Текст книги "Россия и Япония: стравить!"

Автор книги: Сергей Кремлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Мы – крепли.

Японцы – осторожничали.

Владимир Коккинаки совершал сверхдальние перелеты, и в газетах писали: «Если надо, Коккинаки долетит до Нагасаки и покажет всем Араки, где у нас зимуют раки».

Араки был японским генералом, военным министром, кумиром «молодого офицерства» и не скрывал своих чувств по отношению к нам. От любви они были, надо сказать, очень далеки...

В декабре 1934 года Япония отказалась от Вашингтонского соглашения и потребовала уравнения своего флота с англосаксонскими. А в начале 1936 года она покинула новую Лондонскую конференцию, где ей в таком уравнении отказали.

Аракисты становились все активнее, хотя сам Араки в 1934 году ушел в отставку. Но причиной ее был не поворот Японии к мирному курсу, а свара между могучими «старыми» концернами и наглыми «новыми», с которыми был связан Араки.

В том же 1934 году 60 тысяч девушек из нищих крестьянских семей были проданы в дома терпимости.

На место Араки пришел генерал Хаяси, но вскоре пришлось уйти и ему. Причем – уйти по поводу трагикомическому: 12 августа 1935 года аракист подполковник Айдзава убил заместителя Хаяси по кадрам генерала Нагата. «Небывалый случай нарушения субординации» (офицер убивает генерала, а не наоборот) и вынудил Хаяси подать в отставку.

Сменил его аракист генерал Кавасима...

Все чаще коммунистов в Японии казнили, но министр юстиции сетовал: «Правительство до сих пор не может добиться искоренения коммунизма».

Впрочем, в целом политическое лицо Японии было устойчиво либеральным. На февральских выборах 1936 года антиаракистская партия минсэйто увеличила чисто мест в парламенте со 146 до 205, а милитаристская сэйюкай из ранее имевшихся у нее 303 мест потеряла 132 и со 171 местом перешла в оппозицию – тем более что демократическая партия сякай тайсюто тоже получила прибавку с 5 до 18 мест, еще более уменьшив влияние аракистов.

А 26 февраля начался путч «молодых офицеров». Они вывели на улицу полторы тысячи солдат и заняли парламент, военное министерство, главное полицейское управление.

Действовали путчисты, субординацию совсем уж не соблюдая. Бывший премьер, лорд-хранитель печати адмирал Сайта, министр финансов Такахаси, главный инспектор военного обучения генерал Ватанабэ, зять премьера Окада были убиты на глазах своих домашних.

Главный камергер императора адмирал Судзуки был тяжело ранен.

Премьер Окада, «генро» Сайодзи и Макино успели скрыться.

Трехдневный путч не подавляли, он просто рассосался, не получив поддержки ни от других войсковых частей, ни от масс. Последние хотя и не активно, но выступали явно против путчистов.

В итоге 17 офицеров-«стрелочников» были казнены (в их числе – до этого безнаказанный подполковник Айдзава). Семь членов высшего военного совета (фактическая верхушка путча) ушли в отставку, причем четверо из них (Араки, Мадзаки, Хаяси и Абэ) ушли вообще навсегда с военной службы. Новым премьером стал Хирота – министр иностранных дел в павшем правительстве Окада.

Путч в Токио «рассосался» 29 февраля, а 1 марта этого високосного «олимпийского» года Сталин дал интервью президенту американского газетного объединения «Скриппс-Говард ньюспейперс» Рою Говарду, где сказал: «В случае, если Япония решится напасть на Монгольскую Народную Республику, покушаясь на ее независимость, нам придется помочь Монгольской Народной Республике».

12 марта 1936 года между СССР и МНР было подписано соглашение о взаимопомощи.

А правительство Хирота просуществовало год. 2 февраля 1937 года его сменил кабинет одного из отставных путчистов генерала Хаяси, но и этот премьер продержался недолго. Распустив 31 марта парламент и назначив новые выборы, правительство потерпело на них поражение и тоже вышло в отставку.

Во главе нового кабинета встал 38-летний «надпартийный» принц Коноэ – председатель палаты пэров, аристократ, по образованию – юрист, связанный и с дворцовыми, и с финансовыми кругами. Режим Коноэ был призван обеспечить «внутреннее согласие» и внешнюю войну.

