Текст книги "Тепла хватит на всех 5 (СИ)"

Автор книги: Сергей Котов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Груажан

Сергеич с нами сухо поздоровался, потом жестом пригласил в салон «Ауруса». Мы с Максом переглянулись, пожали плечами и заняли предложенные места.

Как только дверцы за нами закрылись, мы тронулись с места и, набирая скорость, рванули в сторону съезда на Киевское шоссе.

Руководитель проекта «Север» продолжал молчать, пока я украдкой разглядывал его. Он не стал кардинально омолаживаться, как это сделал в виртуале. И, наверно, это было правильно: всё-таки культурные стереотипы за один день не изжить. А в юном теле очень сложно поддерживать собственный авторитет и вызывать пиетет у подчинённых.

Но в целом он выглядел гораздо лучше, чем тогда, когда мы виделись на Луне – в его предыдущем теле. Плечи заметно расширились, с шеи исчезла дряблая кожа. Да и сам он буквально лучился здоровьем.

«Интересно, как смогли так быстро тело вырастить? – подумал я, обращаясь к Васе. – Или опять „партнёры“ передали технологии?»

«Оно не совсем человеческое, – ответил напарник. – Похоже, это сложный биоконструкт на той же технологии, на которой работает твой иммунитет».

Я мысленно присвистнул.

«А мозги?» – спросил я.

«Вот они, похоже, самые настоящие. Человеческие. Ну, с некоторыми улучшениям и модификациями, конечно, – продолжал рассуждать Вася. – Честно говоря, я мечтаю о чём-то подобном. И Сергеич об этом знает. Теперь у него есть новый рычаг воздействия на меня-основного…»

«Ты помнишь, что мы говорили насчёт изолированной памяти?»

«Помню, Женя. Не беспокойся, всё в силе. Когда придёт время – эта часть будет уничтожена», – заверил меня Вася.

А в следующий момент передо мной вдруг вспыхнула надпись красным тревожным шрифтом: «Входящий запрос на общение!»

От неожиданности я моргнул.

«О, вот ещё новшество: закрытый канал связи через импланты, – прокомментировал Вася. – Сергеич хочет поговорить. Но так, чтобы об этом никто не знал».

«Что надо сделать?» – спросил я.

«Представь надпись: „принять“. И дальше общайся тоже надписями. Представляй, что пишешь. Открыт визуальный канал, не слуховой», – ответил Вася.

«Но почему?» – поинтересовался я.

«А вот у Сергеича и спросишь».

Я чуть напрягся и представил надпись: «Принять». Красивыми красными буквами, чуть ниже запроса.

После этого красная надпись исчезла. А передо мной возникла бегущая строка. На ней аккуратным курсивом было выведено: «Женя, похоже, ты первый разобрался? В общем, не подавай виду. Мы молчим. Понял? Это важно».

«Понял, – написал я в ответ. – А почему не голосом, как с Васей?»

«Когда отвечаешь голосом, нервная система часто подаёт „паразитные“ импульсы на глотку и речевой аппарат в целом, – пояснил Сергеич. – Их теоретически можно считать. По крайней мере, часть из них. Дистанционно, в идеальных условиях. Например, в салоне авто, если в нём вмонтированы достаточно мощные сенсоры».

«Ясно», – ответил я.

Ниже появилась ещё одна надпись, жёлтым квадратным шрифтом: «Ребят, привет. Кажется, я разобрался».

«Макс, ты?» – написал я.

«Ну а то!» – напечатал ответ Макс и поставил рядом подмигивающий смайлик, почему-то в виде морды добермана.

«Отлично. В общем, ребята, ситуация такая: ваша миссия в Груажан вышла на политический уровень. После прокола с моей гибелью „Север“ частично лишился автономии. Ваша задача на брифинге – со всем соглашаться. Не противоречить. Даже если вы увидите явную лажу с чьей-то стороны – не реагируйте, не вмешивайтесь. Мы всё сможем поправить позже, если будет необходимость. Это ясно?»

«Ясно», – мысленно напечатал я.

«Ясно», – прочёл ниже сообщение от Макса.

