Текст книги "Красная мантия (СИ)"

Автор книги: Сергей Ленивый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Почему ты не использовал сервиторов? – услышал я вопрос.

Я продолжал заправляться едой, мне не было дела до соседних разговоров. В голове опять начало стучать.

– Я жду ответа, 46-й , – передо мной сидел Сулла, испытующе уставившись на меня.

Я совершенно не заметил, когда он появился. Мне было лень говорить, но он ждал ответа.

– О чём вы, наставник?

– Твоё последние задание, демонтаж и замена. Почему ты не использовал сервиторов для этого?

Я начал вспоминать. Эти болваны и вправду стояли какое-то время, не спеша уходить после доставки.

– Об этом ничего не было сказано в задании, наставник.

До меня начала доходить вся моя тупость. Чем больше до меня доходило, тем сильнее стучало в голове. Я сморщился, пережидая приступ. Мне в руку толкнулась чашка, в её содержимом что-то шипело.

– Пей, – поступил новый приказ.

Мне было всё равно, и я не собирался сопротивляться. Мне хотелось, чтобы меня оставили в покое. Просто в покое. Допив, я поставив кружку. Мы ещё несколько минут сидели молча. Мои глаза были уставлены в тарелку с недоеденным супом и лежащей в нём ложкой. Но вскоре я начал замечать, что самочувствие улучшается.

– Что это было, наставник? – спросил я

– Ты показываешь впечатляющие результаты, но порой твоя тупость просто поражает! Проверь список для заказов, ВЕСЬ список! – он помолчал. – И запроси в библиотеке протоколы работы с отчётами. Я тебе это говорю только потому, что ты практически единственный, кто их заполняет, и выполняет это практически верно. А сейчас тебе нужен сон.

Я и вправду почувствовал, что меня начало клонить ко сну.

«Протоколы работы с отчётами. Неужели всё так просто и лежало на поверхности?» – подумал я, отключаясь на койке. Завтрашний день должен был стать весьма познавательным.

Глава 12 Эльдорадо (Р)

В которой герой сталкивается с биологической угрозой и достигает настоящего эльдорадо.

«Протоколы отчётов являются важнейшими коммуникационными средствами внутри нашего общества. Важнее них могут быть лишь протоколы отдачи распоряжений и приказов. Отчёт начинается важнейшими фразами: «Докладываю», если информация касается протоколов и обрядов ремонта или создания, «Сообщаю», если передаётся статистическая информация или информация, связанная с наблюдениями отправителя, «Извещаю», если информация ретранслируется или описывает действия, не относящиеся напрямую к отправителю. Далее следует минимально достаточное изложение информации. Это может быть извещение или же запрос. Для уменьшения объёма передаваемых данных рекомендуется совмещать извещения с запросами и не создавать лишних отчётов. Окончание отчёта формируется фразой «Во славу Омниссии» и прочтением литании «отправки» и «успешной передачи».

Дальше шли множественные подробности: как правильно заполнять отчёты, как и что запрашивать, обряды и литании, связанные с этим, и многое, многое другое. Если обобщить, то здесь содержались ответы на те вопросы, которые возникли у меня с послушниками в последние недели. Сроки, помощь, материалы и даже возможность отказа – всё это было в отчётах.

Как оказалось, культ не давал невыполнимых и невозможных заданий. Ответственный за обитель, отсек либо группу помещений формировал запрос. Этот запрос обрабатывался, ему присваивался приоритет, и он отправлялся в базу данных. Дальше член культа принимал этот запрос и, проводя обряды диагностики, формировал отчёт, в котором в строгом порядке извещал о состоянии, потребных для ремонта и успокоения машинных духов, сроках, или же вовсе сообщал, что его знаний и уровня посвящения недостаточно для ремонта, укрощения духов, диагностики. В общем, всё, что было нужно. И к этим данным у нас открылся доступ совсем недавно.

