Текст книги "Красная мантия (СИ)"

Автор книги: Сергей Ленивый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

По мере того как мрак отступал, я начал обследовать помещение. Справа в нише стоял пустотный костюм. Вещь ценная, но незаметно вытащить её не получится, больно громоздкая. Запасные кислородные патроны можно прихватить. Я не рискну их использовать, но как доноры химикатов могут сгодиться.

Дальше справа виднелся проход в отгороженное помещение. Я оставил его на потом: сначала закончу с этим. Повернул налево и почти сразу упёрся в длинный ряд панелей управления, переходящих в наклонное стекло. На удивление пыли не было. Вероятно, помещение было хорошо загерметизировано.

Меня привлек один из самых больших когитаторов. Прямо в его центре был вставлен экран, похожий на инфопланшет. Подойдя ближе, я понял, что это и есть инфопланшет, просто он имеет разъём подключения к когитатору. Отсоединить его не выглядело сложным, поэтому я оставил его на потом. Противоположная стенка состояла из тумб когитаторов от пола до самого потолка.

Пройдя по кругу, я вернулся к входу и необследованному помещению. Это оказалось помещение отдыха, совмещённое с серверной. В правой части стоял стол со стульями, небольшие шкафчики по периметру. В левой же были провода и системы, уходившие и приходившие в стены, это всё было затейливо переплетено, и лезть туда совсем не хотелось. Осмотрев шкафчики, я огорчился. Ничего ценного там не было. Истлевшая одежда, высохшие батончики, какая-то непонятная ерунда.

Обойдя всё по кругу ещё раз, заметил кое-что упущенное ранее. На линии разделения между комнатой отдыха и серверной, в нише был сервочереп. Я аккуратно его достал и осмотрел. Он был оснащён техногравом и небольшим манипуляторам. Динамиков у него не было. Имелся стандартный разъём для программирования и практически незаметная надпись снизу. Обычно там выбивалось имя того, чей череп был удостоен этой чести.

Похоже, с трофеями я определился. Понадобится немало времени, чтобы с ними разобраться и легализовать. Но они определённо стоили того риска. Осталось их только отсюда вынести и доставить в мой тайник.

Подхватив сервочереп и планшет, вытащенный из когитатора, я направился на выход. Сменить полярность, дождаться закрытия шлюза. Устанавливать панель доступа обратно пока не стал, приложил её на место и убрал подведённые провода. Теперь завернуть найденные предметы в ткань – и ходу. Пока сердце окончательно не выпрыгнуло из груди.

Глава 14 Неожиданность (Р)

В которой герой знакомиться с девушкой и испытывает неожиданность.

Несмотря на позднее время, я сидел на койке один. Уже давно мы научились обходить ночную блокировку дверей. Да, это было запрещено, но я уже убедился, что тут, как и в моём мире, не все запреты абсолютные. На чём-то просто не стоит попадаться, а что-то достаточно не выпячивать – и у тебя всё будет хорошо, если нет других залётов.

Сегодняшний вечер был особенным – последним в этой обители. Завтра сразу после торжественного молебна большая часть старшаков наденет мантии с красным кантом и станут старшими послушниками. Большинство будет отправлено к их учителям, которых они ещё в глаза не видели. Только я знал, к кому буду направлен. Надеюсь, Райритус мог справиться с болезнью. Больно он плохо выглядел при нашем расставании.

Я сосредоточился на тексте в инфопланшете. Недавно я смог выудить информацию по работе с сервочерепами. Она была очень скупа, но я не терял надежды, что найду хотя бы крупицы нужных мне знаний. Мой второй трофей лежал завёрнутым в ткань в сумке. Так он не вызывал подозрений, ибо схожих инструментов было доступно много. Однако пытаться работать с ним я позволял себе только в схроне. Больно специфичен и заметен он был.

Грудь слегка обожгла жадность от того, что приходится оставить накопленное в схроне. Да, там не было ничего особо важного, но я уже привык, что мне не нужно тратиться на мелкие расходники. То, чего у меня не было, я часто мог выменять.