«Вот и отлично. Отключаюсь, пока что-то не заподозрили».

Надписи перед глазами исчезли.

«Вася, что думаешь?» – спросил я.

«Похоже, не мы одни подозреваем Сергеича в двойной игре», – ответил напарник.

«Или в тройной, – заметил я. – Дело ведь не в его гибели. А в том, о чём договорились его родители и что продолжал он. О чём стало известно Верховному».

«Ты прав», – согласился Вася, изобразив вздох.

«Насчёт чтения по нервным сигналам… – спросил я. – Это реально? Кто-то может прочитать мои реплики?»

«Не, не парься на этот счёт, я блокирую периферийную активность, – ответил Вася. – Но Сергеич мог и не знать о такой возможности. Я открыл её уже после того, как оказался в тебе».

«Но говорить мы об этом не будем», – добавил я.

«Ни в коем случае».

Мы домчали до МКАДа, проехали по внутренней стороне и свернули в сторону Кутузовского. Я не сразу сообразил, куда именно мы едем. Когда проезжали Новый Арбат, я даже решил, что нас везут прямиков в Кремль – но нет, всё оказалось проще. Мы притормозили возле здания Генштаба на «Арбатской», и заехали в один из служебных проездов.

Лимузин остановился во внутреннем дворе. Его тут же обступили с десяток бойцов из охраны. Когда мы вышли, нас тщательно обыскали с помощью каких-то сканеров футуристического вида. Всех – даже Сергеича. Тот отнёсся к этой процедуре стоически, спокойно улыбаясь. Мы старались следовать его примеру.

Потом нас молча провели внутрь здания. Мы долго петляли по казённым коридорам. Один раз проехали на лифте вниз. Вероятно, на подземный уровень. Но вот, наконец, сопровождающие привели нас в просторный зал для совещаний. Президиум был пуст, лишь на экране за ним и трибуной светилось изображение планеты. Я узнал Груажан – сине-зелёный шар, местами подёрнутый белесоватой облачностью. Если добавить сушу, он мог бы быть похож на Землю даже сильнее, чем Нарайя.

В зале сидело несколько генералов и руководителей в штатском. Я узнал министра обороны, отца Макса. Савелия Павловича, руководителя Службы внеземных расследований. Был ещё новый начальник Генштаба и командующий ВКС. Остальных я не знал.

Сопровождающие указали нам наши места – в первом ряду, перед генералами и другими 'шишками.

Мы с Максом опустились в казённые кресла, обитые красным велюром. Потом Сергеич кивнул нам и направился в сторону трибуны.

На фоне Груажан появилась надпись: «Миссия „Север-2“».

Сергеич вышел на трибуну. Сделал глоток из стеклянной бутылки, прочистил горло, оглядел зал и произнёс:

– Коллеги, рад всех приветствовать. Спасибо, что присоединились к нашей планёрке.

В зале было тихо. Мы с Максом украдкой переглянулись. Сергеич посмотрел на нас и ободряюще улыбнулся.

– Итак, мир, известный нам под именем Груажан, – начал он. – Планета земного типа, в самом центре «зоны Златовласки» своей звезды, жёлтого карлика. Наклон оси вращения к орбите менее одного градуса, в этом мире нет смены сезонов. Сутки составляют тридцать земных часов. Год – триста пятьдесят тамошних суток, практически, ровно. Суша составляет менее десяти процентов поверхности. Естественные спутники отсутствуют. Важно упомянуть, что, кроме Груажан, в обитаемой зоне звезды находятся ещё две планеты. Обе земного типа, обе обладают биосферами. Причём жизнь на всех трёх планетах, как показали данные генетического анализа, происходит из одного корня. Расхождение биосфер случилось в районе полумиллиарда земных лет назад, по оценкам наших математиков, и…

Кто-то в зале кашлянул. Сергеич осёкся и нахмурился, приглядываясь куда-то в ряды позади нас.

– Да? – спросил он. – Вы что-то хотели добавить?