Еще при Хироте, в ноябре 1936 года, японцы совершили налет на нашу территорию у озера Ханка. А 25 ноября 1936 года заключением на 5 лет «Антикоминтерновского пакта» с Германией оформилась ось «Берлин – Токио».

Формально Пакт был направлен не против СССР, а против Коминтерна (что подчеркивал в беседе с советским послом в Японии Юреневым министр иностранных дел Арита). Но тот же Арита на заседании тайного совета «генро» сказал: «Отныне Советская Россия должна понимать, что ей приходится стоять лицом к лицу с Германией и Японией...»

В сказанном желаемого было много больше, чем реального. Гитлер был скорее склонен широко сотрудничать с нами в экономической сфере, чем всерьез блокироваться с Японией. Но что касается Японии, то она и впрямь – вопреки географии – собиралась стоять лицом к лицу и с Америкой, и с Россией.

Россия в ответ отказалась возобновить с Японией Рыболовную конвенцию, срок которой истекал в 1936 году. Однако лидеры «расы Ямато», не смутившись этим, собирались ловить уже иную «рыбу» в мутных волнах очень мутной политики.

Эти волны омывали и Сахалин-Карафуто, и берега тихоокеанских островов, и берега мутной «Великой желтой реки» Янцзы...

Омывали они и берега бывшей русской, а ныне – штатовской Аляски... К середине 30-х годов там в Бристольском заливе японцы расширили вылов рыбы – особенно лососевых, так, что стали для янки чем-то вроде того, чем были сами янки для нас во времена Русской Америки.

И в меморандуме от 21 ноября 1937 года президент США Рузвельт заявил: «Мне представляется, что возможным выходом могла бы быть президентская прокламация, объявляющая закрытыми морские области вдоль побережья Аляски для всех видов рыбного промысла».

Что ж – янки как янки... Они были такими – до мозга костей эгоистичными и лицемерными – еще со времен «отцов-пилигримов» и «отцов-основателей», со времен Вашингтона и Джефферсона, Адамсов и Монро, Сьюарда и Хэя, Рузвельта-дяди и Тафта, Вильсона и Гувера.

Так с чего бы это было меняться Рузвельту-племяннику?

Вот только – понимали ли это японцы? Они – раз за разом оглядываясь на США – получали от этого тактические, сиюминутные выгоды. И теряли в стратегическом, цивилизационном интересе, идя на противостояние с русскими.

А это янки вполне устраивало.

Пришел год 1938-й...

Середина июля этого года знаменовалась вначале политическим конфликтом в виде японских претензий на сопку Заозерную в районе озера Хасан, а последний день июля принес уже начало конфликта военного.

Впрочем, к 11 августа все было кончено. ОКДВА – пусть и не самым блестящим образом – утвердила на Заозерной красное знамя. И японцам пришлось согласиться с давней русской демаркацией этого участка границы.

Ну, а как там было в Европе?

Что ж, политическая осень 38-го в Европе, закончившаяся Мюнхенским соглашением по Судетам, была более похожа на жаркое лето.

И уже наступал 1939 год...

СССР и Японии он принес конфликт на Халхин-Голе.

СССР и Германии в разгар боевых действий на Халхин-Голе он принес Пакт о ненападении от 23 августа...

Япония была в шоке. Правительство горячего поклонника Гитлера, премьер-министра Хиранумы, подало в отставку. Уже значительно позже японский профессор Хироми Тэратани сказал: «Никогда – ни до, ни после – в истории не было случая, чтобы японское правительство уходило в отставку по причине заключения договора двух других государств между собой».

Барон Хиранума в ответ на просьбу прокомментировать Пакт ответил одно: «Непостижимо!»

Тэратани считал, что деморализующее значение этого «непостижимого» события не только приблизило капитуляцию японцев в Монголии, но и удержало их от желания распространить свою экспансию в сторону России. То есть шок 1939 года в какой-то мере обусловил выбор южного направления, где Япония входила в конфликт с янки.

Осенью 1939 года пала жертвой собственной гнилости панская Польша.