Похоже, эту обитель я покину только с честно утащенными ценностями, да простит меня Омниссия.

Невольно я перевёл взгляд на инфопланшет. Его корпус был новеньким и всё ещё пах пластиком. Но если бы кто-то внимательно присмотрелся к нему, то смог бы заметить, что экран толще и сильно затёрт. В корпусе новенького инфопланшета находился куда более старый аппарат. Он на порядок превосходил купленную мной подделку. Да, большую часть разъёмов мне пришлось оставить скрытыми в новом корпусе, их происхождение я бы не смог объяснить. И тем не менее я решился на перестановку лишь недавно, физически отключив добрую половину памяти устройств. Теперь лишь при разборке и полной диагностике его можно было отличить от улучшенного, но стандартного инфопланшета.

Стереть данные, которые я отключил, я не мог, как и прочитать их. Хитрый формат подразумевал только прямой доступ через нейронный интерфейс, которого у меня не было. К тому же вряд ли это единственная преграда. Но погрузочные ведомости меня не интересовали, да и оставшегося места было в избытке. Я за несколько дней наполнил инфопланшет интересной для меня информацией, тем самым получив персональную, хоть и небольшую библиотеку.

А вот с софтом были проблемы. Помимо ограничения по допуску, была ещё и проблема выбора. В последний год его стало столько, что даже Сулла ничего толком не подсказал. Да и стоит отметить, что его устраивал тот набор программ, который у него был. А купленные мною наобум несколько программ показали сильную разницу как в качестве, так и в подходах, что меня изрядно бесило. Оставалось надеяться и ждать, того, что последует за изменением моего статуса.

Я вернулся к чтению. Сервочерепа различались по назначению (личные, атрибуты культа, технические и боевые). Крайне важным считалось использование подходящего черепа. Некоторые жрецы отбирали кандидатов задолго до их смерти. Либо же совершивший подвиг мог удостоиться чести стать частью культа. Но были и общие нерушимые правила. Так, в ритуалах культа могли применяться только черепа жречества. Для технических достаточно было черепа послушника или ученика. Для боевых отбирались те, кто при жизни уже проявил доблесть и отвагу в сражениях. Имена бывших хозяев часто выбивались на черепах и обязательно прописывались во внутренней структуре, как и короткая история жизни. Всё это делало их индивидуальными, как бы позволяя и после смерти нести пользу культу. Выбор был крайне ответственным, поскольку дух владельца сливался с духом машины и сулил проблемы в случае неправильного выбора.

Наиболее частым было использование выносного кабеля или манипулятора. Технограв был более редким и требовал активной подзарядки от владельца. Упоминалось и об эфирной передаче энергии, но подробностей не было.

Военное применение ограничивалось лишь разведкой, визуальной или с помощью ауспеков. Объём не позволял запихнуть вооружение и одновременно достаточные по мощности технократы с батареями. К моему удивлению, визуальной составляющей порой уделялось больше внимания, чем технической.

Я был прерван тихо открывшейся дверью. Внутрь заглянула машиновидец.

– Кого-то потеряла? Через три кельи дальше по коридору 47-й и остальные, – тихо проговорил я.

– А что у них там? – был задан мне вопрос.

– Амасек, – ничуть не сомневаясь, заложил я их.

– А ты? – сказала эта особа, просачиваясь внутрь.

– А мне это неинтересно, – и правда, даже будь у меня потребность в выпивке, употреблять ту бурду, которые местные называли амасеком, было решительно невозможно. Понятия не имел, откуда они её достали, выменяли, купили или сами выгнали, но травиться решительно не хотел.

Она подошла и уселась рядом.

– Чего ты хочешь? – с неприязнью спросил я, разглядывая машиновидца.

Её капюшон был опущен, скулы особенно выделялись на овальном лице. Причёска у всех девочек была стандартной. Короткое каре и немного вздёрнутый нос придавали вид бойкий и задорный, как и глаза, в которых читался какой-то интерес. Её губы слегка подались в предвкушающей улыбке.