– Хотел, – ответил ему немного надтреснутый мужской голос. Я хотел обернуться, но, поразмыслив, не стал этого делать. Макс тоже не стал оглядываться. Молодец, вот и правильно. – Этот астрономический экскурс – он обязателен? Полагаю, что все присутствующие имели возможность ознакомиться с данными, которые мы получили во время подготовки к мероприятию. Не проще ли сразу перейти к делу?

– Традиции, – Сергеич развёл руками. – Они сложились в нашем сообществе, и мне бы не хотелось их нарушать. Но не беспокойтесь: это не займёт много времени, а заодно поможет настроиться на нужный лад.

– Да, но настройка… – начал было снова тот же надтреснутый голос, но тут я услышал, как его перебил сам министр. Отец Макса.

– Евгений Степанович, если у вас всё, мы бы хотели продолжить, – сказал он.

Незнакомец промолчал. Сергеич выдержал секундную паузу, кивнул, улыбнулся и снова заговорил:

– Для местной цивилизации ситуация выглядит таким образом, как если бы во время первых космических полётов мы бы открыли, что Марс и Венера – живые планеты, обладающие богатой биосферой. Больше того: жизнь на этих планетах биологически и даже генетически совместима с нашей собственной. Так что для этого мира вопрос о жизни в других мирах закрыт уже очень давно. Однако остаётся актуальным другой вопрос. Есть ли разум за пределами их родного мира? Научный консенсус среди учёного сообщества Груажан в настоящий момент состоит в том, что разум – это уникальная, редчайшая флуктуация биосферы, которая может быть настолько редкой, чтобы больше не встретиться в нашей Галактике вовсе. То, что я рассказал, необходимо для понимания менталитета цивилизации, с которой мы имеем дело.

Сергеич кашлянул, будто бы прочищая горло. Я сомневался, что в этом была реальная практическая необходимость: наверняка его тело было слишком совершенно для таких мелочей. Но таким образом он использовал паузу, чтобы собраться с мыслями.

– Итак, жизнь и цивилизация Груажан сосредоточена на нескольких крупных архипелагах, расположенных в основном в экваториальной зоне планеты. Климат там комфортный, суточные колебания температуры в пределах десяти градусов по Цельсию, средний максимум – плюс тридцать два, минимум – плюс двадцать. Условия напоминают земные тропики, но без муссонов и прочих неприятностей. В прошлом архипелаги враждовали. Однако более трёхсот местных лет назад в результате глобальной войны произошло объединение народов. Теперь на планете существует единая Империя. Первые несколько десятилетий власть императорской династии была незыблемой, однако, после окончания войн, их общество породило гуманитарно-религиозное мировоззрение, которое привело к постепенной демократизации общественной жизни, признанию фундаментальных прав всех подданных, выработке общественного договора, который ограничивал власть Императора. В итоге на протяжении следующих веков императорская власть стала символической, религиозной и номинальной. Реально планетой управляет Совет Мудрейших. Своеобразный орган, образующийся из общепризнанных авторитетов в своих областях – от науки до искусства и бизнеса. Причём пропорциональное представительство профессиональных сообществ динамично меняется по мере изменения самого общества и развития научно-технического прогресса.

Сергеич сделал паузу и посмотрел в зал.

– Да? Вы хотели что-то спросить? – произнёс он.

– Да. С вашего разрешения, – ответил незнакомый молодой голос. – Генерал-майор Петров, начальник Аналитического управления ГэШэ, – представился он, чем сразу заслужил мою симпатию. – Получается, у местных никаких выборов?

– Нет, – Сергеич улыбнулся. – Концепция демократии им была неизвестна до недавнего времени. Лишь недавно теоретические социологии планеты создали соответствующий конструкт, который, однако же, до сих пор остаётся научным курьёзом. Общество Груажан – фактически, чистая меритократия.

– Ясно. Спасибо.

