Текст книги "Всем застрявшим в лифте"

Автор книги: Сергей Кобах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

А МОЖЕТ, НЕ СТОИЛО ПИТЬ В ВЕРТОЛЕТЕ?

– …А где – ЭТО?! – сквозь шум винтов проорал Петрович и, дабы быть понятым правильно, ткнул рукой в кучу вещей и эдак щупальцасто пошевелил коротенькими волосатыми пальцами. Он всегда ими шевелил, когда старался донести свою трудную для понимания мысль до собеседника. Иногда казалось, что в начале разговора он выпускал из рукава стаю диких и вертких гусениц, которые, следуя его мысли, хаотично шевелились, то ускоряя движение, то замедляя.

Остальные пассажиры хоть и не услышали Петровича, но каким-то чудесным образом сумели прочитать его пальцатую пантомиму и в ожидании чуда уставились на меня.

Ну, в этом плане я фокусник еще тот! Засунув руку в кучу шмоток, я выудил оттуда заранее подготовленный ящик и водрузил его между скамейками. Откинув крышку, я гордо глянул на народ. Дескать, вот как, не просто водка с водкой! Из ящика выглядывали хвостики петрушки, где-то рядышком примостились помидорки, которых с боку подпирали огурчики; шматок сала, при производстве которого разорилась половина свинарников Украины, распирал ящик от стенки до стенки; курочка, бесстыже задрав ноги, смотрела на нас голым копченым задом, из которого почему-то выглядывала редиска. Ну это я недосмотрел, потому что остальная редиска заполняла свободное пространство ящика, деля место с чуждой здесь банкой маслин.

Не успели лопасти сделать и двух оборотов, как закусь была извлечена на свет божий, ящик закрыт и организован полетный стол.

– Ну, за взлет! – поразил всех оригинальным тостом Петрович. Водка ухнула вниз и теплой волной пошла по организму. Дав ей пяток секунд свободы распространения, я захрустел огурчиком, зачавкал помидоркой и грызнул нехилый кусок сала, лежащий на черном хлебе.

– Ну, за полет! – Это Петрович продолжал поражать нас новизной тостов.

…Нет, все-таки самая первая рюмка – это песня. Все остальное, по большому счету, обыкновенная пьянка, думал я, пробираясь в хвост вертолета для последующей дремы. Лететь было еще долго, и больше я не выдержал бы. Распечатанная седьмая уволокла мой разум в темные дебри и наполнила ноги опилками. Еле добравшись до хвоста винтокрыла, я прилег и сразу захрапел.

А в это время народ тоже решил поспать и для этой цели начал разбирать вещи, выискивая себе мешок помягче. Что-то было взято из кучи, на которой я лежал, что-то сбоку.

В итоге их необдуманных действий я как лох оказался без постели, на голом металле в самом хвосте. Не спрашивайте про удобство, не помню.

…Через несколько часов вертолет сел на заданной точке. Народ, кряхтя, выполз на улицу и сумрачно стал обсуждать, как бы с наименьшими затратами выгрузить борт.

– А что тут думать? – молодой технарь аж искрился идеями. – Давайте задние створки откроем, шмотки все и вывалятся.

– А чо! Молодец! Давай, открывай свой сим-сим!

Технарь радостно побежал к хвосту вертолета, зрители стали по разные стороны. Собака, зная про вертолеты все, стояла посередине и смотрела наверх. Она знала, открываются створки – и оттуда человек начинает выгружать разные коробки. Иногда со вкусностями. Лайка водила носом в надежде уловить запах еды и с надеждой смотрела на вертолет.

И вот… Технарь дернул замок… Народ, стоявший по обе стороны, начал помогать разводить начавшие открываться тяжелые створки… Лайка, навострив уши, вглядывалась в темное нутро вертолета через все больше расширяющуюся щель.

…А тем временем я хорошо помнил, что засыпал в вертолете.

Бля… Открываю глаза, все, песец! Падаем! Вертолет падает! До земли каких-то полметра осталось! Все, щас разобьюсь! Простите мне, кого я не успел!!!

Глаза успели зафиксировать приближающуюся землю и какое-то животное подо мной.

Животное лайка, не ожидавшая такого карамболя, распучив в ужасе глаза и растопырив хлебальник, не в силах сдвинуться с места, смотрела, как на нее, с воплем последнего якудзы, из темноты вертолета горизонтально летит человек.

– Шмяк!! Уи-и-и-и-иии!!! – пронзительно, как изнасилованная свинья, заверещала совсем не по-собачьи лайка. Накрытая моим телом, она как-то булькала и судорожно пыталась вырваться на свободу.

