Текст книги "Казна Херсонесского кургана"

Автор книги: Сергей Белан

Соавторы: Николай Киселев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

II

Аркаша валялся в койке дешевого номера самой захудалой сочинской гостиницы. Вот уже два дня он пребывал в состоянии жуткого пессимизма, вызванного кошмарным крушением планов. Все складывалось как нельзя хуже: на работу не устроился, с Лидуней рассорился вдрызг, и наличие наличных приближалось к абсолютному нулю. Препаршивейшее настроение усугублялось полным отсутствием видимых перспектив изменить ситуацию к лучшему. Сюда, на курорт, он приехал практически без денег – они должны были его ждать здесь, здесь он должен был их скирдовать. Мечта его детства, казалось, вот-вот воплотится в сладостную реальность, когда Лидуня срочной телеграммой сообщила, что место бармена в лучшем ресторане города забронировано и ждет только его. Правда, для получения пропуска на эльдорадо нужно было пожертвовать личной свободой, точнее, жениться на Лидуне. Таково было условие. И, тщательно взвесив все за и против, Аркаша решил, что игра стоит свеч: главное – достичь желанной цели, а с Лидуней он как-нибудь потом разберется. Может быть, выкупит свободу дивидендами. Щедрыми дивидендами, чтоб ей мало не показалось. Любая женщина деньги любит, а большие деньги особенно, будь она хоть дворником, хоть комсомольским вождем. Такой любви ни ранг, ни чин – не помеха. И вот, заплатив тройную цену за авиабилет, он примчался на брег черноморский устраивать свое светлое будущее, а тут… За сутки до его прибытия заведение с чьей-то легкой руки сгорает дотла. Начато следствие, хотя и дураку понятно – заметали следы…

Ну вот он здесь, а теперь что? О другом баре не может быть и речи – Лидуня, сволочь, сказала, что даже погорельцев некуда пристроить, не то, что чужака. А потом эта дура на полном серьезе предложила место докера в порту – туда, куда и без прописки принимают, а через полгодика обещала чего-нибудь подыскать соответствующее его профилю и аппетитам. Совсем ополоумела от любви: будет он полгода ждать, как же! Плевал он на ее затею оформить отношения – такого уговора не было. Стал бы барменом – тогда пожалуйста, а то возомнила, что ради ее прыщавой рожи он согласится таскать в порту ящики и мешки, как какой-то биндюжник. Жаль, конечно, что он ей все это сгоряча высказал. Послать подальше и хлопнуть дверью много ума не надо, а вот деньжат немного одолжить не догадался. И из дому тоже уехал со скандалом – предкам лишнего наговорил. Конечно, старики стали просто невыносимы со своим бесконечным «бездельник, когда устроишься на работу?», задолбали вусмерть, но супа все-таки наливали. Прощание с ними получилось не в меру бурным, но называть их старыми ослами было совершенно необязательно. Как теперь домой заявиться, скоро и ни с чем? Блудного сына они примут, никуда не денутся, но придется по новой каждодневно выслушивать муторные нравоучения. Вернуться… вернуться?! А на какие шиши, денег – трояк в кармане. Не-е-е-т, домой хода нет. Замкнутый круг…

Грустные размышления Аркаши прервал непонятный шум в коридоре. Он сел на койке и стал прислушиваться. В это же время откуда-то из-за тумбочки вылез крупный таракан, зловеще поводил усами и припустил по своим делам в угол комнаты. Аркаша поднял с пола кроссовку и расчетливым ударом припечатал гоношистое насекомое на веки вечные к линялым обоям. Пусть не попадает под горячую руку, а то высунулся – просили…

Взбудораживший его шум не затихал, а, казалось, наоборот усиливался, Аркаша встал с койки и, как был в трусах, подошел к двери, внимательно прислушиваясь к тому, что происходило за ней. Судя по голосам, сыр-бор разгорелся из-за того, что женщина, по всей видимости, хотела сдать свой чемодан в камеру хранения, находившуюся как раз напротив дверей Аркашиного номера, но ввиду того, что она не проживала в гостинице, вещи не брали.

