Текст книги "Драго. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Глава 13

Пройдя по указующим путь стрелкам, двигаясь к первой отмеченной точке, оказался у двери кабинета местного руководителя. Не уверен, что именно руководителя – на французском надпись. Но увиденное среди прочих слово «chef» все же намекает.

Зашел в кабинет и хмыкнул, увидев созданную лично для меня картину: в рабочей зоне кабинета, на удобном кресле, расположился робот-андроид. Причем андроид расположился на кресле, поджав ноги и углубившись вниманием сразу в несколько мониторов. На которых застыла картинка горящего небоскреба в Хургаде. И когда я зашел, манекен повернул ко мне голову без лица. Без лица, но с небрежно нарисованной красной помадой улыбкой.

Очень говорящая сцена. Причем говорящая лишь для двоих человек в этом мире: ровно такая же обстановка была в комнате у Маши на ее вилле на Синае, куда я добрался через темный мир после вояжа в Хургаду. На той самой вилле, где у нас с Машей состоялся наш последний и весьма памятный разговор, про грядущее распределение ролей на Олимпе этого мира.

Я тогда, по итогу, страхуясь от неожиданностей и не имея желания складывать все яйца в одну корзину, передал корпоративной принцессе позвоночник многоликой Новак-Ружички-Рыбки. Передал после того, как Маша согласилась сыграть со мной на одной стороне.

И тогда, почти два месяца назад, когда я появился у нее за спиной «из ниоткуда», Маша точно так же, как манекен сейчас, сидела перед рабочими мониторами в точно такой же точно позе. И также наблюдала за горящим в Хургаде небоскребом.

Как я и предполагал, Маша не совсем идиотка…

«Про себя промолчим», – вставил внутренний голос.

…чтобы самостоятельно прийти сюда на встречу. Вместо себя она посадила в кресло андроида. Который, кстати, уже поднялся на ноги и подходил ко мне ближе. Наверняка хочет передать сообщение. Но прежде скорее всего последует проверка. Я снова не ошибся, андроид заговорил.

– Где состоялась наша последняя встреча? – голосом Маши поинтересовался андроид. Голосом, который сильно диссонировал с видом пустой болванки ожившего манекена.

– На Синае.

– Что ты мне подарил?

– Позвоночник, – я удержал смешок, вспомнив реакцию Маши не переданную ей часть организма Бланки Рыбки.

– Куда ты меня позвал?

– Эм… на Олимп?

Кивнув, андроид-манекен протянул мне руку с выставленным указательным пальцем. Из которого выехала небольшая таблетка с данными, которую я забрал.

– У тебя есть тридцать минут, – уже механическим голосом произнес андроид. – Оперативная группа отправится на базу только по истечению этого времени. Или раньше, после того как ты базу покинешь. Твой приз в помещении двадцать-двадцать три, – закончил андроид, после чего застыл, как каменный.

Доли секунды, и после последнего слова в подмышечных и тазовых стыках андроида заискрило, из незаметных ранних щелей по всему корпусу потянул черный дым. Раздался сжатый, глухой хлопок, и выполнивший свое назначение андроид сломанной куклой рухнул на пол, полностью выгорая за считанные секунды.

Любопытство оказалось сильнее. Тем более с момента начала захвата базы еще пяти минут не прошло. Времени куча, так что я, даже не выходя из задымленного кабинета, вставил переданную мне флэшку в считывающий разъем личного терминала.

Для вас есть новое сообщение. Желаете просмотреть сейчас?

Для вас есть новое аудиосообщение. Желаете прослушать сейчас?

Аудиосообщение, боже, да что же это происходит? Аудиосообщение, как так? Неужто и в новом мире меня догоняет это зло, оказавшееся мультивселенским?

Справившись с первым удивлением, я открыл сначала сообщение текстовое. Просто потому, что на аудиосообщении висела плашка об уничтожении данных на носителе после прослушивания.

