Текст книги "Всем застрявшим в лифте"

Автор книги: Сергей Кобах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

КУСОЧЕК ИЗ 1992 ГОДА

Сейчас я остепенился и ИМХО поумнел, а тогда…

А тогда шла зима второй половины 1992 года. Второй год моего ликбеза в институте. Страна бурлила, как молодое вино, что-то делила и воровала, пьянствовала и стреляла по ночам. Зимы были теплее, пиво вкуснее и сон крепче. Будущее лежало передо мной белым листом, на котором я мог написать что угодно. А в это время…

А в это время заклятые соседи замышляли против меня очередную пакость. Благодаря тому, что я свою «Волгу» иногда парковал не по их правилам, у нас сложились чудные отношения. Они искренне ненавидели меня с моей машиной, я не менее искренне плевал на них. С более-менее молодыми и адекватными соседями я по-разному договорился, а эта парочка (муж и жена), свидетели нашествия хана Батыя, двумя ногами уже были в маразме и не понимали человеческую речь. А жестко объяснять им у меня рука не поднялась. И вот однажды…

И вот однажды утром в трескучий мороз не завелась машина. Я, матерясь на погоду, понуро побрел к остановке, представляя обратный путь. Обратная дорога тоже не подняла мне настроения. Вот в таком прекрасном расположении духа я подхожу к подъезду и вижу…

И вижу свою, замерзшую напрочь, под толстым слоем снега бедную машинку, которая стояла на дисках со всеми спущенными колесами. Радости моей не было предела. Заматерившись так, что в Рязанской области коровы обделались от испуга, я стал размышлять. Собсно, вариант был только один – соседи! Тем более как-то они обещнулись сжечь авто, на что были лениво посланы в глушитель. А вечером на рюмку чая заехали ко мне трое однокурсников и пара однокурсниц. Чай, как водится, быстро кончился, и мы вчетвером пошли за еще чайком. На мою беду, немного выпившие товарищи узрели мою раненую машину.

– Ну и хто ж ето? – ехидненько поинтересовались орлы.

– Дык, соседи милые постарались, – проинформировал я.

– Так, мож, того, – предложили гости.

– Чего «того»? – не понял я.

– Ну того, – пояснили они мысль, – соседей того, повоспитываем.

– Хе, нивапрос, тока за чайком еще сгоняем.

Сгоняли. Взяли вторую авто и сели в ней возле подъезда пить чай и сторожить недругов. А тем временем…

А тем временем их злой ангел-хреновохранитель нашептал соседям сходить за хлебушком. И они поперлись. Как они выходили, мы не видели, а вот как возвращались…

А вот как возвращались, мы хорошо видели. Шли они, эти два злобных божьих одувана, смотрели себе под ноги, чтоб, значит, остатки разума о гололед не выбить, и нас в упор не видели. В машине повисло напряжение. Когда эта пара дракул поравнялись с нами, я дал команду.

– Стоять, собаки, – вежливо сказал я им.

Снег свалился с козырька подъезда. Собаки присели, но, обернувшись и увидев наши дружелюбно настроенные хари, уже порядком подпорченные лишней дозой чая, парочка старичков так стартанула без лифта наверх, что я успел заметить только посыпавшийся с них песок.

– Хорош, – дал я отбой, когда спустя пару секунд после старичкового старта у них в квартире на восьмом этаже зажегся свет и послышался звук судорожно закрывающихся замков. И тут обнаружилось отсутствие сигарет. Палатка рядом. Поехали. На обратном пути нас тормознули милиционеры. Начался стандартный диалог дай-на-мало-больше нету и т. д. Но то ли настроение у меня было плохое, то ли звезды распорядились так, но в результате конфликта мы вчетвером оказались в обезьяннике. Разрешив позвонить домой, нашу группу орангутангов (ну как еще нас назвать?) торжественно поместили в клетку. Зайдя вовнутрь, мы настороженно обнюхались. Из темного угла на нас неприветливо взирал коренной обитатель жилища – ЛКН обыкновенный. Ссориться не хотелось, поэтому мы робкой стайкой подтянулись к нему и завели непринужденный разговор. ЛКН обыкновенный радостно поведал нам, что сюда попал за продажу бананов без разрешения и в доказательство этого продемонстрировал полный мешок бананов. Крупных. Желтых. Ароматных. По заблестевшим глазам коллег я понял, жизнь начала налаживаться. И точно. Через час мы, обожравшиеся бананами, полулежали на лавке. Почетную обязанность сидеть не двигаясь вертикально на краю лавки, чтоб, значит, остальные члены сообщества спокойно дремали опершись на него, мы единогласно, при несомненном желании кандидата, возложили на ЛКН обыкновенного. А в это время дома…

