вопреки всем надеждам и чаяниям, грязь не отмылась, но дышать стало полегче. Правда, температура внутри «костюма» росла подозрительно быстро, и уже через пару минут чувствовал себя, как на нижней полке в щедро разогретой парной.

– Уис, ине арко!

– Что?

– Арко! Утри!

Она опять провела ладонью по шее и плечам и опять ругнулась – теперь куда витиеватее. Пришлось перетаскивать на лежак и поливать из каски, но это лишь ненадолго отсрочило неминуемое – я постепенно варился в собственном соку.

– Что у вас тут за беда? – недовольно проворчала ведьма у калитки, а затем с удивлением протянула: – Ничего себе.

– Святые покровители! – громыхнул приведший подкрепление Генри. – Я всякого в жизни повидал, но такого…

– Принесите бочку с самой холодной водой, какую сумеете отыскать, – распорядилась лекарь.

– Ха! В погребе есть пиво – довольно холодное, я проверял. Тащите, живо!

– Есть!

– Ривер, проверь грязь на магию. Может, туда какой артефакт бросили? Или тайный знак на стенке начертили?

– Предлагаешь мне самой туда лезть? – окрысилась колдунья.

– Для других зараза безопасна, – в доказательство эльфийка подняла испачканные руки. – Лезь, у нас мало времени.

– Ладно, ладно! – платье с нежным шелестом слетело на пол.

– Я, пожалуй, подожду снаружи, – Норманн усмехнулся. – Если что – зовите.

Да уж, остался наедине с обнаженными сногсшибательными красотками, но не могу ни глаз открыть, ни толком шевельнуться. А Ривер меж тем залезла в яму и встала на четвереньки, ощупывая стенки и болтая в жиже звенящими амулетами.

– Ну что?

– Не подгоняй… Не каждый день ползаешь на карачках в зловонном дегте. И вообще, если эта зараза липнет только к мастеру, то знаки и артефакты надо искать на нем.

– Я ничего такого не заметила.

– Значит, плохо смотрела. Вас, лекарей, учат находить всякие болячки. Опухоли, язвы, бородавки. А если колдун захочет что-то спрятать – засунет туда, куда не каждый врач полезет.

– Засунем мастера в бочку – и сразу в лазарет. Если твои штучки молчат, значит, дело по моей части.

– Уж надеюсь, – Ривер выбралась на волю и отряхнулась. – Странно, грязь как грязь. Подвинься, мне надо помыться.

Чародейка с томным стоном погрузилась в купель, а я лежал, будто целиком закатанный в гипс, и проклинал все на свете, особенно гопников, из-за которых и угораздило здесь оказаться. Несмотря на старания Луис, самочувствие стремительно ухудшалось. Поливания не хватало – то тут, то там конечности стягивало жгутами, а от жара кружилась голова. Но вот примчал отряд с бочкой на строительных носилках. Генри кинжалом поддел крышку, отпил прямо так, без посуды, и удовлетворенно крякнул.

– Холодненькое. То, что надо!

С десяток рук подхватили меня и окунули в пенный напиток. Стало чуть легче, но очень скоро нагреется и пиво, а льда (и уж тем более морозильника) в здравнице точно нет. Если Луис не решит вопрос за час-два, сотрудников ждет скорое знакомство с новым отельером.

Полкилометра мучительной тряски, и вот я лежу на операционном столе, пытаясь призвать на помощь свои прогрессивные знания. Но как ни мучил память, так и не сумел вспомнить хоть какое-нибудь земное вещество со схожими свойствами. Возможно, пригодился бы микроскоп, но вряд ли получится объяснить его устройство и способы применения, валясь в полубессознательном состоянии с воронкой во рту.

Судя по звукам, раненая грейса плескалась в соседней бочке. Уж не она ли наколдовала эту дрянь, чтобы избавиться от захвативших берег людишек? Может, и она, но после временного перемирия с Галлифидой уж точно бы предупредила об опасности. Луис тем временем пыталась взять образец – Ривер ассистировала. Соскобы ни к чему не привели – гадость просто не липла к металлу. Пришлось ухватить соплю пинцетом, растянуть и подрезать скальпелем, после чего жирную «пиявку» бросили в лоток и разделили на две части.