В текстовом сообщении было четыре файла разных протоколов. И сухая, поясняющая выборка о доступных и представленных мне во вложенных файлах вариантах найма ЧВК Карателей Легран.

Первый протокол подразумевал вариант возвращения на Занзибар с Мадагаскара каннибалов, наскоро обученных и усиленных десятком замаскированных под каннибалов специалистов отряда Карателей.

Второй, при активации, передавал мне в подчинение несколько оперативных отрядов, которые с этого дня будут находиться в постоянной боевой готовности. Несколько отрядов, которые сейчас дислоцировались и на Мадагаскаре, на учебной базе Карателей, и на двух пунктах дислокации ЧВК на материковой Африке.

Третий протокол при активации поднимал по тревоге вообще все подразделения ЧВК Карателей Легран, даже европейские. И вся ЧВК Карателей по протоколу готова была выполнять мои приказы. Так что, если возникнет нужда, у меня окажется в подчинении частная военная компания из трех десятков одаренных пятого золотого уровня, и двух сотен подготовленных бойцов, с боевой даже техникой. Это еще не считая неполной сотни роты логистики, которых при нужде тоже под ружье можно поставить.

Может быть это не так много в масштабе локальных конфликтов, привычных этому миру; но вот в мире корпоративных войн – сила по-настоящему великая.

Да, ставки в розыгрыше билетов на Олимп этого мира настолько велики, что Маша просто готова отдать в мои руки управление своей недавно созданной армией. И она сейчас, удостоверившись что Драго Младич – это Артур Волков, готова мне помогать, ничего не спрашивая. Просто «приди и возьми» если нужно – вот в такой, немного неспартанской интерпретации.

Четвертый протокол, кстати, оказался безымянным. Его можно было просто активировать, а описания к нему просто отсутствовало. Интересно.

Смахнув в сторону текст, перекинув три протокола действий в меню отряда варлорда, а четвертый в личное, командирское меню, я включил воспроизведение аудио.

Аудиосообщение оказалось довольно интересное и продвинутое – перед глазами у меня появилась проекция Маши. Она, в моей дополненной реальности, выглядела как живая – а управленческий, форменный деловой костюм корпорации СМТ ей удивительно шел. Впервые в таком костюме, подчеркивающим руководящий статус, ее увидел.

– Привет. И не только от меня, – загадочно улыбнулась Маша. – Я все сделала, информации оказалось достаточно. Если хочешь дополнительно, – выделила это слово Маша, – усилить свой организм, все что необходимо уже есть на Мадагаскаре. Будешь на острове, активируй четвертый протокол, я тебя сама найду.

Послав воздушный поцелуй, фантомная фигура Маши исчезла.

Надо же. Аудиосообщение оказалось без долгих томительных пауз обдумывания, без мыканий и бэканий, без многочисленных повторов одной и той же мысли, произносимой разными словами.

Просто идеал аудиосообщений – несколько секунд, и сразу гора информативной информации. Уложенная в пару предложений, а не растянутая в две минуты кастрированная мысль, вдогонку к которой отправляются еще дополнительно три аудиосообщения, содержащие в основном тяжелое задумчивое дыхание.

Просто прелестно. Особенно прелестно, учитывая смысл только что услышанного. Что как-то по двойному трактовать невозможно: в переданном мною Маше позвоночнике оказалось достаточно информации, чтобы она смогла Рыбку воскресить. И более того, Маша смогла наладить перенос сознания на цифровые носители.

И, если я хочу, могу прямо сейчас предложением воспользоваться. Как и говорил мне герцог Медичи буквально час назад. Спрашивать его я тогда не стал, опасаясь спросить лишнего, но именно это я и подозревал. Подозревал, как только услышал, что Маша готова со мной встретиться.