– В конце брифинга у всех присутствующих будет возможность задать вопросы, – сказал Сергеич. – Итак, у нас есть единая островная меритократия, на планете, относительно бедной ресурсами, едва вступающая в космический век. Разумеется, они уже провели первые изыскания на соседних планетах и готовятся начать экспансию. Общества на различных архипелагах сохранили местные культурные особенности, но они относительно невелики. В целом планета разговаривает на едином государственном языке и придерживается единых стандартов социализации. Это существенно упростило подготовку первой миссии и первого космонавта, которая должна была исследовать этот мир. На Груажан отправилась Диана Литвинова, в прошлом – сотрудница проекта «Север». На основании полученных микрозондами данных мы подготовили жизнеспособную легенду для внедрения в общество одной из островных провинций, дали необходимые знания и навыки, и…

– Позвольте всё-таки уточнить! – снова тот самый надтреснутый, почти старческий голос. – А с какой целью прорабатывался вариант внедрения? Мы что, не могли выйти на связь с их представителями власти напрямую?

Сергеич вежливо улыбнулся, ещё раз прокашлялся и ответил:

– Прорабатывались разные варианты. Однако вариант негласного внедрения был признан наиболее безопасным и целесообразным.

– Кем признан? – не унимался старец.

– Учёным советом проекта «Север».

– И у вас были на то основания? Наверно, большой практический опыт?

– Евгений Степанович, – снова голос министра обороны. – Это не защита диссертации на кафедре военной стратегии. Если позволите, мы вернёмся к брифингу.

Его голос был откровенно раздражённым.

– Как скажете, – ответил старец.

«Вась, что это за хмырь, ты опознал?» – всё-таки не выдержал я и поинтересовался у напарника.

«Похоже, начальник финансового управления Минобороны, – ответил Вася. – Старый маразматик. До сих пор никак не может смириться с тем, что финансовый контроль над „Севером“ остался напрямую в зоне ответственности А Пэ. Внимание привлекает».

«А-а-а, ясно…» – ответил я.

– Как бы то ни было, мы не можем сказать, удалось ли реализовать внедрение. Тем более нам неизвестно, на каком этапе произошёл срыв, – продолжал Сергеич. – Связь с космонавтом была потеряна сразу после высадки на планету. При этом телеметрию с корабля мы продолжали получать ещё как минимум в течение двух часов после посадки.

– А зонды? – новый незнакомый голос за спиной. – Разве они не контролировали посадку?

– Зонды зафиксировали успешное приводнение корабля, – кивнул Сергеич. – Однако в целях безопасности был выбран район, удалённый от обитаемых островов. А тот тип зондов, который использовался на ранних этапах, не был способен залетать дальше тысячи километров от суши. Особенность конструкции. Так что это было на пределе зоны действия.

– Хорошо, а те зонды, которые остались на островах? Они фиксировали какие-нибудь необычные сообщения в местных информационных сетях? Я так понял, это ведь довольно развитая цивилизация. У них ведь уже есть средства массовой информации и, возможно, глобальная сеть?

– Мы тщательно мониторили все доступные нам каналы, – заверил Сергеич. – Однако ни малейшего намёка на судьбу космонавта не обнаружили.

В зале снова наступила тишина. Сергеич помялся немного на кафедре, глотнул ещё воды.

– Что ж, главные моменты мы, так полагаю, уже обсудили. Что касается нюансов – после успешного возращения Евгения Алданова и Максима Фёдорова с О-деа одиночные миссии теперь под запретом. Это следствие новых требований для преодоления барьера браны. Так что новая миссия «Север-2» будет тандемной. Оба космонавта сейчас присутствуют на брифинге и, если будет необходимость, ответят на ваши вопросы.

Макс бросил на меня быстрый взгляд. Я едва заметно кивнул.

– У меня вопрос по усилению биологической безопасности, – вмешался ещё один голос, и тут же представился: – генерал-майор Свиридов, Управление РХБЗ. После лунного инцидента какие были сделаны выводы?

Сергеич улыбнулся.

– Лунный инцидент – следствие нашей недооценки жизненного потенциала объекта. Мы переработали протоколы, чтобы исключить подобное в дальнейшем. Ну и система искусственного иммунитета, которая позволила нейтрализовать угрозу, теперь успешно имплантирована обоим космонавтам.

– Ясно, – удовлетворился «химик».

