Текст книги "Всем застрявшим в лифте"

Автор книги: Сергей Кобах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

ДИТЕ И ТАКСА… КРАТЕНЬКО ТАК…

Сидит дите в манеже. Манеж шестиугольный, деревянный. Перед манежем сидит спиной к нему такса. Сидит, о чем-то о своем, таксином, думает, хвостом в такт думам шевелит. Вправо-влево, вправо-влево.

Дите из манежа ручонку протянул и пыжицца схватить такса за его голый хвост. До хвоста каких-то пару сантиметров не достает. Маленький, но понимает, что такое надо в тишине делать, посему на лице такое зверско-напряженно-шкодли-вое выражение, но ни звука.

Ничего не подозревающая, наивная как Дюймовочка, такса продолжает витать в облаках, помахивая хвостом. Вправо-влево, вправо-влево.

За ее спиной нервничает дите, хвост не даёцца, рука из-за прутьев манежа далеко не пролазит, усилия и нервы уже достигли апогея.

В какое-то мгновение дите понимает – хвоста не поймать! Столько усилий и нервов впустую!

С протяжным воплем дите хватает большую, но легкую пластмассовую игруху и перекидывает ее через манеж прямо на всю такую романтичную таксу.

Нежная такса, услышав вопль, поднимает задумчиво глаза к потолку и боковым зрением видит приближающийся объект.

Обычно, заметив что-то краем глаза, такса решает (и часто она права), что это чья-то рука брюхо ей чесануть желает. И незамедлительно падает на спину (женщины, учитесь!).

Так и сейчас, не рассмотрев как следует, она падает на спину, растопыривает лапы…

…и с радостной улыбкой принимает на брюхо большую прямоугольную игрушку.

Вы слышали, как хрюкают собаки? А таксы? Нет? И я до этого не слышал. Свиньи просто рвут копытами пятаки от зависти!

От ужаса и неожиданности такса звонко и протяжно хрюкнула из противоположных отверстий, спинными волосками оттолкнулась от пола и, не переставая хрюкать, ломанулась к двери, наступив ногой на кнопку игрухи.

Закладывая вираж на скользком линолеуме в позе «на боку», такса услышала доносящуюся ей вслед веселую песенку про медвежонка.

ДАЧНЫЙ ПЕРЕКРЕСТОК

Подъезжаю к даче, уже почти доехал, буквально метров триста осталось, вдруг гляжу: впереди в лучах заката знакомая желто-кислотная жилетка. Странно, чой-то гайцам тут понадобилось? На внутридеревенских дорогах-то? Подъехав ближе, я понял причину нахождения служивого в столь не хлебном для него месте.

Он оформлял аварию. Джип «БМВ» с трехой «БМВ». Уж как можно было не поделить изрытую напрочь деревенскую дорогу, где скорость не превышает 10 км/ч, не знаю. Но факт, не поделили. «БМВ х5» уже отъехала в сторону, а треха, с милым дитем в салоне, все еще стояла прямо посереди дороги по ходу движения, а возле нее, суетливо прыгая и что-то эмоционально объясняя гаю, попискивала блондинка.

– А вот я такая еду!.. А тут он!.. А я думала!.. А он моргал!.. А я!.. А он!.. А я!.. В общем, песец полный, – грустно закончила она.

Многоопытный и видавший всякое гай, со спокойствием коалы, пожирающего лист эвкалипта, продолжал что-то рисовать и писать, используя крышу «БМВ» вместо стола.

Справа проезда не было. Слева был, но буквально впритирку, поскольку еще левее была канава, а посереди дороги стоял блондомобиль.

Я снизил скорость до минимума, чем вызвал презрительный смех двух улиток на обочине, и начал осторожно просачиваться между канавой и «БМВ». Ситуацию усугублял зад гайца, который он отклячил, как будто ждал кого-то в гости. Тем временем я подкрался к гайцевому филе и затормозил. Сигналить не хотелось, да и я видел, что гай, несмотря на занятость, все-таки заметил мой бампер, уткнувшийся ему в ногу.

Отойти и дать людям проехать это у них считается за лоховство, возможно, на эту тему даже есть внутренняя инструкция, не знаю.

Но этот гай, с чувством собственного достоинства (многовековой английский аристократизм просто меркнет) выпрямился, одарил меня взглядом и… Нееет, он не отошел, дабы я свободно мог проехать! Он… прижался животом к водительской двери блондомобиля и, вывернув голову себе за спину, стал наблюдать, как я проеду. Место, и так узкое, сузилось еще ровно на ширину зада одного среднего гайца.