В моей голове совсем все на хрен перемешалось. Но я точно знал одно – я жив.

Вот только… Хмм… Но что это так в животе бурчит? Я повернулся на бок. О! А теперь визжит? Я зашевелился, устраиваясь поудобнее. Во! Опять бурчит.

Собак, зажатый головою под моим брюхом, приняв рачью позу, тщетно пыталась обрести волю. Где-то в районе пупка она сильно кричала, но наружу доносилось только что-то типа – «бррххыбррр».

Наконец извилинки по одной, по две, но заняли свои места. Я встал. Собак, как освобожденный женщин Востока, шумно охая и отдуваясь, отбежал в сторону на безопасное расстояние и оттуда крутил лапой у виска.

Народ же, как водится, пошлил не в тему.

А мне было хорошо… На природе.

ЛОЖКА

Где-то в середине моего деццтва батя начал брать меня на рыбалку. Даже теперь, вспоминая, как мужики, сидя в зимовье, хлебали ушицу, пили водочку и вели неторопливые беседы, мне иногда хочеццо обратно. Но тока не вот в этот день.

А потому, что в тот день я потерял ложку. Ну потерял так потерял. Кто бы стал плакать? Я, ессно, тоже не стал. Но там, на рыбалке, ситуация совсем иная, нежели в офисе. Поскольку по давно заведенной традиции ложки на рыбалку беруццо деревянные. Уж не знаю, с чем это связано, но подозреваю, чтобы варежку не ошпарить горячей ухой. Особенно когда ты эту варежку разуваешь как таймень. Ну ладно, ближе к делу.

Потерял я ложку. Блин, повторяюсь, ибо сия трагедия преследует меня до сих пор.

Что делать? Запасной нет ни у кого, а свои у всех заняты. А ложки деревянные. Хотя я уже про это говорил.

В общем, один товарищ, заливая в свой ротовой кратер грамм двести ухи из ложки, или как он ее нежно называл – «сиротинушка», посочувствовав, мне предложил:

– А чо, ложки деревянные, сходи, выстругай сам себе весло по размеру.

Батя еще так подозрительно глянул на меня, но ничего не сказал.

А вот идейка мне очень понравилась, и хотя жрать хотелось дико, тем не менее я в азарте ломанулся в тайгу, прихватив с собой топор.

Вырезать ложку, как оказалось, дело не такое и простое, как я думал поначалу. Испортив пару гектаров леса, я понял, что технологию выковыривания требуемой полости ножом надо пересмотреть в корне. Через пять минут раздумья я родил новую, явно революционную технологию производства ложки.

Засунув нож в ножны, я отхреначил от елки небольшой сучок, в руку толщиной и длиной в полтора метра. Потом, все топором же, я подогнал ее под длину будущей ложки. Это требовалось по придуманной революционной технологии. Получился небольшой обрубок, при умении из которого можно было сделать макет автомата Калашникова. В масштабе один к одному.

Потом я обтесал кору, стесал конец заготовки и несколькими движениями вырубил необходимое углубление. На первый взгляд, ложка мастера была неказиста, но зато по прикидкам она должна была вмещать не менее двух литров ухи.

Правда, изнутри пучком торчали какие-то заусенцы, напоминающие сдохшего бурундука-блондина со вздыбленной шерстью, но голодняк не дал мне произвести финальную шлифовку. Потом, все потом. Сейчас – жрать!

Когда я появился в зимовье, опираясь на ложечку, уха у мужиков пошла обратно. Здоровенные и суровые северные мужики содрогнулись.

Кто-то икнул, кто-то перекрестился. Самые умные и дальновидные ломанулись к чану с ухой, дабы налить себе добавки, пока я с этим монстром не поперся хлебать пищу. Остальные, с опозданием оценив объем инструмента, выстроились в очередь к чану. И все это в полной тишине и подозрительно оглядываясь назад, потому как сзади стоял я и поигрывал ужасающим деревянным изделием.

Даа, этой ложкой можно было с успехом и драться, и пожары тушить. Да мало ли еще применений можно найти хорошему предмету.

Когда же я подошел к чану, зачерпнул оттуда всего один раз и оповестил, что на этом уха кончилась, мужики с благоговейным ужасом посмотрели на мое весло и затряслись в ознобе. Потому что присутствие члена команды с такой вот гипервещью навевало смурные мысли о грядущем голоде для остальных членов.

Вот тока кушать моим шедевром было нельзя. Тяжеленная, как гаубица, она, наполненная ушицей, играла в руках как живая, да и в рот без пластического хирурга не пролезла бы. Это все равно, что взять Буратино за ноги и его пастью хлебать уху.