– Чего ты хочешь? – мой голос сбился на хрип, когда рука девушки прошлась по моему бедру.

Она явно это заметила и заулыбалась ещё сильнее, потянувшись ко мне. Сердце резко подскочило до ушей , а тело обуял жар. Я попытался остановить её, и рука упёрлась в небольшую мягкость под её мантией. Сердце пропустило удар, а тело забыло, как дышать, из-за чего я резко и глубоко вздохнул.

– Это приятно, – протянул её голос.

Мои губы накрыл жадный и умелый поцелуй. В голове зашумело. Она начала обнажать плечо, когда я резко встал.

– Зачем это тебе? – бросил я ещё один вопрос.

Соображалось тяжело, меня буквально трусило от вожделения и предвкушения. Но разум взрослого человека кое-как сопротивлялся всему тому, что в кровь выкидывал организм пубертатного периода.

– Ты мне нравишься! – на её лице появилось выражение растерянности и удивления.

«Вот так просто? – билось у меня в голове. – Пришла к незнакомцу – и вперёд?»

– Мы даже не знакомы! – кажется, я начал слегка успокаиваться.

Если это нормально для них, не значит, что это должно быть нормально для меня.

– Я тебе не нравлюсь? – задала она вопрос.

Эта беседа начала меня выводить из себя! Еврейские вопросы, женская логика. С каждым вздохом я раскачивал себя. Злость росла и росла во мне. Я был готов сорваться, но тут её лицо сменилось с робкой непонимающей улыбки на равнодушно-расчётливое. Живой человек в момент стал непроницаемой куклой. Моё удивление было столь сильным, что весь зарождающийся гнев вышел в резком выдохе. Мы ещё несколько минут смотрели друг другу в глаза. Не знаю, что она искала в моих, я же пытался понять ответ на последний свой вопрос.

Ничего больше не сказав, она накинула балахон на плечо и молча покинула мою келью. Я упал на кровать прямо поверх планшета. Меня ещё трусило, причём в ответ на несбывшееся ожидание организм ответил ещё большим выбросом гормонов. Я пытался понять, правильно ли поступил. Может, стоило поддаться, ведь ничего плохого бы не случилось. Периодически в закоулках попадались зажимающиеся пары. И наказывалось только публичное проявление влечения. Но всегда есть «но». И резкая смена эмоций визитёрши давила все сомнения на корню. Да, у тела есть потребности, их нужно удовлетворять. Но пусть это будет под моим контролем, ведь плоть слаба, а над плотью должен преобладать разум.

Так я и мучился в раздумьях в тщетных попытках уснуть.

Подъём застал меня бодрствующим. В шеренге помятых тел я потянулся в душевые. За прожитое здесь время распорядок и очерёдность въелись в подкорку. И даже тяжёлое состояние не стало поводом для очередей и простоев. Народ растягивался по душевым, туалетам, едальне, совершая привычный круговорот. Я же пытался выцепить взглядом вчерашнюю свою знакомую и не находил её.

Закончив с утренним моционом, все начали стягиваться в молельный зал. Впервые за время моего пребывания он уже был готов. Его вид уже приелся, но сразу бросились в глаза свежие свечи на всех подставках и два сервочерепа, зависших по краям помещения. По ключевым особенностям я узнал их. Сервочерепа были предназначены для снятия визуальной и аудиоинформации.

Как только построения были закончены, в зал вошёл магос Кал Аяр. Служба началась без неожиданностей. Как мы уже знали, всё действо будет в конце. Закончив литанию, магос повернулся к нам и спустя десяток ударов сердца разразился длинным бинарным писком. Это в корне отличалось от того, что было во время литаний. Я так и не смог понять, что это значило. Возможно, это была вдохновляющая речь или просто распоряжение. Технолингво смазалось в сплошную череду звуков с едва различимыми промежутками слов.