– Я проверю реакцию на очищающие настои, – сказала лекарь. – А ты попробуй магию.

Я ничего не видел, но приноровился неплохо ориентироваться на слух. Вот с хлопком вынули пробку из склянки, и тонкая струйка зажурчала по вязкой массе. Миг спустя мокрое шлепанье сменилось отчетливым звоном, точно отвар лили на стекло или пластик, а врач ругнулась под нос.

– Зараза. Сжимается и каменеет. От яда то же самое.

– И от огня со льдом. Тварь словно защищается.

– Да что ты, falkhar, такое?

Тоже озадачился этим вопросом, и картина начала потихоньку складываться. У сложных организмов отрезанные куски редко сохраняют общие свойства. Исключения – всякие черви и моллюски, но в нашем случае слизь ведет себя несколько иначе. Скорее, как огромная и прожорливая колония простейших – бактерий или грибов, где каждая микроскопическая частичка сохраняет полный набор характеристик. Но если это так, то что именно жрет грибок? А точнее, где его питательная среда? Оптимальные параметры температуры и влажности плюс-минус понятны – холод и сырость любят все грибы, а вот свет терпеть не могут, прекрасно развиваясь под землей. Если найти ответ, можно попробовать метод от обратного – не травить грязь, а переманить в другое, более подходящее место. Давай, биология, должна же ты пригодиться хотя бы раз!

Почему жижа накинулась именно на меня? Первая мысль – что-то подсыпали в горячую воду, некий реактив или катализатор. Но Луис тоже принимала ванну, а к ней сказочный Веном не проявил никакого интереса. Неужели из-за разницы между ногами, то есть – в поле. Вполне справедливый вопрос, да только гвардейцы тоже касались мерзости – и в закутке, и вытаскивая меня из бочки. Все, кроме Генри – тот только командовал и близко не подходил. В чем же сходство между мной и старым воякой?

Мы оба любим выпить. И лично я вечером неплохо накатил местного виски.

– Ыэгар!! – заорал изо всех сил и чуть не опрокинул кровать.

К счастью, женщина догадалась сменить воронку на более удобную и широкую трубку.

– Перегар! Проверьте перегар!

– Он что, бредит? – с удивлением бросила колдунья. – Предсмертные видения?

– О, нет, – с заметной гордостью парировала эльфийка. – Наш мастер – гений. Майор, вы пили вчера?

– Ну… кхе-кхе… – мохнатый палец будто щеткой пригладил усы. – Скажем так – выпивал.

– Дохните на образец, – сказал уже я, подрагивая от страха и нетерпения. – Быстрее.

– Фу-ты ну-ты, – недовольно буркнул здоровяк, но все же подчинился.

И стоило ему склониться над лотком, как свежая пиявка распухла, словно зефир в микроволновке, и разрослась до размеров кухонной губки. И мало того – попыталась прыгнуть командиру прямо в рот, но тот успел отшатнуться, а Луис с достойной лесного народа скоростью накрыла тварь колпаком. И даже лежа в трех шагах от стола, слышал, как звенит стекло от бьющегося в стенки черного суфле.

– Отлично! – сказал с восторгом и воодушевлением, несмотря на боль и ломоту во всем теле – колония уже подсохла и давила, как тиски. – Надо заманить гадость в ловушку, а приманку мы уже нашли.

– Боги… – врач шумно выдохнула и потерла лицо. – И где нам взять столько перегара? Придется напоить всех солдат вдрызг и запереть в тесной каморке на сутки.

Биология свою роль сыграла, пора уступить место иной науке. Сидит Вова на заборе, мочит яйца в солидоле…

– Этиловый спирт окисляется в печени до уксусного альдегида, – никогда не любил химию, но, похоже, в экстремальных ситуациях мозг способен на подлинные чудеса. – А тот, в свою очередь, превращается в уксусную кислоту. С учетом массы тела и выдыхаемого объема, хватит бутылки винного уксуса.

– Принести, – тут же приказала Луис, не оставив никаких сомнений в боевом прошлом. – И захватите бочку попрочнее.

