Текст книги "Отельер из иного мира (СИ)"

Автор книги: Сергей Чехин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Серия 3. Море волнуется раз

– Доброе утро! – Инга без стука вошла, положила на стол кипу бумаг и рывком распахнула ставни. – Сегодня у вас всего одно, зато очень важное дело. Мастер Барко ожидал пушки еще вчера вечером, но груз до сих пор не прибыл.

Сколько я спал за эту безумную ночь – час? Два? Откинув одеяло, свесил ноги и уронил лицо в ладони – утренний зной нарастал неумолимо, и бьющее в окна солнце слепило, словно лазер.

– И почему вы в одежде? – секретарь поднесла к носу пустую чайную кружку. – Снова пили?

– Ты издеваешься? – простонал, собирая волю в кулак, а мысли – в кучу. Впрочем, ощущение в самом деле как с дичайшего похмелья.

– Нет, – она вздернула подбородок. – Еще нет.

– Мы же вчера ночью…

– Мы? Не знаю, что вам там привиделось в пьяном угаре, но я всю ночь спала, как убитая. И даже дурные сны не разбудили.

Дурные сны… что ж, так даже лучше. Не стоит вообще ничего не объяснять, чем пытаться разжевать такую жесть. Чье-то заклинание вышибло наши души из тел, и мы лишь чудом (и моей прозорливостью) спаслись от неминуемой смерти. Нет, о таком в самом деле полезно забыть, особенно даме со столь сложным характером.

– Доброе утро! – следующей в кабинет шагнула Луис с подносом в руках. – Как самочувствие?

Хотел пожаловаться, но увидев изможденное посеревшее лицо с кругами под глазами, передумал – кому-то, видимо, тоже не спалось. Несмотря на духоту, лекарь накинула на плечи бурый гусарский жакет с золотыми галунами на груди и белой полосой на месте шевронов. Не удивлюсь, если женщина куталась в него вместо одеяла, корпя над склянками и реагентами до полуночи.

– А по мастеру будто не видно, – проворчала помощница.

– Нет, это никуда не годится, – эльфийка бесцеремонно запрокинула мне голову и раздвинула веки. – Скажите «а».

– Ыэавэ…

– Следите за пальцами. Еще один такой фокус – пропишу промывание желудка и укрепляющую клизму. А теперь завтракайте – все проверено и полезно, – на последнее слово сделали особое ударение, точно Инга не знала, что меня пытаются отравить. Эх, если бы только это…

– У вас что, вечеринка? – Ривер громко зевнула и с хрустом потянулась у порога, явившись в полупрозрачной сорочке нараспашку и тонких, словно сотканных из паутины белых трусиках. После чего развалилась на гостевом стуле и взяла с подноса бокал сока. – О, вы уже и закуски принесли. Большое спасибо.

– Это для мастера, – прошипела Луис таким тоном, как если бы злейший враг вырывал еду у раненого солдата. Неужели она сама все приготовила? Черт, да раньше обо мне так заботилась только мама.

– Голодом его заморить решила? – ведьма взяла небольшую пиалу, где колыхалась похожая на овсянку масса. – Тут и ребенку не хватит.

– Я здесь врач, – эльфийка выхватила блюдо и вернула на место. – Мне виднее.

– Посмотри, что ты наделала? – Ривер указала на декольте, посреди которого блестела россыпь густых белых капель. – А если бы я платье надела?

– Если бы – да кабы. Приятного аппетита. Жду вечером на осмотр, – женщина строевым шагом покинула кабинет с гордо поднятой головой. Неужели обиделась?

Колдунья же спокойно смахнула капли пальцем, сунула в рот и блаженно зажмурилась.

– М-м-м, на кокосовом молоке.

Тут уже Инга не выдержала, кашлянула в кулак и пулей вылетела вон, не забыв показательно хлопнуть створкой. Как только шаги стихли, Ривер повернулась ко мне и подмигнула:

– У тебя такой вид, будто призрака увидел. Ну, рассказывай.

– Глянь под кроватью, – пересел за стол, чтобы не мешать.

Темная опустилась на четвереньки и скользнула бюстом по дощечкам пола, выпятив попу так, что у меня набатом застучало в висках.

– Видишь? – спросил, отвернувшись к окну.