Наставники поочерёдно выходили и называли номера. Вызванный выходил вперёд, скидывал свой старый балахон в открытое отверстие в полу, получал новый с красным кантом шестерни и сразу же надевал его. И вот уже послушник гордо шёл обратно. Процедура выглядела весьма обыденно. Но и тех, кто должен был получить новые одеяния, было больше сотни.

Вот очередь дошла и до моей колонны. Меня наполнило предвкушение, которое сменилось непониманием, когда с нашей колонной закончили и переключились на другую. Мой номер так и не назвали. Меня наполняла растерянность, перемешанная со злостью. Многие из тех, кого вызвали, не раз обращались ко мне за помощью. Чем я их хуже? Сколько мне ещё придётся тут провести? Год, может, два? Вскоре это самокопание сменилось опустошённостью. Рунные жрецы сменялись лекс-механиками, дальше шли техновидцы, их было больше всего И я едва не пропустил свой номер.

Когда прозвучало заветное число 46, в центре уже стояло трое в линию. Я вышел и продолжил её, вскоре слева добавилось ещё четверо участников. Мы стояли лицом к колоннам послушников и чувствовали сотни взглядов, обращённых на нас. Они так же недоумевали, как и мы.

– Снять одеяния! – послышалась команда. Имелся в виду балахон.

Всё это напоминало публичные наказания за особо серьёзные проступки. Обычно виновник был один, реже двое. Но чем же я… «Ночная гостья, – в голове забилось, – вот же тварь, она, это всё она виновата».

Первые слова я не понял, вторые уже начал воспринимать. Когда объявляли третьего, я уже разобрался и успокоился. Но фраза, обращённая ко мне, всё равно резанула неправильностью и ошеломила.

– 46-й. Твой учитель – биокогитатор Варнис Лексис – дарует тебе имя Тиампер. Отныне ты ученик, прими свои одеяния.

Мне накинули балахон, который, кроме каймы, имел ещё и красную накидку на плечах. Стоявшие справа от меня были облачены так же.

Имена других учеников, как и их учителей, я пропустил. Из прострации я вышел, только когда все начали расходиться. Несмотря на то что залы скоро опустеют почти наполовину, занятия никто не отменял. У нас было время собраться. Я же пошёл искать Суллу.

– Должно быть, закралась ошибка, мой учитель Райритус! – задал вопрос я, когда Сулла освободился.

– Твоё утверждение ложно! Ошибок нет. Тебе нужно поспешить к учителю. Иначе прождёшь челнок более суток. Маршрут я тебе переслал, – наставник отвернулся.

Я знал его уже достаточно, чтобы понять. Он сказал всё, что собирался, и большего из него выжать не получится. Вероятнее всего, Райритус мёртв. Смерть среди рядового жречества – такая же рядовая вещь. Тяжело вздохнув, я отправился собираться.

Перед выходом из кельи я осмотрел себя. В массивные кожаные боты были заправлены штаны из грубой ткани красного цвета. Куртка с множеством карманов тоже была красной. Особо выделялся широкий пояс. С левой стороны висел инфопланшет, прямо на животе болталась кобура с лазганом, а правее закреплён изогнутый металлический прут. Помимо этого, было множество подсумков со стандартными инструментами. Через плечо я перекинул сумку со всякой мелочёвкой, на дне которой покоился сервочереп. Убедившись, что ничего не забыл, я накинул новый балахон. Он скрыл всё, что было на мне, кроме ботов.

– Пора в путь-дорогу, – высказал я свои мысли и решительно направился на выход.

Полосу карантина уже успели сдвинуть вперёд, теперь она находилась за грузовым доком. Мой же путь лежал к небольшой посадочной платформе, через которую я прибыл почти два года назад. Мне стоило поспешить, наставник всегда говорит по делу, и сутки ожидать на холодной платформе не хотелось.

Добрался я лишь с небольшим запасом по времени. На небольшой платформе стоял грузовой челнок с откинутой аппарелью. Груз уже выгрузили, но площадка была пуста. Зайдя в челнок, я направился к пилотам.