Аркаша осторожно приоткрыл дверь. Он не ошибся – в происходящем инциденте действительно была замешана женщина. Лица ее он разглядеть не мог, но со спины это была сказка, уж в этом-то Аркаша толк разумел. Ножки на высоких каблучках и фигурка, скрытая легким платьем, были такие, что их не могло бы испортить никакое лицо.

В коридоре было душно, но тем не менее чуткое обоняние Аркаши уловило изысканный аромат французских духов, исходивший от незнакомки. Он всегда дурел от запаха дорогих духов, а от сочетания этого запаха с запахом женского пота просто сходил с ума, шалел и становился сексуально дерзок. Это был как раз тот случай, и реакция Аркаши была мгновенной. «А не затащить ли ее в номер? – приходя в состояние трепетного возбуждения, подумал он. В этот миг он чувствовал себя охотником, вышедшим на отстрел обреченной на истребление дичи. – Начнет кричать или вырываться с ором – отпущу, риска никакого: ну обзовет, ну, влепит пощечину, мелочи, переживем…»

Тем временем перебранка завершилась, старый хрыч из камеры хранения что-то вякнул напоследок и зло захлопнул двери. Дама с чемоданом немного постояла в нерешительности, чертыхнулась и собралась уходить. Медлить уже было нельзя, Аркаша схватил красотку за запястье и мягко, но решительно потянул в номер. Та от неожиданности вздрогнула, но на удивление Аркаши, даже не глядя на него, попятилась за ним в его апартаменты. Последний рывок – и жертва у него в руках, дверь закрыта на ключ!

Наконец-то Аркаша увидел ее лицо, оно было под стать фигуре – безупречно. Удачливый налетчик даже невольно залюбовался этой строгой красотой, но его похотливый оскал мгновенно сошел на нет; взгляд умных серых глаз пронзил его, будто рентген. В нем не было ни испуга, ни смятения, ни даже чисто женского любопытства, его изучал взгляд холодного аналитика. Аркаша не любил таких женщин. Ему нравилось, когда жертва трепетала, смущенно дергалась, вырывалась не на самом деле, а так, оттягивала момент «сдачи», а он невзирая на все охи и ахи, неспеша расстегивал пуговицы на блузке, полуобнажая грудь. Причем ему особенно полюбилось не снимать лифчик, а задирать его кверху. Тут он получал первый эмоциональный заряд. Потом начиналась вторая стадия. Аркаша еще крепче стискивал жертву и властной рукой задирал юбку и запускал под трусики, умело и уверенно обрабатывая пальцами эрогенные зоны. Далее следовала третья стадия, самая увлекательная и сладостная. Аркаша валил даму на спину, попутно сбрасывая давно расстегнутые брюки, и прижимал ее сверху своим телом. Слова «нет», «не надо», «не сейчас», прерывистое дыхание обреченной ласкали ему слух, все больше распаляя его агрессивность и он овладевал ею, становясь полным хозяином положения. Входя в раж, он тем не менее всегда чутко улавливал момент, когда с «его женщиной» происходила разительная перемена: протестующие возгласы вдруг затихали, переходя в сладострастное посапывание, и она из жертвы превращалась в партнершу, сообщницу. Это был триумф опыта и напора, апофеоз всего действа! Ну, а завершалось все неизменно нудной четвертой стадией, которая всегда очень тяготила Аркашу. Партнерша превращалась в надоедливую телку, которая липла, хныкала и обычно уверяла, что после всего этого она уже не сможет жить без Аркаши. Он же думал лишь об одном – быстрее смыться. Выслушивай теперь клятвы верности до гроба и сказки, что он – второй и последний мужчина в ее судьбе, как же!.. И он со всем соглашался, кивал, сам убедительно говорил нечто похожее, прощался до завтра, чтобы исчезнуть навсегда.

Так было обычно, но сегодня у Аркаши складывался совсем другой пасьянс. Дама неспеша осмотрела комнату, цепким, придирчивым взглядом с ног до головы прощупала своего похитителя. В глазах ее светился неприкрытый цинизм.

– С кем имею честь? – спросила она так холодно и бесстрастно, что Аркаша тут же убрал руки и непроизвольно принял стойку «смирно».

– Аркадий Давидович, – ответил он намеренно развязным тоном.

– Ну, и что вы хотели, Аркадий Давидович? – тем же ледяным голосом поинтересовалась незнакомка.