– Вижу, что горничной надо всыпать плетей. Одна пыль да паутина. Ты знаешь, какого размера тут пауки? С мою задницу.

– Да ну. Таких больших не бывает.

Какое-то время ведьма молчала, и я забеспокоился, как бы меня не прокляли за дерзость, но затем из-под кровати раздался звук, похожий на сдавленный чих, сменившийся коротким гортанным хохотом.

– Неплохо-неплохо, котик. Но я все еще ничего не нашла. Если же тебе нравится на меня глазеть – просто попроси, а не заставляй барахтаться в грязи.

– Перевернись. Символ сверху.

Послышались ворчание, шелест и стук.

– О-ля-ля… – Ривер присвистнула. – Кандирские руны, заранские строгги, давлианская вязь, забытый язык маршанаров и утерянный лингвар секлоров. Это не какой-то там маг-самоучка. Это очень древние знания и высочайшее мастерство. Знаешь, – она встала и оттряхнула волосы, – иди по своим делам, а я все-таки проведу пару ритуалов. И больше о таких фокусах можешь не беспокоиться.

– Тогда так и поступим, – взял верхнюю папку из принесенных бумаг и, держа у пояса, зашагал к выходу. – Большое спасибо.

– Не так быстро, дружок-пирожок, – колдунья заступила дорогу и положила руки мне на плечи, как перед медленным танцем. – Мои услуги стоят недешево.

– Услуги? – нахмурился от такой наглости. – Тебя император послал – он и заплатит.

– Император – жадина, – ехидна воровато огляделась и высунула кончик языка. – Только тс-с-с. И я не наемница, а госслужащая – нам вообще гроши перепадают.

– Скажи Инге – пусть даст, сколько нужно.

– А кто сказал, что речь о золоте? – сальная улыбка стала еще шире.

– И что же тебе нужно?

– Ну-у-у… – девушка подняла глаза к потолку, обдумывая ответ. – Для начала – небольшой благодарственный поцелуй.

– Да? – осклабился, чувствуя закипающую смесь азарта и злости. – На моей малой родине говорят: утром деньги – вечером стулья. В переводе: сначала работа – потом оплата. И то если заказчик будет доволен.

– Зануда.

– Привыкай, – легонько щелкнул ее по носу и высвободился из объятий.

Если девушка соблазняет парня – это норма. Если красивая девушка соблазняет обычного парня – это странно. Если красивая девушка соблазняет властного и богатого смотрителя стратегически-важного объекта – это подозрительно и наводит на определенные мысли. Возможно, Ривер прикинулась доброй подружкой лишь для того, чтобы втереться в доверие, собрать побольше компромата и с гарантией упечь меня в застенки. А может, я просто не жил жизнью влиятельного богатея, не привык к доступным и роскошным леди и выдумываю всякое… Но как говорится, если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят.

– Можно? – постучавшись, заглянул в лазарет – совсем как пациент без очереди, которому только спросить.

Луис сидела за столом и заполняла медкарту – совсем как врач в районной поликлинике. На койке рядом сутулился раздетый до пояса бородач, угрюмо ковыряя мозоли на ладонях. При моем появлении рабочий тут же вскочил и склонил голову.

– Здравжелаю, мастер Стрейн.

– Сиди, сиди, – вопросительно взглянул на лекаря, та подняла палец – обожди минутку.

– Не беспокойся, Митко, – перо оставило на листе размашистую подпись – столь же красивую, как и эльфийка. – Запор – это не смертельно. В местном климате понос куда как страшнее. Попьешь эти травки – и все пройдет.

– Благодарствую, сударыня, – мужик спрятал склянку в карман и натянул замызганную парусиновую рубаху. – Храни вас боги.

– Взаимно. Ну, – косо взглянула на меня, – чего изволите?

– Да вот решил перекусить, – прошептал, сев рядом и облокотившись на стол. – Но сам идти к шефу побаиваюсь. Пойдешь со мной? Так, для подстраховки.

– А чем вас мой завтрак не устроил? – с холодом и едва уловимым раздражением прозвучало в ответ.

– Во-первых, его отжа… забрала Ривер. Во-вторых, хочу познакомиться с этим вашим Франческо. Надо ли говорить, как легко и просто он мог отравить вино?

– Хм… – она покачала зажатое меж пальцев перо. – Ладно.