–Тиампер? – поинтересовался один из них?

Я кивнул с небольшой задержкой, что не преминул заметить второй.

– Как-то он не уверен, – со скепсисом протянул он.

– Только получил имя. До этого я был 46-й, – снизошёл до пояснения я.

– Шестерёнки, – утвердительно кивнул первый и продолжил: – Пристёгивайся, мы и так прорву времени тебя ждём.

Несмотря на его пренебрежительное отношение к культу, он забубнил литанию и защёлкал тумблерами. Не успел я сесть на откидное сидение, как аппарель уже закрылась и начался прогрев движков.

Стартовали мы резко и, кроме невесомости и подкатившего к горлу желудка, перелёт ничем не запомнился.

Лунный порт, был меньше грузового дока на орбите. Но сразу же, как открылась аппарель, меня ошеломило гомоном тысяч голосов, в нос ударило тёплым воздухом и запахом сгоревшего прометия от горячих двигателей. Сверившись с инфопланшетом, я двинулся сквозь толпу. Всё окружающее напоминало некий восточный базар, отчего я постоянно озирался, опасаясь настолько за свою жизнь, сколько за пожитки, доставшиеся тяжёлым трудом.

То и дело я ловил оценивающие взгляды, бросаемые на меня и мою фигуру. Они будто спрашивали, что ты там скрываешь под своим балахоном? Была мысль засветить лазган, но я её откинул. Лёгкая возможность им завладеть могла, наоборот, спровоцировать нападение. Я ещё слишком мало знал об окружающем меня мире и законах, царящих в нём.

Спустя полчаса блуждания по коридорам и переходам я подошёл к нужному месту. Пункт моего назначения находился за этой шлюзовой перегородкой, над которой находился манипулятор с сервочерепом.

Глава 15 Раб (Р)

В которой герой бежит от женщин и зашибает монету.

Я сидел за столом и наслаждался чаем. Особое удовольствие мне доставляло терпкое, вяжущее послевкусие во рту. Прихлёбывая, я жмурился, ощущая, как ко мне возвращается что-то далёкое и родное, что-то не из этого мира. Содержимое моей кружки называлось рекафом. На самом деле это был обобщённый термин для огромного количества горячих напитков. Если ты не уточнишь, что тебе нужно, то получишь тот, что пользуется популярностью у местных. Этот был с Жао-Аркад, он не пользовался особой популярностью. Как я понял, это было нечто вроде сорняка, который иногда вырастал на огороженных участках с полями. Сами поля представляли из себя крепости, неустанно отражающие нападки планеты. И внутреннее пространство весьма ценилось. Если бы не особые условия, позволяющие собирать по пять или шесть урожаев в год, этим бы никто не занимался.

Источником моих сведений стал старик, в гости к которому я зачастил. Хесен был техновидцем. его возраст был за сто пятьдесят лет. Вся правая сторона, как и левая нога, были аугментированы. Левая рука иссушена и покрыта старческими пятнами. Хесен ей почти не пользовался, поэтому она была поджата к груди. Над левым плечом свисал примитивный манипулятор, крепящийся к ранцу. Изюминкой же была зелёная колба, установленная в специальном разъёме на левой груди. Это был некий поддерживающий раствор, механизм которого мне был непонятен. По мере его расходования ампула не пустела, а меняла свой цвет на более бледный. Насыщенность цвета показывала не только запас препарата, но и его качество. Сама же система обеспечивала качественное распределение препарата по организму, ну, или того, что от него осталось.

Эта жидкость была весьма ценна и в открытом обороте её не было. Подобную услугу нужно было заслужить, и она разово предоставлялась в хирургеноах. Если же она попадала в трущобы, то влиятельнейшие из бедняков моги получить укол сильно разбавленного состава. Такой укол помогал справиться с болезнями и отсрочить старость на год или два. Но после десятого укола эффективность падала вдвое и дальше уменьшалась по экспоненте. Старик, а иначе я его не называл, был очень разговорчив. Порой он способен был продолжать разговаривать, погружаясь в воспоминания, даже если его никто не слушал. Он стал золотым дном информации о жизни порта и рядового жречества.