– И ещё момент, с учётом полученного опыта, – продолжал Сергеич. – Этот вопрос уже поднимался сегодня, поэтому докладываю: в этот раз мы не планируем использовать легендированное внедрение. Мы разрабатываем первый протокол открытого контакта с другой человеческой цивилизацией. Это необходимая мера, с учётом успешно развивающегося сотрудничества с человечеством Нарайи.

Близнецы

После брифинга и последовавших за ним совещаний мы отправились в аэропорт. В этот раз в «Чкаловский», где нас ждал уже знакомый мне борт «Роскосмоса». После недавнего перелёта на футуристическом аппарате, который принадлежал непосредственно проекту «Север», этот самолёт уже казался настоящей архаикой. Однако выбирать не приходилось: всё, что было непосредственно связано с космическими перелётами, находилось под жестким контролем государственных структур. И, судя по последним событиям, автономия «Севера» наверняка будет сокращаться дальше.

Самое неприятное, что я понятия не имел, как Сергеич разрулил свои отношения с «партнёрами» и как объяснил это высшему руководству. Если вообще объяснил. Во время нашей виртуальной встречи мы до этого вопроса не добрались – меня больше интересовала ситуация на Луне. Но теперь, перед новым стартом, хотелось бы ясности.

Вот только будет ли возможность у нас ещё раз переговорить конфиденциально – я не знал. Хотелось верить, что Сергеич найдёт такую возможность. А пока приходилось изображать винтик в государственной машине, просто выполняя поступающие директивы.

Когда мы приземлились на новом арктическом космодроме, я поразился, сколько всего удалось построить за короткое время, прошедшее с моего предыдущего старта на О-деа. Теперь это было не просто голое каменистое плато, присыпанное снегом и обдуваемое постоянными ветрами с одиноко возвышающейся бетонной стартовой башней, через которую я поднимался на борт «Севера-2».

В непосредственной близости от стартовых площадок построили: комплекс технического обслуживания и финальной сборки космических аппаратов – грандиозный ангар, размерами превосходящий «Север-2» раза в три. Теперь корабли собирались на суше.

Однако даже он не был самым крупным сооружением. Чуть в стороне от него над тундрой возник грандиозный прозрачный купол, армированный ажурными конструкциями, придающими ему нужную жёсткость. Под куполом находился городок вахтовиков и постоянных сотрудников нового космодрома. Там круглогодично поддерживались комфортные климатические условия: температура около плюс двадцати, влажность как в средней полосе России весной. Были тут и парки, и открытые бассейны со спортивными площадками, просто уютные уголки, где можно погулять и расслабиться, совершенно забыв, что совсем рядом, за прозрачным барьером – царство вечной мерзлоты и зимней темени.

В редкие ясные дни летом купол был просто прозрачным барьером, пропускающим полный спектр солнечных лучей, включая ультрафиолет. Но большую часть времени в составе купола работала сложная система, обеспечивающая привычную смену дня и ночи, по широте Краснодара. Летом по ночам купол затемнялся, на нём появлялась имитация звёздного неба, причём полностью соответствующая реальной картине расположения светил. А днём зимой активировалось искусственное солнце – сложнейшая система ламп, максимально точно копирующая спектр солнечного света, включая ультрафиолет.

Даже представить боюсь, сколько стоило всё это хозяйство. И ведь наверняка не обошлось без технологий, полученных «Севером» от «партнёров».

Но самым большим сюрпризом было то, что теперь «Север-2» стоял на стартовом поле не один. В паре километров севернее, над ещё одной стартовой башней возвышался такой же корабль. На первый взгляд, визуально они почти не отличались: то же кольцо обитаемого отсека, такие же гравитационные отражатели на носу. Однако я знал, что грузоподъёмность «Восхода» на двадцать процентов больше, там несколько иная организация внутренних отсеков, более продвинутая система жизнеобеспечения, которая поддерживала даже такое роскошество, как небольшой живой сад внутри гироскопически стабилизированного шара в обитаемой зоне. Снаружи этот «рекреационный отсек» выглядел как небольшое утолщение на жилом кольце. И это, пожалуй, было единственное заметное отличие между кораблями.