Врач оставила китель на стуле, сунула левую руку в карман и направилась к выходу. В ее движениях, поступи, осанке без труда проглядывалась военная выправка, а боевые шрамы лишь подтверждали догадку.

– Тоже дрались с орками? – спросил, поравнявшись со спутницей.

– Нет. Я военврач. Мое оружие – не меч, а скальпель. И почти всю войну провела в тыловых госпиталях.

– Это тоже важный труд.

Луис замолчала, явно не желая продолжать эту тему. Настаивать не стал – зачем ворошить былое и вспоминать всякие ужасы, когда на улице столь шикарная погода, что даже скрежет пил и стук долота слышатся райскими трелями. Налетевший бриз согнал душное марево, косматые облака прикрыли от палящих лучей, и я чувствовал небывало воодушевление, несмотря на все передряги и таящуюся кругом опасность. Конечно, куда лучше роль простого отдыхающего – лежишь на шезлонге, попиваешь коктейли, любуешься морем и красотками в купальниках. Но сражения с нечистью и поиск убийц придают полусонному безделью столь необходимых азарта и драйва. Все не так уж плохо – по крайней мере, пока выхожу из всех ловушек победителем.

Ресторан (а точнее – кухня и дюжина круглых столиков) находился во временной пристройке позади гостевого крыла. После ремонта его, скорее всего, перенесут внутрь, облагородят и подготовят для трапез послов, министров и прочих уважаемых подданных. Пока же здесь ели и гвардейцы, и строители, и заезжие караванщики, но редко – как правило, после получки. Поутру внутри вообще никого не было за исключением храпящего в углу воина – не то приставленного для охраны, не то просто перебравшего с вечера.

О нашем визите возвестил колокольчик над дверью (невольно вздрогнул, вспомнив ночного звонаря), и тут же из кухни донесся надменный голосок – настолько манерный, что рядом с ним Руби Род – эталон мужественной брутальности.

– Кого там черти принесли в такую рань? Нэй! Нэй!! Ты что, заснула? – послышались шлепки полотенцем и недовольное бормотание. – Вот же бестолковая девка. И почто хозяин тебя только держит?

Цокая туфлями с набойками, в общий зал вырулил невысокий тощий джентльмен в облегающей рубахе, ярко-красной жилетке и клетчатых штанах. Первым делом отметил прическу – такую редко встретишь и в самом гламурном клубе. Справа черные как смоль волосы постригли коротко, а длинные – до ушей – слева завили в некий гибрид курчавой челки и широченного казацкого чуба, полностью закрывающего глаз. Тонкие усики, крупный нос и крупные передние зубы придавали шефу сходства с крысой – тощей, жеманной и писклявой.

– Божечки! – повар вмиг сменил гнев на милость. – Мастер Стрейн! Леди Лирион! – Фаулье поклонился и чмокнул женщине руку. – Какими судьбами? Вот уж не ждал вас в столь ранний час! Прошу сюда, за самый лучший столик для самых почетных гостей! Нэй!! – тон вновь стал скрежещущим и мерзким. – Неси наше лучшее ви…

– Не стоит, – с улыбкой поднял руку, хотя сам словно глыбу льда проглотил. – Просто дайте меню.

– Сию секунду! – он поклонился еще ниже, тряхнув кудрявым чубом. – Ради вас хоть сам надену фартук! Не представляете, как приятно обслуживать благородных господ, а не всякое отрепье!

Франческо с ненавистью взглянул на храпящего солдата и удалился, виляя задом.

– Говорят, столица портит людей, – Луис хмыкнула, глядя вслед. – Похоже, не врут.

– Он явно не в восторге.

– Еще бы… В Цетусе Фаулье звезда, личный повар императора и владелец самого дорого заведения. А тут приходится стряпать для холопов, терпеть жару, насекомых, пыль и шум. Отгадай загадку – что быстрее всех на свете?

– Ветер? – решил не вдаваться в волновую теорию и выбрал вариант проще и понятней.

– Нет, – женщина коварно улыбнулась. – Франческо, возвращающийся в столицу.

Усмехнулся – причем не только из вежливости и стремления понравиться эльфийке. Но про себя подумал – а может ли ненависть к новой работе стать мотивом? Ведь если убить отельера, здравница не откроется в срок, сезон сорвется, и Кассий отзовет шефа ко двору. Хм… жидко, натянуто, но записать в дневник стоит, ведь настоящий детектив отрабатывает все, даже самые глупые и несостоятельные версии.