– Вас.

Ощущая, что она подавляет его независимо-царственной манерой держаться, он, стараясь сохранить собственное реноме, все же продолжал гнуть свое.

– Значит, меня? – переспросила дама и, опустив чемодан, прошла вглубь комнаты. – А со здоровьичком как, не надорвешься?

Аркаше такой сценарий знаком не был; он не смог сразу достойно парировать этот выпад, а потом стушевался.

– Судя по койкам, кроме тебя здесь живут еще два человека? – полувопросительно полуутвердительно произнесла она.

– Да, есть тут еще дед с больным внуком, – стал поспешно разъяснять Аркаша, – так они ни свет ни заря сваливают и возвращаются поздно, часам к семи. Говорят, с Севера, нельзя пропустить ни одного луча солнца…

– А ты в это время здесь не пропускаешь ни одной гостиничной юбки, так?

– Не совсем… – уклончиво, ответил он.

– Тогда почему не на пляже? – она одним элегантным жестом сбросила с себя платье и открыла дверь в ванную комнату.

Аркаша переминался с ноги на ногу:

– Мадам, когда в кармане последняя трешка, на пляж не тянет.

– Ах, так? – иронично улыбнулась «мадам». – Поначалу я думала, ты матадор, но потом поняла, что ты – котик, и притом облезлый. Ладно, я пока приму душ, а ты достань чего-нибудь сухенького, да поживей, с жары жажда замучила.

Аркаша безропотно натянул потертые джинсы и отправился на поиски горячительного жаждоутолителя. Он безуспешно оббегал окрестности, однако винцо нашлось тут же в гостинице, у дежурной по этажу. Правда, удивил разлив – «Розовое столовое» содержалось в бутылке из-под «Пепси-колы», но зато стоило у доброй тети как раз трояк. Аркаша со вздохом расстался с последней купюрой и потопал обратно в номер.

Его ждали уже в койке:

– Мальчик, снимай штанишки и прыгай сюда. Ладно уж, утешу бедненького.

Аркаша чувствовал себя как на экзамене – близость с этой женщиной не приносила ему ни малейшей радости. Конечно, ее профессионализм в постельных делах был высочайший, но Аркаше стало не по себе, когда во время самой изысканной ласки он мельком взглянул на ее лицо и увидел открытые немигающие глаза, насмешливо наблюдавшие за его действиями. С грехом пополам Аркаша домучил этот каторжный акт и, абсолютно вымотанный, потянулся за бутылкой.

– Ну, что, мальчик, – сказала незнакомка, когда они глотнули вина, – взять бы с тебя бабки, да вижу, что тебе самому впору по миру с протянутой рукой идти.

Увы, это была сущая правда: ведь уже сегодня ему нечем заплатить за обед, не говоря о том, чтобы заплатить за номер в гостинице. А еще на что-то добираться домой… Уй!.. Он еще раз отчетливо осознал всю безнадегу своего положения и сник окончательно.

– Эх, котик, придется тебе помочь, – продолжала женщина и в голосе ее послышались заботливые нотки, – а так как благотворительностью я не занимаюсь, то немного поработаешь…

– А на кого работать? Как вас-то хоть звать?

– Это уж истинно в французском стиле, – негромко рассмеялась она, – сначала трахнуть, а потом спрашивать фио. Ладно, пиши, имя мое – Анжелика.

– Анька, то есть?..

– Анька у Чапая была, понял? – сказала она, сердясь. – А я, повторяю по слогам, Ан-же-ли-ка, если не контуженый – запомнишь.

– …Маркиза ангелов, да?

– Нет, таких балбесов как ты.

– Что ж, теперь буду звать тебя Маркизой. Так что за работу вы мне можете предложить, Маркиза?

– Работа, как работа, – после некоторого колебания ответила новоиспеченная Маркиза, – тут курорт, а на хорошем курорте всегда найдется свой промысел не только для красивой женщины, но и для слащавого мальчика. В таких местах полно молодящихся старух, готовых щедро заплатить за молодого жеребца. Слушай меня внимательно и не суетись. Помещение, как я поняла, свободно с утра и часов до семи вечера?

Аркаша согласно поддакнул.