Я встал и с сожалением отодвинул тяжёлую керамическую кружку, ещё одну изюминку наших встреч.

– Ты уже всё, малец? – старик поднял на меня взгляд.

– Да, уже пора, скоро время литаний в палатах учителя, – последнее слово я презрительно выделил голосом.

– Не спеши, дай ему время, любая служба Омниссии накладывает свой отпечаток, особенно такая важная, как его, – укорил он меня.

Моё отношение к новому учителю не было секретом для старика. Я тяжело вздохнул и направился на выход.

– Духи третьего погрузчика снова беспокойны. Заходи завтра, я размещу запрос, – донеслось мне в спину.

Обернувшись, я кивнул. Не стоит портить отношения. Ритуалы и обряды не заменяли полноценного техосмотра. За столетия накапливались дефекты, которые ими не обнаруживались, но влияли на работу. В нормальных условиях это решалось заменой оборудования на новое, но зачем менять то, что и так работает. Поэтому я был частым гостем у старика. Он не хоронил меня под горой работы, а методично предлагал устранить то один, то другой мелкий дефект, как будто усложняя задачи постепенно. Я был уверен, что таких дефектов в его хозяйстве накопился вагон и маленькая тележка. Глядя за моей работой, он любил приговаривать: «Духи тебя любят, малец».

Старик уже более сотни лет руководил всей погрузочной техникой порта. У него в подчинении было двое погонщиков-сервиторов. Их зал располагался неподалёку. Хотя я уже привык к ним, местные сервиторы вызвали у меня отвращение. Они все были изношенными и неаккуратными, от них хотелось держаться подальше, потому что не знаешь, что они выкинут на этот раз. Биологические компоненты носили следы ремонта в виде швов и скоб, а места соединения органики часто воспалялись и немного топорщились. Было видно, что сюда списывают то, что ещё рано утилизировать. У погонщиков была одна из самых высоких смертностей, конкуренцию им составляли те, кто работали в коридорах у наружной обшивки.

Я шёл в толпе без опаски, все ценные вещи были скрыты под мантией, а физическая расправа была нонсенсом. Шестерёнок не столько уважали, сколько боялись. Культ жестоко подавлял любые поползновения на своих членов. Страдали не только виновник, но и его семья. Иногда даже целые районы могли получить взыскания. Здесь, в порту, это было не столь ярко выражено. Но вот в жилых кварталах при храмах-кузнях… порой от рассказов старика у меня волосы вставали дыбом.

Дойдя до гермостворки, я набрал на инфопланшете комбинацию и переслал её на терминал. Спустя пару секунд створка открылась, и я вошёл. Учитель лежал на своём ложе, больше похожем на стол мясника. Не стоило обманываться его неподвижностью, он заметил меня ещё тогда, когда я шёл по коридору. Но инфопланшет не вибрировал, а значит, я ему был пока что не нужен.

Подойдя к ближайшему когитатору, я окинул его взглядом. На экране мелькали пикты данных, это учитель работал с ними. Индикация светилась в соответствии с наставлениями, отклонений не было. Я достал особые благовония и положил их в курильню. Десяток секунд – и они начали тлеть от спирального нагревателя. Это ближайшая курильня к учителю, и благовония тут используются особые. Поэтому я стараюсь дышать пореже и неглубоко. Теперь стандартные литании – и можно переходить к следующему. На самом деле особо важных когитаторов тут нет, на допуск к ним сдают особые испытания, а процедуры настолько сложны и запутаны, что разжигание благовоний может занять больше часа.

