Текст книги "Всем застрявшим в лифте"

Автор книги: Сергей Кобах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

МАСЛО, ИЗВИНИТЕ, ВАЗЕЛИНОВОЕ

Монетки, особенно медные, когда вынимаешь их из земли, имеют такой зеленый окисел. Есть много способов от него избавиться, один из них – это отварить монетки в вазелиновом масле.

На утро после раскопок, с помятой рожей, двухдневной щетиной и аццким блеском в глазах пошел я в аптеку, за вышеозначенным маслом. Ноги после многокилометрового марша по лесу болят так, что походка напоминает походку раненного под хвост пингвина.

Захожу в аптеку, встаю в очередь из двух человек. Через пять минут в аптеку заваливаются тинейджеры в количестве трех штук, облепляют стеклянный стеллаж с презервативами, пальцами показывают, ржут, шуточки разные тематические отпускают. Ну это понятно, в таком возрасте кондомчики воспринимаются смешно, не то что сейчас.

Подходит моя очередь, спрашиваю:

– Масло вазелиновое есть?

Молодежь, почуя жертву для шуточек, насторожилась.

– Сейчас, минуточку, посмотрю.

Аптекарша уходит в недра аптеки.

Молодежь начала подхихикивать за спиной. Слышу:

– Вазелин… Га-га… смазывать… га-га…

Но не зло так, с юморком, ага.

Из недр аптеки слышится голос аптекарши:

– Есть! Сейчас принесу!

Тинейджеры за спиной не утихают.

– Есть… повезло… а то без вазелина…

И тут чувствую, надоел мне их юмор однобокий. Ору через всю аптеку:

– А масло у вас в чем?!

– В стограммовых флаконах! Вам сколько?! Поворачиваю свою помято-небритую рожу к моментально притихшей молодежи, мееедленно, тыкая в каждого пальцем, пересчитываю их. Раа-аз, двааа, триии…»

«Трии!! – ору басом аптекарше. – Триии флакона!!!

Звук еще не долетел до аптечных недр, а детишки, побивая рекорды негритянских бегунов, уже валят, аки воши от скипидара, где-то на соседней улице.

ДАТЧИК ДВИЖЕНИЯ

В выходные после пива меня, как обычно, обуял зуд обеих рук. Хотелось ваять, творить и созидать, а не онанировать, как вы подумали. Хотя после пива что-либо созидать, сходно с этим, безусловно приятным, но несерьезным времяпрепровождением.

К пятой бутылке янтарного напитка зуд стал нестерпимым. Я, как одинокий мустанг по прерии, скакал по квартире, размышляя, что бы сделать такого полезного, и ничего не находил.

Фигня, подумал я, выкидывая очередную пустую бутылку и открывая новую, щас поброжу еще маленько, авось чего и придумаю.

С бутылкой в одной руке я в задумчивости побрел в коридор в надежде поймать вдохновение. Коридор был темен, как шахта в Донбассе, и я ни фига не удивился, когда, зацепившись в темноте ногой за что-то, с жалобным криком рухнул на пол. Пиво жизнерадостной струей ломанулось из бутылки и окропило мою горячую голову, что вкупе с ударом о пол этой самой головой привело к удивительно положительному результату. Я наконец-то понял, что буду сейчас делать.

Как же я мог забыть! Ведь накануне, в рамках борьбы с растратой электричества был куплен некий хитрый девайс, именуемый «датчиком движения», который планировался как раз к установке на коридорный светильник. Сия конструкция по замыслу создателя должна была включать свет при появлении людей и соответственно отключать его, когда люди уходили.

Правда, при изучении инструкции я немного поудивлялся затейнику-производителю, поскольку там был черный провод, синий и два красных. А инструкция гласила, что синий плюс красный провод – это в розетку, а черный плюс красный – на лампу. Какой из двух красных куда, производитель не уточнил.

Ладно, разберемся на месте, решил я, устанавливая стремянку. Отверткой я открутил светильник, предварительно обесточив его, открутил один зажим, затем второй. Свет из комнаты помогал ориентироваться в хитросплетении проводов.

Я аккуратно потянул проводок, чтобы извлечь его из зажима…

…Взрыв оделся мне на уши плотно, как ведро с дерьмом, брошенное с пятого этажа, свет потух, и я остался в полной темноте сидеть на верхушке стремянки, как филин на дереве.

– Папа? – осторожно позвало откуда-то снизу из темноты дите. – Включи, пожалуйста, свет.

Ага, блин, я типа специально его тут вырубил, чтобы поглумиться над ребенком!