В итоге мужики порешили, что ну на х вот такие мои эксперименты и выделили мне чью-то ложку. А заодно поинтересовались, так осторожненько, а не потерял ли я, кроме ложки, еще чонить?

СПУТНИКОВОЕ ТЕЛЕВИДЕНИЕ

Поставил себе «Триколор». Антенну на балконе прикручивал сам. Пока я с ней занимался (сверлил, собирал, на стену крепил), с соседнего балкона на меня с любопытством пялилась стайка местных алкашиков. Курили, чой-то обсуждали, спорили интеллигентно.

Как потом оказалось, все они живут в этом доме.

Но мне на них немного интеллигентно по х, посему, прицепив антенну на балконную стену, я начал собирать инструмент.

– Эй, сосед, – любопытство одного товарища плеснулось через край, – это для телика?

– Ну да, для него, – подтвердил я догадку.

– И чо, хорошо показывает?

– Отлично! Тридцать в идеале.

– Да ну?!?!

– Ну дык, йопт, спутниковое телевидение. XXI век. Видишь, – я кивнул на соседний дом, крыша которого напоминала терминал с летающими тарелками, – вон такие же у людей стоят.

– И где такое купить?

– Да вот, возле дома, в магазинчике, там все есть.

– И почем антенна эта?

– Не помню, чой-та недорого совсем.

Алики быстренько собрали симпозиум и через десять минут пошли в магазин за спутниковым телевидением.

– Эээй!!! Сосе-е-ед!!! – сидя в комнате, услышал я.

Выйдя на балкон, я узрел радостно улыбающегося соседа, любовно поглаживающего диск антенны.

– Сосед, дай мне дрель, а? Я щас быстренько просверлю и верну.

Я дал. Через полчаса он, как и обещал, вернул дрель.

– Ну, а теперь куда ее втыкать? В телик? – по глазам соседа было видно, что ему не терпится приобщиться к прогрессивному человечеству.

– Не. В ресивер.

– В… эээ… куда?! – слово для него было дикое, непривычное, и по-моему, слегка грубое.

– В ресивер. Он вместе с антенной должен продаваться. А ты, чо…? Только…? Йопта…

– Ну да, купил антенну за штуку, жене грю, щас будем кина разные смотреть. Даже на балкон ее сводил, чтобы твою антенну показать, шоп она, значит, меня за эту тыщу рублей не сожрала. А ресивер, он что такое? И скока стоит? Скока-скока? Не врешь? Да ну на..? Вот же пляа-а-аааа…

Сел на табуретку, закурил.

– Ндаа-а-ааа… Ну ладно, моя-то дура мелкая, только погавкает, и все. А вот Петькина дирижабля, она ему эту антенну в самый зад запихнет и не поморщится. Да и у Витьки тож…

Он поднял на меня свои грустные, как у сенбернара, глаза.

– А мы ведь все по антенне купили, все пятеро.

…До сих пор не могу представить картину, как пять алкоголиков заходят в магазин, покупают пять спутниковых тарелок и впятером чинно удаляются. Смотреть спутниковое телевидение…

НУ, ЧИСТО СЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА

Грузди, они такие, растут где ни попадя. То в лесу живут, а то в кустарнике. Кустарник высотой с меня ростом да еще густой, как спина у орангутанга. Продираешься сквозь него, аки воша сквозь шерсть. Но зато груздей до фига.

Залез я, значит, на поляну, принял позу коленопреклоненную и пополз косить грибочки. Метров псят ракоходом прополз, чую, мослы затекли совсем, негнучие какие-то стали. Выпрямился, потянулся, членами хрустнул. Хорошо!

Вдруг слышу, где-то впереди баба с мужиком переговаривается, конкуренты, блин. Ну лана, тайга большая, всем хватит.

Размялся, значицо, и опять носом в землю. Еще псят метров в колено-локтевой позе одолел.

Тут, чую, кустарник трещит по-страшному, пыхтение чье-то чудится. Воображение сразу нарисовало косолапого, тем паче уже имели место прецеденты.

Ну вот и все, думаю, поел Серега грибочков груздей под водочку. Щас самого схомячат враз и не подавятся. И так жалко мне себя стало, ажно до слез, до икоты и мурашек.

Бежать смысла нет, эти сволочи хоть и зовутся косолапыми, в наперегонки с ними бегать – дело дохлое. Оне развивают такую скорость, что пусти их на МКАД и повесь на лоб фонарь, то все бы уступали левую полосу.

Вот такая ситуевина.