Я переходил от одного к другому. Закончив с теми, что имели инструменты ввода-вывода, я перешёл к стойкам. Тут уже попадались отключённые, но нужно уважить и их духов. Халтура строго карается, ведь учитель может следить за происходящим через сервочерепа. Когда я закончил со стандартными процедурами, инфопланшет мягко завибрировал. Я не удивился, это учитель чего-то хочет от своего ученика. Вчитался:

«Замени флакон № 3»

Рутина. Сначала я подошёл к шкафу и взял нужный баллончик с газом. Дальше направился к ложементу и, отстегнув пустой, установил полный. Стоило только ему встать на место, как порция по трубкам отправилась к потребителю. Тело на ложементе слегка напряглось, но почти сразу же расслабилось. Возможно, учитель решил поспать.

Я осмотрел метки и показания на манометрах. Один из баллонов сегодня расходовался быстрее. Прикинул, что часа на четыре его должно хватить. Значит, как раз после его замены у меня будет время поспать до следующего цикла литаний. Закончив необходимые литании и процедуры, я подошёл к выходу и развернулся лицом к учителю. Если мой планшет не разразится новой командой, то я смогу отойти на время. Я отсчитал двести секунд и развернулся. Створка открылась сама. Учитель не спит и претензий на этот раз не имеет. А у меня появилось немного свободного времени.

Вообще, нахождение здесь для меня стало неким подобием ссылки. Бесплатного доступа к информации теперь не было. Её приходилось искать и добывать. Перечень доступных материалов, которые можно запросить, сильно сократился. Да, можно получить что-то, недоступное мне, через других членов культа, но это будет по грабительским расценкам и весьма порицаемо. Да, мне была доступна ещё масса вещей, немалая часть которых мне просто была не по карману, но всегда хочется большего.

Именно поэтому я сейчас шёл в трущобы. Здесь четырёхметровые уровни соединялись лестничными пролётами, а пространство разбито на клетушки из тонкой жести. Тут не было ни рынка, ни торговой площадки. Если тебе что-то нужно, ты должен знать, куда прийти. Что-то сразу бросалось в глаза или пахло жареным мясом.

– Красавчик, я свободна! – этот голос мне был знаком, и он меня бесил. Мне не нужно было смотреть в её сторону, чтобы понимать, что происходит.

Бабища подзывала меня, вращая аугментированной рукой, выставляя её напоказ. Да, по местным меркам это дорого, и должно делать её более привлекательной для шестерёнок. Но меня просто бесит, бесит. Я ускорился, чтобы побыстрее миновать этот бордель. Цены здесь невысокие: можно сыскать деваху и за несколько аров, но я пока брезгую. Так или иначе, проституцией тут занимаются все. Порой мне кажется, что если поискать, то можно найти готовую отдаться и за тарелку самой дешёвой похлёбки.

Первое время я не мог понять, чем занимаются все те, кто тут проживают. Но разговоры со стариком кое-что прояснили. Порт разгружает и загружает грузы только с челноков. Доставка на склады и распределение по адресатам – это забота бригадиров грузчиков. По сути, это небольшие банды, конкурирующие за заказы.

Ещё здесь есть производства. Создают питательную смесь. Какой-то полугрибковый организм, перерабатывая излучение светила и пустую породу, способен расти. Он очень требователен к содержанию и уходу, но способен давать основу для питательной смеси самого низкого качества.

Именно на этом и задействована основная масса населения.

Мой путь вёл в неприметную лавку. Отодвинув засаленную холстину, я оказался в полутьме.

– Есть что? – поинтересовался я у хозяина.

Я не знаю его имени, оно мне не нужно. Уже завтра его могут прирезать, и я буду общаться с новым собственником или найду другую лавку.

– Да, уважаемый, конечно. – он поклонился и собирался удалить, но до того, как это ему удалось, моя фраза долетела до него.

– Говно только не тащи.

Пущенная вдогонку фраза заставила его на мгновение сбиться, но он всё же скрылся. У местных есть умельцы, способные починить бытовую мелочь типа нагревателей и освещения. Но их останавливает отсутствие занятий и дороговизна инструмента, большую часть из которого вообще невозможно купить, поэтому они постоянно пытаются впарить всякую хрень.

С возвращением хозяина на столе появляется четыре предмета. Вокс-станция, пара ручных инструментов и шлюзовая панель доступа.