Весной 1940 года пала жертвой собственной гнилости забывшая о здравомыслии и независимости Франция «двухсот семейств».

В мире создавалась вот уж действительно непостижимая для невнимательного наблюдателя ситуация... Хотя в целом все шло примерно так, как это и надо было Золотой Элите мира.

И очень жаль, что события не развивались иначе. Как иначе?

Ну, например, хотя бы вот так...

Представим себе лето 1940 года. И представим, что в США приходит следующее сообщение: «Япония заключила мир с Китаем, возвратила СССР Южный Сахалин и заключает с СССР прямой военный союз, а к этому союзу присоединяется Германия...»

То-то поднялся бы переполох! То-то началась бы паника!

Увы, все происходило так, как это замышляла Золотая космополитическая Элита. И «клубок» дальневосточных проблем все более запутывался...

И распутывать его можно было бездарно, а можно – и умно...

А 1940 год проходил...

И уже наступал год 1941-й...

Послесловие

Преддверием 1941 года, который принес России и Германии войну, я и заканчиваю эту книгу...

Япония, не ввязываясь в бессмысленный, спровоцированный все тем же Западом конфликт русских и немцев, все же получила свою войну с Россией в 1945 году – уже по инициативе России...

Но в той ситуации объявление нами войны Японии не было актом неблагодарности – как это иногда пытаются представить сейчас японцы.

Во-первых, у японцев вряд ли вышло бы что-либо путное в случае их агрессии против нас... Тем более что нам весь период войны с немцами пришлось держать на Востоке весьма значительные силы.

Во-вторых, компетентные лидеры народов и государств (а Сталин был компетентен в высшей мере) не имеют права руководствоваться прежде всего некими этическими соображениями. Собственно, никто и никогда ими в реальной истории и не руководствовался (за исключением череды некомпетентных «российских» монархов и ряда послесталинских советских горе-«вождей»). Немногомудрые славянофилы (впрочем, особо мудрых среди них никогда и не наблюдалось) до сих пор не могут простить, скажем, князю Бисмарку, что он на Берлинском конгрессе не защищал с пеной у рта интересы России и не выступал против англо-еврейского политика Дизраэли. Но Бисмарк был не русофилом, а умным германским патриотом, и в качестве такового он руководствовался исключительно интересами своего Отечества! И честь ему за это и хвала!

Лично я, автор этой книги, тоже не отношусь к германофилам (хотя иногда меня в интернет-дискуссиях и принимают за такового). Я и не «японофил». Я – русский советский патриот, и если я отстаиваю идеи благотворности партнерства России прежде всего с Германией и Японией, то лишь в силу убежденности благотворности такого союза для России...

Для нас!!!

Между прочим, отстаивая свои национальные интересы, Россия не конфликтует с национальными интересами других народов. Это объясняется тем, что Россия – как уже было сказано – носительница глобального потенциала Добра. Сохраняя и укрепляя себя, Россия сохраняет и укрепляет светлые надежды (да простится мне этот хотя и удачный, но весьма затертый оборот) всего человечества.

Вернемся, впрочем, в 1945 год...

Объявление Советским Союзом войны Японии не было актом неблагодарности и потому, что после Великой Октябрьской революции Япония в полной мере и весьма невеликодушно воспользовалась российским кризисом в исключительно сиюминутных своих интересах.

Строгий педант, возможно, захочет поймать автора на слове «невеликодушно», имеющем явный этический смысл... Но ведь рациональная внешняя политика держав совсем не обязательно должна быть коварной. И даже – совсем наоборот. Поэтому великодушие Японии по отношению вначале к РСФСР, а затем – СССР было бы в долгосрочной перспективе актом рациональным.

Однако как раз рационализма в «русской» политике Япония и не проявила... Мы с тобой, уважаемый читатель, об этом знаем...

И вместо того чтобы, скажем, мирно возвратить СССР Южный Сахалин и отказаться от привилегий по концессиям на советском Северном Сахалине, Япония поглядывала на Приморье...

А ведь даже Курилы Япония могла бы уступить нам мирно! Ведь геополитически Курилы относятся к России, а не к Японии...

Ничего этого сделано не было, и наша война 1945 года с Японией стала скорее актом восстановления исторической, геополитической и цивилизационной справедливости...