Причём это очень старые протоколы и обряды. Нововведением было лишь то, что прикрутили некую цифровую валюту и личные счета для неё.

Складывалось впечатление, что нас просто бросили в воду и наблюдают, как мы будем барахтаться. И оказывают помощь, только если мы гребём в сторону от берега, не столько с целью заботы, сколько сохраняя потенциально ценный ресурс, ведь гребёт же! Порой я забываю, в каком мире нахожусь, и начинаю смотреть на него сквозь призму своей старой жизни. Только знакомясь с протоколами отчётов, я думал, что вот оно, тут мой опыт пригодится, ведь отписки и формулировки – это то, чем славится наш мир! Но реальность опять ткнула меня мордой в пол. Весь процесс был очень жёстко структурирован. Получалось так, что, не вчитываясь в подробности, по одним ключевым словам и обращениям можно было понять происхождение, содержание, назначение, адресатов и т. д. Отсебятины там был самый минимум, и вся наша переписка, скорее всего, должна была фильтроваться и дальше залов обучения не уходить. Мы были как маленькие дети, которые только учатся говорить и несут всякую херню, в которой лишь иногда угадываться слова.

Основываясь на общих ощущениях и подозрениях, я запросил информацию по ключевым фразам: задача, задание, запрос, снабжение, заявка, работа с сервиторами и т. д.

Больше всего информации получилось выцепить по сервиторам. Спонтанного языка они не понимали. Был словарь из примерно пятисот стандартных фраз и обращений, которые программировались в стандартных сервиторов. Могли быть и дополнительные, особо часто используемые в боевых видах сервиторов. Полный перечень команд нужно было запрашивать у погонщика сервитора, с которым ты собираешься работать. Он отвечал за их поддержание, обслуживание и проверку. Строгая обязательность использовать только ключевые слова пояснялась повторным использованием металлической компоненты и, как следствие, накоплением паразитных данных от биологической составляющей, что со временем приводило к порче и утилизации биологической составляющей. Всё это меня слегка пугало.

По заданиям информация была ограничена, и, возможно, она приоткроется, когда я полноценно перейду в ряды жречества.

С запросами было легче. Ранее, до реформы, даже послушник мог запросить всё что угодно. Его заявка будет обработана, но признана несостоятельной и уничтожена. Заявкам отдавался приоритет в зависимости от положения и степени продвижения по пути Бога-Машины. Причём ты мог получить не то, что запрашивал, а похожее и пожиже классом. Но сейчас всё сильно поменяло введение внутренней валюты, практически полностью обесценив всё накопленное положение. Теперь считалось только то, какой вклад в общество ты вносишь, и на основе этого выводилось, какие блага ты можешь получить. Причём передача этой валюты между жречеством была сильно затруднена.

Как оказалось, с выводом нас в «малое болотце» запросы, которые ранее были ограничены лишь складом, сильно расширили. Теперь имелся доступ к куда большему перечню механизмов, материалов, инструменту и т. д. Всё это почти не бросалось в глаза из-за ущербности интерфейса. В первую очередь нужно было знать, что ты хотел заказать, либо же тупо пролистывать весь список доступного. Помимо более качественного и продвинутого инструмента, появилось ещё и снаряжение – ремни, разгрузки, ремённые системы, обувь и т. д. Да, в коммунизме, коим практически и был культ до реформы, как и сейчас, ты получал базовые, самые простые вещи и лишь сильно со временем мог получить что-то получше. Сейчас это сильно изменилось. Помимо вещей быта, ещё стала доступна медицина: разные витамины, лекарства и стимуляторы. Самым дорогим был нейронный стимулятор, способный повысить скорость исполнения нейронных операций. Особо он применялся у логосов и даже выдавался им в определённом объёме. Но по описанию складывалось впечатление о его наркотических корнях. Он вызывал сдвоенные чувства презрения и насторожённости.