Пока гвардейцы готовились к поимке чудища, пытался сообразить, как именно мерзость оказалась в яме в то самое время, как я собрался сходить на источники. Если это и в самом деле грибы, то они сохранят живучесть, даже высушенными и измельченными в порошок – дрожжи в пример. Кто-то раздобыл сублимат, подсыпал в грязь и вылил сверху чашку укуса – смертельная ловушка готова. Но в яме крайне паршивые условия для грибов, они сдохли бы за считанные минуты. Значит, их добавили либо незадолго до моего прихода, либо пока нежился в соседней ванной.

Так, стоп.

А почему я вообще пошел на источники?

Лазарет наполнил едкий неприятный запах. Кто хоть раз чистил краны от налета, ни с чем его не спутает. Он буквально ощущался на языке, но скоро непрошеные гости освободили и нос, и глаза. Почуяв вкусняшку, дрянь сбилась в тугой колыхающийся шар, из которого во все стороны выстреливали тонкие черные щупальца. На этих ложноножках взлетела по стянутым обручами доскам и плюхнулась на дно, где начала бесконтрольно и очень быстро расти. «Опара» заполнила бы комнату до потолка, точно знаменитая Мишкина каша – не помогла бы ни крышка, ни накинувшиеся на емкость бойцы. Но Ривер не зевала – растолкала парней, обхватила корпус ладонями и зажмурилась, а из бочки, как из ракетного двигателя, вырвался ревущий столб огня. Чем бы ни была слизь и откуда бы ни взялась, теперь ей уже ничто не поможет – пористый пепел кружил вокруг, медленно оседая на пол. Но представление только начиналось.

– Это Амелин, – я вскочил и зачесался, будто вместо хлопьев сверху падали блохи. Похоже, нервный зуд пройдет нескоро, а о горячих источниках придется забыть навсегда. – Она настояла, чтобы я пошел к ямам. Видать, заранее все подготовила.

– Но зачем? – удивилась Луис.

– Вот поймаем – и спросим, – кивнул майору и зашагал к двери – хотелось поскорее покинуть лазарет и подольше не возвращаться. По крайней мере, пока его не вычистят до блеска и не протрут спиртом.

Стражники перекрыли все выходы, а мы с Норманном поднялись в кабинет. Я наспех натянул штаны, рубаху и сел за стол. Майор положил передо мной пистолет, с пониманием кивнул и спрятался в углу между стеной и балдахином. Договорились так: если убийца явится на вызов, попытаюсь вывести ее на откровенный разговор, а соратник станет свидетелем. Главное, чтобы не засопел и не лязгнул саблей раньше срока.

Дрожащие влажные пальцы легли на шнур, где-то внизу тренькнули колокольчики. Я не надеялся на столь простой исход – заговорщица наверняка пустилась в бега сразу после нападения слизи. Тогда еще никто ничего не знал, и стражники без вопросов пропустили бы горничную за ворота. За те несколько часов она могла бы добраться до леса, а в родной стихии эльфийка исчезнет без следа. И все же вскоре послышался цокот каблучков, и Амелин как ни в чем не бывало поклонилась и прошептала:

– Рада, что вы здоровы, мастер Стрейн.

Вот же наглость! Или решила косить под дурочку? Мол, я не я и грибница не моя. Что ж, такое поведение знакомо любому, кто посмотрел хотя бы один эпизод любого детективного сериала. А я в детстве прочитал всего Шерлока Холмса, так что невинные глазки и показная покорность следствие не запутают.

– Ничего не хочешь рассказать? – палец сам собой коснулся спускового крючка – ствол лежал за кипой бумаг, нацеленный на дверь, и я мог выстрелить без лишних телодвижений.

– Я убрала в комнате, не повредив ни одного символа, – спокойно произнесла девушка. – Перестелила кровать и погладила свежую одежду. Что-нибудь еще?

– Да. Что за гадость ты подсыпала в грязь?

Горничная подняла голову, и на фарфоровом кукольном лице не проступило ни намека на эмоции.

– Не понимаю, о чем вы.