– Всем доброго утречка! – Нэй подбежала к нам мелкими шажками, чуть не поскользнувшись на гладких плитах. – Готовы сделать заказ?

– Да, – Луис даже не стала открывать кожаный блокнот с тисненым кальмаром. – Кокосовое молоко, вареную икру и устрицы.

– Ох… – рыжуля погрустнела. – Прошу нас простить, но запасы иссякли. Люди отказываются отплывать далеко от берега, а вблизи вся рыба будто исчезла.

– Тогда только кокосы.

– Сию минуту! – к разносчице вернулся былой задор, словно та обрадовалось, что удалось избежать наказания.

– Плохо… – острые ноготки пустились в пляс на столешнице.

– Что именно?

– Рыба уходит перед штормом. Сильных бурь здесь не бывает, но после всего произошедшего я ничему не удивлюсь.

– Дворец – что замок, и далеко от воды. Справимся.

– Иногда шторм – это не только вода и ветер, – загадочное произнесла спутница, но тут пришла Нэй и опустила на стол поднос с двумя серебряными чашами, похожими на те, из которых едят яйца всмятку.

Только вместо яиц в них лежали кокосы: крупные – с грейпфрут – гладкие и бледно-бежевые. Рядом лежало похожее на штопор сверло с пробковым винтом, толстый нож с лепестковым лезвием и тростниковые трубочки.

– Приятной трапезы! – девчонка расплылась в улыбке и хотела уже уйти, но я осторожно поймал ее за подол. – Что-нибудь еще?

– Нет.

– Ох… Я опять напортачила? Перепутала заказ? Взяла не те приборы? Мастер, простите, я не…

– Тише… – небольшая серебряная монетка с портретом в короне перекочевала из заднего кармана на поднос. – Это тебе. На чай.

– Мне? – она уставилась на подарок так, словно никогда прежде не видела денег. – Спа… сибо. Если что-нибудь нужно…

– Мы позовем.

Луис проверила кокосы: потрясла, обнюхала, взвесила на ладони, прощупала от и до, и только потом просверлила дырочки.

– Потеряли память, но нашли совесть? – спросила, смотря прямо в глаза.

– Вроде того, – ответил, не отводя взгляда. – Я ведь… бил ее?

– Хуже.

На душе заскребли кошки, а живот скрутило. Конечно, никто не спросит с меня за грехи прежнего владельца тела, но все равно стало погано, будто я был соучастником всех его злодеяний. И даже догадываясь о том, что именно сделал Стрейн, все равно уточнил:

– Насколько хуже?

– Совсем ничего не помните?

– Нет.

– Вы вообще не считали Нэй человеком. Веснушки, рыжие волосы и разноцветные глаза казались вам немыслимым уродством, недостойным рода людского. Вы нашли ее в забытой богами деревушке по дороге сюда и купили у умирающей от голода матери за булку хлеба. Нэй показалась вам забавной игрушкой, вроде карликов, что возят с собой циркачи. Вы нарочито заставили ее заниматься тем, к чему она совершенно не привыкла. И заходились в коликах от смеха, когда она спотыкалась и роняла посуду. А потом избивали, как собаку, потехи ради. Можете и меня избить прямо здесь, но скажу прямо – надеюсь, память к вам не вернется. Никогда.

– Блядь… – это был не пересказ печальной судьбы девушки. Это было оглашение эпизода уголовного дела – совсем как на суде.

– Вы в порядке? – без особой заботы спросила Луис – скорее с чисто врачебным безразличием. – Соли дать понюхать?

Я отмахнулся и уставился в окно – есть расхотелось. Может, нет никакого заговора? И никто не хочет вредить здравнице и пакостить императору? Может, мастер Вильям такая мразь, что его каждый второй прикончить хочет? Дерьмо…

– Вот вы где? – в ресторан вошла Инга с новой папкой у груди. – Все прохлаждаетесь? Барко с ума уже сходит из-за пушек.

– Ладно, – вытер и без того чистые руки и бросил салфетку на стол. – Пушки – значит пушки. Без пушек нынче никуда.