Я потихонечку, не теряя из вида этого акробата с вывернутой головой, начал движение.

Слева полколеса уже висело над канавой, а справа я машиной прижимал гайца к «БМВ». Я не отводил от него взгляда, дабы поймать момент, когда глаза начнут вылазить. Но нет, гай оказался пацаном на редкость гуттаперчевым и даже дал мне отмашку, дескать, проезжай быстрее. Я в предвкушении свиной поджарки придавил газ-ку… левые колеса приподнялись на небольшой бугорок… а… правое колесо провалилось в яму.

Ямка сама по себе небольшая, я ее не спеша свободно проезжаю. Но не тогда, когда по правому борту ахтунговая часть гая упирается мне в дверь.

Машина начала крениться вправо, прижимая гая к блондомобилю.

Даже у гуттаперчевых мальчиков есть предел. Это я понял, когда в открытое окно я услышал гайцовопль:

– Стоооой, б…!!!

Я, подозревая задержку ужина, послушно остановился и вышел.

Ну что могу сказать? Гайцу – гайцево. Зажатый между машин, он напомнил мне терминатора, когда того давили прессом. Конечно, втянув живот и поработав ногами, он, наверно, смог бы вылезти, но, по-видимому, его останавливало лакокрасочное покрытие новой трехи, которое он точно бы поцарапал, вырываясь из западни.

А в это время гаец, прижатый иаицами к водительской двери, что-то ощутил животом. Удивленно скосив глаза, он в который раз поразил меня, вывернув шею так, что смог посмотреть в окно, в которое упиралось его брюхо.

Знаете, наверно, при желании он смог бы даже голову себе под крыло засунуть – мелькнула мысль. Я представил себе этакого инспектора ГИБДД – Серую Шейку. Останавливает водителя и строго так: «Инспектор ГИБДД – Серая Шейка, ваши документы!» А потом эдак застенчиво прячет голову под крыло.

От этой картины я заржал, как конь, севший на кактус. Гай злобно сверкнул на меня выпученным глазом.

А тем временем милое дите, которому надоело сидеть в блондомобиле и смотреть на гайское брюхо, торчащее в окне, с детской непосредственностью начало проверять карманы, которые обнаружило на животе и боках гая.

– Эээээээ!!! Ты ыыыыы… эта… которая… ааааа… ты чо там делаешь?! – зашумел гай.

Дите только улыбнулось и выудило откуда-то из-за желтой жилетки связку ключей. Погремев ими и не найдя в них ничего интересного, оно якобы случайно уронило их и запустило руку опять куда-то за жилетку.

– А… А… А… Гааа-гааа-гааа, – заржал гай, – щеекооотнооо!!!! Девушкааа, – заверещал гай блонде. – У…уууууберите ребенкааа!!! Га-га!!!

Блонда метнулась и оттащила уже вошедшего в раж дитя. Дите захныкало, гай убрал с рожи идиотское выражение и скомандовал мне – давай назад потихоньку отъезжай.

Я отъехал, гай тут же отпрыгнул в сторону, уступая мне дорогу, и я поехал на встречу со свининой, жаренной в собственном сале, и картошечкой, в том же сале поджаренной.

СТЕКЛОТАРА ДЛЯ СОСЕДА

В студенчестве пивали мы неуемно всякие сильно и слабоалкогольные разности, а стеклотару, дабы не утруждать себя ее выносом на помойку, складывали на балконе.

Через несколько месяцев места на балконе стало категорически не хватать и пришлось располагать бутылки горлышками вниз между нормально стоящей стеклотарой. Но вскоре и такой способ хранения стал невозможен из-за отсутствия свободного места, и впоследствии бутылки складировали уже без всякого порядка.

По балкону стало возможно передвигаться только по узенькой тропинке шириной в две бутылки, а высота стеклянной кучи превышала балконные перила и очень гармонично сочеталась с огромным тополем, росшим под окном, который тем не менее не мог скрыть красоту стекломонблана.

И настал час. И стало некуда складывать тару. И собрались они. И приняли решение.

Решение было рождено в муках и спорах. В ходе принятия решения к балконной куче добавилось еще некоторое количество пустых емкостей.

И тут раздался стук в дверь.

– Кого это принесло в час ночи? – поинтересовался Андрюха, а я как хозяин квартиры пошел открывать.

С трудом попав пальцами на ручку двери, я гостеприимно распахнул ее и…

– Удавлюууу!!!! – орал сосед снизу – Минее!!!! Завтраааа!!!! Утром!!! На работуууу!!!! А выыы!!!! Выыыы!!!

– Ыыы – ыы – ы, – гулко откликнулось эхо.