Но жизнь непрерывно шла ранее, так же непрерывно идет и непрерывно же продолжится в будущем.. И нам не уйти от будущего, как не уйти от уже произошедшего прошлого... Так что же тут можно и нужно сказать?

Россия и Япония...

Сейчас для меня эти два понятия все более неотделимы от третьего понятия – Германия... Недаром же англосакса Гомера Ли (и далеко не только его) уже в позапрошлом веке пугал тройственный союз Германии, России и...

И – Японии...

Японии!

Между прочим, генерал Куропаткин, чью военную судьбу омрачили именно поражения от японцев, уже после этого написал: «Несмотря на войну, положившую между нациями, казалось бы, созданными для союза и дружбы, преграду, я до сих пор храню чувство симпатии к своим знакомым в Токио».

Такие слова из таких уст – это очень серьезная «информация к размышлению»...

А вот впечатления генерала-оружейника Федорова: « Чем ближе мы узнавали народ Японии, тем все больше убеждались, что, несмотря на недавнюю войну, к нам, русским, относятся очень доброжелательно. Но только народ. Другое дело– правительство. И в этом смысле Япония оказалась двуликим Янусом».

Очень, очень по-разному могли с учетом всего этого выстраиваться наши с Японией отношения в XX веке.

Как и с Германией...

И с обеими державами – и с западной, и с восточной – России надо было дружить и сотрудничать. Однако в XX веке, на излете своей истории, царская Россия провела только две войны – вначале с Японией, затем – с Германией.

Советская Россия серьезно конфликтовала и серьезно воевала тоже только с Германией и Японией.

Почему?

Не потому ли, что их стравливали сознательно – смертельно боясь их союзничества!

Хотя Германия на Западе, а Япония на Востоке были, да и остаются, наиболее дополняющими Россию ее потенциальными партнерами. И у нас есть много общего в наших исторических судьбах...

Лишь три державы, три народа в мировой истории смогли совершить стремительные, по историческим меркам мгновенные, рывки к политической первоклассности!

Это – Германия Бисмарка, а позднее – Рейх Гитлера.

Это – Россия Петра Великого, а позднее – Советская Россия Ленина, Советский Союз Сталина.

И это – Япония эпохи Мэйдзи, а позднее – Япония эпохи «Сони»...

Конечно, России и Японии пришлось очень многому учиться и многое заимствовать из внешнего мира... Очень уж они перед своими цивилизационными рывками от этого мира отставали. Но опирались они при этом на силы собственного национального духа и собственного национального интеллекта.

Пора, пора нам открыто признать, что русские не только долго запрягают, но быстро – по выражению великого Бисмарка – ездят.

Германия «запрягала» после Вестфальского мира 1648 года два с лишним века.

Япония, после «закрытия» ее Иэмицу Токугава в 1638 году, «запрягала» тоже два с лишим века.

А «поехали» они...

Быстро они поехали!

Быстро едет сейчас и Китай...

Вот только понять бы – куда... Неплохо знающий современный Китай человек, подтверждая мои сомнения, как-то сказал мне: «Да, что варится в этом полуторамиллиардном котле с названием «Китай», пока не знает никто, в том числе – и сами китайцы...»

Хорошо сказано, да...

Но ведь – варится!

И варится на одной планете с нами.

Да и – рядом с нами.

А сейчас я хотел бы ознакомить читателя с некоторыми оценками русского геополитика Генерального штаба генерал-майора Алексея Ефимовича Вандама (Едрихина), сделанными в начале XX века и касающимися предмета этой книги... Заодно читатель узнает и некоторые подробности визита коммодора Мэтью Колбрайта Перри в Японию, о которых автор до сего момента умалчивал.

Вот что писал Алексей Ефимович в своем труде «Наше положение» в 1912 году:

«Это открытие (открытие Невельским в конце 40-х годов XIX века островного положения Сахалина и судоходности Амура.– C.K.), плохо понятое у нас и едва не повлекшее за собою разжалование самого Невельского в рядовые, наоборот, в Англии и Америке вызвало сильную тревогу и целый ряд мероприятий...