Идти к складу днем куда приятнее, несмотря на снующих всюду рабочих и летящие в лицо опилки, стружку и каменную крошку. Если раньше шум и гам малость подбешивали, то в сравнении с призрачной тишиной я осознал всю прелесть этой музыки жизни. Вдоль пробоев в стене возвели строительные леса, закрепили краны и лестницы. Там в основном трудились гномы – сильные кряжистые бородачи тянули канаты, поднимая блоками камни и ведра с раствором, и укладывали в бреши. Люди же большей частью занимались подсобными работами – тесали, пилили, носили. И за всем эти следил лысый старик в закопченных круглых очках и с посеревшей от пыли бородой до пояса. Прораб и завхоз по совместительству вышагивал перед кузницей, сведя руки за спиной, с досады пинал попадавшийся под ноги мусор и ругался под нос.

– Нет, это невыносимо! – бурчал он сам с собой. – Какой смысл ставить батарею без орудий?

– Мастер Барко? – прервал его страдальческие излияния.

– Мастер Вильям! – гном просиял и низко поклонился. – Надеюсь, хоть вы поможете! Сегодня должен прийти караван, а его и на горизонте еще не видно! А дело уж к полудню движется. И как прикажете работать в таких условиях? Я, можно сказать, за идею стараюсь, ради всеобщего блага, а мне раз за разом суют палки в колеса!

– На караван могли напасть? – озвучил мысль, давно жужжащую в мозгу. – Как на предыдущий.

– Что вы, что вы, – старик затряс бородой, выбив пыльное облачко. – То простые булыжники, а тут – артиллерия! Еще и жалование должны прихватить – инкассация, то бишь. Да такой конвой целое войско будет охранять! Какие там разбойники, какая нечисть? Или заплутали где-то, или распутье, или бюрократия эта треклятая… Вы бы послали ребят проверить, а, мастер Вильям? С грамотой какой и наказом отправляться в путь немедленно!

– Грамоту – это можно, – взглянул на Ингу, и та с неохотой кивнула. – А пока грамоту готовят, расскажите-ка о стройке. Как успехи, чего с избытком, чего не хватает.

Мы сели на лавочку поодаль от входа на склад. Прораб предложил фляжку, я вежливо отказался.

– Духа не хватает, ваше благородие. Приуныли работяги, пашут хуже рабов. Смотрите сами: ни песен, ни шуток, ни молодецких окриков – сплошь уныние да безнадега. Будто беду чуют или силу черную – какая уж тут работа. Хоть плетьми бей.

Люди и впрямь выглядели, как на похоронах, хотя к тяжелому изнуряющему труду им явно не привыкать. Осунувшиеся лица говорили о плохом аппетите, впавшие потемневшие глаза – о недосыпе, а побледневшая кожа и проступившие вены – о сильном измождении. И дело явно не в отсутствии лекарств или недостатке провианта – и того, и другого хватит на втрое большую толпу, а тут всего человек двести. Скорее всего, виноват и впрямь страх. В море не поплаваешь – вдруг чудище нападет. Из крепости далеко не уйдешь – особенно после того, как бесследно исчезли караванщики.

– Раньше к нам девчата приходили из окрестных деревень, – Барко пригладил бороду и улыбнулся. – Пирожками угощали, вином… и не только. Работяги сейчас, на смене выглядят растрепанными и грязными, а на выходных их вовсе не узнать. Получают очень неплохо, не каждому солдату столько платят. В общем, женихи видные и при деньгах. Такого в хозяйство любая возьмет. А после того, как чертовщина пошла, так и кончились наши козочки – не резон им по лесам да полям безлюдным шастать. Золото и мужик – хорошо, а жизнь всяко дороже. Оттого, видать, и загрустили все.

Бордель, что ли построить? Ну да – временный прирост морали, а потом эпидемия сифилиса или триппера, которые тут вряд ли еще научились лечить. А чтобы насобирать достаточное количество селянок, придется отправить половину гарнизона. Да и не факт, что мужики приуныли без женской ласки – может, на них порчу навели, вот и чахнут… А вообще, как будущий отельер (а здесь – уже нынешний) я должен грамотно планировать распорядок дня. Главное, чтобы поощрения не возымели обратный эффект, приведя к повальному пьянству и безделью. Так что прежде чем обещать светлое будущее и внедрять реформы, посоветуюсь со знающими людьми. К тому же, дававшие легкую тень облака постепенно сбивались в темнеющую тучу, ветер с моря становился все холоднее, а горизонт пестрел росчерками молний. В такую погоду пару гонцов еще отправить можно, но водить туда-сюда целые толпы – нет, это как-нибудь в другой раз.