И именно основываясь на этом подозрении, а также держа в уме слова Люцифера о выборе сразу трех путей, я создал артефакт, связав нож со ставшим моим перстнем и передал его Валере. Это, как я и предполагал и предполагаю, та самая возможность выбрать сразу несколько иных путей, чтобы избежать участи спасительной для этого мира жертвы. Как и говорил Люцифер.

Валера должен передать клинок, в котором отражается эхо биения моего сердца, Саманте. А Саманта, если увидит, что огонек моего сердцебиения погас, должна с помощью кукри сразу меня воскресить. Воскресить того меня – того самого Артура Волкова, который остался в круге ритуала сразу после Бала Дебютанток.

Именно поэтому Валера так разволновался – он понимал, что я создал еще один маяк, который может просто разорвать мою душу, отправив в астральную бездну. Но Валера не знал о том, что у меня – только руку протяни, уже есть возможность войти в узкий круг корпоративной элиты. И получить себе цифровой блок сохранения сознания. Причем блок этот я мог и могу получить или от Доминики, если завоюю ее доверие; или вот теперь от Маши, которая разобралась с наследством Рыбки, спрятанном в добытом мною позвоночнике.

И если Саманта успеет воскресить того, оставшегося на Балу Дебютанток Артура Волкова, до того момента, как огонек в клинке вновь начнет пульсировать, то есть вероятность, что в этом мире окажутся…. Я, Артур Волков как Драго Младич, и «тот я, тот Артур Волков», который остался в круге ритуала.

По крайней мере, именно так я понял намек Люцифера, наложившийся на появление на горизонте Маши с удивительным ко мне предложением, от которого невозможно отказаться. Тем более что возможность переноса своего сознания на цифровую копию я держал в уме еще в тот момент, как только прибыл на Занзибар. Не зря же Астерот как одно из условий моего сюда вояжа выставил полный отказ от дара. А то, что Эмили Дамьен ради получения цифрового бессмертия от дара владения также отказалась, я не забывал.

Идея моя, конечно… неоднозначная, так скажем. Но вот если все получится, мне действительно будет сложно воевать «с самим собой». Причем воевать с самим собой в буквальном смысле слова. И таким образом у меня получится пройти сразу два пути – получить возможность взять власть корпорациях, и после свадьбы «того Артура» с Самантой занять не последнее место в старом мире, сохранившем привычный государственный порядок Вестфальской системы.

– Не, ну дичь же, как есть, – даже вслух произнес я.

Я прекрасно понимал, что идея меня посетила, так скажем, не из разряда самых разумных. Но других, перед лицом поставленных архидемоном и ситуацией задач, пока нет. Тем более, что добавляет уверенности и оптимизма, у меня сейчас чувство, что я вижу на горизонте последствий своих решений настоящую возможность собрать флэш-рояль.

Похожее чувство у меня было, когда на заре карьеры я, на своем тогдашнем месте работы, оказался на пути дележки довольно крупных откатов. Тогда было весьма весело – самые разные люди из самых разных социальных групп меня хотели подчинить, посадить и даже убить. Решение я тогда тоже нашел довольно дикое, и при этом смог выйти совершенно сухим из воды – не считая потерянных нервов и веры в людей, конечно. И выйти с материальной прибылью еще.

Сейчас, несмотря на сопоставимый масштаб, внутри щекочет похоже ощущение предчувствие грядущей победы. Несмотря на очень опрометчивый план – в неординарности которого как раз и заключается главная сила. Удивлю, так удивлю.

Интересный в общем у меня сформировался план действий. В котором, несмотря на его отчаянную смелость и кажущиеся вдали брызги шампанского, я определенно что-то упускаю. Зудит вот что-то на задворках сознания. Словно писк комариный напоминания, которое никак не вычленить в мешанине мыслей.

– Да что я могу упустить? – спросил я вдруг вслух самого себя.

Я играю на одном поле с вечными архидемонами (или архангелами, кому как нравится), ведущими с начала времен свою игру в тысяче миров.