Нашёл и то, что мне давал наставник. Точнее, вариации. Был немалый перечень шипучих препаратов, но они все были практически одинаковы. Лёгкие стимуляторы, антидепрессанты, смешанные с релаксантами и снотворным. Штуки были очень классные, но, беря в расчёт свой возраст, я твёрдо решил временно от них отказаться, хотя бы до шестнадцати, а лучше семнадцати лет.

Я уже чётко обозначил цель и копил на новенький планшет и набор дополнительных программ. Стоит обозначить, что новый тут значил худший из имеющихся. Да, это было дико и парадоксально. Но инфопланшет возрастом лет в пятьсот был сильно лучше, особенно если он собран в особо продвинутых мирах или же вообще ручной сборки специализирующегося на этом магоса.

Ещё одним удивлением стало значительное количество доступных программ. Часто это были какие-то небольшие и несложные программульки, написанные явно для себя. Скорее всего, они разрабатывались и передавались в узком кругу, но с введением реформы были выложены в общий доступ с целью заработать. Проблемой было то, что, не разместив их на инфопланшете, ты толком не знал о них ничего! Не было ни пиктов, ни пробников. Было лишь скупое описание, которое для многих программ повторялось. Лишь имя разработчика, указанное тут же, было неким гарантом стабильности и качества. Но его ещё нужно было знать. И иного метода, кроме как проб и ошибок, я не знал.

Безумно хотелось засунуть свой нос в кодинг, ущербность программной оболочки мне казалась огромной. И хоть у меня не было особых познаний в программировании моего мира, но общее понимание, как это работает и что я хочу получить, внушали уверенный оптимизм. Но опять всё упиралось в отсутствие как программ, так и соответственной литературы. Оставалось только ждать и терпеть неудобства.

Как и все старшаки, я погрузился в активную работу, чтобы удовлетворить свои хотелки. В основном нас можно было разделить на четыре части. Первая собирала на продвинутый инструмент: как ручной, так и различные вариации инфопланшетов, соединённых с различными датчиками. Вторая собиралась устанавливать себе различные аугментации, и я совершенно не понимал зачем? Ведь твоё тело ещё растёт, и аугментику придётся модернизировать под изменяющиеся размеры тела. Но дети – такие дети. Особенно если это замешано на религиозном фанатизме.

Третью часть я считал наиболее упоротой и постарался ограничить с ними контакты. Их целью были кадила для благовоний, священные сосуды и другая религиозная бижутерия. Они считали, что отсутствие именно этих инструментов ограничивает их успехи в обращении к духам машин. Мне их было скорее жаль, как умственно неполноценных. Но наличие варпа и всего, что с ним связано, немного подтачивало мою непоколебимость.

Четвёртая часть, наименее многочисленная , тратилась на бытовые вещи и условия существования. Несмотря на то что я хотел относить себя к первой категории, на второй день я спустил часть средств на быт. Точнее, всё, что у меня было, и спустил. Память из прошлой жизни не позволяла мне предаться аскетизму, в котором другие послушники жили с самого рождения. Ну, по моим меркам, конечно.

Я заказал тёплое одеяло, в которое можно закутаться с ногами, широкий пояс, который из-за моей тщедушности обвивался дважды вокруг талии, флягу для жидкости на полтора литра и самое главное – ПЕЧЕНЬКИ. Они напоминали самые паршивые галеты из сухих пайков моего мира, но я получал неописуемое удовольствие, когда стачивал их зубами. В эти моменты на меня накатывала ностальгия, и вспоминалась прошлая жизнь. Из прошлой жизни мне было известно о некоем рекафе, должном заменять кофе или чай, но ничего подобного мне не было доступно. А так хотелось к печенькам ещё и чашечку горячительного. Эх.