– Точно? Ведь именно ты повела меня в купальни. Ты показала это место. Ты же и хотела меня прикончить, – наседал, повышая голос с каждым словом, чтобы разбить кокон напускного безразличия, вывести из равновесия и обнажить подлинные чувства, за которыми тут же проявится мотив. – Из-за чего? Из-за ревности?

– Да! – глаза заблестели, а пальцы нервно вцепились в поясок фартука. – Я хотела сделать вам больно! Так же, как вы сделали больно мне. Я мечтала отомстить! Разбить ваше сердце. Разрушить жизнь. Забрать у вас все, как вы забрали мою честь, мою любовь и моего ребенка! Вы заставили вытравить плод, пообещав взять в жены сразу после того, как закончите стройку, – она кричала, все еще стоя, как вкопанная, и с дрожащего подбородка срывались крупные капли. – Но я для вас – лишь кукла для утех! Безродная шлюха и нелюдь! Я ненавижу вас! Ненавижу! Ненавижу!!!

– Все, хватит! – из угла вышел Генри с пистолетом наизготовку и положил мохнатую лапищу на хрупкое поникшее плечико. – Я услышал достаточно. Амелин Лирион, ты арестована за покушение на убийство.

Лирион?.. Точно слышал эту фамилию раньше… Господи!

– Но я никогда!.. – эльфийка рванулась так, что верзила едва удержался на ногах, – не хотела вашей смерти!! Слышите?! Никогда!

На шум примчались гвардейцы с мушкетами и рапирами наголо. Горничная свесила голову на грудь и тихо всхлипывала, пока парни вязали руки за спиной.

– В казематы! – гаркнул майор. – Потом обыщите ее комнату, переверните все вверх дном, но найдите улики! И подготовьте камеру для допросов.

– Это лишнее, – поднял ладонь, в суматохе обдумывая события этого безумного утра. – Без моего ведома чтобы и пальцем ее не тронули, ясно!

– Но мы… уже, – бойцы отступили от пленницы, как от прокаженной, и нерешительно переглянулись.

– Я образно! – огрызнулся, жалея, что нельзя заменить дуболомов на других солдат. – Чтобы никаких пыток и прочего насилия, усекли?

– Так точно!

– Головой за нее отвечаете! И не надо тащить в подземелье. Просто заприте в комнате, тут половина этажа свободна.

– Будет исполнено!

Когда конвоиры ушли, вошла лекарь, выглядящая так, словно всю ночь бежала кросс. Глаза потускнели, губы выцвели, а кожа приобрела нездоровый землистый оттенок. Врач в бессилье опустилась на гостевой стул и уронила лицо в ладони.

– Так вот зачем ты просил отвар пустогона. А говорил, от крыс.

– Луис, я…

– Неважно, – она встала и, пошатываясь, побрела к порогу. – Спасибо, что не стал ее мучить.

И без того поганое настроение ухнуло в пропасть. Я хотел поймать заговорщика, а в итоге взял кого-попало, а попутно вытряхнул из шкафа еще свежий и оттого крайне вонючий скелет. И если не приобрел нового врага, то наверняка потерял самого вменяемого союзника. Теперь все стало на свои места: между мной (точнее, Вильямом, а я не желаю делить ни толики ответственности с этим ублюдком) и Амелин была связь – столь же прочная, как связь пикапера с очередной девчонкой из клуба. Не знаю, что он там наплел, но в итоге эльфийка влюбилась, а я… то есть, Стрейн, то есть… Черт!

В затылок словно вогнали ледяной гвоздь. Я обхватил голову и зажмурился до рези, а из глубин чужого мозга всплыл обломок чужой памяти. Отельер сидел на том же самом месте, за окном бушевал ливень, а свечи разгоняли сгустившийся мрак. Горничная на цыпочках протирала пыль с книжных полок, а Вильям неотрывно таращился на округлившуюся попку.

– Deska valkh?

– Ваш эльфийский ужасен, – Амелин хихикнула – тогда улыбка еще не стерлась с задорной живой мордашки. – Вы говорите, как пьяный боцман, а надо – как влюбленный по уши поэт. Не «дэ», а «де-е-е». De-e-eska, – мелодично протянула она. – А когда много согласных подряд, надо не проговаривать каждую, а шелестеть, как листья на ветру.