Мне целых тридцать пять лет, плюс пятнадцать от Олега, я этих дилетантов как два пальца об асфальт в стратегическом планировании уделаю. Кто они вообще против такого монстра геополитической игры? Пфф, сосунки. Что я упускаю, какой отличный вопрос. Который можно немного перекрасить в форму: «Что я вообще понимаю в происходящем?»

С такими мыслями я покинул задымленный кабинет с остовом манекена андроида, который уже в пепел превратился. И, переключаясь из задумчивости о будущем в восприятие настоящего, дошел до помещения двадцать-двадцать три.

Дверь была закрыта, на замке красный огонек, ключа не видно. Так что вошел я, просто выбив дверь ногой. С новыми усилениями оказалось несложно. Более того, переборщил даже – полотно двери перелетело через всю палату (камеру) и ударилось в противоположную стену.

– Степан! Май диа френд! – войдя, не удержался я от восклицания.

Степан был прикован широкими стяжками к больничной койке. Из одежды на нем лишь короткий, до середины бедер больничный халат без рукавов, напоминающий мешок с дыркой для головы.

На мое появление – когда выбитая дверь рухнула рядом с кроватью, Степан отреагировал, подняв голову. Ну, состояние действительности адекватно – оценил я его реакцию; веществами не накачан.

Степан настороженно за мной наблюдал, пытаясь сохранять спокойствие. Страшно ему было – я это хорошо чувствовал. Даже несмотря на почти полностью приглушенное восприятие. Очень уж густой у него страх.

– Дружище, ты не представляешь, как я рад тебя видеть! – сообщил я Степану, который после моих слов испугался еще больше.

– Да ты не бойся, – попробовал я его успокоить. – Корпорация Некромикон, отдел нравов… прости, оперативный отдел.

Когда я сообщил, что из Некромикона, у Степана мелькнула надежда. Но ее сопровождал и новый страх, который он пытался скрыть. Интересно, отчего это?

О! Вижу и догадываюсь, отчего.

– Так-так-так. Это что? – навелся я взглядом на очень заметно лежащую на прикроватном столе таблетку флэшки.

Степан замялся. На вопрос он отвечать не очень хотел. И из-за его волнения я уже уверенно догадался, что это именно за флэшка.

– Протокол допроса? – поинтересовался я.

Отвечать Степан не стал, только сглотнул.

– И что ты им рассказал?

– Все, что спрашивали, – неожиданно не стал отпираться Степан.

– Отлично, мой друг, отлично. Вернее, печально, – поправился я, пряча флэшку в карман. – Насколько я знаю, учитывая твою сферу деятельности, твой организм способен противостоять допросу. Ведь так?

В этот раз отвечать Степан не стал. Но я ответа и не ждал. Если он занимался вербовкой для жертвоприношений, то он действительно мог противостоять допросу. Причем не так самоубийственно, как Эмили Дамьен, с взорвавшейся головой; у него, при активации, могли были бы быть стерты зоны памяти. Восстановление которых – весьма долгий и опасный для допрашиваемого процесс.

Степан же предпочел опасности откровенность – вероятно в надежде получить предложение стать двойным агентом и сохранить себе жизнь. А у него ведь, кстати, как и у мадам Дамьен, как и у Бланки Рыбки и как у вообще всех причастных к грязным корпоративным тайнам должен по идее контролер стоять, который превращает голову в кашу в случае передачи секретных данных.

Должен стоять. И скорее всего стоит. Но, опять же, скорее всего Степан его отключил – или ему отключили. Те же ребята из ФСБ, на которых он до сих пор параллельно работает. Так что сейчас, по факту, сохраняя жизнь и рассудок, сливая Машиным людям Некромикон, пытаясь показать лояльность при допросе, Степан намеревался и вовсе стать тройным агентом.

И все это – его причастность и к Некромикону, и к жертвоприношениям, и тем более к ФСБ, делало его для меня просто кладезем знаний и очень важным козырем.