Осторожно нащупав ногой верхнюю ступеньку, я сделал первый шаг. Собсно это был и последний шаг, потому, что нога соскользнула вниз и, изобразив красивейший шпагат, я стремительно ушел к подножию стремянки. Полет в полной темноте будоражил мысли и таил в себе много неизведанного, такого, как, например, упасть первым и гадать, светильник, который я отпустил в начале падения, где-то уже на подлете? Или все же зацепился там за что-то?

– Папа упал? – темнота родила очередной коммент.

Не, папа не упал. Папа йопнулся, потому что с трехметровой стремянки невозможно просто упасть.

Подождав еще пару секунд и не дождавшись светильника, я молодецки подскочил с пола, ну знаете так, как подпрыгивают в фильмах лежащие на спине кунфуисты там разные и каратисты? Ага, знаете. Красиво так, лежа, на спине, подкидываешь зад, потом поднимаешь верхнюю часть тела, одновременно пытаясь перенести вес на ноги.

Вот тока один нюанс. Никогда, никогда не делайте это в темноте! Тем более, если над вами стоит стремянка. Потому что нет на свете ничего более ужасного для психики, чем в темноте врезаться макушкой снизу в л-образную стремянку, которая по-заподлянски стоит как раз над вами.

Грохот обидевшейся алюминивой конструкции заставил тараканов отломить плинтус в поиске укрытия, а вслед за ними полетели обидные выражения. Очень обидные. Потому как верхняя площадка стремянки, собсно как и предусматривалось конструкторами, от удара снизу поднялась, и лесенка-чудесенка сложилась.

– Папа ударился? – традиционно изрекла темнота.

НЕЕЕТ, МЛЯ! Папа не ударился! Папа, как идиот в шляпе, стоит тут в кромешной темноте с лестницей на голове, которая сложилась на его макушке! А так нет, он не ударился! Просто лестницей уши зажало, а так ниче… Хорошо, хоть не йаица, мелькнула позитивная мысль.

Дальше неинтересно. Пробки я включил, датчик присобачил, все работает. Тока руками-ногами под ним надо махать как, Ван Дамм перед врагами, а то глупый датчик думает, что ты свалил куда-то, и вырубает свет, и тогда пальцем в глаз можно попасть как нефиг делать, особенно когда галстук завязываешь. Вот так, пля, и стою каждое утро, как хрен знает кто. Руками завязываю галстук, а правой ногой вожу сзади по воздуху, чтоб, значит, долбаный датчик видел меня постоянно.

КОЛЕСО-КОЛЕСИКО

Я, весь такой модный, на машине в свои двадцать лет еду уже не помню куда. Машина – «Волга ГАЗ-24», заметнейший аппарат с красным салоном. И все бы было с машиной хорошо, да вот только имела она одну отвратительнейшую привычку – ловить в колеса разные острые предметы. И, как правило, это происходило совсем не рядом с шиномонтажом, тем более что это сейчас их расплодилось, как ментов, у Кремля, а в те «времена былинные» шиномонтаж был заведением если и не редким, то и не так часто встречающимся, как щас.

Вопщем еду не помню уже куда, но помню, что куда-то на важную встречу. Музыка играет, новый бензонасос исполнительно сосет бензин, настроение выше среднего. Но машина-то «Волга!» Гвозделов туев… Короче, споймал я ржаву железяку в колесо.

Вышел, снял колесико, погрустил. Окинул взором окрестности и вообще затосковал, шиномонтажа рядом не было.

И вот стою я на обочине, а у колена, как верная собака, стоит колесо, и никто не останавливается. То ли рожей не вышел, то ли колесо их пугало, но хренушки кто остановился. Мысля переться пешком хрен знает куда с этим ни фига не легоньким колесиком, аки монах с веригами, радости не добавляла. Но делать нечего. Дав пинка колесу и придав ему нужное направление, мы потащились вдоль обочины, еще не зная куда. Колесо весело катилось, я же никуда не радостно шел за ним и размышлял, сколько мне еще ковылять до ближайшего шиномонтажа… Пискнули тормоза, остановилась машина, и водила шестерки участливо поинтересовался – куда путь держишь, пилигрим? Выслушав меня, он оптимистично поржал и сообщил, что искомый шиномонтаж находится буквально в метрах двухстах прямо по курсу. Это известие возрадовало меня пуще царя, узнавшего о рождении наследника.