А в это время дома шел девичий совет, куда мы делись. Мой звонок немного прояснил ситуацию, и скоро собравшись, девчата, тоже между прочим испившие немало чайку, в три ночи ломанулись в отделение. Жравший обед наряд с дежурным был крайне удивлен, когда приоткрылась дверь и звонкий, чистый девичий голосок из темноты морозной ночи спросил-: – «Ну на х… вот так-то с нашими ребятами, а?!» От неожиданности сосиска вошла поперек в глотку старшего наряда. Сделав судорожное движение, он ее проглотил, но по глазам было заметно, что сосиска неспешно еще продолжает свой путь. Дежурный, поперхнувшийся чаем, собирал остатки напитка по столу, а чаинки, вылетевшие у него из носа, щелчком отправлял в сторону испуганно жмущихся в углу сержантов.

– Ну так как?.. – девчата начали терять терпение.

– Дык, они это, такие вот они, – начали хором жаловаться на нас менты, показывая пальцем на особо отличившихся. Девчата слушали и участливо кивали головами.

Под боком что-то зашевелилось. Это, почуяв дыхание свободы, попытался размять затекшее от долгого сидения в одной позе тело ЛКН обыкновенный. Позволив ему такую вольность, мы как обезьяны повисли на прутьях решетки и дурашливо завыли:

– Збрииииитеее нааас отсюююююдаааа!!!

Через некоторое время дежурный не выдержал. Открыв дверь, он жалобно попросил:

– Девушки, заберите их, а? Силов больше нет. Спать хоца, а они тут полчаса у более слабого примата бананы забирали, а как забрали, еще час чавкали так, что аж уши закладывало.

Ессно, девчатам дважды повторять не пришлось, и уже через двадцать минут мы дома продолжали чаепитие.

А одна из этих девчат впоследствии стала моей женой.

СЕРФИНГ НЕ ДЛЯ ИДИОТОВ

И какой придурок притащил эту доску на пляж, и что он собирался с ней делать, я не знаю. Но он ее притащил. Около получаса он, гордый, как самец павиана после спаривания, ходил по пляжу с этой доской под мышкой и всем своим видом намекал, что вот-вот кинется в бурные волны Черного моря и усмирит их этой самой доской. То, что волны в это время там были высотой сантиметров двадцать, его особо не волновало. Он был горд и гордился этим.

Я с интересом наблюдал, как идиот таскает по пляжу неудобное средство для серфинга, и ждал зрелища укрощения волн.

Честно говоря, я и сам не имел представления, что с такой доской делать, но знал точно – она плавает! А раз она плавает…

– Эй, ау, дай поплавать, – попросил я гордеца.

– А умеешь? – усомнился он.

– Разберемся, – туманно ответил я и взял доску.

На удивление, она оказалась тяжелее, чем я предполагал. Покрутив ее в руках, я подошел к кромке воды и небрежно бросил ее в воду. Доска плюхнулась в море и закачалась на волнах. «Она плавает, – отметил я про себя, – это уже хорошо».

С берега, не скрывая любопытства, на меня смотрели отдыхающие и еще одна девочка. Отказаться от показа мастер-класса я уже не мог. Публика и еще одна девочка ожидали от меня зрелища. Короче, точка возврата была пройдена.

Подойдя к доске, я осторожно потрогал ее пальцем ноги. Доска послушно пошевелилась и отплыла немного дальше. Глядя на нее, как Жанна Фриске на шахматы, я пытался понять, как люди на ней плавают?

После прокручивания в мозгах десятка вариантов я остановился на двух, как мне показалось, безошибочных способах плавания на этом обрубке.

«Ну, так-то я точно поплыву!» – подумал я, разгоняясь на берегу. Ага. Поплыл.