– Значит так, завтра к десяти утра, чтобы был побрит, подмыт и свеж, как огурец на грядке, проще говоря, был готов к употреблению. К этому времени я с клиенткой буду прохаживаться под окном, выглянешь. Я обращу ее внимание на тебя, кивнете друг другу. После этого впустишь к себе и обслужишь тело, учтя пожелания трудового народа. Больше двух раз не надо. Далее не регламентирую, принимайте душ, резвитесь или еще чего, но к трем часам пройдешь вон в ту тенистую аллейку, я люблю в полуденный зной посидеть в холодке… Там и получишь у меня пятнадцать рубликов. Этого хватит пока платить за номер и на скромные харчи.

– Маркиза! – вскинулся Аркаша, разыгрывая благородное негодование. – Неужели ты думаешь, что я буду трахать каких-то дряхлых старух да всего-то за пятнадцать целковых!..

– Будешь, – спокойно промолвила та. – И не просто будешь трахать, а, как я сказала, с учетом пожеланий заказчика. А не хочешь – не неволю: завтра не выглянешь в окно – подыхай с голоду. Думаешь, очень мне надо тебя обхаживать – просто тебе дурачочку помочь хотела. Сочи только кажется бархатным городом, а ведь без денег тут сгниешь… Воровать, как мне кажется, ты не умеешь, до работы тоже смирный – пропадешь! Так что хочешь – не хочешь, а на панели все равно будешь, а там, глядишь, и голубые подберут: они-то дадут больше, только какать будет тяжело.

От такой невеселой перспективы Аркаша почувствовал жуткий дискомфорт в организме, внизу живота даже появились какие-то спазмы.

– Как видишь, выбор у тебя невелик, – продолжала Маркиза, произнося слова так, будто заколачивала гвозди. – Задергался: старухи, старухи… Знаешь, как говорят на Кавказе: «Десять тысяч не деньги, семьдесят лет не старуха». Прикинь своим умишком: занят будешь только до двух часов, а там пришел в аллейку, получил по тарифу и до следующего утра свободен. В Сочи ведь жизнь начинается с восьми вечера, вот и крутись, лови свою удачу, может, что получится. А теперь все, мальчик-котик, я исчезаю – дела не ждут.

Маркиза оделась по-солдатски быстро, привычным жестом поправила прическу и, бросив на Аркашину постель скомканный трояк, проговорила:

– Это тебе за угощение, поешь, рекомендую выпить сырое яичко…

С этими словами она подхватила свои вещички и была такова. Аркаша взял трояк, разгладил, положил в карман. Денежка была кстати – зверски хотелось жрать. Ну, пожрет, а как расплатиться за гостиницу?.. Неужели и впрямь придется за деньги ублажать всяких там бабушек-развалюшек, да и не за деньги, собственно говоря, считай, за пайку…

«А ведь никуда не деться, придется, – мысленно резюмировал он, – лишь бы не очень страшных приводила. А может, это и к лучшему, прочь сомнения, не хватало мне еще моральных терзаний… Будь, что будет, а теперь и похавать чего-нибудь пора, да не забыть бы про сырое яичко»…

И он, наскоро собравшись, успокоенный и приободренный, как человек, принявший в жизни важное решение, направился в ближайшую точку городского общепита.

…Утром следующего дня он проснулся в половине десятого, быстро принял душ, тщательно побрился. Вчерашний обед и сырое яичко пошли на пользу, так что возникшая потребность потешить свою плоть было вполне естественной, а не вынужденной необходимостью. Ровно в десять он вышел на лоджию. Маркиза уже прогуливалась под ручку с клиенткой. Его клиенткой. Сексуальное желание Аркаши мигом улетучилось, зато появилось другое – напялить по самые уши волшебную шапку-невидимку и стать прозрачным как мыльный пузырь. Однако было поздно, ему помахали ручкой, и он пошел открывать дверь.

Вошедшая женщина выглядела лет на пятьдесят. В ушах ее торчали огромные нелепые серьги, толстые сардельки пальцев не мог украсить даже ряд богатых перстней. Прямо с порога она одарила Аркашу золотой улыбкой в самом прямом смысле; у ней был не рот – сплошные залежи золота. Взгляд посетительницы был похотлив и нагл. И все бы ничего, если бы не ее непомерная полнота – при заурядном весьма росте она стабильно тянула за центнер.