Поспрашивав знакомых, я выяснил, что отчётами практически никто не пользуется или не делится этой информацией. Ещё я был удивлён, что, несмотря на мою пропажу в библиотеке в последние пару дней, мой совокупный заработок оказался сильно выше, чем у окружающих. Несмотря на острую нехватку всего, я решил слегка притормозить. Как и не делиться информацией об отчётах. Мне не очень хотелось выделяться. Это казалось мне неправильным. Правильным же было оказаться в первых рядах. Где ключевое слово именно «ряды»!

Последующие дни после общей молитвы я не ломился со всеми разбирать задания, а заглядывал в лекториум. Если тема была знакома или казалась бесперспективной, то тихонько покидал его. То же касалось и практических занятий. По сути, нас перевели на некое подобие вольных слушателей, чем подавляющее большинство старшаков не пользовалось, предпочитая сосредоточиться на практической деятельности. Я же увидел потрясающую возможность посетить занятия других направлений, а именно техновидцев и лекс-механиков. Техновидцы почти сразу отпали, так как жёстко заучивали всевозможные действия по конкретному узлу. Я не собирался тратить время и память на это. Мне интересно было понимать, что и как, а не зубрить последовательности. Хотя стоит признать, что в перспективе они могли работать гораздо быстрее. А вот у лекс-механиков порой попадались занимательные лекции и практические занятия. Хотя напрямую участвовать в них я не мог, но наблюдать мне никто не мешал.

Так и проходило время. Если преподаваемый материал я считал изученным или бесперспективным, уходил в тоннели и помещения заниматься ремонтом. Порой я занимался тем, от чего отказывались или с чем не справлялись другие. Чаще всего это были тяжёлые работы, связанные с ремонтом переборок, вентиляционных заслонок и элементов трубопроводов. Правильная работа с отчётами и своевременный запрос сервиторов помогали мне весьма быстро и без особых сложностей справляться с работой.

Несколько раз я был застигнут послушниками из своей группы за использованием сервиторов. Но глубоко натянутый капюшон, засунутые руки в рукава и полное отмораживание пока помогали съезжать с базара. Пока не было тех, кто решился бы подойти слишком близко и быть чрезмерно назойливым. Сгорбленная спина и молчаливый щит отбивали возможные нападки послушников. Я даже слышал пару историй про послушника, которому зашили рот, и теперь он безмолвно бродит по коридору в сопровождении сервиторов. А лицо его настолько обезображено, что он ото всех отворачивается, стоит им пройти мимо.

Чем дальше мы отходили от залов для занятий, тем чаще встречали солдат. Это были скитарии, количество аугментаций на них порой было выше, чем у рядового жречества. И чем дальше мы отходили, тем чаще они были вооружены баллонами с прометием и горелками. Их вид не предвещал ничего хорошего. Среди послушников заводились истории про тени, мелькающие в коммуникациях. Я списывал это на детские страхи, ведь мне тоже порой было страшно находиться одному в коридорах. Несмотря на наличие оружия, я сделал себе монтировку, классический изогнутый вариант моего мира, разве что толщиной поменьше. Она оказалась очень удобна для снятия настенных панелей, решёток коммуникаций в коридорах и открытия всего того, что заклинило и не хотело открываться. А ещё из-за очкарика из культовой игры она придавала немного уверенности и спокойствия.

И вот ситуация. Коридор SBIS22A, напольные панели разобраны на десятиметровом участке. Сервитор под моим наблюдением выпиливал лопнувший кусок магистральной трубы. Освещение хреновое, периодически моргало. Сервитор, закончив выпиливать кусок, взял его грузовым захватом и достал. Я в очередной раз моргнул. Там, где раньше был кусок трубы, сейчас находилось нечто. Это смахивало на смесь чихуахуа с облысевшей крысой, большая часть бока которой покрыта едва светящейся хренью, явно ей не принадлежащей. Эта тварь посмотрела на меня своими буркалами и дала дёру дальше по трубе. В это же время сервитор начал истошно орать «биологическая угроза». Потупив ещё несколько минут и придя в себя, я попытался заткнуть сервитора. Первым делом судорожно вставил новый кусок трубы и прихватил его. Можно немного выдохнуть: полчища этих тварей теперь не бросятся на меня из разрезанной трубы. Решив, что ну его нафиг, бегом направился обратно: об этом точно нужно сообщить.