Мой план: разогнаться, прыгнуть на доску и по инерции отплыть от берега был идеален. Так я думал.

И я прыгнул. То, что эта доска окажется живой тварью, я никак не ожидал. Она как-то боком выскользнула из-под меня, и когда я очухался, то обнаружил, что лежу, плотно обхватив этот инструмент мазохиста. Только не на нем, а под.

– Пристрелочный прыжок, – сообщил я зрителям и одной девочке.

Им так было меня жалко, что они, сопереживая постигшей меня неудаче, корчились на берегу.

Короче, первый вариант не проканал.

Подхватив доску, я пошел воплощать попытку номер два в жизнь.

Дойдя до конца волнореза, я бросил доску в воду и немного понаблюдал, как она там весело скачет в волнах, немного больших, чем на берегу. Это показалось мне хорошим знаком, и я присел перед прыжком.

На берегу замерли отдыхающие и еще одна девочка.

– Ийееех! – оттолкнувшись от волнореза, взлетел я по направлению к доске. То, что попытка провалилась, я понял еще в момент взлета, наблюдая, как веселая волна относит доску из точки предполагаемого приземления.

«Только не рожей, только не рожей!» – шептал я, летя над морем. Естественно, как обычно, мой глуховатый ангел-хранитель не услышал приставки «не» в моей просьбе. В остальном он сделал все, как я его просил.

Стремительное приближение воды убило во мне желание к красивым кульбитам. Мне стало мгновенно плевать на отдыхающих и еще на одну девочку. Тут было уже не до эстетики красивого прыжка. В данный момент надо было позаботиться о сохранении кой-каких частей тела, поскольку ноги разлетелись в разные стороны, а доску отнесло недалеко, так что шанс оседлать ее, как Вакула черта, был ой как велик!

Усилием воли я свел ноги вместе и выбрал точку приземления.

Время остановилось. Стихли звуки и пропали запахи. Я подлетал к цели.

Буквально за долю секунды я понял свою ошибку, но было уже поздно! Сигнал, поданный мозгом ногам, был еще где-то в районе пупка, когда случилось это.

Набрав скорость падения дохлой белки с сорокаметровой сосны, я грохнулся ногами на край доски. Подлое средство волноплавания от такого обращения жалобно чавкнуло и резко встало вертикально. Разрезая пятками молекулы воды, я стремительно погружался в направлении обезумевшего от страха краба, который ошалелыми глазами таращился со дна на приближающийся подарочек. Подарочек, уже не стесняясь отдыхающих и еще одной девочки, матерился так виртуозно, что если эти слова переложить на музыку, то Моцарт бы выглядел уличным бродягой-не-удачником.

Доска от удара по краю встала вертикально и так размазала мне улыбку, что я стал похож на родного брата Чеширского Кота.

Ослепляя пляж навечно прибитой улыбкой, я погрузился в пучину. Подлая доска, сделав свое дело, поплыла дальше.

А на берегу продолжали корчиться отдыхающие и еще одна девочка.

МОТОРОЛЛEPPP

А кто катался на мотороллере? На грузовом? Муравей называется. А? От то-то.

В далеком детстве поехал я к родственникам родственников в глухую деревню под Майкоп. Деревня как деревня. Куры, коровы, мухи, алкаши и сенокос.

Народ пил в той деревне знатно. Их было примерно пятьдесят на пятьдесят. Жителей и зеленых человечков, которых они-регулярно видели. А нам, мальцам, радость пития была непонятна, поэтому мы проводили время в ковырянии прутиком муравейников, киданием камешкофф в озеро и прочих полезных делах.

И был там мотороллер.

Вообще, вся деревня ездила кто на чем. Нет, конечно, и пешком ходили. Но только до той поры, пока зеленый змий не срубал жителей напрочь. После этого вся деревня пересаживалась на мототранспорт. Кто на «Уралы», кто на мопеды, кто на мотороллеры. Вот такая байкерская деревня, блин.

В доме, где жил я, тоже был мотороллер. Грузовой. Хозяин им пользовался строго по назначению, то есть ездил в магазин, когда уже не мог ходить.