С удвоенной энергией я покатил колесико дальше, тем паче что время уже поджимало. Через некоторое время увидев искомый сервис, я порадовался, что информатор не пошутил. До шиномонтажа оставалось метров двадцать, когда рядом с ним лихо тормознула какая-то иномарка и ее водитель, выскочив из машины, начал шустро вытаскивать из багажника колесо. Блин, время в обрез, а тут еще и этот, со своим колесом передо мной влезет.

Я прибавил ход.

Водила, видя такое дело, начал судорожно тащить колесо из багажника.

Я еще добавил скорости.

Водила, оглядываясь на меня и рыча, рвал из багажника зацепившееся за что-то там колесо.

Я достиг предельной скорости перемещения человека и катящегося колеса… А тем временем в утлом домишке с вывеской «Шиномонтаж» сидел и скучал без клиентов слесарь, совсем не подозревая о развернувшейся гонке двух страждущих бедолаг. В очередной раз бросив скучающий взгляд в окно, слесарь увидел машину.

– Клиент? – спросил он себя недоверчиво. – Клиент! Как есть клиент!

С великим оптимизмом он выскочил на крыльцо, которое для удобства закатывания колес было сделано пологим, без ступенек, и уставился на нас. Вернее, он сначала уставился на водилу, который, матерясь и рыча, как унитаз, продолжал дергать застрявшее колесо.

Потом он увидел меня.

Я к тому времени, завоевывая первое место в забеге, уже набрал скорость, неподвластную законам физики, а колесо вообще бежало впереди меня огромными скачками как самостоятельный организм.

В эту секунду я понял, что не успеваю догнать колесо. И еще я понял, что я меткий необычайно, примерно как Робин Гуд.

А слесарь этого не знал.

– А-а-э-эээ? – попытался он задать вопрос. Наверное, колесу. Потому что, когда оно начало преодолевать первые сантиметры крыльца, я еще был метрах в трех от оного. Глупое колесо и не думало снижать скорость.

– Ээээ?! – недоуменно воззрился слесарь на подлетающий к нему снаряд. Снаряд ни фига не ответил.

Колесо с нереальной скоростью врезалось в работника, и они с чудовищным грохотом скрылись в недрах шиномонтажа. Из помещения раздался звук тела о пол и какой-то звон, из чего я сделал вывод, что колесо и не подумало останавливаться на достигнутом. Как в воду глядел!

Забежав в полумрак шиномонтажки, я увидел нечеловечески расширенные глаза лежащего на полу слесаря. Этот взгляд контуженого выражал полное непонимание произошедшего и надежду, что добавки не будет.

Колесо валялось немного поодаль, рядом с рассыпанными из ящика инструментами и рядом с перевернутым чайником и еще какими-то запчастями.

…На пороге показался рычащий давеча недоумок с колесом под мышкой. Вперив изумленные очи на сотворенный бардак и на лежащего в шоке слесаря, водила, произведя в уме какие-то логические выкладки, понял, что первым он уже не будет по-любому. Он развернулся и, как палец в нос, шустро нырнул в свою машину вместе с колесом, которое он счел более удобным не класть в багажник, а положить на пассажирское кресло. «Ну нах-нах-нах», – бормотал он, отъезжая и оглядываясь.

…Ессно я извинился и толикой малой финансов искупил содеянное колесом.

… Когда я уходил из шиномонтажа, за спиной закрылась дверь, щелкнул замок и в окошке появилось объявление на картонке: «Открыто, стучите».

ЛАСТОЧКИ КИТАЙСКИЕ

Девочки – все-таки странные существа. И непонятные. Ну скажите мне, как с помощью «похудального чая» реально похудеть?! Я вижу только один вариант – при употреблении оного времени на жратву просто не остается, потому как понос пробирает такой, что бессмысленно скоблить ногтями по унитазу в надежде зацепиться за него, все равно взлетишь. Но нет, они свято верят в силу китайского чая под названием «Летящая ласточка». И не дай бог тебе попытаться опорочить эту чистую и светлую веру в китайскую медицину, намекнув, что узкоглазые братья были себе на уме, когда называли ласточку «летящей».

Канун нового 1998 года. Стол накрыт всем, чем положено, все в предвкушении праздника. Все, кроме меня. А потому, что мудрое руководство при составлении графика дежурств в праздничные дни зафигачило меня на первое января. То есть в семь нуль-нуль я должен, как шприц в заднице, уже торчать в карьере. Нда, хреновенький НГ намечается, пронеслась мысль, но стол был так заманчив, водка так холодна, а гости так настойчивы, что мне все же пришлось откушать с ними немного зеленого змия.