Результатом моего доклада стало то, что неделю мы сидели взаперти. На работы нас не выпускали. Несмотря на смутные подозрения и волнения, моё столкновение с тварями за пределами периметра было первым. Оказалось, что где-то далеко впереди есть периметр, который удерживают скитарии, выжигая всё, что им попадётся. Помимо этих недокрыс, там ещё есть лишайник, которым они и питаются. Уровень угрозы считается низким, так как особой опасности они не представляют. Однако дальнейшее их распространение недопустимо. Поэтому за нами закрылись герметичные ворота и переборки, отрезав нас от действующих помещений космического лифта и сформировав вторую линию карантина. От голода мы все не помрём, но вот поставки будут сильно задерживаться. Это связано с карантинными мероприятиями и серозными обрядами досмотра грузов и шлюзового помещения карантинной зоны.

Вскоре нашу работу должна были возобновить. Но в довесок нам выдадут баки со специальным репеллентом. Им нужно будет обрабатывать лишайник, если мы его найдём. Также рекомендовали обрабатывать и живность, если нам такая попадётся. Ведь они не только жрут лишайник, но ещё и переносят его. Это их не убьёт, но обожжёт и отпугнёт.

«Моя жизнь становится всё более занимательной», – подумалось мне.

Страх обуял послушников. Страшная и непонятная угроза пугала их, и они не желали покидать помещения. Лишь некоторые, включая меня, отваживались выходить. Мне тоже было страшно, и от моего страха пострадала пара наиболее тёмных углов. Но мой страх не был липким и парализующим, скорее просто опаской. Тем не менее я тоже не решался отходить далеко.

Не могу сказать, что подтолкнуло основную массу, но они тоже начали выходить. Со страхом они боролись, сбиваясь в группы по три-четыре человека. Группы большей численности были редкостью, ведь трудно было найти места с таким количеством заданий. Работы потихоньку начали продолжаться, мы таскали тяжеленные баллоны с репеллентом, практически не применяя его. Очаги лишайника или встречи с тварями были редкостью и поводом для всеобщего обсуждения. На лишайник репеллент действовал очень хорошо, убивая его за считаные минуты. А из разговоров выходило, что достаточно навести распылитель на тварь, чтобы она сразу же ретировалась.

Так мы продвигались вперёд по основным коридорами и залам, по вспомогательным тоннелям и техническим помещениям, пока не достигли, как оказалось, основной цели.

Грузовой док впечатлял. Здоровенное помещение в виде прямоугольника высотой триста метров и шириной с километр, в глубину имело не менее восьмисот метров. Сейчас оно было практически полностью погружено во мрак. Лишь кое-где прожекторы подсвечивали стены и огромнейшие гермостворки, отделяющие помещение от космоса.

По бокам на стенах громоздился небольшой городок, сейчас полностью пустой и также погружённый во мрак. Объём работ по его восстановлению просто поражал. Даже отсюда можно было увидеть небольшие скопления едва светящегося лишайника, а, соответственно, и крыс. Меня прямо разбирало от того, что можно найти там. Весь док казался настоящим эльдорадо, ломящимся от сокровищ, которые только и нужно было подобрать.

Глава 13 Взлом (Р)

Глава 13

В которой герой оказывается продан и совершает не однозначные поступки.