– А ты способный парень, Степан, – похлопал я его по плечу. – Ох и далеко пойдешь.

Я даже не соврал. Потому что он действительно парень способный.

Избавив Степана от приковывающих к кровати широких стяжек, я помог ему подняться на ноги.

– Давай, давай, дружище, поднимайся. Некромикон, Хреномикон… Только свисти, он появится, – даже напел я. – ФээСбэ! Давай-давай, в Москву, домой летим, – потянул я Степана за плечо. – Контора своих не бросает!

Только сейчас Степан осознал, и почти даже поверил, что помощь действительно пришла. Он не сдержал облегченного вздоха, в глазах его появилась сдержанная радость.

– Я ничего не сказал…

– Да я знаю, знаю, молодец. Вставай уже, карета ждет, – поторопил я его, и мы вместе направились к выходу из допросного помещения.

Ноги Степана держали плохо, он при ходьбе опирался на меня. И я сейчас, даже не возвращая восприятие в полную силу, чувствовал его эмоции.

В которых преобладало сдерживаемое облегчение, несмелая радость и робкая надежда. Он все же, пусть не полностью, но поверил в то, что еще «не сегодня». Я этого и добивался. Потому что очень хорошо почувствовал, как его облегчение исчезло, сменившись глухой тоской.

У самого выхода я подсек ногу Степану и подтолкнул в спину – так, что он врезался лицом в стену рядом с дверью. Сил я, из-за сдерживаемых эмоций немного не рассчитал, так что в месте касания лица Степана со стеной осталась кровавая клякса. Но он даже боли почти не почувствовал; ее заглушило тоскливое понимание того, что радость от кажущегося спасения оказалась ложной.

Да, все его связи – причастность и к Некромикону, и к жертвоприношениям, и тем более к ФСБ, делало Степана для меня просто кладезем знаний и очень важным козырем.

Не жили богато, как говорится, нечего и начинать – не нужны мне такие козыри. Не такой ценой.

«Не нужна тебе такая машина, Вовка», – в унисон мыслям подсказал внутренний голос.

Есть предел человеческой выдержке – я ведь прекрасно помню, как умирал вместе с Олегом. Не первый раз на эшафоте, как подметил Люцифер недавно.

– Перед тем как ты поедешь домой, последний вопрос. Друг мой, – присел я рядом со Степаном. – Ты помнишь, кто такой Олег Ковальский?

– Да, – хрипло ответил он. Кровь из лопнувшей брови и разбитого носа заливала лицо.

– Отлично, что помнишь, – фальшиво, одними губами, на секунду улыбнулся я. – Кто тебе дал задание его убить?

– Это уже второй вопрос.

– Ах ты ж наглый сукин сын, – с восхищением произнес я.

Степан как раз в этот момент пытался приподняться, принять более ровную позу, облокотившись спиной на стену. Рука его лежала на полу, очень удобно – и резким ударом кулака я расплющил Степану два пальца.

Он болезненно вскрикнул, прижимая искалеченную руку к груди, а я ударил снова. Открытой ладонью, по исказившемуся от боли лицу, наотмашь. Немного переборщил – щека стало красной, кожу как стесало. Бил тыльной стороной ладони, а у меня там почти до фаланг пальцев змеиные чешуйки бронекомбинезона.

– Это все еще один вопрос, Степа. Просто он сложносоставной. Итак, ты помнишь Олега Ковальского. Помнишь, как его убил…

– Я не…

Резко, входя в скольжение, я схватил баюкаемую руку Степана и приложил к стене. Еще один удар кулаком, и еще два пальца расплющились. А уже поврежденные и вовсе превратились в кровавое месиво.

«Лучше не ври», – посоветовал я Степану, только немного другими словами. – Май диа френд, – добавил я, изобразив на краткий миг еще одну фальшивую улыбку.