Едва только весть о новых русских открытиях в Тихом океане распространилась по цивилизованному миру, как работавшие у Камчатки и в Охотском море американские китобои потянулись к Амурскому лиману и Татарскому проливу для наблюдения за нашими действиями в тамошних местах. В соседней Маньчжурии появились лучшие из политических разведчиков– миссионеры. В самих Штатах политическая мысль занялась выяснением вопроса о том, какое значение может иметь величайший из бассейнов земного шара, т. е. Тихий океан, для человечества вообще и для североамериканцев в особенности...

Со своей стороны и исполнительная власть не сидела сложа руки. Обдумывая над картой возможное в ближайшем будущем занятие Россией Амурского бассейна, руководители американской политики обратили внимание на то, что главные японские острова Пезо (Иедзо, Иессо– Хоккайдо.– С.К.), Ниппон (Хонсю.– С.К.,) и Киу-Сиу (Кюсю.– C.K.), вытянувшись дугой от Сахалина до Корейского пролива, представляют как бы гигантский бар (наносная отмель в устьях рек.– С.К), заграждающий собою то море, к которому не сегодня-завтра Россия должна была выйти по Амуру. Это обстоятельство сейчас же подсказало привыкшему к сложным комбинациям англосаксонскому уму один из замечательных по смелости, дальновидности и глубине расчета политических ходов, а именно:

Не теряя времени, предпринять морской поход в Японию с тем, чтобы одним ударом утвердить над нею моральное превосходство С.-А. Соединенных Штатов, взять ее под свою опеку и, постепенно направляя ее честолюбие на Азиатский материк, подготовить, таким образом, из этого островного государства сильный англосаксонский авангард против России».

А далее Вандам пишет и о миссии Перри, причем – с такими деталями, которые в отечественных монографиях почему-то опускаются. В изложении хронологии событий им допущены некоторые неточности, но они полностью искупаются системной точностью оценок:

«С этой целью по приказанию президента сформирована была и в ноябре 1852 г. отправлена в Тихий океан сильная эскадра в 10 военных судов под начальством коммодора Перри. Подойдя летом 1853 года к берегам Японии, Перри, после отказа японцев впустить его в Куригамскую бухту, приступил к бомбардировке прибрежных городов. Никогда не виданные в таком количестве «черные корабли» американцев, энергичные действия и повелительный тон начальника эскадры навели на японцев панический страх и внушили им представление о С.-А. Соединенных Штатах как о самом могущественном государстве в мире...»

Замечу, что «черные корабли» американцев – эта сочная деталь эффективного психологического давления янки – мне встретились лишь у Вандама, хотя я был о них уже осведомлен по той японской гравюре, которую в своем месте описывал.

«Дав, таким образом, японцам почувствовать,– заканчивает Вандам, – сначала силу, американцы объявили себя затем духовными отцами этого выведенного ими из замкнутого состояния народа и заставили его принять к себе, кроме дипломатических представителей, еще и особых советников по иностранным делам. Последние же, внимательно следя за каждым нашим шагом в Азии и постепенно внушая японцам страх к России и ненависть ко всему русскому, начали превращать нашего легко поддающегося чужому влиянию соседа в подозрительного и опасного врага...»

Не все излагая здесь фактически верно, дав некоторые ошибочные прогнозы, Вандам удивительно прозорливо уловил суть происходившего на Тихом океане, на Дальнем Востоке, а также, отмечу дополнительно, и его связи с поспешной продажей «царями» Русской Америки именно янки...

Впрочем, об истории естественного основания, противоречивого развития и насильственного конца Русской Америки я написал отдельную книгу – «Русская Америка: открыть и продать!».

Эта книга начиналась как исследование прежде всего отношений России и Японии. Уже в ходе работы тематика расширилась за счет китайского и корейского аспектов, а также необходимости показать роль США и Англии в стравливании двух тихоокеанских соседок – Российской и Японской империй.

Но в конечном счете эта книга – как и все мои предыдущие книги, и, как я надеюсь, книги будущие – написана о России и с думой о России...

У «высоких берегов Амура» все еще стоят часовые Родины.

И им есть что охранять!

г. Кремлёв (Арзамас-16),

8 июля 2005 года,