И был там пацан моих годов, который жутко обрадовался моему приезду и сразу пообещал, как стемнеет, поехать на мотороллере к девчонкам. На мотороллере и к девчонкам!!! Такого я даже в предновогоднем сне не видел. Идея захватила меня с головой. Собсно, «девчонки» были делом вторым, так как я тогда только в теории знал, что и куда. А вот перспектива прокатиться на мотороллере взволновала мою детскую душу не на шутку.

– Тока эта, – застенчиво сообщил я новому приятелю, – немного того, ездить на Ём не умею.

– Ага! – радостно заорал Толян. – Щас научим! Вот видишь, это газ, это скорость, вот так и так.

И чтоб закрепить полученные за пять минут знания, сделал круг по двору.

Остановившись возле меня и перебравшись в кузов, он скомандовал: «Садись!» Немного писая от волнения, я уселся на незнакомый доселе аппарат и с замиранием сердца немного погазовал. Мотороллер послушно зарычал, а мое сердце взлетело вверх и забилось где-то под кадыком. В этот миг я был самым счастливым пацаном на земле.

– Ну поехали, что ли? – раздалось из кузова.

Поехали – так поехали. Понятное дело, я сразу заглох.

– Газку, газку давай, – советовали из-за спины.

«Так, газ, скорость, газ, вторая», – прокрутил я в голове и дал газу.

Грохот в кузове показал, что мне удалось тронуться. Бешеной табуреткой доселе тихий мотороллер рванулся из-под меня. Обернувшись назад, я увидел необычную позу, в которой очутился Толян. Выглядывая откуда-то из-под коленки левой ноги, он что-то мне орал. Прислушавшись сквозь рев мотороллера, я услышал:

– Пе-е-ереключа-а-ааай скорость!!!

«Иопт, я же еще на первой еду!» – сообразил я.

Мотороллер уже летел по деревне.

Все-таки деревенские люди немного безбашенные. Ему бы проорать, что тормоз давить надо. А он скорость, скорость…

Для первой поездки я ехал довольно-таки неплохо, но соответствующих навыков еще не было, и поэтому, переключая скорость, опустил глаза в поисках педали.

Местные алкаши заинтересованно смотрели на малолетних камикадзе.

Местные девчонки давились от смеха, глядя, как я взлетаю в седле. Подпрыгивая на кочках, мой неукротимый мустанг устремился в центр деревни.

И я засуетился…

Опустив глаза, я напряженно вспоминал, на какую педаль надо давить, чтоб переключиться.

– У-у-ааааа!!! – заорал за спиной Толян.

Ну еще бы ему не орать. Он-то смотрел вперед и все видел. А впереди приближалась толпа то ли уток, то ли кур.

Наконец-то я вспомнил, куда надо нажимать. И нажал. Свист ветра в ушах показал, что мы существенно прибавили в скорости. И вопль Толя-на сзади, кстати, тоже это показал. Что он орал, я не слышал. Мне было не до этого. Потому что, подняв глаза от педали, я узрел грядущую засаду в лице стада домашней живности на дороге и бабки с клюкой на обочине. Бабка как-то уж очень воинственно вертела палку в руке, и на лице читалось, что ежели, не дай бох, мы задавим хоть одну курятину, то она посшибает нас как кегли. Метнувшись вправо, я понял, что словлю на колесо бабку. Метнувшись влево, я словил птахофф.

Ага, блин, тут вариантов не было. Либо бабку, либо птицу. С решимостью смертника я направил аппарат в центр курей.

Бабка на обочине, как чемпион по бейсболу, встала наизготовку.

Но птицы оказались не дуры. Видать, им было не впервой, потому что при нашем приближении они образовали коридор, в который мы благополучно и залетели.

Сзади нехорошо лыбилась бабка.

Дальше дорога шла под уклон. И я включил третью скорость. И без того неровная деревенская дорога стала конкретно неровной. Мотороллер швыряло от обочины к обочине. За нами непроглядным облаком клубилась пыль. За мной благим матом орал Толян.

– Толя, ты чЁ? – икая на неровностях дороги, спросил я его.

Обернувшись, я понял причину его воплей.

Толя лежал в кузове на животе как морская звезда. Руками и ногами он уперся в борта кузова. На каждой кочке его подкидывало выше низеньких бортиков, за которые он успевал уцепиться руками. Затем он опять плюхался на брюхо и раскорячивался в кузове. Процесс шел непрерывно.