– Ладно, друг. Вопрос закончился, а у меня к тебе есть предложение. Ты сейчас говоришь мне, кто тебе дал задание убить Олега, а я дарю тебе легкую смерть. Либо же ты не говоришь мне правды, и тогда ты будешь молить меня о том, чтобы…

С этими словами я еще раз ударил в центр кровавого месива, в которое превратилось рука Степана.

Он, надо отдать ему должное, попробовал. Я был без шлема, и левой рукой – собрав все силы, он ударил. По глазам, старясь выключить меня одним ударом. Руку его я перехватил. При этом услышал хруст костей – кисть его выгнулась в запястье так, что тыльная сторона ладони коснулась предплечья.

– Кто. Просто скажи. Один правдивый ответ, и все плохое для тебя закончится.

– Это не…

– Кто, – дернул я его кисть в другую сторону.

Степан истошно закричал, и попробовал потерять сознание – надо же, умеет что-то. Такой возможности я ему не дал, вернув обратно.

– Кто?

– Ковальский!

– Я знаю, что он Ковальский. Кто дал тебе команду убить…

Степан истошно закричал – это я еще раз грубо взял его за сломанную руку. Степан уже не выдержал, закричал в полном отчаянии:

– Войцех! Ковальский!

Сложно все это. Вроде чувствуется, что не врет. Но…

– Олег умирал долго и не очень приятно. Это тоже было частью приказа Войцеха?

– Да.

Степан перед ответом замялся. На краткий миг, которого мне и без восприятия хватило понять, чтобы понять.

«Врешь, с-собака!» – со злостью подсказал внутренний голос.

Врал, действительно. Войцех, который также работал на ФСБ, предполагаю перед тем как «погибнуть» от рук одаренного мажора, дал указание Степану меня убить. Но он точно не давал указания сделать это так, как исполнил Степан.

Больше ответов Степана мне не требовалось. Это Олег, по юной наивности, мог не замечать происходящего. Я же в его памяти видел отношение к нему Степана: это была злобная, мелкая зависть. Практически ненависть, причем безосновательная. Степан ненавидел Олега, просто потому что. Наверное, потому что Степан вынужден присматривать за Олегам, как за особо важной персоной, а не наоборот.

Прямо Степан своего отношения, конечно, не показывал. Но он постоянно пытался Олега поддеть, якобы беззлобно. Беззлобно, но при этом стараясь Олега унизить – так, чтобы сам Олег этого не понял. Олег и не понимал – это для меня очевидно.

Общался с Олегом Степан всегда с широкой улыбкой. Но, несмотря на его открытую улыбку, его шутки всегда были злыми. На самой грани фола – то же постоянное используемое обращение Олега-друг, если переложить его на английский, на котором Степан в основном общался, было намеком на английское произношение Olega-frend, что созвучно с «олигофрен».

– Последний шанс немного пожить, Степа. Или рассказываешь все-все по обстоятельства смерти Олега, или я перестаю тебя слушать, – действительно последний раз улыбнулся я. – Твое решение…

Степан заговорил. Заговорил быстро и невнятно, захлебываясь словами и не успевая за мыслями, перескакивая с одного на другое. Он действительно был одним из исполнителей ФСБ, обеспечивающим воспитание Олега в нужном русле. Степан сам нашел Олега в школе, предложив подзаработать. И, при поддержке Войцеха, а еще шире – при поддержке надзирающего за Олегом ФСБ, не только затянул того в команду на Арене, но и постоянно вытаскивал Олега на полукриминальные дела. Или не на полу, а на вполне криминальные.

Сцена с вызовом на дуэль была полностью просчитана и организована. Олег по-своему психотипу не мог остаться в стороне, и должен был заменить Степу на дуэли. Но Олег не должен был эту дуэль выиграть – шанс такого был призрачно мал. И еще, как обычно, в планах подобного уровня присутствовало двойное дно – это убийство заинтересованные лица собирались использовать против аравийского принца.