– Ого! – заметил я, когда мы заходили на посадку. – Уже поставили под старт, значит?

Напротив меня и Макса в купе сидел Дмитрий Семёнович, который по-прежнему занимал должность заместителя руководителя Роскосмоса. Сергеич же где-то в салоне проводил очередное совещание с другими чиновниками.

Он довольно хмыкнул и ответил:

– Только вчера. Идём с опережением графика.

– Графика? – переспросил я. – Он что, уже есть?

Зам посмотрел на меня с лёгким удивлением.

– Конечно. Они стартуют послезавтра.

Мы с Максом переглянулись.

– Вам что, не говорили? – недоверчиво спросил зам.

– Нет! – синхронно ответили мы.

– Ну, значит, были на то причины, – меланхолично заметил Дмитрий Семёнович и отвернулся к иллюминатору.

– Интересно будет узнать какие, – заметил Макс с раздражением в голосе.

Я едва заметно тронул его за локоть и чуть покачал головой, когда он посмотрел на меня. «Не надо, – постарался передать я взглядом. – Не время и не место».

Макс вздохнул и откинулся на спинку дивана, поправив ремень.

Мы остановились возле терминала, снабжённого телетрапами. Роскошь, совершенно немыслимая ещё недавно. Терминал был соединён непосредственно с жилым куполом коротким крытым переходом, так что нам даже не пришлось наружу выходить.

Сразу за переходом нас ждал небольшой электрокар. За рулём сидел Дмитрий Алексеевич, новый начальник кадровой службы проекта «Север». Он был выходцем из «Роскосмоса», я его видел пару раз на совещаниях – но лично до сих пор не общался.

Кадровик был крепким, коренастым мужчиной средних лет, кареглазым, загорелым, с чёрными кудрявыми волосами. Как вскоре выяснилось, он умел обаятельно улыбаться. Редкое качество. Такая улыбка сразу вызывает доверие и симпатию. И это обстоятельство меня особенно насторожило: неспроста такого человека поставили на эту должность, после всего, что случилось. Наверняка его навыки выходят далеко за пределы обычной кадровой работы.

Кадровик сначала подошёл ко мне и Максиму. Вежливо поздоровался, протянул руку.

– Рад познакомиться лично, – сказал он, крепко сжимая мою ладонь.

– Взаимно, – ответил я, чувствуя, как мои губы растягиваются в улыбке чуть ли не против моей воли.

Только после нас Дмитрий поздоровался с руководством: Сергеичем и остальными. Правильный ход, который лишь усилил мою настороженность по отношению к нему.

«Опасный тип? Как думаешь?» – спросил я Васю, наблюдая, как кадровик жестом приглашает нас в электрокар и сам садится за руль.

«Жень… то есть, Тейдан. Ты чего? – удивлённо ответил напарник. – Это ж Димыч Спасатель! Не слышал, что ли?»

«Вась, если тебе так привычнее – не обязательно меня называть Тейданом. Мне самому это кажется немного странным… тогда просто порыв был, понимаешь? И нет – я не слышал ни про какого Димыча Спасателя. А ты-то откуда его знаешь?»

«Ну не лично, конечно, – ответил Вася. – Но я ж читаю протоколы комиссий, оценки, психологические тесты сотрудников… обезличенно, конечно. В смысле я-основной читаю. А мы недавно соединялись, вот я и… в общем, подновил память, это ведь не лишнее. В общем, про историю с аварийной посадкой „Союза“ в Якутии слышал?»

Я смутно припомнил сообщения в новостях о каких-то проблемах. Вроде космонавтов долго не могли найти.

«Ну, так…» – неопределённо ответил я.

«Капсула ушла в квадрат, куда запрещали пускать вертолёты, – продолжал Вася. – Да и по расчётам вероятность приземления в том квадрате была минимальная. В общем, закрытое пространство, один из объектов, все дела… согласование заняло бы уйму времени. Никто не хотел брать на себя ответственность. И только Дмитрий сказал: искать там. Под личную ответственность. Короче, в отчёте спасателей есть строчка: »…до критического переохлаждения оставалось оценочно три-четыре часа…'.