Я весь сжался в маленький комочек до разметов хомячка, присел как можно ниже и сижу не дышу. Тока стучащую челюсть руками обеими придерживаю. А ОНО все ближе и ближе хрустит ветками. И главное – в моем направлении.

Хруст все усиливался… Сижу дрожу… В просвете показалось что-то темное… Дышать перестал… Кровь замедлила перемещение по организму…Темное все ближе и ближе… Ну вот и оно… Все… Псец…

Раздвигаются кусты…смотрю, незнакомая баба, увлеченная грибами, не поднимая головы, на карачках перла на меня, как бульдозер. До нее еще пару метров. Сижу размышляю, что делать. Хотел вежливо кашлянуть, но вовремя одумался.

Бабы оне того, существа дюже нежные и нервительные. Это ежели просто так. А у этой в одной руке ведро, а в другой нож. И шут ее знает, что она сотворит от неожиданности. Могет просто обделается, а могет и ножиком в душу зарядить от страху.

Сижу, размышляю, ситуация все больше накаляется, а решение как-то не приходит.

И тут у бабы кончились грибы, она подняла голову, и мы встретились глазами.

– Здрассте, – вежливо сказал я, глядя на нее из зарослей, улыбаясь и радуясь, что все так хорошо закончилось.

– А-а-а-а!!! Ы-ы-ы-ыы!!! – от ее вопля в радиусе километра полегли деревья и содрогнулись грибы. – Аа-а-ааа!!! – винтом крутанувшись на одном месте, она в один миг исчезла с поля зрения, стремительно ломанувшись от меня, теряя по пути грибы из ведра и с корнем выворачивая грудью попавшиеся ей на пути деревья. – А-а-аа… – затихло где-то далеко.

Наступила тишина. Стало слышно, как начали вылазить испуганные грибы.

«Неудобно как-то получилось, – мелькнула мысль. – Ну ладно, бывает».

…Обобрав участочек, мы решили проехать чуть подальше. Тоже в кустарник, только километра два ниже. Как и ожидалось, там тоже оказалось немерено грибов, поэтому в креветкиной позе и звонко хрустя ветками из-под колен пришлось проползти довольно-таки приличное расстояние. Грузди росли один за одним, поэтому приходилось пахать, не поднимая головы.

Опять затекли члены.

– Дежавю какое-то! – подумалось мне, когда, подняв голову, я узрел в кустах ну просто по-нечеловечески распахнутые глаза. Два бездонных озера с плещущимся в них ужасом взирали на меня из-за веточек. Их обладательница сидела на карачках и всеми силами пыталась уменьшиться в объемах. (Прям как я давеча.) Хотя тело с пропорциями бульдозера трудно уменьшить до размеров шустрого лемминга, но скрытые возможности женского организма иногда творят чудеса и поражают своим разнообразием. А способность ее лица к мимикрии вызывала жгучую зависть у всех ящериц мира.

– А-а-а-ы-ы-а-а-ааа!!! – резанули уши знакомые звуки. – Аа-а-а!!! – в лицо ударили комья земли из-под копыт. – А-а-ааа!!! – И очередная просека, проложенная мощным и безумным телом, пролегла на северо-восток.

Какое пугливое женсчино нонче пошло. Пугливое и недоверчивое. Недоверчивое и невежливое. Нет бы поздороваться, за жисть погутарить. Так нет, сразу «а-а-аааа!!!» и в кусты. Будто действительно медведя-насильника встретила. Иэххх…

ЗА ДОМАШНИМИ ДЕЛАМИ

Въехав в новую квартиру, я ощутил какое-то неудобство. Покопавшись внутри своих чувств, я пришел к выводу, что неудобство было вызвано отсутствием таких милых сердцу мелочей, как посудомойки, системы фильтрования воды и измельчителя. Измельчитель это такая хрень, которая ставится на сливе в раковине и перемалывает пищевые отходы.

За последние несколько лет я как-то привык, что в выносимых мусорных пакетах пищевые отходы отсутствовали как класс. Наверно, кроме говяжьих костей. Все остальное с любовью и знанием дела пожирал любимый всеми домочадцами измельчитель. Или, как мы его еще ласково называли, Бульбулятор.

Бульбулятор был неприхотлив, прожорлив и стремителен. Кости от цельной курицы он перерабатывал секунд за пятнадцать. Косточки от персиков чуть подольше. При этом он радостно рычал и требовал еще. Все, что не мог перемолоть, он как истинный Бульбулятор – понадкусывал. Пример тому – несколько чайных ложек со следами зубов кровожадного Бульбулятора.