– Шелестеть? – Стрейн усмехнулся.

– Вот именно!

– Кажется, нужно больше практики. А у твоей мамы совсем нет времени.

– Не только на вас, – милашка погрустнела. – Сначала дралась с орками, теперь – с болезнями.

– Слушай, хватит гонять пыль из угла в угол. Лучше дай мне пару уроков. Этим летом император привезет послов, и я не хочу говорить с ними, как пьяный боцман.

Амелин вновь улыбнулась.

– Ла-а-дно.

– Я поставлю кресло поближе, а ты принеси вино и бокалы.

– Вино? – золотистые бровки спорхнули на лоб.

– Сама сказала – как по уши влюбленный поэт. А такие без вина и шага не ступают.

– Что-то вы задумали, мастер, – игриво произнесла в ответ.

– Только вечер в приятной компании, – он подмигнул.

Пока Вильям выкручивал пробку и разливал напиток, горничная достала из шкафа нужную книгу и открыла на середине. Пожелтевшую от старости бересту сплошь покрывала замысловатая вязь, сплетаясь в похожий на молодые корни узор.

– Подарили на приеме во дворце. Так и не узнал, что это. Сборник стихов?

– Это сказание о человеке со звезд, – с придыханием сказала девушка. – Величайшее достояние моего народа. Подлинная рукопись хранится в королевских покоях и стережется пуще любого короля. Говорят, его написали первые эльфы сотню тысяч лет назад.

– Интересно, – Вильям подался вперед, и их виски почти соприкоснулись. – И кто же он? Бог?

– Да. Один из тех, чьи лики украшают ночной небосклон. Однажды жена его брата ушла к другому, и звездный бог отправился в странствие, чтобы найти истинную любовь.

– И как, справился?

Когда Амелин обернулась к отельеру, на острых скулах алели стыдливые пятнышки.

– У названия этой книги есть более правильный перевод – «Вечный скиталец».

– Вот как? – ладонь как бы невзначай легла на спину. – Выходит, истинной любви нет?

– Есть, – ее ресницы затрепетали, словно крылья бабочки, а теплое дыхание коснулось щеки. – Но искать придется долго. Очень.

– Ну, этому парню легко – он же бог, а значит, бессмертный. И может носиться по мирам, сколько пожелает.

Горничная хохотнула, прикрыв рот ладошкой, и в глазах заплясали озорные искорки.

– Но вот вопрос, – пальцы задвигались, скользя от лопаток все ниже и ниже. – А как он понимает, истинная ли это любовь, или фальшивая. С первого взгляда ведь не раскусишь. А то брат вон женился, а его потом предали. Выходит, ваш скиталец только и занят тем, что бегает от юбки к юбке и проверяет, так сказать, чувства.

– Мастер, вы пошляк! – Амелин хихикнула и хлопнула по плечу. – Нельзя такое говорить – это кощунство!

– И каково наказание? – теперь их лица разделяли полногтя.

– Позор и презрение, – она едва сдерживалась, ворочая языком, точно пьяная. – На веки вечные.

– Но ты же меня не выдашь?

– Нет, мастер… Вас – никогда.

Воспоминание оказалось столь реальным, что я ощутил фисташковый привкус на языке. Вильям рывком пересадил эльфийку на край стола, опрокинув вино на древнюю рукопись, и алые капли наполняли строки, пока губы слились в глубоком, мокром поцелуе. Несколько мгновений сопящей страсти, и хозяин с первого раза разодрал платье от ворота до пупка, обнажив красивую – вся в мать – бледную грудь. Амелин пискнула от неожиданности и попыталась прикрыть прелести лоскутами, но Стрейн навалился сверху, прижал кисти к столу и впился в набухший нежно-розовый сосок.

– Мастер! – в ужасе взмолилась девушка. – Я еще ни с кем не… ах…

– Не дергайся, – отельер елозил сальной мордой промеж грудей. – Дострою эту халупу – и вернусь в столицу с целым обозом золота. Навещу друзей в высоких кабинетах, – слюнявый след протянулся до золотистой поросли на лобке. – Куплю вам с Луис по титулу. И возьму в жены не простую служанку, а пожалованную дворянку.