В четыре часа немного хмельной я пошел на кухню заварить себе крепкого чайку, чтоб, значит, полулитром этого крепкозаваренного напитка изгнать остатки хмеля. А еще я собирался поспать пару часов перед работой.

Полазив по кухне, я нашел упаковку чая. На упаковке красивыми иероглифами было что-то написано. Внутри я обнаружил с десяток пакетиков без маркировки.

Чтоб чай получился гарантированно крепким, я в пол-литровую кружку заварил четыре пакета, подождал десять минут, пока настоится, и выпил. «Хм, чай какой-то новый, с ароматизаторами какими-то», – думал я, допивая кружку.

И пошел спать.

Утреннее бурчание в животе я отнес к обильной праздничной пище.

И поехал на работу.

Первым делом – объезд карьера. Спустившись на пару горизонтов на сменном «Урале», я почувствовал удар. Нет, не по машине. Почему-то первый удар пришелся по голове, причем изнутри. Затем без промежутка последовал второй удар уже в животе, и я резко почувствовал себя на грани казуса.

– НАВЕЕЕЕРХ!!! – заорал я водителю, который, глядя на мои вылезшие из орбит глаза, даже не стал задавать наводящих вопросов. Птицей вылетев из карьера, «Урал» затормозил возле конторы. Я, аки мартышка, напуганная тигром, стремительно летел по направлению к клозету, на ходу пытаясь расстегнуть ремень. Из окон выглядывали озабоченные рожи коллег, гадающих, с какого перепугу ответственный дежурный горным козлом скачет возле конторы.

Вот, вот он спасительный санузел!

«И чего же я такое съел?» – гадал я, возвращая глаза в исходное состояние, и еще не догадывался о постигшей меня радости очищения организма от шлаков и токсинов по методу древних китайцев.

Как оказалось, шлаков во мне было немерено, что я и понял при попытке повторно посетить вверенное мне предприятие. Опять не успев спуститься в карьер, я почувствовал знакомое клокотание. Водитель подозрительно посмотрел на меня. Ему же, темному, и невдомек было, что это ласточки искали выход.

«Твою мать», – сквозь зубы процедил я, концентрируя силу воли в районе-пупка. Опытный водитель, глядя на мои вылезшие уже в знакомом направлении глаза, молча развернулся и погнал к конторе.

В привычном стиле напуганной мартышки я на полусогнутых бежал к знакомому сортиру. Бурлило не только в животе, но и уже в голове.

«Что ж за напасть такая? – размышлял я, еще раз победив ласточку. – Али траванулся чем? Может, водка была несвежая?»

С этой мыслью я еще три раза пытался объехать карьер, но все три попытки оказались неудачными.

Теперь мне было проще. Я сидел в своем рабочем кабинете и, прислушиваясь к ощущениям, ждал прилета ласточек. От кабинета до санузла было расстояние метров пятьдесят по прямой, но стая ласточек налетала настолько внезапно, что пока мозг это фиксировал, ноги, ведомые животом, уже давно несли меня знакомой дорогой.

Весь день меня мучили вопросы: «Что это? И за что мне это?» Поэтому, когда вечером, на трясущихся ногах зайдя домой, я услышал:

– А кто это мой чай для похудания выпил? – то обессиленно сполз по косяку. Меня согревала одна мысль – я знаю причину!

ЭХ, РЫБАЛКА!

Работал я как-то на одном горнодобывающем комбинате на совсем Крайнем Севере. А специфика производства такова, что постоянно к нам прилетали различные заграничные товарищи, кто контракт подписать, кто оборудование гарантийное подремонтировать. Но это сервисмены, так сказать. И еще прилетали всякие средне– и высокопоставленные товарищи. Зачем – не знаю, вроде как по работе, но подозревало – отдохнуть на рыбалке-охоте. Вот о последнем и будет сказ.

Прилетели раз представители «Дебирса» (фирма алмазами занимается). На кой они в эту глушь приперлись – до сих пор не пойму. Хотя слышал, что у них такие поездки экстримом считаются. Ну примерно то же самое, что нам с Эвереста с голой задницей на ежике съехать.

Вызывает меня, значит, директор и грит:

– Нам выпала честь принять на нашей северной земле представителей… – Потом подумал и продолжил, – короче, Серега, собирайся, повезем этих долбо…ов на рыбалку. Харч не брать – все за счет конторы.