Со временем мы стали относиться к Бульбулятору как к домашнему животному. На плитке над раковиной даже появилась записка «Не забудь покормить Бульбулятор!».

И вот в новой квартире я по семейной традиции решил завести домашнего питомца Бульбулятора, а заодно и посудомойку с фильтром, ибо без этого трио жизнь казалась серой и малость некомфортной.

Поскольку руки растут не из одного места, а очень даже из откуда надо (надеюсь), инсталляцию любимых девайсов решил провести сам. В раковину вставил Бульбулятор, при этом, поздравив его с новосельем, под раковину уместил фильтр, рядом воткнул посудомойку.

Шланги, выведенные в одно место для подключения, навевали мысль о загадочном животном. Теперь из-под раковины на меня, сурово шевеля щупальцами, смотрело. диковинное животное – дохераног. Ног у него действительно оказалось много. Это знание ко мне пришло, когда, свернувшись в эмбрион хомячка и просочившись под раковину, я попытался соединить воедино все шланги.

Во-первых, я понял, что куча шлангов – это куча гимора. Во-вторых, шланг от паскудомойки надо было мастырить к Бульбулятору. Ну и наконец самое забавное – все шланги имели разный диаметр.

…Когда я в магазине мимикой и на пальцах в течение часа попытался объяснить продавщице, что я хочу куда всунуть, она тихо покачала головой, загадочно гулькнула горлом и, обозвав меня извращенцем, поставила на прилавок табличку – перерыв 15 минут. После чего спустя сорок минут она вернулась и уточнила свою формулировку – сантехнический извращенец.

Но надо отдать тетке должное. Она подобрала все что надо, и еще больше того, чего не надо. Домой я приволок даже штуку, похожую на вымя с пятью сосками. На фига я ее покупал, уже не помню.

…После монтажа всех переходников, тройников и прочих краников из-под раковины на меня глянул проапгрейденный дохераног-косоглаз. Существо жуткое и опасное. Как дохераногова задница, наружу выглядывало отверстие для подключения посудомойки, которое я оставил на потом.

Еще нюанс. Земляки Ющенки, когда делали сантехнику, почему-то все краны вывели в ванную. И от кухни тоже. То ли это была месть за российский газ, то ли незаконченное образование, не знаю. Но факт имеет место быть. Кран в ванной, отвечающий за перекрытие воды на кухне, был самым огромным и самым красным и напоминал замурованного в стену осла, приготовившегося к случке.

Руководителем крана была назначена жена, а я, тяжело кряхтя и приняв знакомую позу эмбриона, пополз под раковину. Угнездившись там и опутавшись щупальцами дохеранога, я дал команду на открытие крана.

Вода весело зажурчала по трубам, направляясь к хитросплетению шлангов.

– Так, – проанализировал я, – этот краник закрыт, он от фильтра, этот шланг подсоединил, этот тоже. Этот краник от посудомойки… Или нет… Ну-ка еще раз…

Как раз в тот момент, когда я задумчиво смотрел правым глазом в краник от посудомойки, оттуда с радостным ревом освобожденного самурая влупила вода.

В един секунд подлая жидкость вымыла меня из-под раковины, как дерьмо с палубы, и дохераног ожил. Он ревел, рвал и метался в поисках выхода. Жидкость из него ровным слоем растекалась по полу и по моей роже.

Шустрой змеею метнувшись под раковину, я все-таки закрыл этот краник, но, как оказалось, один шланг я не прикрутил, а тока наживил.

Не желающий сдаваться дохераног в очередной раз смыл меня на середину кухни, на которой стало дюже скользко. На карачках, собирая разъезжающиеся руки и ноги, я опять ломанулся под раковину. Если раньше укладывание в позу эмбриона и протискивание под раковину занимало пять минут, то теперь заняло долю секунды. Я как человек-змея складывался в нужную позу уже на подлете к раковине и входил под нее как шомпол в ствол, четко по размеру и без единой щели.

…А руки-то из одного места все-таки. По крайней мере, одна – зародилась мысль, как раз в тот момент, когда очередной неприрученный шланг атаковал меня напором воды. «Фигня какая-то творится, – мелькнуло в голове, когда я в очередной раз, смытый из-под раковины, на заднице выехал на середину кухни, – надо что-то делать».

Ну и пусть под плинтусами судорожно ржали тараканы, а жена ласково назвала меня ихтиофауной. Я его победил! Он пал пред руками мастера!! Он сдался и запросил пощады!!!

Зато теперь он послушен и кроток, будто бы он не дикий дохераног, а ласковый домашний котенок.