***

И все же с поисками обоза пришлось повременить: за считанные минуты небо посинело, закапал холодный дождь, а ветер поднялся такой, что гномам пришлось в спешке спускаться с лесов – сдувало даже приземистых коротышей. Гул моря и плеск разбиваемых о камни волн слышались столь отчетливо, словно я стоял на берегу. Рабочие бросились укреплять шатры – обкладывать булыжниками, вбивать новые колья, но если непогода усилится (а она усилится), это поможет не больше, чем соломенный домик от волка. Поэтому приказал Барко не лелеять надежду на лучшее, а поскорее прятать людей во дворце или кордегардии. И поспешил в кабинет, мечтая растопить камин и посидеть у огня, укрывшись одеялом, хотя еще часом ранее такие мысли и в голову бы не пришли. Но море – стихия переменчивая: вот ты таешь от жары, а вот едва стоишь на ногах, пронзаемый четырьмя ветрами.

За время отсутствия кабинет преобразился самым радикальным образом. В него словно запустили толпу малолетних художников с красками и разрешили не сдерживать воображение. Пол, стены и даже потолок покрывали неведомые письмена, завитушки, символы и чертежи, волшебница же заканчивала расписывать подоконник, стоя предо мной в характерной позе.

– Нравится? – спросила, не оборачиваясь.

– Да. Каляки-маляки – тоже.

– Ничего ты не понимаешь в магическом искусстве. Я вложила в защиту все силы, – эльфийка зевнула, будто только проснулась, и сонно покачала головой. – Теперь тебя ни одна порча не тронет. По крайней мере, в этой комнате. А теперь… мне надо отдохнуть…

И без спроса улеглась на мою кровать лицом вниз, чуть прикрыв задницу простыней.

– У тебя своя комната есть, – напомнил на всякий случай, а то вдруг забыла от натуги.

– Далеко, – Ривер поерзала, как кошка в мягкой корзинке. – Не дойду.

– Могу донести.

– А можешь не быть такой злюкой? Я так старалась, а ты гонишь прочь, как помойную крысу.

– Ладно, оставайся.

И чего это я, в самом деле? И так собирался устроиться в кресле, но сперва – огонь. Попытался справиться с кресалом самостоятельно, но ничего не вышло – пришлось звать Амелин. Пока горничная складывала поленца и высекала искры на трут, внимательно разглядывал рисунки. Похожи ли они на ловушку под кроватью? Сложно сказать. С одной стороны, похожи – почти такие же изгибы, линии, завитки. С другой, я видел тот круг совсем недолго, а память далека от фотографической. И если почерки на родном языке еще смогу хоть как-то сличить, потому что прекрасно знаю и алфавит, и прописи, то пытаться разгадать таинственные волшебные руны… Нет, не по уму задачка. И вообще, нужно ли быть колдуном, чтобы накладывать такое заклинания, или достаточно запомнить порядок начертания, а то и вовсе перерисовать под копирку? И все же сомнение мало-помалу капало на сердце, и при взгляде на посапывающую ведьму не шибко-то хотелось кидаться к ней в объятия. Если вкратце: я слишком мало знаю и слишком много доверяю. Однажды это выйдет боком, даже если предатель вообще левый тип, которого никто в глаза не видел.

– Что-нибудь еще, мастер? – эльфийка встала напротив.

– Да, – раздалось из-под балдахина. – Закрой ставни.

После этих слов Амелин резко изменилась в лице. От нежной улыбки не осталось и следа, желваки напухли, а губы сжались в тонкую линию. Горничная всеми силами старалась сохранить самообладание, но заходившая ходуном грудь и трепещущие ноздри выдали волнение с головой. Это что, приступ ревности? А какая ей, собственно, разница, кто спит в моей постели? Вильям вроде бы не женат, хотя справок на этот счет не наводил.

– Все в порядке?

– Да, мастер, – она выполнила просьбу и вытянулась по струнке. – Что-нибудь еще?