– П-правда?

– Конечно, – он перевернул ее на живот и сбросил юбку на пол, обнажив крепкие ягодицы – когда каждый день носишь тяжести и поднимаешься по лестницам и стремянкам, отрастет такой орех, о котором благородные бездельницы не смели и мечтать. Похоже, именно поэтому Вильяма так тянуло на горничную, что он буквально задыхался от возбуждения. – Я люблю тебя, Амелин. И хочу всегда быть рядом. Так что расслабься и чуть раздвинь ножки.

– Мастер! – я вздрогнул и завертел головой. – Мастер Стрейн!

Напротив стояла Инга с папкой бумаг, которая уже будто приросла к телу.

– Вы что, спали?

– Нет, – придвинулся ближе к столу, чтобы секретарь не увидела ничего лишнего. – Вам что-то нужно? Накладные, декларации, счета фактуры? Печати, визы, подписи?

– Явилась морская ведьма. Требует вашего ответа.

***

Взял с собой только майора, строго-настрого запретив вмешиваться в разговор. Галлифида же и вовсе пришла одна и стояла по колени в прибое, не решаясь ступить на сушу. В глазах шаманки царила такая грусть и тоска, будто она смотрела на руины родного дома. Впрочем, в понимании грейсы крепость на берегу выглядела еще хуже – по сути, мы разрушили роддом, где ее сородичи вылуплялись на протяжении веков.

– Каково твое слово? – вместо приветствия сказала женщина. – Мир или война?

– Компромисс, – ответил, поклонившись для проформы.

– Что это? Говори проще.

– Это выбор, который принесет пользу обеим сторонам.

– Вы уйдете отсюда навсегда. Это единственный выбор, который мне нужен.

– Не будьте столь суровы, – кисло улыбнулся и развел руки, еще не до конца осознавая, что пытаюсь договориться с лесным пожаром. – Сперва посмотрите на то, что я предлагаю.

– Я вижу, что вы строите новую крепость, – острый коготок указал на снующих у воды мастеровых. Гномы постарались на славу, сложив фундамент и уже приступив к стенам, пока люди разбирали старые кладки и подносили припасы, откуда только могли. – Это глупо и смешно. Вам не устоять против моря.

– Это не крепость, а инкубатор. Утепленный склад, где зародыши созреют немного быстрее. Ваши дети успеют вылупиться до приезда императора, и воевать ни с кем не придется.

– Ты что, хочешь отобрать наши яйца? – Галлифида подалась вперед, и волны вокруг нее вытянулись, как плети. – Заманить в эту коробку и украсть?

– Да нет же! Яйца останутся под вашим присмотром. Приплывайте и живите на берегу. А в инкубаторе их никто не съест и не раздавит, так гораздо безопаснее, чем просто зарывать в песок! Это как роды на дому и роддом с опытными лекарями. Шанс выживания значительно выше.

– Откуда ты знаешь, что яйцам угрожает опасность?

Смотрел передачу про черепах по «Дискавери», блин.

– Всем новорожденным угрожает опасность. Особенно, если их закапывают и уплывают, а дальше как бог на душу пошлет.

– Боги выбирают сильнейших, – ведьма гордо вскинула подбородок. – А слабых забирает песок. Таков закон.

– Послушай… – вздохнул и коснулся виска, подыскивая правильные слова, от которых зависело слишком многое. – Не пытайся доказать, что ты суровая, жестокая и бесчувственная – этакая подводная спартанка. История с Кассием разобьет все это в два счета. Вы, грейсы, умеете любить, и нет на свете более сильного чувства, чем любовь матери к ребенку. Можешь и дальше втирать про богов, выборы, судьбу и готовиться к войне. А можешь пойти на компромисс и не только сохранить жизни, но и приумножить.

Галлифида замолчала, неотрывно глядя в глаза, и чем дольше смотрела, тем ниже опадали водяные хлысты, покуда полностью не сравнялись с пенными шапками.