Технические помещения лунной колони

Райритус стоял возле цели. По телу то и дело пробегали внезапные сокращения. Его путь занял сюда гораздо больше, чем он привык. Несмотря на то что постепенно его состояние улучшалось, полное восстановление могло занять ещё от двух до пяти лет. Он тяжело гонял воздух, вдох-выдох, вдох-выдох. Со стороны могло показаться, что он готовится к чему-то трудному. Но если бы кто-то увидел его глаза, то сразу бы понял: он был в предвкушении, он чего-то жаждал. Резким движением достав из-под мантии ингалятор, он приложил его ко рту. С первой попытки не смог попасть, но несколько коротких и резких движений – и вот мундштук уже зажат в зубах. Нажатие, резкий вдох полной грудью – и тело выгибается вместе с расширяющейся грудной клеткой. Глаза закатились, и зрачки, как безумные, заметались где-то там, под черепом. По всему телу разошлись мурашки, и нервные окончания отозвались сладострастной истомой.

И вот он выдохнул и выпрямился. Слабость его плоти на время отступила. Он сжал кулак и выкинул руку вперёд, растопырив пальцы. Ни одна мышца не дрожала, он уверенно удерживал руку на весу. Он теперь снова тот, кем так стремился стать. Он жрец своего бога! Он должен стойко перенести испытания, которые ему были ниспосланы.

Перед ним когитатор, с духами которых ему проще удаётся наладить контакт. Первичные литании чеканились им на автомате, он совершал молитвы и рассматривал священный механизм. Но его мысли то и дело срывались на другое. Это испытание давалось ему очень тяжело. В своём базовом состоянии он едва способен передвигаться, а новая реформа, задуманная этими старпёрами, ещё больше углубила его бездну. То, что раньше ему было положено по статусу и в рамках произошедшего с ним, теперь он должен вырывать с боем. Если бы не испытание Бога-Машины, с его навыками он бы преуспел! Но сейчас, сейчас ему едва хватает на нейронные стимуляторы, не более.

Даже учитель отказался от контактов с ним, как будто всего остального было мало. Даже в этом можно найти плюсы, но… поддержка ему бы сейчас не помешала. Тот, на кого он возлагал такие надежды, был недоступен. Формально он уже сейчас мог его выдернуть к себе, но успехи пацана были значительными, и Совет преподавателей наложил вето до его посвящения в старшие послушники. Ещё и непонятный карантин на станции. Нет, определённо, кто-то из старшего жречества решил его забрать себе.

– Нет, нет, нет! – он сбился с литании, и теперь нужно было начинать всё заново.

Закончив с литаниями и найдя причину недовольства духа машины, Райритус приступил к устранению. Мысли снова вернулись на прежнюю тему.

«Мне крайне нужен тот, кто мог бы стать моими руками. Если я не могу отстоять этого ученика, то стоит получить с него пользу и взять другого. И кажется, у меня есть кое-кто на примете».

Полдня спустя. Помещения возле лунного порта

Райтус подковылял к небольшой шлюзовой перегородке. Справа и слева от него по коридору тянулись массивные кабели, уходящие в помещение впереди. Где-то рядом надрывно гудели вентиляторы системы принудительного охлаждения. Он поднёс руку к шлюзу, не успел постучать, как рука сама отбила неровный перестук по металлу. Спустя минуту из ниши над шлюзом выдвинулся сервочереп и просканировал его. Практически сразу после этого загудела механика, и шлюз открылся.

Внутри перед Райритусом открылась впечатляющая картина. Помещение было заставлено рядами когитаторов различной формы и дизайна. Прямые коробки соседствовали с вычурнейшими в своём дизайне святыми механизмами. Между ними попадались стойки со священными книгами и благовониями. Также попалось несколько сервочерепов, покрытых золотом и выполняющих непонятные, на первый взгляд, манипуляции.

Биокогитатор располагался по центру помещения, он полусидел на простой, без изысков, кушетке. И это вызывало диссонанс. Одно из красивейших помещений, которые Райритус видел, и простой, самый обыденный механизм, которым было ложе биокогитатора. Если бы не сонм проводов и трубок, поднимающихся из пола, то кушетку можно было принять за самую обычную, такие с круглыми отверстиями установлены, кажется, в любом хирургионе. Но Райритус не обманывался, это был сложный механизм, тайны которого он сможет постичь крайне нескоро.