Я и сам уже себе отбил весь филей, но, как остановиться, не знал. В процессе обучения эта мелочь была как-то упущена, а мой учитель в данный момент просто не имел возможности объяснить мне местонахождение заветной педальки.

Но все закончилось гут. Когда дорога пошла в горку, аппарат стал замедляться и в конце концов заглох.

Из кузова на меня, как живая отбивная, смотрел Толян.

ТЕЛЕЖКА

Хорошо все-таки придумали в супермаркетах. Загрузил едою всякою разнообразной тележку, да так с тележкой и покатил к машине. Хорошо, сумки руки не оттягивают, опять же пальцы для разных дел свободны. Красота, короче. Но вот только напрягает один момент. Выходишь ты из магазина, глядь, а твоя машина тележками, как забором, окружена. Только на крыше их нет, а так по всему периметру окружают. И вместо того, чтобы, скажем, на ветру побыстрее разгрузить свою телегу и, стуча зубами и всем остальным, залезть в теплое нутро машины, тебе приходится растаскивать баррикады из магазинных тележек, заботливо оставленных предыдущими покупателями.

Сначала ты стараешься их запарковать так, чтобы не мешались остальным. Потом, уже замерзнув окончательно, раскидываешь их по стоянке, как пьяная горилла бананы по джунглям.

Как лучики солнца раскатываются от тебя эти корзины на колесиках, а ты, похлопывая себя ушами по коленкам, матерясь и с грохотом втягивая чо-то там страшно гремящее в носу, трамбуешь пакеты и пакетики в багажник.

– Твою мать! – мелко трясясь и припадая к носовому платку, заорал я, залезая в машину. На улице природа, накурившаяся не на шутку, давила морозом и ветром.

Немного утихомирив в носу непокорный поток соплей, я начал отъезжать назад. Сзади какой-то синеносый мужик с упорством ледокола взрезал морозный воздух своей тележкой. Я тормознул, пропуская отчаянно матерившегося товарища. Ему было с чего материться. Его машина оказалась плотно заставлена тележками. С ревом и криком мужик принялся метать их по стоянке в разные стороны.

Понаблюдав через заднее стекло на подавление восстания тележек против человека, я не спеша тронулся домой.

Мужик продолжал свирепствовать и, не рассчитав в пылу битвы силы, толкнул пустую тележку в мою сторону. Она в свою очередь толкнула нагруженную телегу мужика. Ну а она легонько ткнула меня в бампер.

– Ну ешак! – хотел я выйти, но, посмотрев на перекошенную в безумной вакханалии рожу мужика, решил не обострять отношения. И поехал.

Смотрю, этот хрен горбатый бросил на фиг свое занятие и бежит за мной.

Я поддал газку. Мужик тоже прибавил. Я еще сильнее нажал на газ. Мужику стало жарко. Забыв, как пять минут назад он мерз как челюскинец на льдине, этот в явном неадеквате товарищ расстегнул дубленку и прибавил скорость.

Че этому идиоту надо от меня? Вроде никаких предпосылок не было – вертелось в голове. Нога инстинктивно придавила газу. Мужик бежал за мной так, что лошади удивленно оборачивались.

В прогретом салоне машины я в глубине души сочувствовал сумасшедшему бегуну, но останавливаться не собирался. Шесть лет психбольницы явно читались на его лице, когда он мне что-то орал и махал рукой.

Зрелище бегущего сзади идиота мне надоело, и я нажал на газ. Расстояние между мной и неадекватным гражданином начало увеличиваться, и я решил, отъехав подальше, остановиться и издалека спросить, что ему надо. Отъехал. Остановился. В метрах ста ко мне из последних сил бежал товарищ в дубленке.

«Извините, гражданин, можно поинтересоваться, какого лешего вам надо? Позвольте спросить, вам монтировкой между глаз врезать или сами сдохнете?» – вертелись у меня на языке вежливо-приветственные фразы, когда я сделал пару шагов к нему и поравнялся с задним бампером машины.

«Это че такое?!» – Мне сразу стали понятны дикие вопли мужика.

– Вот же…! – озадаченно бормотал я, ударом ноги выбивая непонятно как застрявшую под бампером телегу мужика и направляя ее на нижний уровень парковки.