«Нивапрос, – подумал я, – не впервой». Эх, наивный чукотский юноша, да кабы я знал, чем все кончится…

1. Туда

В общем, летим мы на вертушке «Ми-8». Я, директор, товарищ, два иностранца и переводчик. Глядя на хитрую рожу переводчика, я еще подумал, что, видимо, ему не впервой такие мероприятия. И не ошибся. Потому что он надрался еще до прилета к точке и свои переводческие обязанности забросил на хрен. Да и с русским у него начались напряги. Но ничего так не способствует взаимопониманию народов, как вовремя выпитая восьмая.

Прилетели – сели – разгрузились. А сели на островок, так как больше нигде места нормального для посадки не было. А зимовье на другом берегу, то есть до него еще на моторке пару километров плыть. Пока я готовил мотор, бутор весь в лодку грузил и как-то немного отвлекся. Оборачиваюсь – на меня две пары окосевших импортных глаз пялятся. И пытаются выдавить из себя какой-то вопрос. Я чел вежливый, честно попытался понять, что они хотят. Но они, тупые, так и не смогли объяснить, че им надо. Тут из-под коряги раздался голос, от которого я сиганул на соседнюю сопку. «Во, блин, – пронеслось в голове, – на пустом берегу – коряги говорят. А что будет, когда в лес зайдем?» Но это пытался спасти положение лежащий под корягой на животе переводчик.

– Эни… это… б..я., хотят… спрсть… про… – И заснул.

Мое любопытство достигло апогея, не каждый же день представители такой компании что-то хотят у меня спросить.

– Да не бери в голову, Серега, – сказал директор. – Они хотят узнать, когда поплывем. Все они на каждой рыбалке задают один и тот же вопрос.

Подивившись богатому опыту директора и опрокинув стопку, я с сомнением оглядел людей – иностранцев, постепенно превращающихся в балласт. Балласт о чем-то оживленно между собой говорил, по четыре раза повторяя фразы. В разговоре отчетливо слышалось слово «Бай-най». Тут уж я сам догадался, что пока я наводил марафет, директор под предлогом «А выпьем за северного бога леса Байная!» влил в них критические для их организма триста граммов. Водки. Ну, все, лодка на воде, переводчик, притворившись в спальный мешок, свернулся на носу, плывем. Плыли недолго, потому киче интересного не было, кроме того что иностранцы начали сносно материться по-русски. Приплыли к зимовью, сели у костерка, слышу: балласт опять что-то спросить тужится. Рыбачить хотят – раздалось у меня над ухом. «Бля-а-а!!!» – спокойно подумал я, подскакивая над лесом. Это подкрался проснувшийся переводчик, который готовился в бой со стаканом в руке.

– Твою мать, му…к тя в ухо! – обрадовался я его пробуждению.

Пока я искренне радовался, эта собака успела залудить стакан и рухнула на мох в позе «Напугай медведя».

– Серега, – зашептал директор. – Отвлекай этих дятлов, а мы быстренько сети поставим.

– Гуут, – сказал я и начал отвлекать.

А поскоку я не клоун, то отвлекать умею тока одним способом, а именно налил я им стопки и выдал тост что-то за порядком им надоевшего Байная, северные красоты и т. д. Переводчик что-то там пытался переводить, но судя по тому, как иностранцы с ужасом на лице засадили зараз смертельную для них дозу алкоголя и испуганно начали озираться, он где-то ошибся в переводе.

Тут появились директор с товарищем и тремя рыбинами.

– Когда будем рыбачить? – опять поинтересовались гости.

– Дак это, уже рыбачим, – сказал директор и подтвердил это, показав рыбу.

Подивившись загадочной русской рыбалке, гости грустно посмотрели на остатки водки в бутылке. Уловив их взгляд, директор дал команду:

«Серега!»

И глазами так влево-влево. Я хоть и не клоун, но и не тупой. Проследив за направлением взгляда, меня затрясло от ужаса – под елкой стояло три ящика водки! На два дня! На шесть человек! Чтоб два раза не бегать, я приволок один ящик к столу. Гости оживились, я приуныл. Тащить до лодки и потом закидывать в вертушку эти тела мне как-то не климатило, но выбора не было. Закон гостеприимства превыше всего! После этого пить со стопок показалось мне верхом неприличия, и я, налив стакан, пошел побродить по берегу. Возвращаясь назад, я прошел мимо двух идиотов, говорящих не по-русски, которые фотографировались с длинючей удочкой, на крючок к которой была насажена три часа назад вытащенная из сети рыбина.

Потом было бутор – лодка – я на румпеле – заглохший посередине реки мотор – ко всему привыкшие пилоты, помогавшие погрузить переводчика, который, приняв позу морской звезды, никак не хотел пролазить в дверь вертушки.