– Я не поняла и половины того, что ты сказал, человек. Но поняла, что ты говорил от чистого сердца – искренне и честно. Я обсужу твое предложение с сестрами и вернусь завтра в то же время. И принесу последнее слово.

– Спасибо, – утер холодный пот со лба и тряхнул головой. – О большем и просить не смею.

Шаманка растворилась в прибое, а я – выжатый, как лимон, несмотря на благой исход – побрел восвояси, чувствуя, как сгущается туча над суматошной головой. Стрейн и раньше был той еще мразью, а всплывшие факты и необдуманные решения отдалили от меня тех, с кем отношения протекали в относительно позитивном русле. Барко обиделся из-за упреков в расточительстве. Инга – из-за попытки наладить связь с грейсами. Луис – из-за дочери. Амелин и так досталось хуже некуда, а тут еще арест и обвинения. У Нэй, наверное, вообще никогда не вымолю прощения, а Ривер явно не в восторге от того, куда все катится под моим чутким и грамотным руководством. И только Генри дружеских похлопал по плечу и улыбнулся.

– Не переживайте, мастер. Главное – жизнь и здоровье, а остальное приложится.

Приложилось, что называется, на все двести. Окно кабинета ослепительно вспыхнуло, словно внутри взорвалась световая граната, и электрический треск сменился звоном лопнувшего стекла. Вслед за осколками наружу полетели опаленные листы и растрепанные книги – одним словом, я сильно недооценил мощность бомбы. Только теракта еще не хватало…

– Я пойду первым, – Норманн заслонил меня, на ходу вытащив пистолет.

При мне же оружия не было – не рискнул взять на переговоры, чтобы никто не усомнился в мирных намерениях. Как оказалось, зря. Когда вошли, алые плащи уже мелькали на ступенях – гвардейцы перекрыли коридор, направив мушкеты на распахнутые настежь створки. Мусор устилал ковер, но в темноте горела каким-то чудом уцелевшая свечка, однако пламя тонуло в окружающей тьме, не давая ничего рассмотреть. Генри жестом поманил бойцов за собой и уверенно направился во мрак. Я с превеликим удовольствием подождал бы снаружи, но стрелки так сосредоточились на цели, что не догадались меня пропустить, вот и пришлось тоже идти за командиром.

В кабинете царил страшный разгром, книги и документы валялись повсюду вперемешку с одеждой из опрокинутого шкафа и постельным бельем. Но как ни вглядывался, так и не заметил нигде следов огня или иных повреждений – вещи просто сдуло сильнейшим потоком ветра. Но откуда ему взяться в закрытом помещении? Снова магия?

– Прошу прощения за беспорядок, – прозвучал низкий женский голос с прокуренной хрипотцой. – Неотложное дело потребовало неотложных мер.

Щелкнули пальцы, и все подсвечники полыхнули ярким сиянием. В моем кресле, закинув ногу на ногу и царственно возложив руки на подлокотники, сидела незнакомка в черных брюках с красными лампасами, кожаных сапогах до середины бедер и тугом корсете. Длинный багровый шарф свисал с плеч, прикрывая декольте вместе с длинными курчавыми волосами цвета топленого молока, а широкополая шляпа бросала непроглядную тень на лицо.

– Ты еще кто? – майор бесстрашно навел на незваную гостью ствол. – Представься, да поскорее, пока не получила новую дырку.

– Меня зовут Марта Мадрейв, – на стол упал свиток в золотом футляре с большой сургучовой печатью, и бравый вояка тут же опустил оружие, судорожно сглотнул и свесил голову. – Я – старший следователь Цеметрианской Инквизиции. В орден поступило донесение, что в любимой здравнице его императорского величества пустила корни ересь. А именно – порочные сношения с морскими ведьмами.

Она приподняла шляпу обтянутыми перчаткой пальцем и взглянула на меня единственным глазом – темным, как свежий асфальт. Второй – в ореоле бурого ожога – закрывала лошадиная шора на стеганом ремешке. Полные губы расплылись в хищной улыбке – кошка всерьез считала, что мышонок загнан в угол и никуда уже не денется.

– Есть что сказать в оправдание, мастер Стрейн?