– Двенадцать аров, вокс отдельно после диагностики.

Это чучело будет пробовать торговаться, но я знаю, что такие гости, как я, редкость. Скорее всего, всё это или ворованное, или хозяева не имеют права владеть ими. Наш брат не то чтобы редко здесь бывает, но вот браться за ремонт всякого хлама не спешит. Я же считаю, что неучтённая монета может пригодиться.

Ар – это небольшая пластиковая монетка, которая имеет хождение в порту и на поясах астероидов. Также она нужна во время главного события. которое происходит примерно раз в пять лет – приход Имперского конвоя. Получившим увольнительные выдаются эти монеты, дабы они могли расплатиться ими в порту. Несмотря на то что особых услуг порт предоставить не может, среди огромных экипажей пустотных транспортов всегда находятся те, кто хочет прогуляться и найти приключений.

Я закончил работу и ссыпал монеты в мешочек. Вдруг меня снова окликнул владелец.

– Уважаемый, может, посмотрите нагнетатель? Он снова начал отключаться.

Я закатил глаза, но отправился наверх, вслед за владельцем, стараясь не касаться груд разного хлама, который горами лежал на полках.

Воздушный нагнетатель не изменился с момента моего последнего посещения. Шина, его питающая, почти разложилась, место обрыва сразу было заметно. Сваривать её бесполезно, длины уже не хватает. Я достал из своих закромов кусочек длиною в палец и аккуратно вварил его на место обрыва. Говорить, рассказывать и убеждать бесполезно, я здесь не первый и наверняка не последний раз.

Я протянул руку, и мне отдали две монеты, но я не спешил убирать её. Это стоит три монеты, и мы оба это знаем. Спрятав взгляд в пол, владелец доложил ещё одну. Я вопросительно посмотрел на него, и он отрицательно помотал головой. Я готов поменять всю шину за шестьдесят, но владелец не согласен. Он не знает, сколько тут, да и вообще проживёт и поэтому не готов вкладываться.

Моя мошна слегка разбухла. И на эту валюту у меня были свои планы. Мой нынешний учитель совершенно не делился знаниями. Я только и делал, что работал на него не покладая рук. Да, работа была несложной, но и получал я за неё немного, если бы не старик, впору было бы отчаиваться.

Помимо сообщения с планетой, порт обслуживал и добывающую флотилию с астероидными колониями. На челноках порой пребывали члены культа, работающие там. Именно им и были нужны ары. Взамен они могли предложить не только информацию, но и то, чего нет в общем доступе. Второй вариант был в бандах грузчиков. Во время разгрузки имперского конвоя грузов бывает так много, что часть порой теряется. А звон монет может поспособствовать тому, что часть его неожиданно найдётся. Что с одним, что со вторым я надеялся на помощь старика, у него обязаны быть нужные контакты. Осталось найти нужный подход.

«Пожалуй, в этот раз пойду другой дорогой. От этой бабищи с протезом блевать тянет. Да и сам этот клоповник хочется покинуть поскорее».

Мой путь обратно лежал в квартал Механикум. Наш культ всегда относился к безопасности очень серьёзно, особенно в тех местах, где соприкасался с обычными людьми. На входных воротах, возле терминала доступа, стоял караул из скитариев. Они были снаряжены в полузакрытые металлические шлемы, кое-где выступающие элементы брони и разгрузки поверх красных мантий. Лазерные винтовки висели на плечах.

Моё приближение не осталось незамеченным, но подходить к ним мне было не нужно. В кои-то веки моё ученичество имело свои плюсы. Достав инфопланшет, я удалённо передал опознавательную сигнатуру на терминал. Остановившись по центру, я наблюдал, как шестнадцатизубая шестерня, описывающая череп со змеёй, провернулась. Огромные ворота пришли в движение, но приоткрылись всего на три метра. Я зашёл внутрь, провожаемый недобрыми взглядами скитариев. У меня было не так много времени, чтобы я тратил его на бесполезные расшаркивания и любезности.