– Передай Луис, что я хочу пообедать.

– Подать на двоих? – ледяным тоном отчеканила горничная.

– Да.

– Сию минуту.

И ушла, громко цокая каблучками.

– И не вздумай стирать мои символы, – прорычала Ривер вслед. – Или я нарисую их тебе кнутом на жопе.

– Что это, блин, было? – спросил у волшебницы, но та уже спала. Либо притворялась, что спит. Так или иначе, решил воспользоваться свободной минуткой и дополнить дневник.

А дополнять по сути и нечем. В паззле на тысячу деталей открыт дай бог десяток, и тот разбросан по разным углам. Оправдание есть и весомое: я здесь всего лишь второй день (хотя пережил на целый год), но все равно придется поторапливаться. В конце концов, я не следователь, ведущий рядовое дело – от поимки заговорщика напрямую зависит моя жизнь. И чем дольше тяну и хожу вокруг да около, тем сильнее сжимается круг, за которым – смерть.

Стук капель по крыше тем временем стал громче, и даже закрытые ставни так и норовили слететь с петель и улететь вместе с воющим ветром. Внизу захлопали двери, сквозь шум пробились гулкие голоса – люди прятались от непогоды во дворце. Сложно представить, что испытывали моряки, попадая в такое ненастье в первый раз, да еще и вдали от земли, посреди бескрайних вод.

От размышлений отвлек далекий выстрел. Я встрепенулся и завертел головой – что это, гром? Или кто-то в самом деле стрелял? Просидев с минуту как учуявший добычу сыч, расплылся в кресле и протянул ноги к огню – очевидно, ложная тревога. Наверное, хрустнуло сломанное деревце или упал камень со стены – в такой какофонии черт что разберешь. Но стоило закрыть в полудреме глаза, как звук повторился. Своих ушей явно не хватало для точного определения, поэтому обратился к Ривер – уж эльфийский слух наверняка не подведет.

– Слышала? – легонько потряс ее за плечо. – Что это?

– Гвардейская фузея, – ведьма сонно причмокнула и перевернулась на спину. – Калибр – один и два. Длина ствола – четыре локтя. Устаревшая тяжелая модель с повышенным содержанием углерода в стали. Мера пороха – половина от нормы, солдат явно торопился и часть рассыпал. Первая пуля ушла в молоко, вторая достигла цели. Что-нибудь еще, котик?

– Нет. Большое спасибо, – а про себя подумал, что важную для колдуньи информацию надо передавать исключительно в письменно виде.

Накинув теплый сюртук, спустился на первый этаж, наполненный гулом голосов. Рабочие боязливо жались по углам, а Генри приложил ухо к щели меж входных створок.

– Нет, это точно выстрел! Думаю, со стороны батареи.

– Там осталось несколько ребят, – кивнул дозорный – мужчина с тонкими усиками и грозным взглядом. – Наверное, они спрятались от шторма в пороховом погребе.

– А тот связан с казематами, – добавил напарник – мой ровесник со шрамом ото лба до подбородка.

– А в казематах водится нечисть, – донеслось из толпы, и мужики загудели пуще прежнего.

– Вот и познакомимся, – Норманн хищно оскалился и похлопал по ножнам с абордажной саблей.

– Стойте! – Инга встала рядом с дверью. – Вы не можете уйти! Вас всего трое – а кто защитит мастера Стрейна!

– Да тут целая толпа! – майор обвел ручищей рабочих, но те попятились и опустили головы – драться с чудовищами никто не хотел.

– У них нет оружия! – возмутилась секретарь.

– Зато здесь крепкие стены! А мои люди сейчас черт знает где и дерутся черт знает с чем! И я пойду им на выручку – хоть под трибунал отдайте!

– Генри!

Но здоровяк не слушал – отстранил хрупкую девушку плечом и сорвал засов. И хорошо, что Инга оказалась в стороне – порыв ветра распахнул створки с такой силой, что переломал бы ей все кости. Внутрь тут же хлынул дождь – в прямом смысле как из ведра, но могучая фигура не шелохнулась, лишь тряхнула курчавыми волосами. В общем, мне очень повезло, что наблюдал за спором с лестницы. Командир стражи махнул подчиненным рукой и шагнул навстречу ненастью, пригибаясь и закрывая лицо ладонью. Несмотря на буйство стихии, помощницу так разозлила выходка майора, что она бросилась за ним, и ругань с угрозами утонули в оглушающем грохоте.