Остановившись перед ложем, он стал выжидать, когда на него обратят внимание. Стоять прямо и не трястись было сложно. Даже промелькнула мысль, что стоило принять нейронный стимулятор, но усилием воли он откинул её. Так и не дождавшись реакции, он громко произнёс.

– Я согласен на условия, но мне нужен новый ученик, и не из худших.

Послышалось насколько щелчков воздушной магистрали, и ложе сложилось в кресло. Биокогитатор взглянул на него. Вся нижняя часть лица была закрыта механической маской с подсоединёнными трубками. Правый глаз и верхняя часть черепа были аугментированы, а к затылку подсоединялось наибольшее количество кабелей и трубок. От подлетевшего сервочерепа раздался треск и бинарный писк.

– Простите меня, старший, я не способен ещё воспринять священный технолингво, не могли бы вы перейти на общий?

Биокогитатор слегка повернул голову. Бинарный писк прекратился и вскоре сменился на низкий готик.

– Я предлагал не это, в обмен на переуступку прав я предоставлю излишки стимулятора. Твоя неисправность влияет на твои когнитивные функции?

– Нет, старший, мой разум в полном порядке. Но мне нужен ученик, который станет проводником моей в-в-во-оли, пока плоть меня подводит, – в самом конце он всё-таки сбился.

– Я вижу, что же, возможно, я могу что-то сделать, но не гарантирую истинность этого утверждения. Ты согласен?

– Да, старший.

Не успел он закончить фразу. как инфопланшет завибрировал. На нём высветилась надпись.

«Биокогитатор Варнис Лексис предлагает рунному жрецу Райритусу Ону переуступку прав ученичества в соответствии со статьёй ST0002957PP2. Подтвердите ваше согласие».

С момента подтверждения он утратил любые права на бывшего технотрэла Грэга Манхера, зарегистрированного в поселении № GR00143. Взамен он получал поставки нейронного стимулятора раз в три дня и кое-какую надежду получить нового ученика ранее, чем через пару лет.

Идя по коридору, Райритус задумался. Чувствует ли что-то от потери парнишки, с которым провёл немало вечеров? Нет! Только случайные импульсы раздирали его тело. На его пути к Богу-Машине есть только целеустремлённость. Сострадание и сожаление пускай останутся для других. Только что он обменял перспективный ресурс на тот, что ему нужен прямо сейчас, и не более того!

Могло показаться, что его походка стала чуть более уверенной.

Мир-кузня Жао-Аркад, опечатанный грузовой док космического лифта храма-кузни Дуоргино Уо

Я в составе процессии шёл по кругу. Впереди меня шёл послушник с кадилом, и именно он задавал ритм и начало литании. Замыкал наш круг ещё один соученик. Кадило мерно покачивалось, распространяя вокруг запах благовоний, а литания вводила в лёгкое медитативное состояние. Я же, пользуясь этим, занимался дыхательной гимнастикой. В центре этого действия находился колёсный погрузчик, который пригласившие меня ученики никак не могли запустить.

Я уже наметил несколько возможных причин, но не спешил с ними. Выскочек никто не любит, да и столь демонстративно пренебрегать литаниями не стоит. Вот ещё минут пятнадцать литаний, несколько нанесений священного масла – и можно сознаться в откровениях, преподнесённых духом машины. А уж там стоит залезть в потроха механизма, и поломка будет найдена. Обычно они все однотипные и особых проблем не вызывают. А пока можно расслабиться и помедитировать под размеренный речитатив.

У своих соучеников я начал обретать репутацию. Я справлялся с духами сложных механизмов, которые не давались остальным, и редко отказывал в помощи, как сейчас. В общем, человек – существо коллективное, и я боролся со своей нелюдимостью, заодно нарабатывая контакты на будущее.