– Удавлюуу!!!! – сосед начинал входить в раж, но к обещанному действу так и не приступал.

Кроме того, при каждом открытии звуковой бездны, именуемой ртом, на меня обрушивался запах перегара, способный навечно заспиртовать небольшого слоненка.

– Ну заходи, что ли, – пригласил я его, – удав ты наш подъездный. Ишь, удаавлюю, удавлююю…

Сосед вошел, выпил водки, расслабился душой, извинился. Мы тоже извинились, выпили за мир.

– А, что уважаемый Удав, а не нужно ли тебе некоторое количество стеклотары? – спросил я.

Сосед выразил горячее желание немедленно освободить нас от бремени хранимой посуды, но, памятуя о позднем часе, я вытолкал его с наказом приходить завтра.

Наутро пришел сосед.

Довольный.

С АВОСЬКОЙ!

– Ну где бутылки? – поинтересовался он, надеясь, что мы не забыли вчерашний разговор.

– На балконе стоят. Забирай все, – буркнул я, держась за голову.

Сосед с авоськой ушел на балкон, а мы, приготовив завтрак, сели за стол. Завтракать.

Прошло полчаса. Завтрак окончился, пустые бутылки выставлены в коридор, со стола убрано.

– А где сосед-то? – поинтересовался Андрюха, прислушиваясь к подозрительной тишине. – Уже ушел?

Я, понимая, что сосед не облачко невесомое и не смог бы проскользнуть мимо нас незамеченным, кинулся на балкон, предчувствуя очередной геморрой, свалившийся на мою голову.

На балконе стоял сосед с авоськой, которую он приволок в надежде получить от нас хотя бы десяток бутылок. Он стоял в глубочайшей прострации, оглядывая залежи бутылок и не веря свалившемуся на него счастью. На внешние раздражители не реагировал.

Так, наверно, себя чувствует кот, случайно попавший в цех готовой продукции колбасного завода. Ни гав, ни мяу, только тупой ступор сознания, которое не могло вместить такого критического объема счастья.

Он молча повернулся.

Посмотрел сквозь меня.

И ушел, не взяв ни одной бутылки, оставив нас гадать о непостижимости человеческой души и хрупкости психики.

Он приехал только на следующий день. На бортовом «уазике». Он был трезв, сосредоточен и быстр. За рекордно короткое время загрузив кузов, он накрыл его брезентом и отметив, что никто из дворовых собутыльников не попалил его, отчалил в направлении пункта приема стеклотары.

ГАСТАРБАЙТОВА ДОЛЯ. ЗАРИСОВКА

Часть номер раз

Работают у нас тут гастарбайтеры. Судя по всему – экстремалы, поскольку ну какого нормального гастарбайтера понесет к Полярному кругу? А? Вот и я говорю – экстримгастарбайтеры.

Намедни один из них красил забор, Том Сойер, блин, среднеазиатский. (Марк Твен, прости.) Но работа почетная, непыльная, а главное – творческая. Это сразу было понятно при взгляде на это почти черное, просто нереально одухотворенное лицо. Наверно, гастарбайтерова муза сидела на плече и водила его рукою, иначе откуда было взяццо такому задору в каждом взмахе кисти?

Как Микеланджело ваял свои творения, так и Саид создавал свою нетленку. А что это была нетленка, можете и не сомневаться. А все потому, что выбор краски доверили Саиду.

Никто не сказал:

– Ты, Саид, возьми зеленую краску и покрась забор.

Не-е-ет! Сказали так:

– Ты, Саид, возьми краску какую-нить покрасивее и покрась.

Свобода выбора вскружила бедному азиатскому парню голову. Ведь выбор краски «покрасивее» – это очень широкое поле для фантазии! И такое ответственное дело!

– Слушай, Саид, – сказал он себе. – Ты сейчас пойдешь на склад и выберешь такую краску, чтобы все, проходящие мимо покрашенного этой краской забора, восхищенно цокали языками и говорили:

– Ай, какой Саид молодец! Золотые руки у Саида! Так покрасил!

Весь в мечтах и грезах Саидушка раненой антилопой поскакал на склад, где за пять минут умудрился выесть весь мозг старому и опытному завскладу.

– Да, ну нету! Не-е-ту такой краски, чтобы было красиво, как, твой блин, степной закат!! На кой черт тебе такая, блин, краска!?!?! – спокойно пытался отказать Саиду завскладом.

Откуда же ему, пыльному работнику склада, было понять Саидовы «души прекрасные порывы»?

Саид пытался объяснить словами, потом жестами. Потом перешел на свой родной язык.