Или вот в Королёве инженер сорвал сроки по системе позиционирования возвращаемой ступени «Ангары», формально его должны были уволить, как минимум. А особисты вообще грозили под уголовку подвести, вроде как за саботаж. Человек же работал на износ и просто слёг. Дмитрий вмешался, снова под личную ответственность. В общем, потом, благодаря этому сотруднику, первый «Север» так быстро появился.

Потом ещё тендер на комплектующие для жизнеобеспечения. Половина сумм уходила в никуда, все сделали вид, что не замечали. Уважаемые люди были задействованы, все дела. Дмитрий поднял вопрос сам, пошёл наверх и добился отмены. В бумагах это выглядело как обычное решение комиссии, но ясно, кто стоял за ним. После этого на него серьёзный накат был, который вышел чуть не на уровень Верхового. И закончился серьёзными чистками в «Роскосмосе». Так что такие дела'.

«Крутой, – мысленно хмыкнул я. – Со стержнем, значит».

«В общем, вроде того, Жень», – согласился Вася.

Мы доехали до подготовительного комплекса лётного состава. Я знал про это место по документам, с которыми я успел ознакомиться во время перелёта. Хороший комплекс, как дорогая гостиница: бассейны, спортзалы, жилые номера, полный сервис.

Никакой изоляции и карантина перед стартом не полагалось. Учитывая, что у нас с Максом был искусственный иммунитет – в этом не было никакого смысла. Так что до самого старта мы могли наслаждаться обычным человеческим общением. Ну и последними проверками, и тестами, в том числе медицинскими – куда же без этого?

В холле подготовительного комплекса нас ждал ещё один сюрприз. Хотя, если разобраться, сюрпризом его назвать сложно – ведь «Восход» мы уже видели на стартовом поле. Логично было предположить, что и его экипаж тоже находится где-то неподалёку.

Влад и Антон, до этого сидевшие в креслах справа от входа, увидев нас, встали и пошли навстречу, широко улыбаясь. За время, пока мы не виделись, оба заметно изменились: у Антона была другая причёска, более длинные волосы, косой пробор. Из-за этого его лицо уже не казалось таким комически круглым, да и уши немного маскировались. Ещё он, кажется, немного похудел. Я даже подумал про себя – не нашёл ли он себе пару. А вот у Влада прибавилось седых волос и морщинок вокруг глаз. Но взгляд стал твёрже, а плечи – шире; под олимпийкой были видны перекатывающиеся мышцы, которые сложно было ожидать от человека, долгие месяцы вынужденно торчавшего в невесомости.

Мы обнялись, похлопали друг друга по спинам.

– Ну, на сегодня у меня к вам вопросов нет, – сказал Сергеич, который вместе с Дмитрием тоже прошёл вместе с нами в холл. – До завтра отдыхаете. Потом последние проверки систем, тесты – и добро пожаловать на старт.

Влад посмотрел на Сергеича вопросительно. Тот улыбнулся и покачал головой.

– Нет, ребят. Вы стартуете по плану, послезавтра. Мне немного хвоста накрутили в этой Москве за то, что пытался старт «Севера-2» на день позже поставить, – неожиданно разоткровенничался руководитель.

– Это сильно сказано, – вмешался новый кадровик. – Нам, скорее, настоятельно рекомендовали. Но в такой форме, что отказать было невозможно.

– Ну ясно, что, – Влад вздохнул. – Вообще мы не в претензии. Главное, что дождались.

– Тьфу-тьфу-тьфу, – подмигнул Сергеич и картинно постучал себя по лбу.

– Техника новая, дополнительные проверки не помешают, – пробасил Антон. – Вот и займёмся.

– Спасибо, ребят, – кивнул Сергеич, обращаясь к Антону и Владу, потом повернулся к нам. – Ключи от номеров возьмёте на вахте. Всё, располагайтесь, отдыхайте. До завтра. А мы пошли на очередное совещание.

Мы попрощались, и Сергеич с Дмитрием вышли из холла.