«Да, послал же бог подарок, видать, работает продавцом в мясном отделе или поваром: вся в золоте и толстая, как хрюшка», – отметил про себя наемный ублажитель дамских телес.

Толстуха масляным взором обшарила приобретенного любовника и, по-видимому, осталась вполне довольна. Она повернула ключ в дверях и направилась к койке, проворно расстегивая на ходу пуговицы пляжного халата. Огромные белые мячи грудей пружинисто застучали по загорелому мерзкому пузу. Аркаша хотел было сказать, что раздеваться вовсе не обязательно, но не смог – ему стало тошно: «Эх, сейчас бы стакан водки!» – с тоской подумалось ему. А клиентка в одних трусах уже разлеглась на Аркашиной койке, отчего жалобно запищали все пружины, и бесстыже раскинула ноги, сплошь усеянные противными фиолетовыми узлами.

«И на эту поганую глыбу я должен лезть?!» – с омерзением подумал Аркаша, опасливо, как приговоренный смертник, приближаясь к собственной кровати. И тут ему в нос ударила смесь запахов лошадиного пота, который обычно исходит от тучных людей, и самой банальной менструации. У Аркаши закружилась голова, тошнотный ком застрял в горле, перехватив дыхание, колени подогнулись и уперлись в край койки.

– Вот это ты правильно, – похвалила его туша, – у меня, знаешь, сегодня как раз гости пришли, ко мне туда нельзя. Помассируешь пальчиком мой клиторок.

И она не церемонясь одну его руку положила себе на грудь, просунув между пальцами свой крупный пупырчатый сосок, вторую направила себе в трусы и подвела к нужному месту. Зажмурила глаза, как жирная сытая кошка, и проурчала:

– Начинай, лапка, но не быстро – я спешки не терплю.

Аркаша приступил к делу, «Хрюшка» блаженно запыхтела и, ловко стянув с него трусы, ухватила в кулак его член и стала водить им по второй своей дойке. Пыхтение ее перешло в стон, она повернула лицо к Аркаше и пухлыми напомаженными губами поглотила головку его члена, причмокивая, как грудной ребенок при кормлении. У Аркаши создалось впечатление, будто у него высасывают спинной мозг. К тому же от «массажа» начали уставать руки, а зубной мост клиентки больно царапал нежную плоть полового органа.

«Конец света! – подумал он, морщась от зудящей боли. – Впилась, сволочь, как в собственность, скоро в мочало превратит. Видела бы меня моя мама, вмиг бы в жмурик сыграла…»

К счастью, вскоре все закончилось: туша заерзала задом, мелко затряслась в экстазе и, вонзив когти в ягодицы Аркаши, затихла. Аркаша от резкой боли чуть не подпрыгнул до самого потолка, у него потек «спинной мозг». Сделав несколько глотательный движений ртом, «Хрюша», наконец, отпустила своего ублажителя. Аркаше было мерзко и пакостно, словно он прошелся босиком по свежему говну. Его аж передернула, и он сразу же бросился в ванную, смыть под струями воды все следы и позор сексуальной экзекуции. Он открыл только красный кран: поток горячей воды свинцово лупил по его телу, но он, казалось, не ощущал ничего, тело было будто чужим, бесчувственным, незнакомым…

Когда он вышел, его недавняя партнерша, придав себе облик добропорядочной матроны, уже стояла у дверей. На лице ее уже не было прежней истомы, а только сытая наглость и махровый цинизм.

– Ну, что ж, ты мне нравишься, так что я тебя фрахтую, – безапелляционно объявила она. – Сегодня, идем в ресторан, заеду за тобой к девяти. Будь готов.

И с этими словами хозяйка потрясающего бюста растворилась в дверном проеме с прытью, не свойственной ей комплекции.

«Всегда готов… – обреченно подумал Аркаша и, бухнувшись в койку, тупо уставился в потолок. – Вот тебе и Сочи, город-сказка, за пайку харят и фамилию не спрашивают, да какую там фамилию, именем даже не поинтересовались. Используют как биоробота – и все дела».

Да, зря он завидовал проституткам – чтобы заработать по-крупному на этом поприще, передок должен работать на износ, а если будут попадаться такие клиентки – через неделю импотентом стать можно. И вообще, после подобных контактов может развиться стойкая неприязнь к женщинам как таковым.