Несмотря на всю огромность грузового помещения, ценностей здесь не было. Ржавчина, хлам, пустые контейнеры. И если даже попадалось что-либо из материалов, то реализовать это, не привлекая внимания, было невозможно. Вероятно, перед запечатыванием всё ценное отсюда вывезли, а за тысячи лет опустения вытащили и всё остальное. Что говорить, если здесь попадались даже остовы разобранных механизмов с ценными узлами. Это считалось недопустимым! Протоколы переработки предписывали переплавку всего того, что не нужно. Но вот так оставлять голые скелеты святых механизмов было кощунственно.

Тем не менее у меня была каморка, наружный доступ к которой был заблокирован. Она открывалась засовом и только изнутри. Внутрь можно было попасть только по вентиляционной шахте. Да, это не давало особой защиты, дверь можно было вскрыть обычной горелкой. Да и когда док оживёт, здесь будет ценно каждое помещение. Но пока у меня появился склад для найденных материалов. Это позволяло немного экономить на заказах.

Когда наш хоровод остановился, я кинул взгляд на единственное необследованное место. Посередине одной из стен самой массивной блямбой нависал диспетчерский пост. Панорамные стёкла сейчас были закрыты бронированными заслонками. А само помещение было выполнено из толстенной брони. Попытка проникнуть через вентиляцию тоже спасовала. Не менее массивные заслоны были там. Да, всё можно было прорезать при должном упорстве. Но это вызовет вопросы и лишит возможности экспроприировать возможные ценности.

Действовать нужно сегодня, ведь всё больше систем восстанавливается вокруг диспетчерской. Недавно даже поле главного шлюза было восстановлено и освящено магосом Кал Аяром. Стоит мне немного промедлить, и я лишусь возможности там пошарить.

У меня уже всё было готово. Я целую неделю скрупулёзно разбирал и изучал панель доступа. Теперь я уверен, что при наличии питания её вскрою. Кабель уже тоже был проложен от ближайшего распределительного узла. Сам узел был подключён мной сегодня. С завтрашнего дня, вероятность не успеть будет резко возрастать. Поэтому закончу тут и сразу направлюсь в диспетчерскую.

Как я и предполагал, проблема погрузчика была в интегральной распределительной схеме. Можно посочувствовать тем, кто взял заявку на его ремонт. Схема была запаяна в коробку и нашими силами не ремонтировалась. Заказ же новой схемы был соизмерим с наградой за ремонт всего погрузчика. Оставив народ пялиться в интегральную схему, я покинул их. Как пить дать, перед тем как заказать новую, они потратятся на масло и обряды в попытке полечить старую. Ну, это уже их дело.

Я стоял перед шлюзовой в диспетчерскую. К развороченному пульту доступа был подсоединён старый полопавшийся кабель. Если я всё правильно сделал, то замыкание последних двух проводов должно открыть мне доступ. И вот с замиранием сердца я замкнул их. По проводам прошла благословенная искра – и всё. Ничего не произошло. Я стоял и пялился на шлюз в попытке осознать, но вскоре расслышал гул небольшого моторчика. На моём лице расплылась улыбка. Это насос гидравлики начал накачивать масло. Возможно, из-за тысячелетий простоя понадобилось время, чтобы продавить масло в гидросистеме. Насколько всё же надёжна техника этого мира.

Створка начала медленно уползать внутрь. Не дожидаясь, пока она окончательно сдвинется, я отсоединил контакт. Данного прохода мне хватит, чтобы пробраться. Я протиснулся в кромешную тьму помещения. Теперь время моей вещицы из лунной колонии. По мере того как я сжимал магнитный индуктор, светодиод начал разгораться всё ярче и ярче. Я занялся ремонтом этой вещицы в тот момент, когда возникла потребность работать в коридорах и помещениях без освещения. Тратиться на стандартный фонарик было жалко, да задача была интересной. Хотя, по правде, подвигла на это меня ностальгия, единственная памятная вещь о годах, прожитых там.