– Никак не могу поверить, что он действительно был мёртв… – сказал Влад, глядя вслед начальству.

– Что, об этом уже известно? – спросил я.

– Угу. И про твои лунные подвиги тоже, – кивнул бывший спасатель, глядя на меня.

– И куда особисты смотрят? – улыбнулся я.

– Да никуда не смотрят. Думаю, команда была – не смотреть. Среди своих такое должны знать, – ответил Влад.

– С другой стороны, наверно, оно и правильно, – кивнул я.

– Угу. Настраивает на нужный лад, – согласился Антон.

– Куда летите? – спросил я. – Известно уже? Или опять устроили представление с полётным заданием?

– Известно, – ответил Влад. – Своар.

Макс присвистнул.

– Ого! – сказал он. – В гости к динозаврам? Блин, моя детская мечта!

– Будешь хорошо себя вести – привезу тебе чьё-нибудь яйцо, – пообещал Антон, подмигнув.

– Смотри, поймал на слове! – Макс направил ему в грудь указательный палец.

– Ребят, вы давно на Земле? – спросил я.

– Давно, – мрачно ответил Влад. – Полгода. Подготовка, модификации, тесты, гравитационные тренировки… в общем, всё по полной!

– Жень, а с искусственным иммунитетом у тебя такая же хрень была? В первый раз? Так же колбасило, да? – поинтересовался Антон.

– Угу, – кивнул я. – Оба раза.

– И у меня тоже, – вставил Макс.

– А, да, у вас же это два раза обновляли… жёстко, конечно! – сказал Антон.

– Ребят, а что мы на ногах торчим, а? – спросил Влад. – До ужина ещё два часа. Может, в сауне посидим? Поговорим нормально, как белые люди.

– А мысль! – поддержал Макс. – Сто лет в бане не был! Пар нормально поддают?

– Организуем! – широко улыбнулся Антон.

Саун в комплексе было несколько: русская, финская, хамам и даже японская офура. Мы, конечно же, пошли в русскую. Она была не просто как следует готова – к моменту нашего прихода кто-то успел запарить веники и даже приготовить травяные настои в предбаннике.

– Эх, пивка бы! – с досадой вздохнул Макс, глядя на всё это великолепие.

Разумеется, на «Севере» действовал полный сухой закон. Но Влад неожиданно ответил:

– Можно и заказать. Безалкогольное, конечно. Мы в первые дни баловались.

Однако же, от безалкогольного пива мы отказались.

После первого пара мы сидели в предбаннике, обернувшись, как полагается, простынями, и пили травяные настои, закусывая печеньем.

– Хорошо то как! – потянулся Макс.

Антон, как следует отходивший его в парилке веником, довольно улыбнулся.

– Значит, ребят, вас давно из программы освоения системы вытащили? – начал я интересующий меня разговор.

– Да почти сразу после твоего старта, – ответил Влад. – Как только финальный монтаж «Восхода» начали.

Мы с Максом переглянулись.

– То есть, до первых моих докладов, – уточнил я.

– Ага, – кивнул Антон. – Но мы не обламывались, если честно. Дальняя Солнечная по началу интересно, но потом… скука смертная. Коробки маленькие, и месяца пустоты в каждую сторону. В общем, то такое…

– Вы в какой системе работали, когда вас отозвали? – спросил я.

– На Сатурне, – ответил Влад.

– И как вам? На спутниках высадки были?

– Радиоактивный ад, – лаконично ответил бывший спасатель. – Нет, вниз не спускались. Расставляли оборудование на орбите. Там строили сложную сеть спутников исследовательских. Вроде как собирались делать подробную планетарную модель. Может, даже исследовать вопрос добычи ресурсов. Всё расставили, даже запустили – но через пару месяцев свернули работы.

– Известно почему? – осторожно спросил я.

– Официально программа была признана неперспективной. Вроде как новые модели планетарного устройства исключали выгодную переброску газа на низкую орбиту, даже на гравитационных ускорителях. Слишком много технических препятствий: агрессивная среда, пояса радиации… – ответил Антон.