Он так и провалялся в койке, пока часовая стрелка наконец-то не подползла к цифре два. Поднявшись, он без всякого энтузиазма побрел в сквер на встречу с Маркизой. Та уже поджидала его в тенечке условленной аллеи. Аркаша плюхнулся рядом на ажурную скамейку. Маркиза открыла сумочку и протянула ему три пятерки:

– Получи, заслужил. Вами довольны.

Аркаша брезгливо сморщился и попросил:

– А вы не могли бы подыскать что-нибудь помоложе и поприятней. Наверняка в вашей картотеке есть варианты позаманчивей.

– Да что вы говорите?! – Маркиза пронзила его испепеляющим взглядом. – Ты, котик, совсем перегрелся: полагаешь, что восемнадцатилетние девочки с длинными ногами и осиными талиями будут барахтаться с тобой в койке и еще деньги тебе за это платить? На Украине по такому поводу говорят: «зовсим з глузду зъихав»! Я нашла тебе шикарный экземпляр: заведующая мясным магазином в приличном городе, тридцать лет замужем, муж – старый козел, импотент, но при чинах и портфеле. Дама голодна, сексапильна и к тому же жутко богата. Ей четыре дня отпуска осталось, только четыре, так что простаивать не будешь, покатаешься эти денечки как сыр в масле, а дальше что?

Аркаша неопределенно пожал плечами.

– А знаешь, есть хороший способ поправить свои дела, – вкрадчиво сказала Маркиза и, вынув из сумочки маленькую таблетку в прозрачной упаковке, протянула Аркаше. – Штучка импортная, срабатывает безотказно. Пока порезвитесь вволю, а за сутки до ее отъезда положишь своей возлюбленной в водку или шампанское, я уж не знаю, что вы там будете пить…

– Ты что, обалдела? – инстинктивно отпрянул от нее Аркаша. – Мне еще свобода не надоела…

– Струсил? Штанишки еще сухие? – язвительным тоном спросила Маркиза. – А делов-то на копейку, бросишь в бокальчик, выпьет и отключится до утра. Дальше совсем просто: впускаешь меня и я тебе помогу разобраться, что к чему. Получишь полтыщи и риску никакого.

– Это на словах все гладко, – продолжал сомневаться Аркаша, – а потом не успеешь очухаться, как звездочки в крупную клетку наблюдать придется.

– Чепуха! Никаких улик не будет, опьянела – и все! В милицию она не заявит, не дура, чтоб муж и дети узнали. Хоть она козла своего в грош не ставит, но развестись ни-ни… держится…

– Нет! – тяжело, со вздохом выдавил Аркаша. – Как хочешь Маркиза, но на такое не пойду.

– Я тебе за яйца не тащу, – она поглядела в зеркало, поправила губки. – Тряпка ты, все правильно… С тобой каши не сваришь. Да ладно. Я так понимаю, ты теперь из кабаков вылазить не будешь; задание несложное – попадется подходящий мужик, дай знать. Меня с двух до трех всегда здесь найдешь. И еще: ты у нас мальчик неопытный, чтоб никаких грузин, армян и прочих там… Лучше всего офицеры от майора до полковника…

– И чем это нам армяне с грузинами не угодили, – съехидничал Аркаша, – или у нас уже расовая дискриминация?

– Отнюдь, – Маркиза не приняла его шутливого тона. – Просто с кавказцами работать нужно тонко, тут нельзя ошибаться, так что этих я буду искать сама. Офицеры – совсем другое, у них можно забрать все, оставь лишь мундир и документы. Жаловаться не пойдут – пуще смерти боятся огласки. Не дай бог узнают жена, начальство – затеют служебное разбирательство на тему «моральный облик командира и о потере бдительности». Ну, а что старший офицер лучше просто лейтенанта, надеюсь, понимаешь сам. У лейтенанта взять нечего.

– Понятно, если что подвернется – услужу. – Аркаша встал со скамейки. – Схожу на море, искупнусь, потом похаваю. К вечеру надо быть в форме, а то эта фурия из меня быстро все соки выпьет.

– Ступай с богом, котик, и помни о моем предложении – передумаешь, дай знать…