Наконец мозг завскладом не выдержал и дал трещину поперек.

– На, блин, сам выбирай, – завскладом распахнул дверь помещения.

Стремительной ласточкой сынок степей и внук верблюжьей колючки нырнул в вонючий складской полумрак.

Некоторое время оттуда доносилось бормотание про шайтана, мать шайтана и уж совсем интимное про шайтана и завскладом.

Наконец на свет появился Саид, сияя, как кошачья гениталия. В правой руке он торжественно нес железную банку с краской, в левой – новую кисточку.

«Зачем ты взял кисточку?!?! Ты же только краску просил?!?!» – удивился завскладом.

Саид ничего не сказал. А что он мог сказать необразованному завскладом про творческое задание, которое так совпадало с поэтической натурой Саида?

Тем более что кисточку он действительно слямзил.

Часть за номером два

Напевая под нос что-то про бесконечные караваны верблюдов, идущих навстречу заре, Саид с пугающим энтузиазмом красил забор. Там, где Саид прошелся кистью, забор покрывался золотистым слоем, который тут же начинал сверкать в солнечных лучах, радуя узкий глаз Саида.

Так, с верблюдиной песней и душевным подъемом, Саид одолел половину забора. Решив отдохнуть, он отложил инструменты, отошел на пару метров и стал любоваться работой.

– Ты, блин, чо тут? Похоронил кого? – раздалось над ухом.

Саид было решил прикинуться папоротником, но вовремя узнал голос зама по общим вопросам. Теперь папоротник тут не прокатывал, и Саид это знал. Когда зам сердился, он имел все, и даже папоротник.

– Зачем похоронил? – пискнул Саид.

– А тогда какого хрена ты ее как кладбищенскую ограду покрасил?! А ну, бегом на склад, за нормальной краской!!!

…Завскладом издалека заметил клубы пыли, а когда из них показался взмыленный Саид, он аж присел от такой наглости. Мало того что это хитрое, с копченым лицом существо сперло кисточку, так оно еще и ушло безнаказанное!!

Пока завскладом потирал руки и обдумывал план мести, Саид как тушканчик, к которому в задницу проник тарантул, вихрем проскакал по складу и с банкой краски выскочил наружу.

Завскладом, который, так и не обдумав до середины своих планов и не успев согнать с лица глумливую ухмылку, в неописуемом удивлении смотрел вслед Саиду.

Саид же радостно несся навстречу забору и искусству.

В правой руке он сжимал новую кисточку.

Часть за номером три

Новая, серебряная краска ложилась поверх золотой, создавая фантастическое впечатление космического забора.

– Ничего, – приговаривал Саид, – серебро – тоже очень красиво. Даже, пожалуй, красивее, чем золото!

– Ничего себе! – удивился голос над ухом. – Ты чо, Саид?! Белены обкурился?! Ты забор красишь или ограду в зоопарке? На фига серебрянкой-то?

Саид осторожно повернул голову, и ясный перец, узрел зама по общим вопросам.

– Не, Саид, ты давай беги на склад и возьми краску поспокойнее. Ну, то есть менее экстравагантную.

Последнего слова Саид не понял, но понял, что и эта краска, как говорят русские, не ф п…ду.

…Завскладом протер глаза и уставился вдаль. Не, блин. Показалось, успокаивал он себя. Не может быть. Да ну, он криво ухмыльнулся своим сомнениям. Да, конечно, быть не может.

В ту же секунду мимо него пронеслось что-то и с вселенским грохотом скрылось в дебрях склада.

Саид не умел тихо передвигаться.

– Ну все, смерть твоя пришла!!! – заорал завскладом, появляясь в дверях и потрясая лопатой.

В следующую секунду завскладом прилег на пыльный пол, сбитый выбегающим Саидом. Лежа на полу, он провожал взглядом дикого азиата, который летел к своему, ставшему родным забору, держа под мышкой банку с зеленой краской.

В правой руке, ясно дело, он сжимал новую кисточку.

Часть за номером четыре

Зеленая краска ровным слоем растекалась по забору, хороня под собой красоту золота и серебра. Хоть она и подходила к окружающей зелени, но была не такой нарядной. Да и устал он уже и поэтому красил с неохотой.

– Ничего себе! – удивился голос над ухом.

– Саид! Блин!! Ну у нас тут что, пионерский лагерь?! На кой тут зеленый забор? Чтобы до завтра покрасил в нормальный цвет!!!

Саид повесил голову и нехорошо задумался.

Часть за номером последняя

Утром перед офисом на асфальте, переливаясь золотисто-серебристо-зеленым цветом, красовалась надпись, сделанная огромными буквами: «Извыни. Краска кончилас!!!»