И что мне оставалось делать? Сидеть и ждать? Ладно Норманн – он как-нибудь справится, а как же Инга? Ее или сдует, или унесет волнами в море. Возможно, это был необдуманный и поспешный поступок, но я бросился за ней, словно опаздывающий пассажир к уже тронувшемуся поезду.

– Инга! Инга!!

Меня не услышали бы, даже имей я голос Шаляпина. Сквозь жуткий шелест капель пробивался только гром, да и то весьма приглушенный, будто за сотни километров отсюда. Хорошо, что частые молнии помогали выбирать верную дорогу – я шел по прямой от вспышки до вспышки, пока не добрался до лабиринта. От влаги живая изгородь не спасала (да и зачем, если промок до нитки, еще не ступив за порог), зато ветер уже не валил с ног и не гонял по мокрой брусчатке, как мяч. Но ни вояку, ни секретаршу так и не заметил, точно сквозь землю провалились. До разрушенной батареи оставалось шагов двести, и я решил не уподобляться Василию Ивановичу, переплывающему Дон. Поищу среди развалин, а если не найду – так и быть, вернусь во дворец.

Но скоро провалиться под землю пришлось уже мне – причем не иносказательно, а по-настоящему. Деревянный люк (скорее всего, для вентиляции, крайне важной в любом погребе) треснул под ногой, расшатанный замок не выдержал, и я свечкой ухнул вниз. Повезло, что высота была чуть больше моего роста, да и удачно приземлился на ноги, а не плашмя или на задницу. Но не успел порадоваться чудесному спасению, как по глазам ударил свет фонаря, а в лицо и грудь уткнулись холодные ружейные дула.

– Попалась, гадина! – крикнул кто-то.

– Марк, уймись, – одна из фузей перестала маячить перед носом. – Видишь же – человек.

– Да не абы кто, – третий воин – самый старший – протянул руку. – Какими судьбами, мастер Стрейн?

– Я ищу Ингу и Генри, – встал и отряхнулся, хотя смысла в том не больше, чем в попытке оттереть жирное пятно пальцем. – Не видели? Они шли к батарее.

– Никак нет, – стражники переглянулись и закачали шлемами. – Но вам лучше уйти отсюда, и поскорее. Из моря выползла какая-то дрянь и напала на нас. Годрика вырубила с первого удара, но нам удалось загнать ее в подземелье. Теперь вот ищем, чтобы добить.

– А то эти казематы связаны с дворцом. Не хватало еще, чтобы она туда залезла.

Меня передернуло. Там же уйма беззащитного народа, включая Луис и мертвецки уставшую Ривер. Три бойца – конечно, хорошо, но четыре – лучше.

– Дайте, – указал на двуствольный пистолет в кобуре.

– Уверены? – старший удивленно вскинул брови. – Мы не знаем, с чем столкнулись. Но оно быстрое, прыткое и очень сильное. Лучше бы вам…

– Дайте. На рожон лезть не буду, но спины прикрою.

– Ну, как знаете, – пара килограммов дерева и стали легла на ладонь. Из такого и стрелять не обязательно – можно так приложить окованной рукояткой, что и пуля не пригодится.

Взвел курок, вдохнул поглубже и отправился за соратниками. Фонарь был один на всех, ветер проникал даже под землю, и неверные тени так и метались по влажным, поросшим мхом стенам. Комната, куда я провалился, достаточно просторная и по краям сохранились козлы для бочек. А вот дальше начинались настоящие катакомбы из переплетения узких коридоров. Судя по запаху, где-то здесь пролегала канализация, здесь же находились и камеры с проржавевшими прутьями (интересно, для кого?), и пресловутый тайный ход и еще бог знает сколько перекрестков, боковых туннелей и ведущих вниз ответвлений. Мы шли по самому верхнему ярусу, а сколько еще прорыли глубже, ведомо лишь тем, кто построил все это десятилетия назад. А может быть, и раньше. Ведь песок покрывал только узкую и довольно короткую косу на побережье, а крепость стояла на скалах, откуда и добывали камни для блоков и где могли быть и гроты, и заброшенные шахты, и ведущие во тьму веков пещеры.