Жалобно закричав как раненый олененок, мужик, резко изменив траекторию, гигантскими прыжками кинулся догонять тележку, которая скрылась внизу.

Больше я его не видел.

ДВАДЦАТЬ ЛЕТ Я НЕ ХОДИЛ В КИНО. И ВОТ…

– В кино хочуууу!!! – загундосило дите в воскресенье. – Там «Ледниковый период» идет. Пошли, а?! – и хитрые глаза, приняв жалобное выражение, уставились на меня.

Делать было нечего, и я, последний раз посещавший синему ровно двадцать лет назад, согласился.

Место просмотра было выбрано рядом с домом в…ээээ…блин, как оно называется… в опщем, где ашаны-икеи и прочие меги.

Купили билет. Я, памятуя закрытые сразу после начала сеанса двери в кинозал, торопил всех.

– Успеете, – успокоила меня кассир, – еще реклама не начиналась. Сеанс только в 14.10.

Я посмотрел на часы. Они показывали 14.07. Подивившись отношению ко времени (в мои времена все уже десять минут как пялились на пустой экран), мы пошли на вход.

Тут я удивился во второй раз. Народ пер в кино, как в столовку. Чипсы, попкорн, кола и прочие бонаквы заносились в зал в просто невообразимых объемах!

«Там разрешают жрать! – догадался я. – Уже хорошо». Поискав взглядом бутербродики, салатики и коньячок, я несказанно удивился. Их не было! Всякая отрава была, а нормального выпить-закусить нет. Наверно, молодежное кино, подумал я, но, выцепив взглядом необъятных размеров какого-то идиота с ведром (!) попкорна, изменил мнение.

Протолкнувшись к прилавку, мы заказали попкорна, колы и шоколадок. Пока нам все это готовили, еще один придурок таких же размеров (инкубатор их тут где-то рядом, что ли!?) взял опять ведро попкорна. Вы не поверите. Того, первого кренделя я видел издалека, но и то меня поразил объем емкости с попкорном. А тут рядом ведро показалось совсем астрономических размеров. Жиртрест отчалил от таблички «все тут постное» и поволок объем попкорна, который мне и за неделю не съесть, в темноту кинозала.

– Ничего себе!! – протянул я.

– И не говори, – поддакнула из-под мышки дочка.

Мы тоже взяли хрени всякой и ломанулись на свои места.

Я как себе это помню? Деревянные сиденья, узенькие подлокотники и ноги упираются в передний ряд. А тут… ипонамама!!! Сиденья мягкие, шевеляцца для принятия положения полулежа, подлокотники широкие, и, что меня окончательно прибило, в подлокотниках подставки под стаканы! Честно скажу. Я готовил свой зад для жесткого сиденья, и увиденное повергло меня в шок.

Мы сели. Я долго пытался настроить спинку и сиденье, пока не понял, что они двигаются только вместе. Сообразил. Устроился, расслабился и приготовился. И тут эта мандобелка на экране потащила орех. Грянул оркестр. Да, забыл сказать, что и звук я помнил тоже по своей молодости. И поэтому когда эта так называемая белка схватила орех, я ожидал ненавязчивой такой му-зычки. Но режиссер считал иначе. Он посчитал, что наступил самый торжественный момент.

И тут грохнули сабвуферы!!! Хоспади, КАК же они йопнули!!! Кресло подо мной вздрогнуло от низкочастотного БУММММ. Желудок упал вниз и, встретившись с яиаицами, задрожал вместе с ними. От неожиданности приподнявшись на ягодичных волосках и покрывшись испариной, я дернул рукой, и бумажный стакан с попкорном по витиеватой траектории ушел куда-то в темноту, по пути роняя кукурузные барашки.

– Шо за ннна?! – пискнул из темноты, как я понимаю, виденный ранее толстячок.

– Извините, – сказал я в пространство. – Теперь я пью колу, – добавил я.

Сзади раздалось судорожное шуршание жиртреста, перемещающегося по кинозалу подальше от меня.

Потом все было хорошо, наши победили, крокодилы остались голодными. Голодным остался и главный мамонт, но уже по другой причине.

Вопщем на следующей неделе опять пойду. Понравилось, однако.