НЕДОСТУПНЫЕ ЦЕЛЬСИИ

Когда я жил в маленьком северном поселке, мне было холодно и неуютно. Ну холодно понятно почему, а вот неуютно потому, что при резко континентальном климате было нифига неясно, сколько цельсиефф завтра будет. Их могло быть и минус десять, а могло и минус сорок.

По причине малой занимаемой площади на бескрайних северных просторах мой поселок не попадал ни в какие метеосводки.

Поэтому завтрашняя погода была для местных жителей загадкой почище Копперфилдовых фокусов.

Но так было до поры до времени. Ровно до тех пор, пока кто-то не заметил, что погода в северном городе Хатанга, который присутствовал в вечерних метеопрогнозах на ТВ, с точностью до градуса совпадает с температурой в нашей, извините, дыре.

Жители дыры некоторое время проверяли свои наблюдения и наконец вынесли вердикт – все равняемся на Хатангу! И ниипет!

С той поры в нашем Задрочибельске не было популярнее вопроса: «А какая погода там, в Хатанге?»

Приезжие поначалу не понимали такого нездорового интереса к, прямо надо сказать, не рядом расположенному городу. Но со временем просекали фишку и тоже становились фанатами далекой и незнакомой Хатанги.

Хатанга стала всем. Даже вечерний изврат в виде сериала с главным героем… дай бох памяти… а, Хулиосе Ихнасио, отошел в совсем задний план.

С Хатангой на устах ложились, с Хатангой вставали. Даже во время секса женщины кричали не классическое «Да! да!! О-о-о!!!», а все больше про Хатангу. О-о-о!!! Хатанга-а-а!!! А-ааа!!! Ха..!!! – доносилось из-за дверей спален.

И тут пришло страшное. Хотя нет, сначала пришло красивое, но потом мы поняли – это красивое – самое страшное.

Но давайте по порядку.

В один темный и холодный вечер жители поселка, как обычно, побросав свои дела, расселись перед телевизорами, дабы в очередной раз лицезреть ставшую уже давно родной Хатангу.

– А теперь прогноз погоды! – радостно возвестил диктор.

На экране появился здоровый экран (тавтология, блин. То есть великодушно прошу простить за неудачный словооборот) с картой России. Там, далеко на Севере, светилось название – Хатанга. Цифр, указывающих температуру, еще не было, они появлялись, когда приходила ведущая и плавными жестами своей ладошки начинала водить по карте.

Все уже привыкли к невысокой, стройной ведущей, к ее голосу, жестам, короткой прическе и прочим частям тела.

Но почему-то руководство ТВ решило поменять ведущую, и на метеосцену вышла Лена. Девушка, безусловно, симпатичная, плавная, с черными длинными волосами, собранными сзади в хвостище.

Население нашего Негровжопинска сначала и не поняло, какую недеццкую подляну преподнесло им руководство телевизионного видения.

Поначалу все шло как и раньше, на экране мелькали названия городов, появлялись и исчезали цифры, показывающие температуру в этих городах.

Дело близилось к Хатанге. Все напряглись, ожидая очередной пакости от природы. Дело в том, что дикторша не озвучивала погоду в досточтимой Хатанге, и поэтому приходилось вглядываться в телевизор, дабы успеть заметить мелькнувшую на пару секунд цифру.

– А теперь перейдем к центральной части России, – произнесла ведущая и плавным шагом сместилась направо, дабы зрители видели эту самую «центральную часть».

Обычно при этих словах напротив Хатанги и появлялись эти самые долгожданные цифры.

– В центральной части России… – начала свою речь Леночка…

И тут жители с ужасом поняли, как их поимели. Просто взяли всех гуртом и злорадно поимели. Это было все. Было убито все святое и ценное для моих земляков. Это был апокалипсис. Да что там апокалипсис, это была жопа!

Точнее не жопа, хотя она там и тоже ничотак, а даже совсем противоположное.

Это были волосья Леночки, завязанные в лошадючий хвост, которым она и закрывала заветные температурные цифры, а заодно и пол-Севера России. Короче, знатный был хвостище!

На следующий день повторилось то же самое. И потом. И потом.

Это была трагедия для всех. Целый поселок материл ничего не подозревающую Леночку, а вечером бежал к телевизору, дабы в очередной раз обломаццо и пожелать мадам Ковригиной, чтобы кто-нить засунул ее шикарный хвост в ее же шикарный зад.

И до сих пор нежная Леночка порхает перед метеоэкраном и не подозревает, как ее все любят в далеком северном поселке.