Вот только все пошло не по плану, потому что Олег удивил. И с этого момента план пришлось менять – Степан получил приказ на прямое устранение. Которое и выполнил. Причем выполнил с чувством, с толком, с расстановкой.

Когда работа по надзору за Олегом закончилось, Степан перешел на иной фронт работы. Вербовка и поиск людей для корпорации. Рассказывая об этом, он все говорил и говорил, чутьем понимая – стоит ему замолчать, и он умрет. Но мне уже было неинтересно.

Степан все говорил и говорил, но я уже не слушал.

– Гнида ты Степа, лицемерная, – покачал я головой, вынимая из держателя в стене парализатор. – Для тебя это будет легкая смерть, поверь, – ответил я на мольбу в его глазах.

Не обращая внимания на визгливые крики, на которые перешел захлебывающийся словами Степан, я воткнул ему в бок парализатор. И довольно долго держал, постепенно увеличивая заряд мощности от самого минимума до опасного максимума. И держал так, пока Степан не умер.

Труп я подхватил за ремень и поволок за собой – не нужно мне, чтобы кто-то забрался в его мозги, и узнал каким образом Степа провел последние минуты жизни. Но едва вышел из камеры, подумал о том, что Степан уж очень большой, широкоплечий и вообще массивный.

– Да пошел ты в жопу, Степа, – передумал я забирать его с собой.

Отпустил ремень трупа, прошел к лифту. Взял у одного из наемников зажигательную гранату, вернулся в камеру. Поставил гранату на минутный таймер, и воткнул ее в горло Степану. Резким ударом вбил гранату глубже, и поднялся.

Все, эта история закончена – направился я к выходу из палаты-камеры.

По мере того, как поднимался по лестнице на первый этаж, бойцы Зарганс один за другим оставляли позиции, выдвигаясь к конвертоплану. Уже в проеме входных дверей особняка я услышал хлопок снизу, от которого весь дом вздрогнул. Ну, теперь ни один некромант до нашей со Степаном беседы не докопается.

Не в чем копаться потому что будет.

Конечно, в теории какой-нибудь астральный сноходец может залезть в воспоминания места – как я свое время ощутил эманации смерти в охотничьем домике. Но это уже теория из разряда высшей магии, такому астральному путешественнику лезть сюда необязательно. Если такие способности у него есть, он и так обо мне все что ему нужно знает.

Когда я занял свое место в конвертоплане, чуть больше десятка секунд потребовалось бойцам, прикрывающим отход, чтобы погрузиться в десантный отсек через широкий боковой проем. Последняя пара, скауты кстати, вообще запрыгивали с крыши, мимо которой конвертоплан пролетел. И сразу после того, как последние два наемника оказались в салоне, боковая дверь закрылась, громко загудели двигатели. Машина легла на крыло и в пологом развороте начала набор высоты.

Домой летим, – вспомнил я сказанную совсем недавно Степану фразу, когда конвертоплан выровнялся на курсе.

Тут то, в этот самый момент, подарок и прилетел. Причем за пару мгновений до попадания я успел услышать из кабины громкий предупреждающий крик. И почти сразу на периферии зрения в дополненной реальности загорелась красная рамка опасности. Которая, судя по всему, грозила нам со всех сторон.

Что я упустил? – задавал я сам себе недавно вопрос.

Не знаю, рабочая или нет появившаяся у меня дикая идея, с параллельным воскрешением «того» Артура Волкова в тот момент, когда цифровой слепок моего нынешнего сознания (если я его еще получу) будет находиться в миге безвременья между смертью физического носителя и последующем воскрешением. Не знаю. Зато знаю, что именно я упустил во всех недавних своих размышлениях.

Баал.

Если на кону уже такие ставки, что Астерот с Люцифером по очереди вмешиваются в реальность, почему третий претендующий на мир архидемон, или его аватар в лице герцога Сфорца, должен отсиживаться в это время в стороне?